Священномученик Пимен (Белоликов), Верненский Епископ

Свя­щен­но­му­че­ник Пи­мен, епи­скоп Се­ми­ре­чен­ский и Вер­нен­ский (в ми­ру Пётр За­ха­рье­вич Бе­ло­ли­ков) ро­дил­ся 5 но­яб­ря 1879 го­да в се­ле Ва­си­льев­ское Че­ре­по­вец­ко­го уез­да Нов­го­род­ской гу­бер­нии в боль­шой бла­го­че­сти­вой се­мье свя­щен­ни­ка За­ха­рия Ива­но­ви­ча и его су­пру­ги Ма­рии Ива­нов­ны Ор­нат­ской — до­че­ри свя­щен­ни­ка Иоан­на Ор­нат­ско­го. Из­вест­ные санкт-пе­тер­бург­ские свя­щен­ни­ки Фило­соф и Иоанн Ор­нат­ские при­хо­ди­лись ему дво­ю­род­ны­ми бра­тья­ми. Через от­ца Иоан­на Пётр Бе­ло­ли­ков на­хо­дил­ся в свой­ском род­стве с ве­ли­ким крон­штадт­ским пас­ты­рем — свя­тым пра­вед­ным Иоан­ном Крон­штадт­ским.
Окру­же­ние свя­то­го ба­тюш­ки, жив­шее яр­кой цер­ков­но-об­ще­ствен­ной жиз­нью, и сам он бы­ли той сре­дой, в ко­то­рой ду­хов­но фор­ми­ро­вал­ся бу­ду­щий свя­щен­но­му­че­ник. Мит­ро­по­лит Нов­го­род­ский Ар­се­ний го­во­рил о Пет­ре как о вос­пи­тан­ни­ке Крон­штадт­ско­го пас­ты­ря.
В 1900 го­ду по окон­ча­нии Нов­го­род­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, Пётр про­дол­жил обу­че­ние в Ки­ев­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии, ко­то­рую за­кон­чил в чис­ле луч­ших в 1904 го­ду. В его ди­плом­ном со­чи­не­нии «От­но­ше­нье Все­лен­ских Со­бо­ров к тво­ре­ни­ям Цер­ков­ных Пи­са­те­лей» ис­сле­до­вал­ся дог­ма­ти­че­ский вклад свя­то­оте­че­ской ли­те­ра­ту­ры в де­я­тель­но­сти се­ми Все­лен­ских Со­бо­ров.
Ещё сту­ден­том 7 ав­гу­ста 1903 го­да он при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Пи­мен в честь Ки­е­во-Пе­чер­ско­го пре­по­доб­но­го Пи­ме­на Мно­го­бо­лез­нен­но­го, что в Ближ­них пе­ще­рах.
Ду­хов­ный отец — мит­ро­по­лит Ки­ев­ский и Га­лиц­кий Фла­виан (Го­ро­дец­кий) — бла­го­сло­вил его на мис­си­о­нер­ские тру­ды. 3 июня 1904 го­да иеро­ди­а­ко­на Пи­ме­на ру­ко­по­ла­га­ют в иеро­мо­на­ха с на­зна­че­ни­ем в Ур­мий­скую Пра­во­слав­ную Ду­хов­ную мис­сию на Се­ве­ро-За­па­де Пер­сии (в го­ро­де Ур­мия). Пе­ред отъ­ез­дом в Ур­мию отец Пи­мен по­зна­ко­мил­ся в Санкт-Пе­тер­бур­ге с быв­шим на­чаль­ни­ком мис­сии епи­ско­пом Гдов­ским Ки­рил­лом (Смир­но­вым, па­мять 7 но­яб­ря), ко­то­рый поль­зо­вал­ся осо­бой лю­бо­вью и ува­же­ни­ем свя­то­го пра­вед­но­го Иоан­на Крон­штадт­ско­го.
Мис­си­о­нер­ско­му слу­же­нию бы­ло от­да­но в об­щей слож­но­сти де­вять лет из недол­гой жиз­ни епи­ско­па. Мис­си­о­нер по при­зва­нию, он ско­ро овла­дел древне­си­рий­ским и но­во­си­рий­ским язы­ка­ми, тюрк­ски­ми на­ре­чи­я­ми и про­по­ве­до­вал сре­ди си­рий­ских несто­ри­ан, пе­ре­шед­ших в Пра­во­сла­вие, за­щи­щал их ин­те­ре­сы пе­ред пер­сид­ски­ми вла­стя­ми, пре­по­да­вал в учи­ли­ще при мис­сии, на­хо­дя вре­мя и для на­уч­ных тру­дов, пе­ре­во­дов ран­не­хри­сти­ан­ских си­рий­ских тек­стов, из­да­вал мис­сий­ский жур­нал «Пра­во­слав­ная Ур­мия».
В 1911 го­ду игу­мен Пи­мен на­зна­ча­ет­ся на долж­ность рек­то­ра Ар­дон­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Вла­ди­кав­каз­ской епар­хии с воз­ве­де­ни­ем по долж­но­сти в сан ар­хи­манд­ри­та. В Ар­доне в те­че­нии го­да он тру­дил­ся над ду­хов­ным про­све­ще­ни­ем осе­тин. Од­на­ко со­жа­ле­ние об ухо­де из Ур­мий­ской мис­сии по­буж­да­ет от­ца Пет­ра про­сить на­чаль­ство вер­нуть его об­рат­но. В это вре­мя отец Пи­мен на­чи­на­ет свою пе­ре­пис­ку с из­вест­ным мис­си­о­не­ром, Свя­ти­те­лем Ни­ко­ла­ем (Ка­сат­ки­ным, па­мять 3 фев­ра­ля), тру­див­шим­ся в да­лё­кой Япо­нии. Прось­ба бы­ла удо­вле­тво­ре­на, и два по­сле­ду­ю­щих го­да слу­же­ния в долж­но­сти по­мощ­ни­ка на­чаль­ни­ка мис­сии бы­ли от­ме­че­ны рас­цве­том его мис­си­о­нер­ско­го та­лан­та. На­ча­ло Пер­вой ми­ро­вой вой­ны оста­но­ви­ло де­ло даль­ней­ше­го при­со­еди­не­ния к Пра­во­сла­вию си­рий­цев.
С 1914 го­да отец Пи­мен слу­жит в Пер­ми в долж­но­сти рек­то­ра Перм­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, где ста­но­вит­ся спо­движ­ни­ком и на­дёж­ной опо­рой во всех на­чи­на­ни­ях пла­мен­но­го по­бор­ни­ка Пра­во­сла­вия, бу­ду­ще­го свя­щен­но­му­че­ни­ка ар­хи­епи­ско­па Перм­ско­го Ан­д­ро­ни­ка (па­мять 7 июня), ко­то­рый на­де­ял­ся ви­деть от­ца Пи­ме­на сво­им ви­ка­ри­ем.
В од­ном из перм­ских вы­ступ­ле­ний ар­хи­манд­рит Пи­мен про­зор­ли­во предо­сте­ре­гал: «Бе­ре­ги­те своё дра­го­цен­ное до­сто­я­ние — ве­ру Пра­во­слав­ную и ея свя­щен­ныя вос­по­ми­на­ния... Ина­че вы вос­пи­та­е­те в на­ро­де не ду­шу крот­кую и тер­пе­ли­вую, а ду­шу зве­ря, ко­то­рый при­не­сёт неис­чис­ли­мые бе­ды и се­бе и вам». Отец Пи­мен так­же ру­ко­во­дил трез­вен­ни­че­ским дви­же­ни­ем в го­ро­де.
6 ав­гу­ста 1916 го­да в Пет­ро­гра­де со­сто­я­лась его епи­скоп­ская хи­ро­то­ния с на­зна­че­ни­ем на при­гра­нич­ную Сал­мас­скую ка­фед­ру в Пер­сии. Прео­свя­щен­ный Ан­д­ро­ник по­да­рил ему свою па­на­гию, с ко­то­рой епи­скоп Пи­мен не рас­ста­вал­ся по­сле­ду­ю­щие два го­да жиз­ни.
В хро­ни­ке про­во­дов Вла­ды­ки Пи­ме­на из Пер­ми, на ко­то­рые при­шла вся пра­во­слав­ная Пермь, ука­зы­ва­лось: «Он был ис­тин­ным пас­ты­рем, был без­среб­ре­ни­ком, по­мо­гал на­пра­во и нале­во». Ко­гда Вла­ды­ка под­нял­ся в по­езд, на­род, сто­яв­ший на пер­роне, об­на­жил го­ло­вы. В остав­ши­е­ся ми­ну­ты лю­ди пе­ли цер­ков­ные пес­но­пе­ния.
Тре­тий при­езд в Ур­мию уже в ка­че­стве епи­ско­па при­нёс мно­го скор­бей: об­ни­ща­ние мис­сии, её вы­нуж­ден­ное без­дей­ствие в по­мо­щи го­ло­да­ю­щим от неуро­жая, ин­три­ги ино­слав­ных мис­сий. Это по­ло­же­ние вы­зы­ва­ло скорбь в серд­це Вла­ды­ки. Тем не ме­нее ко­ман­ду­ю­щий Ур­мий­ским от­ря­дом от­ме­чал бла­го­твор­ное воз­дей­ствие епи­ско­па на дух рус­ских во­и­нов.
Через год Вла­ды­ку по его прось­бе ото­зва­ли из Пер­сии. По­сле­до­ва­ло его на­зна­че­ние ви­ка­ри­ем Тур­ке­стан­ским в го­род Вер­ный (ныне Ал­ма-Ата) на вновь со­здан­ную ка­фед­ру Се­ми­ре­чен­скую и Вер­нен­скую. В свой ка­фед­раль­ный го­род Вер­ный, центр Се­ми­ре­чен­ской об­ла­сти, Вла­ды­ка при­был 11 ок­тяб­ря 1917 го­да.
Там 38-лет­ний епи­скоп воз­об­но­вил на­род­ные чте­ния и бе­се­ды, объ­яс­няя при­сут­ству­ю­щим на них совре­мен­ное по­ло­же­ние в Рос­сии. Вла­ды­ка да­вал весь­ма сдер­жан­ные оцен­ки Фев­раль­ской ре­во­лю­ции, а с при­хо­дом к вла­сти боль­ше­ви­ков де­я­тель­ный, ум­ный, про­мо­нар­хи­че­ски на­стро­ен­ный ар­хи­пас­тырь был об­ре­чён на ги­бель. По вос­по­ми­на­ни­ям са­мих боль­ше­ви­ков на­род шёл к нему с утра до ве­че­ра. Его ав­то­ри­тет был так ве­лик, что «со­ввласть» се­рьёз­но опа­са­лась «двое­вла­стия» в Се­ми­ре­чен­ске. Ми­ро­твор­че­ски­ми уси­ли­я­ми он ме­шал по­ли­ти­ке раз­жи­га­ния клас­со­вой роз­ни меж­ду ка­за­че­ством и кре­стьян­ством, осу­дил де­крет о граж­дан­ском бра­ке, до­би­вал­ся со­хра­не­ния пре­по­да­ва­ния в шко­лах За­ко­на Бо­жия. Ча­сто он за­ни­мал­ся в сво­ём до­ме с детьми, ор­га­ни­зо­вал дет­ский ду­хов­ный кру­жок. Ле­том 1918 го­да Вла­ды­ка вос­пре­пят­ство­вал изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей из ка­фед­раль­но­го со­бо­ра.
Неся от­вет­ствен­ность пе­ред Бо­гом за весь на­род Се­ми­ре­чья, Свя­ти­тель уте­шал и на­пут­ство­вал ра­не­ных и той, и дру­гой сто­ро­ны в на­чав­шей­ся граж­дан­ской войне. Но на стра­ни­цах из­да­вав­шей­ся в Ки­тае, в Куль­д­же, и неле­галь­но рас­про­стра­няв­шей­ся по Се­ми­ре­чью га­зе­ты «Сво­бод­ное сло­во» он да­вал хри­сти­ан­скую оцен­ку тво­рив­ше­му­ся но­вы­ми вла­стя­ми без­за­ко­нию, под­дер­жи­вал Бе­лое дви­же­ние и при­зы­вал к уча­стию в его ря­дах. Об этом же он го­во­рил и в от­кры­тых про­по­ве­дях, при­зы­вая на­род мо­лить­ся «об из­бав­ле­нии от су­по­ста­та».
Уже в ав­гу­сте 1918 го­да ему ста­ло из­вест­но о рас­стре­ле Го­су­да­ря и он с ам­во­на Ар­хи­ерей­ской церк­ви осу­дил это зло­де­я­ние. При этом он оста­вал­ся в Вер­ном в фак­ти­че­ском оди­но­че­стве в сво­ём про­тив­ле­нии раз­гу­лу зла. Цель­ность и чи­сто­та его на­ту­ры, твёр­дая во­ля, ин­тел­лект уче­но­го, со­сед­ство­вав­шие с при­выч­кой к физи­че­ско­му тру­ду и вос­при­им­чи­во­стью к пре­крас­но­му, та­лант ора­то­ра при пол­ном от­сут­ствии при­тя­за­ния на внеш­нее са­мо­утвер­жде­ние, ас­ке­ти­че­ский об­раз жиз­ни че­ло­ве­ка, при­вык­ше­го к по­ход­ной жиз­ни ря­дом с офи­це­ра­ми Кав­каз­ско­го фрон­та — всё это го­во­ри­ло о глу­бине ду­ха Свя­ти­те­ля.
Об­сто­я­тель­ства ги­бе­ли Вла­ды­ки та­ко­вы. На­ка­нуне аре­ста он вёл в сво­ём до­ме за­ня­тия дет­ско­го ду­хов­но­го круж­ка. Ве­че­ром, 3 (16 н. ст.) сен­тяб­ря 1918 го­да, в его по­кои во­рва­лись крас­но­ар­мей­цы из ка­ра­тель­но­го от­ря­да Ма­мон­то­ва, ото­зван­но­го с Се­ми­ре­чен­ско­го фрон­та спе­ци­аль­но для аре­ста Вла­ды­ки. Оскорб­ляя и уни­жая Свя­ти­те­ля, они по­тре­бо­ва­ли ехать с ни­ми. По­сле раз­ду­мий Вла­ды­ка под­чи­нил­ся. Его по­са­ди­ли на та­чан­ку и увез­ли в за­го­род­ную ро­щу Ба­у­ма. Да­же бой­цы ка­ра­тель­но­го от­ря­да, вы­зван­но­го в Вер­ный для «на­ве­де­ния ре­во­лю­ци­он­но­го по­ряд­ка», дол­го не ре­ша­лись вы­стре­лить в Свя­ти­те­ля. Убил же Вла­ды­ку вы­стре­лом в упор из­вест­ный в го­ро­де бан­дит, слу­жив­ший в го­род­ской ми­ли­ции, и, упав с ло­ша­ди, здесь же сло­мал но­гу.
Ду­хо­вен­ство, ко­то­ро­му Вла­ды­ка ве­лел зво­нить в ко­ло­ко­ла в слу­чае дол­го­го сво­е­го от­сут­ствия, чтобы под­нять на­род — не вы­пол­ни­ло прось­бы сво­е­го Ар­хи­пас­ты­ря. Со­гла­сив­шись ехать с крас­но­ар­мей­ца­ми, Вла­ды­ка со­зна­тель­но по­шёл на ве­ли­кую жерт­ву: он от­да­вал свою жизнь для то­го, чтобы рас­пра­ва над ним ста­ла сиг­на­лом пра­во­слав­но­му на­ро­ду явить свою спло­чён­ность и си­лу. Толь­ко на­прас­но слух его ло­вил зву­ки на­ба­та: ду­хо­вен­ство при­ня­ло ре­ше­ние не зво­нить, при­во­дя один до­вод ма­ло­душ­нее дру­го­го...
Но из­вест­но то, что в го­ро­де был ми­тинг с тре­бо­ва­ни­ем вы­дать те­ло уби­то­го и де­мон­стра­ция про­те­ста, ко­то­рую разо­гна­ли с по­мо­щью ору­жия. Толь­ко на сле­ду­ю­щий день де­ти, хо­див­шие в ро­щу за оре­ха­ми, уви­де­ли на по­ляне уби­то­го епи­ско­па. Те­ло Вла­ды­ки ве­ру­ю­щи­ми бы­ло глу­бо­кой но­чью тай­но по­гре­бе­но в пар­ке ря­дом с ка­фед­раль­ным со­бо­ром в ста­ром се­мей­ном скле­пе Се­ми­ре­чен­ско­го ге­не­рал-гу­бер­на­то­ра. На ме­сте, где по­сле рас­стре­ла ле­жа­ло те­ло Вла­ды­ки, ещё недав­но был ви­ден ров­ный пря­мо­уголь­ник — раз­ме­ром с че­ло­ве­ка — крас­но­го мха. Та­ко­го ни­где боль­ше нет во всей ста­рин­ной ро­ще. Те­перь здесь сто­ит гра­нит­ный обе­лиск.
Ря­дом с ка­фед­раль­ным со­бо­ром, неда­ле­ко от тай­но­го за­хо­ро­не­ния свя­тых остан­ков, в 1999 го­ду за­ло­жен храм-кре­стиль­ня име­ни свя­щен­но­му­че­ни­ка Пи­ме­на.
Ка­но­ни­зо­ван как мест­но­чти­мый свя­той Ал­ма-Атин­ской епар­хии Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви 12 ок­тяб­ря 1997 го­да. При­чис­лен к ли­ку свя­тых но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских на Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 го­да для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния.