Священномученик Константин (Голубев) и иже с ним два мученика

С кон­ца ХVIII ве­ка пре­де­лы Са­ра­тов­ской гу­бер­нии бы­ли за­се­ле­ны раз­но­го тол­ка рас­коль­ни­ка­ми, мно­гие из ко­то­рых при­е­ха­ли из Поль­ши вслед­ствие ука­за им­пе­ра­три­цы Ека­те­ри­ны II. В это вре­мя здесь еще не бы­ло ни са­мо­сто­я­тель­ной епар­хии с цен­тром в Са­ра­то­ве (она бы­ла об­ра­зо­ва­на толь­ко в 1828 го­ду), ни тем бо­лее до­ста­точ­но­го чис­ла ду­хо­вен­ства для успеш­ной мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­сти на об­шир­ных степ­ных про­стран­ствах.
Воль­ский уезд в то вре­мя со­сто­ял из по­лу­сот­ни сел с при­ле­га­ю­щи­ми к ним де­рев­ня­ми. При­чем боль­шин­ство се­ле­ний бы­ло за­ра­же­но лже­уче­ни­я­ми. Пра­во­слав­ных се­ле­ний не на­би­ра­лось и де­ся­ти. Центр мест­но­го рас­ко­ла на­хо­дил­ся в го­ро­де Воль­ске, где во вто­рой по­ло­вине ХVIII ве­ка рас­коль­ни­ки ос­но­ва­ли це­лые сло­бо­ды. Ря­дом с Воль­ском впа­да­ет в Вол­гу ре­ка Ир­гыз, здесь рас­коль­ни­ки ор­га­ни­зо­ва­ли несколь­ко мо­на­сты­рей. Сво­е­го рас­цве­та рас­кол в этих ме­стах до­стиг в кон­це ХVIII – на­ча­ле ХIХ сто­ле­тия. В то же вре­мя, на­сто­я­те­ли этих оби­те­лей, от­ли­чав­ши­е­ся глу­бо­ким и ис­крен­ним бла­го­че­сти­ем, смог­ли к 1797 го­ду за­ло­жить в Са­ра­тов­ской гу­бер­нии на­ча­ло еди­но­ве­рия. Од­на­ко и по­сле при­ня­тия еди­но­ве­рия, бла­го­дат­но­го свя­щен­ства и при­со­еди­не­ния ча­сти рас­коль­ни­ков к пра­во­сла­вию рас­кол в этих ме­стах был еще очень си­лен и угро­жал по­гло­тить це­лые се­ле­ния. Из трид­ца­ти ты­сяч че­ло­век, на­се­ляв­ших Вольск, де­сять ты­сяч при­над­ле­жа­ло к рас­коль­ни­кам. Чис­лен­ный пе­ре­вес в го­ро­де име­ли бег­ло­по­пов­цы, а по бо­гат­ству и об­ще­ствен­но­му вли­я­нию – по­сле­до­ва­те­ли Бе­ло­кри­ниц­кой иерар­хии.
Се­ло Ба­ра­нов­ка Воль­ско­го уез­да не пред­став­ля­ло ис­клю­че­ния и в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни бы­ло на­се­ле­но сек­тан­та­ми и рас­коль­ни­ка­ми. В се­ле бы­ло да­же несколь­ко рас­коль­ни­чьих сект: спа­сов­ская, по­мор­ская, бег­ло­по­пов­ская и ав­стрий­ская. Боль­ше по­ло­ви­ны бы­ло спа­сов­цев, треть – по­мор­цев. Как все­гда бы­ва­ет с рас­ко­лом, он сам со вре­ме­нем стал раз­де­лять­ся на сек­ты. Спа­сов­ская сек­та раз­де­ли­лась на че­ты­ре тол­ка. Пер­вый толк счи­тал, что хо­тя ни­ка­кие та­ин­ства не со­вер­ша­ют­ся в Пра­во­слав­ной Церк­ви, од­на­ко кре­стить­ся и вен­чать­ся сле­ду­ет в церк­ви. Вто­рой толк в Ба­ра­нов­ке со­ста­вил­ся из ста­ри­ков и ста­рух, ко­то­рые не же­ла­ли ни с кем со­об­щать­ся, ни в ком не ви­де­ли пра­во­сти и же­ла­ли спа­сать­ся уеди­нен­но, по при­ме­ру, как они счи­та­ли, древ­них пу­стын­ни­ков, пред­став­ляя в этом от­но­ше­нии об­раз­цо­вое во­пло­ще­ние пре­ле­сти. Тре­тий толк утвер­ждал, что ан­ти­христ разо­гнал ис­тин­ное свя­щен­ство и оно те­перь жи­вет скрыт­но, в тай­ных ме­стах, по­это­му ра­ди та­ко­вых об­сто­я­тельств со­вер­шать та­ин­ство кре­ще­ния мо­жет про­стец-на­чет­чик. Чет­вер­тый толк – спа­сов­цев имел на­име­но­ва­ние нетов­цев. Они счи­та­ли, что со вре­ме­ни пат­ри­ар­ха Ни­ко­на ан­ти­христ уни­что­жил Цер­ковь и ни­ка­кие та­ин­ства не со­вер­ша­ют­ся, и за­став­ля­ли ма­лень­ких де­тей на­де­вать кре­сты на но­во­рож­ден­ных некре­ще­ных мла­ден­цев и то не ру­кой, а лу­чин­кой.
Дер­зость и са­мо­мне­ние рас­коль­ни­ков бы­ли на­столь­ко ве­ли­ки, что вы­нуж­да­ли их вы­хо­дить за пре­де­лы про­стых здра­вых по­ня­тий. Толь­ко се­бя они счи­та­ли во всем пра­вы­ми и, по­доб­но за­пад­но­ев­ро­пей­ским про­те­стан­там, ед­ва ли не спас­ши­ми­ся и свя­ты­ми. На осталь­ных они смот­ре­ли свер­ху вниз, по­чи­тая толь­ко се­бя за вы­со­ко­нрав­ствен­ных и все зна­ю­щих лю­дей. Они от­кры­то и без вся­ко­го сму­ще­ния со­ве­сти го­во­ри­ли, что хо­ро­шо зна­ют, как до­стичь Цар­ства Небес­но­го. Си­дит, бы­ва­ло, та­кой «пра­вед­ный» му­жи­чок на за­ва­лин­ке у сво­е­го до­ма и рас­смат­ри­ва­ет про­хо­дя­щих, чтобы по обык­но­ве­нию сек­тан­тов цеп­лять­ся к ним. Ви­дит – идет жен­щи­на, су­дя по вре­ме­ни, в храм на ли­тур­гию. Му­жик оста­но­вил ее и, слов­но дух-ис­ку­си­тель, на­чи­на­ет во­про­шать:
– Ку­да ты идешь?
– В цер­ковь, ба­тюш­ка мой, – от­ве­ти­ла жен­щи­на.
– Как бы я те­бе не ве­лел ту­да ид­ти. Че­му там ны­мать­ся-то[1] доб­ро­му. При­шла бы ты к нам. Уж вот все­му на­учат. Уж ска­жу хоть про се­бя, по­хва­люсь: умею и мо­гу сго­то­вить се­бе Цар­ство Небес­ное.
Жен­щи­на, услы­шав над­мен­ные сло­ва, пол­ные са­мо­мне­ния и гор­до­сти, по­ста­ра­лась ско­рее уй­ти в цер­ковь, а за­зы­вав­ший ее в свое ре­ли­ги­оз­ное об­ще­ство че­ло­век вско­ре умер – без по­ка­я­ния, без та­инств, вне Церк­ви.
Упрям­ство и упор­ство са­ра­тов­ских рас­коль­ни­ков бы­ли на­столь­ко ве­ли­ки, что их не вра­зум­ля­ли и яв­ные чу­де­са. У од­но­го кре­стья­ни­на за­бо­ле­ла ос­пой пя­ти­лет­няя дочь. В пер­вые дни, несмот­ря на нестер­пи­мые стра­да­ния, она мог­ла еще го­во­рить с окру­жа­ю­щи­ми, но по про­ше­ствии де­ся­ти дней бо­лез­ни от силь­ной бо­ли со­вер­шен­но умолк­ла и ле­жа­ла, ни­че­го не ви­дя и не го­во­ря в те­че­ние пя­ти су­ток, так что ро­ди­те­ли счи­та­ли, что она вот-вот отой­дет. Рас­коль­ни­ки меж­ду тем пред­ло­жи­ли пе­ре­кре­стить де­воч­ку по рас­коль­ни­чье­му об­ря­ду, обе­щая за это ее ро­ди­те­лям ма­те­ри­аль­ную по­мощь. Рав­но­ду­шие к Пра­во­слав­ной Церк­ви и ма­те­ри­аль­ная за­ин­те­ре­со­ван­ность скло­ни­ли мать к рас­ко­лу, и она из­ве­сти­ла о сво­ем со­гла­сии рас­коль­ни­ков.
Де­воч­ку уло­жи­ли в пе­ред­ний угол под об­ра­за и за­жгли пе­ред ико­ной све­чу. В это вре­мя при­шли по­зван­ные ста­рик-рас­коль­ник и дев­ка-рас­коль­ни­ца, ко­то­рые при­го­то­ви­ли боль­шую ка­душ­ку с во­дой. Весть о пред­сто­я­щем пе­ре­кре­щи­ва­нии со­бра­ла мно­же­ство лю­бо­пыт­ных. Ко­гда все бы­ло при­го­тов­ле­но, сре­ди при­сут­ству­ю­щих во­ца­ри­лась на­пря­жен­ная ти­ши­на, и вдруг де­воч­ка, не ви­дев­шая сол­неч­но­го све­та уже бо­лее неде­ли и не го­во­рив­шая, об­ра­ща­ясь к сто­яв­ше­му ря­дом от­цу, ска­за­ла:
– Тять­ка, что это вы де­ла­е­те? Вы не ду­ма­е­те ли ме­ня пе­ре­кре­щи­вать? Раз­ве я некре­ще­ная? Я еще ма­лень­кая кре­ще­на в церк­ви, вы мне са­ми это го­во­ри­ли, а два ра­за ни­ко­го не кре­стят. Ба­тюш­ка Ис­тин­ный Хри­стос один раз кре­стил­ся!
При этих сло­вах уми­ра­ю­щей де­воч­ки ста­рик-рас­коль­ник, оч­нув­шись от изум­ле­ния, ти­хонь­ко по­до­шел к ней и ед­ва слыш­но про­го­во­рил:
– Ни­че­го, доч­ка, мы хо­тим те­бя ис­ку­пать в теп­лень­кой во­дич­ке и на­деть на те­бя бе­лую ру­ба­шеч­ку.
– Знаю, знаю, – от­ве­ти­ла де­воч­ка, – по­ди-ка ко мне, ста­рый, по­бли­же, я те­бе бо­ро­ду вы­щип­лю, ты и дру­гих по­то­пил и ме­ня хо­чешь ту­да же, не хо­чу я! Тять­ка, про­го­ни их от­сю­да!
По­след­ние сло­ва по­ра­зи­ли от­ца де­воч­ки, и он, до­се­ле мол­чав­ший, ска­зал ста­ри­ку:
– Де­душ­ка, оставь ее, ко­ли не хо­чет кре­стить­ся, так и не нуж­но!
То­гда ста­ла уго­ва­ри­вать де­воч­ку мать:
– Ми­лая до­чень­ка! Ведь ты уми­ра­ешь, те­бя нуж­но ис­ку­пать и на­деть бе­лую ру­ба­шеч­ку!
Но де­воч­ка про­дол­жа­ла го­во­рить:
– Гос­подь Ис­тин­ный один раз кре­стил­ся, я не хо­чу, чтобы вы ме­ня по­то­пи­ли.
Это бы­ло оче­вид­ное чу­до, про­ис­шед­шее на гла­зах мно­гих, – ма­лень­кая де­воч­ка вслух про­по­ве­до­ва­ла Хри­ста и ис­тин­ность Церк­ви, и рас­коль­ни­ки, по­чув­ство­вав се­бя об­ли­ча­е­мы­ми, по­ти­хонь­ку по­ки­ну­ли дом. Впро­чем, озлоб­ле­ние и нена­висть к Церк­ви бы­ли столь ве­ли­ки, что рас­коль­ни­ца, ухо­дя, зло вслух ска­за­ла:
– Это бе­си ее му­ча­ют, бе­си ей пред­став­ля­ют­ся.
Через неко­то­рое вре­мя по­сле ухо­да рас­коль­ни­ков, по­чти пе­ред са­мой смер­тью, де­воч­ка ска­за­ла от­цу:
– Тять­ка, что вы не хо­ди­те в цер­ковь, хо­ди­те ту­да и там мо­ли­тесь.
Из-за мно­же­ства рас­коль­ни­ков и сек­тан­тов в храм се­ла Ба­ра­нов­ки при мно­го­чис­лен­но­сти жи­те­лей лю­дей хо­ди­ло немно­го, и в празд­ни­ки и в вос­крес­ные дни цер­ковь бы­ла по­чти пу­стой. Ес­ли рас­коль­ни­ки и за­хо­ди­ли в храм, то в буд­ние дни и толь­ко те, ко­му их идео­ло­гия поз­во­ля­ла по­се­щать пра­во­слав­ные хра­мы. Эти­ми-то слу­ча­я­ми и ста­рал­ся вос­поль­зо­вать­ся свя­щен­ник Мат­фей Ва­си­льев. Хо­ро­шо зная со­сто­я­ние рас­ко­ла в сво­ем при­хо­де и суть уче­ния рас­коль­ни­ков, отец Мат­фей, ес­ли ви­дел сре­ди сво­их при­хо­жан при­шед­ших рас­коль­ни­ков, то сра­зу же на­чи­нал про­по­ве­до­вать им от­но­си­тель­но их лже­уче­ний, ка­са­ю­щих­ся Церк­ви, та­инств и свя­щен­ства, ста­ра­ясь брать при­ме­ры для сво­их про­по­ве­дей и по­уче­ний из жиз­ни и бы­та слу­ша­те­лей, чтобы они бы­ли по­нят­ны им, и в свое вре­мя это при­нес­ло пло­ды – сек­тан­ты все се­рьез­нее за­ду­мы­ва­лись о спа­се­нии, со­мне­ва­лись – ис­тин­ный ли путь они из­бра­ли.
Здесь, в се­ле Ба­ра­нов­ке, в 1852 го­ду ро­дил­ся Кон­стан­тин Го­лу­бев. Его отец, Алек­сей Го­лу­бев, слу­жил в хра­ме пса­лом­щи­ком и умер, ко­гда маль­чи­ку бы­ло все­го де­вять лет. Кон­стан­тин по­сту­пил в Са­ра­тов­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию и окон­чил ее по пер­во­му раз­ря­ду. В это вре­мя ему ис­пол­ни­лось два­дцать че­ты­ре го­да и он по­чув­ство­вал в се­бе дар слу­же­ния мис­си­о­нер­ско­му де­лу, ко­то­рый пре­и­зобиль­но был в нем укреп­лен бо­го­слов­ски­ми зна­ни­я­ми, по­лу­чен­ны­ми в се­ми­на­рии. Для Кон­стан­ти­на Алек­се­е­ви­ча это бы­ли не фор­маль­ные зна­ния, свод мерт­вых за­ко­нов и пра­вил, а са­мо от­кро­ве­ние Ду­ха. И невоз­мож­но это­му ис­тин­но­му цер­ков­но­му зна­нию не на­учить дру­гих, оста­вить бо­гат­ство со­кро­вищ­ни­цы цер­ков­ной со­кры­тым.
В 1867 го­ду в Са­ра­тов­ской епар­хии бы­ло ор­га­ни­зо­ва­но цер­ков­ное Брат­ство Свя­то­го Кре­ста, ко­то­рое ста­ви­ло сво­ей за­да­чей де­я­тель­ность мис­си­о­нер­скую, про­све­ти­тель­но-ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ную и бла­го­тво­ри­тель­ную. Мис­си­о­нер­ская ра­бо­та про­во­ди­лась в Са­ра­то­ве и в се­ле­ни­ях Са­ра­тов­ской епар­хии, све­де­ния о рус­ском рас­ко­ле спе­ци­аль­но пре­по­да­ва­лись уча­щим­ся 6-го клас­са Са­ра­тов­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, и Кон­стан­тин Го­лу­бев еще в се­ми­на­рии по­дроб­но озна­ко­мил­ся с раз­лич­ны­ми от­ветв­ле­ни­я­ми рас­ко­ла и вполне осво­ил их уче­ние.
Брат­ство Свя­то­го Кре­ста име­ло книж­ный склад, за­ни­ма­лось из­да­ни­ем «Са­ра­тов­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стей», устра­и­ва­ло ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ные чте­ния для на­ро­да в празд­нич­ные и вос­крес­ные дни, а так­же со­дер­жа­ло шко­лу. Мно­гие из обу­чав­ших­ся в ней де­тей на­хо­ди­лись на пол­ном обес­пе­че­нии Брат­ства. Боль­шое зна­че­ние при­да­ва­лось учре­жде­нию в се­лах, за­ра­жен­ных рас­ко­лом, биб­лио­тек, ко­то­рые снаб­жа­лись все­ми необ­хо­ди­мы­ми кни­га­ми, ка­са­ю­щи­ми­ся рас­ко­ла. Часть из них бы­ла ста­ро­пе­чат­ная, и при­об­ре­те­ние та­ких книг тре­бо­ва­ло зна­чи­тель­ных рас­хо­дов.
Один из пер­вых мис­си­о­нер­ских ста­нов Брат­ства Свя­то­го Кре­ста в Воль­ском уез­де был ор­га­ни­зо­ван в се­ле Ба­ра­нов­ке, здесь бы­ла устро­е­на про­ти­во­рас­коль­ни­че­ская биб­лио­те­ка с пре­крас­ным под­бо­ром книг, сю­да на­прав­ля­лись вос­пи­тан­ни­ки Са­ра­тов­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии для прак­ти­че­ских бе­сед на те­му рас­ко­ла.
Кон­стан­тин Алек­се­е­вич всту­пил в Са­ра­тов­ское Брат­ство Свя­то­го Кре­ста и по­лу­чил бла­го­сло­ве­ние епи­ско­па Са­ра­тов­ско­го и Ца­ри­цын­ско­го Ти­хо­на (По­кров­ско­го) от­пра­вить­ся в род­ное се­ло Ба­ра­нов­ку в ка­че­стве мис­си­о­не­ра Брат­ства.
Он на­чал свою мис­си­о­нер­скую де­я­тель­ность с то­го, что ос­но­вал цер­ков­но­при­ход­скую шко­лу, где был и ди­рек­то­ром, и учи­те­лем по мно­гим пред­ме­там, в част­но­сти по За­ко­ну Бо­жию. Он был уве­рен, что рас­кол и сек­ты об­ра­зу­ют­ся там, где недо­ста­точ­но про­по­ве­ду­ет­ся пра­во­сла­вие, где нет церк­ви, цер­ков­ной про­по­ве­ди и вме­сте с нею под­лин­но­го про­све­ще­ния. На­сто­я­тель хра­ма свя­щен­ник Мат­фей под­дер­жал мис­си­о­не­ра, по­ни­мая, что Кон­стан­тин Алек­се­е­вич идет на по­двиг, бе­ря на се­бя крест про­по­вед­ни­че­ской де­я­тель­но­сти в при­хо­де, на­по­ло­ви­ну за­ра­жен­ном рас­ко­лом.
Через неко­то­рое вре­мя, в ос­нов­ном уси­ли­я­ми Кон­стан­ти­на Алек­се­е­ви­ча и от­ца Мат­фея, чис­ло рас­коль­ни­ков здесь ста­ло за­мет­но со­кра­щать­ся и об­ра­зо­ва­лась из мест­ных кре­стьян боль­шая груп­па рев­ни­те­лей пра­во­сла­вия, для ко­то­рых от­ста­и­ва­ние чи­сто­ты и ис­ти­ны пра­во­сла­вия ста­ло смыс­лом жиз­ни; про­по­ведь рас­коль­ни­че­ская и сек­тант­ская вос­при­ни­ма­лась ими как де­ло да­ле­ко не без­опас­ное, так как она увле­ка­ла непро­све­щен­ных или рав­но­душ­ных лю­дей в се­ти лжи и веч­ной по­ги­бе­ли. В кон­це кон­цов бла­го­да­ря рев­но­сти пра­во­слав­ных в цер­ковь ста­ли при­хо­дить и за­ко­ре­не­лые рас­коль­ни­ки, ко­то­рые, уви­дев под­ви­за­ю­щих­ся в Бо­зе лю­дей, слов­но оч­ну­лись от спяч­ки и по­ня­ли, что жизнь, ко­то­рую про­во­дят они, со­всем не та, к ка­кой при­зы­вал Гос­подь.
Бе­се­ды с пра­во­слав­ны­ми и ста­ро­об­ряд­ца­ми Кон­стан­тин Алек­се­е­вич про­во­дил в цер­ков­ной сто­рож­ке во все вос­крес­ные и празд­нич­ные дни. Боль­шин­ство ста­ро­об­ряд­цев по­на­ча­лу недо­вер­чи­во от­нес­лись к бе­се­дам и хо­тя при­хо­ди­ли, слу­ша­ли и, по-ви­ди­мо­му, со мно­гим внут­ренне со­гла­ша­лись, но пред­по­чи­та­ли мол­чать, над­ме­ва­ясь сво­ей мни­мо­нрав­ствен­ной жиз­нью и мно­го­знай­ством. Од­на­ко рев­ност­ный мис­си­о­нер не от­сту­пал­ся, не те­рял на­деж­ды, и это впо­след­ствии ста­ло да­вать пло­ды. Од­ним из упор­ных спор­щи­ков с мис­си­о­не­ром был ува­жа­е­мый рас­коль­ни­ка­ми рас­ко­ло­учи­тель Иван Бо­ро­дин. И вдруг, по­сле мно­гих бе­сед с Кон­стан­ти­ном Алек­се­е­ви­чем, в кон­це 1877 го­да он при­шел в цер­ков­ную сто­рож­ку, где ве­лись бе­се­ды, и в при­сут­ствии всех сво­их еди­но­вер­цев ска­зал, что при­зна­ет право­ту пра­во­слав­но­го уче­ния и все­го то­го, что го­во­рит Кон­стан­тин Го­лу­бев, ко­гда по­уча­ет на­род.
– Да за­чем же ты сам пре­бы­вал в рас­ко­ле?! – с удив­ле­ни­ем ста­ли вос­кли­цать при­сут­ству­ю­щие.
– По за­блуж­де­нию, – от­ве­тил Иван.
Вско­ре по­сле это­го он на об­ще­ствен­ном схо­де пред­ло­жил ста­ри­кам-сель­ча­нам от­слу­жить в пра­во­слав­ной церк­ви бла­годар­ствен­ный мо­ле­бен за по­бе­ду рус­ско­го ору­жия при Кар­се и сам на мо­лебне с бла­го­го­ве­ни­ем мо­лил­ся Бо­гу.
Бы­ва­ло, что жиз­нен­ные об­сто­я­тель­ства под­тал­ки­ва­ли че­ло­ве­ка к углуб­лен­ным раз­мыш­ле­ни­ям. Некий два­дца­ти­двух­лет­ний мо­ло­дой че­ло­век, ро­ди­те­ли ко­то­ро­го при­над­ле­жа­ли к по­мор­ско­му со­гла­сию, за­ду­мал же­нить­ся, но у по­мор­цев нет та­ин­ства вен­ча­ния, и он со сму­ще­ни­ем в серд­це об­вен­чал­ся в пра­во­слав­ной церк­ви. Од­на­ко чем боль­ше он раз­мыш­лял о по­мор­ском со­гла­сии, тем боль­ше у него воз­ни­ка­ло со­мне­ний в его пра­виль­но­сти и пра­во­слав­но­сти, а спро­сить, кро­ме Кон­стан­ти­на Го­лу­бе­ва, бы­ло не у ко­го. Он был един­ствен­ным мис­си­о­не­ром в этих ме­стах, но об­ра­тить­ся к нему мо­ло­дой че­ло­век бо­ял­ся, и глав­ным об­ра­зом по­то­му, что еще недав­но при­люд­но бра­нил всех, кто шел в цер­ков­ную сто­рож­ку по­бе­се­до­вать с мис­си­о­не­ром. Но все же он пре­одо­лел се­бя и за­шел к Кон­стан­ти­ну Го­лу­бе­ву по­бе­се­до­вать. По­том за­шел еще и еще раз, а за­тем стал при­хо­дить к Кон­стан­ти­ну Алек­се­е­ви­чу все ча­ще и в кон­це кон­цов убе­дил­ся вполне, что по­мор­цы яв­ля­ют­ся людь­ми, за­блу­див­ши­ми­ся в ве­ре.
Лю­ди слу­ша­ли убеж­ден­но­го в право­те Пра­во­слав­ной Церк­ви мис­си­о­не­ра, спра­ши­ва­ли и спо­ри­ли с ним, но глав­ное – сам мис­си­о­нер не жа­лел вре­ме­ни для уяс­не­ния ис­тин ве­ры и рас­кры­тия за­блуж­де­ний, ино­гда бе­се­ды дли­лись по че­ты­ре и по пять ча­сов. И в кон­це кон­цов про­изо­шло в се­ле до то­го небы­ва­лое – лю­ди по­тя­ну­лись к пра­во­слав­ной ве­ре и церк­ви; не при­ча­щав­ши­е­ся по пят­на­дцать лет, а то и всю жизнь, ста­ли го­веть и при­ча­щать­ся; ста­ли при­ча­щать­ся де­ти из шко­лы, ко­то­рой за­ве­до­вал Кон­стан­тин Алек­се­е­вич, при­том, что ро­ди­те­ли мно­гих из этих де­тей бы­ли рас­коль­ни­ка­ми.
За два го­да, бла­го­да­ря мис­си­о­нер­ским тру­дам Кон­стан­ти­на Алек­се­е­ви­ча, из рас­ко­ла к Пра­во­слав­ной Церк­ви при­со­еди­ни­лось ты­ся­ча пять­сот че­ло­век.
В 1876 го­ду Кон­стан­тин Го­лу­бев пред­ста­вил на­пи­сан­ные им проб­ные лек­ции и по рас­смот­ре­нии их епи­ско­пом Ти­хо­ном был утвер­жден учи­те­лем рус­ско-сла­вян­ско­го язы­ка Воль­ско­го Ду­хов­но­го учи­ли­ща и на­зна­чен, как мис­си­о­нер Брат­ства Свя­то­го Кре­ста, ру­ко­во­ди­те­лем мис­си­о­нер­ских бе­сед и блю­сти­те­лем про­ти­во­рас­коль­ни­че­ской биб­лио­те­ки в го­ро­де Воль­ске.
Пер­вые со­бе­се­до­ва­ния с рас­коль­ни­ка­ми в Воль­ске бы­ли на­ча­ты толь­ко в на­ча­ле се­ми­де­ся­тых го­дов свя­щен­ни­ка­ми Иоан­ном Крас­но­вым и Ев­ге­ни­ем Ти­хо­ми­ро­вым. Но по но­визне де­ла и при от­сут­ствии необ­хо­ди­мых книг, в част­но­сти книг, со­дер­жа­щих тек­сты, на ко­то­рые обыч­но ссы­ла­ют­ся рас­коль­ни­ки и ко­то­рые бы­ли из­да­ны толь­ко спу­стя го­ды, – бе­се­ды меж­ду свя­щен­ни­ка­ми и рас­коль­ни­ка­ми вы­нуж­ден­но пре­кра­ти­лись.
Пер­вым воз­об­но­вил бе­се­ды с рас­коль­ни­ка­ми и сек­тан­та­ми Кон­стан­тин Алек­се­е­вич Го­лу­бев. В от­ли­чие от сво­их пред­ше­ствен­ни­ков на мис­си­о­нер­ском по­при­ще в Воль­ске он ока­зал­ся пре­крас­но под­го­тов­лен­ным мис­си­о­не­ром. Уро­же­нец се­ла, по­ра­жен­но­го сек­та­ми и рас­ко­лом, он в се­ми­на­рии осо­бое пред­по­чте­ние ока­зы­вал изу­че­нию пред­ме­тов, изъ­яс­ня­ю­щих су­ще­ство рас­ко­ла и раз­лич­ных сект. Он сам был де­я­тель­ным участ­ни­ком бе­сед с рас­коль­ни­ка­ми, про­во­див­ших­ся в Са­ра­то­ве, а так­же на сво­ей ро­дине в се­ле Ба­ра­нов­ке. Бе­се­ды в Воль­ске Кон­стан­тин Алек­се­е­вич про­во­дил по­на­ча­лу по вос­кре­се­ньям в зда­нии епар­хи­аль­но­го учи­ли­ща. Мест­ные рас­коль­ни­ки точ­но оч­ну­лись, дре­мот­ная за­мкну­тость рас­коль­ни­чье­го об­ще­ства бы­ла раз­ру­ше­на. Ожи­ви­лись, уви­дев в Кон­стан­тине Алек­се­е­ви­че бли­ста­тель­но­го за­щит­ни­ка ис­ти­ны, и пра­во­слав­ные. По­яви­лись де­я­тель­ные и та­лант­ли­вые за­щит­ни­ки со сто­ро­ны рас­коль­ни­ков, но яви­лись и мест­ные за­щит­ни­ки пра­во­сла­вия. Лю­дей, осо­бен­но в осен­нее и зим­нее вре­мя, а так­же во вре­мя по­стов, со­би­ра­лось так мно­го, что зал учи­ли­ща не вме­щал всех же­ла­ю­щих услы­шать со­бе­се­до­ва­ния рас­коль­ни­ков и пра­во­слав­ных. На со­бе­се­до­ва­ни­ях раз­би­ра­лись все во­про­сы, ко­то­рые вол­но­ва­ли рас­коль­ни­ков: о клят­вах Со­бо­ра 1667 го­да, а так­же об ис­прав­ле­ни­ях книг. Неко­то­рые ста­тьи по этим во­про­сам, как, на­при­мер, о клят­вах Со­бо­ра 1666 и 1667 го­дов, Кон­стан­тин Алек­се­е­вич опуб­ли­ко­вал поз­же в «Са­ра­тов­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях». Ско­ро бе­се­ды в Воль­ске при­об­ре­ли из­вест­ность и сре­ди рас­коль­ни­ков уез­да, ко­то­рые ста­ли при­ез­жать в го­род, чтобы при­сут­ство­вать на них.
В 1879 го­ду епи­скоп Са­ра­тов­ский Ти­хон на­зна­чил Кон­стан­ти­на Алек­се­е­ви­ча на долж­ность разъ­езд­но­го епар­хи­аль­но­го мис­си­о­не­ра, и с это­го вре­ме­ни его бе­се­ды в Воль­ске бы­ли пе­ре­ве­де­ны из епар­хи­аль­но­го учи­ли­ща в бо­лее по­ме­сти­тель­ный Пред­те­чен­ский со­бор. Здесь при со­бо­ре Кон­стан­тин Алек­се­е­вич со­брал про­ти­во­рас­коль­ни­че­скую биб­лио­те­ку, где бы­ли все необ­хо­ди­мые для бе­сед кни­ги. По­сте­пен­но ста­ло про­яс­нять­ся, что рас­кол не так кре­пок и упор­ны­ми оста­ют­ся толь­ко лю­ди стар­ше­го по­ко­ле­ния, а мо­ло­дое по­ко­ле­ние го­то­во рас­смат­ри­вать и об­суж­дать пред­ме­ты ве­ры. Труд­ность его де­я­тель­но­сти за­клю­ча­лась глав­ным об­ра­зом в том, что он был един­ствен­ным в то вре­мя мис­си­о­не­ром в Воль­ске, и ни учи­те­ля ду­хов­но­го учи­ли­ща, ни мест­ное ду­хо­вен­ство, по­гло­щен­ное це­ли­ком ис­пол­не­ни­ем свя­щен­ни­че­ских обя­зан­но­стей, не мог­ли ему ока­зать ни­ка­кой по­мо­щи. А меж­ду тем в го­ро­де чис­ло рас­коль­ни­ков до­сти­га­ло се­ми ты­сяч че­ло­век, и мно­гие из них об­на­ру­жи­ва­ли зна­чи­тель­ную на­чи­тан­ность и се­рьез­ность в об­суж­де­нии пред­ме­та.
В обя­зан­но­сти Кон­стан­ти­на Алек­се­е­ви­ча вхо­ди­ли по­езд­ки по всей об­шир­ной Са­ра­тов­ской гу­бер­нии, во все те по­се­ле­ния, где или не бы­ло пра­во­слав­но­го пас­ты­ря, или у пас­ты­ря не бы­ло до­ста­точ­ной под­го­тов­ки для борь­бы с сек­тан­та­ми, или он ро­бел пе­ред ни­ми, так как в иных слу­ча­ях они по­ка­зы­ва­ли боль­шую спло­чен­ность и ор­га­ни­зо­ван­ность. Но Кон­стан­тин Алек­се­е­вич без­бо­яз­нен­но шел с воз­гла­ви­те­ля­ми сек­тант­ских и рас­коль­ни­че­ских об­ществ на пря­мой и при­люд­ный диа­лог, чем стя­жал се­бе все­об­щую лю­бовь ду­хо­вен­ства и жи­те­лей, не ис­клю­чая и са­мих рас­коль­ни­ков и сек­тан­тов. Его неод­но­крат­ные бе­се­ды с из­вест­ным апо­ло­ге­том Бе­ло­кри­ниц­кой иерар­хии Кли­мен­том Пе­ре­тру­хи­ным и с бес­по­пов­цем Ху­до­ши­ным, в ре­зуль­та­те ко­то­рых Пе­ре­тру­хин и Ху­до­шин бе­жа­ли от сво­их разъ­ярен­ных со­бра­тьев-рас­коль­ни­ков, име­ли сво­им след­стви­ем то, что мно­же­ство рас­коль­ни­ков об­ра­ти­лось от за­блуж­де­ния и при­со­еди­ни­лось к Пра­во­слав­ной Церк­ви. Мно­гих пра­во­слав­ных, скло­няв­ших­ся к рас­ко­лу и пе­ре­хо­ду в ми­сти­че­ские и ра­цио­на­ли­сти­че­ские сек­ты, Кон­стан­тин Алек­се­е­вич удер­жал от та­ко­го пе­ре­хо­да, утвер­дил в пра­во­сла­вии и на­ста­вил в ис­тин­ной ве­ре сво­и­ми бе­се­да­ми. В се­ле Сал­ты­ков­ском Сер­доб­ско­го уез­да вна­ча­ле в храм по ве­ли­ким по­стам хо­ди­ли мо­лить­ся и ис­по­ве­до­вать­ся не бо­лее вось­ми че­ло­век, а в 1890 го­ду та­ко­вых уже бы­ло че­ты­ре­ста че­ло­век.
С бла­го­сло­ве­ния епи­ско­па Са­ра­тов­ско­го Ни­ко­лая (На­ли­мо­ва) и епи­ско­па Во­ро­неж­ско­го Ана­ста­сия (До­бра­ди­на) Кон­стан­тин Алек­се­е­вич ез­дил в Во­ро­неж­скую епар­хию по прось­бе ду­хо­вен­ства и в се­лах Но­во­хопер­ско­го уез­да про­во­дил бе­се­ды с сек­тан­та­ми. Неко­то­рые се­ле­ния Кон­стан­тин Алек­се­е­вич по­се­щал по два, по три и да­же по че­ты­ре ра­за, что де­ла­лось для за­креп­ле­ния до­стиг­ну­тых ра­нее бла­го­при­ят­ных ре­зуль­та­тов, а так­же по прось­бе ста­ро­об­ряд­цев, ко­то­рые бы­ли оза­да­че­ны сде­лан­ны­ми мис­си­о­не­ром разъ­яс­не­ни­я­ми на преж­них бе­се­дах и, ви­дя бес­си­лие сво­их мест­ных ру­ко­во­ди­те­лей-на­чет­чи­ков до­ка­зать право­ту сво­их мне­ний, об­ра­ща­лись к со­дей­ствию бо­лее силь­ных, по их мне­нию, на­чет­чи­ков, зва­ли их к се­бе на по­мощь и в та­ких слу­ча­ях при­гла­ша­ли и пра­во­слав­но­го мис­си­о­не­ра в на­деж­де на то, что Пе­ре­тру­хи­ны, Ху­до­ши­ны, Ша­ро­вы и про­чие за­щи­тят их пе­ред об­ли­че­ни­я­ми мис­си­о­не­ра; ино­гда та­кие по­се­ще­ния про­ис­хо­ди­ли по при­гла­ше­нию пра­во­слав­ных, сму­ща­е­мых рас­коль­ни­ка­ми.
В Мос­ков­ской гу­бер­нии од­ним из са­мых за­ра­жен­ных рас­ко­лом и сек­тант­ством был Бо­го­род­ский уезд[2]. Про­ис­хо­ди­ло это от­ча­сти по­то­му, что здесь бы­ли рас­по­ло­же­ны фаб­ри­ки бо­га­тых рас­коль­ни­ков, при­над­ле­жав­ших к Бе­ло­кри­ниц­кой иерар­хии. Бо­го­род­ско-Глу­хов­ская об­щи­на ста­ро­об­ряд­цев ав­стрий­ско­го со­гла­сия бы­ла в Рос­сии вто­рой по ве­ли­чине по­сле об­щи­ны, имев­шей сво­им цен­тром храм на Ро­гож­ском клад­би­ще. Гла­ва се­мей­ства Мо­ро­зо­вых, вла­де­лец тек­стиль­ных ма­ну­фак­тур в Бо­го­род­ске, Ар­се­ний Мо­ро­зов, по­мо­гал рас­коль­ни­чьим об­ще­ствам по всей Рос­сии, но в первую оче­редь жив­шим в Бо­го­род­ске и Бо­го­род­ском уез­де. По­ло­же­ние хо­зя­и­на фаб­ри­ки, где в на­ча­ле ХХ сто­ле­тия ра­бо­та­ло око­ло де­ся­ти ты­сяч че­ло­век, об­лег­ча­ло вли­я­ние, тем бо­лее что на са­мой фаб­ри­ке ра­бо­та­ло мно­го ста­ро­об­ряд­цев. Ар­се­ний Мо­ро­зов ока­зы­вал ши­ро­кую бла­го­тво­ри­тель­ную по­мощь мно­гим го­род­ским учре­жде­ни­ям, в ре­зуль­та­те че­го го­род­ские вла­сти смот­ре­ли сквозь паль­цы на рас­про­стра­не­ние рас­ко­ла, прин­ци­пи­аль­но иг­но­ри­руя от­ли­чие рас­коль­ни­че­ско­го об­ще­ства от Пра­во­слав­ной Церк­ви. Го­род­ско­му чи­нов­ни­ку раз­ли­чия меж­ду пра­во­слав­ны­ми и ста­ро­об­ряд­ца­ми ав­стрий­ско­го со­гла­сия ка­за­лись ис­клю­чи­тель­но внеш­ни­ми, фор­маль­ны­ми: ка­кая раз­ни­ца, к ка­кой внеш­ней фор­ме при­бе­га­ет че­ло­век для сво­е­го об­ра­ще­ния к Бо­гу, тем бо­лее, ес­ли этот че­ло­век – щед­рый бла­го­тво­ри­тель для го­ро­да. Не оста­ва­лось без щед­рых по­жерт­во­ва­ний от бо­га­тых рас­коль­ни­ков и мест­ное ду­хо­вен­ство.
В ре­зуль­та­те все­го это­го пра­во­сла­вие в го­ро­де и уез­де мáли­лось, ста­но­ви­лось ед­ва ли не пре­сле­ду­е­мой ве­рой, а рас­кол тор­же­ство­вал и укреп­лял­ся. Епар­хи­аль­ные вла­сти в ме­ру сил ста­ра­лись ис­пра­вить по­ло­же­ние, по­сы­лая епар­хи­аль­ных мис­си­о­не­ров в этот до­нель­зя рас­тлен­ный рас­ко­лом и сек­тант­ством уезд, но успе­ха мис­си­о­не­ры не име­ли, по­то­му что со сто­ро­ны ду­хо­вен­ства мест­ных при­хо­дов они вме­сто под­держ­ки встре­ча­ли враж­деб­ное от­но­ше­ние, так как пра­во­слав­ные свя­щен­ни­ки за­ви­се­ли ма­те­ри­аль­но от рас­коль­ни­ков. Мис­си­о­не­ры же, ви­дя столь па­губ­ное яв­ле­ние тор­же­ства рас­коль­ни­ков в пра­во­слав­ных при­хо­дах, не име­ли ре­аль­ной вла­сти для воз­дей­ствия на нера­ди­вых свя­щен­ни­ков.
В 1893 го­ду на Мос­ков­скую ка­фед­ру был на­зна­чен се­ми­де­ся­ти­че­ты­рех­лет­ний мит­ро­по­лит Сер­гий (Ля­пи­дев­ский). По мне­нию неко­то­рых жиз­не­опи­са­те­лей, «вы­со­ко­прео­свя­щен­ный Сер­гий об­ла­дал той еди­но­спа­са­ю­щей пра­во­слав­ной цер­ков­но­стью, ко­то­рая предо­хра­ня­ет па­со­мых от вся­ких яв­ных и скры­тых опас­но­стей. Он был глу­бо­ко про­ник­нут ве­рой в веч­ную ис­ти­ну Пра­во­слав­ной Церк­ви, где ни­че­го нель­зя ни при­ба­вить, ни уба­вить без ис­ка­же­ния ис­ти­ны. По­доб­но мит­ро­по­ли­ту Фила­ре­ту, он хра­нил цер­ков­ность, как свя­ты­ню. Во имя цер­ков­ной прав­ды он ста­рал­ся под­дер­жать и воз­вы­сить вы­со­кий дух в слу­жи­те­лях Церк­ви, па­мя­туя, од­на­ко, и гра­ни­цы че­ло­ве­че­ских сил, а по­то­му, не впа­дая в об­ман­чи­вую стро­гость непри­ми­ри­мо­го ри­го­риз­ма, он охра­нял пра­ва Церк­ви с той же осмот­ри­тель­но­стью; его лю­би­мым на­став­ле­ни­ем бы­ло пра­ви­ло, что долж­но до­сти­гать тор­же­ства прав­ды, а не огор­че­ния про­тив­ни­ка. Эту осмот­ри­тель­ность, эту обя­за­тель­ную зре­лость и взве­шен­ность вся­ко­го ре­ше­ния не мог­ли не ува­жать са­ми нетер­пе­ли­вые рев­ни­те­ли, склон­ные ви­деть в ней мед­ли­тель­ность».
По­сле на­зна­че­ния вла­ды­ки на Мос­ков­скую ка­фед­ру его по­се­ти­ли с хле­бом-со­лью ста­ро­об­ряд­цы ав­стрий­ско­го со­гла­сия.
«Под бла­го­сло­ве­ние ко вла­ды­ке ста­ро­об­ряд­цы не по­до­шли, а про­си­ли толь­ко при­нять от них хлеб-соль. Вла­ды­ка спро­сил, с ка­кою це­лью под­но­сят они ему это. Ста­ро­об­ряд­цы от­ве­ти­ли, что они ра­ды его при­ез­ду в Моск­ву и в знак ува­же­ния к нему, по рус­ско­му обы­чаю, под­но­сят ему и про­сят при­нять хлеб-соль.
Вла­ды­ка от­ве­тил:
– По­нят­но, ко­гда вы, со­блю­дая, как го­во­ри­те, рус­ский обы­чай, под­но­си­те хлеб-соль свет­ским ли­цам, ко­то­рым под­чи­не­ны; но я – ли­цо ду­хов­ное, от ко­то­ро­го вы не со­сто­и­те ни в ка­кой за­ви­си­мо­сти. Ко­гда кто из пра­во­слав­ных под­но­сит мне хлеб-соль, то преж­де под­хо­дит под бла­го­сло­ве­ние, и я, хо­тя че­ло­век греш­ный, но по­лу­чив­ший пре­ем­ствен­но от апо­сто­лов епи­скоп­скую бла­го­дать, пре­по­даю им бла­го­сло­ве­ние, и по­лу­чив­шие мое бла­го­сло­ве­ние со­зна­ют, что спо­доб­ля­ют­ся бла­го­да­ти по сво­ей ве­ре. По­се­му, ко­гда слу­ча­лось мне, при обо­зре­нии епар­хии, при­ни­мать хлеб от де­ре­вен­ских жи­те­лей, я имел обык­но­ве­ние, бла­го­сло­вив его, пре­лом­лять на ча­сти. Вку­шал сам и раз­да­вал пред­сто&