Свя­щен­но­му­че­ник Ни­ко­лай ро­дил­ся 2 мар­та 1885 го­да в го­ро­де Рже­ве Твер­ской гу­бер­нии. Отец его, Ва­си­лий Сав­вич Ра­ев­ский, слу­жил пса­лом­щи­ком в од­ном из ржев­ских хра­мов. В 1892 го­ду умер­ла мать Ни­ко­лая, Алек­сандра Ва­си­льев­на, и в 1897 го­ду отец с детьми пе­ре­ехал в се­ло Бе­рез­ни­ко­во Твер­ско­го уез­да, где устро­ил­ся в храм пса­лом­щи­ком; но недол­го ему при­шлось здесь про­слу­жить, в мар­те 1899 го­да он умер.
В 1892 го­ду Ни­ко­лай по­сту­пил в на­чаль­ную шко­лу, по­сле окон­ча­ния ко­то­рой год учил­ся в го­род­ском учи­ли­ще, а за­тем пе­ре­шел в ду­хов­ное го­род­ское учи­ли­ще, ко­то­рое окон­чил в 1899 го­ду, и был на­прав­лен слу­жить пса­лом­щи­ком в се­ло Бе­рез­ни­ко­во на ме­сто по­чив­ше­го от­ца. В 1906 го­ду он был пе­ре­ве­ден в храм се­ла Тур­ги­но­ва Твер­ско­го уез­да, где про­слу­жил немно­гим бо­лее по­лу­го­да, и в но­яб­ре то­го же го­да был при­зван в ар­мию. Во­ен­ную служ­бу он про­хо­дил в Вар­ша­ве в 182-м пе­хот­ном ре­зерв­ном пол­ку.
По окон­ча­нии сро­ка во­ен­ной служ­бы в 1910 го­ду Ни­ко­лай Ва­си­лье­вич вер­нул­ся на ро­ди­ну во Ржев и по­сту­пил пса­лом­щи­ком в По­кров­скую цер­ковь. Через год он пе­ре­ехал в го­род Ста­ри­цу, где был эко­но­мом ду­хов­но­го учи­ли­ща. В 1913 го­ду в его жиз­ни про­изо­шла су­ще­ствен­ная пе­ре­ме­на — он был ру­ко­по­ло­жен в сан диа­ко­на. Через два го­да цер­ков­ное на­чаль­ство опре­де­ли­ло его в храм се­ла Осуль­ско­го Ржев­ско­го уез­да, где он про­слу­жил диа­ко­ном пят­на­дцать лет — до 1930 го­да.
Это бы­ло вре­мя, ко­гда, точ­но в ка­лей­до­ско­пе, про­шло мно­же­ство со­бы­тий — ко­нец мо­нар­хии, ре­во­лю­ция, граж­дан­ская вой­на, го­не­ния, изъ­я­тие цер­ков­ных цен­но­стей, кол­лек­ти­ви­за­ция, а с нею сно­ва аре­сты свя­щен­ни­ков. Ка­за­лось, пе­ре­во­ра­чи­ва­лась не стра­ни­ца ис­то­рии, а са­ма Рос­сия. Но, несмот­ря на го­не­ния и убий­ства, и в первую оче­редь свя­щен­ни­ков и кре­стьян, диа­ко­ну Ни­ко­лаю не при­хо­ди­ло в го­ло­ву оста­вить цер­ков­ное слу­же­ние, и 20 ян­ва­ря 1930 го­да он был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му се­ла Ко­ко­ша Ржев­ско­го рай­о­на. Од­на­ко го­не­ние на­рас­та­ло, хра­мы под тем или иным пред­ло­гом за­кры­ва­лись, за­хва­ты­ва­лись с по­мо­щью вла­стей об­нов­лен­ца­ми, ко­то­рые за­тем пе­ре­да­ва­ли их вла­стям для за­кры­тия.
В 1936 го­ду о. Ни­ко­лай был пе­ре­ве­ден в храм се­ла Ба­ра­нья Го­ра, ко­то­рый вла­сти так­же пы­та­лись за­крыть. На вся­кий слу­чай свя­щен­ник стал при­смат­ри­вать ме­сто, ку­да бы он мог пе­рей­ти слу­жить. В ав­гу­сте 1937 го­да при­хо­жане се­ла Бор­зы­ни на­пи­са­ли ему, что хо­те­ли бы при­гла­сить его слу­жить к се­бе в храм. Отец Ни­ко­лай по­се­тил се­ло, по­слу­жил здесь, по­сле че­го, да­вая свое со­гла­сие, на­пи­сал при­хо­жа­нам: «Воз­вра­тив­шись из се­ла Бор­зы­ни и об­ду­мав все, что я там слы­шал, за­клю­чаю, что на­род цер­ко­вью до­ро­жит, цер­ковь лю­бит и рад бы при­не­сти поль­зу, и не от­ка­жет­ся хло­по­тать и жерт­во­вать... Я очень опа­са­юсь, что Бор­зын­ский при­ход за­хва­тят об­нов­лен­цы, а это рав­но­силь­но за­кры­тию хра­ма».
9 ок­тяб­ря о. Ни­ко­лай на­пи­сал про­ше­ние ар­хи­епи­ско­пу Твер­ско­му о пе­ре­во­де в храм се­ла Бор­зы­ни. Но уже дей­ство­вал го­судар­ствен­ный указ об аре­сте ду­хо­вен­ства и ве­ру­ю­щих и всех лю­дей, вы­зы­ва­ю­щих у со­вет­ской вла­сти по­до­зре­ние со­чув­стви­ем до­ре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии. 8 ок­тяб­ря ис­пол­ня­ю­щий обя­зан­но­сти на­чаль­ни­ка Бор­зын­ско­го от­де­ле­ния НКВД пи­сал на­чаль­ни­ку Ка­мен­ско­го рай­он­но­го от­де­ле­ния НКВД: «Со­об­щаю, что 8 ок­тяб­ря 1937 го­да в ре­ли­ги­оз­ный празд­ник Сер­ги­ев день в се­ло Бор­зы­ни явил­ся незна­ко­мый свя­щен­ник, ко­то­рый оста­но­вил­ся у мо­наш­ки, при­ни­мал уча­стие в бо­го­слу­же­нии, по­сле че­го со­би­рал ве­ру­ю­щих, по ка­ким во­про­сам, на­ми не уста­нов­ле­но. При про­вер­ке лич­но­сти на­ми уста­нов­ле­но, этот че­ло­век яв­ля­ет­ся свя­щен­ни­ком Ба­ра­нье­гор­ской церк­ви Ка­мен­ско­го рай­о­на, Ра­ев­ским Ни­ко­ла­ем Ва­си­лье­ви­чем. Несмот­ря на то, что в се­ле Ба­ра­нья Го­ра слу­жит свя­щен­ни­ком во­семь ме­ся­цев, по пас­пор­ту не про­пи­сан. В бе­се­де с чле­на­ми ВКП(б) Ма­ло­лет­ко­вым и Се­ни­ным, ко­то­рые за­шли на квар­ти­ру мо­наш­ки под пред­ло­гом снять вре­мен­но квар­ти­ру на жи­тель­ство, Ра­ев­ский ска­зал им: "Ес­ли бы не со­вет­ская власть, вы бы­ли бы луч­ши­ми мо­на­ха­ми и при­нес­ли бы боль­шую поль­зу". Со­об­щаю для про­вер­ки лич­но­сти Ра­ев­ско­го и при­ня­тия мер».
На сле­ду­ю­щий же день о. Ни­ко­лай был аре­сто­ван и за­клю­чен в Осов­скую тюрь­му, а через день до­про­шен.
— Ко­го вы име­е­те из род­ствен­ни­ков за гра­ни­цей и чем они за­ни­ма­ют­ся?
— Из род­ствен­ни­ков за гра­ни­цей у ме­ня ни­ко­го не бы­ло и нет.
— Ко­го и где вы име­е­те из род­ствен­ни­ков в СССР, чем они за­ни­ма­ют­ся и ка­кая у вас с ни­ми связь?
— Из род­ствен­ни­ков, про­жи­ва­ю­щих в СССР, имею сы­но­вей. Свя­зи у ме­ня с ни­ми род­ствен­ные, во вре­мя от­пус­ков при­ез­жа­ют ко мне, имею с ни­ми пись­мен­ную связь. Имею род­но­го бра­та Лео­ни­да Ва­си­лье­ви­ча Ра­ев­ско­го, слу­жил свя­щен­ни­ком с 1921 го­да по 1932 год в се­ле Да­рьи­но Лу­ко­вин­ско­го рай­о­на Ка­ли­нин­ской об­ла­сти. В 1932 го­ду он был осуж­ден на пять лет, за что, ска­зать не мо­гу. На­ка­за­ние от­был, в дан­ное вре­мя на­хо­дит­ся в Во­сточ­ной Си­би­ри, адре­са не пом­ню. До аре­ста его я с ним имел род­ствен­ную связь, а ко­гда он был в за­клю­че­нии, он мне пи­сал пись­ма и я ему. Имею дво­ю­род­ную сест­ру, про­жи­ва­ет со мной с 1922 го­да в ка­че­стве до­мо­хо­зяй­ки.
— В ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции или груп­пи­ров­ке со­сто­я­ли и со­сто­и­те в дан­ное вре­мя и ка­кую контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность про­во­ди­ли?
— В контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции или груп­пе я не со­сто­ял и не со­стою.
— Ска­жи­те, ка­кая контр­ре­во­лю­ци­он­ная аги­та­ция, сре­ди ко­го, где и с ка­кой це­лью ва­ми про­во­ди­лась?
— В 1930 го­ду, бу­дучи в сане свя­щен­ни­ка, я слу­жил в се­ле Ко­ко­ша Ржев­ско­го рай­о­на и при­зы­вал по­се­щать бо­го­слу­же­ния, од­новре­мен­но да­вая на­став­ле­ния ве­ру­ю­щим, как нуж­но ве­сти борь­бу за то, чтобы не за­кры­ли храм и про­дол­жа­лась в нем служ­ба. По при­ез­де в се­ло Ба­ра­нья Го­ра в фев­ра­ле 1937 го­да я так­же ак­тив­но при­зы­вал кол­хоз­ни­ков при­хо­да по­се­щать цер­ковь. 1 сен­тяб­ря 1937 го­да в ре­ли­ги­оз­ный празд­ник ме­ня при­гла­си­ла жи­тель­ни­ца де­рев­ни Ка­шуе­во по­слу­жить у нее, что я и сде­лал. По­сле служ­бы она при­гла­си­ла ме­ня остать­ся вы­пить чаю, на что я дал со­гла­сие, и меж­ду на­ми был раз­го­вор, и я го­во­рил, что нет ни­ка­кой поль­зы в кол­хо­зе ра­бо­тать, все рав­но го­су­дар­ство весь хлеб от­бе­рет, а кол­хоз­ни­ки как бы­ли без хле­ба, так и оста­нут­ся. Во вре­мя раз­го­во­ра ни­ко­го в до­ме не бы­ло, а по­сле раз­го­во­ра я ска­зал хо­зяй­ке, чтобы она обо­шла до­ма ве­ру­ю­щих и ска­за­ла им, чтобы они не шли на поле­вые ра­бо­ты в празд­ник, а чтобы шли в цер­ковь. В это вре­мя при­шли к ней под ок­но трое жи­те­лей и про­си­ли ме­ня от­слу­жить мо­леб­ны у них в до­мах, я им от­ве­тил, что слу­жить я сей­час не мо­гу, не имею пра­ва, и од­новре­мен­но дал ука­за­ние, как нуж­но им по­лу­чить от со­вет­ских ор­га­нов раз­ре­ше­ние на пра­во служ­бы по до­мам. В 1937 го­ду в ав­гу­сте ме­ся­це граж­дане из де­рев­ни Вязь­ми­цы, фа­ми­лии их не знаю, при­гла­си­ли ме­ня при­е­хать в се­ло Бор­зы­ни на 7 ок­тяб­ря с це­лью озна­ко­мить­ся с при­хо­дом и ме­сто­по­ло­же­ни­ем, а за­тем, ес­ли по­нра­вит­ся, остать­ся слу­жить у них в при­хо­де, на что я дал со­гла­сие озна­ко­мить­ся с ме­стом и людь­ми. И при­шел к за­клю­че­нию, что жи­те­ли го­то­вы ак­тив­но по­се­щать бо­го­слу­же­ния в Бор­зын­ском при­хо­де, но бы­ло уже позд­но, так как ме­сто бы­ло за­ня­то дру­гим свя­щен­ни­ком. Это несмот­ря на то, что я да­вал со­ве­ты ве­ру­ю­щим се­ла Бор­зы­ни, что нуж­но де­лать, чтобы ме­ня пе­ре­ве­ли к ним и чтобы цер­ковь не оста­ва­лась в ру­ках об­нов­лен­цев.
— При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным в про­во­ди­мой ва­ми контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции сре­ди граж­дан се­ла Ба­ра­нья Го­ра и ва­ше­го при­хо­да?
— Я при­знаю се­бя ви­нов­ным лишь в том, что я в сво­ей ду­ше оби­жал­ся на со­вет­ские ор­га­ны за то, что ме­ня об­ла­га­ли боль­ши­ми на­ло­га­ми, че­го не бы­ло рань­ше, в цар­ское вре­мя, но свое недо­воль­ство я ни­ко­му не вы­ска­зы­вал и в контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции сре­ди граж­дан Ба­ра­нье­гор­ско­го при­хо­да ви­нов­ным се­бя не при­знаю.
В тот же день сле­до­ва­тель стал до­пра­ши­вать жи­те­лей — кто бы со­гла­сил­ся дать об­ви­ни­тель­ные по­ка­за­ния. Бы­ла вы­зва­на сче­то­вод сель­по, она по­ка­за­ла: «Ра­ев­ский, зай­дя к граж­дан­ке Му­ра­вье­вой, го­во­рил, что нет ни­ка­кой поль­зы в кол­хо­зе ра­бо­тать, все рав­но весь хлеб от­бе­рет го­су­дар­ство, а кол­хоз­ни­кам ни­че­го не оста­нет­ся, го­во­рил, чтобы Му­ра­вье­ва про­шла по до­мам цер­ков­ни­ков-кол­хоз­ни­ков и ска­за­ла, чтобы они по­шли луч­ше в цер­ковь. За это член сель­со­ве­та со­ста­ви­ла на свя­щен­ни­ка акт и пе­ре­да­ла в рай­ком, ко­то­рый по­ста­но­вил оштра­фо­вать о. Ни­ко­лая на сто руб­лей».
На ос­но­ва­нии по­доб­ных «сви­де­тельств» 26 ок­тяб­ря бы­ло со­став­ле­но об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние и ре­ше­но на­пра­вить «де­ло» на рас­смот­ре­ние Трой­ки. 1 но­яб­ря Трой­ка НКВД по­ста­но­ви­ла рас­стре­лять о. Ни­ко­лая. Свя­щен­ник Ни­ко­лай Ра­ев­ский был рас­стре­лян 3 но­яб­ря 1937 го­да.
При­чис­лен к ли­ку свя­тых Но­во­му­че­ни­ков и Ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских на Юби­лей­ном Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 го­да для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния.

Игу­мен Да­мас­кин. "Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви XX сто­ле­тия". Тверь, Из­да­тель­ство "Бу­лат", т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/