Стигматы — раны, самопроизвольно открывающиеся у верующих-католиков и подобные тем, что были некогда нанесены Спасителю во время Его Крестных мук и на пути к ним — явление таинственное и малоизученное. В судьбе баварской крестьянки Терезы Нойман (Therese Neumann) стигматизм сочетался с ещё более удивительным явлением: около тридцати пяти лет глубоко верующая женщина не принимала ни пищи, ни питья, питаясь исключительно святым причастием.
Тереза родилась то ли 8, то ли 9 апреля 1989 года в баварской глуши, в небогатой семье швеи и портного, Анны и Фердинанда, и была первой из их одиннадцати детей. Все предки девочки и ей многочисленные родственники зарабатывали на жизнь нелёгким крестьянским трудом — и тот же род занятий, казалось, с детства уготован и ей. Уже подростком она подрабатывала горничной на ферме у дяди — а с семнадцати лет, когда управляющего призвали на фронт Первой Мировой, сама вела хозяйство. Когда в амбаре вспыхнул пожар, Тереза первой бросилась его тушить — и боролась с огнём так самозабвенно, что упала со стула, на который ей пришлось встать, чтобы дотянуться до очага возгорания. Собственно, с этого падения в её жизни и началась череда перемен, которые можно одинаково справедливо назвать и мучительными, и чудесными.
Вскоре юная Тереза стала испытывать мучительные приступы головной боли и внезапную слабость, которые сменялись судорожными припадками. Девушке пришлось вернуться в дом родителей, но здесь её состояние лишь ухудшилось. У девушки развился паралич. К 1919 году она полностью ослепла. Врачи, которые посещали Терезу, констатировали, что справиться с прогрессирующей болезнью они не могут.
У прикованной к постели Терезы оставалась главное — её горячая вера. Каждый день девушка, испытывая ужасные страдания, молилась не об избавлении от них — а о том, чтобы была причислена к святым Тереза из Лизье, написавшая книгу «История одной души» и скончавшаяся в 1897 году от туберкулёза... В день, когда это наконец произошло, Тереза Нойман проснулась от ощущения, что кто-то гладит её подушку. Она открыла глаза и поняла, что снова видит. Шёл 1923 год.
Но паралич никуда не делся. Напротив, судороги, скручивавщие тело девушки, становились всё более невыносимыми. В 1925 году Тереза могла лежать уже только на спине. Появились пролежни, левая нога начала сильно гноиться — и врачи советовали готовиться к её ампутации. Однако Господь судил иначе. 17 мая Тереза сама села на кровати, затем с помощью родных встала и прошла несколько шагов. Пока это происходило, девушка видела прекрасное сияние, изнутри которого раздавался голос, спрашивавший её: хочешь ли ты выздороветь? Тереза безмолвно ответила, что видела благо, исходящее от Бога, и Ему виднее, что для неё лучше. После небольшой паузы она снова услышала в своём сознании голос, который сказал: «Ты можешь сесть. Попробуй, у тебя получится. Ты также можешь ходить, но ты все еще будешь много страдать… Страдать, чтобы спасти больше душ».
Через две недели Тереза, превозмогая себя, собралась и пошла в церковь. На рынке её поджидала толпа односельчан, узнавшая о чудесном исцелении девушки, которой, как считали прежде, жить осталось совсем немного… Баварские крестьяне, их жёны и дети, собравшиеся на площади, не могли и предположить, что скоро к дому Терезы ежедневно будут приходить до пяти тысяч человек, съезжающихся со всего мира — правда, принимать она будет не более восьми из их числа.
Как и было обещано, девушка продолжала страдать. Осенью у Терезы обнаружили аппендицит, грозивший вот-вот прорваться и требовавший немедленного удаления. Однако девушка вместо этого позвала священника и попросила его помолиться её небесной покровительнице следующими словами:«Святая Тереза, ты можешь мне помочь. Ты мне часто помогала. Мне все равно, но посмотри, что с моим животом». Клирик сельской церкви с усердием, на которое он только был способен, выполнил просьбу — и вскоре Тереза снова увидела свет. И услышала голос: «Тебя не будут резать. Встань, иди сразу в церковь и слава Богу!». Девушка так и поступила — а на следующий день доктор, обследовавший её накануне, был потрясён: от воспаления не осталось и следа, Тереза была совершенно здорова!
Видения Терезы продолжались. С их приходом меняется, казалось, не только её сознание, но и её тело. На Рождество 1926 года девушка совершенно отказалась от пищи, а в следующем сентябре — и от питья. То и другое ей заменило святое причастие, которое она теперь принимала ежедневно.
Девушка-католичка, не принимающая ни пищи, ни воды, вызвала ажиотажный интерес представителей медицинского и научного сообщества. Четверо медицинских сестер, под присягой давших обещание говорить только правду, сменами, по парам дежурили возле неё: наблюдали, измеряя всё вплоть до объема жидкости для утреннего и вечернего полоскания рта.
Примерно в это же время у Терезы открылись стигматы. Этому предшествовало видение, во время которого девушка мистически созерцала кровь и пот Спасителя на горе Елеон. После этого у самой Терезы появились кровоточащая рана слева на грудной клетке. Подобные ей незаживающие раны открылись также на кистях рук, на голенях, на голове, и по всему телу — стигматы чуть меньшего размера, будто бы от ударов бича. В Великую пятницу раны появлялись и на плечах Терезы — подобные тем, что могли быть у Иисуса Христа, нёсшего на Голгофу крест. В этот день страдания девушки были особенно сильными, её посещали видения на тему Крестного Пути — и из её глаз текли кровавые слёзы…
Когда стигматы начинали кровоточить, кровь из ран и глаз Терезы изливалась настолько обильно, что врачи недоумевали: с точки зрения медицины, девушка должна была давно умереть от кровопотери — однако этого не происходило. Что касается отказа от пиши и питья, за пятнадцать дней медицинских наблюдений, на которые дала согласие Тереза (эксперимент проходил в самые жаркие дни лета), её вес сперва снизился с 55 до 51,2 килограмма, затем стабилизировался на 52,5 килограмма — а в конце вернулся к своему исходному показателю.
Одно время наблюдавший Терезу доктор Франц Майер в письме епископу Михелю Бухбергеру сообщал: «Что касается стигматов (Терезы), должен подчеркнуть, что раны, которые одиннадцать лет остаются практически неизменными, которые никогда не воспаляются, но с другой стороны не поддаются лечению с помощью лекарств, не могут иметь естественную природу».
Что же касается мистических видений Терезы, они были самого разного рода. Кроме Страстей Христовых она мистически созерцала сцены из жизни Приснодевы Марии, апостолов и святых, видела участь душ умерших и падение ангелов. События, которые она наблюдала, могли происходить как в этот момент времени, так и в далёком прошлом. Находясь в состоянии глубокого транса, Тереза посещала Открытие Святого года в Риме, церемонии в Лурде. Лизье, Фатиме… Те, кто находился в это время рядом с ней — а среди этих людей было немало учёных, в том числе и лингвисты — слышали слова на разных языках, которые Тереза повторяла. Однажды девушка отчетливо произнесла по-арамейски: «Отче, в руки Твои предаю дух мой!». Это был тот самый язык, который служил разговорным в Палестине во времена земной жизни Спасителя. Разумеется, крестьянская девушка из Баварии не могла его знать — как не могла она знать и многих других языков, слова которых произносила во время транса. Собственно, никакими языками кроме немецкого и самых начатков латыни она не владела вообще. Что уж говорить, например, о редком диалекте французского, на котором говорят только в Пиринеях — именно его опознали видные учёные профессор Вутц и доктор Герлих, бывшие рядом с Терезой во время одного из её видений. Интересно, что когда в рот Терезе клали святое причастие, видения сразу же прекращались. Чтобы через некоторое время посетить её снова.
Интересно, что католическая церковь к стигматизму и видениям Терезы Нойман при её жизни относилась крайне скептически, рекомендуя верующим воздерживаться от посещения её дома в Коннерсройте. Тем не менее люди шли: одни — движимые верой, другие — чистым любопытством. Примечательно, что откровенно неверующих людей, а также тем, кто пришёл повторно, Тереза, как правило, не принимала. Хотя её считали чуть ли не прозорливой, Тереза не изрекала пророчеств о судьбах мира и не пускалась в духовные наставления. Оставаясь простой уроженкой баварской глубинки, она, как правило, говорила людям лишь о тех простых вещах, которых придерживалась сама: относиться к ближнему с милостью и терпением, ходить в храм, регулярно исповедоваться и принимать Христовы Тайны — вот и всё, что, по большому счёту, требуется для спасения. И эти простые слова, а зачастую и просто нахождение рядом с удивительной христианкой творили настоящие чудеса. Католики и протестанты, посетившие Терезу, укреплялись в вере. Евреи, прежде исповедовавшие иудаизм или равнодушные к любой религии вообще, принимали святое крещение. Журналисты, желавшие поймать женщину на мошенничестве, возвращались ни с чем, обращались в католицизм и приводили к вере членов своих семей. Таких случаев зафиксировано немало — главным образом это рассказы от первого лица, в которых люди искренне делятся тем необыкновенным опытом, который пережили сами.
Известны и случаи, когда Тереза Нойман соглашалась стать крестной для новоначальных христиан. Представители же других религий, посещавшие Терезу, уезжали от неё под невероятно сильным впечатлением. Всемирно известный индийский мыслитель Парамаханса Йогананда в своей автобиографической книге говорит о том, что он посетил «великого католического мистика, Терезу Нойман из Коннерсройта» и подробно описывает этот визит. А Википедия, помещая в начале XXI века статью, посвященную Терезе Нойман, дефинирует род её деятельности как «мистик, батрак».
Сердце Терезы Нойман перестала биться 18 сентября 1962 года. Тело удивительной женщины, почитаемой миллионами людей во всем мире, предали земле на кладбище Коннерсройта. Её могила ожидаемо стала местом, куда ежегодно стекаются тысячи паломников из разных стран. Согласно прижизненной воле Терезы на пожертвования, сделанные посещавшими её людьми, после её отшествия ко Господу был построен монастырь Церезианум. Имя Терезы носит информационно-коммуникационный центр в Коннерсройте. Ещё в середине двухтысячных Регенсбургский епископ Людвиг Мюллер инициировал в Ватикане процесс беатификации Терезы Нойманн. К тому моменту свои подписи под петицией с просьбой причислить её к лику святых уже поставили более сорока тысяч человек. За пятнадцать лет, прошедших с тех пор, интерес к жизни удивительной уроженки Баварии в мире существенно вырос.
Тереза родилась то ли 8, то ли 9 апреля 1989 года в баварской глуши, в небогатой семье швеи и портного, Анны и Фердинанда, и была первой из их одиннадцати детей. Все предки девочки и ей многочисленные родственники зарабатывали на жизнь нелёгким крестьянским трудом — и тот же род занятий, казалось, с детства уготован и ей. Уже подростком она подрабатывала горничной на ферме у дяди — а с семнадцати лет, когда управляющего призвали на фронт Первой Мировой, сама вела хозяйство. Когда в амбаре вспыхнул пожар, Тереза первой бросилась его тушить — и боролась с огнём так самозабвенно, что упала со стула, на который ей пришлось встать, чтобы дотянуться до очага возгорания. Собственно, с этого падения в её жизни и началась череда перемен, которые можно одинаково справедливо назвать и мучительными, и чудесными.
Вскоре юная Тереза стала испытывать мучительные приступы головной боли и внезапную слабость, которые сменялись судорожными припадками. Девушке пришлось вернуться в дом родителей, но здесь её состояние лишь ухудшилось. У девушки развился паралич. К 1919 году она полностью ослепла. Врачи, которые посещали Терезу, констатировали, что справиться с прогрессирующей болезнью они не могут.
У прикованной к постели Терезы оставалась главное — её горячая вера. Каждый день девушка, испытывая ужасные страдания, молилась не об избавлении от них — а о том, чтобы была причислена к святым Тереза из Лизье, написавшая книгу «История одной души» и скончавшаяся в 1897 году от туберкулёза... В день, когда это наконец произошло, Тереза Нойман проснулась от ощущения, что кто-то гладит её подушку. Она открыла глаза и поняла, что снова видит. Шёл 1923 год.
Но паралич никуда не делся. Напротив, судороги, скручивавщие тело девушки, становились всё более невыносимыми. В 1925 году Тереза могла лежать уже только на спине. Появились пролежни, левая нога начала сильно гноиться — и врачи советовали готовиться к её ампутации. Однако Господь судил иначе. 17 мая Тереза сама села на кровати, затем с помощью родных встала и прошла несколько шагов. Пока это происходило, девушка видела прекрасное сияние, изнутри которого раздавался голос, спрашивавший её: хочешь ли ты выздороветь? Тереза безмолвно ответила, что видела благо, исходящее от Бога, и Ему виднее, что для неё лучше. После небольшой паузы она снова услышала в своём сознании голос, который сказал: «Ты можешь сесть. Попробуй, у тебя получится. Ты также можешь ходить, но ты все еще будешь много страдать… Страдать, чтобы спасти больше душ».
Через две недели Тереза, превозмогая себя, собралась и пошла в церковь. На рынке её поджидала толпа односельчан, узнавшая о чудесном исцелении девушки, которой, как считали прежде, жить осталось совсем немного… Баварские крестьяне, их жёны и дети, собравшиеся на площади, не могли и предположить, что скоро к дому Терезы ежедневно будут приходить до пяти тысяч человек, съезжающихся со всего мира — правда, принимать она будет не более восьми из их числа.
Как и было обещано, девушка продолжала страдать. Осенью у Терезы обнаружили аппендицит, грозивший вот-вот прорваться и требовавший немедленного удаления. Однако девушка вместо этого позвала священника и попросила его помолиться её небесной покровительнице следующими словами:«Святая Тереза, ты можешь мне помочь. Ты мне часто помогала. Мне все равно, но посмотри, что с моим животом». Клирик сельской церкви с усердием, на которое он только был способен, выполнил просьбу — и вскоре Тереза снова увидела свет. И услышала голос: «Тебя не будут резать. Встань, иди сразу в церковь и слава Богу!». Девушка так и поступила — а на следующий день доктор, обследовавший её накануне, был потрясён: от воспаления не осталось и следа, Тереза была совершенно здорова!
Видения Терезы продолжались. С их приходом меняется, казалось, не только её сознание, но и её тело. На Рождество 1926 года девушка совершенно отказалась от пищи, а в следующем сентябре — и от питья. То и другое ей заменило святое причастие, которое она теперь принимала ежедневно.
Девушка-католичка, не принимающая ни пищи, ни воды, вызвала ажиотажный интерес представителей медицинского и научного сообщества. Четверо медицинских сестер, под присягой давших обещание говорить только правду, сменами, по парам дежурили возле неё: наблюдали, измеряя всё вплоть до объема жидкости для утреннего и вечернего полоскания рта.
Примерно в это же время у Терезы открылись стигматы. Этому предшествовало видение, во время которого девушка мистически созерцала кровь и пот Спасителя на горе Елеон. После этого у самой Терезы появились кровоточащая рана слева на грудной клетке. Подобные ей незаживающие раны открылись также на кистях рук, на голенях, на голове, и по всему телу — стигматы чуть меньшего размера, будто бы от ударов бича. В Великую пятницу раны появлялись и на плечах Терезы — подобные тем, что могли быть у Иисуса Христа, нёсшего на Голгофу крест. В этот день страдания девушки были особенно сильными, её посещали видения на тему Крестного Пути — и из её глаз текли кровавые слёзы…
Когда стигматы начинали кровоточить, кровь из ран и глаз Терезы изливалась настолько обильно, что врачи недоумевали: с точки зрения медицины, девушка должна была давно умереть от кровопотери — однако этого не происходило. Что касается отказа от пиши и питья, за пятнадцать дней медицинских наблюдений, на которые дала согласие Тереза (эксперимент проходил в самые жаркие дни лета), её вес сперва снизился с 55 до 51,2 килограмма, затем стабилизировался на 52,5 килограмма — а в конце вернулся к своему исходному показателю.
Одно время наблюдавший Терезу доктор Франц Майер в письме епископу Михелю Бухбергеру сообщал: «Что касается стигматов (Терезы), должен подчеркнуть, что раны, которые одиннадцать лет остаются практически неизменными, которые никогда не воспаляются, но с другой стороны не поддаются лечению с помощью лекарств, не могут иметь естественную природу».
Что же касается мистических видений Терезы, они были самого разного рода. Кроме Страстей Христовых она мистически созерцала сцены из жизни Приснодевы Марии, апостолов и святых, видела участь душ умерших и падение ангелов. События, которые она наблюдала, могли происходить как в этот момент времени, так и в далёком прошлом. Находясь в состоянии глубокого транса, Тереза посещала Открытие Святого года в Риме, церемонии в Лурде. Лизье, Фатиме… Те, кто находился в это время рядом с ней — а среди этих людей было немало учёных, в том числе и лингвисты — слышали слова на разных языках, которые Тереза повторяла. Однажды девушка отчетливо произнесла по-арамейски: «Отче, в руки Твои предаю дух мой!». Это был тот самый язык, который служил разговорным в Палестине во времена земной жизни Спасителя. Разумеется, крестьянская девушка из Баварии не могла его знать — как не могла она знать и многих других языков, слова которых произносила во время транса. Собственно, никакими языками кроме немецкого и самых начатков латыни она не владела вообще. Что уж говорить, например, о редком диалекте французского, на котором говорят только в Пиринеях — именно его опознали видные учёные профессор Вутц и доктор Герлих, бывшие рядом с Терезой во время одного из её видений. Интересно, что когда в рот Терезе клали святое причастие, видения сразу же прекращались. Чтобы через некоторое время посетить её снова.
Интересно, что католическая церковь к стигматизму и видениям Терезы Нойман при её жизни относилась крайне скептически, рекомендуя верующим воздерживаться от посещения её дома в Коннерсройте. Тем не менее люди шли: одни — движимые верой, другие — чистым любопытством. Примечательно, что откровенно неверующих людей, а также тем, кто пришёл повторно, Тереза, как правило, не принимала. Хотя её считали чуть ли не прозорливой, Тереза не изрекала пророчеств о судьбах мира и не пускалась в духовные наставления. Оставаясь простой уроженкой баварской глубинки, она, как правило, говорила людям лишь о тех простых вещах, которых придерживалась сама: относиться к ближнему с милостью и терпением, ходить в храм, регулярно исповедоваться и принимать Христовы Тайны — вот и всё, что, по большому счёту, требуется для спасения. И эти простые слова, а зачастую и просто нахождение рядом с удивительной христианкой творили настоящие чудеса. Католики и протестанты, посетившие Терезу, укреплялись в вере. Евреи, прежде исповедовавшие иудаизм или равнодушные к любой религии вообще, принимали святое крещение. Журналисты, желавшие поймать женщину на мошенничестве, возвращались ни с чем, обращались в католицизм и приводили к вере членов своих семей. Таких случаев зафиксировано немало — главным образом это рассказы от первого лица, в которых люди искренне делятся тем необыкновенным опытом, который пережили сами.
Известны и случаи, когда Тереза Нойман соглашалась стать крестной для новоначальных христиан. Представители же других религий, посещавшие Терезу, уезжали от неё под невероятно сильным впечатлением. Всемирно известный индийский мыслитель Парамаханса Йогананда в своей автобиографической книге говорит о том, что он посетил «великого католического мистика, Терезу Нойман из Коннерсройта» и подробно описывает этот визит. А Википедия, помещая в начале XXI века статью, посвященную Терезе Нойман, дефинирует род её деятельности как «мистик, батрак».
Сердце Терезы Нойман перестала биться 18 сентября 1962 года. Тело удивительной женщины, почитаемой миллионами людей во всем мире, предали земле на кладбище Коннерсройта. Её могила ожидаемо стала местом, куда ежегодно стекаются тысячи паломников из разных стран. Согласно прижизненной воле Терезы на пожертвования, сделанные посещавшими её людьми, после её отшествия ко Господу был построен монастырь Церезианум. Имя Терезы носит информационно-коммуникационный центр в Коннерсройте. Ещё в середине двухтысячных Регенсбургский епископ Людвиг Мюллер инициировал в Ватикане процесс беатификации Терезы Нойманн. К тому моменту свои подписи под петицией с просьбой причислить её к лику святых уже поставили более сорока тысяч человек. За пятнадцать лет, прошедших с тех пор, интерес к жизни удивительной уроженки Баварии в мире существенно вырос.
Поделиться:
