Преподобный Парфений (Краснопевцев), Киевский Иеросхимонах

Краткое житие преподобного Парфения Киевского

Пре­по­доб­ный Пар­фе­ний (Крас­но­пев­цев) Ки­е­вский[*] (1790–1855), иерос­хи­мо­нах, ду­хов­ник Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры.

В ми­ру Крас­но­пев­цев Пётр Ива­но­вич, ро­дил­ся в се­ле Си­мо­но­ве Алек­син­ско­го уез­да Туль­ской гу­бер­нии 24 ав­гу­ста 1790 го­да в се­мье цер­ков­но­го при­чет­ни­ка. Ду­хов­ная ода­рен­ность свя­то­го про­яви­лась с юно­сти.

Об­ра­зо­ва­ние по­лу­чил в Туль­ском ду­хов­ном учи­ли­ще, а за­тем в се­ми­на­рии, от­ку­да до окон­ча­ния кур­са уво­лил­ся в 1815 го­ду.

По уволь­не­нии из се­ми­на­рии по­сту­пил в Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру, где под­ви­зал­ся в тру­де, мо­лит­ве, пол­ном по­слу­ша­нии и неосуж­де­нии. С 1819 го­да стал по­слуш­ни­ком. 20 сен­тяб­ря 1824 го­да там же был по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Па­ф­ну­тий.

В 1830 го­ду был по­свя­щён в сан иеро­мо­на­ха и вско­ре стал ду­хов­ни­ком Лав­ры. Глав­ным в ду­хов­ном ста­нов­ле­нии свя­то­го бы­ли со­вер­шен­ное незло­бие, кро­тость и непре­стан­ная Иису­со­ва мо­лит­ва. Свя­той так­же чи­тал мо­лит­ву "Бо­го­ро­ди­це Де­во" еже­днев­но 300 раз.

В 1838 го­ду был по­стри­жен в ве­ли­кую схи­му с име­нем Пар­фе­ний. С это­го вре­ме­ни Иису­со­ва мо­лит­ва тво­ри­лась в серд­це свя­то­го да­же во сне. В труд­ные или пе­ре­лом­ные мо­мен­ты жиз­ни стар­цу яв­ля­лись свя­тые по­кро­ви­те­ли и Бо­го­ро­ди­ца, от ко­то­рой он по­лу­чил объ­яс­не­ние ве­ли­кой схи­мы: "Схим­ни­че­ство есть – по­свя­тить се­бя на мо­лит­ву за весь мир".

Ду­хов­ная жизнь свя­то­го стро­и­лась на раз­мыш­ле­нии о тайне Во­пло­ще­ния и на со­зер­ца­нии един­ства Иису­са Хри­ста и Бо­го­ро­ди­цы в до­мо­стро­и­тель­стве спа­се­ния и в ис­ку­пи­тель­ных стра­да­ни­ях. Пре­по­доб­ный сло­жил несколь­ко ши­ро­ко из­вест­ных мо­литв ко Хри­сту и Бо­го­ро­ди­це.

Был ду­хов­ни­ком Ки­ев­ско­го мит­ро­по­ли­та свя­ти­те­ля Фила­ре­та (Ам­фи­те­ат­ро­ва), по­след­ние шест­на­дцать лет жиз­ни еже­днев­но слу­жил ли­тур­гию в его до­мо­вой церк­ви. Сво­им ду­хов­ным де­тям за­по­ве­дал борь­бу со стра­стя­ми, непре­стан­ную мо­лит­ву ра­ди стя­жа­ния Свя­то­го Ду­ха, еже­днев­ное чте­ние Еван­ге­лия и Псал­ти­ри.

Пре­ста­вил­ся 25 мар­та 1855 го­да.

Ши­ро­кое на­род­ное по­чи­та­ние стар­ца Пар­фе­ния на­ча­лось сра­зу по­сле его смер­ти. Про­слав­ле­ние его бы­ло со­вер­ше­но в Укра­ин­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви 27 июля 1993 го­да[1].

Полное житие преподобного Парфения Киевского

Пре­по­доб­ный Пар­фе­ний, в ми­ру Петр Крас­но­пев­цев, ро­дил­ся в с. Си­мо­но­во Алек­син­ско­го уез­да Туль­ской гу­бер­нии (1792), в се­мье по­но­ма­ря. Бу­ду­щий по­движ­ник рос в бед­но­сти, с дет­ства по­знав, что на зем­ле нет все­об­ще­го бла­го­ден­ствия – а, сле­до­ва­тель­но, к зем­ным бла­гам не сле­ду­ет при­леп­лять­ся ду­шой.

В 1805 г. Петр окон­чил Туль­ское ду­хов­ное учи­ли­ще и был пе­ре­ве­ден в се­ми­на­рию. Од­на­жды, еще во вре­мя учи­лищ­ных ка­ни­кул, за­но­че­вав на пу­ти до­мой, он смот­рел в от­кры­тое небо и ощу­тил в серд­це неизъ­яс­ни­мую ра­дость, а за­тем уви­дел бе­ло­снеж­но­го го­лу­бя, ко­то­рый па­рил над ним, то под­ни­ма­ясь, то опус­ка­ясь, но, не укло­ня­ясь в сто­ро­ну; на рас­све­те го­лубь не уле­тел, а стал неви­дим. «С этой по­ры в серд­це мое за­па­ла ка­кая-то сла­дость и же­ла­ние че­го-то нездеш­не­го, и я уже ни на что зем­ное не пре­льщал­ся», – го­во­рил впо­след­ствии прп. Пар­фе­ний об этом слу­чае. Дру­гой раз, за­дре­мав под де­ре­вом, Петр оч­нул­ся и уви­дел стар­ца-мо­на­ха, ко­то­рый ска­зал: «Стра­нен мо­нах и зе­мен мерт­вец» («Мо­нах есть стран­ник и мерт­вец для зем­но­го»), – а за­тем уда­лил­ся в лес­ную ча­щу, юно­ша по­бе­жал сле­дом, но не смог най­ти стар­ца, од­на­ко сло­ва его креп­ко за­пом­нил. В ка­ни­ку­лы 1814 г. Петр по­бы­вал в Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ре и по­же­лал остать­ся здесь на­все­гда. Чтобы ис­пол­нить бла­гое на­ме­ре­ние, ему сле­до­ва­ло по­лу­чить уволь­не­ние от об­ще­ства. В 1815 г. Петр уво­лил­ся из се­ми­на­рии, но ро­ди­те­ли на­сто­я­ли, чтобы он за­нял осво­бо­див­ше­е­ся ме­сто по­но­ма­ря в Си­мо­но­ве, а за­тем по­пы­та­лись най­ти для его неве­сту; ви­дя, од­на­ко, что серд­це юно­ши не ле­жит к мир­ской жиз­ни, они при­ня­ли вы­бор Пет­ра, и в 1819 г. он по­сту­пил в Лав­ру. «Я во­все не раз­ду­мы­вал о по­дви­гах мо­на­ше­ских, о том, чтобы уста­но­вить се­бе та­кое или дру­гое пра­ви­ло, из­брать та­кой или дру­гой об­раз жиз­ни; я ду­мал толь­ко о том, как бы мо­лить­ся да мо­лить­ся непре­стан­но, и тру­дить­ся, сколь­ко есть сил, слу­шать во всем, как Бо­га, на­чаль­ни­ка, ни­ко­го не оскор­бить и не осу­дить; да мне и неко­гда бы­ло смот­реть за по­ступ­ка­ми дру­гих, я толь­ко се­бя знал», – вспо­ми­нал прп. Пар­фе­ний о на­ча­ле сво­ей жиз­ни в Пе­чер­ской оби­те­ли. Пер­вые по­слу­ша­ния он ис­пол­нял на мо­на­стыр­ском ви­но­град­ни­ке и в са­ду, за­тем – на просфорне. Уже в это вре­мя по­движ­ник был пре­дель­но скро­мен в бы­ту, из­бе­гая, чтобы хоть од­на мысль о се­бе от­влек­ла его серд­це и си­лы от мо­лит­вы: так, по­сле нема­лых тру­дов он мог дать те­лу от­дых, ле­жа про­сто под лав­кой; в его ке­лье ца­ри­ло пол­ней­шее нес­тя­жа­ние; ко­гда од­на­жды зи­мою ка­кой-то стран­ник украл у него ту­луп и за­тем был пой­ман дру­ги­ми по­слуш­ни­ка­ми, Петр ска­зал: «Не тронь­те его: он, бед­ный, и в ту­лу­пе тря­сет­ся, нам ведь хо­ро­шо здесь в теп­ле си­деть, а он без по­кро­ва день и ночь на мо­ро­зе… Не скор­би, бра­те, возь­ми се­бе этот ту­луп, вот те­бе и де­нег на про­пи­та­ние, толь­ко впе­ред не бе­ри чу­жо­го». Ви­дя усер­дие по­слуш­ни­ка, его на­зна­чи­ли на­чаль­ни­ком просфор­ни. Раз, бо­рясь с на­шед­шим уны­ни­ем, Петр уви­дел явив­ше­го­ся ему прп. Ни­ко­ди­ма Просфро­ни­ка, ко­то­рый дер­жал в ру­ках Псал­тирь. По­сле это­го Петр стал еже­днев­но про­чи­ты­вать Псал­тирь це­ли­ком и за­пом­нил ее на­изусть.

Из­бран­ный Бо­гом со­суд пла­мен­ной мо­лит­вы, он не по­знал бра­ни с плот­ски­ми по­мыс­ла­ми: един­ствен­ный раз, за­ду­мав­шись, «да как же лю­ди гре­шат, что же за при­ят­ность в гре­хе плот­ском», он на сле­ду­ю­щий день был вы­зван на­мест­ни­ком и из­ве­щен, что по неопыт­но­сти по­гре­шил в по­мыс­лах – свт. Ан­то­ний (Смир­ниц­кий; бу­ду­щий ар­хи­еп. Во­ро­неж­ский) имел от­кро­ве­ние об этом свы­ше; «Этот слу­чай, – вспо­ми­нал поз­же прп. Пар­фе­ний, – ука­зал мне, до ка­кой сте­пе­ни долж­но хра­нить се­бя да­же от при­бли­же­ния к нечи­стым по­мыс­лам, и как тща­тель­но долж­ны мы блю­сти чи­сто­ту не толь­ко те­лес­ную, но и ум­ствен­ную».

В 1824 г. Петр при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Па­ф­ну­тий, за ним по­сле­до­ва­ло ру­ко­по­ло­же­ние в иеро­ди­а­ко­на. Вско­ре о. Па­ф­ну­тия по­се­ти­ла бо­лезнь: его ста­ли му­чить силь­ные го­лов­ные бо­ли. Он без­ро­пот­но нес это бре­мя бо­лее 30 лет: из его вы­ска­зы­ва­ний и за­пи­сей, пол­ных люб­ви к Гос­по­ду, не вид­но и те­ни сму­ще­ния по по­во­ду неду­га – един­ствен­ным след­стви­ем бы­ло то, что в пе­ри­о­ды край­не­го обостре­ния бо­лей по­движ­ник про­сил осво­бож­дать его от неко­то­рых по­слу­ша­ний; так, по­сле при­ня­тия иеро­ди­а­кон­ства он был вре­мен­но пе­ре­ве­ден из просфор­ни на слу­же­ние в хра­мах Даль­них пе­щер.

В 1826 г. о. Па­ф­ну­тий смог вер­нуть­ся к на­чаль­ство­ва­нию в просфорне, в 1828 г. вновь по­про­сил пе­ре­во­да и был на­прав­лен в Ки­та­ев­скую пу­стынь, от­ту­да, по­сле ско­рой по­прав­ки, на­зна­чен на Даль­ние пе­ще­ры.

В 1829 г. со­сто­я­лось ру­ко­по­ло­же­ние о. Па­ф­ну­тия в иеро­мо­на­ха. На­ка­нуне он имел ви­де­ние, в ко­то­ром пред­стал в ал­та­ре пе­ред Ар­хи­ере­ем и Цар­ствен­ной Же­ной; Ар­хи­ерей по­ве­лел ему: «Па­ф­ну­тий, возь­ми Еван­ге­лие и свя­щен­но­дей­ствуй»; «Возь­ми, Па­ф­ну­тий, Я по­ру­ча­юсь за те­бя», – мол­ви­ла Же­на, и при этих сло­вах иеро­ди­а­кон узнал в Ней Пре­чи­стую Де­ву. Вско­ре иеро­мо­нах Па­ф­ну­тий был на­зна­чен ду­хов­ни­ком бра­тии. «Грех сам по се­бе мер­зок так, что че­ло­век не мо­жет его лю­бить и с на­ме­ре­ни­ем тво­рить, но, уда­лив­шись от Бо­га небре­же­ни­ем, че­ло­век по­па­да­ет в ког­ти диа­во­ла, а диа­вол уже иг­ра­ет им, как мя­чи­ком: и не рад бы че­ло­век тво­рить, да тво­рит. По­то­му-то вся­ко­му хо­тя­ще­му спа­стись на­до всем серд­цем взыс­кать Гос­по­да», – на­зи­дал по­движ­ник ка­ю­щих­ся. Через 3 го­да его на­зна­ча­ют на слу­же­ние в Успен­ский со­бор, в 1833 г. – на по­слу­ша­ние кни­го­про­дав­ца при лавр­ской ти­по­гра­фии.

В 1838 г. он при­нял схи­му. Ке­лей­ное мо­лит­вен­ное пра­ви­ло иерос­хи­мо­на­ха Пар­фе­ния бы­ло весь­ма ве­ли­ко и раз­но­об­раз­но (мо­лит­ва Иису­со­ва, «Бо­го­ро­ди­це Де­во», Еван­ге­лие, Псал­тирь, ака­фи­сты); «Па­че ме­да и со­та сия мо­лит­ва мне при­ят­на, она мне охот­на, по­мо­га­тель­на, спа­си­тель­на и вра­гов от­г­на­тель­на», – го­во­рил по­движ­ник. Гос­подь, Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца и свя­тые мно­го­крат­но укреп­ля­ли о. Пар­фе­ния бла­го­дат­ны­ми по­се­ще­ни­я­ми; на его мо­лит­вен­ное во­про­ша­ние, вер­но ли он идет к це­ли схим­ни­че­ско­го по­дви­га, Пре­чи­стая от­ве­ти­ла ему: «Схим­ни­че­ство есть – по­свя­тить се­бя на мо­лит­ву за весь мир». Неко­то­рое вре­мя о. Пар­фе­ния тре­во­жи­ла мысль: не по­знав го­не­ния от лю­дей, мо­жет ли он ид­ти пу­тем ис­тин­ных по­движ­ни­ков? На это свт. Фила­рет (Ам­фи­те­ат­ров), ко­то­рый в мо­ло­до­сти про­шел через го­не­ние, от­ве­чал: «На что те­бе го­не­ние? Ты сам се­бя го­нишь, кто ныне по­же­ла­ет жить тво­ею жиз­нию». И дей­стви­тель­но – свой по­двиг прп. Пар­фе­ний нес не без стра­да­ний: по­ми­мо силь­ных го­лов­ных бо­лей и ис­су­ша­ю­ще­го неду­га в гру­ди (в кон­це жиз­ни его му­чи­ли уду­шье и ка­шель), пла­мен­но­го мо­лит­вен­ни­ка тер­за­ли де­мо­ны («Ка­кое же от бе­сов на­па­де­ние терп­лю я за мое пра­ви­ло ке­лей­ное уже два­де­сять лет, то аще не бы со мною при­сут­ство­ва­ла си­ла Бо­жия по­мо­га­ю­щая, дав­но бы мне над­ле­жа­ло во гроб все­ли­ти­ся от та­ко­ва­го му­че­ния неска­зан­но­го и че­ло­ве­ком неис­по­ве­ди­ма­го. Но сла­ва Бо­гу о всем!» – при­зна­вал­ся он). Вес­ну и ле­то о. Пар­фе­ний про­во­дил в Го­ло­се­е­во, где по­сле утрен­ней Ли­тур­гии ухо­дил в лес на мо­лит­ву; «Здесь но­сит­ся дух пре­по­доб­ных отец на­ших Пе­чер­ских», – го­ва­ри­вал по­движ­ник. Стре­мясь к уеди­не­нию, он ре­шил бы­ло од­на­жды пре­кра­тить при­ем по­се­ти­те­лей, во мно­же­стве стре­мив­ших­ся к нему для на­зи­да­тель­ной бе­се­ды, но уви­дел во сне зве­ря, ко­то­ро­го его ду­хов­ные ча­да ото­гна­ли от него пал­ка­ми. «Его нель­зя бы­ло узнать в бе­се­де об­щей со мно­ги­ми, или при­хо­дя­щим к нему с су­хим и недо­вер­чи­вым серд­цем. Пе­ред хо­лод­ным умом и он был хо­ло­ден, и ка­зал­ся обык­но­вен­ным че­ло­ве­ком, а пе­ред чув­ством про­стым, но го­ря­чим и ве­ру­ю­щим, ду­ша его с мла­ден­че­ским до­ве­ри­ем из­ли­ва­ла все со­кро­ви­ща свои в ог­нен­ном сло­ве. Ча­сто он изум­лял неко­то­рою про­зор­ли­во­стию и чрез­вы­чай­ною мет­ко­стию сво­их за­ме­ча­ний, ко­то­рые как раз при­хо­ди­лись к внут­рен­не­му со­сто­я­нию при­хо­див­ших к нему для бе­се­ды и на­став­ле­ния. Эта мет­кость осо­бен­но вид­на бы­ла при ис­по­ве­ди. Сам он объ­яс­нял сие опыт­но­стью и встре­чею со мно­же­ством од­но­род­ных слу­ча­ев, но ви­ной бы­ло нечто бо­лее… – от­ме­ча­ли совре­мен­ни­ки прп. Пар­фе­ния. – Из­мож­ден­ная и ис­тон­чен­ная плоть его бы­ла, так ска­зать, про­зрач­ною обо­лоч­кою его чи­стой, свет­лой, как день, ду­ши. Вы­со­кое, ис­сох­шее че­ло, впа­лые ще­ки и вис­ки со­став­ля­ли ка­кую-то див­ную про­ти­во­по­лож­ность с его боль­ши­ми, бле­стя­щи­ми, как мол­ния, гла­за­ми, ко­то­рые про­ни­ка­ли, ка­за­лось, в ду­шу до са­мой глу­би­ны ее и од­ним бег­лым воз­зре­ни­ем за­гля­ды­ва­ли во все из­ги­бы че­ло­ве­че­ско­го серд­ца». На­зи­да­тель­ное вос­по­ми­на­ние о встре­че с прп. Пар­фе­ни­ем при­во­дит жур­нал «До­маш­няя бе­се­да» за 1874 г. (№ 38, с. 965-972): «28 июля 1843 го­да… про­тив вся­ко­го ожи­да­ния мо­е­го, ез­дил я в Го­ло­се­е­ву пу­стынь. Там я пред­став­лял­ся зна­ме­ни­то­му по­движ­ни­че­ской жиз­нью схи­мо­на­ху Пар­фе­нию. Я не мог на­лю­бо­вать­ся свет­лым взо­ром это­го пра­вед­ни­ка, ти­хой лас­ко­вой его ре­чью. Жаль, что сви­да­ние на­ше бы­ло ко­рот­ко! «Ты кто та­кой?» – спро­сил он ме­ня лас­ко­во. Я от­ве­тил. Он по­про­сил ме­ня сесть, и сам сел. «Так ты уже вдо­вец?» – ска­зал он по­сле то­го, как я объ­яс­нил ему же­ла­ние по­кой­ной же­ны мо­ей при­нять у него бла­го­сло­ве­ние. Я от­ве­чал утвер­ди­тель­но. «Мо­жет быть, – за­ме­тил он, – ты обе­щал ко­гда-ни­будь быть мо­на­хом?» «Ни­ко­гда», – от­ве­чал я. «И те­перь не ду­ма­ешь?» – «Нет». – «Спа­стись, друг мой, вез­де мож­но, – на­чал он го­во­рить, устре­мив на ме­ня про­ни­ца­тель­ный взор, от ко­то­ро­го бы­ло мне как-то нелов­ко. – Толь­ко бой­ся ми­ра: он не при­вле­ка­ет, а от­вле­ка­ет от Бо­га. Мо­лись, ча­ще мо­лись… Ду­май о спа­се­нии ду­ши тво­ей: хоть ду­май толь­ко, а де­ло при­дет са­мо со­бою… Бой­ся чу­жих жен: в тво­ем по­ло­же­нии это – бе­да… Как твое имя?» Я ска­зал. «Бог же бла­го­сло­ви те­бя», – про­из­нес Пар­фе­ний, пе­ре­кре­стив ме­ня. Я по­це­ло­вал его ру­ку и уда­лил­ся. От­че­го это – раз­мыш­лял я, ухо­дя от стар­ца, у та­ких лю­дей, как Пар­фе­ний, то же сло­во, да не то же? Ка­жись, что муд­ре­но­го в его со­ве­тах? И вы, и я, и все мы на­го­во­рим их ку­чу, да еще за­мыс­ло­ва­тее, еще крас­но­ре­чи­вее, ан нет – все не то. Сто раз при­хо­ди­лось мне чи­тать и слы­шать та­кие предо­сте­ре­же­ния, а тут, ей-ей, я как буд­то в пер­вый раз их услы­шал. Да как мяг­ко ло­жат­ся на ду­шу. Не это ли то по­ма­за­ние от свя­то­го, пе­ред ко­то­рым вся на­ша муд­рость есть глу­пость и юрод­ство?»

По­след­ние го­ды о. Пар­фе­ний жил в блю­сти­тель­ских ке­льях на Ближ­них пе­ще­рах, от­ку­да спус­кал­ся слу­жить Ли­тур­гию в пе­щер­ной церк­ви прп. Ан­то­ния Пе­чер­ско­го. Ко­гда ста­рец крайне осла­бел, для слу­же­ния им Ли­тур­гии устро­и­ли до­мо­вую цер­ковь в са­мих блю­сти­тель­ских ке­льях; так как о. Пар­фе­ний го­то­вил­ся к ско­рой встре­че с Гос­по­дом, храм на­зва­ли Сре­тен­ским. Го­то­вя цер­ковь к оче­ред­но­му бо­го­слу­же­нию, утром 25 мар­та 1855 г. по­но­марь услы­шал, как ста­рец ти­хо на­пра­вил­ся из сво­ей ке­льи в пред­две­рие хра­ма; вой­дя ту­да, по­слуш­ник уви­дел о. Пар­фе­ния си­дя­щим с по­ник­шей го­ло­вой и по­про­сил бла­го­сло­ве­ния. Ста­рец не ото­звал­ся. При­кос­нув­шись к его ру­ке, по­но­марь по­нял, что зем­ное стран­ствие по­движ­ни­ка за­вер­ши­лось.

По­гре­бе­ние прп. Пар­фе­ния бы­ло со­вер­ше­но в го­ло­се­ев­ском хра­ме Ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри «Жи­во­нос­ный Ис­точ­ник».

В 1930-е го­ды храм был взо­рван и гроб­ни­ца свя­то­го раз­ру­ши­лась. В на­сто­я­щее вре­мя его свя­тые мо­щи на­хо­дят­ся под спу­дом.

При­ме­ча­ния

[*] Включён в современный Месяцеслов Русской Православной Церкви Оп­ре­де­ле­ни­ем Освя­щен­но­го Ар­хи­ерей­ско­го Со­бо­ра 30 но­яб­ря 2017 го­да.

[1] Ан­д­ро­ник (Тру­ба­чев), игум., "Ка­но­ни­за­ция свя­тых в Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви: 7. Ка­но­ни­за­ция свя­тых по­сле 1988 г.", Пра­во­слав­ная эн­цик­ло­пе­дия, том "Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь".