Мученик Петр Царапкин

Священномученики Георгий Колоколов, Назарий Грибков и мученик Петр Царапкин

Во вре­мя го­не­ния на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь в 1937 го­ду за­ча­стую аре­сто­вы­вал­ся сра­зу весь при­чт хра­ма – все свя­щен­ни­ки, пса­лом­щи­ки и пев­чие, и в осо­бен­но­сти ес­ли они бы­ли мо­на­хи­ня­ми или по­слуш­ни­ца­ми.
21 но­яб­ря 1937 го­да со­труд­ник НКВД до­про­сил сек­ре­та­ря сель­со­ве­та в се­ле Ту­го­лес Ша­тур­ско­го рай­о­на Мос­ков­ской об­ла­сти Ва­си­лия Язы­ко­ва, ко­то­рый по­сле бе­се­ды с ним под­пи­сал по­ка­за­ния, сви­де­тель­ству­ю­щие об ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти свя­щен­ни­ков, слу­жив­ших в хра­ме ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы в этом се­ле: «Мне из­вест­но, что в де­ревне Ту­го­лес су­ще­ству­ет контр­ре­во­лю­ци­он­ная груп­па цер­ков­ни­ков, в ко­то­рую вхо­дят по­пы На­за­рий Гриб­ков... Ге­ор­гий Иоси­фо­вич Ко­ло­ко­лов... дья­чок Ца­рап­кин, звать не пом­ню, все они тес­но свя­за­ны меж­ду со­бой, ча­сто со­би­ра­ют­ся у по­па На­за­рия Гриб­ко­ва, сре­ди на­се­ле­ния ве­дут от­кры­тую контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность, на­прав­лен­ную к под­ры­ву мо­щи на­шей стра­ны... всю свою контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность ука­зан­ная груп­па на­прав­ля­ет на под­рыв кол­хоз­но­го стро­и­тель­ства и всех про­во­ди­мых ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­стью в де­ревне. В убо­роч­ную кам­па­нию умыш­лен­но за­тя­ги­ва­ли служ­бу по це­лым дням, тем са­мым тор­мо­зи­ли ход убо­роч­ной кам­па­нии. Кро­ме то­го, от­кры­то сре­ди на­се­ле­ния ве­дут ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию, как то: На­за­рий Гриб­ков и Ге­ор­гий Ко­ло­ко­лов сре­ди кол­хоз­ни­ков рас­пус­ка­ют раз­ную кле­ве­ту о ла­ге­рях, го­во­рят, что со­вет­ская власть, за­клю­чая лю­дей в ла­ге­ря, не ис­прав­ля­ет лю­дей, а из­де­ва­ет­ся над людь­ми; за­став­ля­ют ра­бо­тать непо­силь­ную ра­бо­ту, кор­мят без­об­раз­но пло­хо, в ла­ге­рях лю­ди мрут, ни­кто на это не об­ра­ща­ет вни­ма­ния, усло­вия жиз­ни со­зда­ют невы­но­си­мые, бóльшая часть лю­дей, осуж­ден­ных и от­бы­ва­ю­щих на­ка­за­ние в ла­ге­рях, не вы­но­сит со­зда­ва­е­мых усло­вий и оста­ет­ся там... Дья­чок Ца­рап­кин в ок­тяб­ре ме­ся­це кол­хоз­ни­кам го­во­рил: “Боль­ше­ви­ки в кон­сти­ту­цию впи­са­ли пункт, что у нас в Со­вет­ском Со­ю­зе каж­дый мо­жет вы­би­рать и каж­дый мо­жет быть из­бран­ным. Это все ерун­да, ни­ко­гда это­го не до­пу­стят, вы са­ми те­перь ви­ди­те, что лю­дей на­чи­на­ют за­би­рать, зна­чит, вы­би­рать бу­дут не все”».
В тот же день был до­про­шен один из кол­хоз­ни­ков, Иван Кры­лов. Со­труд­ни­ки НКВД вы­зва­ли его к се­бе, уго­сти­ли вод­кой, да­ли де­нег на вы­пив­ку, и он под­пи­сал все, что те тре­бо­ва­ли от него: по­ка­за­ния, ана­ло­гич­ные по­ка­за­ни­ям пред­се­да­те­ля сель­со­ве­та.
27 но­яб­ря со­труд­ни­ки НКВД аре­сто­ва­ли про­то­и­е­рея Ге­ор­гия Ко­ло­ко­ло­ва и пса­лом­щи­ка Пет­ра Ца­рап­ки­на, а на сле­ду­ю­щий день – про­то­и­е­рея На­за­рия Гриб­ко­ва. Все они бы­ли за­клю­че­ны в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.

Свя­щен­но­му­че­ник Ге­ор­гий ро­дил­ся 22 ок­тяб­ря 1876 го­да в го­ро­де Москве в се­мье диа­ко­на Иоси­фа Ко­ло­ко­ло­ва. Окон­чил в 1898 го­ду Мос­ков­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. В 1899 го­ду он был ру­ко­по­ло­жен в сан диа­ко­на к Пре­об­ра­жен­ской церк­ви се­ла Спас­ское-Ту­ши­но Мос­ков­ско­го уез­да. В 1904 го­ду диа­кон Ге­ор­гий был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка к Ни­ко­ла­ев­ской церк­ви се­ла Ак­си­ньи­но Зве­ни­го­род­ско­го уез­да и на­зна­чен за­ко­но­учи­те­лем Ак­си­ньин­ско­го на­род­но­го учи­ли­ща и уезд­ной цер­ков­но­при­ход­ской шко­лы, в этой долж­но­сти он со­сто­ял до 1918 го­да. С 1908 го­да он нес по­слу­ша­ние учи­те­ля За­ко­на Бо­жия Лип­кин­ско­го учи­ли­ща, на­хо­див­ше­го­ся в том же уез­де. С 1909 по 1918 год отец Ге­ор­гий со­сто­ял чле­ном Со­ве­та Зве­ни­го­род­ско-Сав­вин­ско­го от­де­ле­ния Ки­рил­ло-Ме­фо­ди­ев­ско­го Брат­ства.
В 1924 го­ду за рев­ност­ное и усерд­ное слу­же­ние отец Ге­ор­гий был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом, в 1927 го­ду воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея, а в 1930 го­ду на­граж­ден па­ли­цей.
В 1931 го­ду вла­сти аре­сто­ва­ли его и при­го­во­ри­ли к пя­ти го­дам за­клю­че­ния. Год он про­был на ка­торж­ных ра­бо­тах на стро­и­тель­стве Бе­ло­мор­ско-Бал­тий­ско­го ка­на­ла, а с мар­та 1932 го­да по июнь 1933 го­да ра­бо­тал сче­то­во­дом в од­ном из от­де­ле­ний Со­ло­вец­ких ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вых ла­ге­рей на ла­гер­ном пунк­те Сен­ну­ха.
По воз­вра­ще­нии про­то­и­е­рея Ге­ор­гия в 1933 го­ду из за­клю­че­ния епи­скоп Оре­хо­во-Зу­ев­ский, ви­ка­рий Мос­ков­ской епар­хии Иоанн (Ши­ро­ков) на­зна­чил его на­сто­я­те­лем хра­ма ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы в се­ле Ту­го­лес. В 1934 го­ду про­то­и­е­рей Ге­ор­гий был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом с укра­ше­ни­я­ми, а в 1935 го­ду – мит­рой.
27 но­яб­ря 1937 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли его. Сле­до­ва­тель спро­сил свя­щен­ни­ка:
– Ска­жи­те, ка­кие сре­ди вас, Гриб­ко­ва На­за­рия Сте­па­но­ви­ча и Ца­рап­ки­на Пет­ра Сер­ге­е­ви­ча, су­ще­ству­ют вза­и­мо­от­но­ше­ния?
– Сре­ди ме­ня, Гриб­ко­ва и Ца­рап­ки­на вза­и­мо­от­но­ше­ния са­мые дру­же­ские, все мы слу­жим в од­ной церк­ви, я свя­щен­ни­ком, Гриб­ков вто­рым свя­щен­ни­ком, а Ца­рап­кин пса­лом­щи­ком, бы­ва­ем друг у дру­га очень ча­сто и ве­дем все­воз­мож­ные де­ло­вые раз­го­во­ры.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы сре­ди на­се­ле­ния ве­ли ан­ти­со­вет­скую контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию про­тив су­ще­ству­ю­ще­го строя. При­зна­е­те это?
– Я лич­но ан­ти­со­вет­ской контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции сре­ди на­се­ле­ния не вел.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду, след­ствие тре­бу­ет от вас да­чи прав­ди­вых по­ка­за­ний. Вы ве­ли ан­ти­со­вет­ские раз­го­во­ры о непо­силь­ной жиз­ни в ла­ге­рях и из­де­ва­тель­стве над на­ро­дом. Под­твер­жда­е­те это?
– Я дей­стви­тель­но сре­ди на­се­ле­ния го­во­рил, что в ла­ге­рях жизнь му­чи­тель­ная, труд­ная и из­де­ва­ют­ся над на­ро­дом, это я при­знаю.

Свя­щен­но­му­че­ник На­за­рий ро­дил­ся 22 ок­тяб­ря 1879 го­да в де­ревне Огрыз­ко­во Его­рьев­ско­го уез­да Ря­зан­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Сте­па­на Гриб­ко­ва. Пер­во­на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние он по­лу­чил в Его­рьев­ском Хлу­дов­ском учи­ли­ще. В это вре­мя он стал петь в хо­ре маль­чи­ков в церк­ви, то­гда у него и об­на­ру­жи­лись зна­чи­тель­ные пев­че­ские да­ро­ва­ния. Через пе­ние На­за­рий по­лю­бил и са­му цер­ков­ную служ­бу и в кон­це кон­цов за­хо­тел стать цер­ков­но­слу­жи­те­лем. Он окон­чил 5 и 6 клас­сы Ря­зан­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии и с 1899 го­да стал слу­жить пса­лом­щи­ком, с 1906 го­да – в со­бо­ре го­ро­да Его­рьев­ска.
В 1916 го­ду На­за­рий Сте­па­но­вич об­вен­чал­ся с де­ви­цей Клав­ди­ей. Ее отец, Алек­сей Ели­се­ев, был че­ло­ве­ком в этих ме­стах из­вест­ным и со­сто­ял чле­ном дво­рян­ско­го со­бра­ния. Жи­ли Ели­се­е­вы в се­ле Ше­ло­гу­ро­во Его­рьев­ско­го уез­да. В се­мье у них бы­ло че­ты­ре сест­ры: Ан­на, Ели­за­ве­та, Пе­ла­гия и Клав­дия – и брат Петр. Из всех се­стер Клав­дия от­ли­ча­лась осо­бой доб­ро­той.
В 1916 го­ду епи­скоп Ми­хай­лов­ский, ви­ка­рий Ря­зан­ской епар­хии Ам­вро­сий (Смир­нов) ру­ко­по­ло­жил пса­лом­щи­ка На­за­рия в сан диа­ко­на. В 1919 го­ду ар­хи­епи­скоп Ря­зан­ский и За­рай­ский Иоанн (Смир­нов) ру­ко­по­ло­жил его во свя­щен­ни­ка к Бо­го­ро­ди­це-Рож­де­ствен­ской церк­ви се­ла Бе­ре­зов­ка Ря­зан­ской епар­хии. В 1926 го­ду отец На­за­рий был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом, в 1928 го­ду воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея.
У от­ца На­за­рия и Клав­дии око­ло де­ся­ти лет не бы­ло де­тей. Вра­чи убеж­да­ли ее, что, ес­ли она и бу­дет бе­ре­мен­на, не смо­жет ро­дить из-за се­рьез­ной бо­лез­ни, сер­деч­ной недо­ста­точ­но­сти. В 1926 го­ду она за­бе­ре­ме­не­ла. Вра­чи пре­ду­пре­ди­ли ее, ес­ли она бу­дет ро­жать, то са­ма при этом мо­жет уме­реть. Клав­дия вы­ра­зи­ла пол­ное сми­ре­ние пе­ред пред­сто­я­щим ей ис­пы­та­ни­ем. Но му­жа она по­про­си­ла: «Ес­ли ро­дит­ся маль­чик и оста­нет­ся жив, то на­зо­ви его Ни­ко­ла­ем». Она очень по­чи­та­ла и лю­би­ла свя­ти­те­ля Ни­ко­лая.
Клав­дия скон­ча­лась во вре­мя ро­дов, но сын ро­дил­ся здо­ро­вым, и его в со­от­вет­ствии с за­ве­ща­ни­ем ма­те­ри на­зва­ли Ни­ко­ла­ем. Пер­вое вре­мя свя­щен­ник сам кор­мил мла­ден­ца из бу­ты­лоч­ки, а за­тем его взя­лась вы­кор­мить жив­шая в этом же се­ле жен­щи­на по име­ни Пе­ла­гия. Она кор­ми­ла сво­е­го груд­но­го ре­бен­ка, вы­кор­ми­ла и си­ро­ту. Отец На­за­рий впо­след­ствии все­гда го­во­рил сы­ну, что од­на из ве­ли­чай­ших хри­сти­ан­ских доб­ро­де­те­лей – это бла­го­дар­ность, и он все­гда на­став­лял его мо­лить­ся за сво­их бла­го­де­те­лей и сре­ди них за свою кор­ми­ли­цу.
В это вре­мя отец На­за­рий слу­жил в се­ле По­чин­ки Его­рьев­ско­го рай­о­на. Смерть же­ны яви­лась для него боль­шим по­тря­се­ни­ем, и он по­про­сил ар­хи­ерея пе­ре­ве­сти его в храм в дру­гое се­ло. В 1929 го­ду ар­хи­епи­скоп Оре­хо­во-Зу­ев­ский, ви­ка­рий Мос­ков­ской епар­хии Пи­ти­рим (Кры­лов) на­зна­чил его в храм ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы в се­ло Ту­го­лес.
Ко­гда отец На­за­рий пе­ре­ехал в се­ло Ту­го­лес, он вме­сте с сы­ном по­се­лил­ся в до­ме Да­рьи Дмит­ри­ев­ны Го­ре­ло­вой и Па­рас­ке­вы Алек­сан­дров­ны Сте­па­но­вой. Дом у них был – пя­ти­стен­ная из­ба, раз­де­лен­ная на две по­ло­ви­ны, од­ну из ко­то­рых и за­нял свя­щен­ник. Да­рья и Па­рас­ке­ва ста­ли ня­ня­ми и вос­пи­та­тель­ни­ца­ми его сы­на. Они бы­ли не род­ствен­ни­цы, а во Хри­сте сест­ры, жи­ли друж­но, лю­бя друг дру­га и друг о дру­ге за­бо­тясь. У Да­рьи не бы­ло от рож­де­ния но­ги до ко­ле­на, Па­рас­ке­ва с ней дру­жи­ла, по­том ста­ла за ней уха­жи­вать и ей по­мо­гать, а за­тем они ста­ли и жить в од­ном до­ме. За­ра­ба­ты­ва­ли они тем, что сте­га­ли оде­я­ла и ши­ли одеж­ду для де­тей.
В се­ле жи­ли и по­мо­га­ли в хра­ме две мо­на­стыр­ские по­слуш­ни­цы, сест­ры Ма­рия и Мат­ро­на Гро­ше­вы. Их в се­ле лю­би­ли, они всех опе­ка­ли и всем по­мо­га­ли, и в се­ле их на­зы­ва­ли ня­ня­ми. Да­же для Да­рьи и Па­рас­ке­вы мо­на­стыр­ские по­слуш­ни­цы бы­ли ня­ня­ми, и они их так и на­зы­ва­ли ня­ня­ми. Вме­сте с по­слуш­ни­ца­ми Да­рья и Па­рас­ке­ва пе­ли на кли­ро­се.
Вос­пи­та­ни­ем ма­лень­ко­го Ни­ко­лая бы­ли пол­но­стью за­ня­ты Па­рас­ке­ва и Да­рья. Они и на­учи­ли его мо­лить­ся. С боль­шим ува­же­ни­ем от­но­сясь к от­цу На­за­рию, они на­учи­ли маль­чи­ка од­ной мо­лит­ве, ко­то­рая по­ра­жа­ла его тем, что все ис­про­шен­ное в ней ис­пол­ня­лось. Мо­лит­ва же бы­ла та­кая: «Мо­лит­ва­ми от­ца мо­е­го, про­то­и­е­рея На­за­рия, Гос­по­ди, по­мо­ги так-то и так-то...» Мо­лит­ва­ми от­ца-му­че­ни­ка и про­жил Ни­ко­лай всю жизнь.
В фев­ра­ле 1931 го­да в се­ле Ту­го­лес по­яви­лась стран­ни­ца по име­ни Вар­ва­ра Крю­ко­ва. Ро­дом она бы­ла из де­рев­ни До­мо­жи­ро­во Бо­го­род­ско­го уез­да Мос­ков­ской гу­бер­нии. При­дя в се­ло Ту­го­лес, она по­се­ли­лась у мо­на­хинь, при­слу­жи­вав­ших в хра­ме, по­рой хо­ди­ла по де­рев­ням и то­гда оста­нав­ли­ва­лась у кре­стьян.
В на­ча­ле мар­та мест­ны­ми вла­стя­ми ста­ли уси­лен­но про­во­дить­ся ме­ро­при­я­тия по са­мо­об­ло­же­нию кре­стьян и со­зда­нию кол­хо­зов. В од­ной из де­ре­вень, в до­ме, где на этот раз оста­но­ви­лась стран­ни­ца, у кре­стьян бы­ли ото­бра­ны за недо­им­ку ко­ро­вы. Хо­зяй­ка до­ма вы­бе­жа­ла на ули­цу и за­кри­ча­ла: «Уво­дят ко­ров, нас разо­ря­ют, да­вай­те от­би­вать ско­ти­ну у сель­со­ве­та». Со­бра­лась тол­па на­ро­да, ко­то­рая по­пы­та­лась за­брать об­рат­но у сель­со­ве­та свою ско­ти­ну. По­пыт­ка эта ни к че­му не при­ве­ла, но ста­ли ис­кать ви­нов­ных, и стран­ни­ца бы­ла за­по­до­зре­на в под­стре­ка­тель­стве.
22 мар­та сек­ре­тарь сель­со­ве­та аре­сто­вал ее и от­пра­вил в тюрь­му в го­род Ша­ту­ру. При обыс­ке у нее на­шли пе­ре­пи­сан­ное от ру­ки пись­мо ре­ли­ги­оз­но­го со­дер­жа­ния, а так­же об­ра­ще­ние к пра­во­слав­но­му на­ро­ду По­мест­но­го Со­бо­ра 1917 го­да. Это ока­за­лось до­ста­точ­ным, чтобы пред­по­ло­жить связь стран­ни­цы со свя­щен­ни­ка­ми хра­ма се­ла Ту­го­лес и об­ви­нить в том, что свя­щен­ни­ки за­ни­ма­лись аги­та­ци­ей про­тив со­зда­ния кол­хо­зов.
23 мар­та бы­ли аре­сто­ва­ны свя­щен­ни­ки Пят­ниц­ко­го хра­ма На­за­рий Гриб­ков и Иоанн Бо­го­ле­пов, ко­то­ро­му бы­ло в то вре­мя шесть­де­сят во­семь лет, пред­се­да­тель цер­ков­но­го со­ве­та Иван Леон­тье­вич Пан­кра­тов, а так­же дочь диа­ко­на Алек­сандра Се­ме­нов­на Яб­лон­ская. Ее об­ви­ни­ли в том, что она сви­де­тель­ство­ва­ла о чу­де об­нов­ле­ния ико­ны. Ей при­над­ле­жал об­раз Чер­ни­гов­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. Лик на иконе был по­чти не ви­ден. Она от­да­ла ико­ну од­ной жен­щине, а через неко­то­рое вре­мя та объ­яви­ла, что лик на иконе стал ви­ден со­вер­шен­но от­чет­ли­во. Ико­ну при­нес­ли в храм, и отец Иоанн Бо­го­ле­пов от­слу­жил пе­ред ней во­до­свят­ный мо­ле­бен. Впо­след­ствии это бы­ло по­став­ле­но вла­стя­ми свя­щен­ни­кам в ви­ну.
Вы­зван­ный для до­про­са сек­ре­тарь сель­со­ве­та, аре­сто­вав­ший стран­ни­цу, по­ка­зал, что свя­щен­ник На­за­рий Гриб­ков «во вре­мя раз­вер­нув­шей­ся ра­бо­ты по кол­лек­ти­ви­за­ции сель­ско­го хо­зяй­ства вы­сту­пил с цер­ков­но­го ам­во­на с про­по­ве­дью, го­во­ря, что уро­жай за­ви­сит от Бо­га. Мол, что Бог за­ду­ма­ет, то и сде­ла­ет. Этой про­по­ве­дью он до­вел мо­ля­щих­ся до пла­ча. Цель же про­по­ве­ди бы­ла в том, чтобы со­рвать кол­лек­ти­ви­за­цию, так как ес­ли уро­жай за­ви­сит от Бо­га, за­чем же стро­ить кол­хо­зы, нуж­но толь­ко мо­лить­ся и в кол­хоз не ид­ти».
Бу­дучи до­про­шен­ны­ми, об­ви­ня­е­мые ви­нов­ны­ми се­бя не при­зна­ли.
Сле­до­ва­те­лей ин­те­ре­со­ва­ли зна­ком­ства от­ца На­за­рия с неко­то­ры­ми людь­ми, а так­же не ве­ли ли они с ним ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­ров. Отец На­за­рий со сле­до­ва­те­ля­ми дер­жал­ся су­хо и на во­про­сы от­ве­чал ску­по, хо­тя и не без неко­то­рой до­ли шут­ки. «В се­ле Ту­го­лес я про­жи­вал око­ло по­лу­то­ра лет, ту­да я пе­ре­вел­ся из де­рев­ни По­чин­ки по при­чине се­мей­ных об­сто­я­тельств. То­гда я и по­зна­ко­мил­ся со свя­щен­ни­ком Бо­го­ле­по­вым, пред­се­да­те­лем цер­ков­но­го со­ве­та Пан­кра­то­вым и Яб­лон­ской, до это­го же я ни­ко­го из них не знал. С мо­мен­та мо­е­го пе­ре­ез­да Бо­го­ле­пов и Пан­кра­тов ино­гда у ме­ня бы­ва­ли, в част­но­сти пе­ред за­го­ве­ньем Бо­го­ле­пов был у ме­ня в го­стях. Мы вы­пи­ли с ним чаю и разо­шлись. В бе­се­де о про­шлом свя­щен­ник Бо­го­ле­пов го­во­рил: “Вот я при­шел с ма­туш­кой – про­стить­ся по ста­рин­но­му обы­чаю”. Я от­ве­тил: “В ста­ри­ну на мас­ле­ни­це рыб­ку ели, мо­жет быть, она у ко­го и есть, а у ме­ня сей­час нет, и уго­стить нечем”. Боль­ше он у ме­ня не бы­вал. Пан­кра­тов ко­гда ко мне за­хо­дил, то мы го­во­ри­ли ис­клю­чи­тель­но о цер­ков­ных де­лах, что нет мас­ла и то­му по­доб­но­го для цер­ков­ных на­доб­но­стей. Вар­ва­ру Крю­ко­ву и Алек­сан­дру Яб­лон­скую я знаю, но свя­зи с ни­ми ни­ка­кой не имел. Об об­нов­ле­нии ико­ны и о ли­сточ­ке с мо­лит­вой я слы­шал, но кто слу­жил мо­ле­бен и кем рас­про­стра­ня­лась мо­лит­ва, мне неиз­вест­но. Про­по­ве­ди я го­во­рил, но не ка­сал­ся со­вет­ской вла­сти и ее ме­ро­при­я­тий. В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю, так как ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я не вел и с кре­стья­на­ми на по­ли­ти­че­ские те­мы не бе­се­до­вал».
4 ап­ре­ля след­ствие бы­ло за­вер­ше­но. В со­став­лен­ном об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии сле­до­ва­тель пи­сал: «Де­ло воз­ник­ло из по­сту­пив­ших в Ша­тур­ский Рай­ап­па­рат ПП ОГПУ МО све­де­ний о том, что в де­ревне Ту­го­лес Ша­тур­ско­го рай­о­на Мос­ков­ской об­ла­сти су­ще­ству­ет ан­ти­со­вет­ская груп­пи­ров­ка, воз­глав­ля­е­мая по­пом Бо­го­ле­по­вым Ива­ном Ан­дре­еви­чем. Из этих же дан­ных усмат­ри­ва­лось, что на­зван­ная груп­пи­ров­ка си­сте­ма­ти­че­ски про­во­дит по де­рев­ням ан­ти­со­вет­скую и про­ти­во­кол­хоз­ную аги­та­цию сре­ди кре­стьян, ис­поль­зуя при этом ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния, а так­же об­ра­ба­ты­ва­ет в ан­ти­со­вет­ском ду­хе от­дель­ных кре­стьян-бед­ня­ков.
Кро­ме это­го, для бо­лее успеш­но­го осу­ществ­ле­ния сво­ей де­я­тель­но­сти участ­ни­ка­ми груп­пи­ров­ки в на­ча­ле мар­та 1931 го­да бы­ла пу­ще­на ле­ген­да о том, что яко­бы име­ю­ща­я­ся ико­на у Яб­лон­ской Алек­сан­дры об­но­ви­ла свой лик, в честь че­го по ини­ци­а­ти­ве фигу­ран­тов груп­пи­ров­ки был от­слу­жен в церк­ви тор­же­ствен­ный мо­ле­бен, с боль­шим сте­че­ни­ем кре­стьян из окру­жа­ю­щих де­ре­вень...
В де­рев­нях Ту­го­лес, Луз­га­ри­но, Пу­стошь, Че­ру­сти, Ва­рю­ков­ка и ря­де дру­гих Ша­тур­ско­го рай­о­на в 1930-1931 го­дах дей­стви­тель­но име­ли ме­сто слу­чаи сры­ва со­бра­ний и об­ще­ствен­но-по­ли­ти­че­ских кам­па­ний и ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти, как, на­при­мер: хле­бо­за­го­то­вок, се­но­за­го­то­вок и ско­то­за­го­то­вок, кол­лек­ти­ви­за­ции, ве­сенне-по­сев­ной кам­па­нии и так да­лее.
Сры­вы яв­ля­лись ре­зуль­та­том ор­га­ни­зо­ван­ной де­я­тель­но­сти груп­пы цер­ков­ни­ков и их при­вер­жен­ни­ков кре­стьян, ан­ти­со­вет­ски на­стро­ен­ных, ру­ко­во­ди­мых по­пом Бо­го­ле­по­вым Ива­ном Ан­дре­еви­чем, – в со­ста­ве и при ак­тив­ном уча­стии по­па Гриб­ко­ва На­за­рия Сте­па­но­ви­ча, пред­се­да­те­ля цер­ков­но­го со­ве­та Пан­кра­то­ва Ива­на Леон­тье­ви­ча, до­че­ри дья­ко­на, же­ны умер­ше­го фельд­ше­ра Яб­лон­ской Алек­сан­дры Се­ме­нов­ны и Крю­ко­вой Вар­ва­ры Ни­ко­ла­ев­ны.
Об­ви­ня­е­мые хо­тя и не груп­пой в це­лом, но по два че­ло­ве­ка со­би­ра­лись пре­иму­ще­ствен­но у по­па Бо­го­ле­по­ва и в цер­ков­ной сто­рож­ке, про­во­дя все­воз­мож­ные бе­се­ды ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра, ко­то­рые впо­след­ствии стре­ми­лись при­ви­вать от­дель­ным кре­стья­нам с ис­поль­зо­ва­ни­ем их ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ний, что неод­но­крат­но успеш­но осу­ществ­ля­ли на прак­ти­ке, на про­тя­же­нии ука­зан­но­го пе­ри­о­да вре­ме­ни...
Фигу­ран­ты груп­пы, свя­зав­шись со стран­ни­цей, рас­про­стра­ня­ю­щей ан­ти­кол­хоз­ную аги­та­цию, Вар­ва­рой Крю­ко­вой, как через по­след­нюю, так и са­ми со­вер­ша­ли об­ман­ные дей­ствия с це­лью воз­буж­де­ния суе­ве­рия сре­ди кре­стьян о чу­де­сах, а на поч­ве это­го аги­ти­ро­ва­ли за невхож­де­ние в кол­хо­зы и стре­ми­лись сры­вать ме­ро­при­я­тия, про­во­ди­мые со­вет­ской вла­стью в де­ревне...
В 1930 го­ду при про­ве­де­нии ве­сенне-по­сев­ной кам­па­нии поп Бо­го­ле­пов, стре­мясь со­рвать это ме­ро­при­я­тие, от­ка­зав­шись от вы­пол­не­ния твер­до­го за­да­ния по рас­паш­ке зем­ли, аги­ти­ро­вал: “Вы­пол­нять это за­да­ние я не бу­ду, это без­об­ра­зие, за­да­ви­ли сво­и­ми пла­на­ми, пус­кай что хо­тят со мной де­ла­ют, но усадь­бу рас­па­хи­вать я не бу­ду и ни­ка­ко­го хле­ба сда­вать го­су­дар­ству так­же не бу­ду. Гра­би­те­ли за­став­ля­ют нас стра­дать, но лад­но, по­тер­пим”.
Ку­ра­нов Алек­сандр Яко­вле­вич, сек­ре­тарь сель­со­ве­та, по­ка­зал: поп Бо­го­ле­пов ис­поль­зо­вал цер­ков­ный ам­вон для ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции в про­из­но­си­мых про­по­ве­дях; аги­ти­руя про­тив на­ло­гов 10 но­яб­ря 1930 го­да, за­явил: “Пра­во­слав­ные хри­сти­ане, ме­ня за­да­ви­ли на­ло­га­ми, со­вет­ская власть обо­дра­ла всех свя­щен­ни­ков, вот с ме­ня сди­ра­ют 1700 руб­лей, ведь это гра­беж”. В мо­мент про­из­но­ше­ния та­ких про­по­ве­дей мо­ля­щи­е­ся кре­стьяне в церк­ви пла­ка­ли...
Сви­де­тель Чи­стя­ков Мак­сим Пет­ро­вич, кан­ди­дат ВКП(б), слу­жа­щий, по­ка­зал: не ме­нее важ­ную роль иг­рал в ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти и фигу­рант груп­пи­ров­ки пред­се­да­тель цер­ков­но­го со­ве­та Пан­кра­тов Иван Леон­тье­вич, ко­то­рый, по­се­щая чай­ную се­ла Ку­рья­ни­ха, си­сте­ма­ти­че­ски вел ан­ти­со­вет­скую и про­ти­во­кол­хоз­ную аги­та­цию; 16 ап­ре­ля 1930 го­да, на­хо­дясь в чай­ной, ис­поль­зуя вре­мен­ные про­дза­труд­не­ния, сре­ди кре­стьян аги­ти­ро­вал: “Вот до­жи­ли, что не ста­ло хва­тать хле­ба при со­вет­ской вла­сти, до­го­во­ри­лись, до­аги­ти­ро­ва­лись ком­му­ни­сты, а му­жи­ки, ду­ра­ки, до­шле­па­лись в ла­до­ши, но это еще цве­ти­ки, а бу­дет еще ху­же – все у на­ше­го бра­та за­бе­рут, и бу­дем с го­ло­ду сды­хать”.
20 мар­та 1931 го­да, в этой же чай­ной и так­же в свя­зи с вре­мен­ны­ми про­дза­труд­не­ни­я­ми, Пан­кра­тов, аги­ти­руя про­тив кол­лек­ти­ви­за­ции, до­ка­зы­вал кре­стья­нам: “До­зво­ни­лись ком­му­ни­сты, что кре­стьяне с го­ло­ду дох­нут, до­ве­ла со­вет­ская власть на­шу стра­ну до об­ни­ща­ния, но нам нуж­но ей да­вать от­пор и не до­пус­кать до то­го, чтобы за­гна­ли в кол­хоз, ведь там од­ни ан­ти­хри­сты, нуж­но Бо­гу мо­лить­ся, про­сить Его, чтобы Он всту­пил­ся за нас, греш­ни­ков”.
Вол­ков Иван Ти­мо­фе­е­вич, цер­ков­ный сто­рож, бед­няк, и Ку­ра­нов Алек­сандр Яко­вле­вич, сек­ре­тарь сель­со­ве­та, по­ка­за­ли: по­сле на­ло­же­ния на цер­ков­ный со­вет на­ло­га за арен­ду по­ме­ще­ния об­ви­ня­е­мый Пан­кра­тов 22 фев­ра­ля 1931 го­да, аги­ти­руя в по­ме­ще­нии сель­со­ве­та, в при­сут­ствии кре­стьян го­во­рил: “Что у ме­ня, куз­ни­ца что ли, где я вам столь­ко де­нег возь­му для упла­ты на­ло­га, да хо­тя бы куз­ни­ца бы­ла, и то на вас не на­ку­ешь­ся, ско­ро и драть не с ко­го бу­дет, уже и так всех обо­дра­ли, про­мо­та­ли ком­му­ни­сты все, ни­че­го у них нет, толь­ко на нас вы­ез­жа­ют, уж боль­но им охо­та цер­ковь за­крыть”.
Для бо­лее успеш­но­го осу­ществ­ле­ния сво­ей ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти эта груп­па, воз­глав­ля­е­мая по­пом Бо­го­ле­по­вым, рас­про­стра­ни­ла слух о яко­бы об­но­вив­шей­ся иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри, и в мар­те ме­ся­це 1931 го­да об­ви­ня­е­мой Яб­лон­ской бы­ли со­бра­ны день­ги с кре­стьян, на ко­то­рые ею был за­ка­зан по­пам Бо­го­ле­по­ву и Гриб­ко­ву тор­же­ствен­ный мо­ле­бен об­нов­лен­ной иконе, при­чем на этом мо­лебне бы­ло боль­шое сте­че­ние кре­стьян окру­жа­ю­щих де­ре­вень...
Об­ви­ня­е­мые ви­нов­ны­ми се­бя в ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти не при­зна­ли... Яв­ля­ясь участ­ни­ка­ми ан­ти­со­вет­ской груп­пи­ров­ки, си­сте­ма­ти­че­ски ве­ли ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию и сры­ва­ли по­ли­ти­че­ские и об­ще­ствен­ные ме­ро­при­я­тия со­вет­ской вла­сти в де­ревне в те­че­ние 1930 и 1931 го­дов, а так­же рас­про­стра­ня­ли слу­хи о чу­де­сах и яв­ля­ют­ся ини­ци­а­то­ра­ми тор­же­ствен­но­го мо­леб­на у яко­бы об­но­вив­шей­ся ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри».
В тот же день отец На­за­рий на­пи­сал за­яв­ле­ние упол­но­мо­чен­но­му ОГПУ: «Я имею на ру­ках че­ты­рех­лет­не­го сы­на, остав­лен­но­го в чу­жих лю­дях вслед­ствие мо­е­го аре­ста, мож­но ска­зать, на про­из­вол судь­бы. Се­го­дня, 4 ап­ре­ля, мне объ­яв­ле­но, что след­ствие по мо­е­му де­лу за­кон­че­но, и, сле­до­ва­тель­но, даль­ней­ший ход де­ла ед­ва ли хоть сколь­ко-ни­будь мо­жет из­ме­нить или от­ри­ца­тель­но по­вли­ять на ис­ход его. А по­се­му про­шу впредь до су­да осво­бо­дить ме­ня из-под стра­жи».
Но в этом ему бы­ло от­ка­за­но. 10 ап­ре­ля 1931 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла свя­щен­ни­ков Иоан­на Бо­го­ле­по­ва и На­за­рия Гриб­ко­ва к пя­ти го­дам ссыл­ки в Ка­зах­стан, Ива­на Пан­кра­то­ва – к трем го­дам ссыл­ки. Вар­ва­ра Крю­ко­ва бы­ла при­го­во­ре­на к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре. Алек­сандра Яб­лон­ская при­го­во­ре­на к трем го­дам ссыл­ки услов­но и осво­бож­де­на.
По­сле вы­сыл­ки от­ца На­за­рия его сы­на Ни­ко­лая вос­пи­ты­ва­ли Да­рья и Па­рас­ке­ва. Пе­ред отъ­ез­дом свя­щен­ни­ка в ссыл­ку они ска­за­ли ему: «Отец На­за­рий, не бе­ри­те Ко­лю с со­бой, пусть он бу­дет у нас, и мы о нем по­за­бо­тим­ся».
Два с по­ло­ви­ной го­да отец На­за­рий про­был в Ал­ма-Ате и два го­да – в Ак­тю­бин­ске. Из ссыл­ки он при­сы­лал им яб­ло­ки. У них сво­е­го са­да не бы­ло, и по­сыл­ка свя­щен­ни­ка бы­ла для них боль­шой ра­до­стью. А од­на­жды он при­слал сы­ну ва­лен­ки из вер­блю­жьей шер­сти, ко­то­рые тот дол­го но­сил.
В 1934 го­ду Па­рас­ке­ва по­еха­ла с Ни­ко­ла­ем в го­сти к от­цу На­за­рию в Ак­тю­бинск. Свя­щен­ник встре­тил их на пер­роне. За вре­мя ссыл­ки он силь­но по­ста­рел. От вок­за­ла они шли пеш­ком. По­чти весь го­род был од­но­этаж­ным и по­стро­ен из гли­ны. В од­ной из гли­ня­ных ма­за­нок жил отец На­за­рий. Он жил один и ра­бо­тал в то вре­мя бух­гал­те­ром. В ссыл­ке он со мно­ги­ми по­дру­жил­ся, в том чис­ле со ссыль­ны­ми офи­це­ра­ми цар­ской ар­мии. За труд в бух­гал­те­рии от­цу На­за­рию пла­ти­ли до­ста­точ­но, и он не был стес­нен в сред­ствах. Па­рас­ке­ва с Ни­ко­ла­ем про­жи­ли у него ме­сяц.
Вес­ной 1936 го­да отец На­за­рий вер­нул­ся из ссыл­ки до­мой.
Од­на­жды раз­дал­ся стук в дверь. Па­рас­ке­ва спро­си­ла:
– Кто там?
– Свои, – от­ве­тил отец На­за­рий.
Ра­до­сти о воз­вра­тив­шем­ся из ссыл­ки свя­щен­ни­ке не бы­ло кон­ца, и Да­рья тут же за­те­я­ла пи­ро­ги.
Вер­нув­шись из ссыл­ки, про­то­и­е­рей На­за­рий стал слу­жить в том же хра­ме. На каж­дую служ­бу он брал с со­бой сы­на. Ста­вил его око­ло се­вер­ных две­рей в ал­та­ре и объ­яс­нял, ко­гда что нуж­но де­лать, – хо­тел, чтобы он по­мо­гал как ал­тар­ник. Отец На­за­рий, па­мя­туя, ка­кое зна­че­ние в его жиз­ни име­ло цер­ков­ное пе­ние, по­на­ча­лу пы­тал­ся на­учить ему и сы­на, но у то­го не ока­за­лось му­зы­каль­ных спо­соб­но­стей, и обу­че­ние пе­нию при­шлось оста­вить. В жиз­ни отец На­за­рий был го­сте­при­им­ным и хле­бо­соль­ным, и у него ча­сто бы­ва­ли го­сти, ко­то­рых он щед­ро уго­щал всем, что у него бы­ло.
Ду­хов­ным от­цом Ни­ко­лая стал слу­жив­ший в том же хра­ме про­то­и­е­рей Ге­ор­гий Ко­ло­ко­лов. Оба свя­щен­ни­ка жи­ли ду­ша в ду­шу, точ­но стре­мясь пре­взой­ти друг дру­га доб­ро­де­те­ля­ми, и меж­ду ни­ми ни­ко­гда не бы­ло ни­ка­ких спо­ров или ссор. Для Ни­ко­лая отец Ге­ор­гий стал ду­хов­ным бла­го­де­те­лем, и за него он впо­след­ствии мо­лил­ся всю жизнь.
Это бы­ло вре­мя гроз­ных го­не­ний, и од­на­жды друг от­ца На­за­рия про­то­ди­а­кон Сер­гей Пав­ло­вич Ту­ри­ков, слу­жив­ший в Бо­го­яв­лен­ском со­бо­ре в Москве, пред­ло­жил ему пе­ре­ехать в сто­ли­цу: «Отец На­за­рий, по­еха­ли со мной в Моск­ву, там не так, как в де­ревне, пре­сле­ду­ют и за­би­ра­ют свя­щен­ство. Оставь сы­на Ни­ко­лая на вре­мя ня­ням, а сам со мной по­ез­жай».
Отец На­за­рий на это от­ве­тил: «Да я ни в чем не ви­но­ват, что мне бо­ять­ся‑то. За­чем я сы­на бу­ду остав­лять и ку­да-то уез­жать? Нет, отец Сер­гий, я уж здесь со сво­и­ми оста­нусь».
28 но­яб­ря 1937 го­да про­то­и­е­рей На­за­рий был аре­сто­ван. В этот день Ни­ко­лай по­шел вме­сте с де­ре­вен­ски­ми маль­чиш­ка­ми ка­тать­ся на конь­ках по за­мерз­ше­му бо­ло­ту, ко­то­рое на­чи­на­лось сра­зу же за ого­ро­да­ми. Но ка­та­ние не за­ла­ди­лось: что-то слу­чи­лось с конь­ком, он от­вя­зал­ся от ва­лен­ка и его ни­как не уда­ва­лось по­ста­вить на ме­сто. Ни­ко­лай по­шел до­мой и, под­хо­дя, уви­дел, что у до­ма сто­ит гру­зо­вик, а в са­мом до­ме хо­зяй­ни­ча­ют пред­се­да­тель сель­со­ве­та Ва­си­лий Язы­ков и два ми­ли­ци­о­не­ра. Тут же бы­ли и Да­рья с Па­рас­ке­вой. Отец На­за­рий со­би­рал в по­след­ний путь ве­щи. Из осо­бо чти­мых свя­щен­ни­ком икон в до­ме был об­раз, на ко­то­ром бы­ло изо­бра­же­но яв­ле­ние Бо­жи­ей Ма­те­ри пре­по­доб­но­му Сер­гию Ра­до­неж­ско­му. С этой ико­ной он ни­ко­гда не рас­ста­вал­ся и брал ее в ссыл­ку в Ал­ма-Ату и Ак­тю­бинск. И рас­ска­зы­вал, что мо­лит­ва пе­ред этим об­ра­зом все­гда бы­ла дей­ствен­на и по­мо­га­ла ему. Пе­ред тем как уй­ти, свя­щен­ник бла­го­сло­вил ико­ной сы­на и пе­ре­дал ему ее, вру­чив за­бо­ту о сыне Бо­жи­ей Ма­те­ри и пре­по­доб­но­му Сер­гию.
За ок­ном в это вре­мя шел снег, бе­лым по­кры­ва­лом усти­лая зем­лю. Пред­се­да­тель сель­со­ве­та Язы­ков стал при­твор­но успо­ка­и­вать сы­на свя­щен­ни­ка:
– Коль, мы его ско­ро от­пу­стим, ско­ро при­ве­зем.
– Я знаю вас, знаю, как вы его при­ве­зе­те. Ни­ко­гда вы его не от­пу­сти­те.
Да­рья и Па­рас­ке­ва вы­шли на крыль­цо. От­ца На­за­рия по­са­ди­ли в ма­ши­ну и увез­ли. Мол­ча смот­ре­ли жен­щи­ны вслед ухо­дя­щей ма­шине. Ни­ко­лай не вы­шел из до­ма, а сел на кро­вать и горь­ко за­пла­кал. Дол­го он по­сле это­го дня го­ре­вал, вста­вал на вен­ский ди­ван­чик у сте­ны,