Преподобный Симеон (Желнин), Псково-Печерский Иеросхимонах

Пре­по­доб­ный Си­ме­он (в ми­ру Ва­си­лий Ива­но­вич Жел­нин) ро­дил­ся 1 мар­та 1869 го­да в де­ревне Яко­влев­ской Ост­ров­ско­го уез­да Псков­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье от ро­ди­те­лей Иоан­на и На­та­лии. Вско­ре он был кре­щен в по­го­сте Вех­но­во и во Свя­том Кре­ще­нии на­зван Ва­си­ли­ем.
Ро­ди­те­ли его бы­ли глу­бо­ко ве­ру­ю­щи­ми, бо­го­бо­яз­нен­ны­ми и бла­го­че­сти­вы­ми и вос­пи­ты­ва­ли Ва­си­лия в по­ви­но­ве­нии и по­слу­ша­нии ро­ди­тель­ской во­ле.
В сво­ей ду­хов­ной био­гра­фии, на­пи­сан­ной пре­по­доб­ным Си­мео­ном уже в зре­лые го­ды, он вспо­ми­на­ет, как в ро­ди­тель­ский дом не раз при­ез­жал Кор­ни­лий, мо­нах Кры­пец­ко­го мо­на­сты­ря (ныне при­чис­лен­ный к ли­ку мест­но­чти­мых свя­тых Псков­ских). Ино­гда тот оста­вал­ся но­че­вать в их до­ме и, все­гда ло­жась спать с от­ро­ком Ва­си­ли­ем, ча­сто го­во­рил ему: «Бу­дешь ты мо­на­хом, бу­дешь ста­рец ве­ли­кий». Ино­гда брал от­ро­ка с со­бою по сбо­ру для мо­на­сты­ря и при этом го­во­рил: «Ва­ся, вот здесь не да­дут, а вот здесь – по­да­дут нам». Так все­гда и бы­ва­ло.
В де­сять лет Ва­си­лий, по­мо­гая ро­ди­те­лям, пас сво­их ло­ша­дей. В этот же год он услы­шал от лю­дей рас­ска­зы о жиз­ни стар­ца Се­ра­фи­ма, Са­ров­ско­го чу­до­твор­ца, и, же­лая под­ра­жать ве­ли­ко­му по­движ­ни­ку, на­шел в по­ле боль­шой ка­мень и стал на нем мо­лить­ся. В 12 лет вме­сте с ро­ди­те­ля­ми хо­дил в Пско­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь, чтобы по­кло­нить­ся древним свя­ты­ням и по­мо­лить­ся пе­ред чу­до­твор­ны­ми ико­на­ми оби­те­ли. В оби­те­ли от­ро­ку Ва­си­лию так по­нра­ви­лось, что он за­ду­мал остать­ся здесь на­все­гда, и эта мысль не остав­ля­ла его, по­ка не ис­пол­ни­лось его же­ла­ние.
В 20 лет Ва­си­лий стал про­сить от­ца, чтобы тот от­пу­стил его в мо­на­стырь, но отец и слу­шать об этом не хо­тел и за­явил юно­ше: «Же­нить те­бя на­до, а не в мо­на­хи». Но юно­ша сто­ял на сво­ем, твер­до за­явив от­цу, что не бу­дет же­нить­ся ни­ко­гда. Так про­дол­жа­лось несколь­ко лет, по­ка отец не убе­дил­ся в се­рьез­но­сти на­ме­ре­ния сы­на стать мо­на­хом. То­гда он раз­ре­шил Ва­си­лию вы­стро­ить в усадь­бе до­мик, где бу­ду­щий по­движ­ник жил и мо­лил­ся в уеди­не­нии до 25-лет­не­го воз­рас­та.
Но через пять лет Бог чу­дес­ным об­ра­зом из­во­дит Ва­си­лия из ро­ди­тель­ско­го до­ма. В то вре­мя в их се­ле жил некий ста­рец Си­ме­он, ко­то­ро­го де­ре­вен­ские жи­те­ли по­чи­та­ли за бла­жен­но­го. Этот ста­рец лю­бил при­хо­дить в дом к ро­ди­те­лям Ва­си­лия, а ино­гда оста­вал­ся но­че­вать. Ва­си­лий как-то спро­сил у бла­жен­но­го со­ве­та и бла­го­сло­ве­ния ид­ти в мо­на­стырь, но от­ве­та не по­лу­чил. Но од­на­жды бла­жен­ный явил­ся в их дом и за­явил от­цу, что «при­шел сю­да уми­рать». И то­гда Ва­си­лий при всех стал про­сить бла­жен­но­го: «Ба­тюш­ка, бла­го­сло­ви­те ме­ня в мо­на­стырь». А тот неожи­дан­но взял ве­рев­ку, свер­нул ее жгу­том и да­вай бить про­си­те­ля и гнать из до­ма во двор, со дво­ра на ули­цу,– и гнал вдоль ули­цы за де­рев­ню, а по­том вер­нул­ся в дом, лег на лав­ку – и умер. Все, ви­дев­шие это, по­ня­ли, что бла­жен­ный вы­го­нял Ва­си­лия из до­ма в мо­на­стырь. Но да­же и по­сле это­го слу­чая отец не хо­тел от­пус­кать сы­на, но по­том сми­рил­ся и с ми­ром от­пу­стил Ва­си­лия в Пе­чер­скую оби­тель.
В 1896 го­ду Ва­си­лий по­сту­пил по­слуш­ни­ком в Пско­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь. Ар­хи­манд­рит Ме­фо­дий (Холм­ский, † 1906), быв­ший то­гда на­мест­ни­ком мо­на­сты­ря, взял его к се­бе ке­лей­ни­ком в на­сто­я­тель­ские по­кои. Кро­ме это­го, Ва­си­лий хо­дил и на об­щие по­слу­ша­ния с бра­ти­ей, осо­бен­но на по­строй­ку го­сти­ни­цы для бо­го­моль­цев. Ча­сто при­хо­ди­лось ра­бо­тать с 5 ча­сов утра и до позд­не­го ве­че­ра. В ред­кие сво­бод­ные ча­сы, ко­гда мо­ло­дые по­слуш­ни­ки и ино­ки со­би­ра­лись от­ды­хать на све­жем воз­ду­хе на Свя­той гор­ке, в са­ду, он все­гда от­го­ва­ри­вал­ся от та­ко­го празд­но­го об­ще­ния и под ви­дом по­слу­ша­ния, дан­но­го от на­мест­ни­ка, шел в сто­ляр­ку и, бу­дучи опыт­ным сто­ля­ром-крас­но­де­рев­щи­ком, вы­та­чи­вал там раз­ные по­лез­ные ве­щи.
В 1900 го­ду по­слуш­ник Ва­си­лий был по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Вас­си­ан, а в 1901 го­ду ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на и по­лу­чил от­дель­ную ке­ллию для жи­тель­ства.
В 1903 го­ду отец Вас­си­ан был по­свя­щен в сан иеро­мо­на­ха и вско­ре на­зна­чен в Сне­то­гор­ский мо­на­стырь во Псков эко­но­мом для вос­ста­нов­ле­ния мо­на­стыр­ско­го хо­зяй­ства, а через 4 го­да вер­нул­ся в Пе­чо­ры. Вско­ре его вновь на­прав­ля­ют из оби­те­ли для укреп­ле­ния мо­на­стыр­ско­го хо­зяй­ства, на сей раз в име­ние Му­сти­ще­во в 25 ки­ло­мет­рах от мо­на­сты­ря в сто­ро­ну Лат­вии.
– Бы­ло очень мно­го труд­но­стей, – вспо­ми­нал по­том ста­рец,– из лап­тей не вы­ле­зал. На­до бы­ло вос­ста­нав­ли­вать по­чти вновь все хо­зяй­ство, в первую оче­редь вы­стро­ить храм во имя Иоан­на Кре­сти­те­ля Гос­под­ня, цер­ков­ный дом, хо­зяй­ствен­ные по­строй­ки, са­раи, скот­ный двор и про­чее. На­ла­дить зем­ле­па­ше­ство, чтобы оно да­ва­ло поль­зу мо­на­сты­рю.
На это ушло мно­го лет, и, ко­гда де­ло пошло на лад, он воз­вра­тил­ся в род­ную оби­тель в воз­расте 46 лет.
На­ча­лась ре­во­лю­ция, и на­сто­я­тель оби­те­ли епи­скоп Иоанн (Бу­лин, † 1941) хо­тел по­ста­вить опыт­но­го по­движ­ни­ка от­ца Вас­си­а­на на­мест­ни­ком мо­на­сты­ря. Но тот по сми­ре­нию сво­е­му, ви­дя, что это по­слу­ша­ние ему не под си­лу, стал от­ка­зы­вать­ся и про­сил по­стричь его в схи­му, так как чув­ство­вал «внут­ренне вну­ше­ние при­нять схи­му». Так 3 фев­ра­ля 1927 го­да он был по­стри­жен с име­нем Си­ме­он и на­зна­чен ду­хов­ни­ком бра­тии и па­лом­ни­ков Пско­во-Пе­чер­ско­го мо­на­сты­ря. На­сто­я­тель оби­те­ли при­вел его в убо­гую, сы­рую, тем­ную ке­ллию, по су­ти де­ла, пе­ще­ру, ис­ко­пан­ную в го­ре ря­дом с Успен­ским хра­мом, и ска­зал: «Вот те­бе ке­ллия, здесь и умрешь». Так и вы­шло по­том.
Та­ким об­ра­зом на­чал­ся мо­лит­вен­ный и стар­че­ский по­двиг иерос­хи­мо­на­ха Си­мео­на, про­дол­жав­ший­ся 33 го­да. Те­перь глав­ным со­дер­жа­ни­ем жиз­ни бу­ду­ще­го стар­ца ста­ла мо­лит­ва. Он по­ло­жил се­бе за пра­ви­ло еже­днев­но мо­лить­ся за ран­ней ли­тур­ги­ей в пе­щер­ном Успен­ском хра­ме и там у жерт­вен­ни­ка Гос­под­ня усерд­но по­ми­нал всех сво­их ду­хов­ных чад. По но­чам ис­пол­нял ке­лей­ное пра­ви­ло схим­ни­ка, а днем при­ни­мал бра­тию и мно­го­чис­лен­ных па­лом­ни­ков в сво­ей ке­ллии. Не остав­лял ста­рец и те­лес­ные тру­ды – боль­шей ча­стью в сто­ляр­ной ма­стер­ской. Нема­ло ис­ку­ше­ний пре­тер­пел ста­рец в сво­ей ке­ллии от бе­сов. В первую же ночь, как он по­се­лил­ся в ней, яви­лись ему зри­мым об­ра­зом злые ду­хи и на­пол­ни­ли ке­ллию. Страш­ные, ка­ких ему рань­ше не при­хо­ди­лось и ви­деть. Ис­пу­гал­ся по­на­ча­лу ста­рец и не знал, что де­лать. А они на­ча­ли на него кри­чать, дер­гать и гнать: "За­чем ты при­шел? Ухо­ди от­сю­да, все рав­но мы не да­дим те­бе здесь жить", – и мно­гое дру­гое. «Ду­мал я, – рас­ска­зы­вал ста­рец, – что не пе­ре­жи­ву этой стра­сти, от ко­то­рой да­же не мог пе­ре­кре­стить­ся, а толь­ко го­во­рил: «Гос­по­ди, при­ми дух мой».
Та­кие стра­хи про­дол­жа­лись мно­го раз, но по­том не бы­ли уже так страш­ны, как впер­вые, и он на­учил­ся с по­мо­щью Бо­жи­ей от­ра­жать их си­лою кре­ста и мо­лит­вы.
За ве­ли­кую лю­бовь стар­ца Си­мео­на к Бо­гу и лю­дям и за ве­ли­кое сми­ре­ние его от­кры­лись в нем ред­кие да­ро­ва­ния Бо­жии: дар вра­че­ва­ния душ, про­зор­ли­во­сти и ис­це­ле­ния ду­шев­ных и те­лес­ных неду­гов. Об этом со­хра­ни­лись мно­гие пись­мен­ные сви­де­тель­ства лю­дей, по­лу­чив­ших чу­дес­ные ис­це­ле­ния по мо­лит­вам стар­ца.
По сво­е­му сми­ре­нию ста­рец Си­ме­он вся­че­ски ста­рал­ся скрыть дар сво­ей необык­но­вен­ной про­зор­ли­во­сти. «Да со­всем я не про­зор­ли­вец, – с лег­ким сму­ще­ни­ем и мяг­кой до­са­дой в го­ло­се го­во­рил он од­но­му из пыт­ли­вых по­се­ти­те­лей мо­на­сты­ря, – ве­ли­кий дар про­зре­ния да­ет Гос­подь из­бран­ным его, а тут про­сто дол­го­ле­тие мне по­мо­га­ет, – за­шел в дом рань­ше дру­гих, вот и по­ряд­ки его луч­ше знаю. При­хо­дят ко мне лю­ди с го­ре­стя­ми и со­мне­ни­я­ми, а взвол­но­ван­ный че­ло­век по­до­бен ре­бен­ку, он весь на ла­до­ни... Слу­чи­лось с че­ло­ве­ком несча­стье, вот он и точ­ность ду­шев­ных очей те­ря­ет, впа­да­ет ли­бо в уны­ние, ли­бо в дер­зость и оже­сто­че­ние. А я и мир­ской круг хо­ро­шо знаю, и жизнь про­жил дол­гую, и сам Гос­под­ней си­лой ограж­ден от бед и со­блаз­нов, и как же мне в ме­ру ма­лых сил мо­их не под­дер­жать бра­та мо­е­го, спут­ни­ка на зем­ной до­ро­ге, ко­гда он при­то­мил­ся рань­ше, чем я...»
«Тру­ден путь мо­на­ше­ский, – за­пи­сал ста­рец Си­ме­он в сво­ей био­гра­фии, – но труд­нее по­двиг схим­ни­че­ский, ес­ли ид­ти так, как ука­зал нам По­дви­го­по­лож­ник наш Гос­подь Иисус Хри­стос. При по­се­ще­нии Его Все­свя­та­го Ду­ха все воз­мож­но по­бе­дить, пе­ре­не­сти, пе­ре­тер­петь и до­стиг­нуть во­жде­лен­но­го, обе­то­ван­но­го нам Им неиз­гла­го­лан­но­го веч­но­го на­сле­дия в Его Цар­ствии Небес­ном».
Шесть­де­сят че­ты­ре го­да та­ко­го мо­на­ше­ско­го по­дви­га со­де­ла­ли иерос­хи­мо­на­ха Си­мео­на со­су­дом бла­го­да­ти Бо­жи­ей, ко­то­рой лу­чи­лись его гла­за и весь об­лик стар­ца.
«Вся­че­ской ма­ло­стью, су­е­той, неве­де­ни­ем, сле­по­тою лю­ди омра­ча­ют чу­до, – го­во­рил ста­рец од­но­му по­се­ти­те­лю. – Див­ный дар Гос­по­день – че­ло­ве­че­ская жизнь! Не ку­пишь ее, не за­ра­бо­та­ешь. На, че­ло­век, при­и­ми на­гра­ду бес­цен­ную!.. Ра­дость, ра­дость, ве­ли­кая ра­дость!..»
По­след­ние дни пе­ред сво­им пре­став­ле­ни­ем ста­рец очень осла­бел, но лю­дей про­дол­жал при­ни­мать. На во­прос ду­хов­ных чад сво­их, на ко­го он их по­ки­да­ет, от­ве­тил: «На Ма­терь Бо­жию». И на­став­лял всех лю­бить друг дру­га, про­щать все оби­ды, так как нена­висть хо­тя бы к од­но­му че­ло­ве­ку ве­дет к смерт­но­му гре­ху, и на­до так про­щать, чтобы че­ло­век знал, что ты ему про­стил.

По­след­ний урок сми­ре­ния и по­слу­ша­ния явил ста­рец да­же в сво­ем пре­став­ле­нии ко Гос­по­ду.
По от­кро­ве­нию от Гос­по­да он ждал смер­ти 15/2 ян­ва­ря 1960 го­да, в день па­мя­ти пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го. Но на­мест­ник мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Али­пий (Во­ро­нов, † 1975), на­ве­стив­ший боль­но­го стар­ца, за­бес­по­ко­ил­ся, что тот мо­жет уме­реть и сде­лать пе­ре­по­лох в са­мый день празд­ни­ка Кре­ще­ния Гос­под­ня, и по­это­му про­сил стар­ца по­мо­лить­ся Бо­гу об от­сроч­ке кон­чи­ны его. "Хо­ро­шо, – от­ве­тил ему сми­рен­ный ста­рец, – ты на­мест­ник, а я по­слуш­ник, пусть бу­дет по-тво­е­му". Так и вы­шло: по­чил ста­рец в Кре­щен­ский со­чель­ник, а хо­ро­ни­ли его уже по­сле празд­ни­ка Кре­ще­ния.
Ко дню его по­гре­бе­ния в мо­на­стырь с раз­ных мест при­бы­ло мно­го ду­хов­ных его чад. От­пе­ва­ли по­чив­ше­го на­мест­ник мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Али­пий (Во­ро­нов) и 40 свя­щен­но­слу­жи­те­лей. А по­сле от­пе­ва­ния гроб с чест­ны­ми мо­ща­ми стар­ца был по­став­лен в пе­ще­рах мо­на­сты­ря на ме­сте, ука­зан­ным им ещё при жиз­ни.
Па­мять о стар­це иерос­хи­мо­на­хе Си­меоне свя­то чтят в Пско­во-Пе­чер­ской оби­те­ли, где он 64 го­да по­дви­гом доб­рым под­ви­зал­ся.
1 ап­ре­ля 2003 го­да со­сто­я­лось про­слав­ле­ние иерос­хи­мо­на­ха Си­мео­на в ли­ке свя­тых Пско­во-Пе­чер­ских. От­ныне его свя­тые мо­щи по­ко­ят­ся в Сре­тен­ском хра­ме мо­на­сты­ря.
Сво­им мо­лит­вен­ным пред­ста­тель­ством пред Гос­по­дом ста­рец Си­ме­он по­да­ёт и ныне свою чу­дес­ную по­мощь при­те­ка­ю­щим к нему с ве­рою, и мно­гие, как и при жиз­ни стар­ца, об­ре­та­ют ду­шев­ный по­кой и ис­це­ле­ние неду­гов.

См. также: