Священномученик Сергий Воскресенский Пресвитер

Свя­щен­но­му­че­ник Сер­гий ро­дил­ся 29 июля 1890 го­да в се­ле Дья­ко­ве[1] Мос­ков­ско­го уез­да Мос­ков­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Сер­гия Вос­кре­сен­ско­го и его су­пру­ги Ев­до­кии Сер­ге­ев­ны. Свя­щен­ник Сер­гий был на­сто­я­те­лем Иоан­но-Пред­те­чен­ской церк­ви в се­ле Дья­ко­ве. При нем бы­ла со­ору­же­на цер­ков­ная огра­да, устро­е­на мо­сто­вая от хра­ма до мо­ста через ре­ку, по­стро­е­на цер­ков­но­при­ход­ская шко­ла, но от­крыть ее уже не успе­ли: про­изо­шла ре­во­лю­ция и на­ча­лись го­не­ния на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь. Сер­гей был кре­щен в день сво­е­го по­яв­ле­ния на свет свя­щен­ни­ком хра­ма Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри Си­мео­ном На­у­мо­вым в при­сут­ствии диа­ко­на Ва­си­лия Смир­но­ва и пса­лом­щи­ка Иоан­на Нар­цис­со­ва.
В 1907 го­ду Сер­гей по­сту­пил в Пе­ре­р­вин­ское ду­хов­ное учи­ли­ще, по его окон­ча­нии — в Мос­ков­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. Окон­чив се­ми­на­рию в 1915 го­ду, он по­сту­пил учи­те­лем сло­вес­но­сти в шко­лу при жен­ском Кня­зе-Вла­ди­мир­ском мо­на­сты­ре в По­доль­ском уез­де. Оби­тель бы­ла ос­но­ва­на в 1890 го­ду при се­ле Фили­мон­ках в жи­во­пис­ном, воз­вы­шен­ном ме­сте, сре­ди гу­сто­го ело­во­го ле­са. В 1916 го­ду Сер­гей Сер­ге­е­вич же­нил­ся на де­ви­це Алек­сан­дре, до­че­ри свя­щен­ни­ка Ни­ко­лая Ни­коль­ско­го, слу­жив­ше­го в По­доль­ске. В том же го­ду Сер­гей Сер­ге­е­вич был ру­ко­по­ло­жен во диа­ко­на и до 1920 го­да слу­жил в мо­на­сты­ре. В 1920 го­ду скон­чал­ся его отец, и диа­кон Сер­гий был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка ко хра­му Иоан­на Пред­те­чи в се­ле Дья­ко­ве.
В 1918 го­ду вла­сти из­да­ли де­крет «О ре­ги­стра­ции, при­е­ме на учет и охра­не­нии па­мят­ни­ков ис­кус­ства и ста­ри­ны, на­хо­дя­щих­ся во вла­де­нии част­ных лиц, об­ществ и учре­жде­ний», ко­то­рый по­слу­жил по­во­дом для за­кры­тия мно­гих хра­мов и, в част­но­сти, хра­мов в рас­по­ло­жен­ных ря­дом се­лах Ко­ло­мен­ское и Дья­ко­во.
21 июня 1923 го­да ко­мис­сия под пред­се­да­тель­ством Н.И. Троц­кой и в со­ста­ве П.Д. Ба­ра­нов­ско­го и Н.Ф. Ле­вин­со­на со­ста­ви­ла акт о за­кры­тии хра­ма Иоан­на Пред­те­чи и пе­ре­да­чи его му­зей­но­му от­де­лу Глав­на­у­ки.
8 де­каб­ря 1923 го­да вла­сти го­ро­да Моск­вы по­ста­но­ви­ли от­нять храм Иоан­на Пред­те­чи у ве­ру­ю­щих: по­сколь­ку, как пи­са­ли они, «зда­ние церк­ви яв­ля­ет­ся ис­клю­чи­тель­ным па­мят­ни­ком ар­хи­тек­ту­ры ХVI ве­ка и ре­ста­ври­ру­ет­ся на го­судар­ствен­ные сред­ства, пред­ло­жить Мос­ков­ско­му уезд­но­му ис­пол­ни­тель­но­му ко­ми­те­ту до­го­вор с об­щи­ной ве­ру­ю­щих рас­торг­нуть и пе­ре­дать цер­ков­ное зда­ние от­де­лу му­зеев и охра­ны па­мят­ни­ков ис­кус­ства и ста­ри­ны На­род­но­го Ко­мис­са­ри­а­та по Про­све­ще­нию»[2].
7 фев­ра­ля 1924 го­да мест­ные вла­сти пе­ре­да­ли храм му­зей­но­му от­де­лу. 4 мар­та цер­ков­ная об­щи­на от­пра­ви­ла вла­стям хо­да­тай­ство об от­кры­тии хра­ма, в ко­то­ром, в част­но­сти, го­во­ри­лось: «Пра­во­слав­ный при­ход, объ­еди­нен­ный на­шим хра­мом, вклю­ча­ет в се­бя че­ты­ре боль­ших под­мос­ков­ных се­ле­ния: Дья­ко­во, сло­бо­ду Са­до­вую, де­рев­ню Бе­ля­е­во и Чер­та­но­во... с на­се­ле­ни­ем ты­ся­ча де­вять­сот — две ты­ся­чи душ... сре­ди нас нет не толь­ко неве­ру­ю­щих, но да­же ма­ло­ве­ру­ю­щих. Вос­пи­тан­ные на на­ча­лах ста­ро­го де­ре­вен­ско­го укла­да жиз­ни, мы при­вык­ли всю на­шу тру­до­вую жизнь, во всех ее эта­пах, свя­зы­вать с кру­гом жиз­ни цер­ков­ной, под­чи­няя первую по­след­ней, и до кон­ца дней сво­их мы не из­ме­ним этим сво­им тра­ди­ци­ям»[3].
По­сле за­кры­тия хра­ма Иоан­на Пред­те­чи отец Сер­гий пе­ре­шел слу­жить в храм Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в се­ле Ко­ло­мен­ском. В се­ле Ко­ло­мен­ском дей­ство­вал то­гда еще вто­рой храм во имя ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия, но в на­ча­ле ап­ре­ля 1929 го­да адми­ни­стра­ция му­зея ста­ла хо­да­тай­ство­вать о за­кры­тии обо­их хра­мов: «В Пре­зи­ди­ум Мос­со­ве­та. При про­ве­де­нии куль­тур­но-про­све­ти­тель­ной ра­бо­ты по Му­зею ар­хи­тек­тур­ных и бы­то­вых па­мят­ни­ков в се­ле Ко­ло­мен­ском весь­ма су­ще­ствен­ным недо­че­том яв­ля­ет­ся на­ли­чие на тер­ри­то­рии му­зей­ной усадь­бы двух дей­ству­ю­щих церк­вей.
Тер­ри­то­рия Ко­ло­мен­ско­го при­вле­ка­ет каж­до­год­но все воз­рас­та­ю­щее ко­ли­че­ство тру­дя­щих­ся и яв­ля­ет­ся од­ним из наи­бо­лее по­пуляр­ных мест мас­со­вой экс­кур­си­он­ной ра­бо­ты; по­ми­мо обыч­ных пе­ше­ход­ных экс­кур­сий по осмот­ру му­зея, здесь устра­и­ва­ют­ся па­ро­ход­ные мас­сов­ки с му­зы­кой, физ­куль­ту­рой, ку­па­ни­ем, ор­га­ни­зу­ют­ся иг­ры, тан­цы и т. п.
При этой по­ста­нов­ке ра­зум­но­го от­ды­ха тру­дя­щих­ся, ос­нов­ной це­лью ко­то­ро­го ста­вит­ся за­ряд­ка бод­ро­стью и жиз­не­ра­дост­но­стью, вкли­ни­ва­ет­ся боль­шим дис­со­нан­сом бли­зость церк­вей с их об­ряд­но­стью, ко­ло­коль­ным зво­ном, крест­ны­ми хо­да­ми. Осо­бен­но ме­ша­ет в этом от­но­ше­нии Ге­ор­ги­ев­ская цер­ковь, рас­по­ло­жен­ная на цен­траль­ной пло­щад­ке усадь­бы по­сре­ди му­зей­ных со­ору­же­ний.
Вви­ду ука­зан­но­го, Глав­на­у­ка про­сит о лик­ви­да­ции от­прав­ле­ния ре­ли­ги­оз­но­го куль­та в двух церк­вях се­ла Ко­ло­мен­ско­го: Ге­ор­ги­ев­ской и Ка­зан­ской»[4].
4 ап­ре­ля ве­ру­ю­щие от­пра­ви­ли вла­стям за­яв­ле­ние об остав­ле­нии хо­тя бы од­ной Ка­зан­ской церк­ви. В ре­зуль­та­те 10 мая 1929 го­да Ге­ор­ги­ев­ский храм был за­крыт, а ве­ру­ю­щим остав­лен храм Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри.
Цер­ков­ный на­род лю­бил от­ца Сер­гия. Ес­ли на­до бы­ло кре­стить или ид­ти сроч­но при­ча­щать — он ни­ко­му не от­ка­зы­вал. Кре­стьяне в Ко­ло­мен­ском бы­ли вполне обес­пе­че­ны, они дер­жа­ли боль­шие са­ды и за­ра­ба­ты­ва­ли тем, что про­да­ва­ли яго­ды и фрук­ты, ко­то­рые во­зи­ли на про­да­жу на ба­зар, на­хо­див­ший­ся то­гда на Бо­лот­ной пло­ща­ди в Москве непо­да­ле­ку от Крем­ля. Чтобы про­кор­мить се­мью, и отец Сер­гий вме­сте с кре­стья­на­ми во­зил на ба­зар ма­ли­ну, яб­ло­ки, виш­ню.
Од­на­ко для вла­стей бы­ло нена­вист­ным су­ще­ство­ва­ние боль­шо­го бла­го­че­сти­во­го се­ла вбли­зи Моск­вы, кре­стьяне ко­то­ро­го, несмот­ря на при­тес­не­ния вла­стей, жи­ли са­мо­сто­я­тель­но и ма­те­ри­аль­но до­ста­точ­но, и при уси­ле­нии го­не­ний они ре­ши­ли аре­сто­вать тех, кто не шел на сдел­ки с со­ве­стью и не со­гла­шал­ся на со­труд­ни­че­ство с ОГПУ. Неко­то­рые из со­чув­ству­ю­щих свя­щен­ни­ку пре­ду­пре­жда­ли его о на­ча­ле ши­ро­ко­мас­штаб­ных го­не­ний на Цер­ковь, в ре­зуль­та­те ко­то­рых он мо­жет быть аре­сто­ван, и пред­ла­га­ли ему уехать, но отец Сер­гий от­ка­зал­ся.
В ночь с 15 на 16 мар­та 1932 го­да со­труд­ни­ки ОГПУ аре­сто­ва­ли свя­щен­ни­ка. То­гда же бы­ло аре­сто­ва­но семь кре­стьян. Пер­вое вре­мя их со­дер­жа­ли в кон­цен­тра­ци­он­ном ла­ге­ре в се­ле Ца­ри­цыне ря­дом с Моск­вой вме­сте с сот­ня­ми дру­гих аре­сто­ван­ных. От­ца Сер­гия и кре­стьян об­ви­ня­ли в рас­про­стра­не­нии ан­ти­со­вет­ских слу­хов, ис­точ­ни­ком ко­то­рых явил­ся три­на­дца­ти­лет­ний маль­чик. Он рас­ска­зал, что ему од­на­жды при­шлось ехать на те­ле­ге на ба­зу. Близ Пе­ре­рвы, у ме­стеч­ка, ко­то­рое на­зы­ва­ет­ся Иоанн Бо­го­слов, ему по­встре­чал­ся неиз­вест­ный ста­рик, ко­то­рый по­про­сил под­вез­ти его до Пе­ре­рвы. Сев на те­ле­гу, он до­ро́гой пред­ло­жил маль­чи­ку огля­нуть­ся на­зад в сто­ро­ну Моск­вы. Обер­нув­шись, тот уви­дел: по до­ро­ге те­чет кровь, а над Моск­вой мчит­ся кон­ни­ца. Ста­рик пред­ло­жил по­смот­реть в пра­вую сто­ро­ну. Там бы­ла груп­па ра­бо­та­ю­щих кре­стьян-еди­но­лич­ни­ков. Он по­смот­рел нале­во. Здесь сто­я­ли кол­хоз­ни­ки, оде­тые в по­хо­жие на са­ва­ны жел­тые ха­ла­ты, а впе­ре­ди них шла тол­па с му­зы­кой. Огля­нул­ся кру­гом маль­чик, а ста­ри­ка уже не бы­ло. Вы­зван­ный на до­прос в ОГПУ, маль­чик под­твер­дил все ви­ден­ное. «Что это был за ста­рик, я со­вер­шен­но не знаю», — ска­зал он. «Кто те­бя на­учил рас­пус­кать по­доб­ные слу­хи?» — спро­сил сле­до­ва­тель. «Ни­кто ме­ня не учил», — от­ве­тил под­ро­сток.
На сле­ду­ю­щий день по­сле аре­ста свя­щен­ни­ка упол­но­мо­чен­ный ОГПУ по Мос­ков­ской об­ла­сти Шиш­кин на­пи­сал: «Рас­смот­рев аген­тур­ное де­ло “Теп­лая ком­па­ния” ан­ти­со­вет­ской груп­пи­ров­ки се­ле­ния Дья­ко­во, по ко­то­ро­му про­хо­дит ку­лац­ко-за­жи­точ­ный эле­мент... ко­то­рый под ру­ко­вод­ством по­па Вос­кре­сен­ско­го на про­тя­же­нии 1931 го­да и по­сле­ду­ю­ще­го вре­ме­ни ве­дет ан­ти­со­вет­скую ра­бо­ту, на­прав­лен­ную к сры­ву ме­ро­при­я­тий пар­тии и со­вет­ской вла­сти в де­ревне; при­ни­мая во вни­ма­ние, что для аре­ста и при­вле­че­ния их к от­вет­ствен­но­сти име­ет­ся до­ста­точ­но ма­те­ри­а­ла, по­ста­но­вил: аген­тур­ное де­ло “Теп­лая ком­па­ния” лик­ви­ди­ро­вать пу­тем аре­ста про­хо­дя­щих по нему граж­дан»[5].
До­про­шен­ные сви­де­те­ли по­ка­за­ли, что свя­щен­ник «сре­ди ве­ру­ю­щих го­во­рил, что при­дет вре­мя, ко­гда на­род бу­дут хо­ро­нить без от­пе­ва­ния, ста­рые по­пы уми­ра­ют, а но­вых не учат, и про­по­ве­до­вать сло­во Бо­жие неко­му. Ско­ро и у нас под Моск­вой устро­ят го­лод­ную степь, всех луч­ших кре­стьян со­вет­ская власть рас­ку­ла­чи­ва­ет, аре­сто­вы­ва­ет, ссы­ла­ет, ра­бо­тать неко­му. А за что уго­ня­ют? Лишь за то, что они не хо­тят ид­ти в кол­хоз. Весь этот гор­ди­ев узел, ко­то­рый за­вя­за­ли боль­ше­ви­ки, мо­жет раз­ру­бить лишь вой­на. Взя­ли ме­ня, спра­ши­ва­ли в ОГПУ о мо­ем хо­зяй­стве, мо­гут ска­зать, что я вел аги­та­цию про­тив со­вет­ской вла­сти и кол­хо­зов. Мне, как свя­щен­ни­ку, ча­сто при­хо­дит­ся хо­дить с тре­ба­ми как к кол­хоз­ни­кам, так и к еди­но­лич­ни­кам. Ко­неч­но, они спра­ши­ва­ют ме­ня: “Как, отец Сер­гий, ты мыс­лишь на­счет кол­хо­зов — всту­пать или нет?” Что же мне оста­ет­ся от­ве­чать? Ко­неч­но, я от­ве­чал так, как пред­став­лял се­бе, и го­во­рил: “Кол­хоз, как ви­ди­те вы и я, ни­че­го хо­ро­ше­го не при­не­сет, сей­час му­жи­ка со­гну­ли в ба­ра­ний рог, а ко­гда прой­дет сплош­ная кол­лек­ти­ви­за­ция, то то­гда со­всем про­па­ло де­ло”. Ну раз­ве это аги­та­ция? Я толь­ко вы­ска­зы­вал свое мне­ние». «Поп Сер­гей Сер­ге­е­вич Вос­кре­сен­ский ро­дил­ся и вы­рос в се­ле­нии Дья­ко­во, где его отец так­же был по­пом. Сре­ди ве­ру­ю­щих поль­зу­ет­ся ав­то­ри­те­том. Вос­кре­сен­ский го­во­рил: “Со­вет­ская власть — это крас­ные по­ме­щи­ки, ко­то­рые при­тес­ня­ют тру­до­вое кре­стьян­ство, разо­ря­ют и за­кры­ва­ют хра­мы. Но мы долж­ны со сво­ей сто­ро­ны не при­ми­рять­ся с эти­ми го­не­ни­я­ми, а дей­ство­вать, как пер­вые хри­сти­ане”. Вос­кре­сен­ский ча­сто го­во­рил про­по­ве­ди, в ко­то­рых при­зы­вал кре­стьян кре­пить­ся, го­во­ря: “На­сту­пи­ло тя­же­лое вре­мя для ве­ру­ю­щих, всю­ду на нас го­не­ние, нам нуж­но креп­ко дер­жать­ся за Цер­ковь. На­сту­пи­ло по­след­нее вре­мя, но Цер­ковь оста­нет­ся непо­бе­ди­мой”. Бу­дучи у ме­ня в до­ме и уви­дев у ме­ня разу­кра­шен­ные порт­ре­ты Ле­ни­на и чле­нов ревво­ен­со­ве­та, вый­дя из до­ма, сме­ял­ся на­до мной, го­во­ря: “Вме­сто икон порт­ре­ты ста­ла укра­шать”»[6].
Сре­ди дру­гих сви­де­те­лей был вы­зван свя­щен­ник Ка­зан­ской церк­ви в се­ле Ко­ло­мен­ском Ни­ко­лай Кон­стан­ти­но­вич По­кров­ский. «Сер­гея Сер­ге­е­ви­ча Вос­кре­сен­ско­го, — по­ка­зал он, — знаю с дет­ско­го воз­рас­та. В сво­ей ра­бо­те мне ча­сто при­хо­ди­лось с ним со­при­ка­сать­ся. По­след­ний, бу­дучи свя­щен­но­слу­жи­те­лем, ис­поль­зо­вал свое по­ло­же­ние для ан­ти­со­вет­ской ра­бо­ты, об­ра­ба­ты­вая в этом на­прав­ле­нии и ве­ру­ю­щих, под­би­рая из их сре­ды груп­пу еди­но­мыш­лен­ни­ков и через них про­во­дя даль­ней­шую ра­бо­ту. Вос­кре­сен­ский ан­ти­со­вет­скую ра­бо­ту про­во­дил так­же и при ис­пол­не­нии треб. Так, на­при­мер, осе­нью про­шло­го го­да я, Вос­кре­сен­ский и кре­стья­нин се­ла Чер­та­но­во, ко­то­рый вез нас на по­хо­ро­ны, ска­зал нам: “Смот­ри­те, отец Сер­гий, бы­ло пу­стое ме­сто, а сей­час боль­шое стро­и­тель­ство”. На что Вос­кре­сен­ский от­ве­тил: “Нет ни­че­го уди­ви­тель­но­го — ра­бо­ты в Со­вет­ском Со­ю­зе про­из­во­дят­ся при­ну­ди­тель­ным тру­дом из-под пал­ки, по­лу­го­лод­ным на­ро­дом”. В мо­мент изо­ля­ции ку­ла­че­ства Вос­кре­сен­ский в при­сут­ствии ве­ру­ю­щих, фа­ми­лии ко­то­рых я за­был, го­во­рил: “По­лу­чил я пись­мо от на­ших уз­ни­ков. Пи­шут они, что жи­вут пло­хо, в зем­лян­ках. Все их иму­ще­ство про­па­ло в до­ро­ге, по­лу­чи­ли лишь свои то­по­ры и ло­па­ты, а цен­но­сти пра­ви­те­ли взя­ли се­бе. Не уда­лось здесь обо­брать — так сде­ла­ли, что в до­ро­ге обо­бра­ли до по­след­ней ру­баш­ки”. Осе­нью 1931 го­да при под­ве­де­нии ито­гов хо­зяй­ствен­но­го го­да бы­ла устро­е­на вы­став­ка ра­бо­ты кол­хо­зов. Я, про­хо­дя по се­лу Ко­ло­мен­ско­му с Вос­кре­сен­ским, по­про­сил у него по­смот­реть вы­став­ку, на что по­след­ний от­ве­тил: “Что там смот­реть? Ес­ли бы это бы­ла соб­ствен­ность кре­стьян, то­гда дру­гое де­ло, а то все кол­хоз­ное, а у кре­стья­ни­на оста­лась од­на го­ло­ва соб­ствен­ная и та ско­ро с плеч до­лой по­ле­тит”»[7].
20 мар­та сле­до­ва­тель Шиш­кин до­про­сил от­ца Сер­гия. На во­про­сы сле­до­ва­те­ля свя­щен­ник от­ве­тил: «Я и дру­гие аре­сто­ван­ные со мной кол­хоз­ни­ки ве­ли раз­го­вор о вы­слан­ных ку­ла­ках, о их се­мьях, остав­лен­ных в рай­оне, о их ма­те­ри­аль­ном обес­пе­че­нии, мо­раль­ном со­сто­я­нии. Я до сво­е­го аре­ста в се­ле­нии Дья­ко­ве, слу­жил в Ка­зан­ской церк­ви. Сель­со­вет Дья­ко­ва в 1929 го­ду про­из­вел изъ­я­тие у ме­ня ча­сти иму­ще­ства — сту­льев, сто­лов, шка­фов и так да­лее. Часть из них мне бы­ла воз­вра­ще­на, часть не воз­вра­ти­ли. Я об­ла­гал­ся в ин­ди­ви­ду­аль­ном по­ряд­ке на­ло­гом. По яго­дам мне бы­ло да­но твер­дое за­да­ние, часть мо­е­го до­ма сель­со­вет ис­поль­зо­вал под жи­тель­ство ра­бо­чих овощ­но­го ком­би­на­та, вы­ну­див мою се­мью про­жи­вать в тес­но­те. При ре­а­ли­за­ции зай­ма мне бы­ло пред­ло­же­но под­пи­сать­ся на за­ем в 200 руб­лей, я пред­ло­жил 50. В ре­зуль­та­те я на за­ем не под­пи­сал­ся. Все это вы­зы­ва­ло во мне недо­воль­ство со­вет­ской вла­стью и ее пред­ста­ви­те­ля­ми на ме­стах — сель­со­ве­том. Сда­вая яго­ды со­вет­ской вла­сти по твер­дым це­нам, я был ли­шен воз­мож­но­сти по­лу­чить за сдан­ную про­дук­цию хлеб и пром­то­ва­ры, так как про­дук­ты пи­та­ния при­хо­ди­лось по­ку­пать на рын­ке, пла­тя за них по ры­ноч­ным це­нам. По­се­лив в мо­ем до­ме ра­бо­чих, при­ну­ди­ли ме­ня с се­мьей ютить­ся на пло­ща­ди, не удо­вле­тво­ря­ю­щей мою се­мью. Но, несмот­ря на все это, я со сво­ей сто­ро­ны име­ю­ще­е­ся у ме­ня недо­воль­ство окру­жа­ю­щим не пе­ре­да­вал и аги­та­ци­ей не за­ни­мал­ся. Ви­нов­ным се­бя в предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии не при­знаю»[8].
26 мар­та 1932 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но. В об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии сле­до­ва­тель на­пи­сал: «Се­ло Дья­ко­во в про­шлом, как до, так и по­сле ре­во­лю­ции, яв­ля­лось ку­лац­ким се­лом, имев­шим пря­мые свя­зи в тор­го­вой де­я­тель­но­сти с мос­ков­ски­ми рын­ка­ми. Это се­ло в про­шлом вы­бра­сы­ва­ло на мос­ков­ские рын­ки огром­ное ко­ли­че­ство овощ­ной и ягод­ной про­дук­ции, и вме­сте с этим за­жи­точ­ная часть это­го се­ла за­ни­ма­лась скуп­кой то­ва­ров в окру­жа­ю­щих се­ле­ни­ях рай­о­на, а так­же за­во­зом из дру­гих рай­о­нов для пе­ре­ра­бот­ки и по­сле­ду­ю­щей ре­а­ли­за­ции на мос­ков­ских рын­ках.
В пе­ри­од про­ве­де­ния ме­ро­при­я­тий пар­тии и со­вет­ской вла­сти в ча­сти кол­хоз­но­го стро­и­тель­ства де­рев­ни се­ло Дья­ко­во под вли­я­ни­ем ку­лац­ко-за­жи­точ­ной про­слой­ки се­ла ока­за­лось в сто­роне от кол­хоз­ной жиз­ни, за ис­клю­че­ни­ем неко­то­рой бед­няц­ко-ба­трац­кой ча­сти се­ла, ко­то­рая к ор­га­ни­за­ции кол­хо­за при­сту­пи­ла в кон­це 1929 го­да, ор­га­ни­зо­вав кол­хоз из несколь­ких хо­зяйств. В по­сле­ду­ю­щее вре­мя кол­хоз раз­рас­тал­ся за счет бед­няц­ко-се­ред­няц­ких масс и ку­ла­че­ства, и уже в 1930 го­ду се­ло Дья­ко­во бы­ло кол­лек­ти­ви­зи­ро­ва­но на 90%. Од­на­ко в него с це­лью раз­ло­же­ния и скры­тия сво­ей ку­лац­кой физио­но­мии во­шли в по­дав­ля­ю­щем боль­шин­стве эле­мен­ты ку­ла­че­ства.
В ре­зуль­та­те пол­ной за­со­рен­но­сти дья­ков­ско­го кол­хо­за ку­лац­ко-за­жи­точ­ным эле­мен­том, бла­го­да­ря ан­ти­кол­хоз­ной де­я­тель­но­сти его, раз­ло­же­ния, яв­но­го сры­ва кол­хоз­ных ме­ро­при­я­тий кол­хоз рас­пал­ся, и в нем ока­за­лось толь­ко 17 бед­няц­ко-се­ред­няц­ких хо­зяйств (из чис­ла имев­ших­ся 186 хо­зяйств).
В пе­ри­од пе­ре­вы­бо­ров сель­со­ве­тов в 1931 го­ду се­ло Дья­ко­во под­вер­га­лось неод­но­крат­но­му пе­ре­из­бра­нию со­ве­та, вслед­ствие то­го, что ку­лац­ко-за­жи­точ­ный эле­мент вся­че­ски ста­рал­ся вве­сти и по­ста­вить у ру­ко­вод­ства “сво­их лю­дей”, вно­ся дез­ор­га­ни­за­цию в си­сте­му пе­ре­вы­бо­ров, на­ря­ду с этим уси­лен­но вы­сту­пая про­тив кан­ди­да­тур бед­ня­ков-кол­хоз­ни­ков и ком­му­ни­стов.
В дан­ное вре­мя се­ло кол­лек­ти­ви­зи­ро­ва­но на 24%. Пла­ны за­го­то­вок се­лом не вы­пол­не­ны. По по­сту­пив­шим в Ле­нин­ское рай­от­де­ле­ние све­де­ни­ям, груп­па из ку­лац­ко-за­жи­точ­но­го эле­мен­та под ру­ко­вод­ством мест­но­го по­па Вос­кре­сен­ско­го ве­ла ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию, на­прав­лен­ную к сры­ву ме­ро­при­я­тий пар­тии и со­вет­ской вла­сти, с ис­поль­зо­ва­ни­ем ре­ли­ги­оз­ных пред­рас­суд­ков масс.
Ру­ко­во­ди­тель ан­ти­со­вет­ской груп­пи­ров­ки об­ви­ня­е­мый Вос­кре­сен­ский, яв­ля­ясь слу­жи­те­лем куль­та и бу­дучи ав­то­ри­тет­ным сре­ди ве­ру­ю­щих, об­хо­дя их, вну­шал им, что ор­га­ни­за­ция кол­хо­зов убьет ре­ли­гию и ре­ли­ги­оз­ные чув­ства ве­ру­ю­щих.
Как один из ме­то­дов борь­бы с ме­ро­при­я­ти­я­ми со­вет­ской вла­сти в де­ревне об­ви­ня­е­мые по де­лу с це­лью дис­кре­ди­та­ции со­вет­ской вла­сти рас­про­стра­ня­ли слу­хи о ги­бе­ли со­вет­ской вла­сти и неле­пые про­во­ка­ци­он­ные слу­хи о том, что один из кол­хоз­ни­ков се­ла Дья­ко­ва яко­бы ви­дел ви­де­ние, за­клю­ча­ю­ще­е­ся в том, что он при воз­вра­ще­нии из Моск­вы в се­ло на до­ро­ге встре­тил стар­ца, ко­то­рый пред­ло­жил ему по­смот­реть на­зад, в пра­вую и ле­вую сто­ро­ны, и ко­гда он по­смот­рел, то сза­ди уви­дел ар­мию и кровь, сле­ва — за­му­чен­ных и обо­рван­ных кол­хоз­ни­ков, а спра­ва — еди­но­лич­ни­ков в хо­ро­ших ко­стю­мах, сы­тых и жиз­не­ра­дост­ных»[9].
6 ап­ре­ля об­ви­ня­е­мых пе­ре­вез­ли в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве. 4 ав­гу­ста 1932 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла от­ца Сер­гия к трем го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре. Он был за­клю­чен в ла­герь на Бе­ло­мор­ско-Бал­тий­ском ка­на­ле вбли­зи стан­ции Мед­ве­жья Го­ра[10]. В на­ча­ле мар­та сле­ду­ю­ще­го го­да от­ца Сер­гия по­са­ди­ли в ка­ме­ру с уго­лов­ни­ка­ми. Они сня­ли с него по­лу­шу­бок, за­тем осталь­ную одеж­ду и вы­ста­ви­ли на мо­роз, ко­то­рый в то вре­мя был весь­ма же­сток. Не пе­ре­не­ся из­де­ва­тельств, свя­щен­ник Сер­гий Вос­кре­сен­ский скон­чал­ся 11 мар­та 1933 го­да и был по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 428-436

При­ме­ча­ния

[1] Ныне се­ло Ко­ло­мен­ское в Москве.

[2] Про­то­кол № 253 за­се­да­ния Пре­зи­ди­у­ма Мос­ков­ско­го Со­ве­та РК и КД от 8 де­каб­ря 1923 го­да. М., тип. им. М.Н. Ро­го­ва.

[3] ЦГАМО. Ф. 66, оп. 11, д. 519, л. 9-10.

[4] Там же. Ф. 2157, оп. 1, д. 23, л. 196.

[5] ГАРФ. Ф. 10035, д. П-76357, т. 1, л. 1.

[6] Там же. Л. 31.

[7] Там же. Л. 82-83.

[8] Там же. Л. 90-91.

[9] Там же. Л. 154-155, 159-160.

[10] Там же. Т. 2, л. 311, 346.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/