Преподобномученик Парфений Кизилташский Игумен

Пре­по­доб­но­му­че­ник Пар­фе­ний ро­дил­ся в 1815 г. в Ели­са­вет­гра­де. 23 де­каб­ря 1845 г. он при­нял мо­на­ше­ский по­стриг и 8 ап­ре­ля 1846 г. был ру­ко­по­ло­жен во иеро­мо­на­ха. С июля 1848 г. отец Пар­фе­ний – бла­го­чин­ный Кор­сун­ско­го мо­на­сты­ря в Хер­соне, поз­же – эко­ном в Хер­сон­ском ар­хи­ерей­ском до­ме. В 1852 г. на Тен­гин­ском укреп­ле­нии Чер­но­мор­ской бе­ре­го­вой ох­ра­ны отец Пар­фе­ний от­ли­чил­ся сво­им ин­же­нер­ным та­лан­том, пред­ло­жив лег­чай­ший спо­соб подъ­ема за­то­нув­ших гру­зов. Спе­ци­аль­ная ко­мис­сия одоб­ри­ла изоб­ре­те­ние, и бы­ло пред­пи­са­но уст­ра­и­вать по­доб­ные ма­ши­ны для пор­то­вых на­доб­но­стей. За но­вое изоб­ре­те­ние по подъ­ему за­то­нув­ших ко­раб­лей отец Пар­фе­ний по­лу­чил бла­го­дар­ность от кон­трад­ми­ра­ла Чер­но­мор­ско­го фло­та. Во вре­мя Крым­ской вой­ны 1853–1856 гг. при об­стре­ле Но­во­рос­сий­ска непри­я­тель­ски­ми су­да­ми с 28 фев­ра­ля по 4 мар­та 1855 г. отец Пар­фе­ний пе­ред ли­цом смер­тель­ной опас­но­сти неот­луч­но ис­по­ве­до­вал и при­ча­щал ра­не­ных во­и­нов, от­пе­вал по­гиб­ших.

За лич­ное му­же­ство и неза­у­ряд­ные изоб­ре­те­ния иеро­мо­нах Пар­фе­ний был на­граж­ден 20 мар­та 1857 г. на­перс­ным кре­стом от Св. Си­но­да, а 7 ап­ре­ля воз­ве­ден в сан игу­ме­на. Отец Пар­фе­ний имел так­же брон­зо­вый крест в па­мять о Крым­ской войне, ме­даль и крест, уч­ре­жден­ный для слу­жив­ших в Кав­каз­ской ар­мии.

20 ав­гу­ста 1858 г. игу­мен Пар­фе­ний был на­зна­чен на­сто­я­те­лем Ки­зи­л­таш­ской ки­но­вии Та­ври­че­ской епар­хии. В VIII в. здесь рас­по­ла­га­лась лет­няя ре­зи­ден­ция свя­ти­те­ля-ис­по­вед­ни­ка Сте­фа­на, ар­хи­епи­ско­па Су­рож­ско­го, но со вре­ме­нем это свя­тое ме­сто при­шло в за­пу­сте­ние. С при­су­щи­ми ему энер­ги­ей и та­лан­том, с рев­но­стью о сла­ве Бо­жи­ей отец Пар­фе­ний стал уст­ра­и­вать и пре­об­ра­жать древ­нюю оби­тель. Все совре­мен­ни­ки от­ме­ча­ли его уди­ви­тель­ные и раз­но­об­раз­ные спо­соб­но­сти, ор­га­ни­за­тор­ский и хо­зяй­ствен­но-адми­ни­стра­тив­ный та­лант, неис­ся­ка­е­мую твор­че­скую энер­гию, бла­го­да­ря ко­то­рой ему уда­лось сде­лать то, что за всю ис­то­рию мо­на­сты­ря ни­ко­му бо­лее не уда­ва­лось. Из аб­со­лют­ной раз­ру­хи и ни­ще­ты, без по­сто­рон­ней по­мо­щи (и да­же со­чув­ствия), при фак­ти­че­ской негра­мот­но­сти на­сель­ни­ков ки­но­вии он смог до­бить­ся ре­зуль­та­та, за­ста­вив­ше­го це­нить, ува­жать и лю­бить игу­ме­на во всей ок­ру­ге, при­слу­ши­вать­ся к его со­ве­там, ис­кать его об­ще­ства. Му­же­ствен­ный и бод­рый, пре­бы­вая в по­сто­ян­ной мо­лит­ве, он не был по­дав­лен непри­гляд­ной об­ста­нов­кой пол­ной неуст­ро­ен­но­сти, а гос­под­ство­вал над нею. Там, где безв­ре­мен­но гибнет или без­вест­но чахнет по­сред­ствен­ный или сла­бо­ха­рак­тер­ный че­ло­век, игу­мен Пар­фе­ний был по­бе­ди­те­лем и уст­ро­и­те­лем.

Ас­кет и по­движ­ник, он вли­ял на па­со­мых соб­ствен­ным при­ме­ром. С ре­ши­тель­ной на­стой­чи­во­стью, не толь­ко в мо­на­сты­ре, но и в ок­ру­ге игу­мен Пар­фе­ний под­ни­мал до се­бя всех, не со­гла­ша­ясь ни с ка­кой без­нрав­ствен­но­стью и ни­зо­стью. Его, бес­ко­рыст­но­го, по-от­цов­ски за­бот­ли­во­го, лю­би­ли все. Ду­хов­ный ав­то­ри­тет игу­ме­на неуклон­но рос и укреп­лял­ся, ста­но­вясь ду­хов­но-нрав­ствен­ным ори­ен­ти­ром для ок­ру­жа­ю­щих. Ма­лей­шее со­бы­тие в жиз­ни па­со­мых на­хо­ди­ло от­клик в его пас­тыр­ском серд­це, освя­ща­лось его мо­лит­вой и со­гре­ва­лось лю­бо­вью.

По вы­ра­же­нию апо­сто­ла, он был "всем все". С мо­лит­вой на устах игу­мен ра­бо­тал от за­ри до за­ри, горсть мо­на­хов под­ра­жа­ла ему. Бу­дучи бес­среб­ре­ни­ком, он за­пре­щал бра­тии про­сить по­да­я­ние, и ра­бо­чих на­ни­мать бы­ло не на что. В Ки­зи­л­таш­ской ки­но­вии до игу­ме­на Пар­фе­ния бы­ла толь­ко пе­ще­ра с це­леб­ным ис­точ­ни­ком да две-три пле­те­ные ма­зан­ки. Его тру­да­ми бы­ли про­ло­же­ны до­ро­ги, раз­би­ты са­ды и ви­но­град­ни­ки. Из пе­щер­ки в ска­ле вы­рос це­лый скит с дву­мя го­сти­ни­ца­ми и ка­мен­ной цер­ко­вью. Бо­го­моль­цы хлы­ну­ли в Ки­зи­л­таш­скую ки­но­вию.

Но бы­ли и скор­би. С 1863 г. на­ча­лись пер­вые, став­шие ро­ко­вы­ми, столк­но­ве­ния с мест­ны­ми та­та­ра­ми, ко­то­рые без за­зре­ния со­ве­сти вы­ру­ба­ли лес и вы­па­са­ли скот на мо­на­стыр­ской зем­ле. Объ­яс­нить­ся с ни­ми от­цу Пар­фе­нию не уда­лось ни на бы­то­вом, ни на адми­ни­стра­тив­ном уровне. Об­ла­дая пря­мым и цель­ным ха­рак­те­ром, игу­мен го­во­рил и дей­ство­вал ис­хо­дя толь­ко из хри­сти­ан­ской со­ве­сти, не при­кры­той де­ко­ром так на­зы­ва­е­мо­го и все­ми по­чи­та­е­мо­го зд­ра­во­го смыс­ла. Не имея сил разо­рвать кру­го­вую по­ру­ку и бю­ро­кра­ти­че­ский фор­ма­лизм на ме­сте, он об­ра­щал­ся к на­чаль­ни­ку Та­ври­че­ской гу­бер­нии, но без­успеш­но. Не ви­дя для се­бя пре­пят­ствий, удо­сто­ве­рив­шись в без­на­ка­зан­но­сти, та­та­ры про­дол­жа­ли свои на­бе­ги и гра­бе­жи. Од­на­жды они же­сто­ко из­би­ли свя­щен­ни­ка, за­став­ше­го их на оче­ред­ном во­ров­стве.

Игу­мен Пар­фе­ний не те­рял на­деж­ды уре­зо­нить и усо­ве­стить раз­гу­ляв­ших­ся та­тар. Но од­но пре­ступ­ле­ние неред­ко по­рож­да­ет и сле­ду­ю­щее. Не же­лая бо­лее тер­петь сви­де­те­ля и об­ли­чи­те­ля сво­их пре­ступ­ле­ний, чет­ве­ро та­тар, один из них был соф­та (уче­ный, го­то­вя­щий­ся стать мул­лой), ре­ши­лись убить игу­ме­на. Уст­ро­ив за­са­ду воз­ле до­ро­ги, они под­жи­да­ли его несколь­ко дней. Зло­де­я­ние со­вер­ши­лось, ко­гда свя­щен­ник 4 сен­тяб­ря, в ка­нун от­да­ния Успе­ния, воз­вра­щал­ся вер­хом из Су­да­ка в мо­на­стырь, то­ро­пясь к служ­бе. Тре­мя вы­стре­ла­ми зло­деи уби­ли от­ца Пар­фе­ния и, чтобы скрыть сле­ды пре­ступ­ле­ния, со­жгли его, а ло­шадь, за­ре­зав, за­ко­па­ли в ле­су. Раз­би­вая ко­сти дрю­чья­ми, та­та­ры жгли те­ло игу­ме­на Пар­фе­ния с пя­ти ве­че­ра до двух ча­сов но­чи. Пре­ступ­ле­ние так и оста­лось бы нерас­кры­тым, ес­ли бы не сви­де­те­ли, слу­чай­но ока­зав­ши­е­ся на ме­сте пре­ступ­ле­ния. Их то­же хо­те­ли убить, но они бы­ли му­суль­ма­на­ми, и зло­деи не ре­ши­лись под­нять ру­ку на еди­но­вер­цев. Об­ли­ча­е­мые со­ве­стью и не же­лая по­пасть в чис­ло по­до­зре­ва­е­мых, оче­вид­цы рас­ска­за­ли о же­сто­ком пре­ступ­ле­нии, на ме­сте ко­то­ро­го и бы­ло най­де­но пе­пе­ли­ще с остан­ка­ми игу­ме­на Пар­фе­ния. Мо­щи бы­ли бе­реж­но со­бра­ны и тор­же­ствен­но по­гре­бе­ны по бла­го­сло­ве­нию епи­ско­па Та­ври­че­ско­го Алек­сия со­бо­ром ду­хо­вен­ства неда­ле­ко от мо­на­сты­ря 2 де­каб­ря 1866 г.

Ар­хи­ерей­ский со­бор Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 г. при­чис­лил игу­ме­на Пар­фе­ния к ли­ку свя­тых и тем са­мым при­звал его к но­во­му слу­же­нию уже в ка­че­стве небес­но­го че­ло­ве­ка. Па­мять пре­по­доб­но­му­че­ни­ка празд­ну­ет­ся 4/17 сен­тяб­ря.

Пре­по­доб­но­му­че­ни­че Пар­фе­ние, мо­ли Бо­га о нас!