Свя­щен­но­му­че­ник Ми­ха­ил ро­дил­ся 1 мар­та 1881 го­да в го­ро­де Тве­ри в се­мье чи­нов­ни­ка Твер­ской кон­си­сто­рии Ни­ко­лая Бе­лю­сти­на. Окон­чил Твер­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. Слу­жил в се­ле Ко­то­во Мо­ло­ков­ско­го рай­о­на. В 1931 го­ду пе­ре­ехал в Сон­ков­ский рай­он и стал слу­жить в хра­ме по­го­ста Са­бу­ро­ва[1].
По­сле то­го как вла­сти объ­яви­ли на­ча­ло го­не­ний, ОГПУ ста­ло со­би­рать све­де­ния о свя­щен­но­слу­жи­те­лях. Упол­но­мо­чен­ный ОГПУ по Сон­ков­ско­му рай­о­ну вы­зы­вал к се­бе тех, кто мог дать со­от­вет­ству­ю­щие по­ка­за­ния об о. Ми­ха­и­ле. Но по­лу­чить их бы­ло нелег­ко, ма­ло кто со­гла­шал­ся дать по­ка­за­ния, по­ро­ча­щие свя­щен­ни­ка. 6 ап­ре­ля 1933 го­да упол­но­мо­чен­ный ОГПУ до­про­сил кол­хоз­но­го бри­га­ди­ра. Он по­ка­зал: "С по­ли­ти­че­ской сто­ро­ны Бе­лю­сти­на мо­гу оха­рак­те­ри­зо­вать сле­ду­ю­щим об­ра­зом: эле­мент, на­стро­ен­ный ан­ти­со­вет­ски, но осто­рож­но вы­ска­зы­ва­ю­щий свои ан­ти­со­вет­ские взгля­ды, так на­при­мер, осе­нью 1932 го­да по прось­бе ма­те­ри я при­гла­шал свя­щен­ни­ка Бе­лю­сти­на для ис­пол­не­ния ре­ли­ги­оз­но­го об­ря­да "при­ча­стья". Бе­лю­стин при­шел ко мне и ска­зал: "Вот смот­ри, до че­го до­ве­ли ва­ши кол­хо­зы, у му­жи­ка по­след­ний хлеб и кар­тош­ку от­би­ра­ют". Ука­зать еще что-ли­бо в от­но­ше­нии Бе­лю­сти­на не мо­гу, так как в обы­ден­ной жиз­ни с ним стал­ки­вать­ся при­хо­дит­ся ред­ко, да­же мож­но ска­зать, что со­всем не при­хо­дит­ся"[2].
В тот же день вы­зва­ли жен­щи­ну, о ко­то­рой зна­ли, что она при­гла­ша­ла к се­бе о. Ми­ха­и­ла от­петь му­жа. Она по­ка­за­ла: "В кон­це фев­ра­ля ме­ся­ца у ме­ня по­мер муж, по ко­то­ро­му я спра­ви­ла неболь­шие по­мин­ки, при­гла­ше­ны бы­ли близ­кие род­ствен­ни­ки и ли­ца, рыв­шие мо­ги­лу, все­го бы­ло че­ло­век во­семь-де­вять, впо­след­ствии при­шел на по­мин­ки и свя­щен­ник Бе­лю­стин. Сре­ди лиц, рыв­ших мо­ги­лу, был Ма­ра­хо­нов, граж­да­нин де­рев­ни Са­бу­ро­во, иму­ще­ство у ко­то­ро­го все опи­са­но и пред­на­зна­че­но к про­да­же, за что не знаю. Сре­ди при­сут­ству­ю­щих бы­ло мно­го раз­го­во­ров, всех при­пом­нить не мо­гу. Но свя­щен­ник Бе­лю­стин что-то го­во­рил о пе­ре­мене вла­сти. В раз­го­во­ре с Ма­ра­хо­но­вым го­во­рил что-то ему о воз­вра­те иму­ще­ства, но точ­но не пом­ню до­под­ли­ные его сло­ва. В ча­сти свя­щен­ни­ка Бе­лю­сти­на ука­зать ни­че­го не мо­гу, так как с ним ни­ка­кой свя­зи не имею"[3].
В тот же день о. Ми­ха­ил был аре­сто­ван и за­клю­чен в Бе­жец­кую тюрь­му. 9 ап­ре­ля сле­до­ва­тель до­про­сил свя­щен­ни­ка, ко­то­рый, от­ве­чая на во­про­сы, ска­зал:
– В де­ревне Са­бу­ро­во су­ще­ству­ет пра­ви­ло при­гла­шать свя­щен­ни­ка на по­мин­ки, и в пер­вых чис­лах мар­та я был на по­мин­ках в де­ревне Са­бу­ро­во у граж­дан­ки Го­ря­че­вой, где бы­ли ее род­ствен­ни­ки. Ка­ких-ли­бо раз­го­во­ров про по­ли­ти­ку со­вет­ской вла­сти и пра­виль­ность ее про­ве­де­ния я ни с кем не имел ни при ка­ких об­сто­я­тель­ствах[4].
На сле­ду­ю­щий день рай­он­ный упол­но­мо­чен­ный ОГПУ со­ста­вил об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние, и де­ло бы­ло пе­ре­да­но на рас­смот­ре­ние Трой­ки ОГПУ, ко­то­рая 26 ап­ре­ля вы­нес­ла по­ста­нов­ле­ние: за­клю­чить свя­щен­ни­ка в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь сро­ком на три го­да. Отец Ми­ха­ил был вы­слан в Са­ров­ские ла­ге­ря[5].
В 1935 го­ду он осво­бо­дил­ся из ла­ге­ря и по бла­го­сло­ве­нию свя­то­го ар­хи­епи­ско­па Твер­ско­го Фад­дея по­ехал в Сон­ко­во, где храм в по­го­сте При­лу­ки был в то вре­мя без свя­щен­ни­ка. В но­яб­ре 1936 го­да, несмот­ря на на­чав­шу­ю­ся го­судар­ствен­ную кам­па­нию, на­прав­лен­ную на за­кры­тие хра­мов, о. Ми­ха­и­лу уда­лось пе­ре­ре­ги­стри­ро­вать пра­во­слав­ную об­щи­ну по­го­ста При­лу­ки и при­ле­га­ю­щих к нему де­ре­вень – Гла­ды­ше­во, Си­ня­е­во, При­бе­ри­ха, Гри­горь­ев­ка, Сно­сы, Мо­и­се­и­ха, Се­лы.
На­чав­ше­е­ся в 1937 го­ду но­вое го­не­ние не обо­шло ни­ко­го, кро­ме тех, кто от­кры­то слу­жил без­бож­ни­кам, и пре­да­те­лей-об­нов­лен­цев. 12 но­яб­ря о. Ми­ха­ил был аре­сто­ван и за­клю­чен в Бе­жец­кую тюрь­му. Бы­ли вы­зва­ны "де­жур­ные сви­де­те­ли", ко­то­рые под­пи­са­ли все, что от них тре­бо­вал сле­до­ва­тель. 20 но­яб­ря сле­до­ва­тель НКВД до­про­сил о. Ми­ха­и­ла.
– Вам предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­не­ние в си­сте­ма­ти­че­ской контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции, на­прав­лен­ной на срыв кол­хоз­но­го стро­и­тель­ства. Под­твер­жда­е­те ли вы это?
– Нет, не под­твер­ждаю. Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я не вел.
– В сен­тяб­ре се­го го­да вы сре­ди кол­хоз­ни­ков рас­про­стра­ня­ли про­во­ка­ци­он­ные слу­хи о войне и па­де­нии со­вет­ской вла­сти. Под­твер­жда­е­те ли вы это?
– Нет, не под­твер­ждаю. Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я не вел.
– 14 ок­тяб­ря се­го го­да вы вос­хва­ля­ли вра­гов на­ро­да – Троц­ко­го, Бу­ха­ри­на и дру­гих.
– Вра­гов на­ро­да я не вос­хва­лял. Все фак­ты предъ­яв­лен­но­го мне об­ви­не­ния в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти от­ри­цаю[6].
25 но­яб­ря Трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла о. Ми­ха­и­ла к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Ми­ха­ил Бе­лю­стин был рас­стре­лян 27 но­яб­ря 1937 го­да[7].

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 3». Тверь. 2001. С. 358–359

При­ме­ча­ния

[1] Ар­хив УФСБ РФ по Твер­ской обл. Арх. № 4716-С. Л. 3.
[2] Там же. Л. 5.
[3] Там же. Л. 6.
[4] Там же. Л. 11.
[5] Там же. Л. 14-15.
[6] Там же. Арх. № 21785-С. Л. 9.
[7] Там же. Л. 26-27.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/