Пре­по­доб­но­му­че­ник Се­ра­фим (в ми­ру Ан­то­ний Мак­си­мо­вич Тье­вар) ро­дил­ся 30 июля 1899 го­да в Москве. Отец умер, ко­гда Ан­то­нию ис­пол­ни­лось шесть лет, а его бра­ту Мак­си­му один год, и де­тей вос­пи­ты­ва­ла мать, На­та­лия Дмит­ри­ев­на. Ан­то­ний окон­чил ре­аль­ное учи­ли­ще и в 1917 го­ду по­сту­пил ста­ти­сти­ком на Де­дов­скую ма­ну­фак­ту­ру. В 1918-1919 го­дах Ан­то­ний учил­ся в Мос­ков­ском уни­вер­си­те­те.
В 1919 го­ду он по­сту­пил на кур­сы вне­школь­но­го по­лит­про­све­ще­ния и в том же го­ду в ка­че­стве во­ен­но­обя­зан­но­го был на­прав­лен биб­лио­те­ка­рем на фронт Юж­ной ар­мии, но за­тем остав­лен в Москве и слу­жил в по­лит­управ­ле­нии Ревво­ен­со­ве­та рес­пуб­ли­ки в долж­но­сти биб­лио­те­ка­ря-ин­струк­то­ра. В 1920 го­ду он участ­во­вал в ор­га­ни­за­ции съез­да биб­лио­теч­ных ра­бот­ни­ков Крас­ной ар­мии, а по­сле съез­да стал ра­бо­тать по­мощ­ни­ком на­чаль­ни­ка биб­лио­те­ки. В 1922 го­ду Ан­то­ний был де­мо­би­ли­зо­ван и до 1924 го­да ра­бо­тал биб­лио­гра­фом Глав­по­лит­про­све­та.
В 1920 го­ду он по­зна­ко­мил­ся с про­фес­со­ром Мос­ков­ской Ду­хов­ной ака­де­мии Ива­ном Ва­си­лье­ви­чем По­по­вым и стал бли­жай­шим уче­ни­ком вы­да­ю­ще­го уче­но­го-па­тро­ло­га. Изу­че­ние свя­тых от­цов зва­ло к то­му, чтобы и са­мо­му ве­сти жизнь по­движ­ни­че­скую, тем бо­лее, что ас­ке­том-по­движ­ни­ком был и сам на­став­ник его. Иван Ва­си­лье­вич в свою оче­редь ста­рал­ся пе­ре­дать уче­ни­ку все те зна­ния, ко­то­ры­ми об­ла­дал сам.
В 1924 го­ду в свя­зи с мно­го­чис­лен­ны­ми рас­ко­ла­ми воз­ник­ла на­сущ­ная необ­хо­ди­мость в со­став­ле­нии пол­но­го спис­ка епи­ско­па­та, как пра­во­слав­но­го, так и рас­коль­ни­че­ско­го, а кро­ме то­го, всех тех, кто к то­му вре­ме­ни ока­зал­ся в ссыл­ках и ла­ге­рях и, сле­до­ва­тель­но, не мог за­нять ту или иную пу­сту­ю­щую ка­фед­ру. Пат­ри­арх Ти­хон бла­го­сло­вил на со­став­ле­ние та­ко­го спис­ка Ива­на Ва­си­лье­ви­ча, а тот при­влек по­мощ­ни­ком Ан­то­ния Тье­ва­ра. Ан­то­ний пе­ре­пи­сал и при­нес ему спи­сок ар­хи­ере­ев, хо­див­ший то­гда сре­ди ве­ру­ю­щих лю­дей в ру­ко­пис­ном ви­де. Глав­ной ра­бо­той, ко­то­рую по­ру­чил ему Иван Ва­си­лье­вич, бы­ло со­би­ра­ние све­де­ний и бо­го­слов­ских суж­де­ний об имя­бож­ни­ках, так как Иван Ва­си­лье­вич на По­мест­ном Со­бо­ре вхо­дил в со­став Под­от­де­ла об афон­ском дви­же­нии, свя­зан­ном с по­чи­та­ни­ем име­ни Бо­жия. Этот во­прос на По­мест­ном Со­бо­ре 1917‑1918 го­дов не был раз­ре­шен, и неко­то­рые из остав­ших­ся в жи­вых чле­нов Под­от­де­ла про­дол­жа­ли над ним ра­бо­тать. Пат­ри­арх Ти­хон был из­ве­щен о го­то­вя­щем­ся буд­то к весне 1925 го­да VIII Все­лен­ском Со­бо­ре, и пред­по­ла­га­лось, что ес­ли та­кой Со­бор со­сто­ит­ся, вы­не­сти на него и этот во­прос. Ан­то­ний был аре­сто­ван по од­но­му де­лу со сво­им учи­те­лем 10 де­каб­ря 1924 го­да и за­клю­чен в тюрь­му ОГПУ на Лу­бян­ке. 19 де­каб­ря он был вы­зван сле­до­ва­те­лем на до­прос.
– Ко­гда вы по­зна­ко­ми­лись с про­фес­со­ром Ива­ном Ва­си­лье­ви­чем По­по­вым, где и при ка­ких об­сто­я­тель­ствах?
– Я по­зна­ко­мил­ся с По­по­вым го­да три то­му на­зад, не пом­ню точ­но, или в чи­тальне Ру­мян­цев­ско­го му­зея, или в Уни­вер­си­те­те, я слу­шал его лек­ции по фило­со­фии. Еще я слу­шал его лек­ции в 1922–1923 го­дах в хра­ме Тро­и­цы в Ли­стах на Сре­тен­ке о па­тро­ло­гии и ис­то­рии Церк­ви. Ко­гда мы сбли­зи­лись с По­по­вым на­столь­ко, что он стал за­хо­дить ко мне на квар­ти­ру и я к нему, я не пом­ню. Я по­лу­чал от По­по­ва ин­те­ре­су­ю­щие ме­ня кни­ги по ис­то­рии Церк­ви и па­тро­ло­гии.
– По­ру­чал ли вам По­пов ка­кие-ли­бо ра­бо­ты?
– По­пов по­ру­чал мне ра­бо­ты по ис­то­рии Церк­ви древ­них и сред­них ве­ков. О по­след­них со­бы­ти­ях цер­ков­ной жиз­ни я не пом­ню, чтобы По­пов да­вал мне ка­кие-ли­бо по­ру­че­ния.
– Пе­ре­чис­ли­те круг ва­ших зна­ко­мых, кто к вам хо­дит и к ко­му вы хо­ди­те.
– Я на част­ные квар­ти­ры ни к ко­му не хо­жу... У ме­ня по­чти нет зна­ко­мых. Я ни к ко­му не хо­жу, и ко мне ни­кто не хо­дит.
– Кро­ме По­по­ва, кто еще вам да­вал ука­за­ния по ра­бо­те по ис­то­рии Церк­ви?
– Бо­лее ни­кто не да­вал, так как я бо­лее ни с кем не зна­ком.
– По­ру­чал ли вам По­пов со­став­ле­ние спис­ков епи­ско­пов, на­хо­дя­щих­ся в рас­ко­ле, ка­но­ни­че­ских епи­ско­пов и аре­сто­ван­ных и вы­слан­ных со­вет­ской вла­стью?
– Нет, это­го он мне не по­ру­чал, я та­ко­го спис­ка не мо­гу со­ста­вить.
– Не по­ру­чал ли вам По­пов пе­ре­пи­сы­вать та­кие спис­ки?
– Не мо­гу ска­зать точ­но, не пом­ню.
– Ка­кую ра­бо­ту вам по­ру­чил Иван Ва­си­лье­вич По­пов в свя­зи с от­кры­ва­ю­щим­ся вес­ной 1925 го­да Все­лен­ским Со­бо­ром?
– Ни­ка­кой не по­ру­чал.
– В ка­кое вре­мя, где и от ка­ко­го ли­ца вы по­лу­чи­ли спис­ки ка­но­ни­че­ских епи­ско­пов?
– В ав­гу­сте 1924 го­да, я го­во­рю при­бли­зи­тель­но, не пом­ню, в ка­ком хра­ме, я по­лу­чил спис­ки епи­ско­пов ка­но­ни­че­ских, пи­сан­ные от ру­ки. Не пом­ню, от ко­го я по­лу­чил эти спис­ки, я эти спис­ки пе­ре­пи­сал сво­ей ру­кой; вско­ре, при­бли­зи­тель­но через ме­сяц, я пе­ре­дал пе­ре­пи­сан­ный мною спи­сок Ива­ну Ва­си­лье­ви­чу По­по­ву по его прось­бе. Я по­лу­чил спис­ки от незна­ко­мой де­вуш­ки, с ко­то­рой я раз­го­во­рил­ся в хра­ме по по­во­ду хи­ро­то­нии. Я пе­ре­пи­сал этот спи­сок, по­то­му что он был изо­рван­ный и гряз­ный. Я этот спи­сок уни­что­жил. Иван Ва­си­лье­вич По­пов про­сил этот спи­сок пе­ре­дать ему по­сле то­го, как у ме­ня уже был этот спи­сок.
– Ска­жи­те, ка­кой раз­го­вор у вас был с Ива­ном Ва­си­лье­ви­чем По­по­вым по по­во­ду Все­лен­ско­го Со­бо­ра?
– По во­про­су о Все­лен­ском Со­бо­ре я имел с Ива­ном Ва­си­лье­ви­чем По­по­вым сле­ду­ю­щий раз­го­вор: го­во­ри­ли о воз­мож­но­сти от­кры­тия это­го Со­бо­ра, о во­про­сах, ка­кие мо­гут об­суж­дать­ся на этом Со­бо­ре, в част­но­сти о бра­ках ду­хо­вен­ства, об ав­то­ке­фа­лии, о рас­ко­ле в Церк­ви. Иван Ва­си­лье­вич По­пов по­ру­чил мне ра­бо­ту по имя­бож­ни­кам, воз­мож­но, что эта ра­бо­та бы­ла так­же свя­за­на с от­кры­ва­е­мым Все­лен­ским Со­бо­ром... Я слы­шал от Ива­на Ва­си­лье­ви­ча По­по­ва, что спис­ки епи­ско­пов, в со­став­ле­нии ко­то­рых я при­ни­мал уча­стие, пред­на­зна­ча­лись для Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на. Име­лась ли связь в со­став­ле­нии спис­ков с от­кры­ва­е­мым Все­лен­ским Со­бо­ром, я не знаю.
– Ска­жи­те, ка­кой у вас был раз­го­вор с Ива­ном Ва­си­лье­ви­чем По­по­вым от­но­си­тель­но по­езд­ки по­след­не­го за гра­ни­цу?
– Та­ко­го раз­го­во­ра у ме­ня с По­по­вым не бы­ло.
– Ска­жи­те, ка­кой у вас был раз­го­вор от­но­си­тель­но от­сыл­ки со­став­лен­ных ва­ми сов­мест­но с По­по­вым спис­ков епи­ско­па­та за гра­ни­цу?
– Я не знаю, раз­го­во­ра не бы­ло.
19 де­каб­ря 1924 го­да Ан­то­ний на­пи­сал сле­до­ва­те­лю за­яв­ле­ние: «Про­шу раз­ре­шить мне пе­ре­да­чу, так как я, бу­дучи ве­ге­та­ри­ан­цем, не мо­гу есть тю­рем­ной пи­щи. Ес­ли воз­мож­но, вер­ни­те мне кни­жеч­ку “Но­вый За­вет”, ото­бран­ную у ме­ня в ко­мен­да­ту­ре в день аре­ста».
4 мая 1925 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но. Ан­то­ния при­зна­ли ви­нов­ным «в сно­ше­ни­ях с пред­ста­ви­те­ля­ми ино­стран­ных го­су­дарств, с це­лью вы­зо­ва со сто­ро­ны по­след­них ин­тер­вен­ции по от­но­ше­нию со­вет­ской вла­сти, для ка­ко­вой це­ли Тье­ва­ром да­ва­лась по­след­ним яв­но лож­ная и непра­виль­ная ин­фор­ма­ция о го­не­ни­ях со сто­ро­ны со­вет­ской вла­сти... Церк­ви и епи­ско­па­та».
19 июня 1925 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло Ан­то­ния к трем го­дам за­клю­че­ния в Со­ло­вец­кий конц­ла­герь. В Со­лов­ки он при­был вме­сте с Ива­ном Ва­си­лье­ви­чем, и их по­се­ли­ли в од­ном ба­ра­ке.
Про­то­и­е­рей Ми­ха­ил Поль­ский пи­сал об Ан­то­нии: «Го­во­ря об Иване Ва­си­лье­ви­че, нель­зя не вспом­нить его “ду­ше­при­каз­чи­ка”, пре­крас­но­го юно­шу Ан­то­ния Тье­ва­ра, с ко­то­рым они вме­сте при­бы­ли на Со­лов­ки, – так ино­гда в шут­ли­вой фор­ме на­зы­ва­лись мо­ло­дые кан­ди­да­ты на про­фес­сор­скую долж­ность, ко­то­рых ста­ри­ки про­фес­со­ра го­то­ви­ли на свои ка­фед­ры, пе­ре­да­вая им по воз­мож­но­сти все свое уче­ное до­сто­я­ние, свои по­зна­ния. Ан­то­ний Тье­вар (пред­ки его – фран­цу­зы) был уче­ни­ком и дру­гом про­фес­со­ра. Вме­сте они жи­ли, за­ни­ма­ли кро­ва­ти ря­дом, вме­сте ку­ша­ли, гу­ля­ли. Уче­ник ра­бо­тал над уче­ни­ем о Хри­сте... свя­ти­те­ля Афа­на­сия Ве­ли­ко­го и пи­сал и чи­тал в сво­бод­ные от ра­бо­ты ми­ну­ты». В ла­ге­ре его по­слу­ша­ни­ем ста­ла ра­бо­та в кан­це­ля­рии.
В кон­це де­каб­ря 1927 го­да у Ан­то­ния Мак­си­мо­ви­ча окон­чил­ся срок за­клю­че­ния, и в ян­ва­ре 1928 го­да он вы­ехал в Моск­ву и по­се­лил­ся с ма­те­рью. В это вре­мя вме­сте с На­та­льей Дмит­ри­ев­ной в квар­ти­ре жи­ли ее брат и сест­ра. За­ра­бот­ком Ан­то­ний из­брал ли­те­ра­тур­ную ра­бо­ту по до­го­во­ру.
По­сле воз­вра­ще­ния с Со­лов­ков во вре­мя Ве­ли­ко­го по­ста 1928 го­да Ан­то­ний Мак­си­мо­вич от­пра­вил­ся в Ди­ве­е­во и Са­ров и Страст­ную неде­лю про­был в Ар­за­ма­се. На Страст­ной неде­ле епи­скоп Сер­пу­хов­ской Ар­се­ний (Жа­да­нов­ский) по­стриг Ан­то­ния в ман­тию с име­нем Се­ра­фим, а за­тем он был ру­ко­по­ло­жен во иеро­мо­на­ха. На­та­лья Дмит­ри­ев­на при­ня­ла мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Пан­те­ле­и­мо­на. Они по­се­ли­лись в Москве в сво­ей квар­ти­ре, где иеро­мо­нах Се­ра­фим стал со­вер­шать ке­лей­но бо­го­слу­же­ния.
В на­ча­ле 1931 го­да в свя­зи с уси­ле­ни­ем го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь бы­ли про­ве­де­ны аре­сты свя­щен­но­слу­жи­те­лей, мо­на­хов и ми­рян. В ночь с 14 на 15 ап­ре­ля был аре­сто­ван и иеро­мо­нах Се­ра­фим. От­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, иеро­мо­нах Се­ра­фим ска­зал: «Я, Тье­вар Ан­то­ний Мак­си­мо­вич, со­зна­юсь пе­ред ор­га­на­ми ОГПУ в том, что я дей­стви­тель­но при­нял тай­ное мо­на­ше­ство. По­стриг я при­нял от ру­ки епи­ско­па Ар­се­ния (Жа­да­нов­ско­го) в го­ро­де Ар­за­ма­се. Мое мо­на­ше­ское имя Се­ра­фим.
В си­лу сво­их ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ний я в 1920 го­ду по­сту­пил в Бо­го­слов­скую ака­де­мию, ка­ко­вую не окон­чил вслед­ствие ее за­кры­тия. По­се­щал я ака­де­мию па­рал­лель­но со служ­бой в по­лит­управ­ле­нии Ревво­ен­со­ве­та, – ко­неч­но, о мо­ем пре­бы­ва­нии в ака­де­мии не зна­ла моя служ­ба.
Из цер­ков­ни­ков я ни­ко­го не знаю. По­се­щаю си­сте­ма­ти­че­ски од­ну толь­ко цер­ковь Воз­не­се­ния на ули­це Гер­це­на.
От­но­ше­ние мое к со­вет­ской вла­сти от­ри­ца­тель­ное в плос­ко­сти во­про­сов, а имен­но: ссыл­ки ду­хо­вен­ства, за­кры­тия и уни­что­же­ния церк­вей и т.п. Я – ан­ти­ми­ли­та­рист, сле­до­ва­тель­но, в слу­чае на­па­де­ния на Со­вет­ский Со­юз вра­гов – за­щи­щать его с ору­жи­ем в ру­ках я не бу­ду, но со­гла­сен слу­жить в са­ни­тар­ных».
По это­му же де­лу бы­ли аре­сто­ва­ны ар­хи­манд­рит Гав­ри­ил (Игош­кин), свя­щен­ник Фе­о­дор Алек­син­ский, бла­го­де­тель­ни­ца мно­гих ссыль­ных Та­тья­на Грим­блит, – все­го бы­ло аре­сто­ва­но трид­цать де­вять че­ло­век.
«При­вле­чен­ные по де­лу об­ви­ня­е­мые, – пи­сал в об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии сле­до­ва­тель, – быв­шие мо­на­хи и мо­наш­ки лик­ви­ди­ро­ван­ных мо­на­сты­рей, чле­ны цер­ков­ных со­ве­тов, по­пы и быв­шие тор­гов­цы, бу­дучи ак­тив­ны­ми цер­ков­ни­ка­ми – ан­ти­со­вет­чи­ка­ми... груп­пи­ру­ясь во­круг ре­ак­ци­он­ных мос­ков­ских церк­вей, про­жи­вая груп­па­ми и в оди­ноч­ку, за­ни­ма­лись ак­тив­ной ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­стью, вы­ра­жа­ю­щей­ся в ор­га­ни­за­ции неле­галь­ных ан­ти­со­вет­ских “сест­ри­честв” и “братств”, ока­за­нии по­мо­щи ссыль­но­му за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность ду­хо­вен­ству, про­из­не­се­нии про­по­ве­дей контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра, ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции о ре­ли­ги­оз­ных го­не­ни­ях, яко­бы чи­ни­мых со­вет­ской вла­стью, и рас­про­стра­не­нии все­воз­мож­ных про­во­ка­ци­он­ных слу­хов сре­ди на­се­ле­ния. На ос­но­ва­нии из­ло­жен­но­го по­ла­гаю: 1. Предъ­яв­лен­ное вы­ше­ука­зан­ным ли­цам об­ви­не­ние по 58/10 ста­тье УК счи­тать до­ка­зан­ным. 2. Де­ло о них пе­ре­дать на рас­смот­ре­ние Осо­бо­го Со­ве­ща­ния при Кол­ле­гии ОГПУ».
30 ап­ре­ля 1931 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло иеро­мо­на­ха Се­ра­фи­ма к трем годам за­клю­че­ния в конц­ла­герь, и он был от­прав­лен в Ви­шер­ские ла­ге­ря в Перм­скую об­ласть. Тем же эта­пом в Ви­шер­ский ла­герь был от­прав­лен ар­хи­манд­рит Гав­ри­ил (Игош­кин) и Та­тья­на Грим­блит. Иеро­мо­нах Се­ра­фим (Тье­вар) скон­чал­ся 6 де­каб­ря 1931 го­да в 1-ом от­де­ле­нии Ви­шер­ско­го ис­пра­ви­тель­но-тру­до­во­го ла­ге­ря. Все лю­би­ли крот­ко­го и рев­ност­но­го по­движ­ни­ка, над его мо­ги­лой был по­став­лен крест, и дол­гое вре­мя еще она с лю­бо­вью укра­ша­лась на­хо­див­ши­ми­ся в ла­ге­ре ис­по­вед­ни­ка­ми.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка Мос­ков­ской епар­хии. До­пол­ни­тель­ный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 199–206.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru