Преподобный Марфа Дивеевская (Милюкова)

Пре­по­доб­ная мать на­ша Мар­фа (в ми­ру Ма­рия Се­ме­нов­на Ми­лю­ко­ва) ро­ди­лась в 1810 го­ду 10/23 фев­ра­ля, в се­мье кре­стьян Ни­же­го­род­ской гу­бер­нии Ар­да­тов­ско­го уез­да, де­рев­ни По­гиб­ло­во (ныне Ма­ли­нов­ка). Се­мей­ство Ми­лю­ко­вых, пра­вед­ной и бо­го­угод­ной жиз­ни, бы­ло близ­ко к стар­цу Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му. По­ми­мо Ма­рии, в нем бы­ло еще двое стар­ших де­тей – сест­ра Прас­ко­вья Се­ме­нов­на и брат Иван Се­ме­но­вич.

Эта де­рев­ня вме­сте с при­ле­га­ю­щи­ми к ней бы­ли удель­ны­ми – при­над­ле­жа­ли не ба­ри­ну-по­ме­щи­ку, а казне. Зем­ля им бы­ла на­ре­за­на от­дель­но, но бы­ла непло­до­род­ной, так как чер­но­зем­ные участ­ки за­хва­ти­ли со­се­ди-по­ме­щи­ки. Кре­стьяне жи­ли очень бед­но, с дет­ства при­хо­ди­лось мно­го ра­бо­тать и в по­ле, и уха­жи­вать за ско­ти­ной.

По бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Прас­ко­вья Се­ме­нов­на по­сту­пи­ла в об­щи­ну пре­по­доб­ной ма­туш­ки Алек­сан­дры, пер­во­на­чаль­ни­цы Ди­ве­ев­ской оби­те­ли, и бы­ла вы­со­кой ду­хов­ной жиз­ни.

Ко­гда Ма­рии ис­пол­ни­лось 13 лет, она вме­сте с сест­рой Прас­ко­вьей в пер­вый раз при­шла к ба­тюш­ке Се­ра­фи­му. Это слу­чи­лось 21 но­яб­ря 1823 го­да, в день Вве­де­ния во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. Как рас­ска­зы­ва­ла Прас­ко­вья Се­ме­нов­на, Ма­рия «увя­за­лась за нею», и так обе они при­шли в Са­ров. Ве­ли­кий ста­рец, про­ви­дя, что де­воч­ка Ма­рия есть из­бран­ный со­суд бла­го­да­ти Бо­жи­ей, не поз­во­лил ей воз­вра­тить­ся до­мой, а при­ка­зал оста­вать­ся в об­щине. Та­ким об­ра­зом, 13-лет­няя Ма­рия Се­ме­нов­на по­сту­пи­ла в чис­ло из­бран­ных Се­ра­фи­мо­вых си­рот, в об­щи­ну ма­туш­ки Алек­сан­дры, на­чаль­ни­цей ко­то­рой в то вре­мя бы­ла ста­ри­ца Ксе­ния Ми­хай­лов­на Ко­че­уло­ва, ко­то­рую ба­тюш­ка Се­ра­фим на­зы­вал «ог­нен­ный столп от зем­ли до неба» и «тер­пуг ду­хов­ный» за ее пра­вед­ную жизнь. Ма­рия же, эта необык­но­вен­ная, неви­дан­ная до­се­ле от­ро­ко­ви­ца, ни с кем не срав­ни­мая, ан­ге­ло­по­доб­ная, ди­тя Бо­жие, с ран­них лет на­ча­ла ве­сти по­движ­ни­че­скую жизнь, пре­вос­хо­дя по су­ро­во­сти по­дви­га да­же се­стер об­щи­ны, от­ли­чав­ших­ся стро­го­стью жиз­ни, на­чи­ная с са­мой на­чаль­ни­цы Ксе­нии Ми­хай­лов­ны. Непре­стан­ная мо­лит­ва бы­ла ее пи­щей, и толь­ко на необ­хо­ди­мые во­про­сы она от­ве­ча­ла с небес­ной кро­то­стью. Она бы­ла по­чти мол­чаль­ни­ца, и ба­тюш­ка Се­ра­фим осо­бен­но неж­но и ис­клю­чи­тель­но лю­бил ее, по­свя­щая во все от­кро­ве­ния свои, бу­ду­щую сла­ву оби­те­ли и дру­гие ве­ли­кие ду­хов­ные тай­ны, за­по­ве­дуя не го­во­рить о том до вре­ме­ни, что и вы­пол­ня­ла она свя­то, невзи­рая на прось­бы и моль­бы окру­жа­ю­щих се­стер и род­ных. Ко­гда она воз­вра­ща­лась от пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, то вся си­я­ла неиз­ре­чен­ной ра­до­стью.

Вско­ре по­сле по­ступ­ле­ния Ма­рии в об­щи­ну при Ка­зан­ской церк­ви Ца­ри­ца Небес­ная бла­го­во­ли­ла со­здать ря­дом с этой об­щи­ной но­вую, с ко­то­рой и на­ча­лось со­зда­ние обе­то­ван­ной Ца­ри­цей Небес­ной ма­туш­ке Алек­сан­дре оби­те­ли.

Как из­вест­но, с 1825 го­да к о. Се­ра­фи­му на­ча­ли хо­дить за бла­го­сло­ве­ни­ем спер­ва сест­ры, а по­том и са­ма доб­ро­де­тель­ная на­чаль­ни­ца Ди­ве­ев­ской об­щи­ны, Ксе­ния Ми­хай­лов­на, ко­то­рая, ко­неч­но, глу­бо­ко ува­жа­ла и вы­со­ко по­чи­та­ла о. Се­ра­фи­ма, но, од­на­ко, она не со­гла­си­лась из­ме­нить устав сво­ей об­щи­ны, ко­то­рый ка­зал­ся тя­же­лым как о. Се­ра­фи­му, так и всем спа­сав­шим­ся в об­щине сест­рам. Чис­ло се­стер на­столь­ко уве­ли­чи­лось в об­щине, что тре­бо­ва­лось рас­про­стра­нить их вла­де­ния, но это бы­ло невоз­мож­но ни в ту, ни в дру­гую сто­ро­ну. Ба­тюш­ка Се­ра­фим при­звал к се­бе Ксе­нию Ми­хай­лов­ну и стал уго­ва­ри­вать ее за­ме­нить тя­же­лый Са­ров­ский устав бо­лее лег­ким, но она и слы­шать не хо­те­ла. «По­слу­шай­ся ме­ня, ра­дость моя!» – го­во­рил о. Се­ра­фим. Но непо­ко­ле­би­мая ста­ри­ца, на­ко­нец, от­ве­ти­ла ему: «Нет, ба­тюш­ка, пусть бу­дет по-ста­ро­му, нас уже устро­ил отец стро­и­тель Па­хо­мий!» То­гда о. Се­ра­фим от­пу­стил на­чаль­ни­цу Ди­ве­ев­ской об­щи­ны, успо­ко­ен­ный, что за­по­ве­дан­ное ему ве­ли­кой ста­ри­цей ма­те­рью Алек­сан­дрой бо­лее не ле­жит на его со­ве­сти или же что не при­шел то­му еще час во­ли Бо­жи­ей. Но в этом же го­ду, 25 но­яб­ря, в день свя­тых угод­ни­ков Бо­жи­их Кли­мен­та, па­пы Рим­ско­го, и Пет­ра Алек­сан­дрий­ско­го, про­би­ра­ясь, по обы­чаю, сквозь ча­щи ле­са по бе­ре­гу ре­ки Са­ров­ки к сво­ей даль­ней пу­стынь­ке, уви­дел пре­по­доб­ный Се­ра­фим Бо­жию Ма­терь и сто­яв­ших по­за­ди Нее двух апо­сто­лов: Пет­ра и Иоан­на Бо­го­сло­ва. Ца­ри­ца Небес­ная, уда­рив зем­лю жез­лом так, что ис­ки­пел из зем­ли ис­точ­ник фон­та­ном свет­лой во­ды, ска­за­ла ему: «За­чем ты хо­чешь оста­вить за­по­ведь ра­бы мо­ей Ага­фьи – мо­на­хи­ни Алек­сан­дры? Ксе­нию с сест­ра­ми ее оставь, а за­по­ведь сей ра­бы Мо­ей не толь­ко не остав­ляй, но и пот­щись вполне ис­пол­нить ее: ибо по во­ле Мо­ей она да­ла те­бе оную. А Я ука­жу те­бе дру­гое ме­сто, то­же в се­ле Ди­ве­е­ве, и на нем устрой эту обе­то­ван­ную Мною оби­тель Мою. А в па­мять обе­то­ва­ния, дан­но­го ей Мною, возь­ми с ме­ста кон­чи­ны ее из об­щи­ны Ксе­нии во­семь се­стер».

И ска­за­ла ему по име­нам, ко­то­рых имен­но взять. Через две неде­ли по­сле это­го яв­ле­ния Ца­ри­цы Небес­ной, а имен­но 9 де­каб­ря 1825 го­да Ма­рия вме­сте с еще од­ной сест­рой при­шла к пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му, и ба­тюш­ка объ­явил им, что они долж­ны с ним ид­ти в ту же даль­нюю пу­стынь­ку. При­дя ту­да и зай­дя в хи­жи­ну, о. Се­ра­фим по­дал сест­рам две за­жжен­ные вос­ко­вые све­чи из взя­тых с со­бою по его при­ка­за­нию вме­сте с еле­ем и су­ха­ря­ми, и ве­лел стать Ма­рии с пра­вой сто­ро­ны Рас­пя­тия, ви­сев­ше­го на стене, а Прас­ко­вье Сте­па­новне (так зва­ли дру­гую сест­ру) – с ле­вой. Так они сто­я­ли бо­лее ча­са с за­жжен­ны­ми све­ча­ми, а о. Се­ра­фим все вре­мя мо­лил­ся, стоя по­се­ре­дине. По­мо­лясь, он при­ло­жил­ся к Рас­пя­тию и им ве­лел по­мо­лить­ся и при­ло­жить­ся. Так пе­ред на­ча­лом ос­но­ва­ния но­вой об­щи­ны пре­по­доб­ный со­вер­шил это та­ин­ствен­ное мо­ле­ние с сест­ра­ми, ко­то­рых из­бра­ла Ма­терь Бо­жия на осо­бое слу­же­ние Ей и оби­те­ли.

В те­че­ние че­ты­рех лет под­ви­за­лась Ма­рия, по­мо­гая пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му и сест­рам в устро­е­нии но­вой об­щи­ны. Вме­сте с ним и дру­ги­ми сест­ра­ми она за­го­тав­ли­ва­ла стол­бы и лес для мель­ни­цы, ко­то­рую бла­го­сло­ви­ла по­стро­ить на ме­сте ос­но­ва­ния но­вой об­щи­ны Ма­терь Бо­жия; но­си­ла кам­ни для стро­и­тель­ства церк­ви Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы; мо­ло­ла му­ку и вы­пол­ня­ла дру­гие по­слу­ша­ния, ни­ко­гда при этом не остав­ляя сер­деч­ной мо­лит­вы, «мол­ча воз­но­ся свой го­ря­щий дух ко Гос­по­ду».

Эта чуд­ная от­ро­ко­ви­ца бы­ла на­де­ле­на от Гос­по­да весь­ма ред­ким да­ром чи­стой и непре­стан­ной мо­лит­вы. Во всем все­гда она бы­ла ру­ко­вод­ству­е­ма са­мим пре­по­доб­ным Се­ра­фи­мом. Как при­мер ее без­услов­но­го по­слу­ша­ния, рас­ска­зы­ва­ли, что раз при во­про­се род­ной сест­ры ее Прас­ко­вьи Се­ме­нов­ны о ка­ком-то са­ров­ском мо­на­хе, она удив­лен­но и ре­бя­че­ски невин­но спро­си­ла: «А ка­кие ви­дом-то мо­на­хи, Па­ра­ша, на ба­тюш­ку, что ли, по­хо­жи?» Удив­лен­ная в свою оче­редь во­про­сом сест­ры, Прас­ко­вья Се­ме­нов­на от­ве­ти­ла ей: «Ведь ты так ча­сто хо­дишь в Са­ров, раз­ве не ви­де­ла, что спра­ши­ва­ешь?» – «Нет, Па­ра­шень­ка,– ска­за­ла сми­рен­но Ма­рия Се­ме­нов­на,– ведь я ни­че­го не ви­жу и не знаю; ба­тюш­ка Се­ра­фим мне при­ка­зал ни­ко­гда не гля­деть на них, и я так по­вя­зы­ваю пла­ток на гла­за, чтобы толь­ко ви­деть у се­бя под но­га­ми до­ро­гу».

Вот ка­ко­ва бы­ла эта ре­бе­нок-по­движ­ник, прожив­шая в оби­те­ли все­го шесть лет и в 19 лет от рож­де­ния мир­но и ти­хо ото­шед­шая ко Гос­по­ду.

21 ав­гу­ста 1829 го­да Ди­ве­ев­ская оби­тель ли­ши­лась этой чуд­ной, свя­той жиз­ни от­ро­ко­ви­цы, Ма­рии Се­ме­нов­ны Ми­лю­ко­вой, схи­мо­на­хи­ни Мар­фы. Пре­дузнав ду­хом час ее кон­чи­ны, пре­по­доб­ный Се­ра­фим вдруг за­пла­кал и с ве­ли­чай­шей скор­бью ска­зал о. Пав­лу, сво­е­му со­се­ду по кел­лии: «Па­вел! А ведь Ма­рия-то ото­шла, и так мне ее жаль, так жаль, что, ви­дишь, все пла­чу!»

Ба­тюш­ка Се­ра­фим по­же­лал ей дать от се­бя гроб ду­бо­вый, круг­лый, вы­долб­лен­ный. За ним по­еха­ла Прас­ко­вья Се­ме­нов­на с еще од­ной ди­ве­ев­ской сест­рой, Аку­ли­ной Ва­си­льев­ной. Прас­ко­вья Се­ме­нов­на бы­ла силь­но огор­че­на, и ба­тюш­ка при­нял ее оте­че­ски, об­лас­кал и при­обод­рил. За­тем, сло­жив вме­сте ру­ки Прас­ко­вьи Се­ме­нов­ны и Аку­ли­ны Ва­си­льев­ны, он им ска­зал: «Вы бу­де­те те­перь род­ные сест­ры, а я ваш отец, ду­хом вас по­ро­дил! Ма­рия же схи­мо­на­хи­ня Мар­фа, я ее по­схи­мил! У нее все есть: схи­ма и ман­тия, и ка­ми­ла­воч­ка моя, во всем этом ее и по­ло­жи­те! А вы не уны­вай­те, ма­туш­ка,– про­из­нес о. Се­ра­фим, об­ра­тясь к Прас­ко­вье Се­ме­новне,– ее ду­ша в Цар­ствии Небес­ном и близ Свя­тыя Тро­и­цы у Пре­сто­ла Бо­жия, и весь род ваш по ней спа­сен бу­дет!»

Кро­ме то­го, ба­тюш­ка Се­ра­фим дал 25 руб­лей на рас­хо­ды по по­хо­ро­нам и 25 руб­лей ме­ди для то­го, чтобы оде­лить всех се­стер и мир­ских, кто бы ни на­хо­дил­ся при по­гре­бе­нии ее, по 3 коп. каж­до­му. Дал так­же два по­ло­тен­ца за пре­стол, ко­ло­ток жел­тых свеч на со­ро­ко­уст, чтобы день и ночь го­ре­ли бы в церк­ви, а ко гро­бу рубле­вую жел­тую све­чу и на по­хо­ро­ны бе­лых два­дца­ти­ко­пе­еч­ных свеч с пол­пу­да.

Та­ким об­ра­зом, по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма по­ло­жи­ли Ма­рию Се­ме­нов­ну, схи­мо­на­хи­ню Мар­фу, в гроб: в двух свит­ках (ру­баш­ках), в бу­маж­ном под­ряс­ни­ке, под­по­я­сан­ную шер­стя­ной чер­ной по­кром­кой, сверх се­го в чер­ной с бе­лы­ми кре­ста­ми схи­ме и длин­ной ман­тии. На го­ло­ву на­де­ли зе­ле­ную бар­хат­ную, вы­ши­тую зо­ло­том ша­поч­ку, сверх нее ка­ми­лав­ку ба­тюш­ки Се­ра­фи­ма и, на­ко­нец, еще по­вя­за­ли боль­шим дра­де­да­мо­вым тем­но-си­ним плат­ком с ки­сточ­ка­ми. В ру­ках – ко­жа­ные че­точ­ки. Все эти ве­щи дал ей о. Се­ра­фим из сво­их рук, при­ка­зав все­гда в них хо­дить к при­ча­стию Свя­тых Тайн, что в точ­но­сти и ис­пол­ня­лось Ма­ри­ею каж­дый дву­на­де­ся­тый празд­ник и все че­ты­ре по­ста.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим всех, кто толь­ко при­хо­дил в эти дни к нему, по­сы­лал в Ди­ве­е­во на по­хо­ро­ны Ма­рии Се­ме­нов­ны. Так, ни­че­го не знав­шим о том сест­рам, ра­бо­тав­шим на Са­ти­се (лес­ная мест­ность на бе­ре­гу ре­ки Са­тис), Вар­ва­ре Ильи­нишне с про­чи­ми, ста­рец ска­зал: «Ра­до­сти вы мои! Ско­рее, ско­рее гря­ди­те в Ди­ве­ев: там ото­шла ко Гос­по­ду ве­ли­кая ра­ба Бо­жия Ма­рия!» Сест­ры не мог­ли по­нять, ка­кая Ма­рия мог­ла скон­чать­ся, и уди­ви­лись, най­дя Ма­рию Се­ме­нов­ну в гро­бу. Так­же Ека­те­ри­ну Его­ров­ну и Ан­ну Алек­се­ев­ну, со­би­рав­ших яго­ды в Са­ров­ском ле­су, и дру­гих он по­сы­лал ско­рее до­мой, го­во­ря, что кто бу­дет на по­гре­бе­нии Ма­рии Се­ме­нов­ны, тот по­лу­чит от­пу­ще­ние гре­хов. Да­же са­ров­ских мо­на­хов и це­лую тол­пу на­ро­да, шед­шую к нему, о. Се­ра­фим по­сы­лал на по­гре­бе­ние, при­ка­зы­вая мир­ским де­ви­цам и сест­рам при­одеть­ся, рас­че­сать во­ло­сы свои и при­пасть ко гро­бу ее!

Во вре­мя от­пе­ва­ния ста­ри­ца Прас­ко­вья Се­ме­нов­на, род­ная сест­ра по­кой­ной схи­мо­на­хи­ни Мар­фы, яв­но уви­де­ла в цар­ских две­рях Ца­ри­цу Небес­ную и Ма­рию Се­ме­нов­ну, сто­я­щих на воз­ду­хе. При­дя от вос­тор­га в ис­ступ­ле­ние, она гром­ко за­кри­ча­ла на всю цер­ковь: «Ца­ри­ца, не оста­ви нас!» Вдруг она ста­ла юрод­ство­вать, про­ро­че­ство­вать, го­во­рить окру­жа­ю­щим необык­но­вен­ные ве­щи, раз­да­вать все но­си­мые на се­бе одеж­ды, по­том сра­зу силь­но осла­бе­ла. Бе­сы за­кли­ка­ли, за­шу­ме­ли и ста­ли кри­чать.

Это про­ис­ше­ствие силь­но по­вли­я­ло на со­брав­ших­ся. Ко­гда ста­ри­ца Аку­ли­на Ва­си­льев­на по­сле по­хо­рон по­спе­ши­ла к ба­тюш­ке Се­ра­фи­му и пе­ре­да­ла ему слу­чив­ше­е­ся, то он про­из­нес: «Это, ма­туш­ка, Гос­подь и Ца­ри­ца Небес­ная за­хо­те­ли про­сла­вить мать на­шу Мар­фу и гос­по­жу Ма­рию. А ес­ли бы я, убо­гий Се­ра­фим, был бы на по­гре­бе­нии ее, то от ду­ха ее бы­ло бы мно­гим ис­це­ле­ние!»

За­тем при­был к ба­тюш­ке род­ной брат Ма­рии Се­ме­нов­ны, Иван, ко­то­рый так­же ез­дил на по­хо­ро­ны сест­ры, и спро­сил: «Вы­здо­ро­ве­ет ли за­болев­шая по­сле ви­де­ния Прас­ко­вья Се­ме­нов­на?» Зор­ко осмот­рев зна­ко­мо­го ему Ива­на Се­ме­но­ви­ча, ба­тюш­ка вдруг ска­зал: «Да раз­ве ты брат Ма­рии?» – «Да, ба­тюш­ка», – от­ве­тил он. И еще раз вто­рич­но гля­дя на него, спро­сил ба­тюш­ка: «Ты род­ной брат Ма­рии?» – «Да, ба­тюш­ка»,– опять от­ве­тил Иван Се­ме­но­вич. По­сле это­го ста­рец дол­го-дол­го ду­мал и, еще при­сталь­но взгля­нув на сто­я­ще­го пе­ред ним Ива­на, вдруг сде­лал­ся так ра­до­стен и све­тел, что от ли­ца его как бы ис­хо­ди­ли лу­чи сол­неч­ные, и Иван дол­жен был за­кры­вать­ся от о. Се­ра­фи­ма, не бу­дучи в со­сто­я­нии смот­реть на него. За­тем ба­тюш­ка вос­клик­нул: «Вот, ра­дость моя! Ка­кой она ми­ло­сти спо­до­би­лась от Гос­по­да! В Цар­ствии Небес­ном у Пре­сто­ла Бо­жия, близ Ца­ри­цы Небес­ной со свя­ты­ми де­ва­ми пред­сто­ит! Она за весь ваш род мо­лит­вен­ни­ца! Она схи­мо­на­хи­ня Мар­фа, я ее по­стриг. Бы­вая в Ди­ве­е­ве, ни­ко­гда не про­хо­ди ми­мо, а при­па­дай к мо­гил­ке, го­во­ря: «Гос­по­же и ма­ти на­ша Мар­фо, по­мя­ни нас у Пре­сто­ла Бо­жия во Цар­ствии Небес­ном!» Пре­по­доб­ный Се­ра­фим так про­бе­се­до­вал ча­са три с Ива­ном Се­ме­но­ви­чем.

По­сле это­го о. Се­ра­фим вы­звал к се­бе цер­ков­ни­цу, сест­ру Ксе­нию Ва­си­льев­ну Пут­ко­ву (впо­след­ствии мо­на­хи­ня Ка­пи­то­ли­на), ко­то­рой он все­гда при­ка­зы­вал за­пи­сы­вать раз­ные име­на для по­ми­но­ве­ния, и ска­зал ей: «Вот, ма­туш­ка, за­пи­ши ты ее, Ма­рию-то, мо­на­хи­нею, по­то­му что она сво­и­ми де­ла­ми и мо­лит­ва­ми убо­го­го Се­ра­фи­ма там удо­сто­и­лась схи­мы! Мо­ли­тесь же и вы все о ней как о схи­мо­на­хине Мар­фе!»

По сви­де­тель­ству се­стер и лиц, близ­ких к Ди­ве­е­ву, Ма­рия Се­ме­нов­на бы­ла вы­со­ко­го ро­ста и при­вле­ка­тель­ной на­руж­но­сти; про­дол­го­ва­тое, бе­лое и све­жее ли­цо, го­лу­бые гла­за, гу­стые свет­ло-ру­сые бро­ви и та­кие же во­ло­сы. Ее по­хо­ро­ни­ли с рас­пу­щен­ны­ми во­ло­са­ми. Она по­ко­ит­ся по ле­вую сто­ро­ну ма­туш­ки Алек­сан­дры, пер­во­на­чаль­ни­цы Ка­зан­ской об­щин­ки. В рас­ска­зах ста­риц о Ма­рии Се­ме­новне со­хра­ни­лось немно­гое. Так, Ма­рия Ила­ри­о­нов­на (мо­на­хи­ня Ме­ли­ти­на) сви­де­тель­ству­ет сле­ду­ю­щее: «Жи­вя в ми­ру и слы­ша от всех о ба­тюш­ке Се­ра­фи­ме,– по­вест­ву­ет она, – я по­же­ла­ла быть в Са­ро­ве и при­нять его бла­го­сло­ве­ние. Пер­вым де­лом, как при­шла в Са­ров, по­шла к ба­тюш­ке в его пу­стынь­ку; он сам вы­шел ко мне на­встре­чу, бла­го­сло­вил и с улыб­кой го­во­рит: «Ты, ма­туш­ка, зна­ешь ли Ма­рию Се­ме­нов­ну?» – «Знаю,– го­во­рю, – ба­тюш­ка; она через три дво­ра жи­вет от нас». «Вот, ма­туш­ка, – про­дол­жал ба­тюш­ка, – я те­бе про нее ска­жу, как она рев­ни­ва бы­ла к тру­дам. Ко­гда в Ди­ве­е­ве стро­и­ли цер­ковь во имя Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, то де­вуш­ки са­ми но­си­ли ка­муш­ки, кто по два, кто по три, а она-то, ма­туш­ка, на­бе­рет пять или шесть ка­меш­ков-то и с мо­лит­вой на устах, мол­ча, воз­но­си­ла свой го­ря­щий дух ко Гос­по­ду! Ско­ро с боль­ным жи­во­ти­ком и пре­ста­ви­лась Бо­гу!»

Стар­шая сест­ра в Мель­нич­ной об­щине Прас­ко­вья Сте­па­нов­на, рас­ска­зы­вая, как страш­но бы­ло ослу­шать­ся ба­тюш­ку Се­ра­фи­ма, вспо­ми­на­ла, как од­на­жды ба­тюш­ка при­ка­зал ей, чтобы она при­е­ха­ла с от­ро­ко­ви­цей Ма­ри­ей Се­ме­нов­ной на двух ло­ша­дях за брев­на­ми. Они по­еха­ли пря­мо к ба­тюш­ке в лес, где он их уже до­жи­дал­ся и при­го­то­вил на каж­дую ло­шадь по два то­нень­ких брев­ныш­ка. Ду­мая, что все че­ты­ре брев­на мо­жет свез­ти од­на ло­шадь, сест­ры пе­ре­ло­жи­ли до­ро­гою эти брев­ныш­ки на од­ну, а на дру­гую ло­шадь взва­ли­ли боль­шое, тол­стое брев­но. Но лишь тро­ну­лись они с ме­ста, как ло­шадь эта упа­ла, за­хри­пе­ла, на­ча­ла околе­вать. Со­зна­вая се­бя ви­нов­ны­ми, что они по­сту­пи­ли про­тив бла­го­сло­ве­ния ба­тюш­ки, они, тут же упав на ко­ле­ни, в сле­зах за­оч­но ста­ли про­сить про­ще­ния, а за­тем ски­ну­ли тол­стое брев­но и раз­ло­жи­ли брев­ныш­ки по-преж­не­му. Ло­шадь са­ма вско­чи­ла и так ско­ро по­бе­жа­ла, что они ед­ва-ед­ва мог­ли до­гнать ее.

До нас до­шли через по­ко­ле­ния ди­ве­ев­ских се­стер сло­ва схи­мо­на­хи­ни Мар­фы, за­пи­сан­ные ста­ри­цей Иусти­ни­ей Ива­нов­ной (впо­след­ствии мо­на­хи­ня Ила­рия), из ру­ко­пис­ной стра­ни­цы, най­ден­ной в ке­лии схи­мо­на­хи­ни Мар­га­ри­ты Лах­ти­о­но­вой.

«Схи­мо­на­хи­ня Ма­рия Се­ме­нов­на вы­ве­ла ме­ня к церк­ви Ка­зан­ской и, по­ка­зы­вая на все это ме­сто, го­во­ри­ла (пред­ви­дя свою ран­нюю кон­чи­ну) мне и дру­гим сест­рам: «Вот, помни­те, цер­ковь эта бу­дет на­ша и свя­щен­ни­ки тут жить не бу­дут, при­ход­ская же цер­ковь бу­дет вы­стро­е­на на дру­гом ме­сте, там бу­дут жить и свя­щен­ни­ки, а тут бу­дет, как го­во­рит ба­тюш­ка Се­ра­фим, Лав­ра, а где Ка­нав­ка, там бу­дет Ки­но­вия. Все это ме­сто освя­ще­но по­дви­га­ми ма­туш­ки Ага­фии Се­ме­нов­ны, а ка­кой, ра­дость моя, со­бор-то это бу­дет, на­по­до­бие Иеру­са­лим­ско­го, и в этот храм вой­дет и те­пе­реш­няя-то цер­ковь и оста­нет­ся лишь как яд­рыш­ком!» Зем­лю с обе­их сто­рон на­шей Рож­де­ствен­ской церк­ви при­ка­зы­вал за­го­ро­дить ба­тюш­ка, го­во­ря: «Тут сто­поч­ки Ца­ри­цы Небес­ной, эта зем­ля свя­тая. Ма­терь Бо­жия об­хо­ди­ла Свою цер­ковь! Не хо­ди­те по этой зем­ле, ма­туш­ка, а за­го­ро­ди­те ее, и ни да­же ско­тин­ке не доз­во­ляй­те хо­дить тут. А трав­ку-то по­ли­те, да и то к се­бе в оби­тель уно­си­те с это­го ме­ста, а так не ки­дай­те, трав­ка-то свя­тая, тут сто­поч­ки Ца­ри­цы Небес­ной про­шли!» Вот по­это­му-то и за­го­ро­же­но у нас это с обе­их сто­рон Рож­де­ствен­ской церк­ви ме­сто и мы все это хра­ним все­гда».

Та же ста­ри­ца вспо­ми­на­ла, что «по­кой­ную на­шу Ма­рию Се­ме­нов­ну, вы­со­кой жиз­ни, осо­бо про­тив всех лю­бил ба­тюш­ка Се­ра­фим. Он го­во­рил и пред­ска­зы­вал ей об оби­те­ли мно­гое, по боль­шей ча­сти за­пре­щая ко­му-ли­бо рас­ска­зы­вать, но неко­то­рое за­ве­щал ей пом­нить и пе­ре­дать мне, греш­ни­це. По бла­го­сло­ве­нию же ба­тюш­ки Се­ра­фи­ма го­во­ри­ла она мне: «Ба­тюш­ка Се­ра­фим ска­зал, что клад­би­щен­ская цер­ковь у нас бу­дет во имя Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня, за­пом­ни!» А я на это воз­ра­зи­ла ей, что ведь на клад­би­щах, ка­жет­ся, все­гда стро­ят­ся церк­ви Всем свя­тым. «Так, – от­ве­ти­ла она,– но ба­тюш­ка Се­ра­фим ска­зал, что пре­стол Всех свя­тых бу­дет еще ра­нее устро­ен». (Впо­след­ствии пред­ска­за­ние сбы­лось, ибо в 1847 го­ду в церк­ви в честь Тих­вин­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри был устро­ен при­дел Всех свя­тых, а клад­би­щен­ская цер­ковь по­стро­и­лась уже по­сле, в 1855 го­ду, во имя Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня). А о стес­нен­ных сред­ствах оби­те­ли все­гда ей го­ва­ри­вал ба­тюш­ка: «Убо­гий Се­ра­фим мог бы обо­га­тить вас, но это не по­лез­но; я мог бы и зо­лу пре­вра­тить в зла­то, но не хо­чу; у вас мно­гое не умно­жит­ся, а ма­лое не ума­лит­ся! В по­след­нее вре­мя бу­дет у вас и изоби­лие во всем, но то­гда уже бу­дет и ко­нец все­му!»

Де­вят­на­дца­ти­лет­няя по­движ­ни­ца схи­мо­на­хи­ня Мар­фа, пре­ста­вив­ша­я­ся ко Гос­по­ду, бы­ла на­зна­че­на, по сло­вам пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, на­чаль­ни­цей над ди­ве­ев­ски­ми си­ро­та­ми в Цар­ствии Небес­ном, в оби­те­ли Бо­жи­ей Ма­те­ри, о чем пре­по­доб­ный так ска­зал ста­ри­це Ев­до­кии Еф­ре­мовне: «У Гос­по­да 12-ть апо­сто­лов, у Ца­ри­цы Небес­ной 12-ть дев, так и вас 12-ть у ме­ня. Как Гос­подь из­брал Ека­те­ри­ну му­че­ни­цу Се­бе в неве­сты, так и я из 12-ти дев из­брал се­бе в неве­сты в бу­ду­щем – Ма­рию. И там она над ва­ми бу­дет стар­шей!».

Так­же пре­по­доб­ный Се­ра­фим ска­зал о том, что со вре­ме­нем мо­щи Ма­рии Се­ме­нов­ны – схи­мо­на­хи­ни Мар­фы – бу­дут по­чи­вать от­кры­то в оби­те­ли, ибо она так уго­ди­ла Гос­по­ду, что удо­сто­и­лась нетле­ния! При этом ба­тюш­ка Се­ра­фим за­ме­чал: «Вот, ма­туш­ка, как важ­но по­слу­ша­ние! Вот Ма­рия-то на что мол­ча­ли­ва бы­ла и ток­мо от ра­до­сти, лю­бя оби­тель, пре­сту­пи­ла за­по­ведь мою и рас­ска­за­ла ма­лое, а все же за то при вскры­тии мо­щей ее в бу­ду­щем пре­да­дут­ся тле­нию од­ни толь­ко уста ее!»

Впо­след­ствии Прас­ко­вья Се­ме­нов­на, сест­ра пре­по­доб­ной Мар­фы, по вы­бо­ру се­стер неко­то­рое вре­мя бы­ла на­чаль­ни­цей Мель­нич­ной об­щи­ны. В кон­це жиз­ни, в смут­ные для оби­те­ли вре­ме­на 1862 го­да она ста­ла юрод­ство­вать, на что бла­го­слов­лял ее прп. Се­ра­фим, го­во­ря: «Ты, ра­дость моя, пре­вы­ше ме­ня!» То­гда же она удо­сто­и­лась ви­де­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри вме­сте с прп. Се­ра­фи­мом. Ца­ри­ца Небес­ная ей на­ка­за­ла: «Ты вы­правь де­ла Мо­ей оби­те­ли, на­стой в прав­де, об­ли­чи!». Как ни от­ка­зы­ва­лась Прас­ко­вья Се­ме­нов­на, ссы­ла­ясь на свою негра­мот­ность, Бо­го­ма­терь три­жды по­вто­ри­ла ей Свое при­ка­за­ние.

За по­слу­ша­ние Ца­ри­це Небес­ной и ба­тюш­ке Се­ра­фи­му она без­бо­яз­нен­но об­ли­ча­ла тво­рив­ших де­ла неправ­ды в оби­те­ли, на­чи­ная с ар­хи­ерея, и по да­ру про­зор­ли­во­сти пред­ска­за­ла даль­ней­ший ход со­бы­тий и вос­ста­нов­ле­ние спра­вед­ли­во­сти. По пред­ска­за­нию прп. Се­ра­фи­ма она вско­ре по­сле это­го мир­но скон­ча­лась 1/14 июня 1862 го­да в празд­ник Воз­не­се­ния Гос­под­ня, по­сле Со­бо­ро­ва­ния, при­ча­ще­ния Свя­тых Тайн и про­чте­ния над нею от­ход­ной.

Брат их, Иван Се­ме­но­вич, так­же окон­чил жизнь в мо­на­ше­ском чине в Са­ров­ской пу­сты­ни. Имея по­слу­ша­ние при­врат­ни­ка в Са­ро­ве, он рас­ска­зы­вал: «Бу­дучи мир­ским кре­стья­ни­ном, я ча­сто ра­бо­тал у ба­тюш­ки Се­ра­фи­ма, и мно­го-мно­го чуд­но­го он мне пред­ска­зы­вал о Ди­ве­е­ве и все­гда го­во­рил: «Ес­ли кто мо­их си­рот-де­ву­шек оби­дит, тот ве­лие по­лу­чит от Гос­по­да на­ка­за­ние; а кто за­сту­пит за них и в нуж­де за­щи­тит и по­мо­жет, изо­льет­ся на то­го ве­лия ми­лость Бо­жия свы­ше. Кто да­же серд­цем воз­дохнет да по­жа­ле­ет их, и то­го Гос­подь на­гра­дит. И ска­жу те­бе, ба­тюш­ка, помни: счаст­лив всяк, кто у убо­го­го Се­ра­фи­ма в Ди­ве­е­ве про­бу­дет сут­ки, от утра и до утра, ибо Ма­терь Бо­жия, Ца­ри­ца Небес­ная, каж­дые сут­ки по­се­ща­ет Ди­ве­е­во!» Пом­ня за­по­ведь ба­тюш­ки­ну,– до­бав­лял при­врат­ник,– я все­гда это го­во­рил и всем го­во­рю».

Три его до­че­ри по­том по­сту­пи­ли в Ди­ве­ев­скую об­щи­ну. Од­на из них, Еле­на Ива­нов­на, вы­шла за­муж за ду­хов­но­го дру­га прп. Се­ра­фи­ма, Н.А. Мо­то­ви­ло­ва, и бы­ла для оби­те­ли бла­го­де­тель­ни­цей и «ве­ли­кой гос­по­жой», как на­зы­вал ее еще в дет­стве ба­тюш­ка Се­ра­фим, при­ка­зы­вая се­стре кла­нять­ся ей, ма­лень­кой де­воч­ке, в но­ги. Еле­на Ива­нов­на бы­ла един­ствен­ной из при­сут­ство­вав­ших на по­гре­бе­нии прп. Се­ра­фи­ма в 1832 г. и до­жив­ших до его про­слав­ле­ния в 1903 г. Ов­до­вев, по­след­ние го­ды жиз­ни она жи­ла в Ди­ве­е­во. Умер­ла Еле­на Ива­нов­на в пре­клон­ных го­дах в 1910 г., пе­ред смер­тью бы­ла тай­но по­стри­же­на в мо­на­ше­ство.

В мо­на­сты­ре бы­ло мно­го се­стер из ро­да Ми­лю­ко­вых вплоть до его за­кры­тия в 1927 г.

По­сле воз­об­нов­ле­ния мо­на­сты­ря Гос­подь див­но от­ме­тил день па­мя­ти свя­той пре­по­доб­ной схи­мо­на­хи­ни Мар­фы освя­ще­ни­ем Пре­об­ра­жен­ско­го со­бо­ра. По­стро­ен­ный в 1917 г. и не освя­щен­ный, ра­зо­рен­ный в го­ды со­вет­ской вла­сти со­бор был пе­ре­дан вос­ста­нав­ли­ва­ю­ще­му­ся мо­на­сты­рю в 1991 г. До 1998 г. со­бор ре­ста­ври­ро­вал­ся, освя­ще­ние его непред­на­ме­рен­но сов­па­ло с днем бла­жен­ной кон­чи­ны свя­той.

По вос­по­ми­на­ни­ям мо­на­хи­ни Ди­ве­ев­ско­го мо­на­сты­ря Се­ра­фи­мы Бул­га­ко­вой, до раз­го­на оби­те­ли в 1927 г. хра­нил­ся порт­рет схи­мо­на­хи­ни Мар­фы, на­пи­сан­ный сест­ра­ми сра­зу же по­сле ее смер­ти. По сви­де­тель­ству про­то­и­е­рея Сте­фа­на Ля­шев­ско­го, кро­ме это­го порт­ре­та, был на­пи­сан его ма­туш­кой (Ка­пи­то­ли­ной За­ха­ров­ной Ля­шев­ской, впо­след­ствии мон. Ма­рия) жи­тий­ный об­раз схим. Мар­фы со сле­ду­ю­щи­ми клей­ма­ми: схим. Мар­фа но­сит кир­пи­чи на­верх стро­я­щей­ся Рож­де­ствен­ской церк­ви; ба­тюш­ка Се­ра­фим по­стри­га­ет ее в схи­му; ба­тюш­ка Се­ра­фим с ней и с Прас­ко­вьей Се­ме­нов­ной мо­лит­ся с за­жжен­ны­ми све­ча­ми о Ди­ве­е­ве; вос­хож­де­ние ду­ши схим. Мар­фы к Пре­сто­лу Бо­жию; Ца­ри­ца Небес­ная и схим. Мар­фа в ви­де­нии в церк­ви; три свя­тые мо­гил­ки. В на­сто­я­щее вре­мя ме­сто­на­хож­де­ние порт­ре­та схим. Мар­фы неиз­вест­но, жи­тий­ный об­раз на­хо­дит­ся за гра­ни­цей.

В 2000 г. схи­мо­на­хи­ня Мар­фа при­чис­ле­на к ли­ку мест­но­чти­мых свя­тых Ни­же­го­род­ской епар­хии, и ныне ее мо­щи по­чи­ва­ют в хра­ме Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы в Се­ра­фи­мо-Ди­ве­ев­ском мо­на­сты­ре.

Мо­лит­ва­ми сей пре­по­доб­ной от­ро­ко­ви­цы Гос­подь да по­ми­лу­ет нас. Аминь.

Ис­точ­ник: http://www.st-nikolas.orthodoxy.ru