Пре­по­доб­но­му­че­ник Нео­фит ро­дил­ся 9 мая 1875 го­ду в го­ро­де Ав­гу­сто­ве Су­вал­ков­ской гу­бер­нии в се­мье во­ен­но­го фельд­ше­ра Алек­сандра Оси­по­ва и в кре­ще­нии был на­ре­чен Ни­ко­ла­ем. В 1891 го­ду он окон­чил на ка­зен­ный счет Холм­ское Ду­хов­ное учи­ли­ще, в 1897 го­ду – Ду­хов­ную се­ми­на­рию, а в 1901 го­ду со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия – Санкт-Пе­тер­бург­скую Ду­хов­ную ака­де­мию. Во вре­мя обу­че­ния в ака­де­мии, 19 ав­гу­ста 1900 го­да, Ни­ко­лай был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Нео­фит, 27 сен­тяб­ря то­го же го­да – ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а 14 мая 1901 го­да – во иеро­мо­на­ха.
По окон­ча­нии Ду­хов­ной ака­де­мии, 13 ав­гу­ста 1901 го­да иеро­мо­нах Нео­фит был опре­де­лен пре­по­да­ва­те­лем го­миле­ти­ки в Холм­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. 1 июля 1902 го­да он был на­зна­чен в Пе­кин­скую Ду­хов­ную мис­сию с пра­вом но­ше­ния зо­ло­то­го на­перс­но­го кре­ста, а 24 июля 1903 го­да пе­ре­ве­ден смот­ри­те­лем Тих­вин­ско­го Ду­хов­но­го учи­ли­ща. Здесь, в свя­зи с бо­лез­ня­ми учи­те­лей, ему при­шлось пре­по­да­вать в 1‑м клас­се сла­вян­ский язык, а в 4‑м – гре­че­ский.
17 ок­тяб­ря 1905 го­да отец Нео­фит был на­зна­чен рек­то­ром Са­мар­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии и воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та; с 1905 по 1908 год он со­сто­ял цен­зо­ром «Са­мар­ских Епар­хи­аль­ных Ве­до­мо­стей». Во все вре­мя слу­же­ния в Са­ма­ре отец Нео­фит со­сто­ял чле­ном Са­мар­ско­го епар­хи­аль­но­го ко­ми­те­та Пра­во­слав­но­го мис­си­о­нер­ско­го об­ще­ства и чле­ном Са­мар­ско­го епар­хи­аль­но­го мис­си­о­нер­ско­го со­ве­та. В Са­мар­ской се­ми­на­рии он стал рек­то­ром сра­зу по­сле ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на (Ка­зан­ско­го), че­ло­ве­ка мяг­ко­го и до­ступ­но­го и по­то­му близ­ко­го уче­ни­кам. Ар­хи­манд­рит Нео­фит по­ста­вил се­бя до­воль­но стро­го, и по­сле от­ца Ве­ни­а­ми­на за его стро­гость его не по­лю­би­ли уче­ни­ки. Не сло­жи­лись у него от­но­ше­ния и с ин­спек­то­ром се­ми­на­рии, ко­то­рый за про­дол­жи­тель­ное вре­мя служ­бы при ча­сто сме­ня­ю­щих­ся «рек­то­рах при­вык к власт­но­му по­ло­же­нию... неред­ко фак­ти­че­ским на­чаль­ством се­ми­на­рии был он или, по край­ней ме­ре, все де­ла­лось с его со­гла­сия и одоб­ре­ния».
На за­се­да­нии Свя­тей­ше­го Си­но­да, 24 но­яб­ря 1909 го­да, член Учеб­но­го ко­ми­те­та Сав­ва­ит­ский, ре­ви­зо­вав­ший Са­мар­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, пред­ло­жил пе­ре­ве­сти ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та на та­кую же долж­ность, но в дру­гую се­ми­на­рию. Тут же ар­хи­епи­скоп Во­лын­ский Ан­то­ний (Хра­по­виц­кий) пред­ло­жил на­зна­чить рек­то­ра Во­лын­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Вис­са­ри­о­на (Зор­ни­на) рек­то­ром Са­мар­ской се­ми­на­рии, а ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та – Во­лын­ской, что и бы­ло при­ня­то.
Ар­хи­манд­рит Нео­фит был ис­тин­ным по­движ­ни­ком и ас­ке­том, вед­шим стро­го трез­вен­ни­че­ский об­раз жиз­ни; он был во­оду­шев­лен «ис­крен­ним же­ла­ни­ем под­нять нрав­ствен­ный и учеб­ный уро­вень силь­но упав­шей ду­хов­ной шко­лы, и в этом от­но­ше­нии не вы­зы­ва­ет дру­го­го чув­ства кро­ме сим­па­тии и ува­же­ния», – пи­сал о нем ре­ви­зо­вав­ший Во­лын­скую се­ми­на­рию стат­ский со­вет­ник Рун­ке­вич. Од­на­ко он от­ме­чал, что по свой­ствам сво­е­го ха­рак­те­ра ар­хи­манд­рит при­да­вал зна­че­ние неко­то­рым ме­ло­чам и на­ста­и­вал на непре­мен­ном их ис­пол­не­нии, и это несколь­ко пор­ти­ло от­но­ше­ния меж­ду ним и со­слу­жив­ца­ми. Но по­сколь­ку его нрав­ствен­ные до­сто­ин­ства бы­ли бес­спор­ны, как и на­коп­лен­ный им пе­да­го­ги­че­ский опыт, Рун­ке­вич пред­ла­гал оста­вить его на этой долж­но­сти. В свя­зи с чрез­вы­чай­ным нерв­ным на­пря­же­ни­ем и пе­ре­утом­ле­ни­ем ар­хи­манд­рит Нео­фит, од­на­ко, об­ра­тил­ся с прось­бой к ар­хи­епи­ско­пу Ан­то­нию, ска­зав, что «счи­та­ет се­бя в на­сто­я­щее вре­мя физи­че­ски неспо­соб­ным управ­лять мно­го­люд­ной (600 че­ло­век) се­ми­на­ри­ей и про­сит дать ему дру­гое по­слу­ша­ние по си­лам».
8 ав­гу­ста 1911 го­да ар­хи­манд­рит Нео­фит был на­зна­чен на чре­ду свя­щен­но­слу­же­ния и про­по­ве­ди сло­ва Бо­жия в Санкт-Пе­тер­бург на долж­ность по­сто­ян­но при­сут­ству­ю­ще­го чле­на Учеб­но­го ко­ми­те­та при Свя­тей­шем Си­но­де. 28 но­яб­ря 1912 го­да ар­хи­манд­рит Нео­фит од­новре­мен­но с остав­ле­ни­ем по­слу­ша­ния в Учеб­ном ко­ми­те­те был на­зна­чен чле­ном Санкт-Пе­тер­бург­ско­го Ду­хов­но­го цен­зур­но­го ко­ми­те­та, а 1 мая 1915 го­да стар­шим чле­ном то­го же цен­зур­но­го ко­ми­те­та.
От­ре­че­ние от пре­сто­ла Им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II и при­шед­шая за­тем в го­судар­ствен­ное управ­ле­ние раз­ру­ха кос­ну­лась и цер­ков­но­го управ­ле­ния, тес­но свя­зан­но­го то­гда с го­судар­ствен­ным. Став­ший обер-про­ку­ро­ром Свя­тей­ше­го Си­но­да Львов стал дик­то­вать усло­вия ар­хи­ере­ям, как буд­то был по­став­лен гла­вою Рус­ской Церк­ви, и мно­гие из тру­див­ших­ся в Учеб­ном ко­ми­те­те при Си­но­де ста­ли по­да­вать про­ше­ния об от­став­ке; по­дал та­кое про­ше­ние в се­ре­дине ап­ре­ля 1917 го­да и ар­хи­манд­рит Нео­фит. 28 ап­ре­ля 1917 го­да опре­де­ле­ни­ем Свя­тей­ше­го Си­но­да он был осво­бож­ден «от несе­ния обя­зан­но­стей чле­на Учеб­но­го ко­ми­те­та».
В 1918 го­ду ар­хи­манд­рит Нео­фит по при­гла­ше­нию свя­то­го Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, ко­то­ро­го знал, еще ко­гда учил­ся в Хол­ме, пе­ре­ехал в Моск­ву и стал его сек­ре­та­рем, по­се­лив­шись на Тро­иц­ком по­дво­рье, где жил то­гда Свя­тей­ший Пат­ри­арх, на­шед­ший в нем на­деж­но­го и вер­но­го по­мощ­ни­ка. В 1922 го­ду в свя­зи с изъ­я­ти­ем цер­ков­ных цен­но­стей, а так­же аре­ста­ми в Шуе, Москве и Пет­ро­гра­де, про­тив Пат­ри­ар­ха бы­ло воз­буж­де­но уго­лов­ное де­ло. 5 мая 1922 го­да Пат­ри­ар­ху бы­ло объ­яв­ле­но, что по его де­лу на­чи­на­ет­ся след­ствие. В тот же день он был при­гла­шен на до­прос, а за­ме­сти­тель пред­се­да­те­ля ГПУ Яго­да под­пи­сал ор­дер «на про­из­вод­ство обыс­ка кан­це­ля­рии и управ­ле­ния Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, Си­но­да и Выс­ше­го цер­ков­но­го со­ве­та и аре­ста всех лиц... из чис­ла слу­жа­щих ука­зан­ных учре­жде­ний».
В тот же день все на­хо­див­ши­е­ся на тот мо­мент на по­дво­рье бы­ли аре­сто­ва­ны, и сре­ди них ар­хи­манд­рит Нео­фит. По­сле их аре­ста на по­дво­рье бы­ла устро­е­на за­са­да из со­труд­ни­ков ГПУ, и аре­сто­вы­ва­лись все, кто ту­да по той или иной при­чине вхо­дил, вклю­чая и слу­чай­ных про­хо­жих. В иной день аре­сто­вы­ва­лось по два­дцать во­семь че­ло­век, из ко­то­рых бо­лее по­ло­ви­ны при­хо­ди­лось от­пус­кать сра­зу же. Всей опе­ра­ци­ей ру­ко­во­дил Туч­ков; мно­гих, да­же из слу­чай­но за­дер­жан­ных, он до­пра­ши­вал сам, те­ша се­бя фан­та­сти­че­ским вы­мыс­лом о на­ли­чии контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, о ко­то­рой он из по­ка­за­ний за­дер­жан­ных со­бе­рет дан­ные, что мо­жет по­слу­жить ор­га­ни­за­ции про­цес­са над Свя­тей­шим Пат­ри­ар­хом. Но ни­че­му это­му не суж­де­но бы­ло сбыть­ся.
Аре­сто­ван­ные бы­ли до­став­ле­ны во Внут­рен­нюю тюрь­му ГПУ, ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та до­пра­ши­ва­ли три дня под­ряд, на­де­ясь скло­нить его как сек­ре­та­ря Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха к бо­лее тес­но­му со­труд­ни­че­ству с ГПУ или хо­тя бы к по­дроб­ным по­ка­за­ни­ям. Еще до его аре­ста со­труд­ни­ки ГПУ пы­та­лись об­ра­тить­ся к пат­ри­ар­ше­му сек­ре­та­рю ар­хи­манд­ри­ту Нео­фи­ту с пред­ло­же­ни­ем о сек­рет­ном со­труд­ни­че­стве через его бра­та, Кон­стан­ти­на. На­деж­да на бра­та от­ца Нео­фи­та бы­ла свя­за­на с тем, что тот был чле­ном пар­тии с 1919 го­да, всту­пив в нее во вре­мя служ­бы в Крас­ной ар­мии. Кро­ме то­го, у него был с бра­том кон­фликт, ко­гда Кон­стан­тин Оси­пов ушел в 1906 го­ду из Ду­хов­ной се­ми­на­рии учить­ся в ли­цей. Од­на­ко в кон­це 1921 го­да он вы­шел из пар­тии, по­сколь­ку был не со­гла­сен с ее по­ли­ти­кой от­но­си­тель­но Церк­ви, но все же еще оста­вал­ся за­ве­ду­ю­щим след­ствен­ной ча­стью Объ­еди­нен­но­го же­лез­но­до­рож­но­го три­бу­на­ла Алек­сан­дров­ской и Бал­тий­ской же­лез­ных до­рог. Од­на­ко на след­ствии, аре­сто­ван­ный вме­сте с бра­том на по­дво­рье, он за­явил, что «ес­ли бы в мо­ей прак­ти­ке три­бу­наль­ной мне по­па­лось де­ло об ак­тив­ном про­ти­во­дей­ствии изъ­я­тию, я за­явил бы пред­се­да­те­лю Три­бу­на­ла, и ве­де­ние де­ла про­сил бы снять, во из­бе­жа­ние по­до­зре­ния в при­страст­но­сти». Еще в 1921 го­ду по тре­бо­ва­нию ГПУ на по­дво­рье бы­ла за­ве­де­на осо­бая кни­га, хра­нив­ша­я­ся у швей­ца­ра, ку­да долж­ны бы­ли за­пи­сы­вать­ся все при­хо­дя­щие к Свя­тей­ше­му Пат­ри­ар­ху, вре­мя от вре­ме­ни ее про­смат­ри­ва­ли со­труд­ни­ки ГПУ, де­лая вы­пис­ки для даль­ней­ших ре­прес­сив­ных ме­ро­при­я­тий. Но по­сколь­ку бы­ло вполне из­вест­но, для ко­го ве­лась эта кни­га, за­пи­си в ней не да­ва­ли нуж­но­го ГПУ ре­зуль­та­та.
Неуда­ча со­труд­ни­ков ГПУ в осу­ществ­ле­нии пла­на за­вер­бо­вать в ка­че­стве сек­рет­но­го со­труд­ни­ка близ­ко­го к Пер­во­свя­ти­те­лю че­ло­ве­ка вы­зы­ва­ла у них злость и раз­дра­же­ние, а его ха­рак­тер, че­ло­ве­ка глу­бо­ко ве­ру­ю­ще­го и неуступ­чи­во­го, вы­зы­вал еще боль­шую про­тив него злость.
– Ка­кие раз­го­во­ры у Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на бы­ва­ют с ли­ца­ми, его по­се­ща­ю­щи­ми... вы, как лич­ный его сек­ре­тарь, долж­ны знать? – спро­сил его Туч­ков.
– Ни на од­ном при­е­ме у Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на я не бы­вал и не ви­дел, кто имен­но к нему при­хо­дит, так как про­пус­ка­ет к Пат­ри­ар­ху швей­цар Се­мен Си­до­ро­вич, пред­ва­ри­тель­но за­но­ся при­бы­ва­ю­щих в кни­гу, кро­ме тех по­се­ти­те­лей, ко­то­рые об­ра­ща­ют­ся к Пат­ри­ар­ху не в при­ем­ные ча­сы. Пом­ню, что та­кое по­се­ще­ние по де­лам бы­ло от «АРА» для пе­ре­го­во­ров о по­мо­щи ду­хо­вен­ству. При­хо­ди­ли они при­бли­зи­тель­но ме­ся­ца три-че­ты­ре то­му на­зад.
– Кто еще при­хо­дил, кро­ме «АРА»?
– Кро­ме – не знаю.
– При­но­си­лась ли поч­та от Ев­ло­гия из-за гра­ни­цы, ко­гда и кем?
– Был при­не­сен один па­кет при­бли­зи­тель­но ме­ся­ца два-три то­му на­зад, но кем имен­но при­но­сил­ся па­кет, я не пом­ню, и что пред­при­нял Пат­ри­арх в от­вет на при­слан­ный па­кет Ев­ло­гия, мне неиз­вест­но.
– Кто еще бы­вал у Пат­ри­ар­ха из-за гра­ни­цы?
– Я слы­шал, что Пат­ри­ар­ха по­се­ща­ло Поль­ское пред­ста­ви­тель­ство, ко­то­рое до­би­ва­лось пол­ной неза­ви­си­мо­сти Пра­во­слав­ной Церк­ви в Поль­ше от Мос­ков­ско­го Пат­ри­ар­ха. Кро­ме ни­ко­го не знаю.
– Ка­ким об­ра­зом про­ис­хо­ди­ла рас­сыл­ка и рас­про­стра­не­ние воз­зва­ний Ти­хо­на от 15/28 фев­ра­ля?
– Не знаю, но ду­маю, что рас­сы­ла­лось через Си­нод и Епар­хи­аль­ный со­вет. Сам я воз­зва­ния не ви­дел и не чи­тал до сих пор, так как не ин­те­ре­со­вал­ся, а ко­гда сде­лал по­пыт­ку до­стать для на­ше­го при­ход­ско­го со­ве­та (по­дво­рье), то не ока­за­лось воз­зва­ния в на­лич­но­сти.
На сле­ду­ю­щий день Туч­ков сно­ва до­про­сил от­ца Нео­фи­та.
– В чем со­сто­ят ва­ши функ­ции как сек­ре­та­ря Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на?
– 1) В за­пи­си и ре­ги­стра­ции бу­маг и ре­зо­лю­ций на них – по­сту­па­ю­щих от Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на. 2) При­ем по­се­ти­те­лей для до­кла­да Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну или для разъ­яс­не­ния сроч­но­сти де­ла. 3) Вы­да­ча по рас­по­ря­же­нию Пат­ри­ар­ха ан­ти­мин­сов для епар­хий и... ми­ра для всех епар­хий. 4) На мне ле­жат слу­же­ние в церк­ви по­дво­рья и про­по­ве­ди. 5) При­ем па­ке­тов в неуроч­ные ча­сы и де­неж­ных пе­ре­во­дов.
– Кто из ду­хо­вен­ства сто­ит бли­же к Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну и к ко­му по­след­ний бла­го­во­лит?
– Об этом я со­вер­шен­но не знаю, так как оче­ре­дей при­е­ма к Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну я не уста­нав­ли­ваю. По се­му во­про­су вам мо­жет дать бо­лее удо­вле­тво­ри­тель­ный от­вет Яков По­ло­зов (аре­сто­ван) и ар­хи­манд­рит Анем­по­дист (аре­сто­ван), уста­нав­ли­ва­ю­щие оче­ре­ди на при­е­ме.
На сле­ду­ю­щий день Туч­ков, же­лая до­бить­ся под­твер­жде­ния хоть ка­ких-то фак­тов, мо­гу­щих по­слу­жить об­ви­не­ни­ем про­тив Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха, сно­ва до­про­сил ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та.
– На чем пе­ча­та­лись воз­зва­ния Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на от 15/28 фев­ра­ля от­но­си­тель­но цер­ков­ных цен­но­стей? – спро­сил он.
– На чем пе­ча­та­лись воз­зва­ния, я не знаю, и до се­го вре­ме­ни этих воз­зва­ний не ви­дел и не чи­тал, – от­ве­тил ар­хи­манд­рит Нео­фит.
– Что вам из­вест­но из бе­сед с Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном о рус­ском ду­хо­вен­стве за гра­ни­цей?
– Из бе­сед с Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном я знаю, в част­но­сти, что Ев­ло­гию бы­ло по­ру­че­но по­ехать в Аме­ри­ку... для упо­ря­до­че­ния от­но­ше­ний меж­ду ар­хи­ере­ем и при­хо­да­ми. Но Ев­ло­гий по­че­му-то из Бер­ли­на в Аме­ри­ку не по­ехал. По­ру­че­ние та­ко­го ро­да Пат­ри­ар­хом бы­ло да­но Ев­ло­гию бо­лее го­да то­му на­зад. По­че­му имен­но Пат­ри­арх хо­тел по­слать Ев­ло­гия, а не дру­го­го, и как имен­но про­де­лы­ва­лось тех­ни­че­ски это на­зна­че­ние, я не знаю.
На этом до­про­сы бы­ли за­кон­че­ны, фак­ти­че­ски ни­че­го не дав, ни­че­го не да­ло и даль­ней­шее на­блю­де­ние за по­ве­де­ни­ем сек­ре­та­ря Пер­во­свя­ти­те­ля в тюрь­ме. За эту вер­ность ве­ре хри­сти­ан­ской и Бо­гу и сле­ду­ю­щих из этой ве­ры по­ступ­ков и преж­де все­го от­вра­ще­ние ко вся­ко­му ро­ду пре­да­тель­ству и по­сле­до­ва­ла месть нена­ви­дя­щих Хри­ста: все аре­сто­ван­ные на Пат­ри­ар­шем по­дво­рье бы­ли осво­бож­де­ны, толь­ко ар­хи­манд­рит Нео­фит оста­вал­ся в за­клю­че­нии, при­чем в са­мых жест­ких усло­ви­ях, сна­ча­ла во Внут­рен­ней тюрь­ме ГПУ, а за­тем в Та­ган­ской, где ему при­шлось око­ло ме­ся­ца про­быть в боль­ни­це из-за раз­вив­ших­ся у него в за­клю­че­нии нев­ро­ти­че­ских бо­лей.
7 мая 1922 го­да Туч­ков вы­пи­сал по­ста­нов­ле­ние на со­дер­жа­ние его под стра­жей вви­ду то­го, что он, «яв­ля­ясь сек­ре­та­рем Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, при­ча­стен к ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти, про­во­ди­мой Ти­хо­ном».
Про­шло пять ме­ся­цев, а ар­хи­манд­рит Нео­фит про­дол­жал си­деть в тюрь­ме; ка­за­лось, его за­бы­ли, он тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил свое по­ло­же­ние, но, на­ко­нец, 3 ок­тяб­ря 1922 го­да все же по­дал вла­стям за­яв­ле­ние.
«Ожи­дая спра­вед­ли­во­го ре­ше­ния де­ла, я пол­го­да не сде­лал ни од­но­го за­яв­ле­ния по сво­е­му де­лу, – пи­сал он. – Уже пять с по­ло­ви­ной ме­ся­цев не бы­ло у ме­ня до­про­са. Пись­мен­ные до­про­сы окон­чи­лись пер­вы­ми дня­ми за­клю­че­ния. За пол­го­да мне не на­зва­ли мо­ей ви­ны, и не бы­ло ни од­но­го во­про­са по пред­ме­ту мо­ей ви­ны.
В пя­ти­ле­тие на­род­ной сво­бо­ды я по­ла­гаю ее в том, что в ней лич­ность на­хо­дит свою опо­ру и ис­точ­ник сво­ей сво­бо­ды. Мое ува­же­ние к вла­сти со­сто­ит в том, что я счи­таю ее но­си­тель­ни­цей ува­же­ния к лич­но­сти и за­щит­ни­цей ее прав. По­это­му я хо­да­тай­ствую об окон­ча­нии де­ла и воз­вра­ще­нии мне пра­ва на за­щи­ту за­ко­на и сво­бо­ду».
Через несколь­ко дней он от­пра­вил пись­мо с до­пол­ни­тель­ной прось­бой: «Я уже ше­стой ме­сяц си­жу в за­клю­че­нии... пять ме­ся­цев по­сле по­след­не­го... до­про­са. Я не мог пред­ви­деть та­ко­го про­дол­жи­тель­но­го сверх сро­ка за­ко­на де­ло­про­из­вод­ства и остал­ся без теп­лой одеж­ды. Про­шу Вас дать пись­мен­ное раз­ре­ше­ние на по­лу­че­ние с пе­ре­да­чей ват­но­го паль­то (ря­сы), шап­ки и оде­я­ла. Так как я оди­нок и не знаю о со­сто­я­нии мо­их ве­щей, про­шу раз­ре­шить, в слу­чае за­дер­жа­ния мо­их ве­щей, пись­мен­но объ­яс­нить с пе­ре­да­чей, что теп­лые ве­щи за­пе­ча­та­ны. Вви­ду то­го, что за­клю­че­ние мое мно­го­ме­сяч­но, про­шу вы­дать, по при­ме­ру дру­гих ду­хов­ных лиц, из ко­мен­да­ту­ры мою Биб­лию и мо­лит­вен­ник, со­глас­но обе­ща­ния сле­до­ва­те­ля, ко­то­ро­го я пять по­чти ме­ся­цев не ви­дел».
Но на это не по­сле­до­ва­ло ни­ка­ко­го от­ве­та, и через ме­сяц, 3 но­яб­ря, он от­пра­вил за­яв­ле­ние вто­рич­но.
Через несколь­ко дней, 7 но­яб­ря 1922 го­да, Туч­ков пред­ло­жил сле­до­ва­те­лю вы­слать ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та в Зы­рян­ский край на год.
В от­вет на на­сто­я­тель­ные прось­бы ар­хи­манд­ри­та окон­чить его де­ло, на сле­ду­ю­щий день по­сле ре­зо­лю­ции Туч­ко­ва бы­ло со­став­ле­но об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние. «Де­ло Оси­по­ва Н.А. воз­ник­ло в свя­зи с де­лом Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, – пи­сал сле­до­ва­тель, – по по­до­зре­нию в со­уча­стии его в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти по­след­не­го, хо­тя кон­крет­ных дан­ных предъ­яв­лен­но­го ему, Оси­по­ву, об­ви­не­ния след­стви­ем не уста­нов­ле­но; все же при­ни­мая во вни­ма­ние бли­зость от­но­ше­ний его к Ти­хо­ну как лич­но­го его сек­ре­та­ря и чле­на учеб­ной ко­мис­сии при Си­но­де, вед­шем вме­сте с Ти­хо­ном яв­но контр­ре­во­лю­ци­он­ную по­ли­ти­ку, счи­таю даль­ней­шее пре­бы­ва­ние его, Оси­по­ва, в Москве с по­ли­ти­че­ской точ­ки зре­ния не до­пу­сти­мым».
25 но­яб­ря 1922 го­да Ко­мис­сия НКВД по адми­ни­стра­тив­ным вы­сыл­кам при­го­во­ри­ла ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та к трем го­дам ссыл­ки в Зы­рян­ский край.
Узнав об этом, отец Нео­фит от­пра­вил за­яв­ле­ние. «Я адми­ни­стра­тив­но вы­сы­ла­юсь в Зы­рян­скую об­ласть… – пи­сал он, – и на­хо­жусь в Та­ган­ской тюрь­ме. Аре­сто­ва­ли ме­ня ле­том, и я не взял с со­бой ни­ка­ких ве­щей, тем бо­лее теп­лых. Ком­на­та моя уже семь ме­ся­цев необи­та­е­ма, и род­ных у ме­ня нет. По­это­му я про­шу раз­ре­шить мне с кон­вой­ным взять теп­лую одеж­ду и рас­по­ря­дить­ся сво­и­ми ве­ща­ми. Про­шу рас­по­ря­же­ния о до­став­ке мне взя­тых в ко­мен­да­ту­ре ГПУ книг... Вви­ду сроч­но­сти вы­сыл­ки про­шу уско­рить по­лу­че­ние мною ве­щей. По­след­ние го­ды я яв­ля­юсь ни­щим и не мо­гу при­об­ре­сти по­лу­шу­бок, ва­лен­ки и ру­ка­ви­цы, без ко­то­рых я не мо­гу по бо­лез­нен­но­сти и рев­ма­ти­че­ско­му со­сто­я­нию пред­при­нять зим­ний путь. По­это­му убе­ди­тель­но про­шу ока­зать мне суб­си­дию вы­да­чей ва­ле­нок, по­лу­шуб­ка и ру­ка­виц и, ес­ли мож­но, рас­ход­ны­ми день­га­ми».
Туч­ков рас­по­ря­дил­ся раз­ре­шить ар­хи­манд­ри­ту схо­дить под кон­во­ем в квар­ти­ру и взять нуж­ные ве­щи.
По­след­ние неде­ли пе­ред от­прав­кой в ссыл­ку отец Нео­фит на­хо­дил­ся в од­ной ка­ме­ре со свя­щен­но­му­че­ни­ком мит­ро­по­ли­том Ка­зан­ским Ки­рил­лом (Смир­но­вым), вме­сте с ним пу­те­ше­ство­вал с эта­пом до Усть-Сы­соль­ска, ко­то­рый был опре­де­лен им ме­стом ссыл­ки, где они по общ­но­сти на мно­гое цер­ков­ных взгля­дов и по­дру­жи­лись, вме­сте со­вер­ша­ли бо­го­слу­же­ние и ча­сто на­ве­ща­ли друг дру­га; и впо­след­ствии отец Нео­фит в те­че­ние дол­го­го вре­ме­ни под­дер­жи­вал пе­ре­пис­ку с мит­ро­по­ли­том. В се­ре­дине 1923 го­да ар­хи­манд­рит Нео­фит был от­прав­лен в дру­гое ме­сто, и они рас­ста­лись.
По окон­ча­нии сро­ка ссыл­ки в 1925 го­ду ар­хи­манд­рит Нео­фит воз­вра­тил­ся в Моск­ву. Он здесь ти­хо жил, по­чти не вел ни­ка­ко­го об­ще­ния, по­свя­щая боль­шую часть вре­ме­ни мо­лит­ве. Но недол­го ему при­шлось так про­жить. Пе­ре­жи­ва­ния от­но­си­тель­но по­ло­же­ния цер­ков­но­го, воз­ник­ше­го по­сле пуб­ли­ка­ции так на­зы­ва­е­мой де­кла­ра­ции мит­ро­по­ли­та Сер­гия, пред­чув­ству­е­мые по­след­ствия и уже воз­ник­шее сму­ще­ние по­нуж­да­ли и его, как че­ло­ве­ка ши­ро­ко об­ра­зо­ван­но­го и цер­ков­но­го, об­ду­мы­вать слу­чив­ше­е­ся с цер­ков­ной точ­ки зре­ния. Мно­гие то­гда из ар­хи­ере­ев, свя­щен­ни­ков и ми­рян за­ду­мы­ва­лись над про­ис­хо­дя­щим, и неко­то­рым бы­ло горь­ко осо­зна­вать, что во­про­сы цер­ков­ные на­столь­ко за­пу­ще­ны и не об­ду­ма­ны, что тут ни год, ни два сто­ле­тия ока­за­лись неосво­ен­ны­ми с точ­ки зре­ния цер­ков­но­го опы­та и цер­ков­ных по­зи­ций. Ни­че­го еще в про­шлом ока­за­лось не ре­ше­но. И ар­хи­манд­рит Нео­фит, как и мно­гие в то вре­мя, стал вкрат­це за­пи­сы­вать свои раз­мыш­ле­ния и де­лить­ся ими с дру­зья­ми, про­ся озна­ко­мить­ся и вер­нуть за­мет­ки. Прось­ба эта воз­ник­ла не толь­ко из со­об­ра­же­ний без­опас­но­сти по­стра­дать за свои раз­мыш­ле­ния, но и чув­ство­ва­лось, что нет еще вы­ве­рен­но­сти в на­пи­сан­ном, не по­ня­то до кон­ца про­ис­хо­дя­щее, и уже тем бо­лее не най­де­ны ему со­от­вет­ству­ю­щие фор­му­ли­ров­ки. Слу­хи об этих на­брос­ках быст­ро до­шли до ОГПУ, и 26 сен­тяб­ря 1927 го­да ар­хи­манд­рит Нео­фит был вы­зван на до­прос. Здесь он был спро­шен, чем за­ни­ма­ет­ся, кто его по­се­ща­ет и не за­ни­ма­ет­ся ли он рас­про­стра­не­ни­ем воз­зва­ний.
Отец Нео­фит на это от­ве­тил: «За­ни­ма­юсь изу­че­ни­ем Псал­ти­рей – цер­ков­но-биб­лей­ский труд. У ме­ня еже­днев­но бы­ва­ет один или два че­ло­ве­ка... зна­ко­мых, о чем я с ни­ми бе­се­дую, ска­зать не же­лаю, так как они но­сят част­ный, лич­ный ха­рак­тер, а не об­ще­ствен­ный. Воз­зва­ний сре­ди ве­ру­ю­щих не рас­про­стра­няю, но свои тру­ды на те­му цер­ков­ную да­вал для чте­ния сво­им зна­ко­мым».
Ар­хи­манд­рит Нео­фит был недо­во­лен за­пи­сью его от­ве­та сле­до­ва­те­лем и так за­пи­сал сам: «Не мо­гу на­звать цер­ков­ны­ми тру­да­ми на­брос­ки мыс­лей по те­ку­щим цер­ков­ным со­бы­ти­ям. Их бы­ло не бо­лее двух. Я был про­тив их рас­про­стра­не­ния. Да­вал зна­ко­мым для про­чте­ния. Они мне их воз­вра­ща­ли. Ко­му их да­вал, не пом­ню. Но пом­ню, что они по воз­вра­ще­нии мною уни­что­жа­лись. Пом­ню, что о де­кла­ра­ции Си­но­даль­ной ни­че­го не на­бро­сал, счи­таю, что для ме­ня со­дер­жа­ние на­брос­ков ста­но­ви­лось уста­рев­шим в за­ви­си­мо­сти от пе­ре­мен. Пред­мет на­брос­ков – необ­хо­ди­мость хра­нить за­ме­сти­тель­ство в том ви­де, как при­ня­то оно от ме­сто­блю­сти­те­ля, без Си­но­да... А на­ше от­но­ше­ние к вла­сти опре­де­ля­ет­ся уче­ни­ем Бо­жи­им, что да­же в язы­че­ском го­су­дар­стве за­по­ве­ду­ет­ся все­мер­но под­дер­жи­вать граж­дан­скую жизнь го­су­дар­ства сво­и­ми мо­лит­ва­ми, тру­да­ми и сред­ства­ми, та­ко­вы бы­ли на­став­ле­ния ве­ру­ю­щим от по­кой­но­го Пат­ри­ар­ха.
Со­ло­вец­кую де­кла­ра­цию чи­тал, не пом­ню у ко­го. С этой де­кла­ра­ци­ей со­гла­сен, по­то­му что она не учит про­тив под­держ­ки го­су­дар­ства сво­и­ми тру­да­ми и мо­лит­ва­ми и не ука­зы­ва­ет тре­бо­ва­ний не со­глас­ных с пра­во­слав­ной ис­ти­ной».
29 сен­тяб­ря 1927 го­да за­ме­сти­тель пред­се­да­те­ля ОГПУ Яго­да под­пи­сал ор­дер на арест ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та, и в тот же день он был аре­сто­ван во вре­мя до­про­са. 18 ок­тяб­ря отец Нео­фит был в оче­ред­ной раз до­про­шен.
– По­че­му вы счи­та­е­те, что Цер­ковь ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­стью ни­ко­гда не за­ни­ма­лась? – спро­сил его сле­до­ва­тель.
– Она, Цер­ковь, долж­на быть апо­ли­тич­ной.
– А бы­ла ли она та­ко­вой в дей­стви­тель­но­сти во вре­мя ре­во­лю­ции?
– Да, она бы­ла апо­ли­тич­ной.
– А как же то­гда рас­смат­ри­вать за­яв­ле­ние быв­ше­го Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на в Вер­хов­ный суд с рас­ка­я­ни­ем в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти, его по­сла­ние вско­ре по осво­бож­де­нии с рас­ка­я­ни­ем в том же, его так на­зы­ва­е­мое «за­ве­ща­ние» или пред­смерт­ное по­сла­ние и т. д.?
– Он не вме­ши­вал­ся в ан­ти­со­вет­скую де­я­тель­ность.
– А за­чем же то­гда он это пи­сал?
– Не знаю. Счи­таю необ­хо­ди­мым ука­зать, что я лич­но не счи­таю то, что я да­вал мо­им лич­ным зна­ко­мым, по их же­ла­нию, неко­то­рые, все­го один-два при­мер­но, до­ку­мен­та, или на­брос­ки мыс­лей, рас­про­стра­не­ни­ем ка­кой бы то ни бы­ло во­об­ще ли­те­ра­ту­ры.
Сра­зу же по­сле до­про­са сле­до­ва­тель вы­пи­сал по­ста­нов­ле­ние о предъ­яв­ле­нии свя­щен­ни­ку об­ви­не­ния в ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти, в том, что он «уст­но и пись­мен­но в со­став­ля­е­мых и рас­про­стра­ня­е­мых им бро­шю­рах про­па­ган­ди­ро­вал необ­хо­ди­мость ис­поль­зо­ва­ния Церк­ви, как ор­га­ни­за­ции, в ан­ти­со­вет­ских це­лях». Про­чи­тав по­ста­нов­ле­ние, отец Нео­фит на­пи­сал: «Чи­тал, но не мо­гу при­нять».
На ос­но­ва­нии по­доб­но­го ро­да ма­те­ри­а­лов Осо­бое со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та к трем го­дам ссыл­ки в Си­бирь, но по­сколь­ку он под­пал под ам­ни­стию, срок ссыл­ки был со­кра­щен на од­ну чет­верть.
13 ян­ва­ря 1928 го­да ар­хи­манд­рит Нео­фит был от­прав­лен эта­пом в Но­во­си­бирск. 23 но­яб­ря 1929 г. Осо­бое со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ без вся­ко­го до­пол­ни­тель­но­го рас­сле­до­ва­ния при­го­во­ри­ло ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та к ли­ше­нию пра­ва про­жи­ва­ния в ря­де го­ро­дов и об­ла­стей с обя­за­тель­ным при­креп­ле­ни­ем к опре­де­лен­но­му ме­сту жи­тель­ства на три го­да. Толь­ко в июле 1933 го­да ар­хи­манд­рит Нео­фит смог пе­ре­ехать в ев­ро­пей­скую часть Рос­сии и по­се­лит­ся в го­ро­де Уг­ли­че Яро­слав­ской об­ла­сти. В июне 1934 го­да он пе­ре­ехал жить в де­рев­ню За­бо­ло­тье Его­рьев­ско­го рай­о­на Мос­ков­ской об­ла­сти, где в то вре­мя жи­ло мно­го свя­щен­ни­ков, мо­на­хов и мо­на­хинь, от­быв­ших сро­ки за­клю­че­ния или ссыл­ки. Жил он очень за­мкну­то, ос­нов­ное вре­мя по­свя­щая мо­лит­ве, встре­ча­ясь лишь с неболь­шим кру­гом лиц, ко­го знал по ссыл­ке или по слу­же­нию на Пат­ри­ар­шем по­дво­рье.
4 ап­ре­ля 1935 го­да со­труд­ни­ки НКВД со­ста­ви­ли справ­ку на арест сем­на­дца­ти че­ло­век – свя­щен­ни­ков, мо­на­хов, мо­на­хинь и ми­рян, в част­но­сти, и ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та; 9 ап­ре­ля бы­ло под­пи­са­но по­ста­нов­ле­ние о его аре­сте, с об­ви­не­ни­ем, буд­то он «си­сте­ма­ти­че­ски за­ни­ма­ет­ся ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей сре­ди окру­жа­ю­ще­го на­се­ле­ния, рас­про­стра­няя про­во­ка­ци­он­ные слу­хи о “го­не­нии и пре­сле­до­ва­нии” за ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния в СССР». На сле­ду­ю­щий день ар­хи­манд­рит Нео­фит был аре­сто­ван и за­клю­чен в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
В ка­че­стве сви­де­те­ля бы­ла вы­зва­на хо­зяй­ка квар­ти­ры, в ко­то­рой жил ар­хи­манд­рит Нео­фит; она по­ка­за­ла, что тот был на­сто­я­щим за­твор­ни­ком и ни­ку­да не вы­хо­дил и, ко­гда она, бы­ва­ло, при­гла­ша­ла к се­бе в дом свя­щен­ни­ков для со­вер­ше­ния мо­леб­на, то и то­гда он из сво­ей ком­на­ты не вы­хо­дил.
На­ча­лись до­про­сы об­ви­ня­е­мых, сре­ди дру­гих бы­ла до­про­ше­на жив­шая в Его­рьев­ске мо­на­хи­ня Успен­ско­го Ко­лоц­ко­го мо­на­сты­ря Се­ра­фи­ма; она по­ка­за­ла, что бы­ла на квар­ти­ре ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та все­го один раз, так как о нем го­во­ри­ли, что он «боль­шой мо­лит­вен­ник и про­зор­ли­вец. Нео­фи­та я по­се­ти­ла по­лу­чить бла­го­сло­ве­ние и про­сить его свя­тых мо­литв, по­сле это­го я его не по­се­ща­ла... так как Нео­фит мне не ре­ко­мен­до­вал... сей­час вре­ме­на лу­ка­вые и смут­ные, и ес­ли кто узна­ет о мо­их по­се­ще­ни­ях, со­вет­ская власть по­ка­ра­ет; так­же Нео­фит рас­ска­зы­вал о го­не­ни­ях на пра­во­слав­ную ве­ру и ду­хо­вен­ство со сто­ро­ны со­вет­ской вла­сти, он го­во­рил: “Сей­час су­дят и вы­сы­ла­ют ду­хо­вен­ство не по­то­му, что они контр­ре­во­лю­ци­о­не­ры, а по­то­му что со­вет­ская власть хо­чет уни­что­жить ве­ру пра­во­слав­ную”. В ка­че­стве при­ме­ра при­во­дил се­бя, го­во­рил: “Я два­жды го­ним со­вет­ской вла­стью толь­ко за то, что ду­хов­ное ли­цо”».
26 мая 1935 го­да сле­до­ва­тель до­про­сил ар­хи­манд­ри­та Нео­фи­та.
– Рас­ска­жи­те о сво­их зна­ко­мых, по­се­ща­ю­щих вас на квар­ти­ре в де­ревне За­бо­ло­тье, и ко­го вы по­се­ща­ли по­сле воз­вра­ще­ния из по­след­ней ссыл­ки.
– Ме­ня на квар­ти­ре из чис­ла мо­их зна­ко­мых ни­кто не по­се­щал, из­ред­ка при­ез­жа­ли ко мне жен­щи­ны, зна­ю­щие ме­ня ра­нее по служ­бе на Пат­ри­ар­шем по­дво­рье. Я их со­вер­шен­но не знаю, цель их по­се­ще­ния но­си­ла ха­рак­тер ока­за­ния мне ма­те­ри­аль­ной по­мо­щи, по­ми­мо это­го ме­ня ино­гда по­се­ща­ли ли­ца со­вер­шен­но незна­ко­мые, воз­вра­тив­ши­е­ся из ссыл­ки. Об­ра­ща­лись за со­ве­та­ми и по­мо­щью, неко­то­рым я ока­зы­вал ма­те­ри­аль­ную по­мощь. Из лиц, про­жи­ва­ю­щих в Его­рьев­ске, ме­ня ни­кто не по­се­щал. За ис­клю­че­ни­ем од­ной кре­стьян­ки, звать ее Еле­на, фа­ми­лии не знаю, при­хо­ди­ла, при­гла­ша­ла ме­ня жить у нее на квар­ти­ре, кро­ме это­го бы­ла мо­на­хи­ня Се­ра­фи­ма, про­жи­ва­ю­щая в го­ро­де Его­рьев­ске. Она при­хо­ди­ла по­зна­ко­мить­ся со мной, я про­сил ее боль­ше ме­ня не по­се­щать.
– Рас­ска­жи­те о ва­шем