Мученик Порфирий Стратилат, Александрийский

Краткие жития великомученицы Екатерины, мученицы Августы (Василиссы) и мученика Порфирия Стратилата

Свя­тая Ека­те­ри­на ро­ди­лась в Алек­сан­дрии во вто­рой по­ло­вине тре­тье­го сто­ле­тия. Про­ис­хо­ди­ла она из знат­но­го ро­да и от­ли­ча­лась свет­лым умом, уче­но­стью и кра­со­той. Мно­гие бо­га­тые и знат­ные же­ни­хи ис­ка­ли ее ру­ки, а мать и род­ные уго­ва­ри­ва­ли ее со­гла­сить­ся на брак. Но Ека­те­ри­на мед­ли­ла с от­ве­том и го­во­ри­ла сво­им близ­ким: «Ес­ли хо­ти­те, чтобы я вы­шла за­муж, то най­ди­те мне юно­шу, по­доб­но­го мне по кра­со­те и уче­но­сти».

Бог так устро­ил, что Ека­те­ри­на по­зна­ко­ми­лась с од­ним стар­цем-пу­стын­ни­ком, че­ло­ве­ком свет­ло­го ума и пра­вед­ной жиз­ни. Об­суж­дая с Ека­те­ри­ной до­сто­ин­ства ее по­клон­ни­ков, ста­рец ска­зал: «Я знаю Же­ни­ха, ко­то­рый во всем пре­вос­хо­дит те­бя. Нет ему по­доб­но­го». По­том он дал ей ико­ну Пре­свя­той Де­вы, обе­щал, что она по­мо­жет ей уви­деть необык­но­вен­но­го Же­ни­ха.

В бли­жай­шую ночь пред­ста­ви­лось Ека­те­рине в лег­ком сне, что Небес­ная Ца­ри­ца, окру­жен­ная Ан­ге­ла­ми, сто­ит пе­ред ней и дер­жит на ру­ках От­ро­ка, си­я­ю­ще­го как солн­це. На­прас­но ста­ра­лась Ека­те­ри­на взгля­нуть на Его ли­цо: Он от­во­ра­чи­вал­ся от нее. «Не пре­зи­рай Тво­е­го со­зда­ния, – мо­ли­ла Бо­жия Ма­терь сво­е­го Сы­на, – ска­жи ей, что она долж­на сде­лать, чтобы уви­деть Твой свет­лый лик». «Пусть она вер­нет­ся к стар­цу и узна­ет от него», – от­ве­тил От­рок.

Чуд­ный сон глу­бо­ко по­ра­зил де­вуш­ку. Как толь­ко на­ста­ло утро, она по­спе­ши­ла к стар­цу, при­па­ла к но­гам его и про­си­ла у него со­ве­та. Ста­рец по­дроб­но объ­яс­нил ей ис­тин­ную ве­ру, рас­ска­зал о рай­ском бла­жен­стве пра­вед­ни­ков и о ги­бе­ли греш­ни­ков. Муд­рая де­ва по­ня­ла пре­вос­ход­ство хри­сти­ан­ской ве­ры над язы­че­ской, по­ве­ри­ла в Иису­са Хри­ста как Сы­на Бо­жия и при­ня­ла Свя­тое Кре­ще­ние. По­сле Кре­ще­ния бо­же­ствен­ный свет про­ник в нее и на­пол­нил ее ве­ли­кой ра­до­стью.

Ко­гда Ека­те­ри­на с об­нов­лен­ной ду­шой воз­вра­ти­лась до­мой, она дол­го мо­ли­лась, бла­го­да­ря Бо­га за ми­лость, ока­зан­ную ей. За­снув во вре­мя мо­лит­вы, она сно­ва уви­де­ла Ма­терь Бо­жию. Те­перь Бо­же­ствен­ный От­рок ми­ло­сти­во взи­рал на нее. Пре­свя­тая Де­ва взя­ла пра­вую ру­ку де­ви­цы, а От­рок на­дел ей чуд­ный пер­стень, ска­зав: «Не знай же­ни­ха зем­но­го». Ека­те­ри­на по­ня­ла, что с это­го мо­мен­та она об­ру­че­на Хри­сту и просну­лась с еще боль­шей ра­до­стью на серд­це. По­сле это­го она со­вер­шен­но пе­ре­ме­ни­лась ста­ла скром­ной, крот­кой и ми­ло­сти­вой. Она ста­ла ча­сто мо­лить­ся Бо­гу, про­ся ру­ко­вод­ства и по­мо­щи. Од­на цель во­оду­шев­ля­ла ее: жить для Хри­ста.

В ско­ром вре­ме­ни в Алек­сан­дрию при­был Мак­си­ми­ан (286–305 гг.), со­пра­ви­тель им­пе­ра­то­ра Дио­кли­ти­а­на. Он разо­слал вест­ни­ков по го­ро­дам Егип­та со­звать на­род на празд­ник в честь язы­че­ских бо­гов. Ека­те­ри­на скор­бе­ла, что царь, вме­сто то­го, чтобы со­дей­ство­вать про­све­ще­нию на­ро­да, еще боль­ше на­саж­да­ет язы­че­ские суе­ве­рия. Ко­гда на­сту­пил празд­ник, она при­шла в ка­пи­ще, где со­би­ра­лись жре­цы, знать и на­род, и без­бо­яз­нен­но ска­за­ла ца­рю: «Не стыд­но ли те­бе, царь, мо­лить­ся мерз­ким идо­лам! По­знай ис­тин­но­го Бо­га, без­на­чаль­но­го и бес­ко­неч­но­го; им ца­ри цар­ству­ют и мир сто­ит. Он со­шел на зем­лю и сде­лал­ся че­ло­ве­ком для спа­се­ния на­ше­го».

Мак­си­ми­ан раз­гне­вал­ся на Ека­те­ри­ну за неува­же­ние к его цар­ско­му до­сто­ин­ству и по­ве­лел за­клю­чить ее в тем­ни­цу. За­тем он ве­лел уче­ным лю­дям убе­дить Ека­те­ри­ну в ис­тин­но­сти язы­че­ской ре­ли­гии. В те­че­ние несколь­ких дней они из­ла­га­ли пе­ред де­ви­цей раз­лич­ные до­во­ды в поль­зу язы­че­ской ре­ли­гии, но Ека­те­ри­на сво­ей ло­ги­кой и ра­зум­ны­ми до­во­да­ми раз­би­ва­ла их в прах. Она до­ка­зы­ва­ла им, что мо­жет су­ще­ство­вать толь­ко один пре­муд­рый Со­зда­тель все­го, ко­то­рый сво­и­ми со­вер­шен­ства­ми бес­ко­неч­но воз­вы­ша­ет­ся над язы­че­ски­ми бо­же­ства­ми. В кон­це кон­цов язы­че­ские муд­ре­цы при­зна­ли се­бя по­беж­ден­ны­ми все­со­кру­ша­ю­щей ло­ги­кой Ека­те­ри­ны. По­тер­пев неуда­чу на ин­тел­лек­ту­аль­ной поч­ве, Мак­си­ми­ан, од­на­ко, не от­сту­пил от сво­е­го на­ме­ре­ния пе­ре­убе­дить Ека­те­ри­ну. При­звав ее, он ста­рал­ся пре­льстить ее по­дар­ка­ми, обе­ща­ни­я­ми по­че­стей и сла­вы. Но Ека­те­ри­на оста­ва­лась непод­куп­ной.

Мак­си­ми­а­ну при­шлось на ко­рот­кое вре­мя от­лу­чить­ся из го­ро­да. Его же­на, ца­ри­ца Ав­гу­ста, мно­го слы­шав­шая о муд­ро­сти Ека­те­ри­ны, по­же­ла­ла уви­деть ее. Встре­тив­шись и по­бе­се­до­вав с Ека­те­ри­ной, Ав­гу­ста уве­ро­ва­ла в Хри­ста и при­ня­ла хри­сти­ан­скую ве­ру.

Ко­гда Мак­си­ми­ан воз­вра­тил­ся в Алек­сан­дрию, он сно­ва по­слал за Ека­те­ри­ной. На этот раз он снял мас­ку доб­ро­же­ла­тель­но­сти и стал гро­зить Ека­те­рине пыт­ка­ми и смер­тью. По­том он ве­лел при­не­сти ко­ле­са с ост­ры­ми зуб­ца­ми и ве­лел пре­дать ее этой ужас­ной каз­ни. Но ед­ва толь­ко на­ча­лись му­че­ния, как неви­ди­мая си­ла со­кру­ши­ла ору­дие му­ки, свя­тая Ека­те­ри­на оста­лась невре­ди­ма. Ца­ри­ца Ав­гу­ста, узнав о слу­чив­шем­ся, пред­ста­ла пе­ред сво­им му­жем и ста­ла уко­рять его, как он дер­за­ет вос­ста­вать про­тив Са­мо­го Бо­га. Царь при­шел в ярость от вме­ша­тель­ства сво­ей же­ны и по­ве­лел тут же умерт­вить ее.

На дру­гой день Мак­си­ми­ан в по­след­ний раз при­звал Ека­те­ри­ну и пред­ло­жил ей стать его же­ной, обе­щая ей все бла­га ми­ра. Но свя­тая Ека­те­ри­на и слу­шать об этом не хо­те­ла. Ви­дя бес­по­лез­ность всех сво­их уси­лий, царь ве­лел пре­дать ее смер­ти, и во­ин от­сек ей го­ло­ву в 304 го­ду.

Впо­след­ствии свя­тые остан­ки ве­ли­ко­му­че­ни­цы Ека­те­ри­ны по­па­ли на го­ру Си­най и с тех пор здесь хра­ни­лись в мо­на­сты­ре ее име­ни. Им­пе­ра­тор Петр Ве­ли­кий по­жерт­во­вал для ее мо­щей дра­го­цен­ную ра­ку.

Полные жития великомученицы Екатерины, мученицы Августы (Василиссы) и мученика Порфирия Стратилата

В цар­ство­ва­ние нече­сти­во­го им­пе­ра­то­ра рим­ско­го Мак­си­ми­на[1] в го­ро­де Алек­сан­дрия[2] жи­ла де­ви­ца, по име­ни Ека­те­ри­на, про­ис­хо­див­шая из цар­ско­го ро­да[3]. Она бы­ла за­ме­ча­тель­но кра­си­ва и сла­ви­лась сво­ею пре­муд­ро­стью. Бу­дучи толь­ко во­сем­на­дца­ти лет от ро­ду, Ека­те­ри­на в со­вер­шен­стве изу­чи­ла тво­ре­ния всех язы­че­ских пи­са­те­лей и всех древ­них сти­хо­твор­цев и фило­со­фов, как на­при­мер: Го­ме­ра, Вер­ги­лия, Ари­сто­те­ля, Пла­то­на и дру­гих. И не толь­ко хо­ро­шо зна­ла Ека­те­ри­на со­чи­не­ния муд­ре­цов древ­но­сти, но она изу­чи­ла так­же со­чи­не­ния зна­ме­ни­тей­ших вра­чей, как на­при­мер: Ас­кли­пия, Гип­по­кра­та и Га­ли­на; кро­ме то­го, она на­учи­лась все­му ора­тор­ско­му и диа­лек­ти­че­ско­му ис­кус­ству и зна­ла так­же мно­гие язы­ки и на­ре­чия, так что все ди­ви­лись ее уче­но­сти и по­зна­ни­ям. Мно­гие бо­га­тые и знат­ные лю­ди сва­та­лись за нее и с этою це­лью при­хо­ди­ли к ма­те­ри ее, тай­ной хри­сти­ан­ке, скры­вав­шей свою ве­ру по при­чине же­сто­ко­го го­не­ния, воз­двиг­ну­то­го в то вре­мя на ве­ру­ю­щих Мак­си­ми­ном. Род­ствен­ни­ки и мать ча­сто со­ве­то­ва­ли Ека­те­рине вый­ти за­муж, чтобы цар­ское на­сле­дие от­ца ее не пе­ре­шло в ру­ки ко­му-ли­бо чу­жо­му, чрез что они ли­ши­лись бы окон­ча­тель­но се­го на­сле­дия. Но Ека­те­ри­на, как муд­рая де­ви­ца, твёр­до ре­ши­ла в сво­ем серд­це со­хра­нить во всю жизнь чи­сто­ту дев­ства и крайне не хо­те­ла за­му­же­ства. Ко­гда же род­ные ее на­ча­ли уси­лен­но уго­ва­ри­вать Ека­те­ри­ну всту­пить в брак, она ска­за­ла им:

– Ес­ли вы хо­ти­те, чтобы я вы­шла за­муж, то най­ди­те мне та­ко­го юно­шу, ко­то­рый об­ла­дал бы те­ми че­тырь­мя да­ро­ва­ни­я­ми, ко­то­ры­ми я, как вы зна­е­те, пре­вос­хо­жу всех про­чих де­виц; и то­гда я со­гла­шусь из­брать его в су­пру­ги; а вый­ти за­муж за че­ло­ве­ка, ко­то­рый в чем-ли­бо был бы ху­же и ни­же ме­ня, я не же­лаю. Итак, по­ищи­те по­всю­ду, не най­де­те ли та­ко­го юно­ши, ко­то­рый был бы по­до­бен мне по знат­но­сти ро­да, по бо­гат­ству, по кра­со­те и по муд­ро­сти; вся­кий же юно­ша, не име­ю­щий хо­тя од­но­го из сих да­ро­ва­ний, недо­сто­ин ме­ня.

До­маш­ние Ека­те­ри­ны, ви­дя, что невоз­мож­но най­ти та­ко­го юно­шу, за­ме­ти­ли ей, что цар­ские сы­но­вья и дру­гие знат­ные ис­ка­те­ли ее ру­ки мо­гут сде­лать­ся еще бла­го­род­нее и бо­га­че, ес­ли всту­пят с нею в брак, но по кра­со­те и по муд­ро­сти ни­кто с ней не мо­жет срав­нить­ся. А Ека­те­ри­на го­во­ри­ла им на это:

– Я хо­чу иметь же­ни­хом сво­им не ино­го, как толь­ко рав­но­го мне по уче­но­сти.

Ви­дя непре­клон­ность сво­ей до­че­ри, мать ре­ши­лась ис­пы­тать еще сред­ство. Она при­бег­ла к со­ве­ту сво­е­го ду­хов­но­го от­ца, му­жа бла­го­че­сти­во­го и свя­то­го, ко­то­рый жил в со­кро­вен­ном ме­сте, за го­ро­дом. Она взя­ла с со­бою Ека­те­ри­ну и по­шла с нею к то­му пра­вед­но­му му­жу. Он же, уви­дев пре­крас­ную от­ро­ко­ви­цу и услы­шав ее муд­рые, хо­тя и скром­ные ре­чи, возы­мел на­ме­ре­ние на­учить ее по­зна­нию Хри­ста, Ца­ря Небес­но­го.

– Знаю я, – ска­зал он ей, – од­но­го чуд­но­го Юно­шу, Ко­то­рый несрав­нен­но пре­вос­хо­дит те­бя во всех тво­их да­ро­ва­ни­ях. Кра­со­та Его свет­лее сол­неч­но­го све­та; пре­муд­рость Его управ­ля­ет все­ми чув­ствен­ны­ми и ду­хов­ны­ми со­зда­ни­я­ми; бо­гат­ство Его со­кро­вищ рас­про­стра­не­но по все­му ми­ру и ни­ко­гда не умень­ша­ет­ся, но по ме­ре раз­да­я­ния всё бо­лее и бо­лее уве­ли­чи­ва­ет­ся; а вы­со­та Его ро­да неиз­ре­чен­на и непо­сти­жи­ма. Во всем ми­ре нет по­доб­но­го Ему.

Вни­мая сим сло­вам стар­ца, Ека­те­ри­на по­ду­ма­ла, что он го­во­рит ей о ка­ком-ни­будь зем­ном кня­зе, – она сму­ти­лась, из­ме­ни­лась в ли­це и спро­си­ла стар­ца:

– Прав­да ли всё то, что он ей го­во­рит?

Он от­ве­чал, что всё это прав­да, и при­ба­вил, что тот Юно­ша об­ла­да­ет еще дру­ги­ми боль­ши­ми да­ро­ва­ни­я­ми, ко­то­рых невоз­мож­но и пе­ре­чис­лить. От­ро­ко­ви­ца спро­си­ла его:

– Чей же сын вос­хва­ля­е­мый то­бою Юно­ша?

Ста­рец от­ве­тил ей:

– Он не име­ет от­ца на зем­ле, но ро­дил­ся неиз­ре­чен­но и сверхъ­есте­ствен­но от од­ной чест­ней­шей ро­дом Пре­свя­той и Пре­чи­стой Де­вы. Она спо­до­би­лась ро­дить та­ко­го Сы­на за Свою ве­ли­чай­шую чи­сто­ту и свя­тость; Она пре­бы­ва­ет бес­смерт­ной ду­шою и те­лом и воз­не­се­на вы­ше небес, где Ей по­кло­ня­ют­ся все свя­тые Ан­ге­лы как Ца­ри­це всей тва­ри.

Ека­те­ри­на спро­си­ла стар­ца:

– Воз­мож­но ли мне ви­деть то­го Юно­шу, о ко­то­ром ты со­об­ща­ешь так мно­го чу­дес­но­го?

– Ес­ли ты сде­ла­ешь то, что я ска­жу те­бе, – от­ве­тил ей ста­рец, – то спо­до­бишь­ся узреть пре­свет­лое Ли­це Его.

Ека­те­ри­на ска­за­ла ему на сие:

– Ви­жу я, что ты че­ло­век ра­зум­ный и ста­рец по­чтен­ный, и по­то­му ве­рю, что ты го­во­ришь прав­ду. Я го­то­ва ис­пол­нить все, что ты по­ве­лишь мне, толь­ко бы уви­деть мне То­го, Ко­го ты так вос­хва­ля­ешь.

То­гда ста­рец дал ей ико­ну Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, дер­жа­щей в Сво­их объ­я­ти­ях Бо­же­ствен­но­го Мла­ден­ца, и ска­зал ей:

– Вот изо­бра­же­ние Де­вы и Ма­те­ри То­го, о Ко­то­ром я со­об­щил те­бе так мно­го чу­дес­но­го. Возь­ми сие изо­бра­же­ние к се­бе до­мой и, за­тво­рив две­ри ком­на­ты тво­ей, с бла­го­го­ве­ни­ем воз­не­си усерд­ную мо­лит­ву к сей Де­ве, имя Ко­то­рой – Ма­рия; умо­ли Ее, чтобы Она бла­го­во­ли­ла по­ка­зать те­бе Сы­на Сво­е­го. Я упо­ваю, что, ес­ли ты с ве­рою Ей о том по­мо­лишь­ся, Она услы­шит те­бя и спо­до­бит уви­деть То­го, к Ко­е­му стре­мит­ся ду­ша твоя.

То­гда от­ро­ко­ви­ца Ека­те­ри­на, взяв свя­тую ико­ну, воз­вра­ти­лась до­мой и но­чью, уеди­нив­шись в ком­на­те сво­ей, на­ча­ла мо­лить­ся так, как на­учил ее ста­рец. Во вре­мя про­дол­жи­тель­ной мо­лит­вы Ека­те­ри­на усну­ла от утом­ле­ния и узре­ла в ви­де­нии Ца­ри­цу Небес­ную в том ви­де, как Она изо­бра­же­на бы­ла на иконе вме­сте со свя­тым Мла­ден­цем, окру­жен­ным лу­че­зар­ным си­я­ни­ем. Ека­те­ри­на не мог­ла ви­деть ли­ка Его, ибо Он от­вра­тил его от нее и об­ра­тил его к Ма­те­ри Сво­ей. Ста­ра­ясь уви­деть Его, Ека­те­ри­на за­шла с дру­гой сто­ро­ны, но Хри­стос и от­ту­да от­вра­тил от нее ли­цо Свое. Сие по­вто­ри­лось три ра­за. По­сле то­го Ека­те­ри­на услы­ша­ла, что Бо­го­ма­терь ска­за­ла Сы­ну Сво­е­му:

– Воз­зри, Ча­до мое, на ра­бу Твою Ека­те­ри­ну, как она пре­крас­на и добра.

А Бо­гом­ла­де­нец от­ве­тил Ей:

– Нет, сия от­ро­ко­ви­ца весь­ма по­мра­че­на и так без­об­раз­на, что Я не мо­гу смот­реть на нее.

То­гда Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца опять ска­за­ла Гос­по­ду:

– Раз­ве сия де­ви­ца не муд­рее всех фило­со­фов? Раз­ве она не пре­вос­хо­дит сво­им бо­гат­ством и знат­но­стью ро­да всех де­виц?

Но Хри­стос от­ве­чал ей на сие:

– Опять ска­жу Те­бе, Ма­терь Моя, что сия де­ви­ца безум­на, бед­на и ху­до­род­на, и Я до тех пор не бу­ду взи­рать на нее, по­ка она не оста­вит сво­е­го нече­стия.

На сие Пре­бла­го­сло­вен­ная Ма­терь Гос­по­да ска­за­ла Ему:

– Мо­лю Те­бя, слад­чай­шее Ча­до Мое, не пре­зри со­зда­ния Тво­е­го, но вра­зу­ми ее и на­учи, что ей нуж­но де­лать, дабы на­сла­дить­ся сла­вою Тво­ею и узреть Твое пре­свет­лое и пре­во­жде­лен­ное Ли­цо, на Ко­то­рое все Ан­ге­лы взи­рать же­ла­ют.

То­гда Хри­стос от­ве­чал:

– Пусть идет она к то­му стар­цу, ко­то­рый дал ей ико­ну, и пусть сде­ла­ет то, что по­ве­лит он ей, и то­гда она узрит Ме­ня и об­ре­тет бла­го­дать пре­до Мною.

Уви­дев и услы­шав все сие, Ека­те­ри­на про­бу­ди­лась от сна и ди­ви­лась то­му ви­де­нию. Ко­гда на­сту­пи­ло утро, она по­шла с немно­ги­ми ра­бы­ня­ми сво­и­ми в кел­лию свя­то­го стар­ца и, при­пав со сле­за­ми к но­гам его, по­ве­да­ла ему о сво­ем ви­де­нии и умо­ля­ла его ска­зать, что ей нуж­но де­лать, дабы узреть же­ла­е­мо­го ею Же­ни­ха-Хри­ста.

Пре­по­доб­ный ста­рец по­дроб­но на­учил ее всем тай­нам ис­тин­ной ве­ры хри­сти­ан­ской, на­чи­ная от со­тво­ре­ния ми­ра и со­зда­ния пра­от­ца Ада­ма и до вто­ро­го при­ше­ствия на зем­лю Вла­ды­ки Хри­ста, а так­же по­ве­дал ей о неиз­ре­чен­ной рай­ской сла­ве пра­вед­ни­ков и о мно­го­бо­лез­нен­ных бес­ко­неч­ных му­че­ни­ях греш­ни­ков. Как де­ви­ца пре­муд­рая, бо­го­про­све­щен­ная и жаж­дав­шая ис­ти­ны и спа­се­ния, Ека­те­ри­на ура­зу­ме­ла вско­ре всё хри­сти­ан­ское уче­ние, уве­ро­ва­ла от все­го серд­ца в Иису­са Хри­ста и при­ня­ла от то­го же стар­ца Свя­тое Кре­ще­ние. По­сле то­го ста­рец за­по­ве­дал ей сно­ва по­мо­лить­ся со мно­гим усер­ди­ем к Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­це, чтобы Она еще раз яви­лась ей, как в первую ночь.

Та­ким об­ра­зом, со­влек­шись вет­хо­го (ср. Кол.3:9). че­ло­ве­ка и об­лек­шись в одеж­ду об­нов­ле­ния ду­ха, Ека­те­ри­на воз­вра­ти­лась в дом свой и всю ночь про­ве­ла в слёз­ной мо­лит­ве, пре­бы­вая без пи­щи, по­ка не за­сну­ла. И вот сно­ва ви­дит она Ца­ри­цу Небес­ную с Бо­же­ствен­ным Мла­ден­цем на ру­ках. Мла­де­нец взи­рал на Ека­те­ри­ну с ве­ли­кою бла­го­стью и кро­то­стью. Бо­го­ма­терь спро­си­ла Сы­на Сво­е­го:

– Угод­на ли Те­бе, Сын Мой, сия де­ви­ца?

Гос­подь от­ве­тил Пре­чи­стой Ма­те­ри Сво­ей:

– Весь­ма угод­на, ибо те­перь она пре­крас­на и слав­на, а не без­об­раз­на и бес­чест­на, как преж­де; ныне она бо­га­та и пре­муд­ра, а не бед­на, ка­кою бы­ла сна­ча­ла; ныне Я воз­лю­бил ее, и так она угод­на Мне, что Я хо­чу об­ру­чить ее Се­бе в нетлен­ную неве­сту.

То­гда Ека­те­ри­на па­ла на зем­лю и вос­клик­ну­ла:

– Недо­стой­на я, пре­слав­ный Вла­ды­ка, уви­деть Цар­ствие Твое, но спо­до­би ме­ня быть хо­тя с ра­ба­ми Тво­и­ми.

В это вре­мя Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца взя­ла пра­вую ру­ку от­ро­ко­ви­цы и ска­за­ла Сы­ну Сво­е­му:

– Дай ей, Ча­до Мое, об­ру­чаль­ный пер­стень в знак Тво­е­го об­ру­че­ния с нею, уне­ве­сти ее Се­бе, дабы спо­до­бить ее Цар­ствия Сво­е­го.

То­гда Вла­ды­ка Хри­стос дал пре­крас­ней­ший пер­стень Ека­те­рине и ска­зал:

– Вот Я ныне из­би­раю те­бя Мо­ею неве­стою, нетлен­ною и веч­ною. Итак, со­хра­ни с ве­ли­ким тща­ни­ем этот со­юз нена­ру­ши­мо и от­нюдь не из­би­рай се­бе ни­ка­ко­го зем­но­го же­ни­ха.

По­сле сих слов Хри­ста Гос­по­да ви­де­ние окон­чи­лось. От­ро­ко­ви­ца про­бу­ди­лась и яс­но уви­де­ла на пра­вой ру­ке сво­ей чуд­ный пер­стень. Она по­чув­ство­ва­ла в серд­це сво­ем та­кое ве­се­лие и та­кую ра­дость, что с то­го ча­са серд­це ее пре­да­лось со­вер­шен­но Бо­же­ствен­ной люб­ви. И та­кая про­изо­шла в ней ве­ли­кая пе­ре­ме­на, что она уже не по­мыш­ля­ла бо­лее ни о чем зем­ном, но толь­ко непре­стан­но днем и но­чью раз­мыш­ля­ла о сво­ем воз­люб­лен­ном Же­ни­хе и Его од­но­го же­ла­ла, о Нем од­ном по­уча­лась на­яву и во сне.

Вско­ре по­сле то­го, как Ека­те­ри­на об­ра­ти­лась в хри­сти­ан­ство, при­был в Алек­сан­дрию нече­сти­вый царь Мак­си­мин, имев­ший рев­ность не по ра­зу­му о сво­их без­душ­ных бо­гах, бу­дучи сам как бы бес­чув­ствен­ным и бес­сло­вес­ным. Же­лая устро­ить в честь сих бо­гов тор­же­ствен­ный празд­ник, он разо­слал по окрест­ным стра­нам и го­ро­дам при­каз со­брать­ся всем под­дан­ным для при­не­се­ния жертв, чтобы по­чтить бо­гов все­на­род­но. Со­бра­лось бес­чис­лен­ное мно­же­ство лю­дей, при­чем каж­дый вёл, кто что мог, для жерт­во­при­но­ше­ния: кто во­лов, кто овец, а кто был не в со­сто­я­нии, те при­нес­ли птиц или еще что-ли­бо по­доб­ное. Ко­гда на­сту­пил день мерз­ко­го тор­же­ства, царь за­клал в жерт­ву сто трид­цать тель­цов, – кня­зья и вель­мо­жи мень­ше, и каж­дый при­но­сил в жерт­ву, что мог. Весь го­род на­пол­нил­ся кри­ка­ми за­ка­ла­е­мых жи­вот­ных и смра­дом от при­но­си­мых жертв; по­всю­ду бы­ла страш­ная тес­но­та и смя­те­ние, и воз­дух был про­пи­тан смрад­ным ды­мом. Ко­гда сие про­ис­хо­ди­ло, бла­го­че­сти­вая и пре­крас­ней­шая Ека­те­ри­на при ви­де та­ко­го па­губ­но­го со­блаз­на душ че­ло­ве­че­ских же­сто­ко бы­ла уязв­ле­на в серд­це сво­ем, скор­бя об их по­ги­бе­ли. Го­ря Бо­же­ствен­ною рев­но­стью, она взя­ла с со­бою несколь­ких ра­бов и по­шла в храм, где безум­цы при­но­си­ли жерт­вы. Ко­гда она вста­ла в две­рях, то все устре­ми­ли на нее свои взо­ры: ибо она бли­ста­ла сво­ею необы­чай­ною кра­со­тою, ко­то­рая сви­де­тель­ство­ва­ла о ее внут­рен­ней кра­со­те ду­шев­ной. Она ве­ле­ла из­ве­стить ца­ря, что име­ет ска­зать ему весь­ма нуж­ное сло­во. Царь ве­лел ей по­дой­ти к се­бе. Став пе­ред ца­рем, Ека­те­ри­на сна­ча­ла по­кло­ни­лась ему, воз­дав по­до­ба­ю­щую честь, по­том ска­за­ла:

– Царь, по­знай со­блазн, в ко­то­рый вы во­вле­че­ны бе­са­ми. Вы по­чи­та­е­те бо­га­ми идо­лов тлен­ных и бес­чув­ствен­ных и слу­жи­те им. Ве­ли­кий стыд быть на­столь­ко сле­пым и безум­ным, чтобы по­кло­нять­ся та­ким мер­зо­стям. По­верь хо­тя сво­е­му муд­ре­цу Ди­о­до­ру[4], ко­то­рый го­во­рит, что бо­ги ва­ши бы­ли неко­гда людь­ми и скон­ча­ли жизнь свою нече­сти­во, но ра­ди неко­то­рых де­я­ний, со­вер­шен­ных ими при жиз­ни, лю­ди устро­и­ли им па­мят­ни­ки и ста­туи. По­сле­ду­ю­щие же по­ко­ле­ния, не зная мыс­ли сво­их пра­от­цев, ко­то­рые толь­ко ра­ди вос­по­ми­на­ния по­ста­ви­ли им эти па­мят­ни­ки, но, ду­мая, что са­мая вещь бла­го­чест­на и бла­го­при­лич­на, на­ча­ли по­кло­нять­ся им, как бо­гам. И зна­ме­ни­тый Плу­тарх Хе­ро­ней­ский[5] гну­шал­ся эти­ми бо­га­ми и пре­зи­рал их. По­верь же, царь, хо­тя сим учи­те­лям сво­им и не будь ви­нов­ни­ком по­ги­бе­ли столь­ких душ, за что ты под­верг­нешь­ся веч­ным му­че­ни­ям. По­знай Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га, прис­но­сущ­но­го, пре­без­на­чаль­но­го и бес­смерт­но­го, Ко­то­рый на­по­сле­док лет при­нял на Се­бя плоть че­ло­ве­че­скую ра­ди на­ше­го спа­се­ния. Им ца­ри цар­ству­ют, стра­ны управ­ля­ют­ся и весь мир дер­жит­ся. Его еди­ным сло­вом всё бы­ло со­зда­но и со­хра­ня­ет свое бы­тие. Сей все­силь­ный и пре­б­ла­гий Бог не тре­бу­ет жертв, по­доб­ных ва­шим, и не убла­жа­ет­ся за­ка­ла­ни­ем непо­вин­ных жертв, но толь­ко тре­бу­ет, чтобы мы хра­ни­ли Его за­по­ве­ди твер­до и непо­ко­ле­би­мо.

Слы­ша сие, царь вос­пла­ме­нил­ся силь­ным гне­вом и сна­ча­ла дол­го хра­нил мол­ча­ние. По­том же, бу­дучи не в си­лах от­ве­тить на ее сло­ва, ска­зал:

– Оставь нас в эти дни со­вер­шать жерт­во­при­но­ше­ние, а по­том мы по­слу­ша­ем тво­их ре­чей.

Окон­чив свое бо­го­про­тив­ное тор­же­ство, нече­сти­вый царь ве­лел при­ве­сти свя­тую Ека­те­ри­ну в свои цар­ские па­ла­ты и ска­зал ей:

– Ска­жи нам, де­ви­ца, кто ты, и по­вто­ри, что ты го­во­ри­ла нам преж­де?

– Я цар­ская дочь, – от­ве­ча­ла свя­тая, – на­зы­ва­юсь Ека­те­ри­ною. Преж­де я с ве­ли­кою лю­бо­вью за­ни­ма­лась раз­лич­ны­ми на­у­ка­ми: изу­ча­ла со­чи­не­ния ри­тор­ские, фило­соф­ские, гео­мет­рию и дру­гие на­у­ки, но те­перь всё сие я пре­зи­раю, как за­ня­тие су­ет­ное и бес­по­лез­ное, и со­де­ла­лась неве­стою Вла­ды­ки Хри­ста, Ко­то­рый чрез Сво­е­го про­ро­ка Ис­а­ию ска­зал: "Муд­рость муд­ре­цов его по­гибнет, и ра­зу­ма у ра­зум­ных его не станет" (Ис.29:14).

Царь ди­вил­ся ее ре­чам, ее необык­но­вен­но­му уму, но еще бо­лее по­ра­зил­ся ее за­ме­ча­тель­ною кра­со­тою и по­ду­мал, что она не смерт­ны­ми ро­ди­те­ля­ми рож­де­на, а те­ми бо­га­ми, ко­то­рых он по­чи­та­ет. Ед­ва со­гла­ша­ясь ве­рить, что де­ви­ца та­кой неопи­су­е­мой кра­со­ты рож­де­на от земно­род­ных, он, по­ра­жен­ный ее кра­со­тою и смот­ря на нее бес­стыд­ным взо­ром, на­чал го­во­рить со­блаз­ни­тель­ные сло­ва. Свя­тая же, про­ни­кая его без­за­кон­ные по­мыс­лы, ска­за­ла ему:

– Бе­сы, ко­то­рых вы по­чи­та­е­те за бо­гов, пре­льща­ют вас и увле­ка­ют в бес­смыс­лен­ные по­хо­ти; я же счи­таю се­бя зем­лею и пра­хом; Бог со­здал ме­ня по об­ра­зу и по по­до­бию Сво­е­му и на­де­лил ме­ня та­кою кра­со­тою, чтобы лю­ди ди­ви­лись пре­муд­ро­сти Со­зда­те­ля, Ко­то­рый столь ни­чтож­но­му и брен­но­му ли­цу мог да­ро­вать та­кую муд­рость и кра­со­ту.

Царь озло­бил­ся си­ми сло­ва­ми ее и ска­зал:

– Не го­во­ри так ху­до о бо­гах, име­ю­щих бес­смерт­ную сла­ву.

Но свя­тая воз­ра­зи­ла ему:

– Ес­ли ты же­ла­ешь хо­тя немно­го рас­се­ять мглу и по­мра­че­ние пре­ле­стью, то пой­ми всё ни­что­же­ство сво­их бо­гов и по­знай Бо­га ис­тин­но­го. Од­но про­из­не­се­ние толь­ко име­ни Его или один толь­ко крест, изо­бра­жен­ный в воз­ду­хе, про­го­ня­ет тво­их бо­гов и со­кру­ша­ет их; и ес­ли ты хо­чешь, я до­ка­жу те­бе яс­но ис­ти­ну мо­их слов.

Царь, ви­дя ее сво­бод­ную речь и бо­ясь быть по­беж­ден­ным и по­срам­лен­ным ее сло­ва­ми, ска­зал ей:

– Непри­лич­но ца­рю бе­се­до­вать с жен­щи­на­ми. Но я со­бе­ру муд­рей­ших фило­со­фов для бе­се­ды с то­бою, и ты узна­ешь ни­что­же­ство сво­их мне­ний и уве­ру­ешь в на­ши уче­ния.

Ска­зав сие, он при­ка­зал со всею стро­го­стью сте­речь свя­тую де­ви­цу. Сам же тот­час по­слал по всем под­власт­ным го­ро­дам та­кое пред­пи­са­ние:

– Я, царь Мак­си­мин, муд­рей­шим фило­со­фам и ви­ти­ям, в мо­их об­ла­стях на­хо­дя­щим­ся, же­лаю ра­до­вать­ся. Все, кто толь­ко слу­жит муд­рей­ше­му бо­гу Гер­ме­су[6], и кто при­зы­ва­ет на­став­ниц ра­зу­му – муз[7], со­бе­ри­тесь ко мне, дабы за­гра­дить уста од­ной пре­муд­рой де­ви­цы, ко­то­рая по­яви­лась в сии дни и на­сме­ха­ет­ся над ве­ли­ки­ми бо­га­ми, на­зы­вая все де­я­ния их бас­ня­ми и пу­сто­сло­ви­ем. Итак, при­хо­ди­те, дабы по­ка­зать всю ва­шу муд­рость, за что вас про­сла­вят лю­ди, от ме­ня же вы по­лу­чи­те на­гра­ду за свой труд.

И вот со­бра­лись в ко­ли­че­стве пя­ти­де­ся­ти че­ло­век из­бран­ные и муд­рей­шие ви­тии, от­ли­чав­ши­е­ся боль­шою остро­тою ума и ве­ли­кою си­лою в сло­ве. Царь об­ра­тил­ся к ним с та­ки­ми сло­ва­ми:

– При­го­товь­тесь со всею тща­тель­но­стью и вни­ма­тель­но­стью к доб­лест­но­му со­стя­за­нию с од­ной де­ви­цею так, чтобы вы мог­ли пре­одо­леть ее сво­и­ми до­ка­за­тель­ства­ми в спо­ре о бо­гах; не пре­не­бре­гай­те тем, что бу­де­те ве­сти бе­се­ду с юною де­вою, но при­ло­жи­те всё ва­ше ста­ра­ние и по­ка­жи­те ва­шу муд­рость так, как бы при­шлось вам про­ти­во­сто­ять му­же­ствен­но­му про­тив­ни­ку и муд­рей­ше­му ора­то­ру; по­то­му что она, как я осто­рож­но вы­пы­тал, пре­вос­хо­дит муд­ро­стью са­мо­го ве­ли­ко­го Пла­то­на[8]. По­се­му умо­ляю вас, по­ка­жи­те в спо­ре с ней та­кое же ста­ра­ние, ка­кое бы вы име­ли, со­стя­зу­ясь с са­мим этим муд­ре­цом. Ес­ли вы по­бе­ди­те, то я воз­на­гра­жу вас ве­ли­ки­ми да­ра­ми; ес­ли же вы бу­де­те по­беж­де­ны, то вам бу­дет ве­ли­кий стыд, и вме­сто да­ров вы при­ме­те му­чи­тель­ную смерть.

На эти сло­ва ца­ря один, са­мый слав­ней­ший и муд­рей­ший, ви­тия от­ве­тил:

– Не опа­сай­ся, царь: быть мо­жет, про­тив­ни­ца на­ша и необык­но­вен­но ум­на, но как жен­щи­на она не мо­жет об­ла­дать муд­ро­стью в пол­ном со­вер­шен­стве и быть вполне ис­кус­ною в крас­но­ре­чии; по­ве­ли ей толь­ко явить­ся к нам, и ты уви­дишь, что она, как толь­ко уви­дит та­кое мно­же­ство фило­со­фов и ора­то­ров, так тот­час усты­дит­ся.

Услы­шав эту хваст­ли­вую речь фило­со­фа, царь успо­ко­ил­ся и воз­ве­се­лил­ся, на­де­ясь, что нече­сти­вый и над­мен­ный язык уче­ных по­бе­дит ис­пол­нен­ную кро­то­сти и Бо­же­ствен­ной пре­муд­ро­сти де­ви­цу. Он тот­час по­ве­лел при­ве­сти ее к се­бе. Со­бра­лось так­же мно­же­ство на­ро­да слу­шать спор хри­сти­ан­ской де­ви­цы с язы­че­ски­ми муд­ре­ца­ми. Но преж­де, чем по­слан­ные успе­ли прид­ти к Ека­те­рине, явил­ся ей с небес Ар­хан­гел Ми­ха­ил и ска­зал:

– Не бой­ся, де­ва Гос­под­ня! Гос­подь твой к пре­муд­ро­сти тво­ей при­даст еще пре­муд­рость, и ты по­бе­дишь в пре­нии тех пять­де­сят ви­тий. И не толь­ко они, но и мно­гие дру­гие уве­ру­ют чрез те­бя и при­мут му­че­ни­че­ский ве­нец.

Ска­зав сие, Ан­гел ото­шел.

Меж­ду тем к Ека­те­рине при­шли по­слан­ные ца­рем и, взяв ее, при­ве­ли к ца­рю и фило­со­фам на зре­ли­ще всем. И тот­час тот са­мо­на­де­ян­ный фило­соф, ко­то­рый преж­де так по­хва­лял­ся, с гор­до­стью об­ра­тил­ся к свя­той Ека­те­рине:

– Это ты с та­кою дер­зо­стью и безу­ми­ем по­ри­ца­ешь бо­гов на­ших?

– Я, – крот­ко от­ве­ча­ла ему свя­тая, – но не с дер­зо­стью и не с безу­ми­ем, как ты ска­зал, а с кро­то­стью и по люб­ви к ис­тине го­во­рю, что ва­ши бо­ги – ни­что.

То­гда фило­соф ска­зал ей:

– Ве­ли­кие сти­хо­твор­цы[9] на­зы­ва­ют их выс­ши­ми бо­га­ми, как же ты с та­кою дер­зо­стью про­из­но­сишь ху­лу на тех, от ко­то­рых са­ма при­ня­ла пре­муд­рость, и сла­до­сти да­ров ко­то­рых ты вку­си­ла?

– Я не от ва­ших бо­гов, – от­ве­ча­ла Ека­те­ри­на, – но от мо­е­го Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га по­лу­чи­ла пре­муд­рость. Он и Сам есть пре­муд­рость и жизнь, и ес­ли кто бо­ит­ся и хра­нит Его Бо­же­ствен­ные по­ве­ле­ния, тот есть ис­тин­ный фило­соф. Де­ла же ва­ших бо­гов и ска­за­ния о них до­стой­ны сме­ха и по­ри­ца­ния и пре­ис­пол­не­ны со­блаз­на. Да и кто из тво­их ве­ли­ких сти­хо­твор­цев, ска­жи мне, и в ка­ких вы­ра­же­ни­ях на­зы­ва­ет их бо­га­ми?

– Муд­рей­ший Го­мер[10], – от­ве­чал муд­рец, – об­ра­ща­ясь с мо­лит­вою к Зев­су[11], пер­вый го­во­рит так: "Слав­ней­ший Зе­вес, пре­ве­ли­кий бог, и вы про­чие бес­смерт­ные бо­ги". А Ор­фей[12] пре­слав­ный, об­ра­ща­ясь с бла­го­дар­но­стью к Апол­ло­ну[13], го­во­рит так: "О сын Ла­то­нов, стре­ля­ю­щий из­да­ле­ка! Силь­ный Феб, на всё смот­ря­щий и цар­ству­ю­щий над смерт­ны­ми и бес­смерт­ны­ми, солн­це, на зла­тых кры­льях па­ря­щее".

– Вот как, – ска­зал язы­че­ский муд­рец, кон­чая свою речь, – са­мые пер­вые и слав­ней­шие сти­хо­твор­цы по­чи­та­ли бо­гов и яс­но на­зы­ва­ли их бес­смерт­ны­ми; по­се­му не долж­на за­блуж­дать­ся и ты и по­кло­нять­ся Рас­пя­то­му, как Бо­гу[14]; ни­кто из древ­них муд­ре­цов не толь­ко не на­зы­вал и не при­зна­вал Его Бо­гом, но да­же и не знал о Нем.

Свя­тая Ека­те­ри­на от­ве­ча­ла:

– Но ведь тот же Го­мер ваш в дру­гом ме­сте о ве­ли­ком тво­ем бо­ге Зе­в­се го­во­рит, что он был лу­ка­вый и лжи­вый об­ман­щик, и что дру­гие бо­ги – Ге­ра, По­сей­дон и Афи­на[15] хо­те­ли свя­зать его, но он успел скрыть­ся от них бег­ством. По­доб­ных се­му де­я­ний, вну­ша­ю­щих пре­зре­ние к ва­шим бо­гам, мно­го опи­са­но в ва­ших кни­гах. Но по­ели­ку ты ска­зал, что ни один из древ­них учи­те­лей не при­зна­вал Рас­пя­то­го Бо­гом, то хо­тя и не сле­до­ва­ло бы мно­го ис­сле­до­вать о Нем в до­ка­за­тель­ство то­го, что Он есть ис­тин­ный Бог и непо­сти­жи­мый, недо­ступ­ный для ис­сле­до­ва­ния и неиз­ре­чен­ный Со­зда­тель неба и зем­ли, мо­ря, солн­ца, лу­ны и все­го че­ло­ве­че­ско­го ро&sh