Долина Еннома. Монастырь Онуфрия Великого в Акелдаме

 К юго-западу от Старого города в Иерусалиме располагается место, послужившее прообразом расхожего выражения «геенна огненная», хорошо известного даже тем, кто ни разу не читал Библию и не бывал на Святой Земле. Это долина Еннома или долина сыновей Енномовых, «Гай Бен Энном», получившая свои название в честь древнего народа, некогда обитавшего здесь, происхождение которого доподлинно не известно. Почти сразу же за Яффскими воротами Старого Иерусалима начинается долина Еннома. Примыкая к городской стене, она сворачивает левее, а ниже горы Сион сливается с долиной Кедронской. Название именно этого места, населенного в древности «сыновьями Еннома», стало впоследствии синонимом негасимого пламени, несущего возмездие грешникам — и тому, как подтвердили проводимые в этом месте раскопки, были свои причины. Речь, конечно, не об остатках византийской церкви, найденных здесь, и даже не об римском военном крематории (в 63 году до нашей эры в этом месте находился военный лагерь Помпея), также тут располагавшемся — свою зловещую славу долина заслужила в куда более ранние времена.




 Задолго до эпохи римского владычества местные жители сжигали в долине мусор и мертвых животных. (Забегая вперед, заметим, что мусора здесь предостаточно и сегодня, разлагающиеся трупы животных, главным образом — кошек, также встречаются, но при этом сегодня никто не спешит все это собрать и утилизировать.) Археологи обнаружили в долине большое количество древних могил, а также колодцы для костей — оссуарии — в которые сбрасывали все, что оставалось после довольно примитивной древней кремации. Кроме человеческих останков археологам удалось обнаружить здесь и много чего еще. Например, золотые и серебряные украшения разных эпох, тончайшие серебрянные свитки с текстом «благословения коэнов» на иврите и даже одну из древнейших в мире монет. Нужно отметить, что немалое число ценных находок в этих местах было сделано случайно, во время подготовительных работ для прокладки дорог. В Ветхом Завете, в книге Иисуса Навина, эта местность упоминается как раздел между землями колена Иудина и колена Вениаминова. Долгое время (одни исследователи говорят об эпохе Соломона, другие — о годах правления царя Ахаза) отпавшие от закона Моисеева и склонившиеся к язычеству иудеи приносили здесь человеческие жертвы кровожадному божеству хананеев Молоху, чей культ требовал ритуального убийства первенцев и последующего сожжения. Во все время изуверского обряда его участники хором исполняли неистовые песнопения, чтобы крики несчастного ребенка не разносились в окрестностях (акустика здесь своеобразная, и звуки часто отдаются эхом). Именно тогда для правоверных иудеев это место стало объектом ненависти и отвращения…

   

 При царе Иосии долина Еннома стала подобием современных санитарных полигонов, но с учетом особенностей эпохи. Теперь сюда сносили не только мусор и трупы животных, но и тела убитых врагов и казненных преступников, которых оставляли без погребения. Для того, чтобы зараза и смрад гниения не распространялись в Иерусалиме и окрестностях, в долине Еннома постоянно горел огонь — он пожирал нечистоты, а к небу поднимались клубы дыма. Скорее всего, именно при созерцании этой зловещей картины, иерусалимлянам и приходили в голову ассоциации с загробной участью грешников там, где «червь не умирает, и огонь не угасает». Позже образ «геенны огненной» как синонима преисподней восприняло и христианство: первым из его адептов, преимущественно иудеям, были хорошо известны ветхозаветные пророчества о «месте убиения», где дикие звери и хищные птицы будут терзать останки истреблявших друг друга людей — и слова Учителя об «огне неугасимом» и геенне для них не требовали пояснений. Сегодня овраги, пещеры и скалистые обрывы долины Еннома находят привлекательными разве что любители экстремального отдыха, которые в поисках острых ощущений съезжаются сюда со всей страны. Кроме них эта местность едва ли кого-то способна вдохновлять. Всюду валяются камни, трубы,  остатки железобетонных конструкций и другой строительный мусор. Впрочем, не только строительный: полиэтиленовые пакеты и сумки, сломанная мебель и негодные предметы домашнего обихода — всего этого здесь в изобилии. Тропки через долину бегут от Иерусалима в сторону близлежащих арабских селений, недвусмысленно указывая на источник происхождения мусора. Трупы животных здесь не редкость: звери приходят умирать под непонятно для чего возведенные здесь будки и ограждения, источая невероятный смрад и привлекая рои мух и жуков. Неподалеку живые кошки охотятся за грызунами или роются в мусоре. Для того, чтобы в долине не скапливалась вода во время зимних дождей устроены специальные стоки.   Растительность тут также под стать месту, отождествляемому с преисподней: кривые деревья, колючие кустарники и блеклые травы… В общем, задерживаться здесь надолго не хочется — много лучше пересечь долину и попасть в район Хакель-Дама (Акелдама), известный по Новому Завету как Поле Крови или Земля горшечника. Евангельская Акелдама — тот самый участок, который был приобретен на тридцать три сребренника, брошенных перед первосвященниками Иудой Искариотом, который впал в отчаяние после предательства Учителя. На эти деньги — цену, уплаченную за самое ужасное в мире предательство — и был приобретен  участок, где с тех самых пор и вплоть до начала позапрошлого века погребали пришельцев и людей, чью личность не удавалось установить. Как сообщает Евангелие от Матфея, «цену крови» согласно иудейскому закону вернуть в хранилище было нельзя — именно поэтому данной сумме было найдено такое применение (Матфей, 27, 6-8). Именно так сбылось сказанное пророком Захарией о грядущем Мессии: «И они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, — высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника» (Зах 11:12-13). Предание также связывает Акелдаму с местом самоубийства Иуды, ссылаясь на новозаветные «Деяния апостолов»: «...Приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его; и это сделалось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля крови» (Деяния, 1, 18-19). В заметках паломников, побывавших в Святой Земле, Акелдама упоминается многократно на протяжении многих веков. Русский игумен Даниил, побывавший в Палестине в самом начале двенадцатого века, описывает это место так:  «Его купили за ту цену, за которую Иуда продал Христу, для погребения странников. Село расположено на юг от Сиона, по одну стрелу от ущелья, под горой. По этой стороне горы можно видеть много пещер, вырубленных в камнях, и на дне этих пещер дивно и чудесно устроены гробы. Здесь погребают бесплатно странников, так как это место искуплено кровью Христа». Посмотрев на почву в этом месте, понимаешь, почему Акелдама — это «поле горшечника»: в здешней земле в изобилии встречается жирная глина, отлично подходящая для производства керамики.




  Акелдама тесно связана с именем великого христианского подвижника четвертого века — преподобного Онуфрия Великого. Именно его имя носит православный женский монастырь, стоящий на террасе в юго-восточной части долины Енном, рядом с местом, где она соединяется с другой долиной — Кедронской. Церковное предание утверждает, что здесь провел несколько лет преподобный Онуфрий, подвизавшийся в этих местах в молитве и аскетическом подвиге. Житие святого Онуфрия известно нам главным образом с пересказа другого преподобного отца — Пафнутия, который повстречал аскета незадолго до его отшествия ко Господу, выслушал его рассказ о шестидесяти годах, прожитых отшельником, и после, когда тот умер, предал его прах земле. Некоторые источники именуют преподобного Онуфрия сыном царя Персии, которому ангел внушил отдать ребенка на воспитание христианским монахам — что монарх и исполнил. Сперва Онуфрий подвизался в Египте, в Фиваидском монастыре близ Гермополя — однако, узнав об отцах пустынниках, решил испытать себя на этом поприще. В пустыне он встретил наставника, укрепившего его в мыслях об отшельнической стезе. В монастыре в Акелдаме посетителям в наши дни показывают пещеру, где преподобный Онуфрий проводил время с строгом посте и молитве.




  Есть здесь и другая пещера, так называемая Апостольская. Предание также связывает ее с местом, где скрывались апостолы после распятия Господа Иисуса Христа. А историки говорят, что в этих местах уже вскоре после преставления преподобного Онуфрия была построена византийская церковь. Однако простояла она по исторической мерке недолго: до нашествия персов в седьмом веке, которые и уничтожили христианских храм до основания. Позже это место также не пустовало: рядом со святой обителью археологи обнаружили старинные захоронения, а также колодец, в которые мусульмане сбрасывали тела крестоносцев, во времена Высокого средневековья сражавшихся здесь за право христиан обладать Святой Землей.




  Хотя нынешние постройки монастыря преподобного Онуфрия Великого относятся ко второй половине девятнадцатого века, храм обители очень древний. Находится он в высеченной в скале пещере с погребальными нишами на стенах. Позже пространство церкви расширили, добавив к подземному помещению еще и надземное. В полу храма есть крышка, открыв которую, можно набрать воды из подземного источника, почитаемого как святой. Считается, что именно от здешней погребальной пещеры, превращенной в храм, и пошла православная традиция освящать церкви, стоящие на кладбищах, во имя преподобного Онуфрия. Хотя, конечно же, Свято-Онуфриевские храмы, в том числе и в России, стоят не на одних только кладбищах.




  Сестры монастыря преподобного Онуфрия в Акелдаме очень приветливы и доброжелательны к паломникам: даже одинокому путнику они с готовностью  покажут главные святыни обители — а, провожая, подарят на молитвенную память иконку святого покровителя этого места. Однако община монастыря немногочисленна, и за металлическими воротами никто не дежурит — поэтому, чтобы попасть внутрь, вам, возможно, придется долго и настойчиво стучать. А еще лучше — направляясь в Акелдаму, стоящую на краю Енномской долины, заранее помолиться преподобному Онуфрию, чтоб он сам все управил: места здесь все-таки особенные! В. Сергиенко