Свя­щен­но­му­че­ник Ни­ко­лай ро­дил­ся 28 фев­ра­ля 1885 го­да в се­ле Пе­сьяне По­кров­ско­го уез­да Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии в се­мье Ва­си­лия Вла­ди­ми­ро­ви­ча и Ека­те­ри­ны Ан­то­нов­ны По­спе­ло­вых. Ека­те­ри­на Ан­то­нов­на бы­ла до­че­рью свя­щен­ни­ка Ан­то­ния Кры­ло­ва и Фе­о­до­сии Яко­влев­ны, урож­ден­ной Ни­коль­ской, в се­мье ко­то­рых бы­ло пять до­че­рей; че­ты­рех они вы­да­ли за­муж за вы­пуск­ни­ков се­ми­на­рии, ко­то­рые впо­след­ствии при­ня­ли свя­щен­ный сан, а пя­тую, Ека­те­ри­ну, Фе­о­до­сия Яко­влев­на ре­ши­ла вы­дать за мир­ско­го че­ло­ве­ка, так как та бы­ла сла­бо­го здо­ро­вья. У нее ча­сто бы­ва­ли сер­деч­ные при­сту­пы, и мать опа­са­лась, что она мо­жет уме­реть и в этом слу­чае свя­щен­ник оста­нет­ся вдов­цом, а ес­ли муж бу­дет мир­ской че­ло­век, то он смо­жет же­нить­ся вто­рич­но.
Ва­си­лий Вла­ди­ми­ро­вич ра­бо­тал в го­судар­ствен­ном каз­на­чей­стве и имел зва­ние кол­леж­ско­го асес­со­ра. 15 ян­ва­ря 1888 го­да, через несколь­ко дней по­сле рож­де­ния тре­тье­го ре­бен­ка, Ека­те­ри­на Ан­то­нов­на умер­ла, оста­вив ма­лень­ких де­тей: Алек­сандра, Ни­ко­лая и Ма­рию. Вос­пи­ты­вать де­тей од­но­му бы­ло труд­но, и Ва­си­лий Вла­ди­ми­ро­вич же­нил­ся на де­ви­це Ека­те­рине Спе­ран­ской. Она бы­ла мо­ло­дой и неопыт­ной, и по­на­ча­лу ему са­мо­му при­шлось уха­жи­вать за но­во­рож­ден­ным мла­ден­цем. Это бы­ло очень труд­ное для него вре­мя: дни он про­во­дил на служ­бе, а ночь — с ре­бен­ком, и ча­ще все­го без сна. В кон­це кон­цов он об­ра­тил­ся к Фе­о­до­сии Яко­влевне с прось­бой по­мочь ему. Он на­пи­сал ей в пись­ме, что его по­ло­же­ние в на­сто­я­щий мо­мент очень тя­же­лое, так как днем ему при­хо­дит­ся си­деть с бу­ма­га­ми, а но­чью — с ре­бен­ком, и он стал слеп­нуть. Фе­о­до­сия Яко­влев­на жи­ла с му­жем-свя­щен­ни­ком, ко­то­рый был за шта­том, так как бо­лел су­став­ным рев­ма­тиз­мом и по­чти не мог хо­дить. С ни­ми жи­ла до­маш­няя ра­бот­ни­ца. И од­на­жды Фе­о­до­сия Яко­влев­на ска­за­ла ей: «Мат­ре­на, пой­ди за ре­бен­ком-то». Та по­шла к Ва­си­лию Вла­ди­ми­ро­ви­чу и вер­ну­лась с де­воч­кой, ко­то­рой бы­ло все­го три ме­ся­ца. Фе­о­до­сия Яко­влев­на под­ве­си­ла к по­тол­ку люль­ку, про­тя­ну­ла от нее ве­рев­ку к крес­лу, где обыч­но си­дел ее муж, отец Ан­то­ний, и он стал ка­чать люль­ку, а Фе­о­до­сия хо­ди­ла на за­ра­бот­ки; кор­ми­ли де­воч­ку ко­ро­вьим мо­ло­ком. Ко­гда она под­рос­ла, отец Ан­то­ний стал учить ее За­ко­ну Бо­жию.
Сы­но­вья Алек­сандр и Ни­ко­лай оста­лись жить с от­цом и ма­че­хой. Меж­ду тем се­мья их все уве­ли­чи­ва­лась: у Ва­си­лия Вла­ди­ми­ро­ви­ча и Ека­те­ри­ны ро­ди­лось пя­те­ро де­тей, сред­ства их бы­ли весь­ма огра­ни­чен­ны, так что в это вре­мя им при­шлось ис­пы­тать да­же го­лод, ко­то­рый по­мог­ли пе­ре­не­сти ока­зы­вав­шие им по­мощь со­се­ди.
В 1898 го­ду Ва­си­лий Вла­ди­ми­ро­вич скон­чал­ся, и по­пе­че­ние о си­ро­тах взя­ли на се­бя сест­ры и брат их по­кой­ной ма­те­ри. Бла­го­да­ря их за­бо­там Ни­ко­лай окон­чил Му­ром­ское ду­хов­ное учи­ли­ще, а за­тем в 1907 го­ду — Вла­ди­мир­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. На ка­ни­ку­лы Ни­ко­лай ез­дил к сво­е­му дя­де-свя­щен­ни­ку Ми­ха­и­лу Ан­то­но­ви­чу Кры­ло­ву и здесь по­зна­ко­мил­ся с Ан­ной Кон­стан­ти­нов­ной Кра­сов­ской, сво­ей бу­ду­щей же­ной; она бы­ла по­дру­гой же­ны от­ца Ми­ха­и­ла со вре­ме­ни их уче­бы в епар­хи­аль­ном учи­ли­ще. Ан­на Кон­стан­ти­нов­на бы­ла до­че­рью свя­щен­ни­ка Кон­стан­ти­на Кра­сов­ско­го, слу­жив­ше­го в Успен­ском хра­ме в се­ле Во­и­но­ва Го­ра Мос­ков­ской гу­бер­нии. Она бы­ла на семь лет стар­ше Ни­ко­лая, и все его род­ствен­ни­ки вос­про­ти­ви­лись по­на­ча­лу их бра­ку, но через неко­то­рое вре­мя все же да­ли со­гла­сие и впо­след­ствии ни­ко­гда о том не жа­ле­ли. Ма­те­ри­аль­но се­мье нелег­ко бы­ло жить, осо­бен­но в то вре­мя, ко­гда на­ча­лись го­не­ния, но все скра­ши­ва­ло един­ство в ве­ре су­пру­гов.
Ни­ко­лай ра­бо­тал учи­те­лем в шко­ле на стан­ции Усад, где до за­му­же­ства ра­бо­та­ла учи­тель­ни­цей и его же­на. У них ро­ди­лось во­семь че­ло­век де­тей — че­ты­ре маль­чи­ка и че­ты­ре де­воч­ки, чет­ве­ро де­тей умер­ли во мла­ден­че­стве. Со­хра­ни­лось се­мей­ное пре­да­ние, что пер­вые ро­ды у Ан­ны Кон­стан­ти­нов­ны бы­ли очень тя­же­лые, ро­див­ший­ся ре­бе­нок ока­зал­ся нежиз­не­спо­со­бен, и его ед­ва успе­ли в боль­ни­це окре­стить, дав ему при кре­ще­нии имя Ни­ко­лай. По­сле это­го Ан­на Кон­стан­ти­нов­на в те­че­ние несколь­ких ме­ся­цев тя­же­ло бо­ле­ла, и Ни­ко­лай Ва­си­лье­вич дал обет в слу­чае вы­здо­ров­ле­ния же­ны по­свя­тить свою жизнь слу­же­нию Бо­гу. Обет он ис­пол­нил не сра­зу, а толь­ко в 1914 го­ду, ко­гда был ру­ко­по­ло­жен во диа­ко­на и в том же го­ду во свя­щен­ни­ка ко хра­му Рож­де­ства Хри­сто­ва в се­ле За­кол­пье Ме­лен­ков­ско­го уез­да Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии.
С 1922 по 1930 год отец Ни­ко­лай слу­жил в хра­ме ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы в се­ле Жи­те­ни­но Оре­хо­во-Зу­ев­ско­го рай­о­на Мос­ков­ской об­ла­сти; это бы­ло неболь­шое се­ло, все­го семь до­мов. Неза­дол­го до то­го, как вла­сти при­сту­пи­ли к изъ­я­тию иму­ще­ства у кре­стьян и свя­щен­но­слу­жи­те­лей, отец Ни­ко­лай в 1928 го­ду про­дал свой дом под шко­лу в со­сед­нее се­ло, а сам вме­сте с се­мьей пе­ре­шел жить в дом просфор­ни­цы по ее при­гла­ше­нию.
Отец Ни­ко­лай был рев­ност­ным пас­ты­рем, он сле­дил за бла­го­чи­ни­ем в при­хо­де и бла­го­укра­ше­ни­ем хра­ма и был тре­бо­ва­те­лен к то­му, чтобы за бо­го­слу­же­ни­ем все чи­та­лось яс­но и чет­ко.
Вре­мя бы­ло тя­же­лое, и во всех ис­ку­ше­ни­ях отец Ни­ко­лай об­ра­щал­ся с мо­лит­вой к Бо­гу и за­ступ­ни­че­ству свя­тых. При всех труд­ных слу­ча­ях он шел в храм и слу­жил мо­ле­бен с ака­фи­стом пре­по­доб­но­му Сер­гию Ра­до­неж­ско­му или пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му. День те­зо­име­нит­ства свя­щен­ни­ка при­хо­дил­ся на па­мять со­ро­ка му­че­ни­ков, и отец Ни­ко­лай ча­сто, бы­ва­ло, по­вто­рял: «Со­рок му­че­ни­ков, со­рок му­че­ни­ков, со­рок пер­вый — я».
Каж­дый год вла­сти тре­бо­ва­ли от свя­щен­ни­ка упла­ты все боль­ших на­ло­гов. В 1930 го­ду сум­ма на­ло­гов ста­ла столь ве­ли­ка, что отец Ни­ко­лай вы­нуж­ден был про­дать все свое иму­ще­ство и пе­рей­ти слу­жить в дру­гой храм — в се­ле Вос­кре­сен­ском Кир­жач­ско­го рай­о­на Вла­ди­мир­ской об­ла­сти, где неза­дол­го пе­ред этим аре­сто­ва­ли слу­жив­ше­го там свя­щен­ни­ка, про­то­и­е­рея Ди­мит­рия Воз­не­сен­ско­го. Су­пру­га от­ца Ди­мит­рия Ве­ра пу­сти­ла к се­бе в дом се­мью от­ца Ни­ко­лая. В се­ле Вос­кре­сен­ском свя­щен­ни­ка ста­ли ча­сто вы­зы­вать в сель­со­вет и там де­мон­стра­тив­но вру­ча­ли бу­ма­гу с за­пре­ще­ни­ем слу­жить мо­леб­ны в до­мах при­хо­жан из-за вве­ден­но­го вла­стя­ми ка­ран­ти­на. От свя­щен­ни­ка и пса­лом­щи­ка ста­ли ре­гу­ляр­но тре­бо­вать вы­пол­не­ния так на­зы­ва­е­мых «твер­дых за­да­ний» — об­ще­ствен­ных ра­бот, за­клю­чав­ших­ся, на­при­мер, в пил­ке дров. При­нуж­да­ли так­же по­ку­пать об­ли­га­ции го­судар­ствен­ных зай­мов и вы­пла­чи­вать до­пол­ни­тель­ные на­ло­ги. Раз в две неде­ли вы­зы­ва­ли в рай­ис­пол­ком в Кир­жач. Здесь дер­жа­ли ка­кое-то вре­мя и от­пус­ка­ли, не утруж­да­ясь объ­яс­не­ни­я­ми, за­чем вы­зы­ва­ли.
В 1931 го­ду отец Ни­ко­лай был на­прав­лен слу­жить в Успен­ский храм в се­ле Во­и­но­ва Го­ра Оре­хо­во-Зу­ев­ско­го рай­о­на, где в это вре­мя тя­же­ло за­бо­лел свя­щен­ник. Од­на­ко мест­ные вла­сти от­ка­за­ли ему в ре­ги­стра­ции, дав ре­ги­стра­цию об­нов­лен­цу. На празд­ник Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы ко все­нощ­ной при­е­хал об­нов­лен­че­ский ар­хи­ерей, и об­нов­лен­че­ское ду­хо­вен­ство со сво­и­ми сто­рон­ни­ка­ми си­лою за­хва­ти­ло храм. Свя­щен­ник Ни­ко­лай По­спе­лов и диа­кон Ни­ко­лай Кра­сов­ский вы­нуж­де­ны бы­ли эту служ­бу справ­лять в част­ном до­ме.
Отец Ни­ко­лай от­пра­вил­ся в Пат­ри­ар­хию и в 1932 го­ду по­лу­чил на­зна­че­ние в храм се­ла Пу­стое По­ле Ша­тур­ско­го рай­о­на Мос­ков­ской об­ла­сти. В 1933–1934 го­дах отец Ни­ко­лай слу­жил в хра­ме Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы в го­ро­де Оре­хо­во-Зу­е­во. Вско­ре он был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея.
В 1935 го­ду про­то­и­е­рей Ни­ко­лай был на­прав­лен слу­жить в Тро­иц­кий храм в се­ло Ка­мен­ка Но­гин­ско­го рай­о­на. Здесь ему при­шлось пе­ре­не­сти мно­го скор­бей. Об­ра­зо­ва­лась враж­деб­ная свя­щен­ни­ку груп­па, ко­то­рая ста­ла жа­ло­вать­ся ар­хи­ерею, что буд­то бы свя­щен­ник из­рас­хо­до­вал за Ве­ли­кий пост слиш­ком мно­го ви­на. Отец Ни­ко­лай знал, что это неправ­да, что жа­лоб­щи­ки при­пи­са­ли ему то, че­го не бы­ло. В при­сут­ствии бла­го­чин­но­го со­сто­я­лось раз­би­ра­тель­ство об­сто­я­тельств де­ла. Раз­би­ра­тель­ство про­ис­хо­ди­ло в хра­ме. Свя­щен­ник си­дел на ска­мей­ке у за­пад­ной сте­ны хра­ма и мол­чал, ре­шив ни в чем не оправ­ды­вать­ся. По­сле раз­би­ра­тель­ства от­ца Ни­ко­лая пе­ре­ве­ли слу­жить в цер­ковь Ар­хи­стра­ти­га Ми­ха­и­ла в се­ло Бы­ло­во По­доль­ско­го рай­о­на. Впо­след­ствии вы­яс­ни­лось, что жа­лоб­щи­ки об­ви­ня­ли от­ца Ни­ко­лая неспра­вед­ли­во, и отец бла­го­чин­ный по­про­сил у него про­ще­ния.
27 ян­ва­ря 1938 го­да отец Ни­ко­лай, от­слу­жив Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию, от­пра­вил­ся в со­сед­ний при­ход, ку­да его по­зва­ли для со­вер­ше­ния от­пе­ва­ния, так как мест­ный свя­щен­ник был аре­сто­ван. Пев­чих не бы­ло, и со свя­щен­ни­ком по­еха­ла его су­пру­га Ан­на Кон­стан­ти­нов­на. По­сле от­пе­ва­ния она вер­ну­лась до­мой рань­ше, и вслед за ней при­шел со­труд­ник НКВД спро­сить, где ее муж. Вско­ре воз­вра­тил­ся и отец Ни­ко­лай, и сра­зу же при­шли со­труд­ни­ки НКВД и предъ­яви­ли ор­дер на обыск и арест. Во вре­мя обыс­ка за­бра­ли Биб­лию, клю­чи от церк­ви и день­ги. По­сле обыс­ка свя­щен­ник, его су­пру­га и сын вста­ли по­мо­лить­ся. По­сле мо­лит­вы отец Ни­ко­лай бла­го­сло­вил су­пру­гу и ска­зал ей: «По­ру­чаю те­бя свя­то­му Ар­хи­стра­ти­гу Ми­ха­и­лу». Ан­на Кон­стан­ти­нов­на, про­ща­ясь с му­жем, за­пла­ка­ла и ска­за­ла: «Иди стра­дать за Хри­ста».
Три дня свя­щен­ник со­дер­жал­ся при рай­он­ном от­де­ле­нии НКВД, а за­тем был пе­ре­ве­зен в Та­ган­скую тюрь­му в Москве. Через два дня по­сле аре­ста со­сто­ял­ся до­прос.
— След­ствию из­вест­но, что вы про­яв­ля­ли неко­то­рое несо­гла­сие с по­ли­ти­кой со­вет­ской вла­сти и ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии от­но­си­тель­но про­во­ди­мых ими ме­ро­при­я­тий. Дай­те ва­ши по­ка­за­ния, от­но­си­тель­но ка­ких ме­ро­при­я­тий вы с ней не со­глас­ны? — спро­сил сле­до­ва­тель.
— С по­ли­ти­кой со­вет­ской вла­сти и ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии я не со­гла­сен по во­про­су, ка­са­ю­ще­му­ся при­тес­не­ния цер­ков­но­слу­жи­те­лей, ко­гда от них тре­бу­ют упла­ты боль­ших на­ло­гов, тем са­мым на­силь­ствен­но за­став­ляя их от­ка­зать­ся от служ­бы, так как ве­ру­ю­щих ма­ло и на­ло­ги пла­тить нечем. В дру­гих ка­ких-ли­бо во­про­сах у ме­ня раз­но­гла­сий нет, — от­ве­тил свя­щен­ник.
— След­ствию из­вест­но, что вы в июле 1937 го­да в до­ме Клав­дии Про­сто­вой про­яви­ли по­ра­жен­че­ские на­стро­е­ния, ка­са­ю­щи­е­ся со­бы­тий в Ис­па­нии, и вос­хва­ля­ли фа­шизм. Дай­те по­ка­за­ния по это­му по­во­ду.
— В до­ме Клав­дии Про­сто­вой я дей­стви­тель­но ино­гда бы­вал, но об Ис­па­нии и фа­шиз­ме я не го­во­рил.
— След­ствию из­вест­но, что вы за­ни­ма­лись ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей, для че­го ис­поль­зо­ва­ли тол­ко­ва­ние кон­сти­ту­ции в сво­их ин­те­ре­сах, в ин­те­ре­сах вра­гов на­ро­да. Дай­те по­ка­за­ния по это­му по­во­ду.
— Дей­стви­тель­но, от­но­си­тель­но но­вой кон­сти­ту­ции я имел част­ные раз­го­во­ры с ве­ру­ю­щи­ми, что сей­час и нам, свя­щен­но­слу­жи­те­лям, да­но пра­во го­ло­со­вать, за­ни­мать граж­дан­ские долж­но­сти, ка­кие сам за­хо­чешь, и хо­дить с мо­леб­на­ми, че­го при ста­рой кон­сти­ту­ции не бы­ло. Дру­гих раз­го­во­ров я не вел.
— След­ствию из­вест­но, что вы за­ни­ма­лись ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей про­тив зай­ма обо­ро­ны. Дай­те по­ка­за­ния по это­му по­во­ду.
— От­но­си­тель­но зай­ма я ни­ко­гда и ни с кем не го­во­рил, а по­то­му и по­ка­зать ни­че­го не мо­гу.
— При­зна­е­те се­бя ви­нов­ным в ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции?
— Ви­нов­ным се­бя в ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я не при­знаю. Я не со­гла­сен с по­ли­ти­кой со­вет­ской вла­сти в ча­сти при­тес­не­ния свя­щен­но­слу­жи­те­лей в со­вер­ше­нии ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов пу­тем на­ло­же­ния непо­силь­ных на­ло­гов.
Через два дня сле­до­ва­те­ли сно­ва до­про­си­ли от­ца Ни­ко­лая.
— След­стви­ем пол­но­стью уста­нов­ле­но, что вы си­сте­ма­ти­че­ски сре­ди на­се­ле­ния за­ни­ма­лись контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью. Дай­те по­ка­за­ния по это­му по­во­ду! — по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель.
— Да, я го­во­рил, что со­вет­ская во­ля ху­же вся­кой тюрь­мы, что рус­ский на­род хо­дит под яр­мом аген­ту­ры, — ку­да ни пой­дешь, всю­ду за то­бой сле­дят аген­ты. Кро­ме то­го, я го­во­рил, что по но­вой кон­сти­ту­ции свя­щен­ни­ки име­ют пра­во хо­дить с мо­леб­на­ми. Сам я не со­гла­сен с по­ли­ти­кой ком­му­низ­ма и со­вет­ской вла­сти в во­про­се о ре­ли­гии, го­во­рил, что свя­щен­но­слу­жи­те­лей ре­прес­си­ру­ют и утес­ня­ют на­ло­га­ми для то­го, чтобы на­силь­но за­ста­вить их от­ка­зать­ся от цер­ков­ной служ­бы.
В тот же день след­ствие бы­ло за­кон­че­но. 8 фев­ра­ля 1938 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Ни­ко­лая к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Ни­ко­лай По­спе­лов был рас­стре­лян 17 фев­ра­ля 1938 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.
В 1940 го­ду сын про­то­и­е­рея Ни­ко­лая Кро­нид на­пра­вил за­прос в НКВД с прось­бой пе­ре­смот­реть де­ло от­ца и по­лу­чил от­вет, что его прось­ба о пе­ре­смот­ре остав­ле­на без удо­вле­тво­ре­ния. В 1956 го­ду су­пру­га от­ца Ни­ко­лая, Ан­на Кон­стан­ти­нов­на, и его сын Кро­нид сно­ва по­про­си­ли о пе­ре­смот­ре де­ла. На этот раз бы­ли вы­зва­ны сви­де­те­ли, ко­то­рые еди­но­душ­но ста­ли уве­рять сле­до­ва­те­ля, что все бы­ли свя­щен­ни­ком до­воль­ны за его хри­сти­ан­ское об­ра­ще­ние, за то, что он вел скром­ную и трез­вен­ную жизнь; что ка­са­ет­ся ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции, то ее свя­щен­ник не вел.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 93-101

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/