Священномученик Василий (Зеленцов), Прилукский Епископ



Житие

Свя­щен­но­му­че­ник Ва­си­лий ро­дил­ся 8 мар­та 1876 го­да в се­ле Зи­ма­ро­во Зи­ма­ров­ской во­ло­сти Ра­нен­бург­ско­го уез­да Ря­зан­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Иоан­на Зе­лен­цо­ва, слу­жив­ше­го в Бо­го­люб­ской церк­ви в этом се­ле, и в кре­ще­нии на­ре­чен был Ва­си­ли­ем.
Окон­чив Ря­зан­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, Ва­си­лий в 1896 го­ду по­сту­пил в Мос­ков­скую Ду­хов­ную ака­де­мию, ко­то­рую окон­чил в 1900 го­ду со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия, при­чем наи­боль­ших успе­хов в ака­де­мии он до­стиг по пред­ме­там, изу­ча­ю­щим ис­то­рию за­пад­ных ис­по­ве­да­ний и рус­ско­го рас­ко­ла. В 1900 го­ду Ва­си­лий Зе­лен­цов был на­зна­чен по­мощ­ни­ком ин­спек­то­ра в Крас­но­яр­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, где с 1901 го­да пре­по­да­вал в чет­вер­том и пя­том клас­сах прак­ти­че­ское ру­ко­вод­ство для пас­ты­рей и ли­тур­ги­ку и в тре­тьих и чет­вер­тых клас­сах — Свя­щен­ное Пи­са­ние, ис­то­рию и об­ли­че­ние рус­ско­го рас­ко­ла и об­ли­чи­тель­ное бо­го­сло­вие, а так­же ис­пол­нял обя­зан­но­сти биб­лио­те­ка­ря се­ми­на­рии. В 1902–1903 го­дах он, кро­ме ос­нов­ных обя­зан­но­стей по се­ми­на­рии, со­сто­ял чле­ном прав­ле­ния и каз­на­че­ем Об­ще­ства свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Алек­сандра Нев­ско­го для вспо­мо­ще­ство­ва­ния нуж­да­ю­щим­ся уча­щим­ся ду­хов­но-учеб­ных за­ве­де­ний Крас­но­яр­ска. В 1903 го­ду Ва­си­лий Ива­но­вич был чле­ном со­ве­та и каз­на­че­ем Крас­но­яр­ско­го Брат­ства Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы.
Од­на­ко пер­вые его пе­да­го­ги­че­ские за­ня­тия ока­за­лись не вполне успеш­ны­ми. Он же­лал сбли­зить­ся с уче­ни­ка­ми и вой­ти с ни­ми в до­ве­ри­тель­ные от­но­ше­ния, но это при­ве­ло к то­му, что уче­ни­ки стар­ших клас­сов ста­но­ви­лись в его при­сут­ствии на­ро­чи­то раз­вяз­ны, а их при­ме­ру сле­до­ва­ли и уче­ни­ки млад­ших клас­сов; им Ва­си­лий Ива­но­вич де­лал стро­гие за­ме­ча­ния, ино­гда в этой стро­го­сти пре­вос­хо­дя ин­спек­то­ра.
В 1903 го­ду он вы­сту­пил хо­да­та­ем от ли­ца уче­ни­ков пе­ред рек­то­ром, пе­ре­дав ему ра­порт от уче­ни­ков «с вы­ра­же­ни­ем же­ла­ния и прось­бы... чтобы на но­вой се­ми­нар­ской усадь­бе не устро­я­лась... пра­чеч­ная ма­стер­ская вви­ду се­рьез­ной опас­но­сти, ка­кая угро­жа­ет их нрав­ствен­но­сти... вслед­ствие до­пу­ще­ния к ра­бо­там... жен­щин лег­ко­го по­ве­де­ния»[1].
Через несколь­ко дней по­сле по­да­чи ра­пор­та в се­ми­на­рии на­ча­лись бес­по­ряд­ки. Пра­вя­щий ар­хи­ерей, ви­дя, что у пре­по­да­ва­те­ля нет еди­но­мыс­лия с рек­то­ром и ин­спек­то­ром се­ми­на­рии, пред­ло­жил ему ехать в Санкт-Пе­тер­бург и про­сить пе­ре­во­да на дру­гое ме­сто.
29 ян­ва­ря 1904 го­да Ва­си­лий Ива­но­вич был на­зна­чен учи­те­лем рус­ско­го язы­ка в стар­ших клас­сах Ма­ри­у­поль­ско­го ду­хов­но­го учи­ли­ща и вре­мен­но пре­по­да­ва­те­лем ла­тин­ско­го язы­ка во вто­ром и тре­тьем клас­сах учи­ли­ща[2]. Все сво­бод­ное вре­мя он от­да­вал чте­нию и изу­че­нию Свя­щен­но­го Пи­са­ния как един­ствен­но спа­си­тель­но­го ру­ко­вод­ства для жиз­ни и, в кон­це кон­цов, стал тя­го­тить­ся пре­по­да­ва­ни­ем язы­ка. 11 мая 1908 го­да он на­пра­вил в Учеб­ный ко­ми­тет при Свя­тей­шем Си­но­де про­ше­ние, — чтобы в слу­чае от­крыв­шей­ся в учеб­ных за­ве­де­ни­ях За­бай­каль­ской Си­би­ри ва­кан­сии пре­по­да­ва­те­ля Свя­щен­но­го Пи­са­ния, дог­ма­ти­че­ско­го бо­го­сло­вия или цер­ков­ной ис­то­рии пе­ре­ве­сти его на та­ко­вую[3]. Узнав, что осво­бо­ди­лось ме­сто пре­по­да­ва­те­ля Свя­щен­но­го Пи­са­ния в Ря­зан­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, Ва­си­лий Ива­но­вич по­про­сил пе­ре­ве­сти его на это ме­сто. Од­на­ко, не имея боль­ших на­дежд на то, что прось­ба бу­дет ис­пол­не­на, он 18 июня сно­ва об­ра­тил­ся в Учеб­ный ко­ми­тет. «10 ап­ре­ля се­го 1909 го­да, — пи­сал он, — я по­дал в Учеб­ный ко­ми­тет про­ше­ние о пе­ре­во­де ме­ня пре­по­да­ва­те­лем Свя­щен­но­го Пи­са­ния в Ря­зан­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, мо­ти­ви­ро­вав это про­ше­ние тем, что Свя­щен­ное Пи­са­ние есть пред­мет мо­их по­сто­ян­ных за­ня­тий в ча­сы до­су­га от ис­пол­не­ния офи­ци­аль­ных мо­их обя­зан­но­стей (пре­по­да­ва­ния рус­ско­го язы­ка), и тем, что Ря­зан­ская гу­бер­ния моя ро­ди­на. Так как все­гда мо­гут ока­зать­ся на озна­чен­ную ва­кан­сию кан­ди­да­ты и до­стой­ней­шие ме­ня, то, не осо­бен­но силь­но на­де­ясь на удо­вле­тво­ре­ние се­го мо­е­го про­ше­ния, поз­во­ляю се­бе еще об­ра­тить­ся в Учеб­ный ко­ми­тет с прось­бой: в слу­чае нена­зна­че­ния мо­е­го в Ря­зань на Свя­щен­ное Пи­са­ние пе­ре­ве­сти ме­ня пре­по­да­ва­те­лем гре­че­ско­го язы­ка в Бла­го­ве­щен­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию»[4].
Ре­ви­зо­вав­ший учи­ли­ще со­труд­ник Учеб­но­го ко­ми­те­та Сав­ва­ит­ский, ха­рак­те­ри­зуя Ва­си­лия Ива­но­ви­ча как че­ло­ве­ка ре­ли­ги­оз­но­го и с ас­ке­ти­че­ской на­стро­ен­но­стью, пи­сал, что его «вос­пи­тан­ни­ки... с долж­ным вни­ма­ни­ем от­но­си­лись к се­рьез­ным и об­сто­я­тель­ным объ­яс­не­ни­ям ос­но­ва­тель­но зна­ю­ще­го свой пред­мет на­став­ни­ка»[5].
Ма­те­ри­аль­ное по­ло­же­ние се­мьи Зе­лен­цо­вых то­гда бы­ло нелег­ким. Отец-свя­щен­ник, про­слу­жив­ший трид­цать во­семь лет в се­ле Зи­ма­ро­во, со­би­рал­ся вы­хо­дить за штат. С ним жи­ла ста­рень­кая его су­пру­га. На их ижди­ве­нии на­хо­ди­лась дочь, учив­ша­я­ся на выс­ших жен­ских кур­сах в Москве, а так­же же­на по­кой­но­го сы­на с ше­стью си­ро­та­ми, стар­ше­му из ко­то­рых ед­ва ми­ну­ло де­сять лет. В этих усло­ви­ях Ва­си­лий Ива­но­вич ста­но­вил­ся един­ствен­ным по­мощ­ни­ком се­мьи, и 1 мая 1912 го­да он об­ра­тил­ся в Учеб­ный ко­ми­тет с прось­бой пе­ре­ве­сти его на служ­бу в Ря­зан­скую епар­хию. «При этом про­шу поз­во­ле­ния вы­ска­зать, — пи­сал он, — что боль­ше все­го же­лал бы, в слу­чае мо­е­го пе­ре­во­да, за­нять ка­фед­ру Свя­щен­но­го Пи­са­ния (зна­ко­ма мне на­столь­ко, что в 1912 го­ду я сво­бод­ные ча­сы от­даю пуб­лич­ной борь­бе с ма­ри­у­поль­ски­ми сек­тан­та­ми: штун­ди­ста­ми и адвен­ти­ста­ми-суб­бот­ни­ка­ми), или цер­ков­ной ис­то­рии, или го­миле­ти­ки...»[6]
Прось­ба Ва­си­лия Ива­но­ви­ча не бы­ла удо­вле­тво­ре­на, но 15 ав­гу­ста 1912 го­да епи­скоп Ека­те­ри­но­слав­ский Ага­пит (Виш­нев­ский) на­зна­чил его на долж­ность окруж­но­го мис­си­о­не­ра Ека­те­ри­но­слав­ской епар­хии. 28 ав­гу­ста 1913 го­да Ва­си­лий Ива­но­вич по­лу­чил ме­сто пре­по­да­ва­те­ля об­ли­чи­тель­но­го бо­го­сло­вия, ис­то­рии и об­ли­че­ния рас­ко­ла в Ека­те­ри­но­слав­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии. Од­на­ко необ­хо­ди­мость по­мо­гать пле­мян­ни­кам-си­ро­там вы­ну­ди­ла его про­сить Учеб­ный ко­ми­тет пе­ре­ве­сти его пре­по­да­ва­те­лем в од­но из учеб­ных за­ве­де­ний Цен­траль­ной Рос­сии, и 24 де­каб­ря 1913 го­да он был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем в Ка­зан­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. К это­му вре­ме­ни епи­скоп Ага­пит вполне оце­нил об­ра­зо­ван­но­го, рев­ност­но­го и энер­гич­но­го мис­си­о­не­ра и, не же­лая те­рять усерд­но­го тру­же­ни­ка на ни­ве Хри­сто­вой для сво­ей епар­хии, пред­ло­жил ему удо­вле­тво­ри­тель­ные усло­вия служ­бы, и 11 ян­ва­ря 1914 го­да Ва­си­лий Зе­лен­цов был на­зна­чен Ма­ри­у­поль­ским окруж­ным мис­си­о­не­ром Ека­те­ри­но­слав­ской епар­хии[7].
Как мис­си­о­нер, он при­ни­мал са­мое ак­тив­ное уча­стие во вре­мя бо­го­слу­же­ний в ка­че­стве про­по­вед­ни­ка. Ко­гда в епар­хии устра­и­вал­ся крест­ный ход с чу­до­твор­ной ико­ной, вре­мя про­хож­де­ния ко­то­ро­го ино­гда рас­тя­ги­ва­лось на несколь­ко ме­ся­цев, Ва­си­лий Ива­но­вич, как епар­хи­аль­ный мис­си­о­нер, ста­но­вил­ся его участ­ни­ком и про­по­ве­до­вал, бы­ва­ло, за каж­дым бо­го­слу­же­ни­ем утром и ве­че­ром.
В 1917 го­ду Ва­си­лий Ива­но­вич Зе­лен­цов был из­бран чле­ном По­мест­но­го Со­бо­ра Рос­сий­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви от ми­рян Ря­зан­ской епар­хии и стал его ак­тив­ным участ­ни­ком. Ши­ро­кая по­ле­ми­ка раз­вер­ну­лась то­гда по во­про­сам, ка­са­ю­щим­ся вза­и­мо­от­но­ше­ний Церк­ви и го­су­дар­ства. В то вре­мя еще не бы­ло опы­та та­ких от­но­ше­ний из-за двух­сот­лет­ней за­ви­си­мо­сти Церк­ви от го­су­дар­ства, явив­шей­ся тя­же­лым на­сле­ди­ем пред­ше­ству­ю­ще­го пе­ри­о­да, для из­жи­тия ко­то­ро­го недо­ста­точ­но ока­за­лось и са­мих го­не­ний; неко­то­рые вы­сту­пав­шие на Со­бо­ре, не вполне со­зна­вая глу­би­ну про­ис­шед­ших в стране пе­ре­мен, на­де­я­лись по­лу­чить от го­су­дар­ства со­дер­жа­ние в ви­де опре­де­лен­ных за­ко­ном бюд­жет­ных ста­тей и бы­ли го­то­вы вза­мен по­жерт­во­вать цер­ков­ной сво­бо­дой, по­ста­вив Цер­ковь под над­зор го­су­дар­ства. Дру­гие рез­ко вы­сту­па­ли про­тив это­го, при­зы­вая Со­бор не на­кла­ды­вать на се­бя пу­ты и не ста­вить Цер­ковь в за­ви­си­мость и под на­блю­де­ние неве­до­мо­го еще го­су­дар­ства.
«Для че­го нам на­пра­ши­вать­ся на это на­блю­де­ние, — ска­зал Ва­си­лий Ива­но­вич на Со­бо­ре, — ко­гда сред­ства, ко­то­рые Цер­ковь по­лу­ча­ет от го­су­дар­ства, — ее соб­ствен­ные сред­ства? Ведь от го­су­дар­ства мы по­лу­ча­ем и бу­дем по­лу­чать мень­ше, чем го­су­дар­ство со­би­ра­ет с чле­нов Пра­во­слав­ной Церк­ви... Мы долж­ны ожи­дать це­ло­го ря­да за­ко­нов, ко­то­рые бу­дут вред­ны для Церк­ви... Цер­ковь есть Цар­ство Хри­сто­во, “Цар­ство не от ми­ра се­го”. Пусть го­су­дар­ство — то­же бо­го­уста­нов­лен­ное учре­жде­ние. Они мо­гут быть в со­ю­зе, но Цер­ковь ни­как не долж­на быть под­чи­не­на го­су­дар­ству, как бы­ло с Пет­ра Ве­ли­ко­го, ко­гда на Цер­ковь смот­ре­ли как на ве­дом­ство пра­во­слав­но­го ис­по­ве­да­ния и Цер­ковь бы­ла при­зна­на куль­тур­но-про­све­ти­тель­ным учре­жде­ни­ем, на­хо­дя­щим­ся в под­чи­не­нии у го­су­дар­ства. Цер­ковь по сво­ей при­ро­де и про­ис­хож­де­нию са­мо­сто­я­тель­на»[8].
Жар­кие де­ба­ты воз­ник­ли и то­гда, ко­гда до Со­бо­ра до­шли све­де­ния, что в Ки­е­ве пла­ни­ру­ет­ся со­звать Со­бор укра­ин­ских епи­ско­пов, и в этой свя­зи об­на­ру­жи­лась необ­хо­ди­мость по­слать де­ле­га­цию в Ки­ев. Ва­си­лий Ива­но­вич Зе­лен­цов в этом слу­чае вы­сту­пил с рез­кой кри­ти­кой са­мой идеи Укра­ин­ско­го Со­бо­ра и ав­то­ке­фа­лии Укра­ин­ской Церк­ви, мо­ти­ви­руя это тем, что Укра­и­на не смог­ла со­хра­нить пра­во­сла­вие, до­шла до унии, а ма­ло­рос­сий­ские ар­хи­ереи при Пет­ре I сыг­ра­ли от­ри­ца­тель­ную роль; уго­ждая Пет­ру I, они по­мог­ли ему упразд­нить пат­ри­ар­ше­ство.
По окон­ча­нии ра­бо­ты Со­бо­ра Ва­си­лий Ива­но­вич в 1918 го­ду был по­слан мис­си­о­не­ром в Пол­тав­скую епар­хию. В 1919 го­ду ар­хи­епи­скоп Пол­тав­ский Фе­о­фан (Быст­ров) ру­ко­по­ло­жил его во свя­щен­ни­ка к Тро­иц­кой церк­ви Пол­та­вы. В Пол­та­ве отец Ва­си­лий ак­тив­но за­нял­ся мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­стью и как мис­си­о­нер ча­сто про­по­ве­до­вал в хра­мах го­ро­да.
На­ча­лась граж­дан­ская вой­на, и в июле 1919 го­да го­род за­ня­ли вой­ска ге­не­ра­ла Де­ни­ки­на. Отец Ва­си­лий стал вы­сту­пать с про­по­ве­дя­ми в под­держ­ку де­ни­кин­ско­го дви­же­ния в Тро­иц­кой церк­ви и, по бла­го­сло­ве­нию ар­хи­епи­ско­па, в го­род­ском со­бо­ре. По­сле со­вер­ше­ния мо­леб­нов на го­род­ских пло­ща­дях он при­зы­вал жи­те­лей Пол­та­вы под­дер­жать бе­лое дви­же­ние. Ко­гда де­ни­кин­ская ар­мия ста­ла ухо­дить из го­ро­да, а вме­сте с нею и часть ду­хо­вен­ства, отец Ва­си­лий ре­шил остать­ся, но об­ра­тил­ся к Пол­тав­ско­му гу­бер­на­то­ру с прось­бой, чтобы для эва­ку­и­ру­ю­ще­го­ся ду­хо­вен­ства был предо­став­лен от­дель­ный ва­гон, ка­ко­вая прось­ба и бы­ла ис­пол­не­на. Ушед­ший с бе­лы­ми на­сто­я­тель хра­ма ка­дет­ско­го кор­пу­са про­то­и­е­рей Сер­гий Чет­ве­ри­ков от­дал часть цер­ков­но­го иму­ще­ства от­цу Ва­си­лию и на­пи­сал, ко­му его сле­ду­ет пе­ре­дать. Впо­след­ствии отец Ва­си­лий ис­пол­нил это по­ру­че­ние, и при пе­ре­да­че цен­но­стей ему бы­ла да­на со­от­вет­ству­ю­щая рас­пис­ка, ко­то­рая бы­ла изъ­ята у него при обыс­ке во вре­мя кам­па­нии по изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей в 1922 го­ду и яви­лась как бы «до­ка­за­тель­ством» его ви­ны.
Отец Ва­си­лий в Пол­та­ве за­ни­мал­ся ши­ро­кой мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­стью, пеш­ком об­хо­дя окра­и­ны го­ро­да для про­све­ще­ния сек­тан­тов, бап­ти­стов, ка­то­ли­ков и ев­ре­ев. Од­новре­мен­но с этим он за­ни­мал­ся щед­рой бла­го­тво­ри­тель­но­стью; вы­со­ко ста­вя при­зыв Хри­ста к ми­ло­сер­дию, он по­мог мно­гим неиму­щим. Знав­шие от­ца Ва­си­лия рас­ска­зы­ва­ли о нем: «Он так неж­но и крот­ко по-хри­сти­ан­ски умел по­дой­ти к стра­да­ю­ще­му че­ло­ве­ку, так по-ма­те­рин­ски об­лас­кать уны­ва­ю­щую и страж­ду­щую ду­шу, что неволь­но по­ко­рял за­блуж­да­ю­щих­ся, ко­то­рые го­во­ри­ли: “вот это дей­стви­тель­но хри­сти­а­нин”»[9]. Кро­ме по­мо­щи бед­ным, отец Ва­си­лий со­дер­жал на сво­ем ижди­ве­нии че­ты­рех си­рот, де­тей умер­ше­го бра­та.
Для де­я­тель­но­го про­ти­во­дей­ствия го­судар­ствен­но­му без­бо­жию отец Ва­си­лий ор­га­ни­зо­вал при Тро­иц­кой церк­ви По­кров­ское Хри­сти­ан­ское об­ще­ство мо­ло­де­жи.
Свя­щен­ник стал ши­ро­ко из­ве­стен в Пол­та­ве и ее окрест­но­стях му­же­ствен­ны­ми, ис­пол­нен­ны­ми глу­бо­кой ве­ры про­по­ве­дя­ми и вдох­но­вен­ным бо­го­слу­же­ни­ем, при­чем он при­вле­кал к уча­стию в цер­ков­ном бо­го­слу­же­нии всех мо­ля­щих­ся. Со вре­ме­нем мно­гие при­хо­жане изу­чи­ли цер­ков­ное бо­го­слу­же­ние на­столь­ко, что мог­ли сво­бод­но участ­во­вать в нем. Вос­крес­ны­ми ве­че­ра­ми в Тро­иц­ком хра­ме устра­и­ва­лись ду­хов­ные бе­се­ды с чте­ни­ем ака­фи­ста, ко­гда пел весь на­род.
Во вре­мя изъ­я­тия в 1922 го­ду цер­ков­ных цен­но­стей из хра­мов под пред­ло­гом по­мо­щи го­ло­да­ю­щим отец Ва­си­лий вы­сту­пил про­тив ограб­ле­ния вла­стя­ми церк­вей. Он об­ра­тил­ся к при­хо­жа­нам сво­е­го и дру­гих хра­мов с при­зы­вом жерт­во­вать хлеб для го­ло­да­ю­щих, а к вла­стям — с прось­бой со­об­щить, сколь­ко нуж­но хле­ба. «Мы да­дим вам вдвое и втрое боль­ше, но не тро­гай­те на­ших хра­мов», — го­во­рил он, об­ра­ща­ясь к пред­ста­ви­те­лям вла­сти. При­зы­вая в сво­их про­по­ве­дях к ока­за­нию по­мо­щи го­ло­да­ю­щим, он вы­сту­пал про­тив­ни­ком пе­ре­да­чи без­бож­ни­кам бо­го­слу­жеб­ных пред­ме­тов, бу­дучи уве­рен, что они до го­ло­да­ю­щих не дой­дут.
Вла­сти не при­ня­ли пред­ло­же­ние свя­щен­ни­ка о за­мене бо­го­слу­жеб­ных пред­ме­тов по­жерт­во­ва­ни­я­ми, и на­ча­лось мас­со­вое ограб­ле­ние хра­мов. В это вре­мя к от­цу Ва­си­лию по­па­ла те­ле­грам­ма на­чаль­ни­ка Пол­тав­ско­го ГПУ Лин­де, от­прав­лен­ная вы­ше­сто­я­ще­му на­чаль­ству в Харь­ков, в ко­то­рой тот от­чи­ты­вал­ся о хо­де кам­па­нии по изъ­я­тию цен­но­стей на 29 ап­ре­ля 1922 го­да и, в част­но­сти, со­об­щал о на­ме­ре­нии ГПУ при­сту­пить к аре­стам ду­хо­вен­ства. Озна­ко­мив­шись с те­ле­грам­мой, отец Ва­си­лий немед­лен­но со­об­щил о ее со­дер­жа­нии ду­хо­вен­ству.
30 мая 1922 го­да отец Ва­си­лий был аре­сто­ван и за­клю­чен в тюрь­му в Пол­та­ве. Пер­вое вре­мя он на­хо­дил­ся в об­щей ка­ме­ре и все про­дук­ты, ко­то­рые ему пе­ре­да­ва­ли, раз­да­вал за­клю­чен­ным. Нрав­ствен­ное вли­я­ние свя­щен­ни­ка на осталь­ных уз­ни­ков ока­за­лось столь ве­ли­ко, что в кон­це кон­цов отец Ва­си­лий был пе­ре­ве­ден в оди­ноч­ку. Де­ти-си­ро­ты, ко­то­рых он вос­пи­ты­вал, узнав, ку­да вы­хо­дит ок­но ка­ме­ры, ста­ли ча­сто при­хо­дить на пло­щадь на­про­тив тюрь­мы и, де­лая вид, что иг­ра­ют, по­лу­ча­ли через за­ре­ше­чен­ное ок­но бла­го­сло­ве­ние свя­щен­ни­ка.
Су­деб­ный про­цесс над от­цом Ва­си­ли­ем был устро­ен как пуб­лич­ный и по­ка­за­тель­ный и про­хо­дил в зда­нии Пол­тав­ско­го му­зы­каль­но­го учи­ли­ща с 9 по 12 ав­гу­ста 1922 го­да. Весь го­род же­лал при­сут­ство­вать на про­цес­се. Чтобы по­пасть в зал, на­до бы­ло прий­ти за­дол­го до на­ча­ла за­се­да­ния и за­нять ме­сто. Боль­шой зал был бит­ком на­бит людь­ми, сот­ни лю­дей со­бра­лись пе­ред зда­ни­ем на пло­ща­ди.
По­сре­дине вы­со­кой эст­ра­ды был по­став­лен боль­шой стол, за ко­то­рым рас­по­ло­жи­лись судьи, сле­ва от них за от­дель­ным сто­лом раз­ме­стил­ся про­ку­рор, спра­ва в сто­роне был по­став­лен ма­лень­кий сто­лик для от­ца Ва­си­лия; ря­дом был неболь­шой сто­лик за­щит­ни­ка, за ко­то­рым си­дел из­вест­ный в го­ро­де и ува­жа­е­мый все­ми юрист. На сто­ли­ке свя­щен­ни­ка бы­ли раз­ло­же­ны бу­ма­ги и ле­жа­ло Еван­ге­лие, ко­то­рое отец Ва­си­лий чи­тал во вре­мя пе­ре­ры­ва.
Го­судар­ствен­ным об­ви­ни­те­лем был сын свя­щен­ни­ка из За­пад­ной Укра­и­ны Бен­де­ров­ский, имев­ший выс­шее юри­ди­че­ское об­ра­зо­ва­ние; во все вре­мя про­цес­са он про­кли­нал, ру­гал­ся, гро­зил­ся и тре­бо­вал са­мо­го жест­ко­го при­го­во­ра для об­ви­ня­е­мо­го. В ка­че­стве сви­де­те­ля вы­сту­пил на­чаль­ник Пол­тав­ско­го ГПУ ла­тыш Лин­де; ха­рак­те­ри­зуя свое от­но­ше­ние к от­цу Ва­си­лию, он зло про­из­нес: «Как слу­жи­те­ля куль­та и как вра­га со­вет­ской вла­сти я вас с удо­воль­стви­ем рас­стре­лял бы, но при­зна­юсь, что я ува­жаю вас как че­ло­ве­ка убеж­ден­но­го и стой­ко­го...»
На­чи­ная свое по­след­нее сло­во, отец Ва­си­лий осе­нил се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем и ска­зал при­бли­зи­тель­но сле­ду­ю­щее: «Мно­го за эти дни го­во­ри­ли про­тив ме­ня, со мно­гим я не со­гла­сен, и мно­гие об­ви­не­ния я мог бы опро­верг­нуть. Я при­го­то­вил боль­шую речь по пунк­там, но я сей­час ска­жу немно­го. Я уже за­яв­лял вам и еще раз за­яв­ляю, что я ло­я­лен к со­вет­ской вла­сти как та­ко­вой, ибо она, как и все, по­сла­на нам свы­ше... Но где де­ло ка­са­ет­ся ве­ры Хри­сто­вой, ка­са­ет­ся хра­мов Бо­жи­их и че­ло­ве­че­ских душ, там я бо­рол­ся, бо­рюсь и бу­ду бо­роть­ся до по­след­не­го мо­е­го вздо­ха с пред­ста­ви­те­ля­ми этой вла­сти; по­зор­но, греш­но бы­ло бы мне, во­и­ну Хри­сто­ву, но­ся­ще­му этот свя­той крест на гру­ди, за­щи­щать лич­но се­бя, в то вре­мя как вра­ги опол­чи­лись и объ­яви­ли вой­ну Са­мо­му Хри­сту. Я по­ни­маю, что вы де­ла­е­те мне идей­ный вы­зов, и я его при­ни­маю...»
В это вре­мя в за­ле под­нял­ся шум и по­слы­ша­лись воз­гла­сы: «Поп аги­та­ци­ей за­ни­ма­ет­ся... поп за­зна­ет­ся, че­го с ним во­зить­ся — пу­лю ему».
Пред­се­да­тель су­да сде­лал по­пыт­ку пре­рвать речь под­су­ди­мо­го, но отец Ва­си­лий пе­ре­бил его и ска­зал: «Дай­те мне до­кон­чить, это мое пра­во, — и, об­ра­ща­ясь к су­дьям, за­кон­чил: — Я при­ни­маю ваш вы­зов, и ка­кое бы на­ка­за­ние вы ни вы­нес­ли мне, я дол­жен его пе­ре­не­сти твер­до, без стра­ха, да­же смерть го­тов при­нять, ибо нет на­гра­ды вы­ше, чем на­гра­да на небе­сах»[10].
За­вер­шив по­след­нее сло­во, отец Ва­си­лий по­кло­нил­ся за­лу, и суд уда­лил­ся на со­ве­ща­ние, а свя­щен­ник углу­бил­ся в чте­ние кни­ги.
12 ав­гу­ста 1922 го­да от­цу Ва­си­лию был за­чи­тан при­го­вор, его об­ви­ни­ли в со­дей­ствии де­ни­кин­цам, вы­ра­зив­шем­ся в том, что он «при­зы­вал на­се­ле­ние к ак­тив­ной борь­бе с вар­ва­ра­ми-боль­ше­ви­ка­ми, как го­ни­те­ля­ми, по его, Зе­лен­цо­ва, вы­ра­же­нию, Еван­ге­лия и Пра­во­слав­ной Церк­ви, пред­ла­гая на­се­ле­нию под­дер­жи­вать кто чем мо­жет Доб­ро­воль­че­скую ар­мию», в раз­гла­ше­нии те­ле­грам­мы ОГПУ, имев­шей, по мне­нию су­да, «ха­рак­тер го­судар­ствен­ной тай­ны», в со­кры­тии цер­ков­ных цен­но­стей хра­ма ка­дет­ско­го кор­пу­са. «Для пол­но­ты ха­рак­те­ри­сти­ки лич­но­сти свя­щен­ни­ка Зе­лен­цо­ва, — чи­тал об­ви­ни­тель при­го­вор, — необ­хо­ди­мо ука­зать, что Зе­лен­цов с выс­шим об­ра­зо­ва­ни­ем, хо­ро­шо раз­би­ра­ет­ся в про­ис­хо­дя­щих ис­то­ри­че­ских со­бы­ти­ях, да­ет се­бе пол­ный от­чет в сво­ей де­я­тель­но­сти... Вся де­я­тель­ность Зе­лен­цо­ва, на про­тя­же­нии че­ты­рех лет на­прав­лен­ная к борь­бе с со­вет­ской вла­стью, а рав­но и за­яв­ле­ние граж­да­ни­на Зе­лен­цо­ва, что сво­их убеж­де­ний он не ме­ня­ет, за­став­ля­ет ре­во­лю­ци­он­ный три­бу­нал рас­смат­ри­вать граж­да­ни­на Зе­лен­цо­ва как опре­де­лен­но­го, нерас­ка­яв­ше­го­ся контр­ре­во­лю­ци­о­не­ра и вра­га тру­дя­щих­ся масс, а по­се­му ре­во­лю­ци­он­ный три­бу­нал, ру­ко­вод­ству­ясь ин­те­ре­са­ми рес­пуб­ли­ки и ре­во­лю­ци­он­ной со­ве­стью, при­го­во­рил: граж­да­ни­на Зе­лен­цо­ва Ва­си­лия Ива­но­ви­ча — рас­стре­лять»[11].
При по­след­них сло­вах при­го­во­ра в за­ле под­нял­ся шум и раз­да­лись кри­ки: «Убий­цы про­кля­тые!» — «Будь­те вы про­кля­ты!» — «Ба­тюш­ка, до­ро­гой, спа­си вас Хри­стос!» — «Отец Ва­си­лий, бла­го­сло­ви­те нас!»
Свя­щен­ник, услы­шав по­след­нее сло­во — «рас­стре­лять», ши­ро­ко пе­ре­кре­стил­ся и, бла­го­слов­ляя при­сут­ство­вав­ших, стал с улыб­кой успо­ка­и­вать их: «Гос­подь с ва­ми, успо­кой­тесь, все в Бо­жьей во­ле, смот­ри­те, ведь я спо­ко­ен, иди­те с ми­ром по до­мам».
Сра­зу по­сле этих слов свя­щен­ни­ка плот­ным коль­цом окру­жи­ла стра­жа и уве­ла. На ули­це в это вре­мя кон­ная ми­ли­ция с неистов­ством раз­го­ня­ла на­род. От­ца Ва­си­лия вы­ве­ли и под уси­лен­ным кон­во­ем по­ве­ли по ули­це, часть лю­дей устре­ми­лась за ним.
Свя­щен­ни­ка по­сле при­го­во­ра за­клю­чи­ли в ка­ме­ру смерт­ни­ков, и он стал го­то­вить­ся к хри­сти­ан­ской кон­чине; у при­го­во­рен­но­го бы­ло ра­дост­ное, счаст­ли­вое на­стро­е­ние, точ­но он как мож­но ско­рее же­лал раз­ре­шить­ся и быть со Хри­стом. Но Гос­по­ду бы­ло угод­но, чтобы он еще по­тру­дил­ся в сане епи­ско­па.
Адво­кат от­ца Ва­си­лия по­дал кас­са­ци­он­ную жа­ло­бу в Вер­хов­ный три­бу­нал. Сра­зу же по­сле вы­не­се­ния при­го­во­ра де­ле­га­ты от пол­тав­ских за­во­дов вы­еха­ли в Моск­ву, чтобы хло­по­тать за свя­щен­ни­ка пе­ред вер­хов­ной вла­стью. 20 ав­гу­ста 1922 го­да Вер­хов­ный три­бу­нал при­нял ре­ше­ние о за­мене смерт­ной каз­ни пя­тью го­да­ми тю­рем­но­го за­клю­че­ния. 15 де­каб­ря ко­пия при­го­во­ра бы­ла по­лу­че­на адми­ни­стра­ци­ей тюрь­мы и за­чи­та­на об­ви­ня­е­мо­му. Услы­шав, что при­го­вор из­ме­нен, отец Ва­си­лий огор­чил­ся. Срок за­клю­че­ния свя­щен­ник дол­жен был от­бы­вать в об­щей ка­ме­ре.
Ве­ру­ю­щие Пол­та­вы не за­бы­ва­ли уз­ни­ка, по­чти каж­дый день в тюрь­му пе­ре­да­ва­лись про­дук­ты и цве­ты, и ско­ро в пол­тав­ской прес­се на­ча­лась аги­та­ци­он­ная кам­па­ния про­тив свя­щен­ни­ка; один из без­бож­ни­ков, некий Ка­пель­го­род­ский, опуб­ли­ко­вал в га­зе­те «Боль­ше­вик Пол­тав­щи­ны» са­ти­ри­че­ский ака­фист, в ко­то­ром он вы­сме­и­вал свя­щен­ни­ка как слу­гу Бо­га и Церк­ви, «про­ро­че­ски» пред­ре­кая бу­ду­щее его про­слав­ле­ние в Церк­ви.
Сре­ди за­клю­чен­ных, не ис­клю­чая уго­лов­ни­ков, отец Ва­си­лий поль­зо­вал­ся огром­ным ува­же­ни­ем и лю­бо­вью, все его непре­мен­но на­зы­ва­ли «наш ба­тюш­ка», «наш Ва­си­лий», «наш отец»; за­клю­чен­ные из­бав­ля­ли его от вы­пол­не­ния тю­рем­ных на­ря­дов, бра­ли их на се­бя, а ес­ли кто из за­клю­чен­ных или над­зи­ра­те­лей на­чи­нал ве­сти се­бя со свя­щен­ни­ком неува­жи­тель­но и гру­бо, то дру­гие тут же вста­ва­ли на за­щи­ту пас­ты­ря. Это не по­нра­ви­лось пол­тав­ской тю­рем­ной адми­ни­стра­ции, и свя­щен­ни­ка пе­ре­ве­ли на остав­ший­ся срок в харь­ков­скую тюрь­му.
В 1925 го­ду отец Ва­си­лий по­дал про­ше­ние вла­стям о до­сроч­ном осво­бож­де­нии. В июне 1925 го­да при обо­зре­нии харь­ков­ской тюрь­мы кон­троль­ной ко­мис­си­ей он за­явил ее пред­ста­ви­те­лям: «Убе­див­шись, что со­вет­ская власть ста­ла на­род­ной вла­стью, и ува­жая пра­во на­ро­да са­мо­му по сво­е­му же­ла­нию вы­би­рать и ор­га­ни­зо­вы­вать се­бе вер­хов­ное пра­ви­тель­ство, я те­перь ищу ми­ра с со­вет­ской вла­стью, обе­ща­юсь по вы­хо­де из за­клю­че­ния от­дать все свои си­лы ис­клю­чи­тель­но на слу­же­ние Церк­ви»[12].
12 июня 1925 го­да отец Ва­си­лий был до­сроч­но осво­бож­ден и вер­нул­ся к сво­ей пастве в Пол­та­ву. Еще бу­дучи в за­клю­че­нии, свя­щен­ник по­мо­гал од­ной ни­щей, си­дев­шей у стен тюрь­мы с ма­лень­ким маль­чи­ком и про­сив­шей по­да­я­ния. Ко­гда ни­щая умер­ла, он взял на свое по­пе­че­ние маль­чи­ка и стал за­бо­тить­ся о нем.
В это вре­мя в пре­де­лах Пол­тав­ской епар­хии воз­ник лу­бен­ский рас­кол, ко­то­рый воз­гла­вил епи­скоп Фе­о­фил (Бул­дов­ский) при ак­тив­ной под­держ­ке ОГПУ. Отец Ва­си­лий стал вы­сту­пать с про­по­ве­дя­ми и объ­яс­не­ни­я­ми, ка­са­ю­щи­ми­ся это­го но­во­го дви­же­ния, и бла­го­да­ря это­му рас­кол не по­лу­чил ши­ро­ко­го рас­про­стра­не­ния в епар­хии. В Тро­иц­кий храм, где он был на­сто­я­те­лем, отец Ва­си­лий при­гла­шал про­по­ве­до­вать во вре­мя бо­го­слу­же­ний тех свя­щен­ни­ков, ко­то­рые бы­ли сто­рон­ни­ка­ми епи­ско­па Фе­о­фи­ла, чтобы они пра­во­слав­но­му на­ро­ду разъ­яс­ни­ли свои по­зи­ции. На при­хо­жан, слу­шав­ших про­по­ве­ди от­ца Ва­си­лия и дру­гих пра­во­слав­ных свя­щен­ни­ков, а так­же и сто­рон­ни­ков епи­ско­па Фе­о­фи­ла, раз­ни­ца меж­ду прав­дой пра­во­сла­вия и глу­би­ной за­блуж­де­ния рас­коль­ни­ков про­из­ве­ла огром­ное впе­чат­ле­ние, и ес­ли кто и со­мне­вал­ся, нет ли прав­ды и в этом но­вом на­цио­наль­ном ма­ло­рос­сий­ском ре­ли­ги­оз­ном дви­же­нии, то, по вы­слу­ши­ва­нии сто­рон, у него не оста­ва­лось ни ма­лей­ше­го со­мне­ния в право­те пра­во­сла­вия, ко­то­рое оли­це­тво­ря­ла в Рос­сии Пат­ри­ар­шая Цер­ковь.
Ак­тив­ная де­я­тель­ность на­сто­я­те­ля Тро­иц­кой церк­ви про­тив рас­коль­ни­ков бы­ла быст­ро за­ме­че­на ОГПУ, и 13 ав­гу­ста 1925 го­да отец Ва­си­лий был вы­зван на до­прос. Его об­ви­ни­ли в том, что он устра­и­ва­ет в хра­ме ре­ли­ги­оз­ные дис­пу­ты и тем са­мым про­из­во­дит воз­му­ще­ние сре­ди на­се­ле­ния го­ро­да.
На предъ­яв­лен­ные об­ви­не­ния отец Ва­си­лий от­ве­тил: «26 июля 1925 го­да в Тро­иц­кой церк­ви бы­ло обыч­ное, со­вер­ша­е­мое еже­не­дель­но в те­че­ние уже це­ло­го ря­да лет бо­го­слу­же­ние с про­по­ве­дя­ми цер­ков­но-ре­ли­ги­оз­но­го со­дер­жа­ния. Бо­го­слу­же­ние со­вер­шал я, как на­сто­я­тель Тро­иц­кой церк­ви. Про­по­ве­до­ва­ли я и при­гла­шен­ные мною для про­по­ве­ди сов­мест­но со мною свя­щен­ни­ки... Про­по­ве­ди сво­ди­лись к бо­го­слов­ско­му осве­ще­нию во­про­са о том, со­вер­ши­ла ли грех пе­ред Бо­гом лу­бен­ская ор­га­ни­за­ция епи­ско­пов (Фе­о­фил Бул­дов­ский и его со­труд­ни­ки), вве­дя в цер­ков­ную жизнь но­вую, ими вы­ра­бо­тан­ную про­грам­му цер­ков­ной жиз­ни. В це­лях все­сто­рон­не­го и бес­при­страст­но­го вы­яс­не­ния это­го во­про­са пе­ред ве­ру­ю­щи­ми мною бы­ли при­гла­ше­ны... к про­по­ве­до­ва­нию... два свя­щен­ни­ка, дер­жа­щи­е­ся ино­го бо­го­слов­ско­го взгля­да по дан­но­му во­про­су. При этом мною ста­ра­тель­но при­ни­ма­лись все ме­ры к то­му, чтобы вы­ступ­ле­ние про­по­вед­ни­ков с неоди­на­ко­вы­ми бо­го­слов­ски­ми воз­зре­ни­я­ми по од­но­му и то­му же во­про­су не при­да­ло та­ко­му про­по­ве­до­ва­нию... ха­рак­те­ра дис­пу­та... оста­ва­лось в рам­ках бо­го­слу­жеб­ной про­по­ве­ди и чтобы бо­го­слу­же­ние оста­лось бо­го­слу­же­ни­ем, а не со­бра­ни­ем с це­лью бо­го­слов­ско­го дис­пу­та. К со­жа­ле­нию, неко­то­рые из при­сут­ство­вав­ших (а цер­ковь бы­ла на­пол­не­на людь­ми от ал­та­ря и по­чти до вход­ных две­рей, и во­об­ще на этих ве­чер­них бо­го­слу­же­ни­ях по вос­кре­се­ньям цер­ковь на­ша бы­ва­ет на­пол­не­на людь­ми), ве­ро­ят­но слиш­ком за­ин­те­ре­со­вав­шись пред­ме­том про­по­ве­ди, ста­ли поз­во­лять се­бе де­лать за­ме­ча­ния про­по­вед­ни­кам, так что при­шлось при­звать их со­блю­дать ти­ши­ну и окон­чить про­по­ве­до­ва­ние рань­ше, чем те­ма про­по­ве­ди бы­ла до­ста­точ­но все­сто­ронне рас­кры­та»[13].
Вла­сти не вполне бы­ли удо­вле­тво­ре­ны по­ка­за­ни­я­ми от­ца Ва­си­лия, и 15 ав­гу­ста ему при­шлось да­вать упол­но­мо­чен­но­му ОГПУ до­пол­ни­тель­ные объ­яс­не­ния: «Что ка­са­ет­ся слу­чив­ших­ся во вре­мя на­ше­го про­по­ве­до­ва­ния за­ме­ча­ний, сде­лан­ных неко­то­ры­ми из слу­ша­те­лей по адре­су про­по­вед­ни­ков, то я на­хо­дил, что, на­ру­шая бла­го­го­ве­ние, ко­то­рое долж­но быть при бо­го­слу­же­нии, эти за­ме­ча­ния еще не бы­ли на­столь­ко непри­стой­ны, чтобы их счи­тать “на­ру­ше­ни­ем об­ще­ствен­но­го по­ряд­ка”...
Под&sh


Молитвы
Тропарь священномученику Василию (Зеленцову), епископу Прилукскому
глас 1

Свято́е житие́ твое́/ украси́в венце́м муче́ния,/ возше́л еси́, ра́дуяся,/ к небе́сным оби́телем./ И ны́не, предстоя́ Святе́й Тро́ице,/ священному́чениче Васи́лие,/ моли́ за гра́д Тво́й,/ и вся́ лю́ди, соверша́ющия па́мять Твою́.

Перевод: Святую жизнь твою украсив мученическим венцом, взошел ты, радуясь, в Небесные обители. И сейчас, предстоя Святой Троице, священномученик Василий, молись о городе твоем и всех людях, празднующих память твою.

Кондак священномученику Василию (Зеленцову), епископу Прилукскому
глас 4

Еле́ем ми́лости Христо́вой вся́ку ду́шу уврачева́в,/ и растерза́в я́ко паучи́ну ко́зни велиа́ровы,/ копие́м Сло́ва Бо́жия диа́вола умертви́л еси́, свя́те,/ и просла́вился еси́ в Ца́рствии Небе́снем,/ о́тче свяще́ннейший.

Перевод: Елеем милости Христовой всякую душу уврачевав, и разорвав, как паутину, козни велиара, оружием Слова Божия диавола умертвил ты, святой, и прославился в Царствии Небесном, отче священномученик.

Все святые

Святым человеком в христианстве называют угодников Божьих смысл жизни которых заключался в несении людям света и любви от Господа. Для святого Бог стал всем через глубокое переживание и общение с Ним. Все святые, чьи жития, лики и даты поминовения мы собрали для вас в этом разделе, вели праведную духовную жизнь и обрели чистоту сердца.