Свя­щен­но­му­че­ник Па­вел ро­дил­ся в 1866 го­ду в се­ле Ма­ков­ни­цы Со­фро­ни­ев­ской во­ло­сти Ка­шин­ско­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Ми­ха­и­ла Бе­ре­зи­на. Мы ни­че­го не зна­ем о пер­во­на­чаль­ном его вос­пи­та­нии и об­ра­зо­ва­нии, но, по всей ви­ди­мо­сти, он окон­чил, как и боль­шин­ство де­тей ду­хо­вен­ства, се­ми­на­рию, по­сле че­го по­сту­пил на ис­то­ри­ко-фило­ло­ги­че­ский фа­куль­тет Вар­шав­ско­го уни­вер­си­те­та. Окон­чив уни­вер­си­тет, он вер­нул­ся на ро­ди­ну, в Твер­скую гу­бер­нию и стал пре­по­да­вать За­кон Бо­жий в Но­во­торж­ской учи­тель­ской се­ми­на­рии. Ко­гда Пав­лу Ми­хай­ло­ви­чу ис­пол­ни­лось трид­цать семь лет, он был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка. С это­го вре­ме­ни его жизнь бы­ла пол­но­стью по­свя­ще­на цер­ков­но­му слу­же­нию. Отец Па­вел, по сви­де­тель­ству при­хо­жан, был вы­да­ю­щим­ся про­по­вед­ни­ком и го­во­рил про­по­ве­ди за все­ми цер­ков­ны­ми служ­ба­ми. Отец Па­вел ра­но ов­до­вел, и ко­гда на­ча­лись го­не­ния, де­ти, бу­дучи взрос­лы­ми, жи­ли уже не с ним, и это да­ло воз­мож­ность его сы­ну бес­пре­пят­ствен­но по­лу­чить об­ра­зо­ва­ние в Ле­нин­град­ском уни­вер­си­те­те. В два­дца­тых го­дах о. Па­вел слу­жил в Воз­не­сен­ском хра­ме се­ла Ко­то­ва Мо­ло­ков­ско­го рай­о­на, и в этом же се­ле, где бы­ло то­гда несколь­ко до­мов, он сни­мал ком­на­ту.
В 1929 го­ду по рас­по­ря­же­нию со­вет­ских вла­стей на­чал­ся но­вый этап го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, ко­гда по всей стране за­кры­ва­ли пра­во­слав­ные хра­мы и аре­сто­вы­ва­ли ду­хо­вен­ство и ми­рян. Ес­ли све­ча сто­ит на под­свеч­ни­ке и све­тит всем в до­ме, то в пе­ри­о­ды го­не­ний про­тив­ни­ки Хри­ста все­гда ста­ра­ют­ся ее уга­сить, дабы свет не об­ли­чил, что де­ла их злы. Отец Па­вел не раз в про­по­ве­ди с ам­во­на с со­кру­ше­ни­ем сер­деч­ным ука­зы­вал при­хо­жа­нам, боль­шей ча­стью это бы­ли жен­щи­ны, на зло­ве­щее раз­ли­тие гре­ха по на­шей зем­ле, что жен­щи­ны ни за что те­перь счи­та­ют убий­ство сво­их де­тей во чре­ве, от­че­го де­тей рож­да­ет­ся все мень­ше и зем­ля на­ша без­лю­де­ет. Те, чья ве­ра бы­ла по­глуб­же и по­твер­же, го­ре­ва­ли об этом вме­сте со свя­щен­ни­ком, а неко­то­рые из жен­щин в по­мра­че­нии сер­деч­ном не толь­ко не за­ду­мы­ва­лись о со­де­ян­ном, но в со­сто­я­нии ка­ко­го-то безу­мия сме­я­лись над свя­щен­ни­ком, над тем, что он счи­та­ет злом то, что они за грех не счи­та­ли.
Дом свя­щен­ни­ка сто­ял непо­да­ле­ку от шко­лы, де­ти в се­ле и окру­жа­ю­щих де­рев­нях еще не бы­ли столь раз­вра­ще­ны, как в го­ро­де, у мно­гих ро­ди­те­ли бы­ли глу­бо­ко ве­ру­ю­щи­ми людь­ми и хо­ди­ли с детьми в цер­ковь. Неко­то­рые про­си­ли у свя­щен­ни­ка кни­ги для чте­ния. Отец Па­вел да­вал им кни­ги по За­ко­ну Бо­жию, Свя­щен­ную ис­то­рию Вет­хо­го и Но­во­го За­ве­та, сбор­ни­ки рас­ска­зов нрав­ствен­но­го со­дер­жа­ния. По про­чте­нии де­ти воз­вра­ща­ли кни­ги и про­си­ли по­чи­тать дру­гие, вос­пол­няя та­ким об­ра­зом про­бе­лы свет­ско­го об­ра­зо­ва­ния, враж­деб­но­го то­гда Церк­ви. Это про­дол­жа­лось до ян­ва­ря 1929 го­да, ко­гда од­на­жды ди­рек­тор шко­лы, вой­дя в класс до на­ча­ла за­ня­тий, уви­де­ла, что уче­ни­ки с увле­че­ни­ем чи­та­ют ка­кие-то кни­ги; та­ко­го еще не бы­ва­ло, это на­столь­ко по­ра­зи­ло ее, что она несколь­ко ми­нут сто­я­ла мол­ча, не зная, что ска­зать. Неко­то­рые де­ти ста­ли по­ка­зы­вать кни­ги, го­во­ря: «Смот­ри­те, Та­тья­на Ва­си­льев­на, ка­кие нам да­ли кни­ги». Она ста­ла от­би­рать кни­ги, и, ви­дя это, де­ти по­пря­та­ли их под пар­ты. Но ди­рек­тор на­сто­я­ла, чтобы кни­ги от­да­ли ей. Сре­ди них бы­ла кни­га «Та­ин­ство свя­то­го при­ча­ще­ния» и мно­же­ство про­по­ве­дей.
— От­ку­да вы по­лу­чи­ли эти кни­ги? — спро­си­ла ди­рек­тор.
Де­ти от­ве­ти­ли, что их им дал свя­щен­ник.
Ото­бран­ные кни­ги она от­пра­ви­ла сек­ре­та­рю во­лост­ной пар­тий­ной ячей­ки с со­от­вет­ству­ю­щим со­про­во­ди­тель­ным пись­мом.
Узнав от де­тей о том, что ди­рек­тор ото­бра­ла у них кни­ги, о. Па­вел при­шел к ней в шко­лу и ска­зал:
— Эти кни­ги при­над­ле­жат мне, и я про­шу мне их и вер­нуть. Вы жи­ви­те — как хо­ти­те, а я бу­ду жить — как я хо­чу, у вас свое, а у ме­ня свое. Вы вот как вос­пи­ты­ва­е­те де­тей, раз­ве мож­но так вос­пи­ты­вать, что де­ти бе­га­ют у вас по цер­ков­ной огра­де и по мо­ги­лам?
Ди­рек­тор книг не от­да­ла. Впо­след­ствии на­чаль­ник во­лост­ной ми­ли­ции вы­звал свя­щен­ни­ка и по­тре­бо­вал, чтобы о. Па­вел боль­ше не да­вал де­тям ре­ли­ги­оз­ную ли­те­ра­ту­ру. «Раз это­го де­лать нель­зя, то это­го де­лать не бу­ду», — от­ве­тил свя­щен­ник. На этом все бы и за­кон­чи­лось, ес­ли бы не бы­ло рас­по­ря­же­ния цен­траль­ных вла­стей о на­ча­ле кам­па­нии про­тив Церк­ви.
21 сен­тяб­ря 1929 го­да ди­рек­тор шко­лы бы­ла вы­зва­на к сле­до­ва­те­лю и под­твер­ди­ла, что свя­щен­ник дей­стви­тель­но да­вал де­тям чи­тать ре­ли­ги­оз­ные кни­ги. По­сле нее в тот же день к сле­до­ва­те­лю бы­ла вы­зва­на учи­тель­ни­ца шко­лы, ко­то­рая по­ка­за­ла: «На­хо­дясь на квар­ти­ре, за­ни­ма­е­мой мною в се­ле Ко­то­ве, од­на­жды к мо­ей квар­тир­ной хо­зяй­ке яви­лась в по­сид­ки граж­дан­ка се­ла Ко­то­ва Пла­то­но­ва Ан­на, ка­ко­вая в про­цес­се раз­го­во­ра с мо­ей хо­зяй­кой ска­за­ла, что ба­тюш­ка дал ин­те­рес­ную кни­гу ей и ве­лел по­след­нюю про­чи­тать ее до­че­ри Соне, уче­ни­це мо­е­го клас­са. Раз­го­вор Пла­то­но-вой с мо­ей хо­зяй­кой я услы­ха­ла через пе­ре­бор­ку, так как я са­ма лич­но на­хо­ди­лась в дру­гой ком­на­те. Вый­дя из сво­ей ком­на­ты в ком­на­ту бе­се­ду­ю­щих жен­щин, я спро­си­ла у Пла­то­но­вой, что у нее за кни­га и от­ку­да по­след­нюю она по­лу­чи­ла. Пла­то­но­ва на мой во­прос от­ве­ти­ла, что кни­гу ей дал свя­щен­ник се­ла Ко­то­ва Бе­ре­зин, но кни­ги она при се­бе не име­ла. На сле­ду­ю­щий день мною о раз­го­во­ре с Пла­то­но­вой бы­ло со­об­ще­но упол­но­мо­чен­но­му... По­след­ний про­сил до­стать кни­гу, для че­го я по­шла к Пла­то­но­вой. По­лу­чить кни­гу от Пла­то­но­вой мне не уда­лось в си­лу то­го, что она за­яви­ла: "Бе­ре­зин кни­гу от­да­вать ни­ко­му не ве­лел".
Кро­ме то­го, мне лич­но са­мой при­хо­ди­лось слы­шать от граж­дан­ки се­ла Но­вое Ко­то­во Филип­по­вой Ан­ны, что во вре­мя ис­по­ве­ди Бе­ре­зин го­во­рил ей, что не нуж­но пус­кать на спек­такль доч­ку в си­лу то­го, что спек­так­ли — бе­сов­ское на­ва­жде­ние».
В тот же день сле­до­ва­тель до­про­сил мест­но­го ком­со­моль­ца, по­дав­ше­го за­яв­ле­ние на по­ступ­ле­ние в чле­ны пар­тии. Он по­ка­зал: «Я слы­шал от ныне умер­шей Ни­ко­ла­е­вой, что Бе­ре­зин да­вал уче­ни­кам шко­лы кни­ги, как-то: За­кон Бо­жий, Свя­щен­ную ис­то­рию и то­му по­доб­ное. И что Ни­ко­ла­е­ву Бе­ре­зин при­гла­шал несколь­ко раз зай­ти... а так­же она го­во­ри­ла, что поп Бе­ре­зин го­во­рил уче­ни­кам по­сле за­ня­тий в шко­ле, да­вая ли­те­ра­ту­ру: «Чи­тай­те, она вас при­ве­дет к доб­ру..." Ме­ро­при­я­тий Бе­ре­зи­на про­тив кол­хо­за я не знаю. Мне при­шлось слы­шать от ком­со­моль­ца Хо­ре­ва Ни­ко­лая Ан­дре­еви­ча... что ему его мать Вар­ва­ра Хо­ре­ва го­во­ри­ла, чтобы он ушел из ком­со­мо­ла, что в ком­со­мо­ле его ис­пор­тят и о. Па­вел его ру­га­ет...»
По­лу­чив эти по­ка­за­ния, сле­до­ва­тель вы­звал на до­прос Вар­ва­ру Хо­ре­ву, ко­то­рая по­ка­за­ла: «Свя­щен­ник о. Па­вел на ис­по­ве­ди мне стал го­во­рить, что у те­бя есть сын ком­со­мо­лец, на что я от­ве­ти­ла, что есть, а у ме­ня в се­мье вер­но, есть сын Ни­ко­лай Хо­рев, со­сто­я­щий в ком­со­мо­ле. Ко­гда я от­ве­ти­ла о. Пав­лу Бе­ре­зи­ну, что сын ком­со­мо­лец вре­да нам не де­ла­ет, он, Бе­ре­зин, от­ве­тил, что так нель­зя поз­во­лять».
В тот же день сле­до­ва­тель аре­сто­вал свя­щен­ни­ка, и он был за­клю­чен в ка­ме­ру при Мо­ло­ков­ском от­де­ле­нии ми­ли­ции. На сле­ду­ю­щий день сле­до­ва­тель до­про­сил свя­щен­ни­ка; о. Па­вел, от­ве­чая на во­про­сы, ска­зал: «В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю и по де­лу об­ъяс­няю, что при се­ле Ко­то­во, где я слу­жу в церк­ви, а так­же про­жи­ваю, име­ет­ся шко­ла, в ко­то­рой обу­ча­ют­ся ре­бя­тиш­ки окру­жа­ю­щих се­ле­ний. Бы­ло два или три слу­чая, ко­гда ко мне неко­то­рые уче­ни­ки-ре­бя­тиш­ки об­ра­ща­лись по несколь­ку че­ло­век с прось­бой дать по­чи­тать кни­жек, вви­ду че­го я им да­вал книж­ки "За­кон Бо­жий", "Мо­лит­вы", "Свя­щен­ная ис­то­рия Вет­хо­го и Но­во­го За­ве­та", рас­ска­зы нрав­ствен­но­го ха­рак­те­ра, и неко­то­рые из этих кни­жек я по­лу­чил от ре­бя­ти­шек об­рат­но, а часть кни­жек в шко­ле учи­тель­ни­ца Ва­си­лье­ва ото­бра­ла у ре­бя­ти­шек и мне их не вер­ну­ла, а ку­да, она их де­ла, я не знаю... С учи­тель­ни­ца­ми, вви­ду невоз­вра­ще­ния ими мне мо­их кни­жек, да­ва­е­мых ре­бя­тиш­кам, я не ру­гал­ся со­вер­шен­но, а толь­ко про­сил воз­вра­тить эти книж­ки. Ко­му имен­но я да­вал из уче­ни­ков ли­те­ра­ту­ру пер­со­наль­но, фа­ми­лии уча­щих­ся при­пом­нить не мо­гу... Ко мне од­на­жды об­ра­ти­лась граж­дан­ка Пла­то­но­ва за книж­кой, и я ей дал книж­ку, но при этом не го­во­рил дать книж­ку по­чи­тать до­че­ри. При ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дах, про­по­ве­дях и ис­по­ве­дях я ни­ко­гда не ис­поль­зо­вал свое по­ло­же­ние в це­лях про­ве­де­ний ме­ро­при­я­тий про­тив вла­сти... Про­тив то­го, чтобы мо­ло­дежь по­се­ща­ла крас­ные угол­ки, про­тив ком­со­мо­ла ни­ко­гда ни­че­го не пред­при­ни­мал».
По­сле до­про­са о. Па­вел был от­прав­лен под кон­во­ем в Бе­жец­кую тюрь­му, все неболь­шое иму­ще­ство его бы­ло опи­са­но и изъ­ято, при­чем из спис­ка изы­ма­е­мо­го не вы­чер­ки­ва­лось ни­че­го, не ис­клю­чая ря­сы, оде­я­ла с по­душ­кой и кар­ман­ных ча­сов.
В те­че­ние двух по­сле­ду­ю­щих дней сле­до­ва­те­ли до­про­си­ли неко­то­рых жи­те­лей се­ла: «Я са­ма ни­ко­му не го­во­ри­ла и ни от ко­го не слы­ша­ла, что мо­на­стыр­щи­ки хо­тят на­шу де­рев­ню под­жечь и по­бить за то, что аре­сто­ва­ли свя­щен­ни­ка, а го­во­рил ли кто об этом, я не знаю. В цер­ковь се­ла Ко­то­ва я не хо­жу уже око­ло пя­ти лет, а ра­нее хо­ди­ла и од­на­жды слы­ша­ла, как свя­щен­ник Бе­ре­зин в про­по­ве­ди ска­зал, что "вот те­перь та­кое вре­мя на­ста­ло, жен­щи­ны ста­ли де­лать абор­ты, это грех, и из-за это­го де­тей ста­ло ма­ло", на что в де­ревне Но­вой се­ла Ко­то­ва жен­щи­ны сме­я­лись. Го­во­рил ли поп Бе­ре­зин в про­по­ве­дях или на ис­по­ве­дях что-ли­бо от­но­си­тель­но вла­сти, я не слы­ша­ла и не знаю. У нас в де­ревне жи­вут до­воль­но хо­ро­шо Стар­ши­но­вы, и бы­ли ли слу­чаи со сто­ро­ны Стар­ши­но­вых ка­кие-ли­бо пре­сле­до­ва­ния ком­со­моль­цев, я не знаю и не слы­ша­ла».
«Про­жи­вая в се­ле Ко­то­ве, я хо­ди­ла в цер­ковь мо­лить­ся. По­сле служ­бы свя­щен­ник Па­вел Бе­ре­зин ино­гда го­во­рил про­по­ве­ди, в ко­то­рых он, как я по­ни­маю, го­во­рил о Бо­ге, а го­во­рил ли он что-ли­бо о вла­сти, на­ло­ге, кол­хо­зе и то­му по­доб­ном, я хо­ро­шо не знаю, да у ме­ня за­би­та го­ло­ва се­мей­ны­ми тру­да­ми, о ко­то­рых я все в церк­ви и ду­маю, и что он, Бе­ре­зин, в про­по­ве­дях го­во­рил, я не все­гда слу­ша­ла. На ис­по­ве­ди Бе­ре­зин ме­ня спра­ши­вал, слу­ша­ют­ся ли де­ти ме­ня. На что я от­ве­ча­ла, что слу­ша­ют­ся, и боль­ше он мне ни­че­го не го­во­рил. Вер­но, я от Бе­ре­зи­на при­нес­ла до­че­ри сво­ей по­чи­тать книж­ку с кар­тин­ка­ми, и эту книж­ку я да­ва­ла сво­ей до­че­ри по­чи­тать, а за книж­кой я са­ма хо­ди­ла к Бе­ре­зи­ну, ду­мая, что у него есть книж­ки, но он ме­ня не за­зы­вал к се­бе за кни­гой».
«В 1929 го­ду я дей­стви­тель­но хо­ди­ла в цер­ковь се­ла Ко­то­ва к свя­щен­ни­ку Бе­ре­зи­ну на ис­по­ведь, во вре­мя ко­то­рой он, Па­вел Бе­ре­зин, ме­ня о гре­хах не спра­ши­вал, а толь­ко ска­зал: "На спек­так­ле бы­ла?" Я от­ве­ти­ла: "В де­ревне Но­вой се­ла Ко­то­ва бы­ла на спек­так­ле". На что он мне от­ве­тил, что на спек­так­ли хо­дить нель­зя, греш­но. Па­вел Бе­ре­зин на ис­по­ве­ди ска­зал мо­ей ма­те­ри: "За­чем от­пус­ка­ешь де­тей на спек­так­ли?" Но я все рав­но хо­ди­ла на спек­так­ли, но так­же хо­ди­ла и в цер­ковь. В церк­ви про­по­ве­ди Бе­ре­зи­на я слу­ша­ла, но из них ни­че­го не по­ни­ма­ла».
Не удо­вле­тво­рив­шись этим, сле­до­ва­тель до­про­сил ком­со­моль­цев, один из ко­то­рых стал по­ка­зы­вать про­тив сво­их од­но­сель­чан Ива­на Фео­к­ти­сто­ва и Се­ме­на Стар­ши­но­ва, буд­то бы они вы­сту­па­ли про­тив ор­га­ни­за­ции кол­хо­за. При­чем по­жа­ло­вал­ся, что хо­тя мест­ные вла­сти уже несколь­ко раз ли­ша­ли Се­ме­на Стар­ши­но­ва из­би­ра­тель­ных прав, его вся­кий раз в кон­це кон­цов вос­ста­нав­ли­ва­ли. Боль­шим пре­ступ­ле­ни­ем бы­ло со­чте­но то, что на сель­ском схо­де, по­свя­щен­ном са­мо­об­ло­же­нию, на ко­то­ром бы­ло при­ня­то ре­ше­ние о 25% са­мо­об­ло­же­нии, ни Стар­ши­но­ва, ни Фео­к­ти­сто­ва не бы­ло, а ко­гда они при­ни­ма­ли уча­стие, сход при­нял ре­ше­ние толь­ко о 15% са­мо­об­ло­же­нии.
Вы­зван­ный на до­прос Алек­сей Алек­сан­дров (в 1918 го­ду он ко­ман­до­вал прод­от­ря­дом) по­ка­зал, что Се­мен Стар­ши­нов и вся его се­мья до сих пор не мо­жет при­ми­рить­ся с со­вет­ской вла­стью. Впро­чем, ни­че­го кон­крет­но­го он на­звать не смог, а, же­лая се­бя оправ­дать, ска­зал, что «Стар­ши­но­вы очень хит­рые и осто­рож­ные, на со­бра­ни­ях от­кры­то про­тив то­го или дру­го­го ме­ро­при­я­тия не вы­сту­па­ют и дей­ству­ют через дру­гих. Через ко­го, я, ко­неч­но, ска­зать не мо­гу».
Был вы­зван на до­прос пред­се­да­тель цер­ков­но­го со­ве­та Дмит­рий Пет­ров, ко­то­рый ска­зал: «Мне как пред­се­да­те­лю цер­ков­но­го со­ве­та при­хо­дит­ся в церк­ви бы­вать и слу­шать про­по­ве­ди свя­щен­ни­ка Бе­ре­зи­на, ко­то­рые он го­во­рит ча­сто. В про­по­ве­дях он го­во­рил, что в на­сто­я­щее вре­мя нрав­ствен­ность па­ла, де­ти не слу­ша­ют­ся ро­ди­те­лей, раз­ви­ва­ет­ся пре­ступ­ность, ху­ли­ган­ство и так да­лее».
Де­ре­вен­ский ком­со­мо­лец Се­мен Его­ров на до­про­се дал про­тив Се­ме­на Стар­ши­но­ва по­ка­за­ния са­мые неле­пые: буд­то тот, ко­гда Ми­ха­и­ла Его­ро­ва в 1918 го­ду вы­би­ра­ли упол­но­мо­чен­ным от уез­да, дал ему та­кой на­каз: «Ес­ли со­вет­ская власть даст нам хле­ба, пусть су­ще­ству­ет, а ес­ли не даст, то та­кая власть нам не нуж­на», а так­же буд­то бы он хо­тел убить Ми­ха­и­ла Его­ро­ва и вы­драть нера­ди­вых кре­стьян за неза­бо­ту о церк­ви.
Се­мен Стар­ши­нов на до­про­се ска­зал: «Вы­би­рал­ся ли в 1918 го­ду Ми­ха­ил Его­ров в упол­но­мо­чен­ные от об­ще­ства, я не пом­ню, а так­же не пом­ню, да­вал ли ка­кой ему на­каз от име­ни об­ще­ства. Драть за неис­прав­ность ис­по­ве­дей я ни­ко­го не со­би­рал­ся и не пред­по­ла­гал это де­лать».
Был вы­зван на до­прос и член сель­со­ве­та, ко­то­рый, лже­сви­де­тель­ствуя, да­вал по­ка­за­ния, все­це­ло ру­ко­вод­ству­ясь пар­тий­ны­ми ди­рек­ти­ва­ми: «Мне как чле­ну сель­со­ве­та и ком­со­моль­цу-об­ще­ствен­ни­ку при­хо­дит­ся ощу­щать оже­сто­чен­ней­шую клас­со­вую борь­бу в на­шей де­ревне. По­пов­щи­на с груп­пой ку­ла­ков Се­ме­ном Стар­ши­но­вым, Ива­ном Фео­к­ти­сто­вым про­ти­во­дей­ство­ва­ли вся­кой об­ще­ствен­ной ра­бо­те ком­со­моль­ской ячей­ки... Про­ти­во­дей­ствие ис­хо­дит сра­зу из двух ла­ге­рей. По­пы об­ра­ба­ты­ва­ют в церк­ви во вре­мя ис­по­ве­ди, про­по­ве­дей, как на­при­мер, поп Бе­ре­зин во вре­мя ис­по­ве­ди спра­ши­вал, ком­со­мо­лец ли сын. Ко­гда она от­ве­ти­ла: "да", то он на­чал ей го­во­рить нехо­ро­шее. Стар­ши­но­вы, Фео­к­ти­стов и их под­ку­лач­ни­ки про­во­дят свою де­я­тель­ность вне церк­ви, в за­ко­ул­ках и в угол­ках, вне и во вре­мя со­бра­ния... Ко­гда при­е­хал зем­ле­устро­и­тель Кру­зе, то жен­щи­ны под­ня­ли шум-гам, за­то­па­ли но­га­ми и с кри­ка­ми: "не на­до зем­ле­устро­и­тель­ства" со­бра­ние со­рва­ли...»
Вы­зван­ный на до­прос Иван Фео­к­ти­стов ска­зал: «Ко­гда бы­ло со­бра­ние по во­про­су зем­ле­устрой­ства, ме­ня до­ма не бы­ло».
Од­на из участ­ниц со­бра­ния на до­про­се по­ка­за­ла: «В 1928 го­ду на схо­де об­суж­да­ли во­прос о зем­ле­устрой­стве и во вре­мя со­бра­ния я го­во­ри­ла, что нуж­но по­до­ждать зем­ле­устрой­ства до при­хо­да с за­ра­бот­ка му­жи­ков, так же го­во­ри­ли и дру­гие жен­щи­ны... И зем­ле­устрой­ство у нас в де­ревне не со­сто­я­лось... Де­ли­ли ли зем­лю в про­шлом го­ду и до кон­ца ли со­бра­ния был зем­ле­устро­и­тель, не пом­ню... В цер­ковь я хо­ди­ла, и про­по­ве­дей, что свя­щен­ник Бе­ре­зин го­во­рил, я не по­ни­ма­ла, а на ис­по­ве­ди у ме­ня Бе­ре­зин спра­ши­вал о гре­хах».
На ос­но­ва­нии по­доб­ных по­ка­за­ний 29 сен­тяб­ря ОГПУ аре­сто­ва­ло Се­ме­на Стар­ши­но­ва и Ива­на Фео­к­ти­сто­ва, они бы­ли за­клю­че­ны в Бе­жец­кую тюрь­му.
ОГПУ до­про­си­ло учи­тель­ни­цу, ко­то­рая ска­за­ла: «Свя­щен­ник се­ла Ко­то­ва Па­вел Бе­ре­зин в кон­це ян­ва­ря 1929 го­да сре­ди де­тей-школь­ни­ков рас­про­стра­нял цер­ков­ную ре­ли­ги­оз­ную ли­те­ра­ту­ру, ка­ко­вую мы ото­бра­ли у де­тей, при­нес­ших эту ли­те­ра­ту­ру в шко­лу. По­сле че­го свя­щен­ник Бе­ре­зин при­хо­дил к за­ве­ду­ю­щей шко­лой и тре­бо­вал кни­ги об­рат­но. От­кры­тых ан­ти­со­вет­ских вы­ступ­ле­ний я с его сто­ро­ны не слы­ха­ла, на ис­по­ве­ди жен­щи­нам-ма­те­рям не ве­лел пус­кать сво­их де­тей на спек­так­ли... мол, там дья­воль­ское на­ва­жде­ние. Ко­гда в де­ревне Но­вой се­ла Ко­то­ва ор­га­ни­зо­вал­ся кол­хоз, бра­тья Стар­ши­но­вы, глав­ным об­ра­зом Се­мен Пла­то­но­вич, и Фео­к­ти­стов, быв­ший тор­го­вец, — оба ли­шен­ные из­би­ра­тель­ных прав — сре­ди кре­стьян-кол­хоз­ни­ков аги­ти­ро­ва­ли: "У вас ни­че­го не вый­дет, на­хо­ди­тесь в лап­тях, все пе­ре­де­ре­тесь..." В ре­зуль­та­те кол­хоз раз­ва­лил­ся и лишь через несколь­ко ме­ся­цев вновь ор­га­ни­зо­вал­ся».
В тот же день был до­про­шен кре­стья­нин, ко­то­рый ска­зал: «Свя­щен­ник Па­вел Бе­ре­зин был в хо­ро­ших от­но­ше­ни­ях со Стар­ши­но­вым. Каж­дый празд­ник у него оста­нав­ли­вал­ся, пил чай. Ни­ка­ких суж­де­ний по по­во­ду со­ввла­сти не бы­ло. Ве­дет ли свя­щен­ник ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию, я не знаю. Сам я ни­ко­гда про­тив со­вет­ской вла­сти не вы­сту­пал».
13 ок­тяб­ря сле­до­ва­тель ОГПУ со­ста­вил текст по­ста­нов­ле­ния, в ко­то­ром пи­сал: «Рас­смот­рев след­ствен­ный ма­те­ри­ал по де­лу, в ко­ем они до­ста­точ­но изоб­ли­ча­ют­ся в том, что ве­ли ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию, на­прав­лен­ную на срыв про­во­ди­мых со­ввла­стью кам­па­ний... стре­ми­лись раз­ва­лить ком­со­моль­скую ор­га­ни­за­цию пу­тем угроз, вли­я­ния на ро­ди­те­лей и так да­лее, по­ста­но­вил: при­влечь Бе­ре­зи­на, Стар­ши­но­ва и Фео­к­ти­сто­ва в ка­че­стве об­ви­ня­е­мых, предъ­явив им об­ви­не­ние в ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции».
20 ок­тяб­ря об­ви­ня­е­мые бы­ли вы­зва­ны в по­след­ний раз к сле­до­ва­те­лю; на во­прос, со­глас­ны ли они с предъ­яв­лен­ным об­ви­не­ни­ем, о. Па­вел ска­зал:
— По су­ще­ству... ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции в про­по­ве­дях и част­ных бе­се­дах не вел, раз­ва­ли­вать ком­со­моль­скую ячей­ку пу­тем вли­я­ния на ро­ди­те­лей не стре­мил­ся. Все предъ­яв­лен­ные об­ви­не­ния счи­таю чи­стей­шей кле­ве­той.
Иван Фео­к­ти­стов ска­зал: «По су­ще­ству предъ­яв­лен­но­го об­ви­не­ния ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции не вел, са­мо­об­ло­же­ние не сры­вал, да­же на этом со­бра­нии не при­сут­ство­вал, зем­ле­устрой­ство я не толь­ко не сры­вал, но сам был ини­ци­а­то­ром его про­ве­де­ния».
В то вре­мя, ко­гда об­ви­ня­е­мые на­хо­ди­лись в тюрь­ме, в га­зе­тах бы­ла раз­вер­ну­та кам­па­ния про­тив них. Од­на из ста­тей в га­зе­те «Бе­жец­кая жизнь» кон­ча­лась сло­ва­ми: «Те­перь, ко­гда ве­дет­ся след­ствие, ко­гда в рай­он вы­ез­жа­ют ра­бо­чие брига­ды, на­до при­нять все ме­ры к то­му, чтобы ка­ле­ным же­ле­зом вы­жечь оси­ное гнез­до ку­ла­чья, по­пов и под­ку­лач­ни­ков.
Толь­ко при усло­вии лик­ви­да­ции ку­лац­кой шай­ки и при усло­вии ши­ро­ко­го раз­вер­ты­ва­ния мас­со­вой ра­бо­ты, в част­но­сти — с бед­но­той, де­ре­вен­ские пе­ре­до­ви­ки смо­гут успеш­но ве­сти свою ра­бо­ту по со­ци­а­ли­сти­че­ско­му устрой­ству де­рев­ни.
Же­лез­ная ру­ка про­ле­тар­ской дик­та­ту­ры же­сто­ко на­ка­жет тех, кто вре­дит на­ше­му со­ци­а­ли­сти­че­ско­му стро­и­тель­ству, тех, кто пре­ступ­ной ру­кою вы­ры­ва­ет из на­ших ря­дов луч­ших бор­цов!»
В кон­це но­яб­ря 1929 го­да де­ло бы­ло на­прав­ле­но в Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ для вне­су­деб­но­го раз­би­ра­тель­ства. 13 ян­ва­ря 1930 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при­го­во­ри­ло свя­щен­ни­ка Пав­ла Бе­ре­зи­на к вы­сыл­ке в Се­вер­ный край на три го­да, а кре­стьян Се­ме­на Стар­ши­но­ва и Ива­на Фео­к­ти­сто­ва — к ли­ше­нию сво­бо­ды сро­ком на шесть ме­ся­цев. 23 мар­та свя­щен­ник эта­пом при­был в один из се­вер­ных ла­ге­рей, от­ку­да его от­пра­ви­ли в ссыл­ку в го­род Ме­зень Ар­хан­гель­ской об­ла­сти.
Вско­ре о. Па­вел на­пра­вил про­ше­ние во ВЦИК с хо­да­тай­ством об осво­бож­де­нии. Оно бы­ло удо­вле­тво­ре­но, и 18 июля 1931 го­да свя­щен­ник вы­ехал из Ар­хан­гель­ска в се­ло Ко­то­во Твер­ской об­ла­сти, где стал слу­жить в той же церк­ви. Он жил один — же­на скон­ча­лась, сын Дмит­рий учил­ся в уни­вер­си­те­те и по­чти не пи­сал. Со­при­кос­но­ве­ние с без­бо­жи­ем, несмот­ря на со­хра­нив­ше­е­ся глу­бо­кое ува­же­ние к от­цу-свя­щен­ни­ку, при­ве­ло к то­му, что мо­ло­дой че­ло­век по­чти утра­тил ве­ру и на од­но из пи­сем о. Пав­ла к нему вес­ной 1937 го­да от­ве­чал: «До­ро­гой па­па! Уже дав­но по­лу­чил твое пись­мо, все не мог вы­брать вре­мя, чтобы от­ве­тить. Тем бо­лее, что это де­ло для ме­ня очень слож­ное, так как это пер­вое мое пись­мо к те­бе.
За при­слан­ные день­ги ме­ня бла­го­да­рить не сле­ду­ет, так как это все же моя обя­зан­ность, хо­тя ты при­над­ле­жишь к дру­го­му ми­ру и, ве­ро­ят­но, враж­деб­но от­но­сишь­ся к то­му де­лу, за ко­то­рое мы, боль­ше­ви­ки, бо­рем­ся. Но я знаю о тво­ем тя­же­лом по­ло­же­нии, и мне все­гда очень хо­чет­ся те­бе по­мочь, но воз­мож­но­сти для это­го по­ка нет, так как я окон­чу уни­вер­си­тет лишь осе­нью, а сти­пен­дия неве­ли­ка для Ле­нин­гра­да. Но как по­ступ­лю на ра­бо­ту, при пер­вой же воз­мож­но­сти бу­ду те­бе по­мо­гать. И не уве­ряй, что Бог не оста­вит ме­ня сво­ей ми­ло­стью. Ко­гда вы, ве­ру­ю­щие, "тво­ри­те доб­ро", вы обя­за­тель­но жде­те на­гра­ды за это, ес­ли не в зем­ном, то в за­гроб­ном ми­ре. Мы же, неве­ру­ю­щие, де­лая ка­кое-ли­бо хо­ро­шее де­ло, не ду­ма­ем ни о ка­кой на­гра­де. Для нас луч­шая на­гра­да — это со­зна­ние то­го, что сде­лан­ное на­ми де­ло по­лез­но для че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ства, что оно есть хо­тя бы неболь­шой вклад в об­щее де­ло по­стро­е­ния со­ци­а­ли­сти­че­ско­го об­ще­ства, где все бу­дут ра­дост­но и счаст­ли­во жить и ра­бо­тать. Кста­ти, я ду­маю, что у те­бя об этом бу­ду­щем об­ще­стве, ве­ро­ят­но, су­ще­ству­ют непра­виль­ные пред­став­ле­ния как о чем-то се­ром, угне­та­ю­щем лич­ность, пре­вра­ща­ю­щем че­ло­ве­ка в жи­вот­ное, а че­ло­ве­че­ское об­ще­ство в ста­до. Вра­ги со­ци­а­лиз­ма все­гда ста­ра­лись и ста­ра­ют­ся изо­бра­зить его имен­но в та­ком ви­де, и неуди­ви­тель­но, ес­ли ты это­му и по­ве­рил.
Но хва­тит о по­ли­ти­ке. Те­бе это, ве­ро­ят­но, непри­ят­но, но ес­ли хо­чешь, то в сле­ду­ю­щих пись­мах мож­но за­вя­зать по­ле­ми­ку...
Я те­бя ува­жаю... Я по­ни­маю, что те­перь те­бе осо­бен­но труд­но от­ка­зать­ся от сво­их взгля­дов, так как у каж­до­го об­ла­да­ю­ще­го опре­де­лен­ным уров­нем нрав­ствен­но­сти че­ло­ве­ка долж­ны быть ка­кие-то ду­хов­ные иде­а­лы. Для нас они за­клю­ча­ют­ся в до­сти­же­нии все­об­ще­го сча­стья как ма­те­ри­аль­но­го, так и ду­хов­но­го, в ра­бо­те, в на­у­ке, в ли­те­ра­ту­ре, в му­зы­ке и т.д. У те­бя этих иде­а­лов в совре­мен­ной жиз­ни нет, и есте­ствен­но, что един­ствен­ное уте­ше­ние ты на­хо­дишь в ре­ли­гии»..
Стран­но бы­ло о. Пав­лу, по­лу­чив­ше­му бле­стя­щее об­ра­зо­ва­ние в уни­вер­си­те­те, все­гда ин­те­ре­со­вав­ше­му­ся во­про­са­ми на­уч­ны­ми, со­ци­аль­ны­ми и совре­мен­ной жиз­ни, по­лу­чить упрек от сы­на в том, что он пло­хо зна­ет тео­рию и прак­ти­ку со­ци­а­лиз­ма и не ве­рит в по­стро­е­ние зем­но­го рая без Бо­га.
На­сту­пи­ло страш­ное ле­то 1937 го­да. Со­вет­ская власть ре­ши­ла по­кон­чить с хри­сти­ан­ством в Рос­сии и за­крыть к ле­ту сле­ду­ю­ще­го го­да по­чти все церк­ви в стране. В со­от­вет­ствии с за­мыс­лом Ста­ли­на это был са­мый боль­шой по­ход про­тив Бо­га и Церк­ви.
От­ца Пав­ла, как и мно­гих пра­во­слав­ных, та­кое ре­ше­ние Ста­ли­на об­ре­ка­ло на му­че­ни­че­скую кон­чи­ну. Он был аре­сто­ван 27 июля 1937 го­да и за­клю­чен в Крас­но­холм­скую тюрь­му. На сле­ду­ю­щий день со­сто­ял­ся до­прос.
— Ска­жи­те, граж­да­нин Бе­ре­зин, чем вы за­ни­ма­лись до ре­во­лю­ции и по­сле ре­во­лю­ции?
— До ре­во­лю­ции и по­сле я за­ни­мал­ся ис­клю­чи­тель­но слу­же­ни­ем и боль­ше ни­чем не за­ни­мал­ся вплоть до 1937 го­да, ис­клю­чая толь­ко срок от­бы­ва­ния в ссыл­ке. Хо­зяй­ства не имел ни­ка­ко­го.
9 ав­гу­ста сле­до­ва­тель до­про­сил пред­се­да­те­ля сель­со­ве­та, ко­то­рый на во­прос, что он зна­ет о свя­щен­ни­ке, ска­зал:
— Пав­ла Ми­хай­ло­ви­ча Бе­ре­зи­на я знаю со дня его при­ез­да в по­гост Ко­то­во, он слу­жил все вре­мя в при­ход­ской церк­ви... В кон­це 1936 го­да в церк­ви по­го­ста Ко­то­во со­брав­шим­ся в церк­ви кол­хоз­ни­кам по­сле служ­бы чи­тал про­по­ведь, в ко­то­рой го­во­ри­лось: «В на­сто­я­щий мо­мент при со­вет­ской вла­сти мы на­хо­дим­ся в ужас­но пло­хом по­ло­же­нии. Из­бег­нуть та­ко­го по­ло­же­ния мож­но толь­ко ис­клю­чи­тель­но через... креп­кую ве­ру в Бо­га». Про­по­ве­ди в церк­ви Бе­ре­зин чи­та­ет по­сле каж­дой служ­бы, ста­ра­ясь при­влечь вни­ма­ние лю­дей к ве­ре в Бо­га... В 1936 го­ду в мар­те Бе­ре­зин чи­тал про­по­ведь та­ко­го со­дер­жа­ния: «Ми­ряне, зна­е­те ли вы, по­че­му по­шел раз­врат в се­мьях, раз­во­ды му­жа с же­ной и сно­ва же­нить­ба, частая смерть лю­дей... Это все от­то­го, что вы за­бы­ва­е­те Бо­га и не об­ра­ща­е­те вни­ма­ния на Цер­ковь». Кро­ме та­ких про­по­ве­дей, Бе­ре­зин в 1937 го­ду со­би­рал неле­галь­ные со­бра­ния при­хо­жан, тай­но и без раз­ре­ше­ния ор­га­нов со­вет­ской вла­сти, на ко­то­рых об­суж­да­лись во­про­сы ис­клю­чи­тель­но цер­ков­но­го ха­рак­те­ра.
13 ав­гу­ста сле­до­ва­тель сно­ва до­про­сил свя­щен­ни­ка.
— Рас­ска­жи­те о ва­ших контр­ре­во­лю­ци­он­ных про­по­ве­дях сре­ди ве­ру­ю­щих и чем вы ру­ко­вод­ство­ва­лись.
— В сво­их про­по­ве­дях я очень мно­го го­во­рил о том, что мы сей­час на­блю­да­ем упа­док нрав­ствен­но­сти, и в смыс­ле нрав­ствен­но­сти мы на­хо­дим­ся в ужас­ном, от­ча­ян­ном по­ло­же­нии; лю­ди, ви­дя та­кое по­ло­же­ние, кон­ча­ют жизнь са­мо­убий­ством... Упа­док нрав­ствен­но­сти есть ре­зуль­тат упад­ка ве­ры, а это все вме­сте ве­дет к физи­че­ско­му вы­ми­ра­нию лю­дей.
До­про­сы шли не пе­ре­ста­вая, днем и но­чью.
— Граж­да­нин Бе­ре­зин, где и ко­гда вы со­би­ра­ли неле­галь­ное со­бра­ние ве­ру­ю­щих, ка­кие об­суж­да­лись во­про­сы?
— 25 ап­ре­ля 1937 го­да в сто­рож­ке Воз­не­сен­ской церк­ви во вре­мя пе­ре­ры­ва в служ­бе со­бра­лись на от­дых ве­ру­ю­щие. Я ре­шил вос­поль­зо­вать­ся этим мо­мен­том для то­го, чтобы до­ве­сти до све­де­ния ве­ру­ю­щих то, что Ка­ли­нин­ский ар­хи­епи­скоп от­стра­нил от служ­бы свя­щен­ни­ка Один­цо­ва за скло­ку. Боль­ше ни­ка­ких во­про­сов в это вре­мя не об­суж­да­лось, и я ска­зать ни­че­го не мо­гу. Вы мо­же­те со мной де­лать что хо­ти­те, но я ска­зать ни­че­го не мо­гу, по­то­му что дру­гих во­про­сов не бы­ло.
В об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии сле­до­ва­тель на­пи­сал: «Бе­ре­зин, воз­вра­тив­шись по­сле от­бы­тия сро­ка на­ка­за­ния, про­дол­жал си­сте­ма­ти­че­ски про­во­дить ан­ти­со­вет­скую контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию, вы­ра­жав­шу­ю­ся в от­кры­тых вы­ступ­ле­ни­ях пе­ред ве­ру­ю­щи­ми с ан­ти­со­вет­ски­ми и контр­ре­во­лю­ци­он­ны­ми про­по­ве­дя­ми, в ко­то­рых рас­про­стра­нял про­во­ка­ци­он­ные слу­хи об... упад­ке нрав­ствен­но­сти, объ­яс­няя это су­ще­ство­ва­ни­ем со­вет­ской вла­сти и ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии. Рас­про­стра­нял про­во­ка­ци­он­ные слу­хи о раз­ло­же­нии се­мьи, о раз­вра­те сре­ди на­се­ле­ния, при этом со­хра­нял контр­ре­во­лю­ци­он­ную ли­те­ра­ту­ру».
3 ок­тяб­ря Трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла о. Пав­ла к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Па­вел Бе­ре­зин был рас­стре&s