Священномученик Михаил Пятаев Пресвитер

Священномученики Михаил Пятаев и Иоанн Куминов

Свя­щен­но­му­че­ник Ми­ха­ил ро­дил­ся в 1891 го­ду в се­ле Мач­ка­сы Куз­нец­ко­го окру­га Пен­зен­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Мак­си­ма Пя­та­е­ва. Окон­чив сель­скую шко­лу, он учил­ся в Москве, а за­тем пе­ре­ехал в Са­ра­тов, где пре­по­да­вал рус­ский язык и ли­те­ра­ту­ру. В Са­ра­то­ве он по­зна­ко­мил­ся со сво­ей бу­ду­щей же­ной Ев­фро­си­ни­ей Фро­лов­ной. Она про­ис­хо­ди­ла из ро­да са­ра­тов­ских куп­цов Ива­но­вых, ко­то­рые име­ли бар­жи и во­зи­ли то­ва­ры по Вол­ге. Отец Ев­фро­си­нии был пра­вил стро­гих, об­ра­зо­ва­ние дал толь­ко сы­но­вьям, а до­че­рей при­учал к до­маш­ней ра­бо­те, по­ла­гая, что для них луч­ше бу­дет как сле­ду­ет на­учить­ся вос­пи­ты­вать де­тей и ве­сти хо­зяй­ство.
В то вре­мя им­пе­ра­тор­ское пра­ви­тель­ство, раз­ви­вая ре­фор­мы пре­мьер-ми­ни­стра Сто­лы­пи­на, весь­ма энер­гич­но за­ни­ма­лось во­про­са­ми пе­ре­се­ле­ния рус­ских кре­стьян на во­сток, на ма­ло­за­се­лен­ные зем­ли Си­би­ри. Вме­сте с кре­стья­на­ми в Си­бирь пе­ре­ез­жа­ли свя­щен­ни­ки, учи­те­ля, вра­чи и ре­мес­лен­ни­ки. Всем изъ­явив­шим же­ла­ние пе­ре­се­лить­ся пра­ви­тель­ство ока­зы­ва­ло ма­те­ри­аль­ную по­мощь. Так Ми­ха­ил Пя­та­ев с се­мьей ока­зал­ся в го­ро­де Ом­ске. Пер­вое вре­мя он про­дол­жал пре­по­да­вать, но за­тем при­нял ре­ше­ние по­свя­тить свою жизнь слу­же­нию Гос­по­ду. В 1917 го­ду Ми­ха­ил Мак­си­мо­вич по­сту­пил пса­лом­щи­ком в Кре­сто­воз­дви­жен­ский со­бор го­ро­да Ом­ска, чтобы впо­след­ствии, ес­ли на то бу­дет во­ля Бо­жия, быть ру­ко­по­ло­жен­ным и в сан свя­щен­ни­ка.
На­ча­лась бес­по­щад­ная граж­дан­ская вой­на. В 1918 го­ду го­род за­ня­ли крас­ные. От­ступ­ни­ки от ве­ры, крас­но­гвар­дей­цы, въе­ха­ли в со­бор на ло­ша­дях и при­ня­лись кру­шить все, что по­па­да­лось под ру­ку.
Вско­ре по­сле этих со­бы­тий в этом со­бо­ре в 1918 го­ду ар­хи­епи­скоп Силь­вестр (Оль­шев­ский) ру­ко­по­ло­жил Ми­ха­и­ла Мак­си­мо­ви­ча в сан диа­ко­на. До 1921 го­да диа­кон Ми­ха­ил слу­жил в Ом­ске, а за­тем по­про­сил пра­вя­ще­го ар­хи­ерея пе­ре­ве­сти его на служ­бу в се­ло, так как с боль­шой се­мьей ему ста­ло труд­но здесь про­кор­мить­ся, и он был пе­ре­ве­ден в Бо­го­яв­лен­ский храм се­ла Ма­ло­крас­но­яр­ка. Ме­сто бы­ло глу­хое, от­да­лен­ное от боль­ших го­ро­дов и же­лез­ных до­рог, но лю­ди здесь бы­ли бла­го­че­сти­вы и бо­га­ты; в са­мом се­ле жи­ли несколь­ко ку­пе­че­ских се­мей. Пе­ред при­хо­дом в се­ло крас­но­гвар­дей­цев гла­вы се­мейств уеха­ли, чтобы не под­верг­нуть­ся рас­пра­ве. Из всех куп­цов остал­ся до­ма толь­ко Ва­си­лий Се­ва­стья­нов. Мно­гие со­ве­то­ва­ли и ему скрыть­ся, но он от­ве­чал: «За­чем я бу­ду бе­жать из сво­е­го род­но­го се­ла!» За­няв­шие се­ло крас­но­гвар­дей­цы аре­сто­ва­ли его, по­ста­ви­ли пе­ред ним его же­ну и де­тей и на их гла­зах от­ру­би­ли Ва­си­лию го­ло­ву на пла­хе.
В 1923 го­ду диа­кон Ми­ха­ил Пя­та­ев был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка. Отец Ми­ха­ил с боль­шой лю­бо­вью от­но­сил­ся к сво­е­му при­хо­ду. Для бед­ня­ков он со­вер­шал кре­ще­ния, вен­ча­ния, от­пе­ва­ния бес­плат­но. Лю­ди ста­ли ез­дить к нему из дру­гих при­хо­дов — и не столь­ко уже из-за бес­плат­ных треб, сколь­ко по­то­му, что по­лю­бил­ся им рев­ност­ный и об­ра­зо­ван­ный пас­тырь, ко­то­рый все­гда был го­тов прий­ти на по­мощь вся­ко­му страж­ду­ще­му. Ес­ли кто из при­хо­жан по­бо­га­че жерт­во­вал, он от­да­вал эти при­но­ше­ния бед­ня­кам. Мно­гие из ни­щей бра­тии на­хо­ди­ли у него под­держ­ку и про­пи­та­ние. Для этой це­ли он сам ло­вил ры­бу и боль­шую ее часть раз­да­вал бед­ня­кам и ни­щим.
Од­на­жды, на­ло­вив ры­бы, он за­мо­ро­зил ее, сло­жил в ме­шок и по­ста­вил его в се­нях. Вдруг слы­шит — из се­ней до­но­сит­ся ка­кой-то по­до­зри­тель­ный шум. Вый­дя, отец Ми­ха­ил уви­дел, что двое ни­щих, ута­щив ме­шок, де­рут­ся за ры­бу. За­стиг­ну­тые врас­плох, они ис­пу­га­лись, и один из них ска­зал:
— Отец Ми­ха­ил, про­сти.
— Да уж лад­но, Ва­ся, про­щаю, но так нель­зя де­лать, это ведь грех, я вам так дам.
Свя­щен­ник за­вел ни­щих в ком­на­ту и ска­зал жене:
— Они за­мерз­ли, да­вай-ка на­лей им щей, по­кор­ми их.
Ев­фро­си­ния Фро­лов­на по­ста­ви­ла на стол щи, дру­гую еду и на­кор­ми­ла их.
Храм в се­ле Ма­ло­крас­но­яр­ке был двух­штат­ным, и в 1928 го­ду сю­да был на­зна­чен вто­рой свя­щен­ник — отец Иоанн Ку­ми­нов.
Свя­щен­но­му­че­ник Иоанн ро­дил­ся в 1865 го­ду в се­ле Ку­ли­ков­ском Тю­ка­лин­ско­го окру­га То­боль­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ива­на Ку­ми­но­ва. В 1877 го­ду се­мья пе­ре­еха­ла в Омск. Здесь Иван Ива­но­вич окон­чил учи­тель­скую се­ми­на­рию и, прой­дя ис­пы­та­ние при Ом­ской клас­си­че­ской гим­на­зии, был на­зна­чен ин­спек­то­ром на­род­ных учи­лищ Тар­ско­го окру­га. В этой долж­но­сти он про­слу­жил до 1922 го­да, ко­гда был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка. Слу­жил отец Иоанн в хра­мах Ом­ской епар­хии, в 1928 го­ду он был на­прав­лен в Бо­го­яв­лен­ский храм в се­ло Ма­ло­крас­но­яр­ку.
По­до­шел к кон­цу 1929 год. В Си­би­ри на­ча­лась кол­лек­ти­ви­за­ция и свя­зан­ные с нею аре­сты и вы­сыл­ка кре­стьян­ских се­мей, а вме­сте с ни­ми и аре­сты ду­хо­вен­ства. Все­го семь лет про­шло со вре­ме­ни изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей в 1922 го­ду, а уже под­ни­ма­лось но­вое го­не­ние на Цер­ковь.
В на­ча­ле 1930 го­да в кан­це­ля­рию Ма­ло­крас­но­ярк­ско­го рай­он­но­го адми­ни­стра­тив­но­го от­де­ла при­шел ста­ро­ста Бо­го­яв­лен­ско­го хра­ма Петр Бо­ро­дин и при­нес про­ше­ние — раз­ре­шить крест­ный ход на «иор­дань» 19 ян­ва­ря в празд­ник Кре­ще­ния Гос­под­ня, как это бы­ва­ло все­гда. За­яв­ле­ние бы­ло на­пи­са­но не по фор­ме. Де­ло­про­из­во­ди­тель рай­он­но­го адми­ни­стра­тив­но­го от­де­ла дал об­ра­зец, как долж­но быть на­пи­са­но по­доб­ное за­яв­ле­ние.
— Я в этом де­ле ни­че­го не по­ни­маю, — ска­зал Бо­ро­дин, — пусть при­хо­дит свя­щен­ник.
Через неко­то­рое вре­мя в кан­це­ля­рию при­шел отец Ми­ха­ил. Де­ло­про­из­во­ди­тель объ­яс­нил свя­щен­ни­ку, как пи­шут­ся по­доб­ные за­яв­ле­ния в со­от­вет­ствии с ин­струк­ци­ей, опуб­ли­ко­ван­ной в бюл­ле­тене НКВД.
— Дай­те мне этот бюл­ле­тень, чтобы пе­ре­пи­сать ин­струк­цию о пра­вах и обя­зан­но­стях ре­ли­ги­оз­ных объ­еди­не­ний, чтобы нам ру­ко­вод­ство­вать­ся за­ко­ном, — по­про­сил отец Ми­ха­ил.
— Возь­ми­те, а как спи­ше­те ин­струк­цию, так вер­ни­те. А есть ли у вас но­мер га­зе­ты «Из­ве­стия», где бы­ло опуб­ли­ко­ва­но по­ста­нов­ле­ние ВЦИК и СНК о ре­ли­ги­оз­ных объ­еди­не­ни­ях? — спро­сил де­ло­про­из­во­ди­тель.
— «Из­ве­стия» мы са­ми по­лу­ча­ем, — от­ве­тил отец Ми­ха­ил.
В этом же бюл­ле­тене бы­ли опуб­ли­ко­ва­ны фор­мы, по ко­то­рым со­став­ля­лись спис­ки чле­нов ре­ли­ги­оз­ной об­щи­ны, и ин­струк­ция по их за­пол­не­нию.
— Ес­ли су­ме­е­те быст­ро за­пол­нить, то по­дай­те их для пе­ре­ре­ги­стра­ции об­щи­ны к 10 ян­ва­ря, — ска­зал де­ло­про­из­во­ди­тель.
Отец Ми­ха­ил стал про­сить при­сут­ство­вав­ше­го при раз­го­во­ре на­чаль­ни­ка адми­ни­стра­тив­но­го от­де­ла, чтобы тот раз­ре­шил про­ве­сти 5 ян­ва­ря со­бра­ние чле­нов об­щи­ны для пе­ре­вы­бо­ров. На­чаль­ник дал со­гла­сие и сам вы­звал­ся со­об­щить в сель­со­вет, чтобы от­ту­да при­сла­ли на со­бра­ние сво­е­го пред­ста­ви­те­ля.
— А как быть, ес­ли чле­ны сель­со­ве­та бу­дут пре­пят­ство­вать про­ве­де­нию об­ще­го со­бра­ния, ко­то­рое раз­ре­ше­но по­ста­нов­ле­ни­ем ВЦИК? — спро­сил свя­щен­ник.
— Вся­кий, кто хо­чет про­ве­сти об­щее со­бра­ние, дол­жен спро­сить раз­ре­ше­ние сель­со­ве­та, на тер­ри­то­рии ко­то­ро­го пред­по­ла­га­ет­ся про­во­дить со­бра­ние. Ес­ли сель­со­вет раз­ре­шит, то он при­шлет сво­е­го пред­ста­ви­те­ля и мож­но бу­дет со­бра­ние про­ве­сти, а ес­ли не раз­ре­шит, так, зна­чит, на это есть при­чи­ны и со­бра­ние про­во­дить нель­зя, — от­ве­тил де­ло­про­из­во­ди­тель.
— А как по за­ко­ну долж­на про­из­во­дить­ся ре­ги­стра­ция чле­нов об­щи­ны? — спро­сил отец Ми­ха­ил.
— Вы мо­же­те объ­явить о ней на со­бра­нии, ко­то­рое бу­де­те устра­и­вать, а так­же вы­ве­сить объ­яв­ле­ние в хра­ме.
В тот же день ча­са через три отец Ми­ха­ил вер­нул бюл­ле­тень, ска­зав, что ин­струк­цию пе­ре­пи­сал, а все осталь­ные по­ста­нов­ле­ния ВЦИК, опуб­ли­ко­ван­ные в га­зе­тах, ему хо­ро­шо из­вест­ны.
3 ян­ва­ря к До­ро­фею Гриш­ма­но­ву, быв­ше­му ко­гда-то чле­ном цер­ков­но­го со­ве­та, при­шел Ти­мо­фей Ме­ле­хов и при­нес спис­ки ве­ру­ю­щих для пе­ре­ре­ги­стра­ции об­щи­ны, ска­зав, что их дал ему отец Ми­ха­ил. Ме­ле­хов пред­ло­жил взять ко­го-ни­будь по­гра­мот­ней из твер­до ве­ру­ю­щих и обой­ти со спис­ком се­ло. Вме­сто это­го Гриш­ма­нов по­шел в сель­со­вет и за­явил о том, что 3 ян­ва­ря в се­ло Боль­ше­ре­чье но­чью при­ез­жал свя­щен­ник Ми­ха­ил Пя­та­ев и без ве­до­ма сель­со­ве­та по­слал граж­дан для про­из­вод­ства ка­кой-то ре­ги­стра­ции.
5 ян­ва­ря чле­на­ми сель­со­ве­та в со­от­вет­ствии с этим со­об­ще­ни­ем был со­став­лен акт: «Усмат­ри­вая по­пов­ские ноч­ные ви­зи­ты по­до­зри­тель­ны­ми в свя­зи с кол­лек­ти­ви­за­ци­ей, а так­же без ве­до­ма сель­со­ве­та, по­ста­но­ви­ли со­ста­вить на­сто­я­щий акт для пе­ре­да­чи в адми­ни­стра­тив­ный от­дел на пред­мет рас­сле­до­ва­ния и при­вле­че­ния к от­вет­ствен­но­сти»[1].
Празд­нич­ное Рож­де­ствен­ское бо­го­слу­же­ние в Бо­го­яв­лен­ском хра­ме со­вер­шал свя­щен­ник Иоанн Ку­ми­нов, а отец Ми­ха­ил ре­ген­то­вал на кли­ро­се. По окон­ча­нии ли­тур­гии отец Иоанн про­из­нес про­по­ведь, в ко­то­рой, в част­но­сти, при­звал мо­ло­дых лю­дей и их ро­ди­те­лей ча­ще по­се­щать цер­ковь и мо­лить­ся Бо­гу. «По­сы­лай­те сво­их де­тей в цер­ковь, и пусть они там мо­лят­ся Бо­гу. Не слу­шай­те, кто вам что го­во­рит, вас и так за­да­ви­ли непо­силь­ны­ми на­ло­га­ми и те­перь аги­ти­ру­ют и хо­тят вве­сти в за­блуж­де­ние».
Услы­шав эти сло­ва, отец Ми­ха­ил по­чув­ство­вал, что мо­жет про­изой­ти недоб­рое. В об­ста­нов­ке го­не­ний вла­сти за од­но неосто­рож­ное сло­во мог­ли аре­сто­вать свя­щен­ни­ков и за­крыть цер­ковь. На­вер­ня­ка в хра­ме есть лю­ди, ко­то­рые при­укра­сят и раз­не­сут по се­лу это сло­во. Так оно и слу­чи­лось. При­хо­жан­ка Да­рья Бар­ко­ва, вый­дя из хра­ма, ста­ла всем го­во­рить, буд­то отец Иоанн про­из­нес ан­ти­со­вет­скую про­по­ведь, ска­зал, что «вас со­вет­ская власть за­да­ви­ла непо­силь­ны­ми на­ло­га­ми, вас одур­ма­ни­ва­ют, ва­ших де­тей не пус­ка­ют в цер­ковь и в шко­лах не учат бо­же­ствен­но­му, не верь­те, что вам го­во­рят со­вет­ские ра­бот­ни­ки, они вам за­ту­ма­ни­ва­ют го­ло­вы»[2].
Жен­щи­ны убеж­да­ли ее не рас­пус­кать по се­лу по­доб­ных слу­хов, ина­че свя­щен­ни­ков мо­гут аре­сто­вать, но та не уни­ма­лась. Впо­след­ствии, вы­зван­ная на до­прос, она лже­сви­де­тель­ство­ва­ла о свя­щен­ни­ке, ска­зав, что «Ку­ми­нов си­сте­ма­ти­че­ски за­ни­ма­ет­ся ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей»[3].
По­сле празд­ни­ка Рож­де­ства упол­но­мо­чен­ный ОГПУ при­нял­ся до­пра­ши­вать кре­стьян. Боль­шин­ство из них от­ка­за­лись лгать на свя­щен­ни­ков. По­ка­за­ния да­ва­ли пред­се­да­те­ли сель­со­ве­та и кол­хо­за и их же­ны.
Отец Ми­ха­ил по все­му ви­дел, что вла­сти со­би­ра­ют­ся его аре­сто­вать. У него был друг дет­ства, ко­то­рый ра­бо­тал в мос­ков­ской ми­ли­ции. Ко­гда но­вая власть проч­но утвер­ди­лась как власть ан­ти­хри­сти­ан­ская, пре­сле­ду­ю­щая Пра­во­слав­ную Цер­ковь, он на­пи­сал свя­щен­ни­ку: «Ми­ха­ил, мне очень жаль... ты был учи­те­лем, а те­перь стал свя­щен­ни­ком. Не по­ду­май дур­но­го, я те­бе это го­во­рю не по­то­му, что пло­хо от­но­шусь к ду­хо­вен­ству, но сей­час непод­хо­дя­щее для свя­щен­но­слу­жи­те­лей вре­мя. Я те­бе пред­ла­гаю при­е­хать в Моск­ву и сно­ва по­сту­пить на ра­бо­ту учи­те­лем. Я по­мо­гу те­бе устро­ить­ся на ра­бо­ту и най­ти жи­лье».
За два дня до аре­ста свя­щен­ни­ка его же­на, Ев­фро­си­ния, на­пом­ни­ла ему об этом пись­ме и ска­за­ла:
— Да­вай-ка со­би­рай­ся и уез­жай. Те­бе на­пи­сал то­гда твой друг, по­слу­шай­ся те­перь его со­ве­та.
— Нет, Ев­фро­си­ния, — ска­зал отец Ми­ха­ил, — я ни­ку­да не уеду, я дал при­ся­гу. Как я мо­гу из­ме­нить Бо­гу и на­ро­ду? Ни­ко­гда! Я знаю, что иду на вер­ную смерть, но та­ко­ва во­ля Бо­жия! А ты де­тей всех вы­рас­тишь и с Бо­жьей по­мо­щью вос­пи­та­ешь, ни­ко­го не рас­те­ря­ешь.
— А де­тей-то сколь­ко!.. — всплес­ну­ла ру­ка­ми же­на[4].
— Ну что же сде­ла­ешь, вос­пи­та­ешь... с Бо­жьей по­мо­щью.
Свя­щен­ни­ков аре­сто­ва­ли вско­ре по­сле празд­ни­ка Рож­де­ства Хри­сто­ва и от­пра­ви­ли в тюрь­му в го­род Ка­инск. В тюрь­ме под­след­ствен­ных же­сто­ко пы­та­ли. У жи­вых лю­дей кле­ща­ми вы­ры­ва­ли зу­бы с зо­ло­ты­ми ко­рон­ка­ми, бес­по­щад­но би­ли, так что у мно­гих за­клю­чен­ных бы­ли вы­би­ты все зу­бы и по­ло­ма­ны реб­ра. Сле­до­ва­тель ОГПУ на до­про­сах без­жа­лост­но из­би­вал свя­щен­ни­ков, а од­на­жды с из­дев­кой при­ка­зал над­зи­ра­те­лям вы­лить на от­ца Ми­ха­и­ла со­дер­жи­мое па­ра­ши. Од­на­ко, несмот­ря на му­че­ния, пас­ты­ри от­ка­за­лись лже­сви­де­тель­ство­вать, как то­го тре­бо­вал сле­до­ва­тель, за­став­ляв­ший их под­пи­сать­ся под по­ка­за­ни­я­ми, что свя­щен­ни­ки и чле­ны цер­ков­но­го со­ве­та за­ни­ма­лись ор­га­ни­за­ци­ей кре­стьян на борь­бу с кол­хо­за­ми и со­вет­ской вла­стью.
Отец Ми­ха­ил, от­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, ска­зал: «В се­ле Ма­ло­крас­но­яр­ка я слу­жу с 1921 го­да. Сна­ча­ла был диа­ко­ном, а с 1923 го­да был ру­ко­по­ло­жен в свя­щен­ни­ка... Вто­рой свя­щен­ник, Иоанн Ку­ми­нов, слу­жит с 1928 го­да. За вре­мя мо­ей с Ку­ми­но­вым служ­бы мы ни­где и ни в чем про­ти­во­за­кон­ном не участ­во­ва­ли. Ис­пол­ня­ли толь­ко свой ре­ли­ги­оз­ный долг... Во вре­мя бо­го­слу­же­ний я про­по­ве­до­вал ис­клю­чи­тель­но по Бо­же­ствен­но­му Пи­са­нию. Свя­щен­ник Ку­ми­нов про­по­ве­ду­ет ча­ще, но так­же толь­ко по ду­хов­ным кни­гам, а о вла­сти и о про­во­ди­мых ею ме­ро­при­я­ти­ях ни­ко­гда не го­во­рит. Он про­сто при­зы­вал мо­ля­щих­ся и мо­ло­дежь по-хри­сти­ан­ски мо­лить­ся Бо­гу и на­хо­дить вре­мя для это­го, хо­дить по празд­ни­кам в цер­ковь»[5].
Свя­щен­ник Иоанн Ку­ми­нов на до­про­се ска­зал: «В Рож­де­ствен­ский празд­ник мной бы­ла ска­за­на в церк­ви про­по­ведь ве­ру­ю­щим, ко­то­рая бы­ла по­свя­ще­на ис­клю­чи­тель­но Рож­де­ству Хри­ста, но к это­му бы­ло до­бав­ле­но о трез­вой жиз­ни ве­ру­ю­щих, о том, чтобы они ча­ще хо­ди­ли в цер­ковь. Как мы смот­рим по-хри­сти­ан­ски — шесть дней ра­бо­тай, а седь­мой по­свя­ща­ет­ся Бо­гу. В кон­це про­по­ве­ди я при­зы­вал по­ви­но­вать­ся за­ко­нам; ка­ких-ли­бо ан­ти­со­вет­ских вы­ска­зы­ва­ний я не до­пус­кал... Про­тив кол­лек­ти­ви­за­ции ни­где ни­ко­му ни­че­го не го­во­рил»[6].
7 фев­ра­ля 1930 го­да за­клю­чен­ных свя­щен­ни­ков озна­ко­ми­ли с по­ста­нов­ле­ни­ем о предъ­яв­ле­нии об­ви­не­ния. В нем бы­ло на­пи­са­но: «Озна­чен­ные граж­дане изоб­ли­ча­ют­ся в том, что на поч­ве ор­га­ни­че­ской нена­ви­сти к со­вет­ской вла­сти, ее ме­ро­при­я­ти­ям, про­во­ди­мым на се­ле, и ис­поль­зуя свое по­ло­же­ние свя­щен­но­слу­жи­те­лей Пя­та­ев и Ку­ми­нов ис­поль­зо­ва­ли ре­ли­ги­оз­ные пред­рас­суд­ки несо­зна­тель­но­го кре­стьян­ства и при под­держ­ке за­жи­точ­ной ча­сти де­рев­ни про­во­ди­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность на срыв ме­ро­при­я­тий, за­пу­ги­вая кре­стьян про­во­ка­ци­он­ны­ми слу­ха­ми о близ­ком па­де­нии со­вет­ской вла­сти, яко­бы на ос­но­ва­нии “Пи­са­ния Бо­жия”. В кон­це де­каб­ря 1929 го­да на об­щем со­бра­нии граж­дан еди­но­глас­но бы­ло при­ня­то — за­пи­сать­ся в кол­лек­тив. Член груп­пы, свя­щен­ник Пя­та­ев, на вто­рой день об­хо­дом ин­ди­ви­ду­аль­но каж­до­го хо­зяй­ства про­во­дит яко­бы за­пись в об­ще­ство ве­ру­ю­щих, меж­ду тем как след­стви­ем уста­нов­ле­но — по­след­ний про­во­дил аги­та­цию про­тив сплош­ной кол­лек­ти­ви­за­ции се­ла»[7].
Про­чи­тав об­ви­не­ние, отец Ми­ха­ил на­пи­сал: «Ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Был в объ­ез­де сел в те­че­ние двух су­ток. Спис­ки на за­пись ве­ру­ю­щих со­став­лял по сло­вес­но­му рас­по­ря­же­нию ми­ли­ции для пе­ре­ре­ги­стра­ции цер­ков­ной об­щи­ны. К от­цу Иоан­ну Ку­ми­но­ву ез­дил на квар­ти­ру толь­ко по сво­им цер­ков­ным де­лам»[8].
Свя­щен­ник Иоанн Ку­ми­нов, про­чи­тав об­ви­не­ние, на­пи­сал: «Ви­нов­ным по предъ­яв­лен­но­му мне об­ви­не­нию се­бя не при­знаю. До­пол­няю, что на­ка­нуне аре­ста слы­шал раз­го­вор про Бар­ко­ву, ко­то­рая го­во­ри­ла в от­но­ше­нии про­по­ве­ди, что я го­во­рил в ней за­ко­нам не под­чи­нять­ся и власть не при­зна­вать, а я го­во­рил на­обо­рот. Не знаю, из че­го ис­хо­ди­ла Да­рья Бар­ко­ва, ис­ка­жая мою про­по­ведь, так как цер­ковь она по­се­ща­ла...»[9]
21 фев­ра­ля трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла свя­щен­ни­ков Ми­ха­и­ла Пя­та­е­ва и Иоан­на Ку­ми­но­ва к рас­стре­лу, а их се­мьи к ссыл­ке на се­вер.
28 фев­ра­ля от­цу Ми­ха­и­лу да­ли сви­да­ние со стар­шей до­че­рью Ан­ной, при­е­хав­шей в Ка­инск. Сви­да­ние бы­ло через ре­шет­ку. Свя­щен­ник по­про­сил:
— Ан­на, дай мне свою ко­су.
Она про­тя­ну­ла ему через ре­шет­ку ко­су, и вся ко­са у нее бы­ла по­том мок­рая от слез.
— Па­па, что ты пла­чешь? — спро­си­ла она.
— Мне очень тя­же­ло, по­то­му что вас так мно­го и вы оста­е­тесь од­ни.
В эту ночь Ан­на уви­де­ла во сне, как Бо­жия Ма­терь при­ча­ща­ет из зо­ло­то­го по­ти­ра от­ца Ми­ха­и­ла. Просну­лась она с мыс­лью, что отец бу­дет осво­бож­ден. Ра­дост­ная по­спе­ши­ла она в тюрь­му с пе­ре­да­чей.
— Пя­та­ев? — пе­ре­спро­сил над­зи­ра­тель. — Да он се­го­дня но­чью рас­стре­лян.
Свя­щен­ни­ки Ми­ха­ил Пя­та­ев и Иоанн Ку­ми­нов бы­ли рас­стре­ля­ны 28 фев­ра­ля 1930 го­да и по­гре­бе­ны в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле в го­ро­де Ка­ин­ске.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 283-295

При­ме­ча­ния

[1] УФСБ Рос­сии по Но­во­си­бир­ской обл. Д. 14548, л. 4.

[2] Там же. Л. 17.

[3] Там же. Л. 17 об.

[4] В это вре­мя у от­ца Ми­ха­и­ла и Ев­фро­си­нии Фро­лов­ны бы­ло се­ме­ро де­тей, вось­мой ре­бе­нок — дочь Юлия — ро­ди­лась уже по­сле рас­стре­ла от­ца.

[5] Там же. Л. 9-10.

[6] Там же. Л. 11 об.

[7] Там же. Л. 69.

[8] Там же. Л. 71.

[9] Там же. Л. 72.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/