Преподобномученики отцы Давидо-Гареджийские

Краткие жития преподобномучеников отцев Давидо-Гареджийских

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ки от­цы Да­ви­до-Га­реджий­ской Лав­ры, чис­лом бо­лее 6000, при­ня­ли му­че­ни­че­скую кон­чи­ну в Гру­зии за ис­по­ве­да­ние хри­сти­ан­ской ве­ры в на­ча­ле XVII ве­ка, при ша­хе Аб­ба­се I. По­гре­бе­ны бы­ли свя­тым ца­рем Ар­чи­лом II (па­мять 21 июня) в хра­ме Да­ви­до-Га­реджий­ской оби­те­ли.

Полные жития преподобномучеников отцев Давидо-Гареджийских

Пре­по­доб­ный Да­вид Га­реджий­ский ос­но­вал мно­го боль­ших и ма­лых ино­че­ских оби­те­лей. Пра­ви­лом свя­то­го Да­ви­да за­пре­ща­лось пря­мо всту­пать к нему в брат­ство; ес­ли кто-ни­будь хо­тел жить с ним, то его спер­ва по­сы­ла­ли под­ви­зать­ся в про­дол­же­ние трех лет на пу­стын­но уеди­нен­ную жизнь в вы­се­чен­ной этим же но­во­на­чаль­ным по­движ­ни­ком где-ни­будь в ска­ле ма­лень­кой и уз­кой ке­ллии. Ес­ли но­во­на­чаль­ный вы­но­сил страш­ное да­же для взо­ра, не толь­ко для жиз­ни, пу­стын­ное уеди­не­ние, то то­гда при­ни­ма­ем был свя­тым от­шель­ни­ком Да­ви­дом.

Ча­сто вы­хо­ди­ло так, что из­брав­ший та­кую су­ро­вую жизнь не воз­вра­щал­ся уже к свя­то­му, а пре­бы­вал до са­мой сво­ей кон­чи­ны в из­бран­ном им ме­сте, сла­во­сло­вил Бо­га и имел са­мое близ­кое ду­хов­ное об­ще­ние со свя­тым от­цом Да­ви­дом.

Око­ло се­го но­во­го по­движ­ни­ка с те­че­ни­ем вре­ме­ни со­би­ра­лись рев­ни­те­ли его жиз­ни, вы­се­ка­ли се­бе ке­ллии в ска­ле по по­до­бию его ке­ллии и на­чи­на­ли жить с ним по уста­ву, дан­но­му свя­тым Да­ви­дом. Та­ким об­ра­зом через неко­то­рое вре­мя еще при жиз­ни пре­по­доб­но­го во­круг его оби­те­ли устро­и­лось мно­го мо­на­сты­рей са­мых близ­ких его уче­ни­ков.

Пер­вым из та­ких мо­на­сты­рей был ос­но­ван свя­тым До­до, – это тот, ко­то­рый на­хо­дит­ся на­про­тив Лав­ры свя­то­го Да­ви­да, име­ну­е­мый ныне Иоан­но-Кре­сти­тель­ской пу­сты­нью. Вско­ре все ска­лы, окру­жа­ю­щие Лав­ру Да­ви­да, по­кры­лись ке­лли­я­ми свя­тых по­движ­ни­ков Хри­сто­вых.

До се­го дня со­хра­ни­лись по­строй­ки и пе­ще­ры две­на­дца­ти круп­ных неко­гда мо­на­сты­рей и без­чис­лен­но­го мно­же­ства ке­ллий и ки­но­вий. Па­мять со­хра­ни­ла сле­ду­ю­щие на­име­но­ва­ния боль­ших Да­ви­до-Га­реджий­ских оби­те­лей:

Вос­кре­сен­ская (му­че­ни­че­ская)

Бер­ту­ба­ни (квар­тал ино­ков)

Свя­то­го До­до (До­дос-рка)

Иоан­но-Кре­сти­тель­ская

Чи­чхи­ту­ри

Тет­ри-се­на­ке­би (бе­лых ке­ллий)

Ма­га­за­на, или Мгви­ме

Ко­ла­ги­ри

Мо­ха­ту­ли (рас­пи­сан­ная)

Ве­ран-Га­реджа

Пир-Укуг­мар­ти

Лав­ра свя­то­го Да­ви­да

(эти име­но­ва­ния да­ны в ру­си­фи­ци­ро­ван­ной тран­скрип­ции пуб­ли­ка­ций про­шло­го ве­ка).

На юг за хреб­том, в ска­лах ко­то­ро­го вы­се­че­на Лав­ра свя­то­го Да­ви­да, име­ет­ся ве­ли­ко­леп­ная и до­воль­но боль­шая оби­тель Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва с со­хра­нив­ши­ми­ся до се­го дня рас­пи­сан­ным жи­во­пи­сью ви­зан­тий­ской ра­бо­ты ве­ли­ко­леп­ным со­бор­ным хра­мом и мно­же­ством мел­ких церк­вей. Ныне эта быв­шая оби­тель име­ну­ет­ся "Мо­на­стырь Удаб­но". Древ­ней­шие фрес­ки это­го мо­на­сты­ря (IX век) силь­но по­стра­да­ли от без­бож­но­го ли­хо­ле­тья XX ве­ка, и осо­бен­но от вар­вар­ских во­ен­ных уче­ний, про­во­див­ших­ся в Га­реджий­ской пу­стыне в 60–70 го­дах се­го ве­ка.

Со­бор­ный храм это­го мо­на­сты­ря по­свя­щен Вос­кре­се­нию Хри­сто­ву. Но Крест­ный ход в ночь на Пас­ху со­вер­шал­ся над мо­на­сты­рем на го­ре, где бы­ла устро­е­на ма­лень­кая цер­ковь, на­по­до­бие ро­тон­ды Гро­ба Гос­под­ня.

Ино­ки Да­ви­до-Га­реджий­ских мо­на­сты­рей име­ли обык­но­ве­ние в хра­мо­вый празд­ник схо­дить­ся в ка­кую-ни­будь из по­име­но­ван­ных оби­те­лей и еди­но­душ­но празд­но­вать этот день.

В несчаст­ную для Иве­рии го­ди­ну зве­ро­нрав­ный шах пер­сид­ский Аб­бас I на­пал на Гру­зию в 1615 г. с бес­чис­лен­ным вой­ском и пре­дал всю Иве­рию ра­зо­ре­нию и опу­сто­ше­нию.

Он, на­сы­тив­шись кро­вью хри­сти­ан­скою, от­пра­вил­ся охо­тить­ся в сте­пи Ка­ра­яг­ские, где не ду­мал най­ти ко­го-ни­будь из лю­дей, – и что же? Шах оста­но­вил­ся для ноч­ле­га в Га­реджий­ских го­рах и по­чи­вал в бо­га­то убран­ном шат­ре, во­круг ко­то­ро­го рас­по­ло­жи­лись шат­ры глав­ных его во­и­нов и те­ло­хра­ни­те­лей, а да­лее – ла­герь его пол­чищ. Око­ло по­лу­но­чи, бли­же к рас­све­ту, ста­ли до­хо­дить до шах­ских ушей шум да­ле­кой ре­ки и ти­хое ве­я­ние вет­ра, а из окрест­ных мест кли­ки птиц и вой зве­рей.

Шах пре­дал­ся меч­там и раз­мыш­ле­ни­ям о сво­ем мо­гу­ще­стве и о сво­их по­дви­гах во сла­ву ми­ло­сти­во­го к нему Ал­ла­ха, ра­зу­мея под сло­вом "по­двиг" без­жа­лост­ное ис­треб­ле­ние хри­сти­ан во всех по­ко­рен­ных им стра­нах. Вдруг в его ша­тер про­ник сла­бый, ед­ва за­мет­ный ог­нен­ный свет, что по­ка­за­лось ему сна­ча­ла при­зра­ком. Шах встре­во­жил­ся и, вый­дя из шат­ра, уви­дел, что на краю сте­пи, на го­ре, как "буд­то дви­га­лась и шла ве­ре­ни­ца ог­ней. Это мо­на­хи всей пу­сты­ни Га­реджий­ской об­хо­ди­ли Крест­ным хо­дом ма­лень­кую цер­ковь, вос­пе­вая ра­дост­ное для вся­кой ду­ши "Хри­стос вос­кре­се! .."

"Что это та­кое, – за­кри­чал шах, ука­зы­вая на огонь, – по­жар, что ли?"

"Пре­свет­лый все­силь­ный шах! – от­ве­ти­ли ему во­и­ны, в чис­ле ко­их бы­ли от­ступ­ни­ки от ве­ры, но так­же и тай­ные хри­сти­ане. Они зна­ли при­чи­ну это­го ог­ня и осо­бен­ность мест­но­сти и по­то­му от­ве­ти­ли ша­ху с низ­ким по­кло­ном. – Се­го­дня, го­су­дарь шах, боль­шой празд­ник у хри­сти­ан; в этих ме­стах жи­вут га­реджий­ские мо­на­хи, ко­то­рые ныне празд­ну­ют Пас­ху Хри­сто­ву и об­хо­дят цер­ковь с воз­жжен­ны­ми све­ча­ми".

"Зна­чит, не вся Гру­зия пре­да­на ме­чу! Еще оста­ют­ся в жи­вых мо­на­хи, а я ду­мал, что вся Гру­зия стер­та под мо­и­ми сто­па­ми. Ис­тре­бить сей­час же всех! Из­ру­бить и этих всех, чтобы ни од­на ду­ша из них днем не оста­лась в жи­вых! Слы­ши­те! И все их жи­ли­ща пре­дать опу­сто­ше­нию и ра­зо­ре­нию, и ис­тре­бить все до ос­но­ва­ния!" – вспы­лил шах.

"Все­свет­лый шах! – ста­ли взы­вать к нему неко­то­рые из вель­мож, – эти лю­ди мир­ные, не но­сят ору­жия и со­вер­шен­но не опас­ны для шах­ско­го ве­ли­че­ства; они мо­лят­ся толь­ко Бо­гу о всех и по­мо­га­ют да­же на­шим пра­во­вер­ным, при­ни­ма­ют их у се­бя на ноч­лег, кор­мят их и снаб­жа­ют всем необ­хо­ди­мым, и сам Про­рок ве­лел ща­дить та­ких мо­лит­вен­ни­ков". От этих слов ярость ша­ха толь­ко уси­ли­лась, и он по­тре­бо­вал: "По­слать сей­час же во­и­нов и ис­тре­бить всех!"

На­прас­ны бы­ли сло­ва вель­мож, они долж­ны бы­ли по­ви­но­вать­ся сво­е­му зве­ро­нрав­но­му вла­ды­ке. Немед­лен­но сна­ря­дил­ся от­ряд во­и­нов и от­пра­вил­ся пря­мо к мо­на­сты­рю Свя­то­го Вос­кре­се­ния.

В ночь за­ут­ре­ни Пас­хи явил­ся Ан­гел Бо­жий на­сто­я­те­лю Лав­ры Да­ви­да, по име­ни Ар­се­нию, и ска­зал ему: "Гос­подь наш Иисус Хри­стос при­зы­ва­ет вас всех ныне в небес­ный Свой чер­тог. В эту ночь бу­дет ве­ли­кое ис­ку­ше­ние для вас, вы бу­де­те по­се­че­ны ме­чом. Кто хо­чет спа­сти свою вре­мен­ную жизнь, пусть бе­жит или скры­ва­ет­ся, а тот, кто хо­чет спа­сти свою ду­шу для веч­но­сти, бу­дет пре­дан ме­чу и увен­ча­ет­ся от Гос­по­да вен­цом нетлен­ным. Объ­яви об этом при­зы­ве Бо­жи­ем всем со­брав­шим­ся в оби­тель ино­кам".

И ото­шел Ан­гел, оста­вив пре­по­доб­но­го Ар­се­ния в неко­ем сму­ще­нии – как от­крыть этот при­зыв Бо­жий бра­тии, со­брав­шей­ся для встре­чи Свет­ло­го Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва, а не для встре­чи смер­то­нос­ных вра­гов хри­сти­ан. В скорб­ном раз­мыш­ле­нии стал он го­то­вить­ся слу­жить свя­тую Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию.

В это вре­мя во­шел к нему по ка­ко­му-то де­лу его ке­лей­ник, и ви­дя сво­е­го ду­хов­но­го от­ца в тре­вож­ном со­сто­я­нии с непразд­нич­ной пе­ча­лью на ли­це, уди­вил­ся стран­ной пе­ре­мене в нем и спро­сил: "От­че, что с то­бою? По­че­му чест­ное ли­цо твое го­во­рит мне о страш­ной и непо­нят­ной для ме­ня скор­би, ко­то­рая пред­ве­ща­ет, как за­ме­чаю, ве­ли­кую на­пасть и го­ре?"

Ав­ва Ар­се­ний, на­ко­нец, по­сле дол­го­го мол­ча­ния го­во­рит ему: "Ча­до мое пре­лю­без­ное и ан­гель­ское, в ны­неш­нюю ночь Ан­гел явил­ся мне и при­нес весть сму­ти­тель­ную".

"А что та­кое?" – в изум­ле­нии спро­сил его по­слуш­ник.

"Да вот то, – от­ве­чал на­сто­я­тель, – что все со­бран­ные здесь ино­ки при­зы­ва­ют­ся Гос­по­дом к ве­че­ри тай­ной и веч­ной через меч­ное по­се­че­ние, и ве­ле­но мне объ­явить всем: кто хо­чет спа­сти свою вре­мен­ную жизнь, чтобы бе­жа­ли от­сю­да, а кто же­ла­ет жиз­ни и тра­пезы небес­ной, пусть ожи­да­ют здесь остро­го ме­ча и смер­ти. И вот не знаю, что де­лать, как объ­явить со­бран­ной у нас здесь всей пу­стын­ной бра­тии".

По­слуш­ник вос­клик­нул: "От­че, сто­ит ли об этом го­ре­вать? Гос­подь при­зы­ва­ет нас к Се­бе, неуже­ли не ид­ти нам к Нему, спра­ши­ваю те­бя? Для че­го со­бра­лись мы в эту пу­сты­ню, как не ра­ди то­го, чтобы нести до кон­ца взя­тый на­ми крест? На­про­тив, отец мой, ра­дуй­ся и воз­ра­дуй нас, что мы в эту ночь пре­да­дим­ся в ру­ки Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Ду­маю, что не бу­дет здесь ни од­но­го, кто бы не по­же­лал по­доб­но­го ис­хо­да се­бе. Объ­яви, от­че, не бой­ся, все с ра­до­стью при­мут сло­ва твои и при­го­то­вят­ся через смерть со­еди­нить­ся с Гос­по­дом".

Ска­зав это, он вы­шел, и в ско­ром вре­ме­ни на­сто­я­тель и его ке­лей­ник по­ве­да­ли всем о воз­ве­щен­ном свы­ше при­зы­ве. Ино­ки ста­ли го­то­вить­ся к при­ня­тию смерт­ной ча­ши.

Толь­ко два по­слуш­ни­ка, убо­яв­шись смер­ти и му­че­ния, по­со­ве­то­ва­лись меж­ду со­бою и ушли из мо­на­сты­ря, чтобы спа­стись от ме­ча. Они пе­ре­шли ло­щи­ну меж­ду двух оби­те­лей – свя­то­го Да­ви­да и свя­то­го До­до – и оста­но­ви­лись на од­ной из гор.

Мо­на­хи со­вер­ши­ли по­ло­жен­ное по чи­ну бо­го­слу­же­ние и воз­ве­сти­ли друг дру­гу "Хри­стос Вос­кре­се!" – "Во­ис­ти­ну Вос­кре­се!".

Ино­ки да­ва­ли мир­ное це­ло­ва­ние друг дру­гу, ло­бы­зая Крест, Еван­ге­лие, ико­ны; про­ща­ясь со все­ми и про­щая все, – рас­ста­ва­лись до встре­чи в оби­те­лях От­ца Небес­но­го. В мо­на­сты­ре Свя­то­го Вос­кре­се­ния на­ча­лась Бо­же­ствен­ная ли­тур­гия.

Вдруг под ко­нец ли­тур­гии во вре­мя пе­ния "От­че наш.." при гро­ме ба­ра­ба­нов и зур­ны пер­сид­ские во­и­ны окру­жи­ли оби­тель.

На­сто­я­тель Лав­ры Да­ви­да игу­мен Ар­се­ний немед­лен­но вы­шел к пред­во­ди­те­лю во­и­нов и про­сил его, ска­зав; "Во имя Еди­но­го Бо­га, все­ми на­ро­да­ми ис­по­ве­ду­е­мо­го, поз­воль­те нам кон­чить служ­бу Ему, а за­тем что угод­но бу­дет вам, то и де­лай­те с на­ми! Для нас смерть ни­что, так как она страш­на для пло­ти жи­вой, а мы, при­няв­шие крест, ушли от ми­ра за Хри­стом на­шим на рас­пя­тие, доб­ро­воль­но свою плоть умерт­ви­ли. Смерть – ра­дость ве­ли­кая для нас, ибо раз­ру­ша­ет­ся гре­хов­ная и немощ­ная плоть на­ша, а бодр­ству­ю­щая ду­ша на­ша при­ни­ма­ет упо­ко­е­ние в ру­ках От­ца Небес­но­го и об­ще­ние со Хри­стом Бо­гом на­шим. Но умо­ля­ем вас, вар­ва­ры, ес­ли вы жаж­де­те смер­ти на­шей и за­хва­та со­кро­вищ мо­на­стыр­ских на­ших, да бу­дет вам из­вест­но, что по­сре­ди нас не най­дет­ся кто-ли­бо во­ору­жен­ный или же­ла­ю­щий бо­роть­ся и вос­про­ти­вить­ся вам. Мы, со­брав­ши­е­ся на тор­же­ство от­празд­но­ва­ния Пас­хи Хри­сто­вой и ра­ди при­ча­ще­ния на­ше­го Пас­хи веч­ной, все укреп­ля­ем­ся бла­го­дат­ным вдох­но­ве­ни­ем душ на­ших, взяв­ши в ру­ки жезл ве­ры в Вос­крес­ше­го Иису­са Хри­ста.

Мо­лим вас, дай­те нам вре­мя, чтобы вку­сить нам веч­ную сию и нетлен­ную Пас­ху, ко­то­рая есть Плоть ра­ди нас на Кре­сте во­лею за­клан­но­го Агн­ца Непо­роч­но­го и Невин­но­го, Хри­ста Бо­га на­ше­го, а по­сле то­го мы доб­ро­воль­но пре­да­дим се­бя в ру­ки ва­ши и при­не­сем­ся в жерт­ву От­цу со Хри­стом Иису­сом, ра­ди нас в жерт­ву при­не­сен­ным. Охра­няй­те вхо­ды этой церк­ви бди­тель­но, чтобы ни­кто из нас не ускольз­нул от рук ва­ших. Ни­кто не при­дет на по­мощь нам. ни­кто не даст нам на­деж­ду спа­се­ния от вас, мы все доб­ро­воль­но пре­да­ем­ся усмот­ре­нию ва­ше­му, и по со­вер­ше­нии Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии тво­ри­те с на­ми, что хо­ти­те".

Услы­шав­ши сло­ва эти, пер­сы рас­су­ди­ли меж­ду со­бою, что раз мо­на­хи ни­от­ку­да не ждут по­мо­щи про­тив них, а са­ми не мо­гут со­про­тив­лять­ся, по­это­му все со­кро­ви­ща мо­на­стыр­ские ныне же бу­дут в шах­ской вла­сти, по­это­му сле­ду­ет дать им вре­мя по прось­бе их, а по­том мож­но бу­дет рас­пра­вить­ся с ни­ми, как ве­лел шах.

Так ува­же­ны бы­ли про­ше­ния стар­ца Ар­се­ния. Та­ким об­ра­зом Бог, Ко­то­рый уго­то­вал ино­ков быть му­че­ни­ка­ми ис­ти­ны и при­част­ни­ка­ми Хри­сту Спа­си­те­лю, по­чтил воз­люб­лен­ных Сво­их пре­свя­тым стра­да­ни­ем ра­ди Име­ни Сы­на Сво­е­го, а пре­без­жа­лост­ных вра­гов при­вел в ми­лость, ибо не по­пустил им на­пасть на свя­тых Сво­их, по­ка ино­ки не вку­сят Жи­во­тво­ря­щей Пас­хи.

По­сле лю­без­ных Бо­гу воз­ды­ха­ний и мо­ле­ний все при­го­то­вив­шие се­бя для при­не­се­ния в жерт­ву ис­по­вед­ни­че­ства при­об­щи­лись Свя­тых Та­ин.

По окон­ча­нии Ев­ха­ри­стии на­сто­я­тель и за ним все ино­ки на­де­ли ман­тии, на­сто­я­тель взял в ру­ки жезл и крест и вы­шел в со­про­вож­де­нии 6000 (по иным сви­де­тель­ствам – 600) бра­тьев, в чис­ле ко­их бы­ли на­сель­ни­ки всех осталь­ных оби­те­лей.

Став ли­цом к ли­цу пред­во­ди­те­ля пер­сов, пре­по­доб­но­му­че­ник Ар­се­ний ска­зал; "Те­перь мы го­то­вы, де­лай, что по­ве­ле­но те­бе! Сто­им пе­ред то­бою без ору­жия, не по­чи­та­ем ша­ха тво­е­го, ни во что ста­вим за­кон ва­ше­го Ма­го­ме­та, про­кли­на­ем его и от­чуж­да­ем его от се­бя! Луч­ше при­нять смерть, неже­ли по­ви­но­вать­ся ва­ше­му бо­го­мерз­ко­му за­ко­ну и вам, и вот го­ло­ву мою даю те­бе, а за мною и эти во­и­ны Хри­сто­вы ра­дост­но встре­ча­ют меч твой".

На­сто­я­тель был усе­чен пер­вым.

За­тем разъ­ярен­ные, по­доб­но зве­рям, во­и­ны бро­си­лись с об­на­жен­ны­ми ме­ча­ми на свя­тых от­цов и ис­тре­би­ли всех без ис­клю­че­ния, раз­бро­сав свя­тые их те­ла по все­му дво­ру мо­на­стыр­ско­му на съе­де­ние пти­цам небес­ным и ди­ким зве­рям, а за­тем пре­да­ли всю оби­тель Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва страш­но­му ра­зо­ре­нию и опу­сто­ше­нию.

Несколь­ко во­и­нов во­шли во вре­мя ограб­ле­ния оби­те­ли в од­ну ма­лень­кую цер­ковь, в ко­то­рой слу­жил схим­ник, ста­рец вы­со­кой жиз­ни. Они за­ста­ли его по­чти пе­ред са­мым при­ча­сти­ем. Бес­че­ло­веч­ные во­и­ны хо­те­ли ми­гом по­ва­лить с пре­сто­ла Свя­тую Жерт­ву, но ста­рец немед­лен­но при­нял всю Ча­шу и тем из­ба­вил Свя­тые Тай­ны от вар­вар­ско­го по­ру­га­ния. Один из зло­де­ев схва­тил за бо­ро­ду свя­то­го стар­ца и немед­лен­но снял ме­чем его чест­ную гла­ву. Так окон­чил дни сво­ей жиз­ни по­движ­ник, имя ко­то­ро­го вне­се­но пер­стом Бо­жи­им в Кни­ге жиз­ни!

Неисто­вый убий­ца по­ло­жил чест­ную гла­ву на пре­стол, а те­ло бы­ло от­бро­ше­но ва­лять­ся на зем­ле. Кровь из го­ло­вы по­то­ком по­ли­лась по пре­сто­лу; в ско­ром вре­ме­ни она за­пек­лась на ка­мен­ном пре­сто­ле, так что до на­ших дней оста­ва­лась за­мет­ною для взо­ра бла­го­го­вей­но­го хри­сти­а­ни­на. Кровь из те­ла обаг­ри­ла по­то­лок и бо­ко­вые сте­ны ма­лень­кой церк­ви. На внут­рен­них сте­нах церк­вей и кел­лий Вос­кре­сен­ской оби­те­ли ви­ди­мы бы­ли кро­вя­ные пят­на от из­би­тых там по­движ­ни­ков во сви­де­тель­ство их свя­той кон­чи­ны.

Эти зна­ки стра­да­ний до по­след­них дней су­ще­ство­ва­ния Вос­кре­сен­ской оби­те­ли оставались ви­ди­мым сви­де­тель­ством воль­но­го Хри­ста ра­ди му­че­ни­че­ства пре­по­доб­ных от­цов Га­реджий­ских.

На­сель­ни­ки осталь­ных мо­на­сты­рей и ке­ллий так­же бы­ли пре­да­ны ме­чу и по­ру­га­нию. Та­ким го­рест­ным ис­хо­дом за­кон­чи­лось в XVII ве­ке су­ще­ство­ва­ние оби­те­лей, слу­жив­ших по­чти один­на­дцать ве­ков рас­сад­ни­ка­ми пра­во­сла­вия и свя­той хри­сти­ан­ской жиз­ни в Гру­зии.

Небо за­сви­де­тель­ство­ва­ло му­че­ния пре­по­доб­ных от­цов. На свя­тые те­ла, из­руб­лен­ные в кус­ки, опу­сти­лись три све­то­нос­ных стол­ба и сто­я­ли над всею мест­но­стью Га­реджий­ской в про­дол­же­ние трех су­ток, а в воз­ду­хе вид­но бы­ло бес­чис­лен­ное мно­же­ство ро­зо­вых вен­ков, из­да­ю­щих необык­но­вен­ное бла­го­уха­ние. Упо­мя­ну­тые вы­ше бе­жав­шие от стра­да­ний два по­слуш­ни­ка, пе­рей­дя го­ру, в ко­то­рой бы­ла вы­се­че­на оби­тель свя­то­го До­до, тем­ной и глу­хой но­чью шли по­спеш­но, убе­гая от вре­мен­ной смер­ти. Рас­суж­дая меж­ду со­бою о слу­чив­шем­ся, на­ко­нец, один спро­сил дру­го­го: "Ку­да идем и за­чем идем? При­шли мы в мо­на­стырь не из ми­ра ли, а те­перь по­доб­но псам воз­вра­ща­ем­ся на преж­нюю бле­во­ти­ну; от­че­го не умер­ли мы с на­ши­ми от­ца­ми, че­го нам оста­вать­ся од­ним в этой горь­кой и тре­вож­ной жиз­ни?"

И ска­зал один дру­го­му: "Идем, брат, умрем с на­ши­ми от­ца­ми и бу­дем с ни­ми в цар­стве От­ца на­ше­го Небес­но­го". Вне­зап­но их об­ли­стал свет в ви­де трех све­то­нос­ных стол­бов, спус­кав­ших­ся с неба на те­ла му­че­ни­ков, и от это­го све­та ночь пре­вра­ти­лась по­чти что в свет­лый день.

Итак, вос­пря­нув от ду­хов­ной дре­мо­ты, они уви­де­ли, что с неба спу­сти­лось на оби­те­ли мно­же­ство вен­ков, а два из них жал­ко плы­ли в воз­ду­хе вверх. Ви­дя эту скорбь небес, – вся все­лен­ная на­блю­да­ла пе­чаль­ное воз­вра­ще­ние вен­ков, они ско­ры­ми ша­га­ми пу­сти­лись бе­жать, по­доб­но оле­ням на ис­точ­ник, в преж­нее свое ме­сто, к уби­тым те­лам сво­их во­ждей ду­хов­ных.

Спу­стив­шись в ло­щи­ну, от­де­ля­ю­щую две оби­те­ли, они вста­ли на до­ро­ге, на­хо­дя­щей­ся меж­ду оби­те­ля­ми свя­то­го Да­ви­да и Кре­сти­те­ля Иоан­на, по­чти на­про­тив ма­лень­ко­го мо­на­сты­ря свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Иа­ко­ва Пер­сид­ско­го, над ко­то­рым до се­го дня сто­ит сто­ро­же­вая баш­ня с немно­ги­ми ке­ллия­ми, и встре­ти­ли тут разъ­ярен­ных по­доб­но вол­кам во­и­нов.

Эти воз­вра­тив­ши­е­ся ко Хри­сту Его ов­цы сло­вес­ные ис­по­ве­да­ли Хри­ста Бо­га, про­кля­ли Ма­го­ме­та и его за­кон. Пер­сы тут же из­ру­би­ли стра­даль­цев Хри­сто­вых на мель­чай­шие кус­ки и раз­бро­са­ли остан­ки их по зем­ле на съе­де­ние пти­цам и ди­ким зве­рям.

Но Бог, лю­бя­щий и про­слав­ля­ю­щий свя­тых сво­их, не оста­вил и се­го ме­ста без зна­ме­ния; на том ме­сте, где они бы­ли из­руб­ле­ны, впо­след­ствии про­из­рос­ла ро­за, рас­ту­щая до се­го дня (сви­де­тель­ство XIX ве­ка) по­сре­ди без­вод­ной, су­хой и ка­ме­ни­стой поч­вы, ров­но на са­мой сре­дине до­ро­ги, меж­ду су­ще­ство­вав­ши­ми оби­те­ля­ми свя­то­го Да­ви­да и свя­то­го Иоан­на Кре­сти­те­ля.

И зе­ле­нел этот куст по­сре­ди без­от­рад­ной пу­сты­ни, вы­сох­шей и об­го­ре­лой от страш­но­го жа­ра. Цвет той ро­зы тем­но-ма­ли­но­вый, за­пах же уди­ви­тель­но бла­го­уха­ю­щий. Мно­гие с ве­рою поль­зо­ва­лись ее цве­том и ли­стья­ми для об­лег­че­ния сво­их неду­гов и по мо­лит­вам свя­тых му­че­ни­ков по­лу­ча­ли ис­це­ле­ния. Ро­за та слу­жи­ла един­ствен­ным укра­ше­ни­ем для двух оби­те­лей в три дня Пя­ти­де­сят­ни­цы. Сколь­ко кто ни пы­тал­ся эту ро­зу пе­ре­са­жи­вать с грун­том и дер­жать тем­пе­ра­ту­ру, при ко­то­рой она цве­тет, но ни­где она не при­жи­ва­лась.

Впо­след­ствии царь ивер­ский Ар­чил со всею тща­тель­но­стью со­брал ко­сти му­че­ни­ков и по­ло­жил их в ма­лень­кой церк­ви в длин­ном гро­бо­по­доб­ном ка­мен­ном ящи­ке, так что они бы­ли ви­ди­мы для всех хри­сти­ан с юж­ной сто­ро­ны при свя­том пре­сто­ле в ал­та­ре. Свя­тые ко­сти ста­ли ис­то­чать бла­го­вон­ное ми­ро в утвер­жде­ние и вер­ное сви­де­тель­ство свя­той му­че­ни­че­ской кон­чи­ны ис­по­вед­ни­ков Хри­сто­вых.

Это чу­дес­ное ис­те­че­нии ми­ра из свя­тых ко­стей по­бу­ди­ло всю бра­тию обе­их пу­стынь – Лав­ры свя­то­го Да­ви­да и Иоан­но-Кре­сти­тель­ской – про­сить ка­то­ли­ко­са Ан­то­ния I со­ста­вить им служ­бу и уста­но­вить в честь их празд­ник во втор­ник Свет­лой сед­ми­цы, т.е. на тре­тий день Пас­хи.

Пра­во­слав­ная Ивер­ская цер­ковь празд­ну­ет этот день, про­ся свя­тых му­че­ни­ков быть хо­да­та­я­ми у Пре­сто­ла Вос­крес­ше­го Гос­по­да, да вос­кре­сит Он на­род ивер­ский для но­вой жиз­ни – жиз­ни бу­ду­ще­го ве­ка и со­де­ла­ет чад ее граж­да­на­ми небес­но­го Иеру­са­ли­ма.

Иные преподобномученики Давидо-Гареджийской пустыни

Пу­сты­ня и рай мо­на­ше­ский Га­ре Ка­хе­ти все­гда сла­ви­лись ис­по­вед­ни­че­ством до кро­ви. И в мир­ные вре­ме­на Рос­сий­ской им­пе­рии бы­ва­ли слу­чаи стра­да­ния Хри­ста ра­ди мо­на­хов Гру­зин­ской Фива­и­ды.

19-го июля 1851-го го­да во вре­мя бо­го­слу­же­ния ве­чер­ни без­бож­ные лез­ги­ны, поль­зу­ясь непро­ни­ца­е­мой тьмою но­чи и от­сут­стви­ем у мо­на­стыр­ской бра­тии стра­жи, во­рва­лись во свя­тую Лав­ру Да­ви­да и на­ча­ли рез­ню мо­на­ше­ству­ю­щих. На­сто­я­тель, ар­хи­манд­рит Иоанн, на­хо­дил­ся в это вре­мя в бли­жай­шем се­ле по де­лам служ­бы.

По­вто­ри­лось то­ же са­мое, что и рань­ше, при на­сто­я­те­ле ар­хи­манд­ри­те Онуф­рии, ко­гда лез­ги­на­ми бы­ли уби­ты бла­жен­ные от­цы Шио, Гав­ри­ил и Да­вид и пять ря­со­фор­ных ино­ков. На этот же раз, по вну­ше­нию ис­кон­но­го вра­га че­ло­ве­че­ско­го ро­да, нена­вист­ни­ки кре­ста Хри­сто­ва ли­ши­ли жиз­ни бла­жен­но­го от­ца иеро­мо­на­ха Ге­рон­тия, му­жа ве­ли­ко­го ра­зу­ма, из­вест­но­го зна­то­ка цер­ков­но­го пе­ния, ко­то­рый по пре­клон­но­сти воз­рас­та сво­е­го и немо­щи пре­бы­вал на ло­же, не имея воз­мож­но­сти дви­гать­ся.

Про­ли­лась чи­стая кровь его, как кровь За­ха­рии, сы­на Ва­ру­ха, уби­то­го в свя­ти­ли­ще. Не из­бег­нул та­кой же горь­кой уча­сти и иеро­мо­нах Се­ра­пи­он, ему невер­ные раз­дро­би­ли го­ло­ву обо­ю­до­ост­рым ору­жи­ем, уго­то­вав ему стра­сто­терп­че­ский ве­нец. Без­жа­лост­но и бес­че­ло­веч­но вме­сте с ни­ми уби­ты бы­ли ря­со­фор­ные мо­на­хи Гер­ман и Вис­са­ри­он и бла­го­че­сти­вый муж Ми­ха­ил Карт­ве­ли­шви­ли, сми­рен­но и без­ро­пот­но пре­дав­ший Бо­гу свою ду­шу; со­стра­даль­ца­ми им бы­ли по­слуш­ни­ки Отар Ели­о­зов и Си­мон Ло­мид­зе. Кровь этих му­че­ни­ков – во­и­нов Хри­сто­вых на­по­и­ла зем­лю, жад­но при­няв­шую эту теп­лую вла­гу во сви­де­тель­ство вер­но­сти Хри­сту Бо­гу зем­ных Ан­ге­лов – са­мо­от­вер­жен­ных ино­ков.

За­тем хри­сто­не­на­вист­ни­ки на­бро­си­лись на свя­щен­ное до­сто­я­ние хри­сти­ан хра­мы и их со­кро­ви­ща – дра­го­цен­ные со­су­ды, ико­ны, ча­ши, об­ла­че­ния и про­чее. Вы­брав из них наи­бо­лее цен­ные, за­хва­ти­ли их. Меж­ду эти­ми ве­ща­ми бы­ли Еван­ге­лия, со­су­ды, древ­ней­шие об­ла­че­ния ар­хи­ере­ев, укра­шен­ные все­воз­мож­ны­ми дра­го­цен­но­стя­ми. За­хва­тив все это в свои ру­ки, без­бож­ные лез­ги­ны на­ки­ну­лись на остав­ших­ся в жи­вых ино­ков иеро­мо­на­хов Ма­ка­рия и Иса­а­ка, иеро­ди­а­ко­на Сер­гия, по­слуш­ни­ков Ми­ха­и­ла Дол­ма­зо­ва и Ва­си­лия из Ки­зи­кии. По­слуш­ник Да­вид Дол­ма­зов из­бег пле­не­ния и впо­след­ствии стал иеро­мо­на­хом в той же Да­ви­до-Га­реджий­ской пу­сты­ни. Он спас­ся бла­го­да­ря то­му, что успел во­вре­мя укрыть­ся в вы­долб­лен­ной в ска­ле пе­ще­ре.

Та­ким об­ра­зом раз­граб­ле­ны бы­ли все церк­ви Лав­ры, лишь цер­ковь, в ко­ей по­чи­ва­ют нетлен­ные мо­щи пре­по­доб­но­го Да­ви­да Га­реджий­ска­го, оста­лась нетро­ну­той и гроб­ни­ца свя­то­го – не осквер­нен­ною невер­ны­ми. На­вью­чив сво­их ло­ша­дей на­граб­лен­ным доб­ром и еще раз над­ру­гав­шись над свя­ты­ня­ми хри­сти­ан­ски­ми, лез­ги­ны по­спе­ши­ли от­пра­вить­ся в путь, за­хва­тив с со­бой в плен семь че­ло­век из мо­на­ше­ству­ю­щих. Лез­ги­ны еха­ли вер­хом, а по­след­ние шли пеш­ком. Бы­ла тем­ная непро­гляд­ная ночь.

Отъ­е­хав несколь­ко верст от свя­той оби­те­ли, лез­ги­ны рас­по­ло­жи­лись на при­вал в мест­но­сти, из­вест­ной под на­зва­ни­ем "Ка­рая".

Но вот чу­до. По­ру­ган­ная оби­тель сре­ди кро­меш­ной тьмы вдруг оза­ри­лась необык­но­вен­но яр­ким небес­ным све­том. Ко­гда уви­дел это чу­дес­ное яв­ле­ние по­слуш­ник Да­вид, скрыв­ший­ся в рас­се­лине ска­лы, то он по­ду­мал, что это лез­ги­ны с ог­нем отыс­ки­ва­ют скрыв­ших­ся ино­ков. Но, ко­неч­но, вско­ре убе­дил­ся он в сво­ем за­блуж­де­нии и по­нял дей­стви­тель­ное зна­че­ние это­го необык­но­вен­но­го зна­ме­ния. То­гда же до слу­ха его до­нес­ся го­лос от­ца Се­ра­пи­о­на, ко­то­рый, бу­дучи силь­но ра­нен, сто­нал, пре­тер­пе­вая неимо­вер­ные бо­ли от ран, на­не­сен­ных ему ру­ка­ми невер­ных.

Но спу­стя мгно­ве­ние го­лос его пре­сек­ся, уста оне­ме­ли, и бла­жен­ный ста­рец уснул веч­ным сном, а пра­вед­ная ду­ша его от­ле­те­ла в рай­ские оби­те­ли, где нет ни пе­ча­ли, ни воз­ды­ха­ния, но жизнь бес­ко­неч­ная.

То­гда же по­тух и небес­ный свет, ис­чез­нув так­ же непо­нят­но, непо­сти­жи­мо для без­силь­но­го че­ло­ве­че­ско­го рас­суд­ка, как и по­явив­шись.

Необыч­ное яв­ле­ние это ви­де­ли на сво­ей сто­ян­ке и без­бож­ные лез­ги­ны, но, глу­мясь над небес­ным зна­ме­ни­ем, бо­го­хуль­ство­ва­ли, го­во­ря несчаст­ным плен­ни­кам: "Свет этот сниз­шел для нас, так как мы по­бе­ди­ли вас, а ва­ши бра­тья го­рят в огне", – и при этом по­здрав­ля­ли друг дру­га со счаст­ли­вым из­бав­ле­ни­ем от ог­ня, по­жи­рав­ше­го, по их мне­нию, оби­тель. Слы­ша та­кие из­де­ва­тель­ства, плен­ни­ки с го­ре­чью сте­на­ли, уда­ряя се­бя в грудь: "О, несчаст­ные мы, по­че­му и мы не удо­сто­и­лись смер­ти вме­сте с бра­тья­ми на­ши­ми, ибо и нам уго­то­ван был бы ве­нец прав­ды, и мы со­де­ла­лись бы сы­на­ми Цар­ствия Небес­но­го!"

Свет тот ви­де­ли в Кар­та­ли­нии и Ка­хе­тии мно­гие жи­те­ли, быв­шие в это вре­мя на по­лях, ви­де­ли так­же и на­хо­див­ши­е­ся в пу­те­ше­стви­ях. Сняв­шись с при­ва­ла, хищ­ни­ки от­пра­ви­лись да­лее во­сво­я­си.

Меж­ду тем два по­слуш­ни­ка, ка­ким-то об­ра­зом спас­шись, убе­жа­ли в Иоан­но-Кре­сти­тель­скую пу­стынь и обо всем слу­чив­шем­ся рас­ска­за­ли бра­тии ее. Мо­на­ше­ству­ю­щие со­об­щи­ли обо всем слу­чив­шем­ся на­сто­я­те­лю, ар­хи­манд­ри­ту Иоан­ну Ава­ло­ву. Опла­кав горь­ки­ми сле­за­ми сво­их со­бра­тий, он немед­лен­но от­пра­вил­ся вме­сте с бра­ти­ей в свя­тую оби­тель му­че­ни­ков.

Их гла­зам пред­ста­ви­лась кар­ти­на пол­но­го раз­ру­ше­ния и хи­ще­ния – все бы­ло раз­ру­ше­но и раз­граб­ле­но, на зем­ле ле­жа­ли те­ла уби­тых мо­на­хов с во­пи­ю­щи­ми к небу от­кры­ты­ми кро­ва­вы­ми ра­на­ми.

Бия се­бя в грудь и тер­зая свои во­ло­сы, ар­хи­манд­рит Иоанн, так­же и ар­хи­манд­рит Иоанн Джор­джад­зе с бра­ти­ей Иоан­но-Кре­сти­тель­ской пу­сты­ни, с ве­ли­ким пла­чем по­до­бра­ли бла­жен­ные те­ла му­че­ни­ков, об­мы­ли их и, по­ма­зав бла­го­вон­ным еле­ем, с че­стью пре­да­ли зем­ле в од­ной об­щей усы­паль­ни­це око­ло церк­ви Да­ви­да Га­реджий­ско­го, где рань­ше на­шли се­бе веч­ное упо­ко­е­ние и дру­гие пре­по­доб­ные от­цы.

Осо­бую, еще не на­пи­сан­ную, ис­то­рию стра­да­ний га­реджий­ских мо­на­хов пред­став­ля­ет судь­ба мо­на­сты­рей в XX ве­ке. Уже и мо­на­сты­ри бы­ли упразд­не­ны, и ино­ки за­му­че­ны и окле­ве­та­ны, а враг об­ру­шил­ся на са­ми кел­лии и церк­ви га­реджий­ских мо­на­сты­рей.

В без­бож­ное со­вет­ское вре­мя неко­гда пра­во­слав­ной дер­жа­вы в Га­ре Ка­хе­ти был устро­ен са­мый круп­ный в Азии ар­тил­ле­рий­ский по­ли­гон. От по­сто­ян­но­го со­тря­се­ния гор при стрель­бе, а так­же при ис­поль­зо­ва­нии ба­шен мо­на­сты­рей в ка­че­стве ми­ше­ней мно­гие из них бы­ли раз­ру­ше­ны, и древ­ней­шие (VIII–IX вв.) на тер­ри­то­рии Рос­сий­ской им­пе­рии фрес­ки с изо­бра­же­ни­я­ми свя­тых в по­дав­ля­ю­щем боль­шин­стве сво­ем бы­ли уни­что­же­ны.

Ис­точ­ник: http://www.ortlife.ru/