Пре­по­доб­но­му­че­ник Мар­да­рий ро­дил­ся 4 ян­ва­ря 1886 го­да в де­ревне Са­во­сти­но Ми­ку­лин­ской во­ло­сти Ста­риц­ко­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье и в кре­ще­нии был на­ре­чен Ми­ха­и­лом. Окон­чив сель­скую шко­лу, он до два­дца­ти че­ты­рех лет жил вме­сте с ро­ди­те­ля­ми.

В 1921 го­ду Ми­ха­ил по­сту­пил в Жел­ти­ков мо­на­стырь в го­ро­де Тве­ри. В 1922 го­ду он был ке­лей­ни­ком у свя­щен­ни­ка Пав­ла Со­ко­ло­ва, впо­след­ствии епи­ско­па Воль­ско­го Пет­ра; слу­жил пса­лом­щи­ком в со­бо­ре в го­ро­де Ры­бин­ске, был ипо­ди­а­ко­ном у епи­ско­па Гер­ва­сия (Ма­ли­ни­на) в Ры­бин­ске; был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Мар­да­рий; в 1924 го­ду ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а в 1925-м – во иеро­мо­на­ха и на­прав­лен слу­жить в храм в се­ло Фе­до­риц­кое Мо­лог­ско­го рай­о­на Яро­слав­ской об­ла­сти. С 1929 го­да он стал слу­жить в хра­ме в се­ле Де­ре­вень­ки Уг­лич­ско­го рай­о­на. Во вре­мя слу­же­ния в Яро­слав­ской епар­хии отец Мар­да­рий сбли­зил­ся с ар­хи­епи­ско­пом Уг­лич­ским Се­ра­фи­мом (Са­мой­ло­ви­чем), ко­то­рый с 1924-го по 1926 год в свя­зи с аре­стом мит­ро­по­ли­та Ага­фан­ге­ла (Пре­об­ра­жен­ско­го) фак­ти­че­ски управ­лял Яро­слав­ской епар­хи­ей. В ар­хи­епи­ско­пе Се­ра­фи­ме кре­стьян­ский сын, из­брав­ший слу­же­ние Гос­по­ду и Его Свя­той Церк­ви, на­шел близ­ко­го по ду­ху по­движ­ни­ка.
Иеро­мо­нах Мар­да­рий по при­ез­де на при­ход не стал ис­кать на но­вом ме­сте удобств, устро­ив се­бе ке­лью в не при­спо­соб­лен­ной для по­сто­ян­ной жиз­ни бань­ке на окра­ине се­ла.
Впо­след­ствии, ко­гда ОГПУ вы­зва­ло од­но­го из свя­щен­ни­ков, чтобы он оха­рак­те­ри­зо­вал иеро­мо­на­ха, тот ска­зал: «В лич­ной жиз­ни иеро­мо­нах Мар­да­рий пред­став­ля­ет из се­бя мо­на­ха-ас­ке­та, стро­го ис­пол­ня­ю­ще­го пред­пи­са­ния мо­на­ше­ской жиз­ни, пре­дан­но­го цер­ков­но­сти, весь­ма ак­ку­рат­но­го и ис­то­во со­вер­ша­ю­ще­го бо­го­слу­же­ния, и при этом очень ча­сто, в срав­не­нии с... окру­жа­ю­щим ду­хо­вен­ством. Его бо­го­слу­же­ние при­вле­ка­ет мас­су бо­го­моль­цев. Про­по­ве­дей иеро­мо­нах Мар­да­рий не про­из­но­сил, но ду­хов­ные на­став­ле­ния да­вал на ис­по­ве­ди, вот по­че­му его ав­то­ри­тет как ду­хов­ни­ка и ду­хов­но­го ру­ко­во­ди­те­ля сре­ди его по­сле­до­ва­те­лей был очень ве­лик. Ис­по­ведь его бы­ла очень про­дол­жи­тель­ная, и в этом от­но­ше­нии, несо­мнен­но, он оста­вил да­ле­ко по­за­ди всех сво­их со­слу­жив­цев-свя­щен­ни­ков. В этой ис­по­ве­ди при­чи­на его по­пуляр­но­сти»[1].
Мно­гие свя­щен­ни­ки бы­ли то­гда уже аре­сто­ва­ны, и иеро­мо­нах Мар­да­рий ока­зы­вал им ма­те­ри­аль­ную по­мощь через их род­ствен­ни­ков. Сам он во вре­мя слу­же­ния в се­ле Де­ре­вень­ки по мно­го­чис­лен­но­сти сво­ей паст­вы ни в чем не нуж­дал­ся и щед­ро по­мо­гал дру­гим. От­ца Мар­да­рия ве­ру­ю­щие по­лю­би­ли за его крот­кий и сми­рен­ный нрав. Уви­дев в нем че­ло­ве­ка свя­той жиз­ни, стре­мя­ще­го­ся к спа­се­нию, к нему ста­ли ид­ти все, жаж­ду­щие до­стичь жиз­ни веч­ной.
Уг­лич­ское ви­ка­ри­ат­ство рас­по­ря­же­ни­ем мит­ро­по­ли­та Сер­гия (Стра­го­род­ско­го) во­шло по­сле аре­ста в 1928 го­ду ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма (Са­мой­ло­ви­ча) в под­чи­не­ние епи­ско­па Ры­бин­ско­го Се­ра­фи­ма (Про­то­по­по­ва), но в боль­шин­стве хра­мов за бо­го­слу­же­ни­ем по-преж­не­му по­ми­на­ли ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма (Са­мой­ло­ви­ча). Это про­дол­жа­лось до тех пор, по­ка епи­скоп Се­ра­фим (Про­то­по­пов) лич­но не по­се­тил при­хо­дов. Отец Мар­да­рий, как и мно­гие еди­но­мыш­лен­ни­ки вла­ды­ки Се­ра­фи­ма (Са­мой­ло­ви­ча), не со­гла­сил­ся с этим на­зна­че­ни­ем, счи­тая, что оно сде­ла­но в уго­ду без­бож­ным го­ни­те­лям, и по‑преж­не­му в ка­че­стве сво­е­го епар­хи­аль­но­го ар­хи­ерея по­ми­нал ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма (Са­мой­ло­ви­ча). Весть об этом быст­ро рас­про­стра­ни­лась, и в се­ло Де­ре­вень­ки ста­ли при­ез­жать ве­ру­ю­щие за пять­де­сят ки­ло­мет­ров; при­ез­жа­ли не толь­ко из сел и де­ре­вень, но и из го­ро­дов: из Уг­ли­ча и Ка­ля­зи­на, так что сель­ский храм, в ко­то­ром служ­бы бы­ли по­чти еже­днев­ные и слу­жи­лись по-мо­на­стыр­ски, был все­гда по­лон мо­ля­щих­ся. Ви­дя та­кое сте­че­ние лю­дей в хра­ме, отец Мар­да­рий стал го­то­вить­ся к аре­сту, а чтобы по воз­мож­но­сти от­да­лить его, дер­жал­ся сдер­жан­но и осто­рож­но, дабы не дать ищу­щим по­во­да в чем-ли­бо се­бя об­ви­нить.
Иеро­мо­нах Мар­да­рий был аре­сто­ван в фев­ра­ле 1933 го­да. На до­про­сах он по­ка­зал, что его по­се­ща­ет мно­го ве­ру­ю­щих не толь­ко из де­ре­вень, но и из го­ро­дов. Слу­чаи бе­сед с кре­стья­на­ми у него бы­ва­ли, но бе­сед про­тив кол­лек­ти­ви­за­ции он не вел. Ис­по­ведь у него бы­ла про­дол­жи­тель­но­стью пять-де­сять ми­нут и про­хо­ди­ла до на­ча­ла бо­го­слу­же­ния. На ис­по­ве­ди он, как свя­щен­ник, при­зы­вал к ве­ре в Бо­га и жиз­ни по за­по­ве­дям. Про­по­ведь пе­ред ис­по­ве­дью он про­из­но­сил с ам­во­на, а за­тем ис­по­ве­до­вал ин­ди­ви­ду­аль­но, но во­про­сов, ка­са­ю­щих­ся кол­хо­зов, ему при тай­ной ис­по­ве­ди не бы­ло. Он под­твер­дил сле­до­ва­те­лю, что дей­стви­тель­но яв­ля­ет­ся еди­но­мыш­лен­ни­ком ар­хи­епи­ско­па Уг­лич­ско­го Се­ра­фи­ма (Са­мой­ло­ви­ча).
11 июня 1933 го­да иеро­мо­нах Мар­да­рий был до­став­лен в тюрь­му в го­род Уг­лич. Узнав об этом, ве­ру­ю­щие от­пра­ви­лись в Уг­лич и ста­ли хло­по­тать об осво­бож­де­нии пас­ты­ря. Упол­но­мо­чен­ный Уг­лич­ско­го ОГПУ за­явил свя­щен­ни­ку, что он мо­жет осво­бо­дить его, но толь­ко при усло­вии, что тот по­кинет Уг­лич­ский рай­он. 13 июля 1933 го­да упол­но­мо­чен­ный по­ста­но­вил осво­бо­дить от­ца Мар­да­рия и 17 июля взял у него рас­пис­ку, что он по­кинет рай­он, по­сле че­го отец Мар­да­рий уехал в Ры­бинск.
Ле­том 1935 го­да иеро­мо­нах Мар­да­рий был на­зна­чен слу­жить в храм в се­ло Юрьев­ское Мыш­кин­ско­го рай­о­на Яро­слав­ской об­ла­сти, и здесь воз­об­но­вил ис­то­вое мо­на­стыр­ское бо­го­слу­же­ние, ко­то­рое при бес­про­свет­но­сти окру­жа­ю­щей жиз­ни, го­не­ни­ях и мра­ко­бе­сии, вос­тор­же­ство­вав­шем при со­вет­ской вла­сти под ви­дом про­све­ще­ния и ма­те­ри­а­лиз­ма, оста­лось един­ствен­ной ду­хов­ной пи­щей, укреп­ля­ю­щей че­ло­ве­че­ские ду­ши. Но дол­го это про­длить­ся не мог­ло. 9 ян­ва­ря 1937 го­да со­труд­ни­ки НКВД аре­сто­ва­ли от­ца Мар­да­рия и за­клю­чи­ли его в уг­лич­скую тюрь­му. До­про­сы про­дол­жа­лись в те­че­ние несколь­ких ме­ся­цев.
– Вам вме­ня­ет­ся в ви­ну, что вы, яв­ля­ясь свя­щен­ни­ком церк­ви се­ла Юрьев­ское Мыш­кин­ско­го рай­о­на, на про­тя­же­нии дли­тель­но­го пе­ри­о­да вре­ме­ни за­ни­ма­лись ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей и рас­про­стра­не­ни­ем сре­ди на­се­ле­ния про­во­ка­ци­он­ных слу­хов. При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным в этом? – спро­сил свя­щен­ни­ка сле­до­ва­тель.
– Я это ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю и за­яв­ляю, что ни­ка­кой ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я сре­ди на­се­ле­ния не вел и ни­ка­ких про­во­ка­ци­он­ных слу­хов не рас­про­стра­нял, – от­ве­тил иеро­мо­нах Мар­да­рий.
– След­ствию из­вест­но, что вы вплоть до по­след­не­го вре­ме­ни име­ли связь с цер­ков­ни­ка­ми, про­жи­ва­ю­щи­ми не в ва­шем при­хо­де, в част­но­сти, вы име­ли связь с цер­ков­ни­ка­ми Уг­лич­ско­го рай­о­на, и в цер­ковь, где вы слу­жи­ли, был боль­шой на­плыв ве­ру­ю­щих, по­то­му что вас счи­та­ли ак­тив­ным ти­хо­нов­цем, ярым про­тив­ни­ком со­вет­ской вла­сти, и свою нена­висть к су­ще­ству­ю­ще­му строю вы пы­та­лись при­вить тем лю­дям, в сре­де ко­то­рых вы вра­ща­лись. Что вы ска­же­те по су­ще­ству это­го?
– Ни­ка­кой свя­зи с ве­ру­ю­щи­ми дру­гих при­хо­дов я не имел. Я вел за­мкну­тый об­раз жиз­ни. Ни­ку­да не хо­дил и зна­комств ни с кем не имел. Един­ствен­ным ме­стом, где я встре­чал­ся с ве­ру­ю­щи­ми, бы­ла цер­ковь, но и там я ни­ко­гда не вел бе­сед с ве­ру­ю­щи­ми, кро­ме как по дол­гу служ­бы как свя­щен­ник. Из дру­гих рай­о­нов ко мне в цер­ковь ве­ру­ю­щие не при­хо­ди­ли, за ис­клю­че­ни­ем ве­ру­ю­щих из ближ­них к мо­е­му при­хо­ду сел и де­ре­вень... К со­вет­ской вла­сти я от­но­сил­ся ло­яль­но и нена­ви­сти не пи­тал и враж­деб­ных взгля­дов ни­ко­му не при­ви­вал.
28 ап­ре­ля сле­до­ва­тель в по­след­ний раз до­про­сил свя­щен­ни­ка.
– При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным в сры­ве кол­хоз­ных ра­бот из-за ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов?
В сры­ве кол­хоз­ных ра­бот я ви­нов­ным се­бя не при­знаю, так как ко мне в цер­ковь ве­ру­ю­щие при­хо­ди­ли доб­ро­воль­но, по сво­е­му же­ла­нию, и я ни­ко­го не аги­ти­ро­вал, чтобы бро­сить ра­бо­ту и при­хо­дить в цер­ковь. Ру­ко­во­ди­те­ли кол­хо­за и сель­со­ве­та в то вре­мя ни­ка­ких пре­тен­зий не предъ­яв­ля­ли.
– При­зна­е­те факт, что вы вы­гна­ли из цер­ков­ной огра­ды пред­ста­ви­те­ля сель­со­ве­та и пред­се­да­те­ля кол­хо­за, ко­гда они яви­лись к вам, чтобы про­ве­рить со­хран­ность цер­ков­но­го иму­ще­ства?
– Нет, это я ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю. Та­ко­го фак­та не бы­ло. Я пом­ню, был та­кой слу­чай: во вре­мя цер­ков­ной служ­бы к ок­ну, вы­хо­дя­ще­му из ал­та­ря в цер­ков­ную огра­ду, по­до­шли двое неиз­вест­ных мне лю­дей и дол­го сто­я­ли у ок­на, от­вле­кая ме­ня от служ­бы; я по­слал пса­лом­щи­ка, чтобы он по­про­сил их отой­ти от ок­на, дабы не ме­шать мне слу­жить.
В июне 1937 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но, и 9 июля от­цу Мар­да­рию предо­ста­ви­ли воз­мож­ность озна­ко­мить­ся с об­ви­ни­тель­ным за­клю­че­ни­ем. Он об­ви­нял­ся в том, что «про­во­дил... ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию и рас­про­стра­нял сре­ди на­се­ле­ния цер­ков­ную ли­те­ра­ту­ру ан­ти­со­вет­ско­го со­дер­жа­ния»[2].
10 де­каб­ря 1937 го­да со­сто­я­лось за­се­да­ние Спе­ци­аль­ной Кол­ле­гии Яро­слав­ско­го об­ласт­но­го су­да. От­ве­чая в су­де, иеро­мо­нах Мар­да­рий ска­зал, что вполне по­ни­ма­ет, в чем его об­ви­ня­ют, но ви­нов­ным се­бя в этом не при­зна­ет – рас­про­стра­не­ни­ем цер­ков­ной ли­те­ра­ту­ры и аги­та­ци­ей про­тив со­вет­ской вла­сти не за­ни­мал­ся.
Суд опре­де­лил, что, по­сколь­ку в су­деб­ное за­се­да­ние не яви­лось несколь­ко сви­де­те­лей, «слу­ша­ние де­ла от­ло­жить до сле­ду­ю­ще­го су­деб­но­го за­се­да­ния»[3]. К это­му вре­ме­ни иеро­мо­нах Мар­да­рий по­чти год на­хо­дил­ся под след­стви­ем в уг­лич­ской тюрь­ме.
Во вто­рой по­ло­вине 1937 го­да, в со­от­вет­ствии с рас­по­ря­же­ни­ем со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства и Ста­ли­на, бы­ли со­зда­ны вне­су­деб­ные трой­ки, пла­но­мер­но за­ни­мав­ши­е­ся мас­со­вым уни­что­же­ни­ем на­ро­да, и де­ло от­ца Мар­да­рия бы­ло пе­ре­да­но на ре­ше­ние та­кой трой­ки.
17 мар­та 1938 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла иеро­мо­на­ха Мар­да­рия к рас­стре­лу. Иеро­мо­нах Мар­да­рий (Ис­а­ев) был рас­стре­лян на сле­ду­ю­щий день, 18 мар­та 1938 го­да, и по­гре­бен в об­щей без­вест­ной мо­ги­ле.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Март».
Тверь. 2006. С. 56-61

При­ме­ча­ния

[1] УФСБ Рос­сии по Яро­слав­ской обл. Д. С-11421. Т. 2, л. 26 об-27.

[2] Там же. Т. 1, л. 81.

[3] Там же. Л. 132.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/