Священномученик Митрофан (Краснопольский), Астраханский Архиепископ



Житие

Свя­щен­но­му­че­ник Мит­ро­фан ро­дил­ся 22 ок­тяб­ря 1869 го­да в сло­бо­де Алек­се­ев­ка Би­рю­чен­ско­го уез­да Во­ро­неж­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ива­на Крас­но­поль­ско­го и в кре­ще­нии на­ре­чен был Ди­мит­ри­ем. Мать бу­ду­ще­го свя­ти­те­ля, Ана­ста­сия Се­ме­нов­на, бы­ла до­че­рью пса­лом­щи­ка, она окон­чи­ла сель­скую шко­лу и по бед­но­сти се­мьи вско­ре бы­ла вы­да­на за­муж за небо­га­то­го кре­стья­ни­на. С го­ре­чью она раз­мыш­ля­ла о труд­но­сти сво­е­го по­ло­же­ния и, бы­ва­ло, по­дол­гу мо­ли­лась Бо­гу, чтобы Гос­подь да­ро­вал ей сы­на и чтобы этот сын стал свя­щен­ни­ком, на­де­ясь, что ма­те­ри­аль­ное по­ло­же­ние сы­на-свя­щен­ни­ка по­мо­жет из­ба­вить­ся им от бед­но­сти. Гос­подь услы­шал ее мо­лит­вы, но дал ей несрав­нен­но боль­шее, в ли­це сы­на да­ро­вав не толь­ко от­но­си­тель­ное ма­те­ри­аль­ное бла­го­по­лу­чие, но неис­чер­па­е­мое бо­гат­ство свя­то­сти ее сы­на-му­че­ни­ка и мо­лит­вен­ни­ка.
Пер­во­на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние Дмит­рий по­лу­чил в сель­ской шко­ле, а за­тем бла­го­де­тель устро­ил его в Би­рю­чен­ское ду­хов­ное учи­ли­ще. Окон­чив учи­ли­ще в 1884 го­ду, Дмит­рий, как один из пер­вых уче­ни­ков, был при­нят в Во­ро­неж­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию на ка­зен­ный счет. Вы­ход­цу из кре­стьян­ской сре­ды, ему здесь мно­го при­шлось пре­тер­петь от сво­их од­но­класс­ни­ков, чьи от­цы бы­ли потом­ствен­ны­ми свя­щен­но­слу­жи­те­ля­ми. Это об­сто­я­тель­ство сфор­ми­ро­ва­ло у него ха­рак­тер несколь­ко за­мкну­тый. Но за­то не бра­ли его од­но­класс­ни­ки и в об­щие за­ба­вы и ша­ло­сти – и, та­ким об­ра­зом, у него оста­ва­лось боль­ше вре­ме­ни и сил на доб­ро­со­вест­ное усво­е­ние на­ук; жи­вя в бед­но­сти, он хо­ро­шо по­ни­мал, что хо­ро­шее об­ра­зо­ва­ние яв­ля­ет­ся глав­ным для него ка­пи­та­лом, спо­соб­ным в бу­ду­щем обес­пе­чить его со­ци­аль­ное и ма­те­ри­аль­ное по­ло­же­ние. Бла­го­че­сти­вым же вос­пи­та­ни­ем в се­мье он вполне был при­уго­тов­лен на слу­же­ние Бо­гу и Его Свя­той Церк­ви.
В 1890 го­ду Дмит­рий окон­чил Во­ро­неж­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, же­нил­ся, и 4 но­яб­ря 1890 го­да епи­скоп Во­ро­неж­ский и За­дон­ский Ана­ста­сий (До­бра­дин), ру­ко­по­ло­жил его во диа­ко­на к Ка­зан­ской церк­ви при­го­род­ной сло­бо­ды го­ро­да Ко­ро­то­я­ка Во­ро­неж­ской епар­хии. 8 мая 1892 го­да у су­пру­гов ро­дил­ся сын; 15 де­каб­ря то­го же го­да диа­кон Ди­мит­рий был пе­ре­ме­щен слу­жить в Пре­об­ра­жен­скую цер­ковь сло­бо­ды Мат­ре­но-Ге­зе­вой Би­рю­чен­ско­го уез­да, а 23 фев­ра­ля 1893 го­да – в Тро­иц­кую цер­ковь в се­ле Алек­се­ев­ке[1].
Здесь ему впер­вые при­шлось столк­нуть­ся с тя­же­лым ма­те­ри­аль­ным по­ло­же­ни­ем в жиз­ни сель­ско­го ду­хо­вен­ства. Он вспо­ми­нал впо­след­ствии, уже бу­дучи епи­ско­пом: «Мне ни­ко­гда не за­быть немно­гих, но глу­бо­ко за­пав­ших в мою ду­шу слов, ко­то­рые ска­за­ла мне од­на жен­щи­на, ко­гда я, толь­ко что со­шед­ший со школь­ной ска­мьи и вос­при­яв­ший ду­хов­ное слу­же­ние, впер­вые дол­жен был про­тя­нуть ру­ку за тем хле­бом, ко­то­рым обыч­но бла­го­да­рят во вре­мя ви­зи­та­ции ду­хов­ных от­цов. Ви­дя мое край­нее сму­ще­ние, мою рас­те­рян­ность, ви­дя, ка­ким по­лы­мем сты­да за­го­ре­лось мое ли­цо, эта про­стая жен­щи­на ска­за­ла мне: “Что же ты, кор­ми­лец, бе­ри, ведь те­бе с это­го жить на­до”... Ее сло­ва бы­ли про­ник­ну­ты теп­ло­той, сер­деч­но­стью и со­чув­стви­ем, но в них я услы­шал горь­кую ис­ти­ну, что ду­хо­вен­ство, в том чис­ле и я, став­ший в ря­ды его, долж­но жить по­бо­ра­ми»[2]. И од­на­ко оно бы­ло в то вре­мя в несрав­нен­но луч­шем по­ло­же­нии, неже­ли паства, ко­то­рая мог­ла рас­счи­ты­вать то­гда лишь на свои ру­ки и Бо­га.
В это вре­мя свер­ши­лась над ним во­ля Бо­жия – он ов­до­вел, остав­шись с сы­ном-мла­ден­цем; ре­бен­ка взя­ла на вос­пи­та­ние мать его по­чив­шей су­пру­ги, ко­то­рая к то­му вре­ме­ни ов­до­ве­ла и по­же­ла­ла дать воз­мож­ность от­цу Ди­мит­рию, уже не свя­зан­но­му обя­за­тель­ства­ми се­мей­ны­ми, с боль­шей от­да­чей по­слу­жить Церк­ви Хри­сто­вой.
13 сен­тяб­ря 1893 го­да диа­кон Ди­мит­рий был за­чис­лен на ка­зен­ный счет сту­ден­том Ки­ев­ской Ду­хов­ной ака­де­мии на цер­ков­но-ис­то­ри­че­ское от­де­ле­ние. 11 ав­гу­ста 1896 го­да он был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Мит­ро­фан, а 15 июня 1897 го­да рек­тор Ки­ев­ской Ду­хов­ной ака­де­мии, епи­скоп Ка­нев­ский Силь­вестр (Мале­ван­ский), в церк­ви Ки­е­во-Брат­ско­го мо­на­сты­ря ру­ко­по­ло­жил его во иеро­мо­на­ха[3]. 30 июня то­го же го­да иеро­мо­нах Мит­ро­фан окон­чил ака­де­мию со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия, ко­то­рую по­лу­чил за ра­бо­ту «Ас­ке­ти­ка свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го».
16 но­яб­ря 1897 го­да иеро­мо­нах Мит­ро­фан был на­зна­чен ин­спек­то­ром Ир­кут­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, в 1898 го­ду – чле­ном Ир­кут­ско­го Ко­ми­те­та Пра­во­слав­но­го Мис­си­о­нер­ско­го об­ще­ства, Епар­хи­аль­но­го учи­лищ­но­го со­ве­та и ис­пол­ня­ю­щим долж­ность рек­то­ра се­ми­на­рии. 6 мая 1900 го­да он был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом[4].
25 ян­ва­ря 1902 го­да отец Мит­ро­фан был на­зна­чен рек­то­ром Мо­гилев­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии и 2 фев­ра­ля воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та[5]. Это бы­ло труд­ное по­слу­ша­ние в тя­же­лое смут­ное вре­мя, так как по­всю­ду, не ис­клю­чая ду­хов­ных учеб­ных за­ве­де­ний, под­ни­ма­лась сму­та, пе­ре­хо­див­шая в иных ме­стах в пря­мые мя­те­жи, ино­гда за­кан­чи­вав­ши­е­ся пре­ступ­ле­ни­я­ми. Об­ра­ща­ясь к сту­ден­там се­ми­на­рии пе­ред па­ни­хи­дой по уби­то­му в 1902 го­ду ми­ни­стру внут­рен­них дел Си­пя­ги­ну, отец Мит­ро­фан ска­зал: «Внут­ри на­ше­го Оте­че­ства, сре­ди пе­ре­до­вых его чле­нов, сре­ди так име­ну­е­мой ин­тел­ли­ген­ции за­ме­ча­ет­ся бро­же­ние, неустой­чи­вость, ша­та­ние. Вот уже вто­рой год рус­ская уча­ща­я­ся мо­ло­дежь, на­ша на­деж­да, в ко­то­рой за­лог бу­ду­ще­го на­ше­го пре­успе­я­ния, вол­ну­ет­ся, мя­тет­ся, са­ма яс­но не со­зна­вая, че­го она ищет, к че­му стре­мит­ся. Де­ло на­ча­лось за­яв­ле­ни­ем неудо­воль­ствия на совре­мен­ный строй учеб­но-вос­пи­та­тель­ных ин­сти­ту­тов, же­ла­ни­ем ре­фор­ми­ро­вать их яко­бы со­вер­шен­но от­жив­ший быт, а те­перь, как ви­ди­те, за­вер­ша­ет­ся кро­ва­вы­ми пре­ступ­ле­ни­я­ми, не свой­ствен­ны­ми, про­тив­ны­ми мир­но­му на­уч­но­му ин­те­ре­су»[6].
С 1903-го по 1907 год ар­хи­манд­рит Мит­ро­фан со­сто­ял цен­зо­ром про­по­ве­дей, про­из­но­си­мых в мо­гилев­ском ка­фед­раль­ном со­бо­ре; с 1905-го по 1907 год – на­блю­да­те­лем за пре­по­да­ва­ни­ем За­ко­на Бо­жия в сред­них и низ­ших свет­ских учеб­ных за­ве­де­ни­ях го­ро­да Мо­гиле­ва и бла­го­чин­ным Мо­гиле­во-Брат­ско­го мо­на­сты­ря[7]. Он стал ак­тив­ным де­я­те­лем Мо­гилев­ско­го Бо­го­яв­лен­ско­го брат­ства, мно­го сде­лав­ше­го для со­хра­не­ния пра­во­сла­вия в то вре­мя, ко­гда Бе­ло­рус­сия бы­ла от­торг­ну­та от Рос­сии. Те­перь же пра­во­сла­вие под­сте­ре­га­ла еще боль­шая опас­ность – теп­лохлад­ность са­мих пра­во­слав­ных.
«Еще боль­шую опас­ность для чи­сто­ты ве­ры пред­став­ля­ют лю­ди, ко­то­рые по на­руж­но­сти оста­ют­ся яко­бы ча­да­ми Церк­ви, но крайне ин­диф­фе­рент­ны ко всем ее уста­нов­ле­ни­ям, – пи­сал отец Мит­ро­фан. – Сво­и­ми лег­ко­мыс­лен­ны­ми суж­де­ни­я­ми, рас­счи­тан­ны­ми на по­твор­ство стра­стям, они вно­сят внут­рен­нее раз­ло­же­ние в нрав­ствен­ный строй жиз­ни хри­сти­ан и неза­мет­но по­ни­жа­ют его. Из это­го ла­ге­ря раз­да­ют­ся го­ло­са про­тив стро­го­сти цер­ков­ной дис­ци­пли­ны, про­дол­жи­тель­но­сти бо­го­слу­же­ний и т.п. По­ток их раз­ру­ши­тель­ных дей­ствий мо­жет быть оста­нов­лен толь­ко тес­ным еди­не­ни­ем нрав­ствен­ных чад меж­ду со­бой и сов­мест­ны­ми их уси­ли­я­ми, на­прав­лен­ны­ми на борь­бу с про­тив­ни­ка­ми Церк­ви и ее уста­нов­ле­ний»[8].
Бес­по­ко­ил его, как ак­тив­но­го де­я­те­ля на по­при­ще про­све­ще­ния, и об­щий упа­док об­ра­зо­ва­ния; про­ис­хо­ди­ло это от­то­го, как он ду­мал, что об­ра­зо­ва­ние ста­ло це­нить­ся не са­мо по се­бе как та­ко­вое, а толь­ко в свя­зи с обес­пе­чен­ны­ми им ма­те­ри­аль­ны­ми бла­га­ми и со­ци­аль­ным по­ло­же­ни­ем в об­ще­стве. «Чем, как не та­ким от­но­ше­ни­ем к шко­ле и об­ра­зо­ва­нию, – пи­сал отец Мит­ро­фан, – нуж­но объ­яс­нить ту страст­ную по­го­ню за ат­те­ста­та­ми, ко­то­рая ве­дет­ся у нас от сред­них учеб­ных за­ве­де­ний до выс­ших вклю­чи­тель­но и при ка­кой за­бы­ва­ют­ся под­час са­мые эле­мен­тар­ные тре­бо­ва­ния по­ря­доч­но­сти»[9]. Это яв­ле­ние па­губ­но ска­зы­ва­лось как на са­мих уча­щих­ся, в са­мом на­ча­ле жиз­ни пре­вра­щав­ших­ся в от­ча­ян­ных ко­ры­сто­люб­цев и ка­рье­ри­стов, для ко­то­рых и на­у­ка, и ин­те­ре­сы стра­ны, и ин­те­ре­сы ближ­не­го ста­но­ви­лись все­го лишь сред­ства­ми на пу­ти к соб­ствен­но­му бла­го­по­лу­чию, но еще бо­лее па­губ­ные по­след­ствия оно име­ло для все­го на­ро­да, ли­шав­ше­го­ся доб­рой со­ве­сти уче­ных, учи­те­лей, вра­чей и го­судар­ствен­ных де­я­те­лей.
По­сколь­ку Мо­гилев­ская епар­хия изоби­ло­ва­ла в то вре­мя ино­слав­ны­ми, ино­вер­ца­ми и сек­тан­та­ми, епи­скоп Мо­гилев­ский Сте­фан (Ар­хан­гель­ский) 9 ап­ре­ля 1906 го­да об­ра­тил­ся к Свя­тей­ше­му Си­но­ду с прось­бой: учре­дить в Мо­гилев­ской епар­хии ви­ка­ри­ат­ство, хи­ро­то­ни­сав та­ко­го ви­кар­но­го епи­ско­па, ко­то­рый взял бы на се­бя мис­си­о­нер­ские обя­зан­но­сти. Но Си­нод от­ка­зал ему в этом, 9 ав­гу­ста то­го же го­да от­пи­сав, что за неиме­ни­ем средств ви­ка­ри­ат­ство не мо­жет быть от­кры­то, но, ес­ли епар­хия са­ма изы­щет сред­ства для со­дер­жа­ния ви­кар­но­го епи­ско­па, Си­нод воз­ра­жать не бу­дет. В это вре­мя епар­хи­аль­ный мис­си­о­нер по­же­лал пе­рей­ти на долж­ность пре­по­да­ва­те­ля Мо­гилев­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, а на­сто­я­тель Мо­гиле­во-Брат­ско­го мо­на­сты­ря со­гла­сил­ся пе­рей­ти в дру­гую оби­тель, и та­ким об­ра­зом от­кры­ва­лась воз­мож­ность по­крыть часть рас­хо­дов на со­дер­жа­ние ви­кар­но­го епи­ско­па. Для по­кры­тия недо­ста­ю­щей сум­мы епи­скоп Сте­фан об­ра­тил­ся к мо­на­сты­рям епар­хии с прось­бой о по­жерт­во­ва­ни­ях. 18 де­каб­ря 1906 го­да он вновь по­слал про­ше­ние в Си­нод о со­зда­нии ви­ка­ри­ат­ства и о на­зна­че­нии к нему ви­ка­ри­ем ар­хи­манд­ри­та Мит­ро­фа­на (Крас­но­поль­ско­го).
25 ян­ва­ря 1907 го­да «в Мо­гилев­ской епар­хии на мест­ные сред­ства»[10] бы­ла учре­жде­на ка­фед­ра Го­мель­ско­го ви­кар­но­го епи­ско­па «с воз­ло­же­ни­ем на него управ­ле­ния Мо­гиле­во-Брат­ским мо­на­сты­рем на пра­вах на­сто­я­те­ля»[11]. 10 фев­ра­ля 1907 го­да в Санкт-Пе­тер­бур­ге со­сто­я­лось на­ре­че­ние ар­хи­манд­ри­та Мит­ро­фа­на во епи­ско­па Го­мель­ско­го, и на сле­ду­ю­щий день в Тро­иц­ком со­бо­ре Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры он был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Го­мель­ско­го, ви­ка­рия Мо­гилев­ской епар­хии[12].
Вру­чая но­во­по­став­лен­но­му епи­ско­пу ар­хи­ерей­ский жезл, епи­скоп Сте­фан ска­зал: «Дух тьмы воз­двиг про­тив Церк­ви Хри­сто­вой и вра­гов внут­рен­них из са­мих недр Церк­ви. – Это все бо­лее и бо­лее рас­про­стра­ня­ю­ще­е­ся неве­рие на­шей ин­тел­ли­ген­ции. Это ан­ти­хри­сти­ан­ский дух в на­у­ке, ис­кус­ствах, пе­ча­ти, за­ко­но­да­тель­стве и на­прав­ле­нии куль­ту­ры. Это так на­зы­ва­е­мое неохри­сти­ан­ство, а в дей­стви­тель­но­сти но­вое, на хри­сти­ан­ской поч­ве, язы­че­ство с его неиз­беж­ным и от­вра­ти­тель­ным куль­том пло­ти. Это явив­ше­е­ся в на­ше смут­ное вре­мя по­ли­ти­че­ско­го бро­же­ния так на­зы­ва­е­мое цер­ков­ное об­нов­лен­че­ство. – Вот вра­ги Церк­ви внут­рен­ние, под­ка­пы­ва­ю­щи­е­ся под са­мые ее ос­но­вы. К глу­бо­ко­му при­скор­бию, в чис­ло их ста­ли неко­то­рые слу­жи­те­ли Церк­ви и бо­го­слов­ской на­у­ки и го­то­вы про­дать свою Ма­терь – Пра­во­слав­ную Цер­ковь про­те­стант­ству и ма­сон­ству, ес­ли не за среб­ре­ни­ки иуди­ны, то за че­че­вич­ную по­хлеб­ку – су­ет­ную сла­ву лю­дей пе­ре­до­вых и про­грес­сив­ных. Яд отра­вы сво­их цер­ков­но-анар­хи­че­ских пи­са­ний они раз­ли­ва­ют по всей Пра­во­слав­ной Ру­си, ста­ра­ясь за­ра­зить им не толь­ко вер­ных сы­нов Пра­во­слав­ной Церк­ви, но, ес­ли воз­мож­но, и са­мих пас­ты­рей и го­то­вя­ще­е­ся к слу­же­нию Церк­ви на­ше юно­ше­ство. О, Иуди­на пре­да­тель­ства! Во­ис­ти­ну до­маш­ний внут­рен­ний враг сей еще опас­нее внеш­них вра­гов! Вви­ду та­ко­го-то имен­но по­ло­же­ния пас­ты­рей Церк­ви, как агн­цев сре­ди вол­ков, ты и при­зы­ва­ешь­ся те­перь на сов­мест­ную со мной апо­столь­скую стра­жу в Церк­ви Мо­гилев­ской... Пой­дем же вме­сте на то де­ла­ние, ко­то­рое до­се­ле я со­вер­шал один»[13].
Хи­ро­то­ни­сан­ный во епи­ско­па, вла­ды­ка Мит­ро­фан энер­гич­но при­нял­ся за ор­га­ни­за­цию мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­сти. В ян­ва­ре 1908 го­да он при­гла­сил ду­хо­вен­ство Го­мель­ско­го уез­да на со­ве­ща­ние по де­лам мис­сии, где бы­ло при­ня­то ре­ше­ние о со­зда­нии в Го­ме­ле мис­си­о­нер­ских кур­сов и «раз­ра­бо­та­на как внеш­няя, так и внут­рен­няя сто­ро­на ор­га­ни­за­ции кур­сов»[14]. 11 фев­ра­ля 1908 го­да вла­ды­ка был вклю­чен в со­став учре­жден­но­го при Свя­тей­шем Си­но­де Осо­бо­го со­ве­ща­ния для раз­ра­бот­ки мер к наи­луч­ше­му устро­е­нию внут­рен­ней и внеш­ней мис­сии и к ожив­ле­нию ее де­я­тель­но­сти.
Осе­нью 1907 го­да епи­скоп Мит­ро­фан был из­бран чле­ном Го­судар­ствен­ной Ду­мы тре­тье­го со­зы­ва и участ­во­вал в ее ра­бо­те до 1912 го­да. Это бы­ло тя­же­лое для Рос­сии и для него лич­но вре­мя, ко­гда бес­по­ря­доч­ный пар­ла­мен­та­ризм, по­ка­зы­вая всю бес­плод­ность сво­ей су­ет­ли­вой де­я­тель­но­сти, уже ста­но­вил­ся ору­ди­ем уни­что­же­ния Рос­сии. Лю­бые во­про­сы в пар­ла­мен­те – был ли это во­прос о ги­бе­ли на­ро­да от пьян­ства или во­прос о свет­ском об­ра­зо­ва­нии, це­ле­на­прав­лен­но раз­вра­щав­шем на­род, не вку­сив­ший еще вполне горь­ких пло­дов язы­че­ско­го про­све­ще­ния, – все об­ра­ща­лись про­тив рус­ско­го на­ро­да. Как ни по­ло­жи этот пар­ла­мент­ский «рог», он все­гда станет так, что рус­ско­му на­ро­ду не быть. При­чем в слу­чае с на­род­ным пьян­ством и го­судар­ствен­ные чи­нов­ни­ки, и чле­ны Го­судар­ствен­ной Ду­мы дей­ство­ва­ли вполне еди­но­мыс­лен­но: сред­ство мас­со­во­го са­мо­убий­ства на­ро­да – спирт­ные на­пит­ки – ста­но­ви­лось сред­ством по­пол­не­ния каз­ны, обес­пе­чи­ва­ю­щей в первую оче­редь их са­мих. Все бы­ли на­столь­ко за­ча­ро­ва­ны псев­до­эко­но­ми­че­ски­ми рас­суж­де­ни­я­ми, что, на­хо­дясь в этой сре­де, да­же хри­сти­ан­ский епи­скоп, для ко­то­ро­го нрав­ствен­ные хри­сти­ан­ские иде­а­лы долж­ны быть пре­вы­ше все­го, им под­дал­ся. На од­ном из за­се­да­ний Ду­мы епи­скоп Мит­ро­фан за­явил: «Нуж­но оздо­ро­вить, нрав­ствен­но под­нять на­род, и то­гда, несо­мнен­но, борь­ба с пьян­ством станет на пра­виль­ный и ра­цио­наль­ный путь. За по­сте­пен­ность го­во­рит и со­об­ра­же­ние дру­го­го ха­рак­те­ра. Несо­мнен­но... что при всем на­шем же­ла­нии мы не мо­жем вы­клю­чить из го­судар­ствен­но­го бюд­же­та 480 мил­ли­о­нов руб­лей, ко­то­рые по­лу­ча­ют­ся от про­да­жи пи­тий»[15].
Через несколь­ко ме­ся­цев, од­на­ко, уви­дев под­лин­ные раз­ме­ры бед­ствия и пря­мой злой умы­сел неко­то­рых чле­нов Го­судар­ствен­ной Ду­мы, он вы­сту­пил бо­лее ре­ши­тель­но про­тив за­ко­нов, спо­соб­ству­ю­щих рас­про­стра­не­нию пьян­ства. «Я не на­зо­ву здо­ро­вой ту финан­со­вую си­сте­му, – за­явил он, – ко­то­рая по­ко­ит­ся на ос­но­ва­ни­ях, ко­то­рые при прак­ти­че­ском осу­ществ­ле­нии при­во­дят на­цию к обес­си­ле­нию нрав­ствен­но­му и физи­че­ско­му. Идя этим пу­тем, та­кая си­сте­ма под­ка­пы­ва­ет­ся под са­мые ос­но­вы и кор­ни то­го ор­га­низ­ма, ко­то­рым она пи­та­ет­ся. И неиз­беж­но на­сту­пит по­ра, ко­гда обес­си­лен­ный на­род­ный ор­га­низм ока­жет­ся со­вер­шен­но непла­те­же­спо­соб­ным. По­это­му нуж­но во­вре­мя оста­но­вить­ся и при­знать, что до­ход от вод­ки вре­ден, и пра­ви­тель­ство в соб­ствен­ных ин­те­ре­сах долж­но от­ка­зать­ся от до­хо­дов от спирт­ных на­пит­ков, хо­тя, быть мо­жет, и не сра­зу, а по­сте­пен­но, по ме­ре то­го как бу­дут изыс­ка­ны но­вые ис­точ­ни­ки по­пол­не­ния той бре­ши, ко­то­рая про­изой­дет при про­ве­де­нии ра­ди­каль­ных мер борь­бы с пьян­ством»[16].
29 ян­ва­ря 1909 го­да епи­скоп Мит­ро­фан был из­бран по­чет­ным чле­ном Об­ще­ства Пер­вой Рос­сий­ской Сер­ги­ев­ской шко­лы трез­во­сти[17].
В про­по­ве­ди в бли­жай­шее вос­кре­се­нье по­сле празд­ни­ка Кре­ще­ния Гос­под­ня в 1910 го­ду он вы­ра­зил­ся уже зна­чи­тель­но ре­ши­тель­ней про­тив гу­би­тель­но­го по­ро­ка пьян­ства. «В на­сто­я­щей бе­се­де с ва­ми, – ска­зал вла­ды­ка, – я хо­чу кос­нуть­ся од­но­го та­ко­го зла, ко­то­рое все при­зна­ют, ко­то­рое пу­сти­ло гро­мад­ные кор­ни в жиз­ни на­род­ной, но с ко­то­рым ма­ло или по­чти не хо­тят бо­роть­ся. Ни­сколь­ко не опа­са­ясь быть об­ви­нен­ным в пре­уве­ли­че­нии, я сме­ло ска­жу, что наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ным в на­ше вре­мя по­ро­ком яв­ля­ет­ся пьян­ство. Об этом крас­но­ре­чи­во го­во­рит та ко­лос­саль­ная сум­ма (до вось­ми­сот мил­ли­о­нов руб­лей), ко­то­рая еже­год­но про­пи­ва­ет­ся в Рос­сии. Пьян­ство де­ла­ет­ся у нас по­валь­ным. Пьют ста­ри­ки, пьют мо­ло­дые, пьют муж­чи­ны, пьют жен­щи­ны и де­ви­цы. С ужа­сом узна­ем, что оно рас­про­стра­ня­ет­ся и в шко­ле сре­ди ма­ло­лет­них де­тей, где гро­мад­ный про­цент де­тей от­ве­да­ли ви­на, а неко­то­рые зна­ют уже со­сто­я­ние охме­ле­ния. И не ду­май­те, что это от­дель­ные, немно­гие при­ме­ры. В Мос­ков­ской, на­при­мер, гу­бер­нии, по дан­ным школь­ной ста­ти­сти­ки, в 10-лет­нем пе­ри­о­де на­счи­ты­ва­лось до 70 % маль­чи­ков и до 40 % де­во­чек, зна­ко­мых уже с ви­ном... В боль­шин­стве учи­те­ля­ми де­тей в этом сквер­ном де­ле бы­ли са­ми ро­ди­те­ли. Мож­но ли даль­ше ид­ти по пу­ти со­блаз­на сих ма­лых и ка­ких по­след­ствий от се­го ожи­дать? И сей­час са­мое по­верх­ност­ное на­блю­де­ние го­во­рит о хи­ло­сти и все бо­лее уве­ли­чи­ва­ю­щей­ся об­щей дряб­ло­сти на­се­ле­ния, о гро­мад­ном по­ни­же­нии его ин­тел­лек­ту­аль­ных спо­соб­но­стей и изу­ми­тель­ном ро­сте пре­ступ­ле­ний, со­про­вож­да­ю­щих­ся по­те­рей мо­раль­ной чув­стви­тель­но­сти... Те­перь ста­ла об­ще­при­знан­ной в на­у­ке ис­ти­на, что ал­ко­голь дей­ству­ет гу­би­тель­но не толь­ко на по­тре­би­те­ля, но от­ра­жа­ет­ся и на потом­стве его. Гро­мад­ное ко­ли­че­ство ду­шев­но­боль­ных, нев­ра­сте­ни­ков, иди­о­тов, эпи­леп­ти­ков про­ис­хо­дит на поч­ве отрав­ле­ния ро­ди­те­лей пьян­ством...»[18]
С 29 мая 1911 го­да епи­скоп Мит­ро­фан стал по­чет­ным чле­ном Кам­чат­ско­го Пра­во­слав­но­го Брат­ства, с 21 июля – то­ва­ри­щем Пред­се­да­те­ля Все­рос­сий­ско­го съез­да прак­ти­че­ских де­я­те­лей по борь­бе с ал­ко­го­лиз­мом[19].
Та­кая же про­бле­ма бы­ла и с дум­ски­ми ини­ци­а­ти­ва­ми, на­прав­лен­ны­ми на под­дер­жа­ние про­цес­са раз­ру­ше­ния на­цио­наль­но­го об­ра­зо­ва­ния: об­ра­зо­ва­ние за до­пет­ров­ской Рос­си­ей от­ри­ца­лось как та­ко­вое, а в по­сле­пет­ров­ской оно ста­ло це­ли­ком за­пад­ни­че­ским, на­прав­лен­ным на при­об­ре­те­ние уз­ких, спе­ци­аль­ных зна­ний. Но ес­ли на За­па­де та­кой ха­рак­тер при­об­ре­те­ния зна­ний имел свое оправ­да­ние и свои мо­ти­вы, так как они да­ва­ли че­ло­ве­ку воз­мож­ность за­во­е­вать со­ци­аль­ную пло­щад­ку для сво­е­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го зем­но­го су­ще­ство­ва­ния и про­ло­жить до­ро­гу к лич­но­му бла­го­по­лу­чию и успе­ху, а для всей за­пад­ной куль­ту­ры – к тех­но­ло­ги­че­ско­му про­грес­су, то для рус­ско­го че­ло­ве­ка оно по­чти не име­ло смыс­ла, так как со­вер­шен­но не удо­вле­тво­ря­ло его нрав­ствен­ных за­про­сов; при­об­ре­тен­ное та­ким об­ра­зом зна­ние при­во­ди­ло не к обо­га­ще­нию че­ло­ве­ка, а к его нрав­ствен­но­му оди­ча­нию, ибо из си­сте­мы об­ра­зо­ва­ния вы­бра­сы­ва­лось глав­ное – ре­ли­ги­оз­ное ми­ро­воз­зре­ние как си­сте­ма пред­став­ле­ний о ми­ро­зда­нии, ме­сте в нем че­ло­ве­ка и оцен­ка зем­ной де­я­тель­но­сти че­ло­ве­ка, его по­ступ­ков и вза­и­мо­от­но­ше­ний лю­дей с точ­ки зре­ния за­ко­нов ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ных.
Уви­дев во­очию же­сто­кую, пол­ную лжи и ко­вар­ства борь­бу дум­ских де­я­те­лей, на­прав­лен­ную на раз­ру­ше­ние на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния и нрав­ствен­ных на­чал, вла­ды­ка в од­ной из сво­их про­по­ве­дей, с воз­му­ще­ни­ем пе­ре­да­вая свое впе­чат­ле­ние от так на­зы­ва­е­мой ра­бо­ты дум­ских де­я­те­лей, ска­зал: «На раз­ви­тие же ду­ха, на за­клад­ку проч­но­го фун­да­мен­та для об­ра­зо­ва­ния на нем цель­но­го ми­ро­со­зер­ца­ния по­чти не об­ра­ща­ет­ся вни­ма­ния. Что же ка­са­ет­ся во­про­сов ве­ры, спа­се­ния, то они или в луч­шем слу­чае за­мал­чи­ва­ют­ся, или на них смот­рят с нескры­ва­е­мой до­са­дой, нетер­пе­ни­ем, как на что-то та­кое, что толь­ко от­ни­ма­ет у юно­шей вре­мя, до­ро­гое и нуж­ное для иных це­лей или зна­ний, на са­мом де­ле под­час пу­стых и ни­чтож­ных с точ­ки зре­ния се­рьез­но­го че­ло­ве­ка, но вы­дви­га­е­мых мо­дой, тре­бо­ва­ни­я­ми мо­мен­та... Ко­му не при­хо­ди­лось ви­деть та­кой се­мьи, где уже от­кры­то со­вер­ша­ет­ся глу­бо­кая тра­ге­дия раз­де­ле­ния на два ла­ге­ря пред­ста­ви­те­лей стар­ше­го по­ко­ле­ния и млад­ше­го, од­них – бо­рю­щих­ся за свои свя­тые убеж­де­ния, всем сво­им су­ще­ством не же­ла­ю­щих усво­ить гру­бый ма­те­ри­а­ли­сти­че­ский взгляд на пред­ме­ты вы­со­ко­го для них по­чи­та­ния, а дру­гих – наг­ло глу­мя­щих­ся над про­яв­ле­ни­я­ми ре­ли­ги­оз­но­сти и на­бож­но­сти и по­чи­та­ю­щих ве­ли­кою че­стью для се­бя счи­тать сво­им ро­до­на­чаль­ни­ком обе­зья­ну. И ес­ли преж­де та­кой гру­бый ма­те­ри­а­лизм на­хо­дил для се­бя по­сле­до­ва­те­лей глав­ным об­ра­зом из сре­ды пи­том­цев выс­шей шко­лы, то те­перь яв­ля­ет­ся боль­шая опас­ность, что он пой­дет даль­ше и да­же мо­жет про­ник­нуть в шко­лу на­чаль­ную, в сре­ду про­сто­го ве­ру­ю­ще­го на­ро­да. По край­ней ме­ре, все ча­ще и ча­ще раз­да­ют­ся го­ло­са... что на уро­ки За­ко­на Бо­жия в шко­ле уде­ля­ет­ся слиш­ком мно­го вре­ме­ни... Не нуж­но быть про­ро­ком, а толь­ко не за­бы­вать уро­ков со­сед­них за­пад­ных го­су­дарств, чтобы знать, что даль­ней­шим ша­гом в этом на­прав­ле­нии бу­дет пол­ное уда­ле­ние За­ко­на Бо­жия из кру­га пре­по­да­ва­е­мых в шко­ле пред­ме­тов. К та­ко­му кон­цу неиз­беж­но при­ве­дет нас путь под­ра­жа­ния, ес­ли мы бу­дем по­сле­до­ва­тель­ны и не оста­но­вим­ся хо­тя на краю ги­бе­ли»[20].
Бу­дучи в 1912 го­ду чле­ном Го­судар­ствен­ной Ду­мы, епи­скоп Мит­ро­фан взял на се­бя без­бла­го­дат­ную роль по­сту­пить не по со­ве­сти, а по долж­но­сти, как по­ни­мал он свои обя­зан­но­сти, и пуб­лич­но за­щи­тить непра­вое ре­ше­ние о сме­ще­нии с ка­фед­ры епи­ско­па Са­ра­тов­ско­го Гер­мо­ге­на (Долга­не­ва) и вы­сыл­ке его в Жи­ро­виц­кий мо­на­стырь, про­из­не­ся по это­му по­во­ду до­воль­но пу­та­ную и про­ти­во­ре­чи­вую речь, в ко­то­рой ста­рал­ся убе­дить слу­ша­те­лей, что меж­ду вы­ступ­ле­ни­ем епи­ско­па Гер­мо­ге­на про­тив Рас­пу­ти­на и его ссыл­кой в Жи­ро­ви­цы нет ни­ка­кой свя­зи, что ви­нов­ни­ком про­ис­шед­ше­го яв­ля­ет­ся сам епи­скоп Гер­мо­ген, так как епи­скоп «дол­жен был мол­ча­ли­во... с до­сто­ин­ством уй­ти и предо­ста­вить вре­ме­ни ис­пра­вить то его по­ло­же­ние, в ко­то­рое он ведь не без ви­ны сво­ей по­пал»[21].
Обер-про­ку­рор Саб­лер, ко­то­ро­го глав­ным об­ра­зом и ка­са­лась эта за­щи­та, от­бла­го­да­рил епи­ско­па. 26 фев­ра­ля 1912 го­да он пи­сал ве­ли­ко­му кня­зю Кон­стан­ти­ну Кон­стан­ти­но­ви­чу: «По­ру­че­ние о же­ла­тель­но­сти пе­ре­ме­ще­ния епи­ско­па Мит­ро­фа­на ис­пол­ню. От­цы чле­ны Свя­тей­ше­го Си­но­да от­но­сят­ся к нему с пол­ным со­чув­стви­ем. При об­суж­де­нии в бу­ду­щем во­про­сов до за­ме­ще­ния осво­бож­да­ю­щих­ся ка­федр от­но­ся­щих­ся имя Прео­свя­щен­но­го не пред­ле­жит за­бве­нию»[22].
3 но­яб­ря 1912 го­да вла­ды­ка Мит­ро­фан был на­зна­чен на са­мо­сто­я­тель­ную ка­фед­ру – епи­ско­пом Мин­ским и Ту­ров­ским[23]. Про­ща­ясь с Го­мель­ской паст­вой, вла­ды­ка ска­зал: «Пер­во­на­чаль­но... у ме­ня бы­ло твер­дое на­ме­ре­ние по­се­лить­ся здесь, в Го­ме­ле, но воз­ло­же­ние на ме­ня об­ще­ствен­ных обя­зан­но­стей, ко­то­рые так­же не долж­ны быть чуж­ды пас­ты­рю Церк­ви, не поз­во­ли­ло осу­ществ­ле­нию мо­е­го пер­во­на­чаль­но­го пла­на – и я дол­жен был огра­ни­чи­вать­ся толь­ко вре­мен­ны­ми при­ез­да­ми к вам; тем не ме­нее, я успел обо­зреть все церк­ви мо­ей паст­вы, за ис­клю­че­ни­ем че­ты­рех, но за­то неко­то­рые по­се­тил по два и по три ра­за и всю­ду по­учал сло­ву Бо­жию. Ис­кренне го­во­рю, что я с ве­ли­чай­шим удо­воль­стви­ем и ра­до­стью устрем­лял­ся сю­да вся­кий раз, ко­гда осво­бож­дал­ся от за­ня­тий в Го­судар­ствен­ной Ду­ме, – и по­сле тя­же­лых дум­ских за­ня­тий все­гда на­хо­дил сре­ди вас от­дых; все­гда вы, и в осо­бен­но­сти сель­ское на­се­ле­ние, встре­ча­ло ме­ня с при­вет­ли­вым ра­ду­ши­ем, лас­кою и лю­бо­вью, что ме­ня ра­до­ва­ло и успо­ка­и­ва­ло. При­но­шу сер­деч­ную мою бла­го­дар­ность всем вам за ва­ше ра­ду­шие, за ва­шу лю­бовь ко мне и про­шу про­ще­ния, ес­ли я не вы­пол­нял свой ар­хи­пас­тыр­ский долг так, как сле­до­ва­ло бы; про­шу про­ще­ния, ес­ли я, быть мо­жет, неволь­ным сло­вом оби­дел ко­го из вас; про­шу про­ще­ния, ес­ли я неожи­дан­ным и неча­ян­ным сво­им при­ез­дом при­чи­нил ко­му-ли­бо из вас бес­по­кой­ство и непри­ят­ность. В свою оче­редь и сам про­щаю всех, воль­но или неволь­но пре­гре­шив­ших про­тив ме­ня»[24].
14 мар­та 1913 го­да вла­ды­ка был из­бран по­жиз­нен­ным чле­ном по­сто­ян­ной Ко­мис­сии по во­про­су об ал­ко­го­лиз­ме при Рус­ском об­ще­стве охра­не­ния на­род­но­го здра­вия в го­ро­де Санкт-Пе­тер­бур­ге Им­пе­ра­тор­ско­го Па­ле­стин­ско­го Об­ще­ства[25], а 3 мая то­го же го­да – чле­ном Управ­ле­ния и от­де­ла об­ще­ства Крас­но­го Кре­ста в го­ро­де Мин­ске[26].
При­быв на но­вое ме­сто слу­же­ния, епи­скоп Мит­ро­фан сра­зу же при­сту­пил к озна­ком­ле­нию с жиз­нью епар­хии. От­слу­жив ли­тур­гию в со­бо­ре в го­ро­де Мо­зы­ре, вла­ды­ка «про­из­нес сло­во, по­свя­щен­ное изо­бра­же­нию жиз­ни и тру­дов свя­то­го бла­го­вер­но­го и ве­ли­ко­го кня­зя Алек­сандра Нев­ско­го. На­пом­нив слу­ша­те­лям ис­то­ри­че­ские за­слу­ги ве­ли­ко­го кня­зя для Рос­сии, вла­ды­ка в ли­це его ука­зал вы­со­кий при­мер де­я­тель­но­го слу­же­ния хри­сти­а­ни­на сво­е­му Оте­че­ству. “Та­кой при­мер не еди­ни­чен, – ска­зал он. – Из всех зва­ний и со­сто­я­ний рус­ско­го об­ще­ства на про­тя­же­нии ве­ков вы­хо­ди­ли ве­ли­кие граж­дане-пат­ри­о­ты. Мно­го на­ро­до­люб­цев да­ли Рос­сии и слу­жи­те­ли Церк­ви и ал­та­ря Гос­под­ня, как на­при­мер свя­ти­те­ли Петр, Алек­сий и Иона и дру­гие, как ве­ли­кий мо­лит­вен­ник зем­ли рус­ской пре­по­доб­ный Сер­гий Ра­до­неж­ский. Но то, в чем не со­мне­ва­лись ста­рые рус­ские лю­ди, что для них бы­ло свя­то и непре­ре­ка­е­мо, то в на­ши дни осуж­да­ет­ся и по­ху­ля­ет­ся как нечто уста­ре­лое и от­жив­шее свой век. Лю­бовь к Оте­че­ству и род­но­му на­ро­ду, ко­то­рая бы­ла ис­точ­ни­ком ге­ро­из­ма пред­ков на­ших, счи­та­ет­ся те­перь сла­бо­стью и пред­рас­суд­ком. На сме­ну ее долж­но быть дру­гое чув­ство и дру­гое от­но­ше­ние к лю­дям, опре­де­лен­но ука­зы­ва­е­мое этим сло­вом “кос­мо­по­ли­тизм”. Лю­бовь ко все­му че­ло­ве­че­ству без раз­ли­чия, лю­бовь, не зна­ю­щая ни­ка­ких ре­ли­ги­оз­ных и на­цио­наль­ных огра­ни­че­ний, – вот что долж­но от­ли­чать совре­мен­но­го про­све­щен­но­го че­ло­ве­ка. Но сколь­ко фаль­ши и ли­це­ме­рия слы­шит­ся в этом уче­нии! Мож­но ли об­ла­дать це­лым, не об­ла­дая ча­стью? Мож­но ли лю­бить че­ло­ве­че­ство, не лю­бя тех, кто нуж­да­ет­ся во мне, кто смот­рит на ме­ня как на сво­е­го близ­ко­го, род­но­го? Нет, кто, по сло­ву Апо­сто­ла, прис­ных сво­их от­верг­ся, тот ху­же невер­но­го [1 Тим. 5, 8]. Как не лю­бить хри­сти­а­ни­ну сво­е­го на­ро­да, ко­гда он име­ет вы­со­чай­ший при­мер этой люб­ви в ли­це Гос­по­да, Ко­то­рый опла­ки­вал ги­бель Сво­е­го на­ро­да и свя­щен­но­го го­ро­да Иеру­са­ли­ма?”»[27].
Па­мя­ту


Молитвы
Тропарь священномученику Митрофану (Краснопольскому), архиепископу Астраханскому
глас 4

От ю́ности твоея́ за́поведи Госпо́дни до́бре сохраня́я,/ Бо́гови во вся́ком долготерпе́нии благоугожда́л еси́,/ ревну́я о благоустрое́нии и процветении Це́ркве Правосла́вныя,/ да просла́вится Оте́ц Небе́сный во ча́дех ея́,/ и в годи́ну лю́тых гоне́ний на ве́ру святу́ю испове́дник безстра́шен яви́лся еси́,/ за Христа́ му́ченическую кончи́ну прия́в,/ и ны́не предстоя́ Престо́лу Святы́я Тро́ицы/ моли́ся, святи́телю о́тче Митрофа́не,// о все́х любо́вию чту́щих святу́ю па́мять твою́.

Перевод: С юности твоей заповеди Господни хорошо соблюдая, Богу всяким долготерпением ты благоугождал, ревнуя о благоустроении и процветании Церкви Православной, чтобы прославился Отец Небесный во чадах ее, и во времена лютых гонений на святую веру ты явился бесстрашным исповедником, приняв мученическую кончину за Христа, и сейчас, предстоя Престолу Святой Троицы, молись, святитель отче Митрофан, обо всех с любовью почитающих святую память твою.

Кондак священномученику Митрофану (Краснопольскому), архиепископу Астраханскому
глас 5

Испове́дниче ве́ры Правосла́вныя,/ благоче́стия ревни́телю и чистоты́,/ священному́чениче о́тче Митрофа́не,/ па́стырь до́брый и трудолюби́вый ма́терию Це́рковию явле́н бы́л еси́/ и волко́в, разори́ти ю́ гряду́щих, не убоя́вся,/ ду́шу твою́ за ча́да ея́ положи́л еси́, зло́бу диа́вола Христо́вою любо́вию побежда́я,/ те́мже и на́м помози́, мо́лим ти́ ся́,// в терпе́нии Ева́нгельстем стяжа́ти души́ на́ша.

Перевод: Исповедник веры Православной, благочестия ревнитель и чистоты, священномученик отче Митрофан, ты был явлен матерью Церковью как хороший и трудолюбивый пастырь, и волков, приходящих ее разрушить, не побоялся, жизнь свою за чада ее положил, злобу диавола Христовою любовью побеждая, потому и нам помоги, молим тебя, в терпении Евангельском спасать души наши (Лк.21:19).

Все святые

Святым человеком в христианстве называют угодников Божьих смысл жизни которых заключался в несении людям света и любви от Господа. Для святого Бог стал всем через глубокое переживание и общение с Ним. Все святые, чьи жития, лики и даты поминовения мы собрали для вас в этом разделе, вели праведную духовную жизнь и обрели чистоту сердца.