Свя­щен­но­му­че­ник Сер­гий ро­дил­ся 10 ап­ре­ля 1873 го­да в го­ро­де Чи­те в се­мье свя­щен­ни­ка Иоан­на Зна­мен­ско­го. Отец умер ра­но, и Сер­гей вос­пи­ты­вал­ся в до­ме де­да – сель­ско­го пса­лом­щи­ка. В 1913 го­ду он окон­чил Ка­зан­скую Ду­хов­ную ака­де­мию и же­нил­ся; у них с су­пру­гой Ма­ри­ей Лу­кья­нов­ной бы­ло две до­че­ри. В 1913 го­ду Сер­гей Ива­но­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка к ка­фед­раль­но­му со­бо­ру в го­ро­де Чи­те. На него бы­ли воз­ло­же­ны обя­зан­но­сти мис­си­о­не­ра сре­ди язы­че­ских пле­мен бу­рят и мон­го­лов.
Ко­гда на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на и по­тре­бо­ва­лись пол­ко­вые свя­щен­ни­ки, отец Сер­гий был ко­ман­ди­ро­ван на фронт свя­щен­ни­ком 234‑го Бо­ри­со­глеб­ско­го пе­хот­но­го пол­ка. Он про­был на фрон­те до кон­ца вой­ны. За са­мо­от­вер­жен­ное слу­же­ние отец Сер­гий был на­граж­ден дву­мя ор­де­на­ми и Ге­ор­ги­ев­ским кре­стом 4-й сте­пе­ни. В 1917 го­ду он был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея и на­граж­ден кре­стом с укра­ше­ни­я­ми и мит­рой.
По­сле рас­па­да фрон­та отец Сер­гий от­пра­вил­ся до­мой в Чи­ту, но в это вре­мя на­ча­лась граж­дан­ская вой­на и по­чти оста­но­ви­лось дви­же­ние на же­лез­ных до­ро­гах. Раз­ру­ха за­ста­ла его в то вре­мя, ко­гда он на­хо­дил­ся в Сим­бир­ске, и ар­хи­епи­скоп Сим­бир­ский Ве­ни­а­мин (Му­ра­тов­ский) на­зна­чил его в Тро­иц­кую цер­ковь в се­ло Чу­фа­ро­во Сим­бир­ско­го уез­да, ку­да к нему при­е­ха­ла же­на с до­че­рью. Здесь сво­ей ак­тив­ной де­я­тель­но­стью, про­по­ве­дя­ми, тем, что ни­ко­му из кре­стьян не от­ка­зы­вал в ис­пол­не­нии треб, ку­да бы и в ка­кую по­го­ду его ни зва­ли, свя­щен­ник вско­ре за­во­е­вал се­бе зна­чи­тель­ный ав­то­ри­тет, при­чем как сре­ди кре­стьян, так и у пред­ста­ви­те­лей мест­ных вла­стей.
Од­на­ко сре­ди мест­ных ком­му­ни­стов у него ока­за­лись про­тив­ни­ки, ко­то­ры­ми пред­во­ди­тель­ство­вал пред­се­да­тель во­лост­ной ком­му­ни­сти­че­ской ячей­ки Сте­пан Ша­ра­гин. Они за­ни­ма­лись по­бо­ра­ми с кре­стьян и гра­бе­жом, и им не нра­ви­лось, что свя­щен­ник ви­дит ор­га­ни­зу­е­мый ими раз­бой и го­во­рит об этом, и они ста­ли пред­при­ни­мать уси­лия, чтобы убрать свя­щен­ни­ка из се­ла.
Из­ла­гая ход со­бы­тий, про­то­и­е­рей Сер­гий пи­сал в за­яв­ле­нии в уезд­ный ко­ми­тет пар­тии: «Це­лых два го­да го­ре-ком­му­нист Ша­ра­гин ве­дет про­тив ме­ня трав­лю, на­хо­дя в этом се­бе и по­мощ­ни­ков... Пер­во­на­чаль­но, ста­ра­ясь за­ма­рать ме­ня пят­ном контр­ре­во­лю­ции пе­ред От­де­лом управ­ле­ния уез­дом и Губ­че­ка, они си­ли­лись за­чис­лить ме­ня на служ­бу в ты­ло­вое опол­че­ние. Но это их же­ла­ние не ис­пол­ни­лось: несколь­ко раз ме­ня вы­зы­ва­ли в уезд­ный во­ен­ко­мат, но в кон­це кон­цов мо­би­ли­за­ци­он­ный от­дел вы­дал мне удо­сто­ве­ре­ние, что, как ро­див­ший­ся в 1873 го­ду, я не под­ле­жу ни уче­ту, ни мо­би­ли­за­ции. По­тер­пев неуда­чу здесь, ме­ня аре­сто­вы­ва­ют и от­прав­ля­ют в Та­гай­ский Рай­о­пер­штаб, дабы мо­би­ли­зо­вать на ра­бо­ты. Рай­о­пер­штаб мо­би­ли­зу­ет ме­ня на Чу­ра­ков­ский ссып­ной пункт. Так как это от­лу­ча­ло ме­ня от при­хо­жан, то по­след­ние хо­да­тай­ству­ют об остав­ле­нии ме­ня в Чу­фа­ро­ве. Губ­прод­ком от­ме­ня­ет мо­би­ли­за­цию Рай­о­пер­шта­ба и мо­би­ли­зу­ет на долж­ность сек­ре­та­ря Чу­фа­ров­ско­го сель­со­ве­та... Я по долж­но­сти сек­ре­та­ря стал об­на­ру­жи­вать зло­упо­треб­ле­ния и хи­ще­ния при го­судар­ствен­ных раз­верст­ках, ме­ня вы­швыр­ну­ли с этой долж­но­сти и на­ча­ли упо­треб­лять уси­лия, чтобы аре­сто­вать и за­са­дить в тюрь­му. Де­ла­ли до­но­сы в Губ­че­ка, об­ви­няя ме­ня в контр­ре­во­лю­ции...»
В 1920 го­ду недоб­ро­же­ла­те­лям свя­щен­ни­ка не уда­лось уда­лить его из се­ла – отец Сер­гий был осво­бож­ден из ЧК со сле­ду­ю­щим удо­сто­ве­ре­ни­ем: «Да­но оно свя­щен­ни­ку се­ла Чу­фа­ро­во Сим­бир­ской гу­бер­нии про­то­и­е­рею Зна­мен­ско­му в том, что по воз­вра­ще­нии сво­ем из го­ро­да Сим­бир­ска (где он на­хо­дил­ся на до­про­се в Губ­че­ка) по ме­сту сво­е­го жи­тель­ства он не под­ле­жит ни аре­сту, ни ка­ким-ли­бо дру­гим ре­прес­си­ям без ве­до­ма и со­гла­сия Губ­че­ка. Ви­нов­ные в неис­пол­не­нии вы­ше­из­ло­жен­но­го бу­дут при­вле­че­ны к от­вет­ствен­но­сти, как за неис­пол­не­ние рас­по­ря­же­ний».
Но Ша­ра­гин не пре­кра­тил по­пы­ток уда­лить свя­щен­ни­ка из се­ла и 12 мар­та 1921 го­да по­слал в Сим­бир­скую Губ­че­ка за­яв­ле­ние: «Поп Зна­мен­ский вви­ду от­лу­че­ния Церк­ви от го­су­дар­ства об­ра­зо­вал се­бе цер­ков­ный со­вет из ку­лац­ко­го эле­мен­та, рас­про­дав­ших сво­их ло­ша­дей и по­ку­пив­ших двух­ле­ток с це­лью не го­нять ни­ка­ких под­вод, со­би­ра­ет са­мо­воль­но сель­ские схо­ды, на ко­то­рых ре­ша­ют круп­ные де­ла, как, на­при­мер, на днях сам поп про­из­во­дил ре­ви­зию и учет при­каз­чи­ку Чу­фа­ров­ско­го об­ще­ства по­тре­би­те­лей Ни­ки­те Лав­рен­тье­ву, на ко­то­ро­го сде­лал недо­чет ку­ри­но­го мя­са, за что и от­дал его под суд, хо­тя на это не имел ни­ка­ко­го пол­но­мо­чия. За­тем воз­буж­дал во­про­сы про­тив по­сев­ко­мов и про­тив гонь­бы под­вод, и дей­стви­тель­но, в Чу­фа­ро­ве на­род ре­ли­ги­оз­ный по­ве­рил боль­ше по­пу, чем пра­ви­тель­ству, по­че­му от ор­га­ни­за­ции по­сев­ко­мов от­ка­за­лись. Ве­дет каж­дый празд­ник длин­ные про­по­ве­ди про­тив ком­му­ни­стов, на­зы­вая их мас­лен­щи­ка­ми, яич­ни­ка­ми, мяс­ни­ка­ми, жи­во­де­ра­ми и так да­лее, и так да­лее. Од­ним сло­вом, Зна­мен­ский пол­ный контр­ре­во­лю­ци­о­нер, идет про­тив рас­по­ря­же­ний со­вет­ской вла­сти и ком­му­ни­стов и не да­ет по­след­ним ни­ка­ко­го хо­ду. Вся­че­ски об­зы­ва­ет их, из­де­ва­ет­ся над ни­ми и де­ла­ет вся­кие на­смеш­ки».
16 мар­та он на­пра­вил еще од­но за­яв­ле­ние в уезд­ный ко­ми­тет пар­тии, в ко­то­ром пи­сал: «Чу­фа­ров­ская вол­ко­мя­чей­ка РКП со­об­ща­ет, что свя­щен­ник се­ла Чу­фа­ро­ва Зна­мен­ский раз­но­сит про­во­ка­ци­он­ный слух сре­ди кре­стьян­ско­го на­се­ле­ния, буд­то бы го­род Пет­ро­град взят по­встан­ца­ми, ком­му­ни­стов всех уби­ва­ют и ско­ро бу­дут бить здесь, в Сим­бир­ской гу­бер­нии, и этим са­мым воз­му­ща­ет мас­су. По­доб­ные слу­хи сре­ди кре­стьян­ско­го на­се­ле­ния недо­пу­сти­мы, а по­се­му про­сим гу­берн­ский рай­он­ный ко­ми­тет пар­тии при­нять ме­ры к пре­кра­ще­нию про­во­ка­ци­он­ных слу­хов».
18 мар­та за­яв­ле­ние бы­ло пе­ре­да­но в ЧК го­ро­да Сим­бир­ска. По­лу­чив его, один из упол­но­мо­чен­ных ЧК рас­по­ря­дил­ся: «По­па аре­сто­вать, ве­сти след­ствие, на­пи­сать во­лост­но­му со­ве­ту, что по­пы к ре­ви­зии не до­пу­сти­мы».
20 мар­та ве­ру­ю­щие на­пра­ви­ли в Сим­бир­ский Ре­во­лю­ци­он­ный три­бу­нал за­яв­ле­ние: «Цер­ков­ный со­вет до­во­дит до ва­ше­го све­де­ния, что граж­да­нин се­ла Чу­фа­ро­ва, к со­жа­ле­нию ком­му­нист, С.С. Ша­ра­гин уже неод­но­крат­но до­би­вал­ся через свою кле­ве­ту от со­вет­ской вла­сти неза­слу­жен­ных при­тес­не­ний и да­же чуть не аре­стов на­ше­го свя­щен­ни­ка, про­то­и­е­рея Сер­гия Зна­мен­ско­го. Но бла­го­да­ря его неви­нов­но­сти де­ло в Сим­бир­ской Губ­че­ка про­из­вод­ством пре­кра­ще­но, и ему вы­да­но удо­сто­ве­ре­ние, что он ни­ка­ким аре­стам ни обыс­кам не под­ле­жит. В на­сто­я­щее вре­мя ком­му­нист Ша­ра­гин за­нял­ся аги­та­ци­ей про­тив на­ше­го свя­щен­ни­ка, со­би­рая об­ман­ным пу­тем под­пи­си граж­дан под кле­ве­той на свя­щен­ни­ка. Но по­ка ему это не уда­лось, но со вре­ме­нем, мо­жет быть, и удаст­ся, так как есть лю­ди, ко­то­рые по за­пу­ги­ва­нию его, Ша­ра­ги­на, и под дав­ле­ни­ем его мо­гут и под­пи­сать­ся, а по­то­му цер­ков­ный со­вет в ли­це пре­зи­ди­у­ма про­сит вас, как блю­сти­те­ля по­ряд­ка и спо­кой­ствия в гу­бер­нии, предот­вра­тить и в корне пре­сечь на­ча­тое Ша­ра­ги­ным по­зор­ное де­ло, оскорб­ля­ю­щее чув­ства ве­ру­ю­щих, что про­грам­мой ком­му­ни­стов по­веле­ва­ет­ся бе­реж­но охра­нять, и, кро­ме то­го, ко­гда по неот­лож­ным де­лам по­тре­бо­ва­лась под­во­да для по­езд­ки в го­род Сим­бирск, то тот же Ша­ра­гин хо­дил по се­лу и за­пу­ги­вал граж­дан, что ес­ли кто по­едет с упол­но­мо­чен­ным и свя­щен­ни­ком, то бу­дет им аре­сто­ван или от­прав­лен на при­ну­ди­тель­ные ра­бо­ты. А по­то­му цер­ков­ный со­вет про­сит вас, как за­щит­ни­ка и блю­сти­те­ля по­ряд­ка, огра­дить на­шу неза­ви­си­мость и сво­бо­ду на­шей ре­ли­гии».
Про­то­и­е­рей Сер­гий был аре­сто­ван 21 мар­та 1921 го­да в то вре­мя, ко­гда на­хо­дил­ся по де­лам в Сим­бир­ске, и за­клю­чен в тюрь­му ЧК.
Еще до сво­е­го аре­ста отец Сер­гий по­слал те­ле­грам­му Ле­ни­ну:
«Пись­мом к Вам, на ко­то­рое не по­лу­ча­лось от­ве­та, я, хо­тя и поп, но чест­ный граж­да­нин Со­вет­ской рес­пуб­ли­ки, про­сил Вас за­щи­тить ме­ня от бес­чест­но­го пред­се­да­те­ля ком­му­ни­сти­че­ской ячей­ки се­ла Чу­фа­ро­ва Сте­па­на Ша­ра­ги­на, ко­то­рый все вре­мя гро­зит за­са­дить ме­ня в тюрь­му за то, что я об­ли­чал его мерз­кие по­ступ­ки, чер­ня­щие не толь­ко ком­му­ни­ста, но вся­ко­го граж­да­ни­на.
Ныне он свои угро­зы при­вел в ис­пол­не­ние, ме­ня вы­зва­ли в Губ­че­ка и по­сле опро­са хо­тя и от­пу­сти­ли до­мой, но де­лав­ший до­прос то­ва­рищ Те­ря­ев за­явил, что тюрь­ма ждет ме­ня. У мест­ной вла­сти нет за­щи­ты, не ве­рят не толь­ко мо­им по­ка­за­ни­ям в мо­ем де­ле, но в де­лах все­го об­ще­ства, не при­ни­ма­ют во вни­ма­ние об­ще­ствен­ных при­го­во­ров, офи­ци­аль­ных до­не­се­ний вол­ис­пол­ко­ма и по до­га­доч­ным при­чи­нам ве­рят од­но­му Ша­ра­ги­ну. При­ка­жи­те Губ­че­ка мое де­ло пе­ре­дать ко­му-ли­бо дру­го­му вы­слан­но­му из цен­тра, ес­ли это най­дет­ся воз­мож­ным, ибо из-за Ша­ра­ги­на стра­даю не один я, но он кле­ве­щет и на об­ще­ство, и на ис­пол­ком».
Ле­нин рас­по­ря­дил­ся спро­сить об этом де­ле гу­берн­ский ко­ми­тет пар­тии и гу­берн­ский ис­пол­ком. Но это не при­ве­ло к об­лег­че­нию уча­сти свя­щен­ни­ка. Сте­пан Ша­ра­гин со сво­и­ми со­общ­ни­ка­ми к это­му вре­ме­ни до­го­во­ри­лись обо всем по­ка­зы­вать оди­на­ко­во, при­дя к вы­во­ду, что наи­бо­лее убе­ди­тель­ным и до­сти­га­ю­щим их це­ли бу­дет об­ви­нить свя­щен­ни­ка в контр­ре­во­лю­ции.
Через неко­то­рое вре­мя про­то­и­е­рей Сер­гий был до­про­шен.
Сле­до­ва­тель спро­сил его:
– Вы го­во­ри­ли ко­гда-ни­будь в церк­ви про­по­ве­ди?
– Го­во­рил.
– По­че­му вы в сво­их про­по­ве­дях на­зы­ва­е­те ком­му­ни­стов на­смеш­ли­вы­ми про­зви­ща­ми «мас­лен­щи­ка­ми», «яич­ни­ка­ми», «мяс­ни­ка­ми» и так да­лее ?
– В сво­их про­по­ве­дях я не толь­ко не на­зы­вал ком­му­ни­стов ка­ки­ми бы то ни бы­ло про­зви­ща­ми, но да­же и не упо­ми­нал о ком­му­низ­ме.
– По­че­му в се­ле Чу­фа­ро­во не ор­га­ни­зо­вал­ся по­сев­ком?
– Со­вер­шен­но ни­че­го не знаю.
– Не го­во­ри­ли ли вы в про­по­ве­дях о при­ше­ствии ан­ти­хри­ста на ос­но­ва­нии то­го, что раз­ре­ше­ны за­кон­ные граж­дан­ские раз­во­ды и бра­ки.
– О при­ше­ствии ан­ти­хри­ста я не го­во­рил, и это бы­ло бы глу­по с мо­ей сто­ро­ны.
– За­чем ва­ми го­во­ри­лось, что Пет­ро­град взят бе­лы­ми, ком­му­ни­стов уби­ва­ют и ско­ро бу­дут бить здесь?
– Ни­ко­гда мною это не го­во­ри­лось.
– Ка­кие у вас до­ка­за­тель­ства то­го, что со­вет­ская власть «гра­бит», как это вы го­во­ри­ли?
– Про гра­беж, имея в ви­ду со­вет­скую власть, я ни­ко­гда не го­во­рил. И ес­ли бы­ли мои про­по­ве­ди о хи­ще­нии, то они бы­ли об­ли­чи­тель­ны­ми про­тив тех, кто из го­судар­ствен­ных раз­вер­сток ута­и­вал в свою поль­зу.
– За­чем вы, ко­гда при­хо­жане про­сят вас о со­вер­ше­нии ре­ли­ги­оз­ных треб, пред­ла­га­е­те им об­ра­тить­ся к ком­му­ни­стам, они-де от­слу­жат?
– Это бы­ло так. В ок­тяб­ре, в ка­ких чис­лах я не пом­ню, по жа­ло­бе Ша­ра­ги­на я вы­зы­вал­ся в Губ­че­ка. Бу­дучи в крайне нерв­ном со­сто­я­нии и озлоб­ле­нии на кле­вет­ни­ка, а так­же то­ро­пясь к вы­ез­ду в го­род Сим­бирск, до­пу­стил сле­ду­ю­щую нетак­тич­ную фра­зу: «Из-за Ша­ра­ги­на я вы­зы­ва­юсь в Губ­че­ка, пусть он и слу­жит».
– Ка­кие бы­ли у вас ос­но­ва­ния го­во­рить, что на вто­рой неде­ле по­ста бу­дет пе­ре­во­рот? О ка­ком пе­ре­во­ро­те вы го­во­ри­ли при­хо­жа­нам?
– Ни­ко­гда не го­во­рил.
– Ес­ли вы счи­та­е­те неко­то­рых от­дель­ных лич­но­стей из чле­нов РКП в Чу­фа­ро­ве сво­и­ми вра­га­ми, то по­че­му вы, как про­све­щен­ный, об­ра­зо­ван­ный ин­тел­ли­гент, не как ру­ко­во­ди­тель ре­ли­ги­оз­но­го куль­та, не про­бо­ва­ли обла­го­ра­зу­мить, про­све­тить сво­им за­ра­зи­тель­ным при­ме­ром, при­влечь на свою сто­ро­ну их сим­па­тии? Раз­ве не на­шлось бы дру­го­го спо­со­ба, как толь­ко ру­га­тель­ства с цер­ков­но­го ам­во­на?
До се­го вре­ме­ни от­ве­ты на во­про­сы за­пи­сы­вал сле­до­ва­тель, да­лее отец Сер­гий от­ве­ты на во­про­сы за­пи­сал соб­ствен­но­руч­но, так как ему по­ка­за­лось, что сле­до­ва­тель не смо­жет за­пи­сать от­вет вполне точ­но.
– Ру­га­тель­но­го спо­со­ба в про­по­ве­дях я ни­ко­гда не упо­треб­лял, и имен­но по той при­чине, что счи­таю се­бя несколь­ко об­ра­зо­ван­ным, и с мо­ей сто­ро­ны не толь­ко как для слу­жи­те­ля куль­та, но и про­сто как для ин­тел­ли­гент­но­го че­ло­ве­ка бы­ло бы низ­ко и недо­стой­но упо­треб­лять ка­кие-ли­бо вы­ра­же­ния, а, на­обо­рот, я все­гда ста­ра­юсь сво­им про­по­ве­дям при­дать сти­ли­сти­че­скую от­дел­ку. По­че­му я мяг­ко не убеж­дал, на­при­мер, Ша­ра­ги­на, Лав­рен­тье­ва, Пан­кра­тье­ва, так это по­нят­но: они ме­ня как «по­па» не по­слу­ша­ют.
– У вас, по ва­шим сло­вам, стро­гая дис­ци­пли­на, от­но­ся­ща­я­ся и рас­про­стра­ня­ю­ща­я­ся да­же на бес­сло­вес­ных по­кой­ни­ков, ко­то­рых за непо­се­ще­ние ис­по­ве­ди вы ли­ша­е­те по­че­стей по­гре­бе­ния, а по­че­му вы с та­кой же стро­го­стью не сле­ди­те за сво­и­ми ре­ча­ми, ко­то­рые вос­ста­нав­ли­ва­ют на­род про­тив вла­сти, ко­то­рую вы же счи­та­е­те «от Бо­га», и та­ким об­ра­зом вно­си­те сму­ту в сре­ду кре­стьян?
– По­вто­ряю, что ни в ка­ких про­по­ве­дях я ав­то­ри­тет вла­сти ни­ко­гда не под­ры­вал. Что же ка­са­ет­ся по­гре­бе­ний, то на это есть пра­ви­ло, по ко­то­ро­му не быв­ших три го­да у при­ча­стия мы по­гре­ба­ем толь­ко с раз­ре­ше­ния епи­ско­па, но у нас не бы­ло та­ко­го слу­чая, чтобы я ко­го ли­шил хри­сти­ан­ско­го по­гре­бе­ния.
– А по­че­му вы не до­ве­ря­е­те мест­ной сим­бир­ской вла­сти, что яв­ству­ет из по­слан­ной ва­ми те­ле­грам­мы то­ва­ри­щу Ле­ни­ну?
– По­то­му что Ша­ра­гин оста­вал­ся без­на­ка­зан­ным, а я от него все вре­мя стра­дал. Лич­но­стью Ша­ра­ги­на, ко­то­рый, ес­ли мож­но так вы­ра­зить­ся, в мас­ке ком­му­ни­ста под­ры­ва­ет и чер­нит и власть, и свою пар­тию, не до­во­лен и воз­му­ща­юсь не толь­ко я, но и мно­гие граж­дане се­ла Чу­фа­ро­ва. Ес­ли бы не Ша­ра­гин, то в на­шем се­ле ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия бы­ла бы зна­чи­тель­но мно­го­чис­лен­нее, неже­ли те­перь (три че­ло­ве­ка). Так, на­при­мер, я знаю, что учи­тель­ни­ца Ма­ри­на Щи­па­ки­на, фельд­шер Куз­не­цов, Фе­дор Ана­ньев, Афа­на­сий Ни­ко­ла­ев по­да­ва­ли за­яв­ле­ния, что они вы­хо­дят из пар­тии толь­ко по­то­му, что не хо­тят быть в од­ном ла­ге­ре с Ша­ра­ги­ным. А пе­ре­чис­лен­ные мною ли­ца как чле­ны про­све­ти­тель­ско­го круж­ка бы­ли бы, без со­мне­ния, не лиш­ни­ми для со­вет­ской вла­сти.
20 ап­ре­ля 1921 го­да Кол­ле­гия ЧК Сим­бир­ской гу­бер­нии по­ста­но­ви­ла за­клю­чить свя­щен­ни­ка на пять лет в конц­ла­герь. 23 ап­ре­ля он был за­клю­чен в Сим­бир­ский гу­берн­ский кон­цен­тра­ци­он­ный ла­герь при­ну­ди­тель­ных ра­бот.
Ока­зав­шись в ла­ге­ре, отец Сер­гий не пе­ре­стал на­ста­и­вать на сво­ей неви­нов­но­сти и на­пра­вил од­но­му из упол­но­мо­чен­ных Сим­бир­ской Губ­че­ка за­яв­ле­ние, в ко­то­ром пи­сал: «21 мар­та се­го го­да упол­но­мо­чен­ным Губ­че­ка то­ва­ри­щем Ти­то­вым я аре­сто­ван и за­клю­чен под стра­жу пер­во­на­чаль­но при Губ­че­ка, по­том в Ис­прав­дом, за­тем в Губ­тюрь­му и на­ко­нец по­ста­нов­ле­ни­ем Кол­ле­гии за­клю­чен на пять лет в кон­цен­тра­ци­он­ный ла­герь, где в на­сто­я­щее вре­мя и от­бы­ваю на­ка­за­ние, ис­пол­няя тя­же­лые физи­че­ские ра­бо­ты, несмот­ря на име­ю­щи­е­ся у ме­ня ме­ди­цин­ские до­ку­мен­ты, что по со­сто­я­нию сво­е­го здо­ро­вья на это не спо­со­бен.
Во всех этих зло­клю­че­ни­ях я яв­ля­юсь жерт­вой злост­ной кле­ве­ты лич­ных мо­их вра­гов. Са­мой же горь­кой кап­лей в ча­ше мо­их стра­да­ний яв­ля­ет­ся тер­за­ние за же­ну и дочь, ко­то­рые без ме­ня оста­лись с од­ним пу­дом му­ки и без вся­ких дру­гих жиз­нен­ных при­па­сов. Сколь тя­гост­но быть ли­шен­ным сво­бо­ды без­вин­но, един­ствен­но по кле­ве­те вра­гов, мне ду­ма­ет­ся, Вы пой­ме­те это са­ми, а на­сколь­ко му­чи­тель­ны мои мо­раль­ные стра­да­нья о се­мье, для это­го да­же не на­хо­жу слов, чтобы пе­ре­дать. По­сле сво­е­го ви­зи­та к Вам, по­сле раз­го­во­ра с Ва­ми моя су­пру­га пе­ре­да­ла мне свое впе­чат­ле­ние, ко­то­рое она вы­нес­ла от это­го зна­ком­ства и раз­го­во­ра. По ее сло­вам, Вы по сво­им ду­шев­ным ка­че­ствам че­ло­ве­ка яв­ля­е­тесь диа­мет­раль­ной про­ти­во­по­лож­но­стью сво­е­го пред­ше­ствен­ни­ка Ти­то­ва. Вы бы­ли в сво­их от­но­ше­ни­ях к ней весь­ма де­ли­кат­ным и с боль­шим вни­ма­ни­ем вы­слу­ша­ли все, что она го­во­ри­ла, а Ти­тов не хо­тел и слу­шать ме­ня, да­же на во­про­сы от­ве­чал мол­ча­ни­ем; Вы не про­яви­ли та­ко­го предубеж­ден­но­го взгля­да на ме­ня как слу­жи­те­ля куль­та, ко­то­рый скво­зил во всех сло­вах и по­ступ­ках по от­но­ше­нию ко мне Ти­то­ва (он три ра­за пред­ла­гал мне снять ря­су и не быть об­ман­щи­ком на­ро­да). А глав­ное, что бы­ло от­рад­но для мо­ей же­ны и для ме­ня, это то, что, по сло­вам ее, Вы как буд­то со­чув­ствен­но, во вся­ком слу­чае че­ло­веч­но, от­нес­лись к ее горь­кой в на­сто­я­щее вре­мя до­ле и к мо­им пе­ре­жи­ва­ни­ям.
Сде­лав­шись жерт­вой су­деб­ной ошиб­ки, я не хо­тел про­те­сто­вать, а ду­мал нести мол­ча свой крест на­сколь­ко хва­тит сил, но крайне тя­же­лое, кри­ти­че­ское по­ло­же­ние се­мьи мо­ей вы­нуж­да­ет ме­ня об­ра­тить­ся к Вам с убе­ди­тель­ней­шей прось­бой: будь­те так доб­ры и лю­без­ны, вы­слу­шай­те мой прав­ди­вый рас­сказ, в ко­то­ром не бу­дет и скру­пу­ла лжи или неправ­ды о том, по­че­му я окле­ве­тан, за что несу на­ка­за­ние, от­не­си­тесь к мо­им сло­вам с бес­при­стра­сти­ем, от­ре­ши­тесь от мыс­ли, что я “поп”, и из чув­ства со­стра­да­ния (а мне же­на пе­ре­да­ла свое впе­чат­ле­ние, что Вы – че­ло­век с серд­цем) к невин­но осуж­ден­но­му не от­ка­жи­тесь взять на се­бя ини­ци­а­ти­ву пе­ре­смот­ра мо­е­го де­ла.
Из до­про­са, мне про­из­ве­ден­но­го, и из га­зет­ной ста­тьи я узнал, в чем ме­ня об­ви­ня­ют. В ни­же­сле­ду­ю­щих стро­ках я из­ло­жу эти об­ви­не­ния и свои воз­ра­же­ния.
Об­ви­ня­ют ме­ня в том, что за­щи­щаю ин­те­ре­сы ку­лац­ко­го эле­мен­та.
Воз­ра­жаю на это сле­ду­ю­щее: де­ло об­сто­ит как раз на­обо­рот. В Чу­фа­ро­ве есть два квар­та­ла: так на­зы­ва­е­мый “мо­на­стырь”, в ко­то­ром жи­вут лю­ди со­сто­я­тель­ные и бо­га­тые, и “го­ло­дя­ев­ка”, где, как по­ка­зы­ва­ет са­мое на­зва­ние, ис­клю­чи­тель­но ютит­ся в ма­лень­ких хи­жи­нах бед­но­та. Преж­ний свя­щен­ник “мо­на­сты­рю” все­гда ока­зы­вал осо­бое по­чте­ние: в празд­ни­ки к ним шел к пер­вым с кре­стом и мо­леб­на­ми, а “го­ло­дя­ев­ка” все­гда оста­ва­лась в кон­це. Не так по­сту­паю я: ду­хов­ное уте­ше­ние несу преж­де к обез­до­лен­ным, а уже по­том по дол­гу служ­бы за­хо­жу и к бо­га­чам, а по­то­му мои вра­ги, ко­то­рые и кле­ве­щут на ме­ня, из “мо­на­сты­ря”, а в “го­ло­дя­ев­ке” нет та­ко­вых. На­обо­рот, зай­ди­те в са­мую убо­гую зем­лян­ку Пет­ра Фили­на – пер­во­го в се­ле бед­ня­ка, и он на­зо­вет ме­ня дру­гом. А кто мои кле­вет­ни­ки: Сте­пан Ша­ра­гин и Ни­ки­та Лав­рен­тьев? Они вот дей­стви­тель­но ку­лац­ко­го про­ис­хож­де­ния. Пер­вый – друг и при­я­тель уряд­ни­ков да ста­но­вых, с ко­то­ры­ми, по рас­ска­зам сель­чан, хо­дил в об­ни­моч­ку, а вто­рой – быв­ший ла­воч­ник, а ныне при­каз­чик ко­опе­ра­тив­ной лав­ки, не оста­вив­ший при­вы­чек ла­воч­ни­ка.
Об­ви­ня­ют ме­ня, что буд­то бы из-за ме­ня не про­шел на се­ле по­сев­ком.
От­ве­чаю на это, что об­ще­ствен­ное со­бра­ние на эту те­му и вы­не­се­ние при­го­во­ра со­сто­я­лось то­гда, ко­гда я да­же не был в се­ле, а вме­сте с граж­да­на­ми Ф. Ана­нье­вым и С. Куз­не­цо­вым в Сим­бирск ез­дил.
На­зы­ва­ет ме­ня га­зет­ная ста­тья вра­гом тру­дя­щих­ся.
Про­те­стую про­тив это­го эпи­те­та са­мым ре­ши­тель­ным об­ра­зом, ибо ни­ко­гда та­ко­вым не был и не бу­ду: вос­пи­тан­ный в се­ле в до­ме бед­но­го де­душ­ки дьяч­ка, я жил сре­ди бед­но­ты, не оста­вил бед­ный люд и по­том, а по­лу­чив выс­шее ака­де­ми­че­ское об­ра­зо­ва­ние, я, как отец Ки­рилл в рас­ска­зе По­та­пен­ко “На дей­ству­ю­щей служ­бе”, по­шел к бед­но­те, и в мо­их ушах все­гда раз­да­ет­ся за­вет по­эта: «Иди к уни­жен­ным, иди к оби­жен­ным и будь им друг. Где тяж­ко ды­шит­ся, где го­ре слы­шит­ся, тут пер­вый будь”.
Об­ви­ня­ют ме­ня, что буд­то бы с цер­ков­но­го ам­во­на я го­во­рил о при­ше­ствии ан­ти­хри­ста, буд­то бы на­зы­вал та­ко­вым со­вет­скую власть.
Воз­ра­жаю на это, что тут яв­ная ложь, и об­ви­нять ме­ня в этом мо­жет лишь тот, кто недо­оце­нил мо­е­го бо­го­слов­ско­го об­ра­зо­ва­ния или сам в этом де­ле про­фан. На­обо­рот, я по­сто­ян­но раз­убеж­даю сво­их па­со­мых, ко­гда они на­чи­на­ют го­во­рить на эту те­му, так как ан­ти­христ – это опре­де­лен­ная лич­ность, а не со­би­ра­тель­ное ли­цо (ка­ко­вым яв­ля­ет­ся со­вет­ская власть).
Об­ви­ня­ют ме­ня, что я с цер­ков­ной ка­фед­ры го­во­рил что-то о крон­штадт­ском мя­те­же и про­ро­че­ство­вал о ка­ком-то пе­ре­во­ро­те на вто­рой неде­ле Ве­ли­ко­го по­ста.
Воз­ра­жаю на это в выс­шей сте­пе­ни несу­раз­ное об­ви­не­ние, что я не так глуп, как ду­ма­ют обо мне мои об­ви­ни­те­ли, чтобы в столь тре­вож­ное вре­мя стал го­во­рить на эту те­му, а, во-вто­рых, “Бо­жия с ке­са­ре­вым” я ни­ко­гда не сме­ши­вал и не сме­ши­ваю. Те­мы мо­их про­по­ве­дей не по­ли­ти­ка, а Бог, ду­ша, доб­ро­де­тель­ная жизнь и веч­ное спа­се­ние. Об­ви­ня­ют ме­ня, что об­ра­ща­ю­щих­ся ко мне с тре­ба­ми при­хо­жан я от­сы­лаю к ком­му­ни­стам.
Воз­ра­жаю на это, что ни­кто не мо­жет ука­зать ни од­но­го слу­чая, чтобы ко­гда‑ни­будь и ко­му-ни­будь я от­ка­зал. На­обо­рот, вы­ра­жа­ясь сло­ва­ми по­эта, “в жни­тво и в се­но­кос, в глухую ночь осен­нюю иду, ку­да зо­вут”, по пер­во­му тре­бо­ва­нию, остав­ляя тот­час же все свои лич­ные де­ла. Прав­да, был один по­доб­ный факт, в нетак­тич­но­сти ко­то­ро­го по сво­ей нер­воз­но­сти мне при­хо­дит­ся со­знать­ся. У ме­ня уже дав­но идут лич­ные сче­ты со Сте­па­ном Ша­ра­ги­ным, и не раз по его об­ви­не­ни­ям мне при­хо­ди­лось остав­лять при­ход для лич­ных объ­яс­не­ний с вы­зы­ва­ю­щи­ми ме­ня вла­стя­ми. Так бы­ло и в од­но из вос­кре­се­ний ок­тяб­ря ме­ся­ца, ко­гда я дол­жен был явить­ся в Губ­че­ка. То­гда, от­слу­жив обед­ню и то­ро­пясь вы­ехать, я не стал слу­жить ни мо­леб­нов, ни па­ни­хид, а нерв­но рас­стро­ен­ный ска­зал: “Из-за Ша­ра­ги­на мне при­хо­дит­ся ехать, пусть Ша­ра­гин и слу­жит”. В этой нетак­тич­но­сти при­знаю се­бя ви­нов­ным и из­ви­ня­юсь.
Об­ви­ня­ют ме­ня в том, что я в сво­их про­по­ве­дях ру­гаю ком­му­ни­стов.
Воз­ра­жаю на это, что, как че­ло­век ин­тел­ли­гент­ный, я ни­ко­гда не го­во­рю ру­га­тель­ных про­по­ве­дей. Об­ли­чи­тель­ные про­по­ве­ди, прав­да, про­из­но­шу. Но и эти про­по­ве­ди от­нюдь не ка­са­ют­ся ком­му­ни­стов, ибо ес­ли бы я это сде­лал, то сие бы­ло бы втор­же­ни­ем в об­ласть по­ли­ти­ки, че­го я не толь­ко по лич­ным убеж­де­ни­ям ни­ко­гда не до­пус­каю, но да­же не мо­гу до­пу­стить в си­лу рас­по­ря­же­ний и Сим­бир­ско­го ар­хи­епи­ско­па, и Все­рос­сий­ско­го Пат­ри­ар­ха, ко­то­рые сво­и­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми это за­пре­ти­ли. Об­ли­че­ния мои ка­са­ют­ся лишь от­дель­ных лич­но­стей, и то, ко­неч­но, как учит на­у­ка о про­по­ве­дях го­миле­ти­ка, не ука­зы­вая опре­де­лен­ных. Ес­ли мои об­ли­че­ния по­па­ли ко­му-ли­бо не в бровь, а в глаз, то в це­лях ис­прав­ле­ния то­го че­ло­ве­ка я счи­тал бы се­бя счаст­ли­вым. Но го­ре мое в том, что об­ли­ча­е­мые хо­тя и узна­ли се­бя в мо­их про­по­ве­дях, как в зер­ка­ле, но, не имея и скру­пу­ла муд­ро­сти, не воз­лю­би­ли ме­ня за это (“об­ли­чай пре­муд­ро­го, – го­во­рит Со­ло­мон, – и он воз­лю­бит те­бя”), а воз­не­го­до­ва­ли, в чем сбы­лись дру­гие сло­ва – “не об­ли­чай безум­ца, ибо он воз­не­на­ви­дит те­бя”.
Кто же мои вра­ги? Ка­ко­вы они? За ка­кие об­ли­че­ния ме­ня воз­не­на­ви­де­ли? И ка­ко­вы­ми по­буж­де­ни­я­ми я ру­ко­вод­ство­вал­ся, изоб­ли­чая их? Мне ду­ма­ет­ся, что ре­ше­ние этих во­про­сов не толь­ко не безын­те­рес­но для Вас, но в де­ле спра­вед­ли­во­го за­клю­че­ния необ­хо­ди­мо, а по­то­му счи­таю необ­хо­ди­мым в ни­же­сле­ду­ю­щих стро­ках с этим Вас по­зна­ко­мить.
Глав­ны­ми сво­и­ми вра­га­ми я счи­таю: Ни­ки­ту Лав­рен­тье­ва, Вла­ди­ми­ра Пан­кра­тье­ва и Сте­па­на Ша­ра­ги­на.
Ни­ки­та Лав­рен­тьев – быв­ший ла­воч­ник, а ныне при­каз­чик ко­опе­ра­тив­ной лав­ки и, как та­ко­вой, изоб­ли­чен ре­ви­зи­он­ной ко­мис­си­ей... в рас­тра­те го­судар­ствен­ных раз­вер­сток...
Вла­ди­мир Пан­кра­тьев – быв­ший во­лост­ной пи­сарь За­гу­да­ев­ской во­ло­сти, а ныне сек­ре­тарь вол­ис­пол­ко­ма. В быт­ность в За­гу­да­ев­ке, по упор­ным слу­хам, был вы­гнан от­ту­да за рас­тра­ту ка­зен­ных де­нег. У нас в ис­пол­ко­ме изоб­ли­чен в том, что, вы­да­вая крас­но­ар­мей­кам жа­ло­ва­нье, удер­жи­вал у них в свою поль­зу некую то­ли­ку. За это был су­дим, про­си­дел шесть ме­ся­цев в тюрь­ме, а те­перь опять на этой же долж­но­сти.
Сте­пан Ша­ра­гин – при­я­тель быв­ших ста­но­вых и уряд­ни­ков, а ныне при­со­сав­ший­ся к ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии и ее чер­ня­щий сле­ду­ю­щи­ми по­ступ­ка­ми. С во­за граж­да­ни­на се­ла Ма­кла­уш Ди­мит­рия Сур­ко­ва украл ба­ра­нью ту­шу, воз был пред­на­зна­чен для окоп­но­го стра­даль­ца крас­но­ар­мей­ца. Вме­сте с граж­да­ни­ном се­ла Ма­кла­уш Ва­си­ли­ем Ка­ни­ным неза­кон­но рек­ви­зи­ро­вал у ко­го‑то две­на­дцать ов­чин; с граж­да­ни­на се­ла Чу­фа­ро­ва Се­ме­на Ми­хай­ло­ви­ча Ни­ко­ла­е­ва взял взят­ку му­кой, мя­сом, ме­дом за раз­ре­ше­ние ему про­из­во­дить по­мол и ве­лел ва­рить для него са­мо­гон­ку, угро­жая в про­тив­ном слу­чае мель­ни­цу пе­ре­дать в дру­гие ру­ки; ре­ви­зи­он­ной ко­мис­сии, про­из­во­див­шей учет го­судар­ствен­ных раз­вер­сток, при­ем­щи­ком шер­сти Да­ни­лой Ни­ко­ла­е­вым бы­ло за­яв­ле­но, что Ша­ра­гин вме­сте с Лы­сен­ко­вым и Сте­па­ном Ки­селе­вым взя­ли у него один­на­дцать фун­тов шер­сти.
Вот об­ли­че­ние этих их де­я­ний вы­зва­ло с их сто­ро­ны зло­бу и кле­ве­ту. Но глав­ным об­ра­зом они воз­не­на­ви­де­ли ме­ня не за про­по­ве­ди, а за сле­ду­ю­щее: я был мо­би­ли­зо­ван на долж­ность сек­ре­та­ря сель­со­ве­та... Зная, что все раз­верст­ки по на­ше­му се­лу ис­пол­не­ны своевре­мен­но, что граж­дане стра­да­ют от недоб­ро­по­ря­доч­но­сти сво­их же со­граж­дан, я об этом об­ще­ству за­явил. Об­щее со­бра­ние вы­бра­ло ре­ви­зи­он­ную ко­мис­сию, ко­то­рая и раз­об­ла­чи­ла хи­ще­ние. Те­перь спра­ши­ва­ет­ся, чем я ру­ко­вод­ство­вал­ся, раз­об­ла­чая это? Счи­таю это дол­гом сек­ре­та­ря, ибо в про­тив­ном слу­чае я был бы со­участ­ни­ком. Рас­кры­вая это, мне хо­те­лось под­дер­жать у граж­дан то хо­ро­шее впе­чат­ле­ние, ко­то­рое про­из­вел на них мно­го и глу­бо­ко ува­жа­е­мый пред­се­да­тель Рев­три­бу­на­ла то­ва­рищ Ру­мян­цев. Он на ми­тин­ге в го­дов­щи­ну Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции го­во­рил, что об­ще­ствам, ко­то­рые ис­пол­ни­ли раз­верст­ку, бу­дет вы­да­на ма­ну­фак­ту­ра, а на­ше об­ще­ство, ис­пол­нив та­ко­вую и не по­лу­чая ма­ну­фак­ту­ры, на­чи­на­ло го­во­рить: “И этот на­бол­тал”. Же­лая до­ка­зать, что не он на­бол­тал, а свои бес­чест­ные граж­дане все это сде­ла­ли, я и ста­рал­ся все изоб­ли­чить. Но в ре­зуль­та­те сам я ли­шен сво­бо­ды на пять лет!
В ска­зан­ном од­на чи­стая прав­да, и я, та­ким об­ра­зом, яв­ля­юсь жерт­вой су­деб­ной ошиб­ки. Бо­лея ду­шой и серд­цем о сво­ей се­мье, ужа­са­ясь то­му, как она бу­дет жить, зная бо­лез­нен­ность сво­ей су­пру­ги, я раз­ди­ра­юсь на ча­сти, а по­то­му об­ра­ща­юсь к ва­шей че­ло­веч­но­сти и умо­ляю пе­ре