Свя­щен­но­му­че­ник Ни­ко­лай ро­дил­ся 15 ап­ре­ля 1867 го­да в се­ле Тол­сти­ко­во Бе­жец­ко­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Алек­сея Ива­но­ви­ча Сре­тен­ско­го. Ко­гда Ни­ко­лаю ис­пол­ни­лось де­сять лет, ро­ди­те­ли от­да­ли его учить­ся в Бе­жец­кое ду­хов­ное учи­ли­ще, окон­чив ко­то­рое он по­сту­пил в Твер­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. Прой­дя курс се­ми­на­рии, Ни­ко­лай Алек­се­е­вич пол­го­да ра­бо­тал учи­те­лем в зем­ской шко­ле, за­тем был пе­ре­ве­ден на долж­ность ду­хов­но­го над­зи­ра­те­ля, в ко­ей про­ра­бо­тал несколь­ко ме­ся­цев. В 1890 го­ду, ко­гда ему ис­пол­ни­лось два­дцать три го­да, Ни­ко­лай Алек­се­е­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му Бе­жец­ко­го Бла­го­ве­щен­ско­го мо­на­сты­ря, в ко­то­ром про­слу­жил до сво­е­го аре­ста в 1937 го­ду. С 1906 го­да о. Ни­ко­лай со­сто­ял дей­стви­тель­ным чле­ном Твер­ско­го Пра­во­слав­но­го мис­си­о­нер­ско­го об­ще­ства. С 1910 го­да —член бла­го­тво­ри­тель­но­го об­ще­ства во имя свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Вар­ва­ры для вспо­мо­ще­ство­ва­ния бед­ным вос­пи­тан­ни­цам Твер­ско­го епар­хи­аль­но­го жен­ско­го учи­ли­ща. В 1915 го­ду за два­дца­ти­лет­нее пре­по­да­ва­ние За­ко­на Бо­жье­го в раз­лич­ных шко­лах о. Ни­ко­лай был на­граж­ден ор­де­ном Ан­ны III сте­пе­ни.
В се­мье о. Ни­ко­лая бы­ло двое де­тей — сын и дочь. Сын Вла­ди­мир ро­дил­ся в 1895 го­ду. По­сту­пил в Ека­те­ри­но­слав­ский гор­ный ин­сти­тут, но окон­чить успел толь­ко два кур­са, так как на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на и он был на­прав­лен в Пе­тер­гоф­скую шко­лу пра­пор­щи­ков, а за­тем на гер­ман­ский фронт. В свя­зи с боль­ше­вист­ской ре­во­лю­ци­ей и раз­ва­лом фрон­та, ле­том 1918 го­да он вер­нул­ся к ро­ди­те­лям в Бе­жецк, но вско­ре уехал в Ека­те­ри­но­слав, от­ку­да с от­сту­пав­шей бе­лой ар­ми­ей по­пал за гра­ни­цу. Неко­то­рое вре­мя жил в Поль­ше и ра­бо­тал ме­ха­ни­ком на за­во­де, а за­тем уехал во Фран­цию и окон­чил в Па­ри­же физи­ко-ма­те­ма­ти­че­ский ин­сти­тут и гор­ную ака­де­мию.
Про­слу­жив несколь­ко лет в Бе­жец­ком мо­на­сты­ре, о. Ни­ко­лай стал поль­зо­вать­ся боль­шой лю­бо­вью и ува­же­ни­ем при­хо­жан. Несмот­ря на бес­по­щад­ные го­не­ния два­дца­тых го­дов, в Бе­жец­ке при мо­на­сты­ре еще в се­ре­дине трид­ца­тых го­дов жи­ли око­ло пя­ти­де­ся­ти мо­на­хинь. Из мо­на­стыр­ских зда­ний они бы­ли из­гна­ны, жи­ли по част­ным квар­ти­рам, но по-преж­не­му со­би­ра­лись в хра­ме, от­прав­ля­ли мо­на­стыр­ские служ­бы и дер­жа­лись мо­на­ше­ско­го об­ра­за жиз­ни. Ко­гда вла­сти в го­ро­де по­пы­та­лись за­крыть все хра­мы, мо­на­хи­ни вос­про­ти­ви­лись это­му и на­ча­ли со­би­рать под­пи­си ве­ру­ю­щих жи­те­лей го­ро­да под про­ше­ни­ем не за­кры­вать хра­мы.
Отец Ни­ко­лай был аре­сто­ван сра­зу же по­сле на­ча­ла го­не­ний ле­та-осе­ни 1937 го­да — 5 ав­гу­ста, и в тот же день был до­про­шен. Сле­до­ва­тель, в по­ис­ках об­ви­не­ния, спра­ши­вал о де­та­лях био­гра­фии свя­щен­ни­ка, о его род­ствен­ни­ках, о на­хо­дя­щем­ся за гра­ни­цей сыне. До­про­сы шли каж­дый день, бес­пре­рыв­но. За­тем был со­став­лен про­то­кол. Сле­до­ва­тель спра­ши­вал:
— Рас­ска­жи­те, как вы лич­но ре­а­ги­ро­ва­ли на за­кры­тие бе­жец­ки­ми вла­стя­ми Вве­ден­ской церк­ви.
— Я счи­тал это ме­ро­при­я­тие бе­жец­ких вла­стей невер­ным. Хо­тя цер­ковь и не об­слу­жи­ва­лась мною, я все же осуж­дал свя­щен­ни­ков Вве­ден­ской церк­ви и цер­ков­ный со­вет за то, что они до­пу­сти­ли за­кры­тие вла­стя­ми этой церк­ви. Я по­ла­гал, что они бо­ят­ся ре­прес­сий со сто­ро­ны со­вет­ской вла­сти.
— Бы­ли ли слу­чаи, ко­гда ве­ру­ю­щие об­ра­ща­лись к вам с жа­ло­ба­ми и осуж­де­ни­я­ми от­дель­ных ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти?
— Нет, та­ких слу­ча­ев не бы­ло, несмот­ря на то, что я поль­зу­юсь у них боль­шим до­ве­ри­ем и ав­то­ри­те­том. Прав­да, был слу­чай, ко­гда пять­де­сят мо­их мо­на­хинь об­ра­ти­лись ко мне с жа­ло­бой, что ор­га­ны вла­сти об­ло­жи­ли их боль­шим на­ло­гом за ку­стар­ную вы­дел­ку оде­ял без па­тен­та. Я ока­зал им со­дей­ствие в об­жа­ло­ва­нии.
10 ав­гу­ста был со­став­лен оче­ред­ной про­то­кол до­про­са:
— След­ствию из­вест­но, что на со­зы­ва­е­мых епи­ско­пом Гри­го­ри­ем Ко­зы­ре­вым ан­ти­со­вет­ских со­бра­ни­ях ду­хо­вен­ства вы про­из­но­си­ли ан­ти­со­вет­ские ре­чи. Что вы мо­же­те по­ка­зать по су­ще­ству?
— Я от­ри­цаю, что на ука­зан­ных вы­ше со­бра­ни­ях ду­хо­вен­ства я про­из­но­сил яко­бы ан­ти­со­вет­ские ре­чи.
— Ска­жи­те, до при­ез­да Ко­зы­ре­ва в Бе­жецк вы со­би­ра­лись на со­бра­ния ду­хо­вен­ства?
— Нет, до при­ез­да епи­ско­па Ко­зы­ре­ва в Бе­жецк со­бра­ний ду­хо­вен­ства ни­ко­гда не про­во­ди­лось, они уста­но­ви­лись как пра­ви­ло лишь с при­ез­дом епи­ско­па.
— Ска­жи­те, в чи­та­е­мых ва­ми в церк­ви про­по­ве­дях вы упо­ми­на­ли о бе­сах, ко­го вы по­ни­ма­ли под бе­са­ми?
— Да, я дей­стви­тель­но упо­ми­нал в сво­их про­по­ве­дях о бе­сах, при­зы­вая ве­ру­ю­щих не ве­рить бе­сам, не под­да­вать­ся их со­блаз­нам. Под бе­са­ми я по­ни­мал тех бе­сов, о ко­их ска­за­но в Еван­ге­лии.
— Ска­жи­те, в ка­кой плос­ко­сти у вас был раз­го­вор с Ва­си­ли­ем Ли­ва­но­вым об убий­стве то­ва­ри­ща Ки­ро­ва?
— Был ли у ме­ня с Ли­ва­но­вым раз­го­вор на дан­ную те­му, ска­зать не мо­гу, так как не пом­ню.
— Вы ис­поль­зо­ва­ли сво­их мо­на­шек в со­би­ра­нии под­пи­сей за недо­пу­ще­ние за­кры­тия церк­ви?
— Нет. Я знал, что го­су­дар­ство все рав­но не пой­дет на­встре­чу на­ше­му хо­да­тай­ству о недо­пу­ще­нии за­кры­тия церк­ви.
— Ска­жи­те, ка­ко­го ха­рак­те­ра у вас был раз­го­вор с Ива­ном До­ку­чае­вым по за­мет­ке в га­зе­те «Зна­мя ком­му­ны»?
— Неза­дол­го до аре­ста ме­ня и До­ку­ча­е­ва по­след­ний при­шел ко мне. Я ему по­ка­зал ста­тью в га­зе­те «Зна­мя ком­му­ны», где свя­щен­ни­ки на­зы­ва­лись вра­га­ми на­ро­да и го­во­ри­лось об уси­ле­нии ан­ти­ре­ли­ги­оз­ной про­па­ган­ды. Мы с До­ку­чае­вым воз­му­ща­лись тем, что в пе­ча­ти нас на­зы­ва­ют вра­га­ми на­ро­да, и при­шли к вы­во­ду, что ан­ти­ре­ли­ги­оз­ная про­па­ган­да мест­ных вла­стей, по-ви­ди­мо­му, долж­на вы­ра­зить­ся в аре­стах и вы­сыл­ках свя­щен­ни­ков.
14 ав­гу­ста был про­ве­ден оче­ред­ной до­прос. Сле­до­ва­тель спра­ши­вал:
— След­ствию из­вест­но, что вы за­ни­ма­лись ре­ли­ги­оз­ной об­ра­бот­кой мо­ло­де­жи. Что вы мо­же­те рас­ска­зать по су­ще­ству?
— Что во­вле­че­ни­ем мо­ло­де­жи в цер­ковь я не за­ни­мал­ся.
— При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным в том, что, при­сут­ствуя на ан­ти­со­вет­ских со­бра­ни­ях ду­хо­вен­ства, устра­и­ва­е­мых епи­ско­пом Ко­зы­ре­вым, вы про­из­но­си­ли ан­ти­со­вет­ские ре­чи и за­ни­ма­лись ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей?
— При­сут­ствуя на всех со­бра­ни­ях ду­хо­вен­ства го­ро­да, со­зы­ва­е­мых епи­ско­пом Ко­зы­ре­вым, я ан­ти­со­вет­ских ре­чей не про­из­но­сил и ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей не за­ни­мал­ся.
19 ав­гу­ста со­сто­ял­ся по­след­ний до­прос:
— След­ствию из­вест­но, что вы пре­ду­пре­жда­ли всех участ­ни­ков контр­ре­во­лю­ци­он­ных со­бра­ний ду­хо­вен­ства о со­блю­де­нии ими кон­спи­ра­ции в це­лях из­бе­жа­ния по­до­зре­ний НКВД. Вы под­твер­жда­е­те это?
— Нет, та­ких слу­ча­ев не бы­ло.
— Вы при­зна­е­те се­бя ви­нов­ным в том, что яв­ля­лись участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пи­ров­ки ду­хо­вен­ства, воз­глав­ля­е­мой епи­ско­пом Гри­го­ри­ем Ко­зы­ре­вым, и про­во­ди­ли ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию?
— Нет, не при­знаю.
13 сен­тяб­ря Трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла о. Ни­ко­лая к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Ни­ко­лай Сре­тен­ский был рас­стре­лян 17 сен­тяб­ря 1937 го­да.
При­чис­лен к ли­ку свя­тых Но­во­му­че­ни­ков и Ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских на Юби­лей­ном Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 го­да для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский).

"Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви XX сто­ле­тия". Тверь, Из­да­тель­ство "Бу­лат", т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001. 

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru