В 2003 го­ду в Афи­нах со­сто­я­лась боль­шая вы­став­ка икон, на­пи­сан­ных совре­мен­ны­ми ико­но­пис­ца­ми. Ико­на Со­фии († 6 мая 1974) – ра­бо­та та­лант­ли­во­го ико­но­пис­ца Ди­мит­рия Хаджиа­по­сто­ла – при­влек­ла осо­бен­ное вни­ма­ние по­се­ти­те­лей. По­том вы­став­ка экс­по­ни­ро­ва­лась в Москве, и ее ор­га­ни­за­то­ры вы­бра­ли об­раз Со­фии для афиш и бук­ле­тов. Так по Москве рас­про­стра­ни­лись свя­тые об­раз­ки сми­рен­ной при жиз­ни Со­фии, в мо­на­ше­стве Мир­ти­ди­о­тис­сы. Ре­ше­ни­ем Свя­щен­но­го Си­но­да от 7 июня 2012 го­да имя свя­той бы­ло вклю­че­но в ме­ся­це­слов Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви. Па­мять свя­той – 23 ап­ре­ля (6 мая).

Кли­сур­ская оби­тель Бо­го­ро­ди­цы

Мо­на­стырь Бо­го­ро­ди­цы, где под­ви­за­лась Со­фия, рас­по­ло­жен меж­ду де­рев­ня­ми Ва­ри­ко и Кли­су­ри, на во­сточ­ных скло­нах го­ры Му­ри­ки. Его пре­столь­ный празд­ник при­хо­дит­ся на 8 сен­тяб­ря, а под­чи­ня­ет­ся он мит­ро­по­лии Ка­сто­рий­ской.

Ны­неш­ний об­лик мо­на­сты­ря сло­жил­ся в кон­це XVII – на­ча­ле XVIII ве­ка. Но храм, по­стро­ен­ный кти­то­ром оби­те­ли – иеро­мо­на­хом Ис­а­и­ей (Пи­с­та­сом), ро­дом из Кли­су­ри, – сто­ит на фун­да­мен­те бо­лее древ­нем – XIV или XV ве­ка. За ве­ка зда­ние хра­ма пре­тер­пе­ло мно­же­ство из­ме­не­ний; так, в 1911 го­ду об­ру­шил­ся его ку­пол.

Ико­на Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы счи­та­ет­ся чу­до­твор­ной, как и дру­гая ико­на – Бо­жи­ей Ма­те­ри с Мла­ден­цем, что в се­вер­ной ча­сти ико­но­ста­са, – она вся уве­ша­на под­но­ше­ни­я­ми от ве­ру­ю­щих.

В за­пад­ной ча­сти мо­на­сты­ря на­хо­дит­ся неболь­шой клад­би­щен­ский храм, по­свя­щен­ный Усек­но­ве­нию гла­вы свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи. Вы­ше мо­на­сты­ря рас­по­ло­же­на ка­физ­ма (скит) Свя­той Тро­и­цы, ко­то­рая, ве­ро­ят­но, бы­ла неко­гда ме­стом уеди­не­ния и по­дви­га без­вест­но­го ныне по­движ­ни­ка, мо­жет быть, и са­мо­го пре­по­доб­но­го кти­то­ра, как ча­сто бы­ло в по­доб­ных слу­ча­ях.

Хо­тя этот мо­на­стырь древ­ний, ему не до­ве­лось иметь боль­шую об­щи­ну: обыч­но там жи­ли игу­мен и один или два при­слу­жи­ва­ю­щих ему мо­на­ха. Он под­дер­жи­вал­ся раз­лич­ны­ми бла­го­тво­ри­тель­ны­ми об­ще­ства­ми.

На­ча­ло

Све­де­ния о Со­фии со­бра­ны в ос­нов­ном людь­ми, знав­ши­ми ее при жиз­ни: немно­го­чис­лен­ны­ми род­ствен­ни­ка­ми и па­лом­ни­ка­ми в мо­на­стырь. По­сле 1971 го­да, ко­гда бы­ла про­ло­же­на до­ро­га, по­се­ще­ние оби­те­ли ста­ло бо­лее про­стым. До это­го лю­ди из окрест­ных сел шли 4 ча­са пеш­ком, чтобы по­кло­нить­ся Бо­го­ро­ди­це и по­со­ве­то­вать­ся с по­движ­ни­цей Со­фи­ей.

Со­фия бы­ла ро­дом из сель­ской мест­но­сти об­ла­сти Ар­да­си Тра­пезунд­ской мит­ро­по­лии на Пон­те. Дочь Ама­на­тия Са­у­ли­ди­са и Ма­рии, с ма­лых лет она хо­ди­ла по хра­мам и ча­со­вен­кам. Она бы­ла кра­си­вой: ка­рие гла­за, уз­кое ли­цо. Ее во­ло­сы бы­ли ру­сы­ми, и она за­пле­та­ла их в пять кос. Она очень гор­ди­лась сво­и­ми во­ло­са­ми и по­это­му, ве­ро­ят­но, поз­же со­вер­шен­но пе­ре­ста­ла о них за­бо­тить­ся. Ро­ди­те­ли вы­да­ли ее за­муж от­но­си­тель­но позд­но, под­дав­шись дав­ле­нию род­ствен­ни­ков. Они бы­ли бо­го­бо­яз­нен­ные и не на­ста­и­ва­ли на за­му­же­стве, предо­став­ляя де­вуш­ке пол­ную сво­бо­ду в вы­бо­ре пу­ти.

От не слиш­ком дол­го­го бра­ка (1907–1914) с Иор­да­ном Хо­то­ку­ри­ди­сом ро­дил­ся ре­бе­нок, но он вско­ре умер, а су­пруг сги­нул в во­ен­ных ла­ге­рях во внут­рен­них об­ла­стях Пон­та. Эти со­бы­тия спо­двиг­ли Со­фию к глу­бо­ко­му по­ка­я­нию и по­движ­ни­че­ству в те­че­ние всей жиз­ни.

Она на­ча­ла по­движ­ни­че­ское жи­тель­ство еще на Пон­те, на сво­ей ро­дине, вда­ли от род­ствен­ни­ков, – в оди­но­че­стве на го­ре. Во вре­мя го­не­ний пе­ред ней пред­стал свя­той Ге­ор­гий и, объ­явив ей о на­дви­га­ю­щей­ся опас­но­сти, при­ка­зал со­об­щить это кре­стья­нам, чтобы они успе­ли спря­тать­ся. Так и слу­чи­лось, и де­рев­ня бы­ла спа­се­на.

А о ее воз­вра­ще­нии в Гре­цию в ка­че­стве бе­жен­ки рас­ска­зы­ва­ют сле­ду­ю­щее. Был силь­ный шторм, и ко­рабль, на ко­то­ром плы­ли бе­жен­цы, несколь­ко раз чуть бы­ло не по­шел ко дну. Но в кон­це кон­цов все спас­лись. Ка­пи­тан, пе­ре­кре­стив­шись, ска­зал пас­са­жи­рам: «Сре­ди вас есть ка­кой-то пра­вед­ник, и он вас спас». То­гда гла­за всех об­ра­ти­лись к Со­фии, ко­то­рая од­на в уг­лу не пре­кра­ща­ла мо­лит­вы в те­че­ние все­го пу­те­ше­ствия. Этот рас­сказ со­хра­нил­ся в за­пи­си, вот как са­ма ста­ри­ца рас­ска­зы­ва­ет о про­ис­шед­шем:

«Вол­ны на­пол­ни­лись Ан­ге­ла­ми, и пред­ста­ла Бо­го­ро­ди­ца:

– Вы про­па­де­те, так как вы силь­но со­гре­ши­ли.

– Пре­чи­стая Де­во, пусть я по­гиб­ну, так как я греш­на, но пусть спа­сут­ся лю­ди».

Ко­рабль но­сил имя свя­ти­те­ля Ни­ко­лая.

Ко­гда на­ко­нец они до­стиг­ли Гре­ции, Са­ма Бо­го­ро­ди­ца пред­ста­ла ей и ска­за­ла: «При­хо­ди в Мой дом». То­гда Со­фия спро­си­ла: «Кто Ты, и где Твой дом?» «Я жи­ву в Кли­су­ри», – та­ков был от­вет.

В пер­вые го­ды жи­тель­ства Со­фии в мо­на­сты­ре игу­ме­ном там был иеро­мо­нах Гри­го­рий (Маг­да­лис), по­жи­лой свя­то­го­рец, че­ло­век ве­ли­кой доб­ро­де­те­ли. У него Со­фия на­учи­лась ду­хов­ной жиз­ни и все­гда упо­ми­на­ла его имя с боль­шим ува­же­ни­ем.

В оча­ге

Очаг в мо­на­стыр­ской тра­пез­ной по по­ве­ле­нию Бо­го­ро­ди­цы стал по­сто­ян­ным оби­та­ли­щем Со­фии. Всю ночь она сто­я­ла на ко­ле­нях, при­сло­нив­шись спи­ной к влаж­ной его стен­ке, и труд­но ска­зать, спа­ла ли она хо­тя бы два ча­са. То­гда не бы­ло в ок­нах сте­кол, и хо­лод и сы­рость от по­сто­ян­но те­ку­щей из кра­нов во­ды про­би­ра­ли силь­нее, чем ныне. За мо­на­стыр­ски­ми во­ро­та­ми стол­бик тер­мо­мет­ра ча­сто опус­кал­ся зи­мой до 15 гра­ду­сов ни­же ну­ля. Ино­гда она раз­во­ди­ла в оча­ге огонь, но так как все бы­ло от­кры­то, это скуд­ное теп­ло быст­ро рас­тво­ря­лось. На под­окон­ни­ке у нее все­гда го­ре­ла све­ча из чи­сто­го вос­ка пе­ред об­ра­зом Бо­го­ро­ди­цы.

Там она си­де­ла, там ела, там про­во­ди­ла вре­мя, на­блю­дая так­же и за во­ро­та­ми мо­на­сты­ря. Ча­сто слу­ча­лось так, что без уве­дом­ле­ния (ведь те­ле­фо­на или ко­го-то ино­го спо­со­ба свя­зи то­гда не бы­ло) она со­об­ща­ла о па­лом­ни­ках, ко­то­рые долж­ны при­быть, и да­же на­зы­ва­ла их име­на, хо­тя их еще ни­кто не ви­дел. А ко­гда она хо­те­ла что-ли­бо им со­об­щить, она остав­ля­ла очаг, неожи­дан­но по­яв­ля­лась пе­ред ни­ми и го­во­ри­ла то, что хо­те­ла ска­зать.

Од­на­жды из Кро­ко­са Ко­за­ни при­е­хал це­лый ав­то­бус па­лом­ни­ков. Со­фия по­имен­но по­при­вет­ство­ва­ла всех и при этом ска­за­ла каж­до­му о его лич­ной или се­мей­ной про­бле­ме, спра­ши­вая и о тех, кто остал­ся в се­ле. Чтобы услы­шать ее и по­со­ве­то­вать­ся с ней, из Са­ло­ник при­ез­жа­ли пол­ные ав­то­бу­сы уче­ни­ков от­ца Лео­ни­да (Па­рас­ке­во­пу­ла), ко­то­рый поз­же стал мит­ро­по­ли­том. «Ве­ли­кое со­кро­ви­ще у вас там в го­рах», – го­во­рил он. При­ез­жа­ли бла­го­че­сти­вые па­лом­ни­ки и из пред­ме­стий Са­ло­ник: из Ставру­по­ли, Криа Ври­си. При­ез­жа­ли и из Афин.

Оде­я­ние и по­ве­де­ние

Ее оде­я­ние бы­ло ни­щен­ским. Бе­лья у нее не бы­ло. Ино­гда зи­мой она на­ки­ды­ва­ла на спи­ну ды­ря­вое оде­я­ло или про­еден­ную мы­ша­ми шаль. Она хо­ди­ла босая. По­рой на ней бы­ла шер­стя­ная рва­ная и ста­рая ша­поч­ка и ка­кие-ни­будь ста­рые тап­ки или баш­ма­ки. Ино­гда она со­би­ра­ла в очаг ли­стья и вет­ки и за­ры­ва­лась в них, как мышь. Од­на­жды чуть не слу­чил­ся по­жар, и она, проснув­шись, еле успе­ла вы­ско­чить, чтобы не сго­реть за­жи­во. Ока­за­лось, что ее лох­мо­тья под­го­ре­ли, но она так и хо­ди­ла, по­ка не на­шлось че­го-ни­будь по­луч­ше. Ви­дя ее ру­би­ще, в ко­то­ром она бы­ла и в хо­лод, и в дождь, па­лом­ни­ки при­но­си­ли ей но­вую теп­лую одеж­ду, но бла­жен­ная, при­ни­мая ее, тут же от­да­ва­ла бед­ня­кам, так, чтобы пра­вая ру­ка не зна­ла, что тво­рит ле­вая. Она не но­си­ла но­вой одеж­ды, и да­же той, ко­то­рую на­де­ва­ли толь­ко один раз.

Ее го­ло­ва бы­ла все­гда по­вя­за­на чер­ным плат­ком. Еще на Пон­те она пе­ре­ста­ла за­бо­тить­ся о во­ло­сах и не рас­че­сы­ва­ла их, и они ста­ли жест­ки­ми, как ло­ша­ди­ная гри­ва. От ее го­ло­вы ис­хо­ди­ло бла­го­уха­ние. Од­на­жды она по­пы­та­лась со­стричь во­ло­сы спе­ре­ди, но для это­го по­на­до­би­лись нож­ни­цы для стриж­ки овец.

Ве­че­ра­ми, си­дя у оча­га, она про­си­ла ко­го-ни­будь, кто умел чи­тать, по­чи­тать ей жи­тия свя­тых из ма­лень­ких бро­шю­рок, ко­то­рые она хра­ни­ла у се­бя. Ко­гда бы­ло очень хо­лод­но, па­лом­ни­ки, ви­дя ее ра­зу­той, про­си­ли ее под­бро­сить дров в очаг. То­гда она вскри­ки­ва­ла длин­ным «Не-е-ет» – это вскрик до сих пор сто­ит в ушах па­лом­ни­ков, и они со сле­за­ми уми­ле­ния по­вто­ря­ют его.

Со­фия при­шла в мо­на­стырь в воз­расте 44 лет. Чтобы ни­ко­го не сму­щать сво­ей кра­со­той, она ма­за­ла ли­цо са­жей и ко­по­тью из ко­тел­ков. Она бра­ла за­жжен­ные уг­ли без щип­цов го­лы­ми ру­ка­ми.

Ее пи­ща все­гда бы­ла пост­ной. Па­при­ка и лук-по­рей, за­пе­чен­ные в зо­ле, немно­го ма­ри­но­ван­ных зе­ле­ных за­плес­не­ве­лых по­ми­до­ров и ино­гда в ско­ром­ные дни немно­го со­ле­ной ры­бы. Для се­бя она не го­то­ви­ла. Толь­ко ко­гда жда­ла по­се­ти­те­лей, она от­прав­ля­ла жен­щин ва­рить фа­соль или ма­ка­ро­ны, с мас­лом или без, и сколь­ко бы ни за­сы­па­ли в ка­стрю­лю, еды вы­хо­ди­ло ров­но столь­ко пор­ций, сколь­ко бы­ло нуж­но. Всем пут­ни­кам и па­лом­ни­кам она ва­ри­ла ко­фе. Она ни­ко­гда не мы­ла тур­ку, и та все­гда бы­ла по­кры­та ко­фей­ной гу­щей, но она ни­ко­му не поз­во­ля­ла ее мыть. Да ни­кто ни­ко­гда и не брез­го­вал этой тур­кой, сколь бы гряз­ной она ни ка­за­лась.

Она со­би­ра­ла ди­кие тра­вы, гри­бы и мох и ела все это сы­рым, обиль­но по­сы­пав со­лью. По суб­бо­там и вос­кре­се­ньям она до­бав­ля­ла в еду лож­ку мас­ла. Ино­гда она от­кры­ва­ла рыб­ные кон­сер­вы и ела их через несколь­ко дней, ко­гда они по­кро­ют­ся на па­лец пле­се­нью. Она кла­ла еду в мед­ную по­су­ди­ну и ела по­сле то­го, как она по­зе­ле­не­ет от пле­се­ни, так что ка­за­лось, что она непре­мен­но отра­вит­ся и умрет. Она ва­ри­ла ли­стья и па­по­рот­ник. Она не очи­ща­ла ви­но­град от му­ра­вьев и не вы­бра­сы­ва­ла гни­лые яго­ды. И по­сле та­кой еды с ней ни­ко­гда не слу­ча­лось ни­че­го пло­хо­го. Она все­гда бы­ла бла­го­дар­на Гос­по­ду и с глу­бо­кой ра­до­стью го­во­ри­ла: «Воз­ра­до­ва­лось серд­це мое».

Ни­ко­гда не бы­ло та­ко­го, чтобы она за­де­ла или огор­чи­ла ко­го-ли­бо. Ко­гда она по­ни­ма­ла, что кто-то был в тя­же­лом по­ло­же­нии из-за му­ча­ю­щих его гре­хов, она с ра­зу­ме­ни­ем под­хо­ди­ла к та­ко­му че­ло­ве­ку. Она па­ру раз за­го­ва­ри­ва­ла с ним, как бы при­зы­вая тай­но от всех, и сно­ва уда­ля­лась. Тот че­ло­век по­ни­мал это и сле­до­вал за ней. То­гда они вдво­ем уса­жи­ва­лись так, чтобы их не ви­де­ли и не слы­ша­ли осталь­ные, и она, не да­вая ему рас­крыть грех или про­бле­му, сна­ча­ла уте­ша­ла, а по­том на­став­ля­ла ду­ше­по­лез­ны­ми и пол­ны­ми люб­ви сло­ва­ми Гос­под­ни­ми. По­рой она го­во­ри­ла: «Они при­шли к Бо­го­ро­ди­це чер­ны­ми, а ухо­дят бе­лы­ми».

Осо­бен­но за­бо­ти­лась она о неза­муж­них де­ви­цах, ко­то­рым слу­чи­лось сбить­ся с пу­ти. Она со­би­ра­ла их во­круг се­бя и вра­зум­ля­ла луч­ше ма­те­ри. Она го­во­ри­ла им не рас­ска­зы­вать боль­ше о сво­ем па­де­нии и за­бо­ти­лась о том, чтобы вы­дать их за­муж, снаб­жая их при­да­ным из то­го, что при­но­си­ли ей лю­ди. «Бо­го­ро­ди­ца не по­те­ря­ет вас», – до­бав­ля­ла она.

Са­ма Со­фия жи­ла в пол­ной ску­до­сти. Ко­гда ста­но­ви­лось со­всем тя­же­ло жить в оча­ге, она под­ни­ма­лась на верх­ний этаж в ке­ллию под но­ме­ром 1. Там у нее бы­ли ли­стья и со­ло­ма, на ко­то­рые она ло­жи­лась. Но лю­бо­пыт­ство люд­ское до­бра­лось и сю­да. И что оно об­на­ру­жи­ло? Под со­ло­мой ле­жа­ли ост­рые кам­ни. Во вре­мя ок­ку­па­ции под со­ло­мой она пря­та­ла мас­ло или дру­гую снедь и раз­да­ва­ла их при­су­щим ей об­ра­зом там, где бы­ла нуж­да.

Через ее ру­ки про­хо­ди­ло мно­го де­нег. Она бра­ла их и остав­ля­ла где при­дет­ся: в ку­стах, под кам­ня­ми, в ямах, в ще­лях стен, под де­ре­вян­ны­ми сту­пе­ня­ми, под че­ре­пи­цей. Но как толь­ко в них по­яв­ля­лась нуж­да, она тут же их на­хо­ди­ла и от­да­ва­ла ту­да, где бы­ло необ­хо­ди­мо.

Она ви­де­ла мно­го со­блаз­ни­тель­ных дей­ствий ми­рян, мо­на­хов и свя­щен­ни­ков, но ни­ко­гда ни­ко­го не осуж­да­ла.

«По­кры­вай­те, и вас по­кро­ет Бог», – го­во­ри­ла она.

Сту­ден­ты и ве­ру­ю­щая мо­ло­дежь, про­стой люд и во­е­на­чаль­ни­ки, мо­на­хи­ни и игу­ме­ньи, вы­со­кие по зва­нию и сми­рен­ные свя­щен­ни­ки и мо­на­хи, да­же из Иеру­са­ли­ма и Фран­ции, – все они при­хо­ди­ли уви­деть этот «ске­лет» и услы­шать сло­ва Бо­жии. Кое-кто да­же за­пи­сы­вал за той, ко­го неко­то­рые глу­пые и неда­ле­кие сель­чане на­зы­ва­ли по-пон­тий­ски «па­ла­ла» (су­ма­сшед­шая) и да­же «Со­фия-ду­роч­ка» и над ко­то­рой сме­я­лись.

Все это она по­ни­ма­ла, но ни­че­го не го­во­ри­ла. Речь ее все­гда бы­ла лас­ко­вой, да­же ес­ли ее взгляд был се­рьез­ным и глу­бо­ким. Ее внеш­ность мно­гих пу­га­ла. Лю­би­мой ее фра­зой бы­ло: «Имей­те мно­го тер­пе­ния, мно­го тер­пе­ния». Она го­во­ри­ла и по­вто­ря­ла эту фра­зу, так как вся ее жизнь бы­ла тер­пе­ни­ем и су­ро­вым по­дви­гом ра­ди Хри­ста.

Мно­го тер­пе­ния

Ее те­ло бы­ло по­доб­но те­лу свя­той Ма­рии Еги­пет­ской: вы­сох­ший остов, ли­цо –как об­тя­ну­тый ко­жей че­реп, за­пав­шие в глаз­ни­цы гла­за, мо­зо­ли­стые ру­ки, обо­жжен­ные зо­лой и уг­ля­ми, су­хая, со­жжен­ная солн­цем ко­жа, жел­тая, блед­ная, без еди­ной кро­вин­ки. Жест­кие во­ло­сы, из ко­то­рых ча­сто тор­ча­ли ко­люч­ки и со­ло­ма.

Как-то Со­фия тя­же­ло за­бо­ле­ла. Ее всю скрю­чи­ло от бо­ли. То ли вос­па­лил­ся ап­пен­дикс, то ли гры­жа или что-то по­доб­ное. Вдруг от­кры­лась ра­на на жи­во­те – и эта бла­жен­ная ста­ла при­кла­ды­вать к ране тряп­ки и фити­ли от лам­пад, и ра­на ста­ла гнить. От нее от­вра­ти­тель­но пах­ло, но она от­ка­зы­ва­лась от ка­кой-ли­бо по­мо­щи или да­же ухо­да. «При­дет Бо­го­ро­ди­ца и возь­мет у ме­ня эту бо­лезнь», – го­во­ри­ла она.

При­е­хав­шим на ав­то­бу­се бла­го­че­сти­вым па­лом­ни­кам из Афин она са­ма рас­ска­зы­ва­ла о чу­де (со­хра­ни­лась маг­ни­то­фон­ная за­пись):

«При­шла Бо­го­ро­ди­ца с Ар­хан­ге­лом Гав­ри­и­лом и свя­тым Ге­ор­ги­ем; бы­ли там и дру­гие свя­тые.

Ар­хан­гел ска­зал:

– Мы сей­час те­бя раз­ре­жем.

Я ска­за­ла:

– Я греш­ная. Мож­но, я ис­по­ве­ду­юсь, при­ча­щусь? По­том и режь­те.

– Ты не умрешь, – ска­зал он. – Мы те­бе сде­ла­ем опе­ра­цию, – ска­зал он и от­крыл ме­ня».

Она рас­ска­зы­ва­ла об этом с про­сто­той и непо­сред­ствен­но­стью, как буд­то речь шла о са­мой обыч­ной ве­щи. И без вся­ко­го сты­да за­ди­ра­ла свою блуз­ку или пла­тье, чтобы по­ка­зать раз­рез, ко­то­рый сам за­жил. И не мог­ло быть ни­ка­ко­го со­мне­ния в ее сло­вах.

Она ни­ко­гда не об­ра­ща­ла вни­ма­ния на бо­лез­ни или трав­мы. Как-то раз, ко­гда ма­сте­ра ме­ня­ли че­ре­пи­цу в за­пад­ном кры­ле мо­на­сты­ря, Со­фия на­сту­пи­ла на боль­шой гвоздь. Ни­кто не услы­шал ни вскри­ка, ни всхли­па, хо­тя та­кая боль невы­но­си­ма для че­ло­ве­ка. Гвоздь про­ткнул но­гу и вы­шел с дру­гой сто­ро­ны, но кро­ви не бы­ло. Ра­бо­чие пе­ре­пу­га­лись, Со­фия же по­мог­ла им из­влечь гвоздь, уда­рив свер­ху по нему, и про­дол­жи­ла свой путь, как буд­то ни­че­го не про­изо­шло.

Вос­по­ми­на­ния и сви­де­тель­ства

Мит­ро­по­лит Лан­ка­дас­ский Спи­ри­дон, ро­дом из Кли­су­ри, пом­нит рас­ска­зы ро­ди­те­лей о Со­фии: «Как и Ан­на, дочь Фа­ну­и­ло­ва, про­жив с му­жем семь лет от дев­ства (см.: Лк.2:36-38), Со­фия из Кли­сур­ской оби­те­ли Бо­жи­ей Ма­те­ри с про­сто­той и ис­тин­ной стой­ко­стью сви­де­тель­ство­ва­ла о чу­де­сах Бо­га и Бо­го­ро­ди­цы. Мне не до­ве­лось знать ее лич­но, по­то­му что мы уеха­ли из де­рев­ни, но сви­де­тель­ства мо­их ро­ди­те­лей и дру­гих кли­су­ри­о­тов опи­сы­ва­ют бла­го­че­сти­вый и освя­щен­ный, сми­рен­ный и бла­го­дат­ный ее об­раз».

Уже по­чив­шая о Гос­по­де Ев­фи­мия Са­у­ли­ду, ее невест­ка по пле­мян­ни­ку Иса­а­ку, все­гда при­ни­ма­ла Со­фию с боль­шим ува­же­ни­ем с той по­ры, как ей при­шлось об­щать­ся с игу­ме­ном Гри­го­ри­ем по мо­на­стыр­ским де­лам: «На­шу мо­на­шен­ку все ува­жа­ли. Как бы вам ска­зать… Она по­ни­ма­ла на­ши мыс­ли и да­ва­ла нам с Иса­а­ком хо­ро­шие со­ве­ты. Я сда­ва­ла дом учи­тель­ни­цам, и те хо­ди­ли к Со­фии, чтобы она их про­све­ти­ла: эти учи­тель­ни­цы слу­ша­ли негра­мот­ную – та­кая свя­тость бы­ла у Со­фии. Она го­во­ри­ла мне, чтобы сна­ча­ла они ло­жи­лись спать, а по­том мы. Она пах­ла не как жен­щи­на, мож­но ска­зать: она бла­го­уха­ла, как го­во­рит отец Фо­тий. Он ис­по­ве­до­вал­ся у на­шей мо­на­шен­ки, а та ис­по­ве­до­ва­лась у него».

Бла­жен­ная осе­ня­ла жен­щин ма­лень­кой ико­ной Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы, чтобы скрыть свою соб­ствен­ную мо­лит­ву и бла­го­дать, ко­то­рую да­ро­ва­ла ей Бо­го­ро­ди­ца. В слу­чае дру­гих бо­лез­ней она бла­го­слов­ля­ла ико­ной свя­тых бес­среб­ре­ни­ков. Од­ни ви­де­ли, как с ней у ее из­го­ло­вья спа­ли три змеи, и ни они ее не тре­во­жи­ли, ни она их. Боль­шую змею так­же ви­де­ли в церк­ви Свя­той Тро­и­цы, и эта змея со­про­вож­да­ла ее, ко­гда Со­фия за­жи­га­ла лам­па­ды. Лю­ди ис­пу­га­лись и по­пы­та­лись ее убить. Но Со­фия пре­сек­ла эти на­ме­ре­ния, ска­зав: «Раз она вас не бес­по­ко­ит, не бес­по­кой­те и вы ее. Она цер­ков­ная».

В дру­гих слу­ча­ях она са­ма вы­сле­жи­ва­ла змей и раз­би­ва­ла им го­ло­вы кам­ня­ми.

Во­ен­ный в от­став­ке, ко­то­рый по­се­щал Со­фию до по­след­не­го с тех пор, как слу­жил в этой об­ла­сти – в го­ды вой­ны и поз­же, в 1949-м, рас­ска­зы­вал нечто неве­ро­ят­ное. У Со­фии бы­ла мед­ве­ди­ца, ко­то­рую та кор­ми­ла из рук хле­бом и про­чей сне­дью, и гро­мад­ное, но смир­ное жи­вот­ное бра­ло у нее пи­щу, с бла­го­дар­но­стью об­ли­зы­ва­ло ей ру­ки и но­ги и ис­че­за­ло в ле­су. У мед­ве­ди­цы бы­ло да­же имя.

– Иди, Ру­са, иди по­ешь хле­буш­ка, – зва­ла Со­фия.

Ес­ли слу­ча­лось ко­му-ни­будь незна­ю­ще­му на­блю­дать это зре­ли­ще, то­го тряс­ло, как от хо­ло­да. То­гда в ди­ких го­рах во­ди­лось мно­го мед­ве­дей, вол­ков и дру­гих зве­рей.

Мно­гие сви­де­тель­ству­ют сле­ду­ю­щее: бла­жен­ная остав­ля­ла на под­окон­ни­ке крош­ки для птиц, и те, ко­гда она мо­ли­лась, да­же ес­ли это про­ис­хо­ди­ло в церк­ви, со­би­ра­лись и с ще­бе­том ле­та­ли во­круг нее. Ко­гда она ото­шла ко Гос­по­ду, пти­цы при­хо­ди­ли и кле­ва­ли ее фо­то­гра­фию. Сколь­ко по­доб­ных слу­ча­ев опи­са­но в си­нак­са­рях!

Од­на­жды Со­фия ра­бо­та­ла в ого­ро­де. К ней по­до­шла некая си­я­ю­щая Жен­щи­на, по­ка­за­ла на ово­щи и ска­за­ла:

– По­лей их, дочь Моя, чтобы на­ро­ду бы­ло что есть.

Со­фия, не по­ни­мая, Кто это, ска­за­ла этой Жен­щине, чтобы Она про­шла в храм и при­ло­жи­лась к ико­нам. Та и в са­мом де­ле на­пра­ви­лась в мо­на­стырь, и Со­фия ре­ши­ла пой­ти то­же, чтобы долж­ным об­ра­зом при­вет­ство­вать Ее, но ни­где не мог­ла най­ти эту Жен­щи­ну. По­сле она рас­ска­за­ла о слу­чив­шем­ся от­цу Гри­го­рию, ко­то­рый уве­рил ее, что эта Жен­щи­на бы­ла Бо­го­ро­ди­цей.

В ас­ки­ти­рий Свя­той Тро­и­цы, рас­по­ло­жен­ный не да­лее 300 мет­ров от мо­на­сты­ря по пря­мой, но по­чти на са­мой вер­шине, она под­ни­ма­лась утром и ве­че­ром по сер­пан­ти­ну, чтобы за­жечь там лам­па­ду. Ко­гда ее спра­ши­ва­ли, как ей, ста­ру­хе, уда­ет­ся под­ни­мать­ся так быст­ро, она от­ве­ча­ла:

– Ме­ня под­ни­ма­ет Бо­го­ро­ди­ца.

Неко­то­рые лю­ди сви­де­тель­ству­ют о том, что ви­де­ли, как она под­ни­ма­лась или спус­ка­лась, не ка­са­ясь зем­ли: она ле­та­ла.

Осо­бен­но она дру­жи­ла со свя­ты­ми.

Свя­той Ге­ор­гий при­нял ее под свое по­кро­ви­тель­ство со вре­мен Пон­та, ко­гда он спас ее се­ло. Он при­сут­ство­вал и на опе­ра­ции. И на­ко­нец, в день его па­мя­ти Со­фия по­чи­ла о Гос­по­де.

Свя­той Ми­на, небес­ный по­кро­ви­тель Ка­сто­рьи, ико­на ко­то­ро­го на­хо­дит­ся в со­бо­ре, ча­сто по­яв­лял­ся как всад­ник, и его слы­ша­ли и дру­гие лю­ди, ра­бо­та­ю­щие в мо­на­сты­ре. Но Со­фия не толь­ко его слы­ша­ла, но и ви­де­ла свя­то­го в свет­лом об­ла­ке, при­чем яв­ствен­но его раз­ли­ча­ла.

Как-то раз слу­чи­лось со­бы­тие неожи­дан­ное и, по­жа­луй, для тех, кто его за­ду­мал, ужас­ное. При­е­ха­ли лю­ди из Афин и за­хо­те­ли за­брать Со­фию, а Со­фия ста­ла звать зна­ко­мых на по­мощь. И ка­жет­ся, что ее близ­кие ду­хов­ные дру­зья из Кли­су­ри по­ня­ли ее зна­ки. А лю­дей из Афин по­сла­ли на­роч­но, чтобы раз­лу­чить Со­фию с Бо­го­ро­ди­цей и иметь сво­е­му мо­на­сты­рю ре­кла­му: мол, вот, у них в оби­те­ли жи­вет по­движ­ни­ца. Она же, как все­гда, спро­си­ла Пре­чи­стую, Ко­то­рая ска­за­ла ей:

– Со­фия, у те­бя два гла­за, так что сле­дуй за сво­им но­вым оком.

И она боль­ше ни­ко­гда не уда­ля­лась от Бо­го­ро­ди­цы, от Ее мо­на­сты­ря и церк­ви.

Кон­чи­на

Неза­дол­го до сво­ей смер­ти Со­фия все вре­мя по­вто­ря­ла: «Я уй­ду, а через неко­то­рое вре­мя на ро­ди­ну при­дет боль­шая бе­да». Ко­гда про­изо­шли кипр­ские со­бы­тия, ее уче­ни­ки по­ня­ли это про­ро­че­ство.

На от­пе­ва­нии пред­сто­ял игу­мен мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Нек­та­рий, а по­гре­баль­ное сло­во про­из­нес отец Хри­зо­стом Ава­я­нос, на­чав со сти­ха «При­им­ши крест… учи­ла еси пре­зи­ра­ти убо плоть… при­ле­жа­ти же о ду­ши, ве­щи без­смерт­ней» – из тро­па­ря пре­по­доб­ным же­нам. Он неожи­дан­но ока­зал­ся в оби­те­ли – по бо­же­ствен­но­му на­ве­ту, вме­сте с от­цом Гри­го­ри­ем Хаджи­ни­ко­лау, а ведь ему ни­кто ни­че­го не со­об­щал. От ли­ца кли­су­ри­тов про­из­нес речь и учи­тель Ге­ор­гий Га­ли­цас. Об­ще­ство кли­су­ри­тов при­сла­ло день­ги на со­ро­ко­уст и на по­ми­но­ве­ние в те­че­ние го­да с ее пле­мян­ни­ком Иса­а­ком Са­у­ли­ди­сом.

8 лет спу­стя – в 1982 го­ду – об­ре­ли ее мо­щи: все бла­го­уха­ло ба­зи­ли­ком, и это бла­го­уха­ние со­хра­ня­лось несколь­ко дней. Дру­гие ви­де­ли си­я­ние, под­ни­ма­ю­ще­е­ся до небес.

Сре­ди за­рос­ших кре­стов древ­них от­цов за ал­та­рем хра­ма свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи сто­я­ло мра­мор­ное над­гро­бие. На мра­мо­ре под кре­стом бы­ла вы­се­че­на над­пись:

«Со­фия Хо­то­ку­ри­ду, мо­на­хи­ня свя­той оби­те­ли Бо­го­ро­ди­цы, умер­ла 6.5.74 в воз­расте 88 лет».

В тя­же­лые вре­ме­на Хри­стос яв­ля­ет та­ких лю­дей, о ко­то­рых сра­зу и не ска­жешь, что они мо­гут удер­жать на­род в ве­ре…

Ее мо­щи хра­нят­ся с бла­го­го­ве­ни­ем. Мно­гие как ве­ли­кое со­кро­ви­ще хра­нят так­же ку­со­чек ее лох­мо­тьев. У неко­то­рых есть ча­сти­цы ее мо­щей. Ее пла­ток хра­нит ее вер­ная уче­ни­ца, и этот пла­ток тво­рит чу­де­са – осо­бен­но для бес­плод­ных и бе­ре­мен­ных жен­щин. Это ку­сок чер­ной ста­рой и рва­ной тка­ни, ис­то­ча­ю­щей бла­го­уха­ние, то сла­бое и ед­ва раз­ли­чи­мое, то силь­ное и уди­ви­тель­ное.

По­сле­сло­вие

Спо­соб по­движ­ни­че­ства, из­бран­ный свя­той Со­фи­ей, на­по­ми­на­ет жи­тие бла­жен­но­го от­ца Ге­ор­гия (Кар­са­ли­ди­са) и свя­тых юро­ди­вых. И в жи­тии свя­то­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го и его уче­ниц мы най­дем мно­го сход­но­го. Глав­ным же все­гда оста­ет­ся пла­мен­ная лю­бовь ко Хри­сту и чрез­мер­ные до безу­мия по­дви­ги.

При­дя с Пон­та, Со­фия все­гда со­блю­да­ла все по­сты, а ко­гда по­ме­ня­ли ка­лен­дарь, то и по два ра­за, чтобы ни­ко­го не со­блаз­нить. Ко­гда ей го­во­ри­ли, за кем ид­ти, она все рав­но ни­ко­гда не остав­ля­ла про­стых ве­ру­ю­щих. Ко­гда неко­то­рые лю­ди за­хо­те­ли ее се­бе при­сво­ить без­за­кон­ным об­ра­зом, она по­со­ве­то­ва­лась со сво­им ду­хов­ни­ком в Ле­хо­во и не оста­ви­ла мо­на­сты­ря. Она всех при­ни­ма­ла как лю­бя­щая мать и успо­ка­и­ва­ла. Ей не нра­ви­лись нов­ше­ства, пусть да­же и ка­са­ю­щи­е­ся одеж­ды. Она от­ды­ха­ла с те­ми, кто со­блю­дал тра­ди­ции, по­стил­ся и скром­но оде­вал­ся. Но ко­гда ка­кой-то свя­щен­ник из со­сед­не­го мо­на­сты­ря спро­сил ее, нуж­но ли ему де­лать за­ме­ча­ния ве­ру­ю­щим, она от­ве­ти­ла:

– Луч­ше де­лать вид, что не ви­дишь, чем ру­гать­ся с на­ро­дом.

Со­фия ни­ко­гда не хо­те­ла уда­лять­ся от Церк­ви и мо­на­сты­ря и так и оста­лась в уде­ле Бо­го­ро­ди­цы.

Про­стые лю­ди из тех мест и все, кто ее знал, с осо­бым ува­же­ни­ем вспо­ми­на­ют и при­ме­ня­ют ее со­ве­ты и хра­нят ее фо­то­гра­фии вме­сте с ико­на­ми. Все, кто ее при­зы­ва­ет в сво­их мо­лит­вах, по­лу­ча­ют от­ве­ты на свои во­про­сы. Иеро­мо­нах-свя­то­го­рец на­пи­сал ико­ну по­сле то­го, как ему явил­ся ее об­раз.

Юно­ша из го­ро­да на Пе­ло­пон­не­се при­нял ре­ше­ние стать свя­щен­но­слу­жи­те­лем, ко­гда уви­дел Со­фию.

Хо­тя сви­де­тель­ства о дерз­но­ве­нии Со­фии пе­ред Гос­по­дом все умно­жа­ют­ся и го­то­вит­ся к из­да­нию ее про­стран­ное жи­тие, ее хри­сто­лю­би­вая жизнь преду­га­ды­ва­ет уста­нов­лен­ное цер­ков­ное дей­ство, так что ско­ро на­ши тор­же­ству­ю­щие и под­ви­за­ю­щи­е­ся бра­тья воз­ра­ду­ют­ся еще од­ной из­бран­ной ра­бе Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста – бла­жен­ной Со­фии.

Пер­вый об­раз Со­фии за­ка­зал у ико­но­пис­ца Д. Хаджиа­по­сто­ла вы­со­ко­пре­по­доб­ней­ший ар­хи­манд­рит Па­вел (Апо­сто­ли­дис), игу­мен свя­той оби­те­ли Бо­го­ро­ди­цы Су­мель­ской, ныне мит­ро­по­лит Драм­ский. С тех пор бы­ли на­пи­са­ны и дру­гие ико­ны. Уже об­ре­те­на ее свя­тая гла­ва и дру­гие чест­ные мо­щи. Фут­бо­лист, ко­то­ро­му Со­фия яви­ла чу­до, по­се­реб­рил свя­тую гла­ву, и она ис­то­ча­ет тон­чай­шее бла­го­уха­ние, и от нее ис­те­ка­ют кап­ли ми­ра, о чем сви­де­тель­ству­ют па­лом­ни­ки.

Со­став­ле­на служ­ба ей, пес­но­пе­ния для ко­то­рой на­пи­са­ны свя­то­гор­ским мо­на­хом по за­ка­зу ар­хи­манд­ри­та Пав­ла.

Под­го­то­ви­ла Зи­на­и­да Обор­не­ва
По кни­ге "ΣΟΦΙΑ ΧΟΤΟΚΟΥΡΙΔΟΥ-ΜΙΑ ΛΑΪΚΗ ΑΣΚΗΤΡΙΑ", "ΜΥΓΔΟΝΙΑ", Θεσσαλονίκη, 2006