Католический календарь 12 Января 2025

  Аэльред запомнился как своей энергией, так и мягкостью. Его труды и проповеди отличались глубокой любовью к Писанию и очень личной любовью к Христу ‘- как к другу и Спасителю’. Он был чутким и понимающим в общении со своими собратьями-монахами, и под его руководством монастырь в Риеволксе вырос до необычайных размеров. Он не отличался крепким здоровьем, и последние десять лет его жизни были отмечены долгой и мучительной болезнью. Должность аббата требовала от него поездок с визитами в монастыри не только Англии и Шотландии, но даже Франции, и физические страдания и истощение, которые он при этом испытывал, судя по всему, были значительными. Современный рассказ о последнем годе его жизни описывает его как оставленного беспомощным на своей кровати, неспособным говорить или двигаться в течение часа после совершения утренней мессы.

  Аэльред был необычайно привлекательной фигурой, человеком огромной духовной силы, но также теплого дружелюбия и человечности. Его называли северным святым Бернардом.

  Возвращаясь из путешествия в Рим, он посетил Лéринс, монашеский остров у средиземноморского побережья Прованса, и пробыл там два года, с 665 по 667, во время которых принял монашеские обеты и имя “Бенедикт”.

  Экгфрит Нортумбрийский в 674 году выделил Бенедикту землю для строительства монастыря. Он отправился на континент, чтобы привезти оттуда каменщиков, которые могли бы построить монастырь в романском стиле, и собор Святого Петра в Джарроу стал первым церковным зданием в Англии, построенным из камня. Его библиотека стала всемирно известной, и именно здесь ученик Бенедикта Беда написал свои знаменитые труды.

  Последние три года своей жизни Бенедикт был прикован к постели. Он переносил свой недуг с великим терпением и верой. Он умер 12 января 690 года.

  Культура эллинского мира означает, что религия - это не только то, чем нужно жить: она также должна иметь смысл. Она должна работать не только на практике, но и в теории. Несмотря на Страстная антигреческая реакция Реформации, мы и сегодня, в этом смысле, все греки. Возьмем, к примеру, доктрину Троицы. Некоторые люди отвергают ее, потому что это похоже на политеизм. Вместо этого они делают Иисуса не Богом, а чем-то, созданным Богом – либо человеком, пользующимся высшей благосклонностью, либо неким промежуточным существом. Такого мнения придерживались ариане, и Коран тоже. Или же они делают Иисуса только Богом, а не человеком, низводя интенсивную человечность Страстей до статуса простого представления, спектакля, устроенного Богом через призраков и ангелов, а не чего-то абсолютно реального и имеющего вечное значение. Оба эти ответа демонстрируют общую особенность ересей, которая заключается в том, что они упрощают богатство ортодоксии и превращают ее в тень самой себя. “Проще” вполне может означать “более легко приемлемое”, но это не то же самое, что “истинное”. Можно упростить квантовую физику и избавиться от ее парадоксов, пока не останется ни одной метафизической странности, против которой можно было бы возразить –, это вполне может сделать больше людей счастливыми, но это не будет истиной.

  Три человека, которых мы называем “-Каппадокийскими отцами”, активно работали после Никейского собора, стремясь точно сформулировать тринитарную доктрину и, в частности, определить значение и роль наименее понятного человеку члена Троицы, Святого Духа. Св. Василий Кесарийский, “- Василий Великий”-, был лидером и организатором; Григорий Назианзский - мыслителем, оратором, поэтом, которого обстоятельства и Василий подтолкнули к административной и епископской роли; а Григорий Нисский, младший брат Василия, хотя и не был великим стилистом, был самым одаренным из троих как философ и богослов. Вместе каппадокийские отцы выковывали доктрину Троицы, как кузнецы куют кусок металла ударами молота, придавая ему идеальную, предназначенную для него форму. Они были поборниками – и успешными поборниками – ортодоксии против арианства - борьбы, которая должна была вестись как в мирской и политической плоскости, так и в философской и богословской. Науки не должны работать подобным образом, но все они, в то или иное время в своей истории, делают это.

  Нам, читателям, приятно отметить, что после При всем этом святой Григорий Назианзский не только удостоен звания доктора Церкви, но и признан самым искусным риторическим стилистом эпохи патристики, и этот “стиль” не принимает перезрелых излишеств позднеимперской риторики (Августин иногда увлекается в этом направлении, а Кассиодор в VI веке проводит в нем слишком много времени). Временами Вторые чтения Григория звучат почти оперно, но величие стиля существует не ради него самого, а проистекает из великолепия его предмета. Им можно увлечься, и даже приятно, если это произойдет; но в основе этого опыта всегда лежит ощущение, что вас уносит в направлении чего-то определенного и стоящего.

  В первые века все облачения были белыми – белыми от чистоты крещения и от одежд, которые носят армии искупленных в Апокалипсисе, омытые кровью Агнца. По мере того как Церковь становилась достаточно уверенной в себе, чтобы планировать свою литургию, она начала использовать цвет, чтобы наше зрение могло углубить наше переживание тайн спасения, подобно тому как ладан возбуждает наше обоняние, а музыка - слух. На протяжении веков разрабатывались различные цветовые схемы для праздников и времен года, и только в XIX веке они были гармонизированы в своей нынешней форме.