Свя­щен­ник Ми­ха­ил На­ка­ря­ков ро­дил­ся в 1866 го­ду; слу­жил в Пре­об­ра­жен­ской церк­ви се­ла Усо­лье непо­да­ле­ку от го­ро­да Со­ли­кам­ска. В хра­ме о. Ми­ха­ил был тре­тьим свя­щен­ни­ком; при­хо­жане боль­ше дру­гих лю­би­ли его, осо­бен­но за ми­ло­сер­дие и нес­тя­жа­тель­ность. Ес­ли нуж­но бы­ло что по­про­сить, то все­гда про­си­ли у о. Ми­ха­и­ла. Кро­ме служб в хра­ме, он пре­по­да­вал За­кон Бо­жий в цер­ков­но-при­ход­ской шко­ле, пре­по­да­вал с лю­бо­вью и бла­го­го­ве­ни­ем к пред­ме­ту. Ко­гда со­би­ра­лись по­жерт­во­ва­ния в хра­ме на по­дар­ки де­тям из бед­ных се­мей, то сбор­щи­ки сна­ча­ла под­хо­ди­ли к о. Ми­ха­и­лу, зная, что он даст боль­ше всех, а по­сле него дру­гим бу­дет нелов­ко по­жерт­во­вать мень­ше, и ску­по­ва­тый на­сто­я­тель хра­ма, хо­тя и был недо­во­лен щед­ро­стью о. Ми­ха­и­ла, но уже сам да­вал столь­ко же. На Пас­ху о. Ми­ха­ил об­хо­дил до­ма бед­ня­ков и раз­да­вал день­ги, иной раз го­во­ря: «это на обувь», «это на по­дар­ки де­тям».
В июне 1918 го­да по­сле аре­ста ар­хи­епи­ско­па Ан­д­ро­ни­ка свя­щен­ни­ки Перм­ской епар­хии пе­ре­ста­ли слу­жить. Та­ко­во бы­ло рас­по­ря­же­ние вла­ды­ки, от­дан­ное им еще до аре­ста: ес­ли вла­сти аре­сту­ют ко­го-ли­бо из свя­щен­но­слу­жи­те­лей, пе­ре­стать слу­жить всем, по­ка не от­пу­стят; и на­ро­ду так объ­яс­нить – чтобы тре­бо­ва­ли осво­бож­де­ния свя­щен­ни­ка. Свя­щен­ни­ки пре­кра­ти­ли слу­жить. Вме­сте со все­ми пе­ре­стал слу­жить о. Ми­ха­ил. Вла­сти, опа­са­ясь на­род­но­го воз­му­ще­ния, ста­ли вы­зы­вать свя­щен­ни­ков в ЧК, чтобы за­ста­вить их ис­пол­нять тре­бы. Был вы­зван и о. Ми­ха­ил. В от­вет на угро­зы он ска­зал:
– Я клят­ву да­вал пе­ред кре­стом при ру­ко­по­ло­же­нии – под­чи­нять­ся сво­е­му ар­хи­ерею. И по­ка он не от­даст рас­по­ря­же­ния – вен­чать, от­пе­вать – я слу­жить не бу­ду. Вы его от­пу­сти­те, и то­гда я бу­ду со­вер­шать тре­бы.
Через несколь­ко дней о. Ми­ха­ил был аре­сто­ван и от­прав­лен в тюрь­му Со­ли­кам­ска.
Под Ильин день епи­скоп Фе­о­фан (Иль­мен­ский) за все­нощ­ной про­сил при­хо­жан усерд­но мо­лить­ся об о. Ми­ха­и­ле, так как то­му гро­зил рас­стрел. Весь на­род мо­лил­ся о нем, мно­гие пла­ка­ли, по­сле все­нощ­ной при­хо­жане вы­бра­ли пред­ста­ви­те­лей для пе­ре­го­во­ров с вла­стя­ми. Они пред­ло­жи­ли мест­ным вла­стям от­пу­стить о. Ми­ха­и­ла под за­лог; те от­ка­за­ли: «Он слиш­ком по­пуля­рен, со­брал во­круг се­бя на­род, его слиш­ком мно­гие слу­ша­ют­ся». Тем вре­ме­нем бы­ло ре­ше­но его убить, но чтобы из­бе­жать на­род­но­го воз­му­ще­ния, объ­яви­ли, что свя­щен­ни­ка Ми­ха­и­ла На­ка­ря­ко­ва от­пра­вят на при­ну­ди­тель­ные ра­бо­ты в Чер­дынь. Неко­то­рые сол­да­ты стра­жи бы­ли из мест­ных кре­стьян, они хо­ро­шо зна­ли о. Ми­ха­и­ла и рас­кры­ли об­ман. В те дни свя­щен­ник на­хо­дил­ся в тюрь­ме на Усол­ке.
3 ав­гу­ста от­сю­да взя­ли на рас­стрел тро­их за­клю­чен­ных – вра­ча, офи­це­ра и о. Ми­ха­и­ла; к каж­до­му аре­сто­ван­но­му при­став­ле­но бы­ло по два кон­во­и­ра; они, по­мо­гая свя­щен­ни­ку за­брать­ся на те­ле­гу, за­го­во­ри­ли с ним впол­го­ло­са:
– Ба­тюш­ка, мы те­бя ве­зем рас­стре­ли­вать, а нам те­бя жал­ко. Мы все пом­ним те­бя, ты нас учил, по­мо­гал се­мьям. Не мо­жем мы те­бя убить. Мы бу­дем стре­лять в воз­дух, а ты па­дай, а то ина­че те­бя за­стре­лим, а мы это­го не хо­тим.
– Нет уж, что рас­по­ря­ди­лись де­лать со мной ва­ши на­чаль­ни­ки, то и де­лай­те, – ска­зал свя­щен­ник.
При­е­ха­ли на ме­сто каз­ни в лес. Врач и офи­цер бы­ли сра­зу рас­стре­ля­ны: кон­во­и­ры по­ве­ли о. Ми­ха­и­ла в глубь ле­са и ста­ли стре­лять по­верх го­ло­вы. Свя­щен­ник сто­ял на­про­тив крас­но­ар­мей­цев, ко­гда-то сво­их при­хо­жан, и мол­чал. То­гда один из кон­во­и­ров по­до­шел к о. Ми­ха­и­лу вплот­ную и с та­кой си­лой уда­рил его при­кла­дом, что свя­щен­ник по­те­рял со­зна­ние. Оч­нув­шись, он уви­дел: смер­ка­ет­ся, ка­кие-то впе­ре­ди те­ни мель­ка­ют. Он по­шел пря­мо на них и на­толк­нул­ся на тру­пы вра­ча и офи­це­ра, а непо­да­ле­ку крас­но­ар­мей­цы уса­жи­ва­лись на те­ле­гу. Свя­щен­ник стал чи­тать от­ход­ную мо­лит­ву.
– А поп-то еще жив, – ска­зал один из них и в тем­но­те несколь­ко раз вы­стре­лил на­угад.
Пу­ли по­па­ли в пра­вую ру­ку, в ле­вую но­гу и в грудь свя­щен­ни­ка. На сле­ду­ю­щий день крас­но­ар­мей­цев по­сла­ли за­ка­пы­вать тру­пы. Подъ­ез­жа­ют и ви­дят – о. Ми­ха­ил си­дит на пне.
– Ба­тюш­ка, ты раз­ве жив? Как же мы бу­дем те­бя жи­вым за­ка­пы­вать? Ну, лад­но, мо­жет, обой­дет­ся, по­ве­зем те­бя от­сю­да.
Вы­ко­па­ли мо­ги­лу, за­сы­па­ли зем­лей те­ла рас­стре­лян­ных, по­са­ди­ли о. Ми­ха­и­ла на те­ле­гу и по­вез­ли. Но вез­ти через се­ла свя­щен­ни­ка, при­го­во­рен­но­го к рас­стре­лу и не рас­стре­лян­но­го, ис­те­ка­ю­ще­го кро­вью, бы­ло опас­но, и, же­лая от него по­ско­рее из­ба­вить­ся, крас­но­ар­мей­цы спро­си­ли:
– Ба­тюш­ка, ска­жи, ку­да те­бя спря­тать?
– Вы ме­ня не прячь­те, – спо­кой­но от­ве­тил тот.
Тем вре­ме­нем въе­ха­ли в се­ло, ста­ли спра­ши­вать жи­те­лей, кто бы при­ютил свя­щен­ни­ка. Но ужас от де­я­тель­но­сти ка­ра­тель­ных боль­ше­вист­ских от­ря­дов столь был ве­лик, что ни­кто из кре­стьян не ре­шил­ся предо­ста­вить при­ют ра­не­но­му. По­еха­ли к до­му при­ход­ско­го свя­щен­ни­ка, но тот, уви­дев из­да­ле­ка крас­но­ар­мей­цев и ра­не­но­го свя­щен­ни­ка, за­ма­хал ру­ка­ми, де­лая зна­ки, чтобы они ско­рее про­ез­жа­ли ми­мо. Про­си­ли кон­во­и­ры, чтобы кто-ни­будь из жи­те­лей хо­тя бы пе­ре­вя­зал ра­ны. Но то ли же­сто­ко­серд­ный все по­па­дал­ся на­род, ко­то­рый, как за­ча­ро­ван­ный, не мог оч­нуть­ся от ужа­са, ка­кой на­во­ди­ли по­всю­ду боль­ше­ви­ки, то ли неве­ру­ю­щий, а мо­жет быть, не ве­ри­ли в ис­крен­ность крас­но­ар­мей­цев, но толь­ко ни­кто не со­гла­сил­ся предо­ста­вить свя­щен­ни­ку кров и пе­ре­вя­зать ра­ны. По­еха­ли даль­ше. В со­сед­ней де­ревне жен­щи­на на­по­и­ла о. Ми­ха­и­ла пар­ным мо­ло­ком, но при­ютить от­ка­за­лась, и кон­вой по­вез его даль­ше, и так при­вез­ли об­рат­но в тюрь­му. В ка­ме­ру его по­ме­сти­ли вме­сте с бе­лым офи­це­ром По­но­ма­ре­вым, и свя­щен­ник рас­ска­зал ему обо всем, что с ним про­изо­шло, и до­ба­вил:
– Знай, что ес­ли бу­дут ме­ня за­би­рать и бу­дут го­во­рить, что на ра­бо­ту – это зна­чит по­ве­дут на рас­стрел.
Дей­стви­тель­но, на сле­ду­ю­щий день тю­рем­ная стра­жа объ­яви­ла о. Ми­ха­и­лу и офи­це­ру, чтобы со­би­ра­лись на ра­бо­ту. Па­мя­туя сло­ва свя­щен­ни­ка, По­но­ма­рев при­го­то­вил­ся к худ­ше­му. Их вы­ве­ли во двор. Один из кон­во­и­ров уда­рил свя­щен­ни­ка при­кла­дом по го­ло­ве – ле­гонь­ко, вто­рой стук­нул с дру­гой сто­ро­ны, и так би­ли по оче­ре­ди, по­ка не уби­ли.
По­гло­щен­ные убий­ством о. Ми­ха­и­ла па­ла­чи за­бы­ли об офи­це­ре. Он тем вре­ме­нем пе­ре­брал­ся через за­бор, бро­сил­ся в ре­ку и спря­тал­ся за сва­ей мо­ста. Об­на­ру­жив его от­сут­ствие, стра­жа ки­ну­лась на по­ис­ки, но они ни к че­му не при­ве­ли. По­но­ма­рев ви­дел, как крас­но­ар­мей­цы при­во­лок­ли те­ло свя­щен­ни­ка на бе­рег ре­ки, при­вя­за­ли к нему боль­шой ка­мень, рас­ка­ча­ли и бро­си­ли в во­ду.
На сле­ду­ю­щий день жен­щи­ны при­шли на бе­рег по­лос­кать бе­лье. На се­ре­дине ре­ки, кре­сто­об­раз­но рас­ки­нув ру­ки, с кре­стом на гру­ди ле­жал за­му­чен­ный на­ка­нуне свя­щен­ник. Жен­щи­ны под­ня­ли крик, ото­всю­ду стал сбе­гать­ся на­род, и из­ве­стие быст­ро до­шло до че­ки­стов. К ре­ке по­до­гна­ли ло­шадь, крас­но­ар­мей­цы вы­ло­ви­ли из во­ды те­ло свя­щен­ни­ка, по­ло­жи­ли на те­ле­гу и по­вез­ли из го­ро­да. Чу­до бы­ло яв­ное, и за неход­ко ка­тив­шей­ся те­ле­гой по­шла тол­па на­ро­да. Крас­но­ар­мей­цы пы­та­лись ото­гнать на­род то ру­га­нью, то угро­за­ми, но это не по­мог­ло, и они ста­ли стре­лять по­верх го­лов, но лю­ди про­дол­жа­ли ид­ти. Вы­стре­ли­ли по тол­пе, неко­то­рых ра­ни­ли, и то­гда толь­ко оста­но­ви­ли на­род.
Же­на о. Ми­ха­и­ла при­е­ха­ла до­мой в Усо­лье в тра­у­ре; ее ста­ли на­ве­щать при­хо­жане и спра­ши­вать:
– Род­ная ма­туш­ка, где же наш ба­тюш­ка? Где наш кор­ми­лец? Что с ним?
Она по­дроб­но обо всем рас­ска­за­ла. Через несколь­ко дней пред­ста­ви­те­ли вла­стей пре­ду­пре­ди­ли ее: ес­ли бу­дешь о сво­ем му­же рас­ска­зы­вать, са­ма ту­да же пой­дешь.
Епи­скоп Фе­о­фан от­слу­жил по о. Ми­ха­и­лу все­нощ­ную, по­ми­ная его на служ­бе свя­щен­но­му­че­ни­ком, о ко­то­ром не толь­ко мы мо­лим­ся, ска­зал вла­ды­ка, но и он мо­лит­ся о нас пе­ред Бо­гом. По­сле все­нощ­ной он по­звал к се­бе сы­на о. Ми­ха­и­ла – Ни­ко­лая, слу­жив­ше­го диа­ко­ном в Тро­иц­ком хра­ме в Пер­ми, и ска­зал:
– В па­мять тво­е­го от­ца-му­че­ни­ка бу­дешь ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка. Иди вслед за от­цом.
По­сле ру­ко­по­ло­же­ния о. Ни­ко­лай слу­жил в се­ле Коль­цо­ве. Ча­сто по цер­ков­ным де­лам он бы­вал в Пер­ми, ку­да пе­ре­еха­ли его мать, и сест­ры. В од­ну из та­ких по­ез­док се­ло Коль­цо­ве за­хва­ти­ли крас­ные.
– Где поп? С бе­лы­ми удрал? – спра­ши­ва­ли они при­хо­жан.
– Нет, он по­ехал в Пермь по цер­ков­ным де­лам, – пы­та­лись их убе­дить при­хо­жане.
– Нет, удрал! – на­ста­и­ва­ли крас­но­ар­мей­цы.
Ви­дя, что боль­ше­ви­ки твер­до ре­ши­ли аре­сто­вать свя­щен­ни­ка, при­хо­жане от­пра­ви­ли до­ве­рен­но­го че­ло­ве­ка в Пермь пре­ду­пре­дить о. Ни­ко­лая, чтобы он не воз­вра­щал­ся в се­ло, так как крас­ные со­би­ра­ют­ся его рас­стре­лять и дом его уже раз­граб­лен.
Для о. Ни­ко­лая это из­ве­стие ока­за­лось боль­шим по­тря­се­ни­ем. Утром он по­шел в храм и, оста­но­вив­шись сре­ди на­ро­да, дол­го со сле­за­ми мо­лил­ся. По­сле служ­бы к нему по­до­шла мо­на­хи­ня и спро­си­ла:
– Ба­тюш­ка, о чем вы пла­че­те?
Ему бы­ло то­гда два­дцать че­ты­ре го­да, вы­гля­дел он мо­ло­же сво­их лет, и ей бы­ло стран­но, о чем мо­жет так горь­ко пла­кать мо­ло­дой свя­щен­ник.
– Да как же мне не пла­кать? При­е­хал я в Пермь по цер­ков­ным де­лам и тут узнаю, что дом мой в се­ле ото­бра­ли, иму­ще­ство раз­гра­би­ли и ме­ня хо­тят рас­стре­лять.
Мо­на­хи­ня пред­ло­жи­ла о. Ни­ко­лаю по­ехать вме­сте с ней в Ба­ха­рев­ский мо­на­стырь, в это вре­мя остав­ший­ся без свя­щен­ни­ка. Он со­гла­сил­ся. Игу­ме­ния мо­на­сты­ря, мать Гла­фи­ра, на­шла для него и его се­мьи квар­ти­ру, со­бра­ли необ­хо­ди­мую одеж­ду, отыс­ка­ли, чем квар­ти­ру об­ста­вить. Ме­сто о. Ни­ко­лаю по­нра­ви­лось, и он на­чал слу­жить.
В Успен­ский пост 1919 го­да свя­щен­ник ехал из Пер­ми в мо­на­стырь, путь ле­жал через лес. Здесь на­встре­чу ему вы­шли два крас­но­ар­мей­ца.
– А, поп, вы­хо­ди из те­ле­ги, – оста­но­ви­ли они его. – Мы те­бя сей­час рас­стре­ля­ем.
Мол­ча о. Ни­ко­лай вы­шел, они ста­ли на­про­тив, вски­ну­ли вин­тов­ки, чтобы стре­лять, и один из крас­но­ар­мей­цев ска­зал:
– Нет, са­дись на те­ле­гу, ез­жай, не на­до нам те­бя.
Мол­ча о. Ни­ко­лай сел в те­ле­гу, по­ехал. По­тря­се­ние бы­ло, од­на­ко, столь силь­ным, что, при­е­хав в мо­на­стырь, он тя­же­ло за­бо­лел. Бо­лезнь раз­ви­ва­лась стре­ми­тель­но, со­про­вож­да­ясь силь­ны­ми го­лов­ны­ми бо­ля­ми. На тре­тий день по при­ез­де в мо­на­стырь он скон­чал­ся.
По­сле му­че­ни­че­ской кон­чи­ны о. Ми­ха­и­ла вла­сти дол­го пре­сле­до­ва­ли его се­мью, ли­ша­ли про­дук­то­вых кар­то­чек, не до­пус­ка­ли де­тей учить­ся в шко­ле, но се­мья мо­лит­ва­ми му­че­ни­ка жи­ла без­бед­но. Гос­подь не остав­лял их. Бы­ва­ло, кто-ни­будь из де­тей или ма­туш­ка вый­дет утром из до­ма, а на по­ро­ге – па­кет с едой, при­по­ро­шен­ный сне­гом, с за­пис­кой.
Неко­то­рые при­хо­жане по­ми­на­ли о. Ми­ха­и­ла как му­че­ни­ка и об­ра­ща­лись к нему в сво­их мо­лит­вах. Один из уче­ни­ков при­ход­ской шко­лы, где пре­по­да­вал о. Ми­ха­ил, стал свя­щен­ни­ком, был во вре­мя го­не­ний аре­сто­ван, и в за­клю­че­нии, ви­дя неми­ну­е­мое при­бли­же­ние смер­ти, стал усерд­но мо­лить­ся му­че­ни­ку, чтобы спо­до­бил Гос­подь пе­ре­жить за­клю­че­ние и вый­ти на во­лю. И Гос­подь мо­лит­ва­ми свя­щен­но­му­че­ни­ка Ми­ха­и­ла ис­пол­нил его прось­бу: он до­жил до кон­ца сро­ка и еще дол­го про­слу­жил по­том в хра­ме.
Брат же­ны о. Ми­ха­и­ла, свя­щен­ник Па­вел Ко­ню­хов, слу­жил по­сле смер­ти сво­е­го от­ца, про­то­и­е­рея Ва­си­лия, в Тро­иц­кой церк­ви. При хра­ме он ор­га­ни­зо­вал шко­лу для де­тей из бед­ных се­мей, кто не мог от­дать сво­их де­тей в гим­на­зию. Кро­ме дру­гих учи­те­лей, в шко­ле пре­по­да­ва­ли сам о. Па­вел и его же­на Ели­за­ве­та, учив­шая де­тей ру­ко­де­лию и цер­ков­но­му пе­нию. Мест­ные жи­те­ли так и на­зы­ва­ли – шко­ла о. Пав­ла. Об­ра­зо­ва­ние в ней да­ва­лось та­кое, чтобы вы­пуск­ни­ки мог­ли ра­бо­тать учи­те­ля­ми. По­сле ре­во­лю­ции шко­ла бы­ла за­кры­та, но храм про­дол­жал слу­жить.
Аре­сто­ва­ли о. Пав­ла в 1935 го­ду. Фор­маль­ным по­во­дом для аре­ста по­слу­жил до­нос, что свя­щен­ник по­мя­нул за ли­тур­ги­ей уби­ен­но­го Им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая с су­пру­гой. Вме­сте с о. Пав­лом бы­ли аре­сто­ва­ны свя­щен­ни­ки Алек­сей Дроз­дов, Петр Ко­зель­ский, Фе­о­дор Дол­гих и ми­ряне Пан­кра­тов и Лап­тев. Все они скон­ча­лись в за­клю­че­нии. Од­на из се­стер о. Пав­ла бы­ла за­му­жем за свя­щен­ни­ком Сер­ги­ем Ба­же­но­вым, ко­то­рый слу­жил под Ека­те­рин­бур­гом и здесь был за­му­чен боль­ше­ви­ка­ми.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 2»
Тверь. 2001. С. 180-187

Биб­лио­гра­фия

Перм­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1919. № 1, 2.

Ис­точ­ник: www.fond.ru