Свя­щен­но­му­че­ник Петр ро­дил­ся в 1897 го­ду в се­ле Ди­я­ше­во Бе­ле­бе­ев­ско­го уез­да Уфим­ской гу­бер­нии в бед­ной кре­стьян­ской се­мье Иа­ко­ва и Еле­ны Вар­ла­мо­вых. Отец умер, ко­гда Пет­ру бы­ло де­вять лет, и мать са­ма вос­пи­ты­ва­ла трех сы­но­вей и дочь, и он с дет­ства узнал бед­ность и ли­ше­ния. Ми­ло­стью Бо­жи­ей, не остав­ля­ю­щей вдов и си­рот, Петр окон­чил сна­ча­ла сель­скую шко­лу, а за­тем в 1915 го­ду до­пол­ни­тель­ные кур­сы при двух­класс­ной шко­ле для под­го­тов­ки пса­лом­щи­ков и диа­ко­нов, рас­по­ла­гав­шей­ся в се­ле Под­лу­бо­во Стер­ли­та­мак­ско­го уез­да Уфим­ской гу­бер­нии. По окон­ча­нии кур­сов Петр Яко­вле­вич был на­зна­чен пса­лом­щи­ком ко хра­му Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в се­ло Пре­об­ра­же­нов­ка Стер­ли­та­мак­ско­го уез­да.
Де­ре­вян­ный храм был вы­стро­ен в 1885 го­ду. Осо­бо по­чи­та­е­мой ико­ной здесь был спи­сок с чу­до­твор­но­го об­ра­за Та­бын­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. В дни празд­но­ва­ния ее па­мя­ти в се­ле про­хо­ди­ли крест­ные хо­ды со свя­ты­ней, и свя­щен­ник за­хо­дил слу­жить мо­леб­ны в до­ма при­хо­жан. Бы­ва­ли слу­чаи ис­це­ле­ний при­бе­гав­ших с мо­лит­вой к свя­тыне.
Во вре­мя обу­че­ния на кур­сах Петр Яко­вле­вич по­зна­ко­мил­ся со сво­ей бу­ду­щей су­пру­гой Ан­ной Ива­нов­ной Порт­но­вой. Она ро­ди­лась в 1895 го­ду в се­ле Под­лу­бо­во в се­мье куз­не­ца. У Ива­на Яко­вле­ви­ча Порт­но­ва и его су­пру­ги Вар­ва­ры бы­ло трое де­тей, из ко­то­рых стар­шей бы­ла Ан­на. Она очень хо­те­ла учить­ся, но бед­ная се­мья куз­не­ца бы­ла про­тив то­го, чтобы дочь по­лу­ча­ла об­ра­зо­ва­ние. На од­ном из сель­ских празд­ни­ков та­лант­ли­вую и ве­се­лую де­воч­ку за­ме­ти­ла кня­ги­ня Ку­гу­ше­ва и по­мог­ла ей по­сту­пить в пан­си­он для де­во­чек. По окон­ча­нии пан­си­о­на Ан­на Ива­нов­на по­лу­чи­ла ме­сто учи­тель­ни­цы в шко­ле в од­ной из бед­ных де­ре­ву­шек; сю­да к ней и при­е­хал сва­тать­ся Петр Яко­вле­вич. Об­вен­чав­шись в 1915 го­ду, су­пру­ги пе­ре­еха­ли жить в Пре­об­ра­же­нов­ку, где по­се­ли­лись в до­ме, по­стро­ен­ном для цер­ков­но­го кли­ра сель­ским об­ще­ством; в те го­ды в этом се­ле это был един­ствен­ный дом, кры­тый же­ле­зом, по­че­му и ка­зал­ся бо­га­тым. Анне Ива­новне по­чти сра­зу же при­шлось по­гру­зить­ся в за­бо­ты по вос­пи­та­нию ро­див­ших­ся де­тей. Кро­ме то­го, они у се­бя при­юти­ли бра­та Пет­ра Яко­вле­ви­ча, Гри­го­рия, и остав­шу­ю­ся си­ро­той дво­ю­род­ную сест­ру Ан­ны Ива­нов­ны, Ев­до­кию.
В 1918 го­ду на тер­ри­то­рии Уфим­ской гу­бер­нии раз­вер­ну­лись бо­е­вые дей­ствия. Граж­дан­ская вой­на, как и все граж­дан­ские вой­ны, ве­лась с боль­шим оже­сто­че­ни­ем; неко­то­рые се­ла несколь­ко раз пе­ре­хо­ди­ли из рук в ру­ки, и то­гда по­бе­див­шая сто­ро­на вы­ис­ки­ва­ла тех, кто ак­тив­но со­труд­ни­чал с про­ти­во­бор­ству­ю­щей сто­ро­ной. Ка­ра­тель­ные рас­пра­вы бы­ли ско­ры и по­чти бес­суд­ны. Петр Яко­вле­вич мно­гих то­гда укрыл и спас от смер­ти.
Во вре­мя от­ступ­ле­ния бе­лых вме­сте с ни­ми ушел свя­щен­ник Ка­зан­ской церк­ви Иоанн Ка­нин, и бо­го­слу­же­ние в хра­ме пре­кра­ти­лось. При­хо­жане об­ра­ти­лись к Пет­ру Яко­вле­ви­чу за со­гла­си­ем на ру­ко­по­ло­же­ние его в сан свя­щен­ни­ка. Ему бы­ло то­гда все­го два­дцать два го­да, и, ссы­ла­ясь на свою мо­ло­дость и неопыт­ность, Петр Яко­вле­вич стал от­ка­зы­вать­ся от пред­ло­же­ния. Ан­на Ива­нов­на так­же бы­ла ка­те­го­ри­че­ски про­тив то­го, чтобы муж ста­но­вил­ся свя­щен­ни­ком, так как быть свя­щен­ни­ком в та­кое вре­мя ста­но­ви­лось небез­опас­но не толь­ко для него са­мо­го, но и для всей се­мьи. При­хо­жане, од­на­ко, про­дол­жа­ли уго­ва­ри­вать, и он по­счи­тал, в кон­це кон­цов, невоз­мож­ным от­ка­зать­ся, и в 1919 го­ду был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка к Ка­зан­ской церк­ви.
Отец Петр со всей рев­но­стью и энер­ги­ей мо­ло­до­го пас­ты­ря при­нял­ся за ис­пол­не­ние свя­щен­ни­че­ских обя­зан­но­стей. Он неустан­но про­по­ве­до­вал, ча­сто слу­жил, при этом ему при­хо­ди­лось на про­пи­та­ние се­мьи за­ра­ба­ты­вать кре­стьян­ским тру­дом. Он се­ял хлеб, за­ни­мал­ся ого­род­ни­че­ством, се­мья дер­жа­ла ско­ти­ну. Впо­след­ствии сви­де­те­ли об­ви­не­ния так оха­рак­те­ри­зо­ва­ли свя­щен­ни­ка: «ум­ный, энер­гич­ный, яв­ля­ет­ся при­ме­ром сре­ди ве­ру­ю­щих в смыс­ле по­ве­де­ния в лич­ной жиз­ни; очень так­ти­чен, веж­лив по от­но­ше­нию к при­хо­жа­нам… вполне гра­мот­ный, осто­рож­ный и хо­ро­ший ора­тор-бо­го­слов... об­ла­дая крас­но­ре­чи­ем, су­мел взять под свое вли­я­ние да­же бед­ня­ков — ве­ру­ю­щих фа­на­ти­ков. На его про­по­ве­дях при­сут­ству­ю­щие ве­ру­ю­щие все­гда пла­чут... так­же под­чи­нил сво­е­му вли­я­нию сво­ей уме­лой ра­бо­той мно­го мо­ло­де­жи, к ко­то­рой под­хо­дил не толь­ко как поп, но как куль­тур­ник. Ро­сту ав­то­ри­те­та и укреп­ле­нию его вли­я­ния на ве­ру­ю­щих спо­соб­ству­ет его при­мер­ное по­ве­де­ние как по­па и че­ло­ве­ка во­об­ще».
В на­ча­ле два­дца­тых го­дов мест­ные ком­со­моль­цы из ак­ти­ви­стов по­до­жгли дом свя­щен­ни­ка, и вся се­мья ока­за­лась без кро­ва. Ка­кое-то вре­мя они жи­ли на квар­ти­ре, но за­тем кре­стьяне по­ста­но­ви­ли вы­де­лить свя­щен­ни­ку пу­сту­ю­щий дом, при­над­ле­жа­щий сель­ско­му об­ще­ству. Дом не был при­спо­соб­лен для жи­лья, и зи­мой в нем по­чти невоз­мож­но бы­ло на­хо­дить­ся из-за хо­ло­да, но при­шлось сми­рить­ся и устра­и­вать в нем свою жизнь. Сель­со­вет, од­на­ко, при­нял ре­ше­ние устро­ить в этом до­ме крас­ный уго­лок, и се­мье свя­щен­ни­ка при­шлось усту­пить од­ну ком­на­ту. Отец Петр по­про­сил раз­ре­ше­ния чи­тать по­се­ти­те­лям крас­но­го угол­ка лек­ции по са­до­вод­ству и пче­ло­вод­ству, но вла­сти, опа­са­ясь его вли­я­ния как пас­ты­ря, от­ка­за­ли и ста­ли на­ста­и­вать, чтобы се­мья свя­щен­ни­ка по­ки­ну­ла дом.
Отец Петр об­ра­тил­ся к жи­те­лям се­ла, чтобы те об­щим ре­ше­ни­ем вы­де­ли­ли ему зем­лю для стро­и­тель­ства сво­е­го до­ма, и кре­стьяне по­ста­но­ви­ли вы­де­лить свя­щен­ни­ку зем­лю. Дом он ку­пил, про­дав все свое иму­ще­ство, в се­ле От­ра­дов­ка Стер­ли­та­мак­ско­го кан­то­на[1] и пе­ре­вез в се­ло. Не успе­ла се­мья по­се­лить­ся в но­вом до­ме, как при­шло из­ве­стие, что во­лост­ной ис­пол­ни­тель­ный ко­ми­тет не утвер­дил ре­ше­ние сель­ско­го со­бра­ния, рас­по­ря­див­шись: от­ве­сти эту зем­лю под ого­род воз­ле из­бы-чи­таль­ни.
В ок­тяб­ре 1927 го­да в ка­нун на­ступ­ле­ния зим­них хо­ло­дов отец Петр по­сле бо­го­слу­же­ния об­ра­тил­ся к при­хо­жа­нам со сло­вом: «Пра­во­слав­ные! На ме­ня опять на­па­да­ют. Ва­ше по­ста­нов­ле­ние ВИК не утвер­дил, к че­му-то при­драв­шись, и часть мо­ей усадь­бы от­би­ра­ют под ого­род. При­бе­гаю к ва­шей по­мо­щи — за­щи­ти­те ме­ня на со­бра­нии, по­за­боть­тесь о сво­ем пас­ты­ре, как и он о вас за­бо­тит­ся!»
На­род от­клик­нул­ся на при­зыв сво­е­го пас­ты­ря, и на со­бра­ние при­шли да­же глу­бо­кие ста­ри­ки и ста­ру­хи, дав­но уже ни­ку­да не хо­див­шие. Свя­щен­ник об­ра­тил­ся к со­брав­шим­ся со сло­вом: «Ве­ру­ю­щие! Про­шу вас под­твер­дить ста­рое ре­ше­ние, ведь это без­за­ко­ние! Я тру­дил­ся над усадь­бой, по­ста­вил дом, а те­перь хо­тят от­нять и чуть ли не сло­мать дом! Про­шу не дать ме­ня в оби­ду и за­щи­тить спра­вед­ли­вость!» Боль­шин­ство со­брав­ших­ся под­твер­ди­ли свое преды­ду­щее ре­ше­ние — оста­вить за свя­щен­ни­ком вы­де­лен­ную ему ра­нее зем­лю.
В 1927-1928 го­дах вла­сти по­тре­бо­ва­ли от свя­щен­ни­ка, чтобы он вы­пла­тил в ка­че­стве на­ло­га 470 руб­лей. Де­нег у от­ца Пет­ра не бы­ло, и он взял в долг необ­хо­ди­мую сум­му, ко­то­рая впо­след­ствии бы­ла от­да­на ве­ру­ю­щи­ми. Од­на­ко за несвоевре­мен­ную упла­ту на­ло­га от свя­щен­ни­ка по­тре­бо­ва­ли упла­ты штра­фа. Пла­тить опять бы­ло нечем, и в ка­че­стве упла­ты вла­сти по­тре­бо­ва­ли от­дать ко­ро­ву. За ко­ро­вой при­шел пред­се­да­тель сель­со­ве­та. Свя­щен­ник, уви­дев, к че­му кло­нит­ся де­ло, ска­зал: «Бе­ри­те». И ушел из до­ма, чтобы не ви­деть, как бу­дут уво­дить кор­ми­ли­цу се­мьи. Ан­на Ива­нов­на, од­на­ко, всту­пи­лась за ко­ро­ву и не да­ла пред­се­да­те­лю уво­дить ее со дво­ра, и тот по­слал за свя­щен­ни­ком, чтобы он ока­зал вли­я­ние на же­ну. Отец Петр вер­нул­ся до­мой и ве­лел ко­ро­ву от­дать. Для Ан­ны Ива­нов­ны это бы­ло боль­шим уда­ром, и с ней слу­чил­ся об­мо­рок.
В 1928–1929 го­дах от свя­щен­ни­ка по­тре­бо­ва­ли упла­ты на­ло­гов уже в сум­ме 1000 руб­лей. Отец Петр сно­ва об­ра­тил­ся за по­мо­щью к пастве: «На ме­ня мно­го со­вет­ская власть на­кла­ды­ва­ет на­ло­гов, нет воз­мож­но­сти жить. Ес­ли вы, ве­ру­ю­щие, не по­мо­же­те, то мне при­дет­ся уй­ти, и то­гда раз­ру­шит­ся Бо­жий дом. Вы бу­де­те от­вет­ствен­ны пе­ред Бо­гом за то, что до­пу­сти­те по­бе­дить ан­ти­хри­сту». Кре­стьяне по­пы­та­лись со­брать сред­ства для упла­ты на­ло­гов, от­да­вая их Анне Ива­новне, но средств на вы­пла­ту всех на­ло­гов не хва­ти­ло.
В 1927 го­ду се­ло Пре­об­ра­же­нов­ку по­се­тил ви­ка­рий Уфим­ской епар­хии епи­скоп Стер­ли­та­мак­ский Марк (Бо­го­лю­бов). Встре­чая его с кре­стом в хра­ме, отец Петр ска­зал: «Су­ще­ству­ю­щая власть, яко се­рые вол­ки, на­па­да­ет на па­со­мое мною ста­до и треп­лет его, но с Бо­жи­ей ми­ло­стью за­щи­щаю свое ста­до и па­су его, по­ели­ку хва­та­ет мо­их сил... Про­тив­ни­ки Хри­сто­ва уче­ния ду­ма­ют, что ве­ра па­ла. Но ве­ра со­всем еще не па­ла — в на­ро­де, в мас­се она еще есть».
В на­ча­ле 1929 го­да уси­ли­лись го­не­ния на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь. Цен­траль­ные вла­сти по­всю­ду рас­сы­ла­ли ди­рек­ти­вы об уси­ле­нии ра­бо­ты по обез­бо­жи­ва­нию на­ро­да и при­ня­тии к ду­хо­вен­ству и ве­ру­ю­щим все бо­лее жест­ких мер. 9 мар­та 1929 го­да в Пре­об­ра­же­нов­ке со­сто­я­лось об­щее со­бра­ние ком­му­ни­стов, ком­со­моль­цев и ак­ти­ва бед­но­ты, ко­то­рое еди­но­глас­но по­ста­но­ви­ло храм за­крыть.
Отец Петр сно­ва об­ра­тил­ся за по­мо­щью к ве­ру­ю­щим, при­зы­вая их от­ста­и­вать храм. «Цер­ковь не мо­гут за­крыть, ес­ли вы бу­де­те на со­бра­нии про­те­сто­вать, — ска­зал он. — Цер­ковь от го­су­дар­ства от­де­ле­на, а го­су­дар­ство все-та­ки вме­ши­ва­ет­ся. Цер­ковь ни­ко­му не ме­ша­ет, на­до нам вы­сту­пить ор­га­ни­зо­ван­но про­тив за­кры­тия церк­ви, ина­че мо­гут за­крыть!»
Пе­ред 1 мая сре­ди жи­те­лей стал рас­про­стра­нять­ся слух, что храм бу­дут за­кры­вать во вре­мя это­го со­вет­ско­го празд­ни­ка. Отец Петр об­ра­тил­ся к при­хо­жа­нам, при­звав их со­брать­ся к хра­му и не дать его за­крыть. Он ска­зал: «Бу­ду и я там, пусть что бу­дет, то бу­дет, аре­сту­ют — так аре­сту­ют, ме­ня уве­зут, но на­род не дол­жен дать за­крыть цер­ковь».
1 мая пе­ред хра­мом со­бра­лось око­ло двух­сот при­хо­жан, они про­бы­ли здесь до по­лу­дня, но ни­кто из пред­ста­ви­те­лей вла­сти не по­явил­ся.
Все чув­ство­ва­ли, что де­ло идет к аре­сту свя­щен­ни­ка. Близ­кие из ве­ру­ю­щих и да­же мест­ные ком­му­ни­сты, со­чув­ству­ю­щие от­цу Пет­ру, со­ве­то­ва­ли ему во из­бе­жа­ние тя­же­лых по­след­ствий по­ки­нуть се­ло, но на это он от­ве­чал: «Ме­ня не за что аре­сто­вы­вать. Я ни в чем не ви­но­вен, свое слу­же­ние и при­хо­жан не бро­шу».
От­ца Пет­ра ста­ли вы­зы­вать в сель­со­вет на бе­се­ды и уго­ва­ри­вать от­ка­зать­ся от слу­же­ния и са­на, пред­ла­гая вза­мен зем­ные бла­га. «Петр Яко­вле­вич, — го­во­ри­ли ему, — ты ведь гра­мот­ный че­ло­век, мы те­бе первую долж­ность да­дим, брось ты это». Од­на­ко отец Петр от­ка­зал­ся, ска­зав: «У ме­ня це­лое ста­до овец, я их пас­тух и не мо­гу их бро­сить».
В те дни су­пру­га умо­ля­ла свя­щен­ни­ка, чтобы он сжа­лил­ся над нею и ра­ди де­тей, ко­то­рых уже бы­ло пя­те­ро, при­чем стар­шей до­че­ри бы­ло все­го во­семь лет, а млад­шей шесть ме­ся­цев, по­ки­нул опас­ное се­ло и уехал на ро­ди­ну в Ди­я­ше­во. Отец Петр мол­чал, но по все­му бы­ло вид­но, что он на­чи­нал ко­ле­бать­ся. В кон­це кон­цов он рас­по­ря­дил­ся на­нять две под­во­ды, и уже ста­ли в них укла­ды­вать ве­щи, ко­гда он от­пра­вил­ся к жив­шим в се­ле мо­на­хи­ням — на­сель­ни­цам из на­хо­див­ше­го­ся ря­дом с Пре­об­ра­же­нов­кой за­кры­то­го жен­ско­го мо­на­сты­ря. Узнав, что отец Петр со­би­ра­ет­ся уез­жать, они спро­си­ли его: «А как же мы, ба­тюш­ка?» Этот во­прос ре­шил все. Вер­нув­шись до­мой, отец Петр твер­до ска­зал су­пру­ге о сво­ем бес­по­во­рот­ном ре­ше­нии: «Нюра, я не по­еду!» Ан­на Ива­нов­на умо­ля­ла его, ва­ля­лась в но­гах, уго­ва­ри­ва­ла, но свя­щен­ник остал­ся непре­кло­нен.
26 мая 1929 го­да отец Петр был аре­сто­ван и за­клю­чен в тюрь­му в Стер­ли­та­ма­ке. По­чти сра­зу же по­сле аре­ста свя­щен­ни­ка при­хо­жане со­бра­лись в цер­ковь, чтобы на­пи­сать пись­мо в его за­щи­ту. Под пись­мом бы­ло со­бра­но бо­лее двух­сот под­пи­сей. Од­на­ко, ко­гда ве­ру­ю­щие при­шли в сель­со­вет, чтобы там за­ве­ри­ли их под­пи­си, пред­се­да­тель сель­со­ве­та от­ка­зал­ся это сде­лать, и один из ини­ци­а­то­ров сбо­ра под­пи­сей был аре­сто­ван. Бы­ло со­став­ле­но но­вое об­ра­ще­ние, под ко­то­рым по­ста­ви­ли свои под­пи­си 150 че­ло­век. Сек­ре­тарь пар­тий­ной ячей­ки в се­ле ото­брал это за­яв­ле­ние и ото­слал в ОГПУ в ка­че­стве ма­те­ри­а­ла для об­ви­не­ния же­ны свя­щен­ни­ка в под­стре­ка­тель­стве кре­стьян к бун­ту.
— Ко­го вы под­ра­зу­ме­ва­е­те под бес­смыс­лен­ны­ми и обе­зу­мев­ши­ми людь­ми, ко­то­рые ду­ма­ют, что ве­ра в Бо­га быст­ро па­да­ет? Это вы го­во­ри­ли в при­вет­ствен­ной ре­чи епи­ско­пу Мар­ку в 1927 го­ду, — спро­сил сле­до­ва­тель свя­щен­ни­ка на до­про­се 7 июля.
— Я ра­зу­мел лю­дей неве­ру­ю­щих, без­бож­ни­ков...
— Что вы хо­те­ли ска­зать ве­ру­ю­щим, го­во­ря на про­по­ве­ди в день Ка­зан­ской: «Вос­пря­ни­те же, лю­ди пра­во­слав­ные, и отря­си­те прах неве­рия, рас­про­стра­ня­е­мо­го совре­мен­ны­ми от­ри­ца­те­ля­ми, и не всту­пай­те на про­по­ве­ду­е­мый ими “ши­ро­кий путь”»?
— Я хо­тел до­ка­зать ве­ру­ю­щим, что про­по­ве­ду­е­мый без­бож­ни­ка­ми «ши­ро­кий путь» в дей­стви­тель­но­сти яв­ля­ет­ся пу­тем ши­ро­ким толь­ко для зла, гре­хов и так да­лее.
— Ко­го вы под­ра­зу­ме­ва­ли в про­по­ве­ди на Ка­зан­скую под вра­га­ми Хри­ста, по­пи­ра­ю­щи­ми Его уче­ние и за­по­ве­ди?
— Под­ра­зу­ме­вал не при­ни­ма­ю­щих и не ис­пол­ня­ю­щих уче­ние Хри­ста...
— Для ко­го вы пи­са­ли воз­зва­ние в 1926 го­ду, с ка­кой це­лью и как это воз­зва­ние бы­ло рас­про­стра­не­но сре­ди ве­ру­ю­щих?
— Это бы­ло про­чи­та­но как про­по­ведь в день Ка­зан­ской.
— Что вы хо­те­ли ска­зать на про­по­ве­ди 1926 го­да сло­ва­ми: «Мно­гие из нас, бра­тья, при­со­еди­ня­ют­ся к тем зло­де­ям, ко­то­рые по на­у­ще­нию сле­пых и без­бож­ных во­ждей умерт­ви­ли Бо­го­че­ло­ве­ка. Нет ли сре­ди нас та­ких лю­дей, ко­то­рые се­ют сре­ди дру­гих пле­ве­лы без­бо­жия?»
— Я при­зы­вал ве­ру­ю­щих креп­ко дер­жать­ся за ве­ру и не ид­ти по сто­пам без­бож­но­го уче­ния, про­по­ве­ду­е­мо­го во­ждя­ми без­бо­жия, ав­то­ра­ми ли­те­ра­ту­ры, как Яро­слав­ский. Го­во­рил, что го­ни­те­ли, ху­ли­те­ли ве­ры в бу­ду­щем бу­дут уси­ли­вать го­не­ние на ве­ру во вре­ме­на ан­ти­хри­ста.
9 июля 1929 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но. 2 ав­гу­ста Ан­на Ива­нов­на об­ра­ти­лась в ОГПУ с прось­бой осво­бо­дить му­жа. «Из до­про­са му­жа вид­но, что он за­дер­жан за аги­та­цию, — пи­са­ла она. — Я, как же­на, по­сколь­ку его знаю, он про­тив со­вет­ской вла­сти не шел и не пой­дет, а про­тив ком­му­ни­стов ни­ко­гда я от него не слы­ша­ла; ес­ли бы он шел про­тив, то он не стал бы скры­вать крас­но­го; ко­гда бы­ли бе­лые, то мы скры­ва­ли то­ва­ри­ща Са­ран­це­ва Ге­ор­гия Пав­ло­ви­ча. Бе­лые его силь­но сте­га­ли, он тай­но убе­жал и у нас скры­вал­ся. Я про­си­ла его до­про­сить сроч­но, так как он был в Стер­ли­та­ма­ке две неде­ли в от­пус­ке, а те­перь жи­вет в Крас­но­усоль­ске фельд­ше­ром. Ведь, скры­вая его, нам гро­зи­ла опас­ность... Я оста­лась с детьми со­вер­шен­но од­на... Де­тей у нас пять че­ло­век, стар­шей 8 лет и млад­шей 7 ме­ся­цев, и у ме­ня средств к су­ще­ство­ва­нию нет, про­даю остав­шу­ю­ся ме­лочь, рань­ше на на­лог все рас­про­да­ли, так как все­го упла­ти­ли по­чти 1000 руб­лей. Хле­ба по­се­ян­но­го нет и за­па­са ни­ка­ко­го. Уехать без му­жа на ро­ди­ну невоз­мож­но, по­то­му что зем­ли, на­вер­но, не да­дут. Ра­бо­тать от де­тей нет воз­мож­но­сти, они все ма­лые... И ес­ли воз­мож­но, то про­шу от­пу­стить как кор­миль­ца де­тей, так как я не в со­сто­я­нии про­кор­мить де­тей од­на».
В кон­це ав­гу­ста Ан­на Ива­нов­на об­ра­ти­лась с прось­бой к од­но­сель­ча­нам, чтобы они по­хло­по­та­ли за свя­щен­ни­ка. В сво­ем об­ра­ще­нии к ним она на­пи­са­ла: «Про­шу граж­дан дать одоб­ре­ние — от­зыв о свя­щен­ни­ке Вар­ла­мо­ве. Вы зна­е­те, он здесь жи­вет с 1915 го­да, был пса­лом­щи­ком, и вы его упро­си­ли со­бра­ни­ем по­свя­тить­ся во свя­щен­ни­ки. Помни­те, он вам го­во­рил, что он мо­лод и не мо­жет спра­вить­ся, но вы, граж­дане, про­си­ли, и он со­гла­сил­ся и в 1919 го­ду по­сту­пил во свя­щен­ни­ки. Во всю его жизнь в се­ле Пре­об­ра­же­нов­ка ни­ко­го не оби­жал. Во вре­мя ре­во­лю­ции про­тив со­вет­ской вла­сти ни­ко­гда не вы­сту­пал и ни­че­го не про­яв­лял. Ко­гда здесь бы­ли бе­лые, то он всех за­щи­щал, кто скры­вал­ся, и ни­ко­го не вы­да­вал. Он сам про­ис­хо­дит из кре­стьян, и же­на его дочь ра­бо­че­го, и ид­ти про­тив вла­сти он не мог. Он у вас на гла­зах был все вре­мя, и вы его хо­ро­шо зна­е­те. Про­шу граж­дан, об­су­ди­те этот во­прос. Ведь я с ма­лы­ми детьми оста­лась ни при чем, и отой­ти от них невоз­мож­но. Под­хо­дит зи­ма, у ме­ня нет ни хле­ба, ни топ­ки. Вы зна­е­те, он с бе­лы­ми не скры­вал­ся, а все вре­мя на­хо­дил­ся в Пре­об­ра­же­нов­ке. Да­же во вре­мя бе­лых у нас скры­вал­ся крас­ный Са­ран­цев — это мно­гие зна­ют. Про­шу, не оставь­те...»
1 сен­тяб­ря 1929 го­да в се­ле со­бра­лось об­щее со­бра­ние кре­стьян, на ко­то­ром бы­ло рас­смот­ре­но за­яв­ле­ние же­ны свя­щен­ни­ка. Вы­сту­пав­шие на со­бра­нии кре­стьяне го­во­ри­ли: «Мы зна­ем, что он у нас с 1915 го­да. Пло­хо­го мы за Вар­ла­мо­вым не за­ме­ча­ли. С бед­ня­ка­ми все­гда об­ра­щал­ся хо­ро­шо, ни­ко­го не при­тес­нял. Ко­гда эва­ку­и­ро­вал­ся свя­щен­ник наш Ка­нин, то мы ста­ли про­сить Вар­ла­мо­ва, чтобы он со­гла­сил­ся по­свя­тить­ся во свя­щен­ни­ки; он от­ка­зы­вал­ся, но мы, граж­дане, его упро­си­ли и со­бра­ни­ем по­ста­но­ви­ли ехать хло­по­тать в Уфу, и он со­гла­сил­ся по на­шей прось­бе. А бу­дучи свя­щен­ни­ком, мы от него ни­ко­гда не слы­ша­ли ни­че­го про­тив со­вет­ской вла­сти...
Ко­гда у нас бы­ла ре­во­лю­ция, мы ви­де­ли и зна­ем, что наш свя­щен­ник Вар­ла­мов с бе­лы­ми не уез­жал, и мы, ко­то­рые уез­жа­ли с крас­ны­ми, зна­ем, что он на­ши се­мьи не вы­да­вал, а, на­обо­рот, за­щи­щал их, и бла­го­да­ря ему на­ши се­мьи не бы­ли оби­же­ны и ограб­ле­ны бе­лы­ми...»
Со­бра­ние по­ста­но­ви­ло все ска­зан­ное о свя­щен­ни­ке еди­но­глас­но под­твер­дить и одоб­рить. Под про­то­ко­лом со­бра­ния, где бы­ла да­на пись­мен­ная ха­рак­те­ри­сти­ка свя­щен­ни­ку, под­пи­са­лось око­ло пя­ти­де­ся­ти че­ло­век.
Де­ло по об­ви­не­нию свя­щен­ни­ка в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти рас­смат­ри­ва­лось в су­деб­ном за­се­да­нии в Стер­ли­та­ма­ке 15-17 ян­ва­ря 1930 го­да. За­щи­та пред­ло­жи­ла су­ду до­пол­ни­тель­но опро­сить трид­цать пять сви­де­те­лей, из ко­то­рых, в кон­це кон­цов, бы­ло опро­ше­но шесть. Отец Петр на су­де опро­верг все об­ви­не­ния лже­сви­де­те­лей и след­ствия.
По­мощ­ник про­ку­ро­ра, ви­дя, что де­ло вы­хо­дит без­до­ка­за­тель­ным, по­тре­бо­вал от­пра­вить его вновь в ОГПУ для до­сле­до­ва­ния, на что адво­кат вы­ра­зил свой про­тест: «Недо­сле­до­ван­но­сти по де­лу не вид­но. Это за­яв­ле­но по­сле то­го, как де­ло идет на оправ­да­ние под­су­ди­мых. Рань­ше про­ку­рор от до­про­са сви­де­те­лей от­ка­зал­ся, а те­перь на­ста­и­ва­ет на них. Здесь вы­яв­ле­но, что след­ствие ГПУ ис­ка­же­но, под­су­ди­мые си­дят неви­нов­но во­семь ме­ся­цев, и нет ос­но­ва­ний для даль­ней­ше­го ис­ка­же­ния пе­ре­да­вать де­ло в ГПУ. Ма­те­ри­ал очень по­лон, и ес­ли есть со­мне­ние в чем-ли­бо, мож­но здесь вы­явить. До­пра­ши­вать боль­ше неко­го, здесь уже до­ста­точ­но до­про­ше­но и еще есть; пе­ре­да­ча де­ла на до­сле­до­ва­ние есть за­тяж­ка. Про­шу де­ло слу­шать!»
Суд про­игно­ри­ро­вал за­яв­ле­ние за­щи­ты, и де­ло бы­ло пе­ре­сла­но на но­вое рас­сле­до­ва­ние в ОГПУ.
Ан­на Ива­нов­на до­би­лась встре­чи с су­дьей, ко­то­рый ей ска­зал пря­мо: «Ес­ли мы ва­ше­го от­пу­стим, то на­до пар­тий­ных лю­дей за­са­дить, по­то­му что они ложь на­пи­са­ли. Мы же не мо­жем это­го сде­лать — свя­щен­ни­ка осво­бо­дить, а пар­тий­ных лю­дей за­са­дить».
Вско­ре всех аре­сто­ван­ных ста­ли от­прав­лять из Стер­ли­та­ма­ка в Уфу. Род­ствен­ни­ки за­клю­чен­ных, узнав об этом, со­бра­лись к во­ро­там тюрь­мы. За­клю­чен­ных вы­во­ди­ли и стро­и­ли в ко­лон­ну по во­семь че­ло­век. Отец Петр, уви­дев при­шед­ших по­ви­дать­ся с ним же­ну и дочь, бла­го­сло­вил их и осе­нил се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем. В Уфу их гна­ли пеш­ком. В пер­вый день ко­лон­на за­клю­чен­ных про­шла око­ло пят­на­дца­ти ки­ло­мет­ров и оста­но­ви­лась в се­ле Под­лес­ном. Ан­на Ива­нов­на пы­та­лась до­бить­ся раз­ре­ше­ния кон­воя свя­щен­ни­ку ехать на под­во­де, по­сколь­ку он в тюрь­ме стал бо­леть, пы­та­лась вру­чить ему пе­ре­да­чу, но ее не про­пус­ка­ли к от­цу Пет­ру. И все же ей уда­лось с ним встре­тить­ся; он от­дал ей пу­хо­вый шарф, быв­ший при нем, и ска­зал: «Нюра, у те­бя ведь де­воч­ки, возь­ми этот шарф пу­хо­вый, при­го­дит­ся ведь доч­кам».
5 мар­та 1930 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но и со­став­ле­но но­вое об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние, в ко­то­ром свя­щен­ник об­ви­нял­ся в том, что, «бу­дучи ру­ко­во­ди­те­лем ку­лац­кой груп­пи­ров­ки, про­во­дил ак­тив­ную де­я­тель­ность в це­лях сры­ва всех важ­ней­ших ме­ро­при­я­тий, про­во­ди­мых со­вет­ской вла­стью в де­ревне». В об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии сле­до­ва­тель ОГПУ на­пи­сал, что свя­щен­ник не при­знал се­бя ви­нов­ным в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти и все об­ви­не­ния ка­те­го­ри­че­ски от­вер­га­ет, утвер­ждая, что они по­стро­е­ны на лож­ных до­но­сах на поч­ве враж­ды и лич­ных сче­тов.
9 мар­та трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла от­ца Пет­ра к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Петр Вар­ла­мов был рас­стре­лян в го­ро­де Уфе 11 мар­та 1930 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле.
В бу­ма­гах Ан­ны Ива­нов­ны по­сле ее кон­чи­ны бы­ла най­де­на на­пи­сан­ная ее ру­кой мо­лит­ва, ко­то­рой она мо­ли­лась ко Гос­по­ду по­сле аре­ста му­жа: «Бла­го­да­рю Те­бя, Гос­по­ди Бо­же, за все: за жизнь, за невзго­ды, про­жи­тые мною, за раз­лу­ку с лю­би­мым му­жем (свя­щен­ни­ком) мо­им, за му­ки и ра­дость... за все Те­бя, Бо­же, бла­го­да­рю...»

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 418-428

При­ме­ча­ния

[1] Кан­тон — адми­ни­стра­тив­но-тер­ри­то­ри­аль­ная еди­ни­ца то­го вре­ме­ни.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/