Священномученик Михаил Ражкин Пресвитер

Свя­щен­но­му­че­ник Ми­ха­ил ро­дил­ся 1 ок­тяб­ря 1871 го­да в се­ле Елань Са­ра­тов­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Сте­па­на Раж­ки­на. Со вре­ме­нем се­мья пе­ре­еха­ла жить в го­род, и Ми­ха­ил окон­чил 4-е го­род­ское учи­ли­ще. Дав­но уже меч­той Ми­ха­и­ла бы­ло стать слу­жи­те­лем Церк­ви, и 26 июня 1901 го­да он был на­зна­чен пса­лом­щи­ком в храм в ста­ни­цу Ко­па­нов­скую Ено­та­ев­ско­го уез­да Аст­ра­хан­ской гу­бер­нии[1]. С 12 июня 1903 го­да он стал слу­жить пса­лом­щи­ком в хра­ме в се­ле Про­лей­ка Ца­рев­ско­го уез­да, а 22 июня 1904 го­да был на­зна­чен пса­лом­щи­ком к Ка­зан­ской церк­ви в го­ро­де Аст­ра­ха­ни[2]. 20 ок­тяб­ря 1908 го­да он был опре­де­лен пса­лом­щи­ком к Ми­ха­и­ло-Ар­хан­гель­ской церк­ви сло­бо­ды Вла­ди­ми­ров­ки Ца­рев­ско­го уез­да, а 18 ок­тяб­ря 1910 го­да — пса­лом­щи­ком в храм в се­ле Ни­коль­ское Ено­та­ев­ско­го уез­да[3]. 12 ав­гу­ста 1916 го­да Ми­ха­ил Сте­па­но­вич был на­зна­чен пса­лом­щи­ком к церк­ви в се­ле Ха­ра­ба­ли Ено­та­ев­ско­го уез­да[4].
С 1924 по 1930 год Ми­ха­ил Сте­па­но­вич слу­жил пса­лом­щи­ком в хра­ме в се­ле Верх­ний Бас­кун­чак.
В 1930 го­ду за­бо­лел слу­жив­ший в хра­ме в се­ле Ко­си­ки иеро­мо­нах Мел­хи­се­дек (Дроз­дов), и епи­скоп Аст­ра­хан­ский Ан­дрей (Ко­ма­ров) 18 фев­ра­ля 1930 го­да ру­ко­по­ло­жил пса­лом­щи­ка Ми­ха­и­ла во свя­щен­ни­ка к это­му хра­му. При­ход, од­на­ко, был на­столь­ко бе­ден, что для се­мей­но­го свя­щен­ни­ка пред­став­ля­ло боль­шую труд­ность про­кор­мить здесь се­мью, и отец Ми­ха­ил вы­нуж­ден был на­пи­сать об этом пись­мо ар­хи­ерею.
«Имею честь со­об­щить Ва­ше­му Прео­свя­щен­ству, что иеро­мо­нах Мел­хи­се­дек со­вер­шен­но вы­здо­ро­вел от сво­ей бо­лез­ни и вполне мо­жет опять ис­пол­нять свои пас­тыр­ские обя­зан­но­сти в при­хо­де... Как я уже со­об­щал Ва­ше­му Прео­свя­щен­ству, вслед­ствие ма­ло­го на­се­ле­ния (все­го 220 дво­ров) весь­ма труд­но про­жить се­мей­но­му свя­щен­ни­ку, тем бо­лее по слу­чаю ма­ло­го уро­жая. Са­ми при­хо­жане крайне удив­ле­ны, что я ре­шил­ся при­е­хать со сво­ей се­мьей и со сво­им иму­ще­ством в Ко­си­ки; зная свою ма­ло­се­ющ­ность и свои на­сущ­ные недо­ста­чи в до­маш­нем хо­зяй­стве, они при всей сво­ей го­тов­но­сти и люб­ви к пас­ты­рю по­мочь не мо­гут, так как хлеб­ные пай­ки не вы­да­ют, а на уро­жай на­деж­ды со­вер­шен­но ма­ло; а я, вслед­ствие пло­хих до­хо­дов, на сто­роне хле­ба не мо­гу ку­пить по до­ро­го­визне. И по­се­му, в Ко­си­ки пас­тыр­ские обя­зан­но­сти мо­жет ис­пол­нять мо­на­ше­ству­ю­щее ли­цо или же вдов­ству­ю­щий свя­щен­ник, со­вер­шен­но не се­мей­ный... О чем и осме­ли­ва­юсь до­не­сти Ва­ше­му Прео­свя­щен­ству, но на­пе­ред пи­шу Вам — ка­кая бы ни бы­ла ре­зо­лю­ция Ва­ше­го Прео­свя­щен­ства, я бес­пре­ко­слов­но за­ра­нее под­чи­ня­юсь ей как сын Пра­во­слав­ной Церк­ви и лю­бя­щий сво­е­го Ар­хи­пас­ты­ря»[5].
Отец Ми­ха­ил, несмот­ря на труд­но­сти ма­те­ри­аль­ные, был рев­ност­ным пас­ты­рем и про­по­вед­ни­ком и за каж­дой служ­бой про­из­но­сил про­по­ве­ди, что бы­ло с неудо­воль­стви­ем от­ме­че­но вла­стя­ми; в это вре­мя уси­ли­лись го­не­ния на Цер­ковь, рас­ку­ла­чи­ва­лись и ссы­ла­лись кре­стьяне, за­кры­ва­лись хра­мы и аре­сто­вы­ва­лось ду­хо­вен­ство. Осе­нью 1930 го­да свя­щен­ни­ку пред­ло­жи­ли упла­тить оче­ред­ной на­лог. Неупла­та на­ло­га бы­ла рав­но­знач­на за­кры­тию хра­ма, и свя­щен­ник об­ра­тил­ся к ве­ру­ю­щим, пред­ло­жив устро­ить со­бра­ние цер­ков­ной об­щи­ны для об­суж­де­ния это­го во­про­са. Со­бра­ние со­сто­я­лось 2 но­яб­ря 1930 го­да. Отец Ми­ха­ил, об­ра­ща­ясь к при­хо­жа­нам, ска­зал: «Ес­ли хо­ти­те, чтобы у вас бы­ла служ­ба, то вне­си­те день­ги для упла­ты в гос­страх­кас­су». Цер­ков­ная об­щи­на по­ста­но­ви­ла со­брать доб­ро­воль­ные по­жерт­во­ва­ния для упла­ты на­ло­га го­су­дар­ству, чтобы та­ким об­ра­зом из­бе­жать за­кры­тия хра­ма.
Од­на­ко та­кое ре­ше­ние не устра­и­ва­ло вла­сти, и 15 но­яб­ря 1930 го­да со­труд­ни­ки ОГПУ аре­сто­ва­ли свя­щен­ни­ка и наи­бо­лее ак­тив­ных при­хо­жан и за­клю­чи­ли их в ено­та­ев­скую тюрь­му. 22 но­яб­ря сле­до­ва­тель до­про­сил свя­щен­ни­ка.
«Про­по­ве­ди я го­во­рил каж­дое вос­кре­се­нье о том, что нуж­но хо­дить в цер­ковь, боль­ше мо­лить­ся Бо­гу. Гос­подь про­стит вам гре­хи и по­даст вам все, — ска­зал отец Ми­ха­ил. — В кон­це ав­гу­ста или в на­ча­ле сен­тяб­ря я встре­тил на ули­це мо­ло­дежь... го­во­рил, чтобы они хо­ди­ли в цер­ковь, мо­ли­лись Бо­гу. По окон­ча­нии служ­бы я спра­ши­вал о том, у ко­го есть кре­сты или нет, ес­ли нет, то нуж­но при­об­ре­сти в церк­ви у кти­то­ра...»[6]
26 но­яб­ря сель­со­вет вы­дал для ОГПУ справ­ку на свя­щен­ни­ка, в ко­то­рой пи­са­лось, что отец Ми­ха­ил «за­ме­чен в ан­ти­со­вет­ских вы­ступ­ле­ни­ях, осо­бен­но яр­ко вы­ри­со­вы­ва­лись его вы­ступ­ле­ния в церк­ви во вре­мя чте­ния про­по­ве­ди в пер­вые дни его при­бы­тия в се­ло Ко­си­ки; он при­зы­вал ве­ру­ю­щую мо­ло­дежь не по­се­щать на­род­ный дом, и тот, кто бу­дет по­се­щать его, тот дол­жен оста­вить храм Бо­жий... за­ме­чен вра­ща­ю­щим­ся в груп­пах жен­щин на ули­цах по ве­че­рам, про­по­ве­дуя сло­во Бо­жие, в раз­го­во­рах бо­рясь с куль­тур­ной ра­бо­той... Неза­кон­но про­вел со­бра­ние ве­ру­ю­щих по во­про­су са­мо­об­ло­же­ния в упла­ту за него сель­со­ве­ту ис­чис­лен­но­го на него са­мо­об­ло­же­ния... в це­лом эле­мент ан­ти­со­вет­ский, тре­бу­ю­щий немед­лен­но­го изо­ли­ро­ва­ния от тру­дя­щей­ся мас­сы»[7].
29 де­каб­ря бы­ло со­став­ле­но об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние. Сле­до­ва­те­ли пи­са­ли в нем, что свя­щен­ник «в церк­ви за­явил: пра­во­слав­ные, ска­жи­те сво­им му­жьям, бра­тьям, и же­нам, и сест­рам, чтобы они в кон­це кон­цов по­ка­я­лись...» В сен­тяб­ре во вре­мя про­по­ве­ди го­во­рил: «Что вы по­мо­га­е­те со­вет­ской вла­сти, несе­те хлеб, день­ги — и для че­го все это; они го­во­рят, что стро­им за­во­ды, все­го у них мно­го, а са­ми все боль­ше и боль­ше бе­рут с му­жи­ка; не нуж­но им да­вать ни­че­го, пусть их тре­бу­ют — ни­че­го не бу­дет, по­тас­ка­ют немно­го и пе­ре­ста­нут, как ме­ня за­би­ра­ли несколь­ко раз в ГПУ, но я все рав­но на­ста­и­ваю на сво­ем: не нуж­но хо­дить в на­род­ный дом, слу­шать раз­ные бас­ни, а нуж­но хо­дить в цер­ковь, мо­лить­ся Бо­гу, мо­жет быть, Он про­стит на­ши гре­хи... Я вот по­слу­жу у вас с го­док, по­прав­лю на­род, а то ста­ли за­бы­вать цер­ковь... я ни­че­го не бо­юсь — ку­да бы ме­ня ни со­сла­ли, вез­де сол­ныш­ко све­тит»[8].
3 фев­ра­ля 1931 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла от­ца Ми­ха­и­ла к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь.
Вер­нув­шись в 1936 го­ду из за­клю­че­ния, отец Ми­ха­ил по­се­лил­ся в се­ле Ни­коль­ском Ено­та­ев­ско­го рай­о­на. Храм в се­ле был за­хва­чен об­нов­лен­ца­ми, и пра­во­слав­ные слу­жи­ли в ча­совне. Отец Ми­ха­ил, жи­вя в се­ле, стал со­вер­шать тре­бы.
27 фев­ра­ля 1937 го­да отец Ми­ха­ил был под­верг­нут адми­ни­стра­тив­ной ссыл­ке с ука­за­ни­ем про­жи­вать в го­ро­де Аст­ра­ха­ни, без пра­ва вы­ез­да из го­ро­да и с обя­зан­но­стью яв­лять­ся для от­мет­ки в НКВД каж­дый ме­сяц. Он пе­ре­ехал в Аст­ра­хань, где оста­вал­ся неза­кры­тым по­след­ний храм — По­кро­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри. Отец Ми­ха­ил пел в хра­ме на кли­ро­се, а про­пи­та­ние для се­бя и сво­ей се­мьи ис­пра­ши­вал на па­пер­ти хра­ма как ни­щий.
Вто­рич­но отец Ми­ха­ил был аре­сто­ван во вре­мя мас­со­вых го­не­ний в кон­це трид­ца­тых го­дов — 20 ян­ва­ря 1938 го­да. Вы­сту­пив­ший про­тив него в ка­че­стве де­жур­но­го сви­де­те­ля диа­кон По­кров­ской церк­ви по­ка­зал, что он зна­ет от­ца Ми­ха­и­ла «как че­ло­ве­ка, враж­деб­но на­стро­ен­но­го к со­вет­ской вла­сти... Раж­кин, — за­явил он, — си­сте­ма­ти­че­ски на про­тя­же­нии 1937 го­да про­во­дил ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию, на­прав­лен­ную про­тив ме­ро­при­я­тий пар­тии и пра­ви­тель­ства, сре­ди при­хо­жан По­кров­ской церк­ви рас­про­стра­няя кле­вет­ни­че­ские слу­хи о со­вет­ской вла­сти: яко­бы со­вет­ская власть при­тес­ня­ет ре­ли­гию и необос­но­ван­но рас­прав­ля­ет­ся со слу­жи­те­ля­ми ре­ли­ги­оз­но­го куль­та. Яко­бы стра­на со­вет­ской вла­стью до­ве­де­на до раз­ру­хи, че­го, мол, при цар­ском строе не бы­ло»[9].
8 фев­ра­ля сле­до­ва­тель до­про­сил от­ца Ми­ха­и­ла.
— Вы аре­сто­ва­ны за про­ве­де­ние си­сте­ма­ти­че­ской ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти. При­зна­е­те се­бя в этом ви­нов­ным?
— Нет, не при­знаю. Ни­ка­кой ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти я не про­во­дил.
— Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­стви­ем уста­нов­ле­но, что вы, бу­дучи враж­деб­но на­стро­ен­ным к ВКП(б) и со­вет­ской вла­сти, про­во­ди­ли ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию. Тре­бу­ем го­во­рить прав­ду.
— Я го­во­рю толь­ко прав­ду. Ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­ров и аги­та­ции не про­во­дил.
В тот же день бы­ли устро­е­ны оч­ные став­ки свя­щен­ни­ка со лже­сви­де­те­ля­ми, но все их по­ка­за­ния отец Ми­ха­ил ка­те­го­ри­че­ски от­верг.
13 фев­ра­ля трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Ми­ха­и­ла к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Ми­ха­ил Раж­кин был рас­стре­лян 8 мар­та 1938 го­да и по­гре­бен в об­щей без­вест­ной мо­ги­ле.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 405-409

При­ме­ча­ния

[1] Аст­ра­хан­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1901. № 13. С. 513.

[2] Там же. 1903. № 12. С. 1904; № 13. С. 520.

[3] Там же. 1908. № 21. С. 1823. 1910. № 19. С. 166.

[4] Там же. 1916. № 23. С. 176.

[5] УФСБ Рос­сии по Аст­ра­хан­ской обл. Д. С-4524, л. 63 об.

[6] Там же. Л. 65.

[7] Там же. Л. 67.

[8] Там же. Л. 76.

[9] УФСБ Рос­сии по Аст­ра­хан­ской обл. Д. С-5103, л. 4.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/