Исповедник Николай Лебедев Пресвитер

Свя­щен­но­ис­по­вед­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев ро­дил­ся в 1869 го­ду в се­ле Бе­ре­жай Бе­жец­ко­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в се­мье по­но­ма­ря Ва­си­лия Ле­бе­де­ва. Се­мья бы­ла из бед­ных, и весь курс Твер­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Ни­ко­лай обу­чал­ся за ка­зен­ный счет. В 1893 го­ду он с от­ли­чи­ем окон­чил се­ми­на­рию, и на­чаль­ство как од­но­му из луч­ших уче­ни­ков пред­ло­жи­ло ему про­дол­жить за ка­зен­ный счет об­ра­зо­ва­ние в Ду­хов­ной ака­де­мии. Но Ни­ко­лай от­ка­зал­ся от это­го пред­ло­же­ния и по­сту­пил пса­лом­щи­ком в храм в се­ле, где он ро­дил­ся и где слу­жил ко­гда-то его отец. Здесь он про­был пол­го­да и в 1894 го­ду был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в се­ле Вла­сье­во, рас­по­ло­жен­ном в несколь­ких вер­стах от Тве­ри.
Се­ло Вла­сье­во – од­но из ста­рин­ных сел Твер­ской гу­бер­нии. Пер­вое пись­мен­ное упо­ми­на­ние о нем от­но­сит­ся к се­ре­дине ХVII ве­ка. Здесь в то вре­мя дей­ство­вал де­ре­вян­ный храм в честь свя­ти­те­ля Ни­ко­лая чу­до­твор­ца. При­хо­жа­на­ми хра­ма то­гда бы­ли се­мьи мест­ных земле­вла­дель­цев – Ба­ба­ры­ки­ны, Угрю­мо­вы – и жив­шие здесь кре­стьяне. Во вре­мя поль­ско-ли­тов­ско­го на­ше­ствия мест­ное на­се­ле­ние ста­ло участ­ни­ком во­ен­ных дей­ствий, храм опу­стел и в кон­це кон­цов раз­ру­шил­ся. Око­ло пя­ти­де­ся­ти лет в се­ле не бы­ло хра­ма, и толь­ко в 1732 го­ду вла­дель­цы се­ла об­ра­ти­лись к ар­хи­епи­ско­пу Твер­ско­му Фе­о­фи­лак­ту (Ло­па­тин­ско­му) с прось­бой бла­го­сло­вить их на стро­и­тель­ство но­во­го де­ре­вян­но­го хра­ма в па­мять Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рая яви­лась за­ступ­ни­цей рус­ско­го на­ро­да в смут­ное вре­мя. Храм был по­стро­ен, но через неко­то­рое вре­мя так­же при­шел в негод­ность. В 1779 го­ду по­ме­щи­ца се­ла Вла­сье­во по­лу­чи­ла раз­ре­ше­ние епи­ско­па Твер­ско­го Ар­се­ния (Ве­ре­ща­ги­на) на стро­и­тель­ство ка­мен­но­го хра­ма во имя Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри с при­де­лом Ни­ко­лая чу­до­твор­ца. На­ча­лось стро­и­тель­ство хра­ма, и в 1781 го­ду при­дел во имя Ни­ко­лая чу­до­твор­ца был освя­щен, но за­тем стро­и­тель­ство рас­тя­ну­лось на два­дцать лет, так как бла­го­тво­ри­тель­ни­ца уеха­ла из Вла­сье­ва, а ее зять рас­тра­чи­вал день­ги, пред­на­зна­чен­ные для стро­и­тель­ства церк­ви. В ре­зуль­та­те храм был пол­но­стью вы­стро­ен и освя­щен толь­ко в 1799 го­ду.
Сра­зу же по­сле на­ча­ла слу­же­ния в Ка­зан­ском хра­ме отец Ни­ко­лай стал при­ни­мать де­я­тель­ные ме­ры по вос­пи­та­нию при­хо­жан в ду­хе пра­во­слав­ной нрав­ствен­но­сти и по ис­ко­ре­не­нию по­ро­ков. 22 ок­тяб­ря 1897 го­да им бы­ло от­кры­то Об­ще­ство трез­во­сти во имя Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рое бы­ло утвер­жде­но, как офи­ци­аль­но дей­ству­ю­щее, ми­ни­стром внут­рен­них дел 28 ян­ва­ря 1899 го­да.
В пра­ви­лах Вла­сьев­ско­го Ка­зан­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти, в част­но­сти, так го­во­ри­лось о его це­лях и за­да­чах: «Цель Об­ще­ства за­клю­ча­ет­ся в про­ти­во­дей­ствии зло­упо­треб­ле­нию спирт­ны­ми на­пит­ка­ми, упо­треб­ле­нию бран­ных слов; в умень­ше­нии раз­гу­ла, в при­вле­че­нии на­ро­да к бо­лее усерд­но­му и ча­сто­му по­се­ще­нию бо­го­слу­же­ния, в за­бо­те об укра­ше­нии мест­но­го хра­ма, в раз­ви­тии и укреп­ле­нии сре­ди мест­но­го на­се­ле­ния во­об­ще хри­сти­ан­ских доб­ро­де­те­лей. Об­ще­ство по­став­ля­ет так­же сво­ей це­лью за­бо­ты о под­ня­тии бла­го­со­сто­я­ния мест­но­го на­се­ле­ния.
Об­ще­ство на­хо­дит­ся под на­блю­де­ни­ем и ру­ко­вод­ством мест­но­го свя­щен­ни­ка.
В ка­че­стве чле­нов в Об­ще­ство мо­гут всту­пать все ли­ца пра­во­слав­но­го ис­по­ве­да­ния, до­стиг­шие со­вер­шен­но­ле­тия, как муж­чи­ны, так и жен­щи­ны, без огра­ни­че­ния их ме­ста жи­тель­ства.
При­ни­ма­ют­ся в Об­ще­ство и ли­ца, со­всем не пью­щие ви­но, чтобы они слу­жи­ли об­раз­цом и при­ме­ром для лю­дей сла­бых и невоз­держ­ных.
При­ем чле­нов мо­жет быть толь­ко в мест­ном хра­ме и про­ис­хо­дит по... уста­нов­лен­но­му по­ряд­ку...
Каж­дый трез­вен­ник по­лу­ча­ет свя­тую ико­ну Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, свя­тое Еван­ге­лие, две Тро­иц­кие книж­ки о пьян­стве, эк­зем­пляр уста­ва Об­ще­ства, пра­ви­ла и осо­бый би­лет, удо­сто­ве­ря­ю­щий при­над­леж­ность его к со­ста­ву Об­ще­ства...
Име­на всех чле­нов Об­ще­ства за­пи­сы­ва­ют­ся в осо­бую кни­гу и по­ми­на­ют­ся о здра­вии на про­ско­ми­дии и ек­те­нии в вос­крес­ные дни во все вре­мя со­сто­я­ния их чле­на­ми.
В слу­чае смер­ти трез­вен­ник по­ми­на­ет­ся об упо­ко­е­нии в те­че­ние 40 дней.
При об­щем со­бра­нии чле­нов два ра­за в го­ду со­вер­ша­ют­ся Бо­же­ствен­ные ли­тур­гии об упо­ко­е­нии умер­ших род­ствен­ни­ков, чле­нов Об­ще­ства и боль­шие па­ни­хи­ды, о чем чле­ны из­ве­ща­ют­ся каж­дый раз осо­бо.
Для под­дер­жа­ния и укреп­ле­ния ду­ха трез­вен­ни­ков 12 раз в го­ду бу­дут слу­жить­ся мо­леб­ны Иису­су Хри­сту и Бо­жи­ей Ма­те­ри с ака­фи­ста­ми...
Обет да­ет­ся на срок од­но­го го­да, но срок этот мо­жет быть умень­шен по же­ла­нию чле­на до 3-х ме­ся­цев; для чле­нов же уже окреп­ших срок мо­жет быть уве­ли­чен до 3-х лет...
Каж­дый член Об­ще­ства во все про­дол­же­ние сво­е­го обе­та обя­зы­ва­ет­ся хра­нить без­услов­ную трез­вость, не на­ру­шая его ни­ка­ки­ми пред­ло­га­ми вро­де из­не­мо­же­ния, уста­ли и про­чи­ми.
Всем чле­нам вме­ня­ет­ся в обя­зан­ность по воз­мож­но­сти пре­кра­тить ку­ре­ние та­ба­ку, упо­треб­ле­ние бран­ных слов, пом­ня, что за вся­кое сло­во празд­ное, а тем бо­лее гни­лое, при­дет­ся дать стро­гий от­вет на Страш­ном су­де Хри­сто­вом; пре­кра­тить иг­ру в кар­ты и дру­гие азарт­ные иг­ры, по­се­ще­ние пи­тей­ных за­ве­де­ний и пья­ных ком­па­ний во из­бе­жа­ние со­блаз­на.
Все чле­ны обя­зы­ва­ют­ся по воз­мож­но­сти в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни хо­дить в храм Бо­жий. Ред­ко бы­ва­ю­щий в хра­ме, по трое­крат­но­му вра­зум­ле­нию свя­щен­ни­ка, ис­клю­ча­ет­ся из Об­ще­ства...
Как мож­но ча­ще ду­май и при­по­ми­най вред и па­губ­ность пьян­ства; ви­дишь крест на церк­ви, ду­май так: "Гос­по­ди, Ты рас­пял­ся за нас на этом кре­сте, за на­ши гре­хи по­стра­дал, – как оскорб­лю Те­бя греш­ным пьян­ством, – пла­кать на­до, а не пьян­ство­вать". Ви­дишь зем­лю, – ду­май: "и я в нее ко­гда-ни­будь пой­ду, по­мру, и ме­ня бу­дут су­дить за гре­хи мои, а за пьян­ство гор­ше осу­дят". Ско­ти­ну ли ви­дишь, – ду­май: "и че­ло­ве­ка пьян­ство де­ла­ет по­доб­ным ско­ту бес­смыс­лен­но­му". Утром, встав­ши от сна, и ве­че­ром, от­хо­дя ко сну, вспо­ми­най о сво­ем обе­ща­нии.
Свя­тая ико­на да­на те­бе в бла­го­сло­ве­ние, имей ее все­гда на ви­ду, чтобы она на­по­ми­на­ла те­бе о дан­ном то­бою в ее хра­ме обе­ща­нии: мо­ли Ца­ри­цу Небес­ную о по­мо­щи.
Свя­тое Еван­ге­лие да­но те­бе для то­го, чтобы ты мог чи­тать сло­во Бо­жие и по­учать­ся, как долж­но жить хри­сти­а­ни­ну и что есть во­ля Бо­жия, свя­тая и бо­го­угод­ная.
Ни­ко­гда не за­бы­вай, что ты дал обет Бо­гу, и ес­ли долг вся­ко­го чест­но­го че­ло­ве­ка, дав­ше­го да­же про­стое обе­ща­ние сво­е­му ближ­не­му, ис­пол­нять его, тем бо­лее долг вся­ко­го ис­тин­но ве­ру­ю­ще­го хри­сти­а­ни­на, дав­ше­го свой обет пред Бо­гом и под­твер­див­ше­го его це­ло­ва­ни­ем свя­то­го Кре­ста и Еван­ге­лия, стро­го ис­пол­нять его.
Не за­бы­вай, что в слу­чае на­ру­ше­ния то­бою обе­та тя­же­лый грех ля­жет на твою ду­шу. Твер­до помни, что от лю­дей мож­но ута­ить, но что луч­ше и стро­же лю­дей на­блю­да­ет за на­ми со­весть, ко­то­рая страш­но му­ча­ет нас за гре­хи и втайне со­де­ян­ные. Са­мое же стро­гое на­блю­де­ние за на­ми при­над­ле­жит Все­ве­ду­ще­му Бо­гу, от Ко­то­ро­го ни­че­го не скро­ешь, ни­че­го не ута­ишь и за тай­ные гре­хи боль­шое осуж­де­ние по­лу­чишь.
Ко­гда най­дет на те­бя по­мы­сел и же­ла­ние пьян­ства, в мо­лит­ве и чте­нии сло­ва Бо­жия ищи се­бе сил и под­держ­ки для успеш­ной борь­бы со сво­ею сла­бо­стью...
Все чле­ны обя­зы­ва­ют­ся рас­про­стра­нять меж­ду дру­ги­ми за­да­чи и стрем­ле­ния Об­ще­ства, со­дей­ствуя и при­вле­кая ко вступ­ле­нию в Об­ще­ство но­вых чле­нов, дей­ствуя на них при­ме­ром сво­е­го по­ве­де­ния, сло­вом и убеж­де­ни­я­ми, твер­до пом­ня обе­ща­ние Спа­си­те­ля, что кто сам ис­пол­нит за­по­ведь и дру­го­го на­учит, тот ве­ли­ким на­зо­вет­ся в Цар­ствии Небес­ном (Мф.5,19). По­се­му род­ным и зна­ко­мым сво­им, ко­то­рые склон­ны к раз­гуль­ной жиз­ни и пьян­ству, ле­ни­вы по­се­щать храм Бо­жий, склон­ны к сквер­но­сло­вию, к кар­теж­ной иг­ре и к про­вож­де­нию вре­ме­ни в трак­ти­рах, со­ве­туй, чтобы они оста­ви­ли та­кой об­раз жиз­ни, как непри­стой­ный хри­сти­а­ни­ну. Несо­вер­шен­но­лет­них учи, чтобы они не бра­ли ху­дые при­ме­ры с от­цов сво­их и не ку­ри­ли та­бак. Вну­шай ро­ди­те­лям и всем стар­шим, чтобы они не по­сы­ла­ли ма­ло­лет­них за ви­ном в пи­тей­ные за­ве­де­ния и тем предо­хра­ня­ли их от со­блаз­на и раз­ви­тия в них по­ро­ков. "Го­ре то­му, им же со­блазн при­хо­дит..."
Трез­вен­ник, на­ру­шив­ший обет в пер­вый раз, вра­зум­ля­ет­ся ду­хов­ным от­цом на­едине и остав­ля­ет­ся в Об­ще­стве, ес­ли ока­жет рас­ка­я­ние. О вто­рич­ном на­ру­ше­нии со­об­ща­ет­ся об­ще­му со­бра­нию чле­нов и с на­ру­шив­шим по­сту­па­ют со­глас­но об­ще­му ре­ше­нию. При на­ру­ше­нии обе­та в тре­тий раз член ис­клю­ча­ет­ся из Об­ще­ства...»[1]
Впо­след­ствии в сво­их объ­яс­не­ни­ях сле­до­ва­те­лям во вре­мя за­клю­че­ния в 1929 го­ду отец Ни­ко­лай пи­сал: «...Я ро­дил­ся в де­ревне и дет­ство свое про­вел сре­ди про­сто­го на­ро­да. Ис­пы­тав­ши и нуж­ду и го­ре, я близ­ко при­ни­мал к серд­цу нуж­ды и бед­ность на­род­ные. Еще на школь­ной ска­мье у ме­ня со­зре­ло ре­ше­ние от­дать все свои си­лы на слу­же­ние тем­ной, за­би­той, бес­прав­ной и бед­ной де­ревне... Мне ду­ма­лось, что нуж­но преж­де все­го вне­сти лу­чи све­та и зна­ния в тем­ную де­рев­ню, нуж­но под­нять ее эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние, – и на­род сам за­во­ю­ет се­бе и пра­ва и сво­бо­ду. В этих ви­дах я от­ка­зал­ся от Ду­хов­ной ака­де­мии, ку­да ме­ня по­сы­ла­ли как луч­ше­го уче­ни­ка, и ре­шил ид­ти в свя­щен­ни­ки и имен­но в де­рев­ню – и я по­шел.
Вся моя жизнь в де­ревне бы­ла по­свя­ще­на осу­ществ­ле­нию мо­ей меч­ты – слу­же­нию про­сто­му на­ро­ду.
Ко­гда я по­сту­пил в 1894 го­ду во Вла­сье­во свя­щен­ни­ком, в при­хо­де мо­ем бы­ло два ка­ба­ка, две пив­ных и ме­лоч­ная лав­ка од­но­го ку­ла­ка и ни од­ной шко­лы; де­ти оста­ва­лись негра­мот­ны­ми, учить­ся негде бы­ло. Мож­но по это­му су­дить, что пред­став­лял из се­бя мой при­ход. На­род ко­сте­нел в неве­же­стве, пре­да­вал­ся пьян­ству, а вме­сте с этим хо­зяй­ство в де­ревне па­да­ло, рос­ла бед­ность и пре­ступ­ность. Бед­няц­кая часть на­се­ле­ния бы­ла в ка­ба­ле у мест­но­го ку­ла­ка Бас­ка­ко­ва, ко­то­рый в де­ревне Па­сын­ко­во имел ка­бак и ме­лоч­ную лав­ку, под боль­шие про­цен­ты ссу­жал бед­ня­ков се­ме­на­ми, ов­сом, то­ва­ра­ми из сво­ей лав­ки и в сво­ем ка­ба­ке ино­гда в долг спа­и­вал на­род. К нему нес­лись под за­клад сбруя, одеж­да и дру­гая утварь кре­стьян­ская, осо­бен­но стра­да­ла жен­ская по­ло­ви­на. Я ре­шил бо­роть­ся со все­ми эти­ми тем­ны­ми сто­ро­на­ми де­ре­вен­ской жиз­ни и во что бы то ни ста­ло вы­рвать на­род из их цеп­ких лап.
На пер­вом же го­ду сво­е­го слу­же­ния в при­хо­де мне с гро­мад­ны­ми уси­ли­я­ми уда­лось по­стро­ить во Вла­сье­ве зем­скую шко­лу, по­том до­бил­ся за­кры­тия ка­ба­ков и пив­ных, угро­зой уй­ти да­же из при­хо­да до­бил­ся при­го­во­ра от кре­стьян на то, что и впредь ка­ба­ков и пив­ных у се­бя они не бу­дут от­кры­вать. Нема­лых уси­лий мне сто­и­ло вы­жить из де­рев­ни и ку­ла­ка Бас­ка­ко­ва. Все, что мной бы­ло пе­ре­жи­то в этой борь­бе с ку­ла­ка­ми и ка­ба­ка­ми, не опи­шешь. В 1904 го­ду мне уда­лось по­стро­ить вто­рую об­раз­цо­вую зем­скую шко­лу в де­ревне Боль­шой Пе­ре­мер­ке. Обе шко­лы су­ще­ству­ют и до сих пор. Еще в на­ча­ле сво­е­го слу­же­ния в при­хо­де тем об­сто­я­тель­ством, что как-то не взял с од­но­го кре­стья­ни­на пла­ты за тре­бы и дал ко­му-то по­чи­тать Некра­со­ва, я воз­бу­дил про­тив се­бя по­до­зре­ние в гла­зах епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства и был от­дан как небла­го­на­деж­ный под над­зор мест­но­го бла­го­чин­но­го. А устрой­ством имен­но зем­ских школ, а не цер­ков­но­при­ход­ских, я на­влек на се­бя уже непри­язнь со сто­ро­ны епар­хи­аль­ной вла­сти. А моя борь­ба с ка­ба­ка­ми и пив­ны­ми, борь­ба с ку­ла­ка­ми и их при­спеш­ни­ка­ми, воз­бу­ди­ли про­тив ме­ня с их сто­ро­ны уже от­кры­тую зло­бу, мне гро­зи­ли да­же убий­ством. Но я про­дол­жал свою де­я­тель­ность в при­хо­де и да­же ре­шил­ся пе­ре­не­сти эту борь­бу с неду­га­ми де­рев­ни за пре­де­лы при­хо­да. Для боль­ше­го успе­ха в борь­бе с ве­ли­ким со­ци­аль­ным злом – пьян­ством на­род­ным – мной в 1897 го­ду бы­ло ор­га­ни­зо­ва­но Вла­сьев­ское Об­ще­ство трез­во­сти, ко­то­рое ши­ро­ко по­том раз­ви­ло свою де­я­тель­ность, от­кры­вая свои от­де­ле­ния в гу­бер­нии, устра­и­вая де­ше­вые сто­ло­вые, чай­ные, при них биб­лио­те­ки и чи­таль­ни, устра­и­вая при них му­зы­каль­ные ве­че­ра, кон­цер­ты, спек­так­ли, чте­ния с кар­ти­на­ми, ел­ки, ки­но и дру­гие ра­зум­ные раз­вле­че­ния для на­ро­да, в це­лях от­вле­че­ния его от пьян­ства, при­чем биб­лио­те­ки и чи­таль­ни ни­ко­гда не но­си­ли уз­ко­го, од­но­сто­рон­не­го ха­рак­те­ра. В биб­лио­те­ки и чи­таль­ни вы­пи­сы­ва­лись не толь­ко ду­хов­ные или спе­ци­аль­ные о пьян­стве кни­ги и жур­на­лы, но и во­об­ще ли­те­ра­ту­ра в ши­ро­ком смыс­ле это­го сло­ва...
В 1901 го­ду мной был устро­ен при­ют для ал­ко­го­ли­ков с ма­стер­ски­ми: сто­ляр­ной, шор­ной, са­пож­ной, пе­ре­плет­ной, швей­ной, куз­неч­ной и сель­ским хо­зяй­ством для тех из ал­ко­го­ли­ков, ко­то­рые не зна­ли ни­ка­ко­го ре­мес­ла, при этом в при­ют я от­дал... и свой скот, и сель­ско­хо­зяй­ствен­ный ин­вен­тарь. В при­юте про­жи­ва­ло од­новре­мен­но до со­ро­ка се­ми че­ло­век, ра­бо­та в ма­стер­ских бы­ла сдель­ная, па­ци­ен­ты при­ю­та по­лу­ча­ли го­то­вый стол, одеж­ду, обувь, а осталь­ной за­ра­бо­ток вы­да­вал­ся им при вы­хо­де из при­ю­та. Цель при­ю­та бы­ла дать воз­мож­ность осла­бев­шим, опу­стив­шим­ся лю­дям вы­дер­жать се­бя, осво­бо­дить­ся от сво­е­го неду­га, под­нять­ся на но­ги и на­чать но­вую жизнь. При­ют су­ще­ство­вал пять лет. Сколь­ко непри­ят­но­стей, тре­вог и за­бот до­ста­ви­ли мне эти ал­ко­го­ли­ки, этот при­ют...
В 1907 го­ду мной был от­крыт при­ют для бес­при­зор­ных де­тей, де­тей, по­ки­ну­тых сво­и­ми ро­ди­те­ля­ми, де­тей ал­ко­го­ли­ков, де­тей с ули­цы. В при­юте де­тей бы­ло до трид­ца­ти се­ми че­ло­век, в воз­расте от пя­ти до две­на­дца­ти лет. Для де­тей бы­ла от­кры­та осо­бая шко­ла, неко­то­рые ма­стер­ские и ве­лось сель­ское хо­зяй­ство. По­жар в при­юте осе­нью 1909 го­да, ис­тре­бив­ший два са­рая с за­па­са­ми хле­ба и се­на, и от­сут­ствие средств при­ну­ди­ли в 1910 или в 1911 го­ду при­ют за­крыть.
В сво­ей де­я­тель­но­сти в де­ревне я ста­рал­ся под­нять ее эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние и вся­че­ски спо­соб­ство­вать улуч­ше­нию сель­ско­го хо­зяй­ства в кре­стьян­стве, и в этих ви­дах я устра­и­вал чте­ния для на­ро­да... бе­се­ды по сель­ско­му хо­зяй­ству, убеж­дал кре­стьян вво­дить тра­во­се­я­ние; да­же для об­ще­ства де­рев­ни Па­сын­ко­во, ко­гда бы­ло труд­но до­бить­ся еди­но­гла­сия на за­сев по­ля кле­ве­ром под пред­ло­гом от­сут­ствия средств, я при­об­рел кле­вер в долг под свою лич­ную от­вет­ствен­ность и по­ля за­се­ял кле­ве­ром. Граж­дане по­том оце­ни­ли всю поль­зу тра­во­се­я­ния, и по­след­нее ста­ло быст­ро рас­про­стра­нять­ся и по дру­гим се­ле­ни­ям; так­же убеж­дал кре­стьян при­об­ре­тать сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ору­дия и ма­ши­ны, раз­ви­вать са­до­вод­ство. Для бо­лее успеш­но­го до­сти­же­ния этих це­лей по мо­ей ини­ци­а­ти­ве бы­ло от­кры­то Вла­сьев­ское Кре­дит­ное то­ва­ри­ще­ство, ко­то­рое по­том охва­ти­ло 33 се­ле­ния с ко­ли­че­ством 800 с лиш­ком чле­нов; то­ва­ри­ще­ство под мо­им пред­се­да­тель­ством ра­бо­та­ло 11 лет; оно снаб­жа­ло бед­ня­ков день­га­ми, при­об­ре­та­ло для кре­стьян луч­шие се­ме­на ржи, ов­са, льна, при­об­ре­та­ло сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ору­дия, вы­пи­сы­ва­ло из раз­ных пи­том­ни­ков яб­ло­ни и дру­гой по­са­доч­ный ма­те­ри­ал и все это рас­про­стра­ня­ло сре­ди на­се­ле­ния по сво­ей цене. При­чем мной без­воз­мезд­но вы­пол­ня­лась боль­шая часть этой ра­бо­ты и бес­плат­но предо­став­ля­лось то­ва­ри­ще­ству и по­ме­ще­ние, и отоп­ле­ние, и осве­ще­ние.
В 1914 го­ду по мо­ей ини­ци­а­ти­ве и при мо­ем непо­сред­ствен­ном уча­стии (я был при по­строй­ке и вы­ра­бот­ке кир­пи­ча и ра­бо­чим, и ин­же­не­ром, и ма­сте­ром) был для то­ва­ри­ще­ства вы­стро­ен бе­тон­ный дом 25х25 ар­шин, ко­то­рый су­ще­ству­ет и по­ныне. Об­щие со­бра­ния за та­кую мою са­мо­от­вер­жен­ную ра­бо­ту в то­ва­ри­ще­стве не раз про­то­коль­но вы­ра­жа­ли мне бла­го­дар­ность. Я был так­же и пер­вым про­вод­ни­ком ко­опе­ра­тив­ной идеи в окру­ге. Мест­ные об­ще­ства по­тре­би­те­лей от­кры­ва­лись по мо­ей ини­ци­а­ти­ве и ра­бо­та­ли при мо­ем уча­стии.
Вот вкрат­це моя жизнь и де­я­тель­ность в при­хо­де. По­нят­но, что та­кая моя об­ще­ствен­ная де­я­тель­ность не мог­ла встре­тить со­чув­ствие со сто­ро­ны то­гдаш­не­го граж­дан­ско­го на­чаль­ства. Я счи­тал­ся в его гла­зах небла­го­на­деж­ным, и моя де­я­тель­ность бы­ла взя­та под по­до­зре­ние. Вот по­че­му, ко­гда бы­ли вы­бо­ры в 3-ю Го­судар­ствен­ную Ду­му от ду­хо­вен­ства и моя кан­ди­да­ту­ра на уезд­ном съез­де про­шла боль­шин­ством го­ло­сов, я по тре­бо­ва­нию быв­ше­го гу­бер­на­то­ра Бюн­тин­га, пе­ре­дан­но­го мне через ар­хи­епи­ско­па Ан­то­ния (Кор­жа­ви­на. – И. Д.), "как че­ло­век небла­го­на­деж­ный", вы­нуж­ден был снять свою кан­ди­да­ту­ру. По рас­по­ря­же­нию епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства я со­сто­ял чле­ном уезд­но­го и гу­берн­ско­го по­пе­чи­тельств на­род­ной трез­во­сти, но моя прав­ди­вая речь на од­ном из за­се­да­ний по­пе­чи­тель­ства, в при­сут­ствии гу­бер­на­то­ра, о том, что пра­ви­тель­ство в борь­бе с пьян­ством не вполне ис­кренне, что те ме­ры, ко­то­рые вы­дви­га­ют­ся пра­ви­тель­ством в этой борь­бе в ви­де учре­жде­ний по­пе­чи­тельств, яв­ля­ют­ся лишь жал­ким пал­ли­а­ти­вом, шир­мой и це­лей не до­сти­га­ют, что пра­ви­тель­ство слиш­ком сла­бо бо­рет­ся с шин­кар­ством и не по­мо­га­ет по­чти нам, от­дель­ным бор­цам, что я ис­пы­тал на сво­ем опы­те... на­влек­ла на ме­ня гнев гу­бер­на­то­ра, и я был немед­лен­но уво­лен от чле­нов уезд­но­го и гу­берн­ско­го по­пе­чи­тельств о на­род­ной трез­во­сти, а из­да­ва­е­мый мной про­ти­во­ал­ко­голь­ный жур­нал, вы­пи­сы­ва­е­мый до то­го для чай­ных и чи­та­лен по­пе­чи­тельств по гу­бер­нии, был изъ­ят из биб­лио­тек и за­пре­щен для вы­пис­ки. В 1912 го­ду в ап­ре­ле за ста­тьи про­тив ка­зен­ной про­да­жи пи­тий, про­тив мо­но­по­лий и дру­гие ста­тьи в жур­на­ле я был вы­зван гу­бер­на­то­ром и мне при­гро­зи­ли вы­сыл­кой из гу­бер­нии и за­кры­ти­ем жур­на­ла, и толь­ко за­ступ­ни­че­ство то­гдаш­не­го ар­хи­епи­ско­па Ан­то­ния, це­нив­ше­го мою де­я­тель­ность по борь­бе с пьян­ством, спас­ло ме­ня от вы­сыл­ки, а жур­нал от его за­кры­тия. По пред­ло­же­нию ар­хи­епи­ско­па в ви­де ком­про­мис­са над жур­на­лом бы­ла учре­жде­на неглас­ная цен­зу­ра, и цен­зо­ром был на­зна­чен быв­ший ин­спек­тор се­ми­на­рии... ко­то­ро­му с тех пор пред­ва­ри­тель­но, до пе­ча­ти, и пред­став­лял­ся жур­нал для про­смот­ра...»[2]
Для епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства цер­ков­ная де­я­тель­ность, ко­то­рую вел свя­щен­ник, ви­де­лась на­столь­ко зна­чи­тель­ной, что от­чет о ней вклю­чал­ся в от­чет о епар­хи­аль­ной де­я­тель­но­сти пе­ред Свя­тей­шим Си­но­дом, а све­де­ния о де­я­тель­но­сти от­ца Ни­ко­лая пе­ча­та­лись в «Твер­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях» для ду­хо­вен­ства епар­хии, чтобы вдох­но­вить и дру­гих свя­щен­ни­ков на пас­тыр­ский по­двиг слу­же­ния на­ро­ду.
Бла­го­чин­ный в от­че­те на имя ар­хи­епи­ско­па Твер­ско­го и Ка­шин­ско­го Ди­мит­рия (Сам­би­ки­на) в 1903 го­ду пи­сал: «Вла­сьев­ское Об­ще­ство трез­вен­ни­ков про­дол­жа­ет свою де­я­тель­ность, при­вле­кая все боль­шее и боль­шее чис­ло чле­нов, ко­то­рых воз­рос­ло свы­ше 10 000. При чай­ной это­го Об­ще­ства, в до­ме Жу­ко­вых, в ка­ну­ны дней вос­крес­ных и празд­нич­ных со­вер­ша­ют­ся все­нощ­ные бде­ния пред­се­да­те­лем Об­ще­ства свя­щен­ни­ком се­ла Вла­сье­ва Ни­ко­ла­ем Ле­бе­де­вым; им же или под его на­блю­де­ни­ем ве­дут­ся бе­се­ды ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го со­дер­жа­ния; чи­та­ют­ся кни­ги та­ко­го же со­дер­жа­ния, ил­лю­стри­ру­е­мые неред­ко све­то­вы­ми кар­ти­на­ми. В на­сто­я­щее вре­мя это Об­ще­ство, по­лу­чив от Твер­ско­го гу­берн­ско­го по­пе­чи­тель­ства о на­род­ной трез­во­сти 4000 руб­лей, устро­и­ло при­ют для ал­ко­го­ли­ков, в ко­то­ром за­ни­ма­ют­ся раз­ны­ми ма­стер­ства­ми дав­шие обет трез­во­сти. Этот при­ют освя­щен Ва­шим Вы­со­ко­прео­свя­щен­ством 22 ок­тяб­ря 1902 го­да, и с это­го дня на­чат при­ем и за­ня­тия трез­вен­ни­ков...»[3]
В от­че­те за 1904 год о со­сто­я­нии епар­хии го­во­ри­лось: «Кро­ме при­ход­ских по­пе­чи­тельств и братств су­ще­ству­ет 8 об­ществ трез­во­сти, из ко­их осо­бен­ной пло­до­твор­ной де­я­тель­но­стью от­ли­ча­ет­ся Вла­сьев­ское Об­ще­ство в Твер­ском уез­де. При этом Об­ще­стве су­ще­ству­ет 6 от­де­ле­ний, от­кры­тых вслед­ствие хо­да­тай­ства пред прав­ле­ни­ем Об­ще­ства мест­ных свя­щен­ни­ков и мест­но­го на­се­ле­ния, а имен­но: в се­ле Ба­кла­но­ве Ка­шин­ско­го уез­да, в се­ле Вы­со­ком то­го же уез­да, в се­ле Ло­кот­цах Но­во­торж­ско­го уез­да и в се­ле Бе­лом Бе­жец­ко­го уез­да. Чис­ло чле­нов Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства в от­чет­ном го­ду пре­вы­си­ло 17 000 че­ло­век...»[4]
В 1906 го­ду свя­щен­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев был на­граж­ден ка­ми­лав­кой.
Во вре­мя ре­во­лю­ци­он­ных бес­по­ряд­ков в 1905 го­ду отец Ни­ко­лай не оста­вил свою паст­ву на рас­хи­ще­ние злым вол­кам – со­ци­а­ли­стам и ре­во­лю­ци­о­не­рам, но, узнав, что 25 но­яб­ря в се­ле Эм­маус, рас­по­ло­жен­ном непо­да­ле­ку от Вла­сье­ва, со­сто­ит­ся ми­тинг, на ко­то­ром со­би­ра­лись при­сут­ство­вать при­хо­жане Ка­зан­ско­го хра­ма, от­пра­вил­ся ту­да. Вот как он опи­сы­ва­ет эти со­бы­тия в по­ка­за­ни­ях, дан­ных по­ли­цей­ско­му при­ста­ву: «...О пред­сто­я­щем в Эм­мау­се ми­тин­ге я узнал толь­ко на­ка­нуне его от од­но­го кре­стья­ни­на, при­слан­но­го са­ми­ми кре­стья­на­ми се­ла Эм­маус и пе­ре­дав­ше­го прось­бу от них, чтобы я при­е­хал на ми­тинг и разъ­яс­нил бы кре­стья­нам мно­гое для них не по­нят­ное из то­го, что со­вер­ша­лось кру­гом их в то вре­мя. Я ре­шил ехать; при­был в Эм­маус око­ло 12 ча­сов дня 25 но­яб­ря, на­ро­ду еще не бы­ло, мне со­об­щи­ли, что ждут ора­то­ров из Тве­ри. Мно­гие кре­стьяне ме­ня про­си­ли воз­ра­зить ора­то­рам, ес­ли бу­дут сму­щать кре­стьян, так как са­ми они не су­ме­ют, да и бо­ят­ся.
Через ка­кой-ни­будь час со­брал­ся на­род из окрест­ных де­ре­вень, яви­лись на­ко­нец и ора­то­ры. При­е­ха­ло их чет­ве­ро, в чис­ле их бы­ли: сту­дент Н.К. Скоб­ни­ков, сын Эм­мау­сов­ско­го свя­щен­ни­ка, род­ствен­ник его же­ны (брат) Ис­по­ла­тов­ский, род­ствен­ник Вя­че­слав, ка­жет­ся По­кров­ский, и чет­вер­тый мне со­вер­шен­но не из­вест­ный. Вы­сту­пал с ре­ча­ми все вре­мя толь­ко один по­след­ний, осталь­ные мол­ча­ли. Речь свою ора­тор на­чал с то­го, что по­яв­ле­ние сре­ди слу­ша­те­лей ду­хов­ных лиц его удив­ля­ет, что ду­хо­вен­ство обык­но­вен­но, ко­гда они где-ли­бо по­яв­ля­ют­ся, скры­ва­ет­ся и мол­чит, ко­гда они го­во­рят, от ду­хо­вен­ства мож­но слы­шать бы­ло толь­ко их та­кой при­зыв: "бей сту­ден­тов, бей ин­тел­ли­ген­цию".
Я воз­ра­жал тем, что та­кое огуль­ное об­ви­не­ние ду­хо­вен­ства не спра­вед­ли­во, мо­жет быть и бы­ва­ли та­кие пе­чаль­ные слу­чаи при­зы­ва, но боль­шин­ство ду­хо­вен­ства все­гда дей­ство­ва­ло и дей­ству­ет в ду­хе хри­сти­ан­ской люб­ви, во вся­ком слу­чае, по­доб­но­го при­зы­ва к из­би­е­нию, на­вер­но, ни при­хо­жане се­ла Эм­мау­са не слы­ха­ли от сво­е­го свя­щен­ни­ка, ни мои при­хо­жане не слы­ха­ли от ме­ня. Ора­тор, под­дер­жи­ва­е­мый сво­и­ми то­ва­ри­ща­ми, не хо­тел мне дать сво­бо­ды сло­ва, но кре­стьяне тре­бо­ва­ли, чтобы мне эта сво­бо­да бы­ла да­на.
Ора­тор ис­ход­ным пунк­том сво­ей ре­чи взял сме­ту го­судар­ствен­но­го при­хо­да и рас­хо­да за 1904 год, мно­го го­во­рил о ста­тьях рас­хо­да на вой­ну, на со­дер­жа­ние ар­мии, чи­нов­ни­ков и ука­зы­вал на от­сут­ствие школ, на обре­ме­ни­тель­ность на­ло­гов и то­му по­доб­ное. Го­во­рил мно­го о на­ча­ле осво­бо­ди­тель­но­го дви­же­ния, го­во­рил о ма­ни­фе­сте, о ре­ак­ции, о том, что ма­ни­фест остал­ся толь­ко на бу­ма­ге, убеж­дал кре­стьян не ве­рить в Го­судар­ствен­ную Ду­му, что на­род сам дол­жен встать во гла­ве стра­ны и взять в свои ру­ки власть, что эта власть не спа­дет с неба, что на­род дол­жен за­во­е­вать пу­тем борь­бы эту власть, убеж­дал кре­стьян, что эта борь­ба по ме­стам уже на­ча­лась и идет с успе­хом, что вой­ска по ме­стам пе­ре­хо­дят на сто­ро­ну кре­стьян (при­чем фак­ты дей­стви­тель­но­сти из­вра­ща­лись), и в кон­це кон­цов при­зы­вал на­род к во­ору­же­нию.
Мне при­хо­ди­лось несколь­ко раз воз­ра­жать ора­то­ру, ука­зы­вать на из­вра­ще­ние фак­тов и непра­виль­ное их тол­ко­ва­ние. По по­во­ду ар­мии мной го­во­ре­но бы­ло, что нель­зя за ар­ми­ей при­знать толь­ко то­го от­ри­ца­тель­но­го зна­че­ния, на ка­кое ука­зы­ва­ет ора­тор: я ука­зы­вал на ис­то­рию на­шей ро­ди­ны, ука­зы­вал, как рос­ло и креп­ло рус­ское го­су­дар­ство, и ар­мия иг­ра­ла в этом ро­сте ве­ли­кое зна­че­ние. Я ука­зы­вал на 12-й год, я ука­зы­вал, что без ар­мии немыс­ли­мы ни сла­ва, ни мо­гу­ще­ство Рос­сии, я ука­зы­вал, что ни­ка­кая ми­ли­ция на­род­ная не за­ме­нит по­сто­ян­ной ар­мии. Япон­ская вой­на яс­но нам до­ка­за­ла, ка­кие тре­бо­ва­ния в ны­неш­нее вре­мя предъ­яв­ля­ют­ся к ар­мии, ка­ки­ми зна­ни­я­ми дол­жен об­ла­дать каж­дый сол­дат, что, ко­неч­но, немыс­ли­мо, ес­ли по­сто­ян­ная ар­мия бу­дет за­ме­не­на на­род­ной ми­ли­ци­ей.
От­но­си­тель­но по­да­тей мною бы­ло го­во­ре­но, что ви­ды го­судар­ствен­ной по­да­ти не так ве­ли­ки, как их пред­ста­вил ора­тор, зем­ский сбор в иных ме­стах пре­вы­ша­ет сбор го­судар­ствен­ный... го­во­рил, что нель­зя не со­знать­ся, что пла­те­жи – это бре­мя для кре­стьян, и спра­вед­ли­вое и рав­но­мер­ное рас­пре­де­ле­ние их меж­ду всем на­се­ле­ни­ем рус­ско­го го­су­дар­ства – есть за­да­ча всех луч­ших лю­дей и са­мо­го пра­ви­тель­ства. Ора­то­ром бы­ли предъ­яв­ле­ны раз­ные тре­бо­ва­ния для кре­стьян и ра­бо­чих: чтобы бы­ло бес­плат­ное обу­че­ние, бы­ли по­всю­ду шко­лы, боль­ни­цы, бо­га­дель­ни, стра­хо­ва­ние ра­бо­чих, по­мощь со сто­ро­ны пра­ви­тель­ства в са­мом ши­ро­ком раз­ме­ре во вре­мя неуро­жая, и был по­став­лен во­прос: вот тре­буй­те от пра­ви­тель­ства и то, и се, и тре­тье – где же пра­ви­тель­ство возь­мет де­нег? Го­во­ри­лось мной, что пре­кра­ще­ние пла­те­жей в на­сто­я­щее вре­мя бы­ло бы пря­мым пре­ступ­ле­ни­ем пе­ред ро­ди­ной и по­ста­ви­ло бы на­шу ро­ди­ну, и без то­го пе­ре­жи­ва­ю­щую тя­же­лое вре­мя и несу­щую боль­шие рас­хо­ды, в без­вы­ход­ное по­ло­же­ние, за ко­то­рое при­дет­ся рас­пла­чи­вать­ся та­ким же кре­стья­нам, пре­кра­ще­ние пла­тить по­да­ти оста­но­ви­ло бы сра­зу жизнь ве­ли­кой мо­нар­хии, ка­ко­вой яв­ля­ет­ся на­ше го­су­дар­ство; ука­зы­вал, что пла­тить-то все-та­ки при­дет­ся, и кре­стьяне толь­ко непла­те­жом и сле­до­ва­ни­ем со­ве­там ора­то­ра на­жи­ва­ют на свои го­ло­вы но­вые неис­чис­ли­мые бе­ды.
По по­во­ду ма­ни­фе­ста мною бы­ло го­во­ре­но, что ни­кто не ви­но­ват, что ма­ни­фест и воз­ве­щен­ные им сво­бо­ды рус­ские лю­ди по­ня­ли по-сво­е­му, по­ня­ли как про­из­вол, как сво­бо­ду де­лать то, что хо­чет­ся. Ука­зы­ва­лось на фак­ты без­об­ра­зий мо­ло­де­жи в раз­ных ме­стах. По по­во­ду на­род­но­го пред­ста­ви­тель­ства го­во­ри­лось, что о чем же ора­тор спо­рит, ведь вы­со­чай­шею во­лей го­су­да­ря, вы­ра­жен­ной в ма­ни­фе­сте 17 ок­тяб­ря, на­род и при­зы­ва­ет­ся к управ­ле­нию рус­ской зем­лей через сво­их вы­бор­ных, в Го­судар­ствен­ную Ду­му и вой­дут сво­бод­но из­бран­ные от на­ро­да, ко­то­рые и бу­дут вме­сте с го­су­да­рем с по­мо­щью Бо­жи­ей устра­и­вать жизнь рус­ско­го на­ро­да на но­вых на­ча­лах... И на­ша обя­зан­ность все­ми си­ла­ми ста­рат