Священномученик Максим Горлицкий (Сандович) Пресвитер

Свя­щен­но­му­че­ник Мак­сим Сан­до­вич, на­зы­ва­е­мый Гор­лиц­ким, ро­дил­ся 19/31 ян­ва­ря 1886 го­да в се­ле Ждынь в Под­кар­па­тье в се­мье лем­ков-уни­а­тов. В то вре­мя эти зем­ли вхо­ди­ли в со­став Ав­ст­ро-Вен­гер­ской им­пе­рии. Его отец Ти­мо­фей вла­дел боль­шим хо­зяй­ством и со­сто­ял пса­лом­щи­ком в церк­ви, а мать, Кри­сти­на, бы­ла до­маш­ней хо­зяй­кой.

По­сле окон­ча­ния че­ты­рех­класс­ной шко­лы в со­сед­них Гор­ли­цах Мак­сим про­дол­жил уче­бу в Яс­ле, а через неко­то­рое вре­мя пе­ре­шел в гим­на­зию в го­род­ке Но­вы-Сонч. Там он сво­ей глу­бо­кой ве­рой при­влек вни­ма­ние сво­их од­но­каш­ни­ков по «Рус­ской бур­се», ор­га­ни­зо­ван­ной и под­дер­жи­ва­е­мой на доб­ро­воль­ные по­жерт­во­ва­ния лем­ков. Мак­сим имел обык­но­ве­ние ис­пол­нять пес­но­пе­ния в честь Ма­те­ри Бо­жи­ей, осо­бен­но на служ­бах утре­ни и ве­чер­ни. Он так­же удив­лял уча­щих­ся сво­им го­ря­чим стрем­ле­ни­ем стать мо­на­хом и при­том в мо­на­сты­ре с са­мым стро­гим уста­вом. Сам лю­бил ча­сто мо­лить­ся и со­блю­дать стро­гий пост.

По­сле че­ты­рех лет уче­бы в гим­на­зии Мак­сим про­вел три ме­ся­ца в ва­си­ли­ан­ском мо­на­сты­ре в Кре­хо­ве, но его ат­мо­сфе­ра ока­за­лась чуж­дой для мо­ло­до­го че­ло­ве­ка. Он разо­ча­ро­вал­ся в уви­ден­ной в мо­на­сты­ре ду­хов­ной жиз­ни. Про­дол­жая ду­хов­ные ис­ка­ния, в 1904 го­ду он оста­вил мо­на­стырь и по­сту­пил по­слуш­ни­ком в из­вест­ную сво­и­ми бо­га­ты­ми тра­ди­ци­я­ми По­ча­ев­скую Лав­ру. Этот мо­на­стырь на­хо­дил­ся неда­ле­ко от ав­ст­ро-вен­гер­ской гра­ни­цы на рос­сий­ской сто­роне. Во вре­мя од­но­го из сво­их пас­тыр­ских по­се­ще­ний епи­скоп Жи­то­мир­ский и Во­лын­ский Ан­то­ний (Хра­по­виц­кий) об­ра­тил вни­ма­ние на мо­ло­до­го и спо­соб­но­го по­слуш­ни­ка. В на­гра­ду за об­раз­цо­вое по­ве­де­ние он на­пра­вил его для даль­ней­ше­го обу­че­ния в Во­лын­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию в Жи­то­ми­ре.

Уче­ба в се­ми­на­рии про­дол­жа­лась шесть лет. По­сле ее окон­ча­ния с наи­луч­ши­ми ре­зуль­та­та­ми в 1911 г. Мак­сим же­нил­ся на до­че­ри сель­ско­го свя­щен­ни­ка се­ла Но­ве-Бе­ре­зо­во близ Хай­нув­ки Пе­ла­гее Гри­го­рук. 17 но­яб­ря 1911 г. Мак­сим был ру­ко­по­ло­жен в свя­щен­ни­ки то­гда уже ар­хи­епи­ско­пом Ан­то­ни­ем (Хра­по­виц­ким). Вла­ды­ка пред­ло­жил мо­ло­до­му свя­щен­ни­ку тру­дить­ся на пас­тыр­ской ни­ве в Ки­ев­ской епар­хии, од­на­ко отец Мак­сим твер­до ре­шил вер­нуть­ся на Ро­ди­ну, в край лем­ков, сре­ди ко­то­рых рос­ло и ши­ри­лось дви­же­ние за воз­вра­ще­ние из унии в пра­во­сла­вие. Он по­свя­ща­ет се­бя тя­же­лой мис­си­о­нер­ской ра­бо­те сре­ди столь близ­ко­го ему на­ро­да.

Свое слу­же­ние отец Мак­сим на­чал в се­ле Граб на Лем­ков­щине. Про­жи­вав­шие здесь лем­ки ре­ши­ли вер­нуть­ся в пра­во­сла­вие. Непо­сред­ствен­ной при­чи­ной уже дав­но на­зрев­ше­го ре­ше­ния ста­ло рас­по­ря­же­ние мест­но­го свя­щен­ни­ка-уни­а­та от­ца Фили­мо­на Ки­селев­ско­го убрать из бо­го­слу­жеб­ных и мет­ри­че­ских книг сло­во «пра­во­слав­ный». Вспых­нул кон­фликт. Епи­скоп уни­ат­ской епар­хии предо­ста­вил от­цу Ки­селев­ско­му от­пуск, и он вы­ехал в Со­еди­нен­ные Шта­ты Аме­ри­ки. Ве­ру­ю­щие со­ста­ви­ли и по­да­ли ста­ро­сте пе­ти­цию, в ко­то­рой пред­ло­жи­ли на ва­кант­ное ме­сто от­ца Мак­си­ма Сан­до­ви­ча, ко­то­рый со­гла­сил­ся за­нять его, по­лу­чив со­от­вет­ству­ю­щее на­зна­че­ние от епи­ско­па Чер­не­вец­ко­го.

2 де­каб­ря 1911 го­да отец Мак­сим от­слу­жил первую ли­тур­гию в се­ле Граб. С это­го дня на­ча­лись че­ре­да пре­сле­до­ва­ний и стра­да­ний свя­щен­ни­ка. Вско­ре ав­ст­ро-вен­гер­ским вла­стям на него был сде­лан до­нос, и он был аре­сто­ван на во­семь дней. Кро­ме то­го, его обя­за­ли за­пла­тить штраф в 400 крон. Вый­дя из тюрь­мы, отец Мак­сим на­чал объ­ез­жать се­ла в око­ли­це – Граб, Вы­ше­ват­ка, Длу­ге – и со­вер­шать бо­го­слу­же­ния. По­сте­пен­но он стал для сво­их при­хо­жан не про­сто свя­щен­ни­ком, но дру­гом и при­знан­ным ду­хов­ным ав­то­ри­те­том.

22 де­каб­ря 1911 го­да ко­мис­сар по­ли­ции при­ка­зал за­пе­ча­тать две­ри церк­ви в Гра­бе, но это не оста­но­ви­ло от­ца Мак­си­ма и он про­дол­жал слу­жить в част­ных до­мах. Од­на­ко 16 ян­ва­ря 1912 го­да свя­щен­ни­ка вновь аре­сто­ва­ли, на этот раз на семь недель. Он был за­клю­чен в тюрь­му в Яс­ле, а жи­те­лям се­ла Граб бы­ло за­пре­ще­но об­щать­ся с кре­стья­на­ми окрест­ных сел. Но оче­ред­ной арест не охла­дил мис­си­о­нер­ский пыл свя­щен­ни­ка. Отец Мак­сим был че­ло­ве­ком доб­ро­душ­ным, скром­ным и пря­мо­ли­ней­ным. Лю­дям, с ко­то­ры­ми он встре­чал­ся, пе­ре­да­вал­ся его оп­ти­мизм. Од­новре­мен­но он об­ла­дал силь­ной во­лей и непре­клон­ным ха­рак­те­ром, тем са­мым по­ло­жи­тель­но влияя на сво­их со­бра­тьев.

Ве­ли­ким по­стом 1912 го­да от­ца Мак­си­ма осво­бо­ди­ли из тюрь­мы, од­на­ко уже 28 мар­та он вновь был аре­сто­ван. В тот день он был вме­сте с ма­туш­кой в го­стях у зна­ко­мо­го свя­щен­ни­ка Иг­на­тия Хо­ди­ма в Сня­тине. От­ца Мак­си­ма аре­сто­ва­ли, вы­дви­нув на этот раз об­ви­не­ние в шпи­о­на­же в поль­зу Рос­сии. При­чи­ной аре­ста бы­ли яко­бы про­ве­ден­ные им об­ме­ры мо­ста на ре­ке Че­ре­мош. По­доб­ные об­ви­не­ния в шпи­о­на­же бы­ли предъ­яв­ле­ны так­же от­цу Иг­на­тию Ху­ди­му, на­сто­я­те­лю при­хо­да в Бро­дах, сту­ден­ту юри­ди­че­ско­го фа­куль­те­та Ва­си­лю Кол­дре и ре­дак­то­ру еже­ме­сяч­ни­ка «Рус­ская ма­ти­ца» Ши­мо­ну Бен­да­шу­ку. Все они бы­ли по­са­же­ны в тюрь­му во Льво­ве.

Отец Мак­сим был по­ме­щен в ка­ме­ру с обык­но­вен­ны­ми пре­ступ­ни­ка­ми, ему бы­ло от­ка­за­но в кон­так­тах с пра­во­слав­ны­ми, и он был ли­шен пра­ва по­лу­чать кор­ре­спон­ден­цию. Толь­ко бла­го­да­ря ис­клю­чи­тель­ной си­ле во­ли и му­же­ству отец Мак­сим мог пе­ре­но­сить те уни­же­ния, ко­то­рым его под­вер­га­ли в тюрь­ме. Про­хо­ди­ли дни, неде­ли, ме­ся­цы, а про­цесс все ни­как не на­чи­нал­ся. Все объ­яс­ня­лось на­деж­дой вла­стей на то, что свя­щен­ник от­ре­чет­ся от сво­их взгля­дов. В это вре­мя в тюрь­ме его по­се­тил по­слан­ник уни­ат­ско­го мит­ро­по­ли­та Ан­дрея Шеп­тиц­ко­го свя­щен­ник Ни­ки­та Ро­ма­нюк. Он пред­ло­жил уз­ни­ку при­со­еди­нить­ся к унии в об­мен на его сво­бо­ду, од­на­ко встре­тил ре­ши­тель­ный от­каз.

Про­цесс на­чал­ся око­ло двух лет спу­стя по­сле аре­ста от­ца Мак­си­ма – 9 мар­та 1914 го­да. На ска­мье под­су­ди­мых он ока­зал­ся вме­сте с тре­мя уже упо­мя­ну­ты­ми об­ви­ня­е­мы­ми. Су­деб­ный про­цесс про­дол­жал­ся по­чти три ме­ся­ца и был од­ним из са­мых гром­ких в то вре­мя. В при­сут­ствии мно­гих за­ру­беж­ных кор­ре­спон­ден­тов и боль­шо­го чис­ла лю­бо­пыт­ству­ю­щих, суд вы­слу­шал несколь­ко сот сви­де­те­лей, мно­го­чис­лен­ных экс­пер­тов по ре­ли­ги­оз­ным во­про­сам, пред­ста­ви­те­лей ав­стрий­ско­го Ге­не­раль­но­го шта­ба. Пе­ред су­дья­ми вы­ри­со­ва­лась ре­аль­ная кар­ти­на: об­ви­ня­е­мые не бы­ли ви­нов­ны в предъ­яв­лен­ных им пре­ступ­ле­ни­ях, они все­го лишь же­ла­ли от­кры­то ис­по­ве­до­вать не гре­ко-ка­то­ли­че­скую, а пра­во­слав­ную ве­ру; в рус­ском и укра­ин­ском на­ро­дах, про­жи­вав­ших за гра­ни­ца­ми Ав­ст­ро-Вен­гер­ской им­пе­рии, они ви­де­ли ис­клю­чи­тель­но сво­их бра­тьев по ве­ре. Су­дьям не уда­лось до­ка­зать, что они шпи­о­ни­ли по за­да­нию Рос­сии. Важ­ным бы­ло так­же хо­да­тай­ство са­мо­го рос­сий­ско­го им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II, ар­хи­епи­ско­па Ан­то­ния (Хра­по­виц­ко­го), а так­же за­ме­ча­тель­ная за­щи­та адво­ка­тов. 6 июня 1914 го­да суд при­сяж­ных еди­но­глас­но при­знал под­су­ди­мых неви­нов­ны­ми, под­черк­нув, что они не за­ни­ма­лись по­ли­ти­кой, а их де­я­тель­ность не пре­сле­до­ва­ла цель из­ме­не­ния го­судар­ствен­ных гра­ниц Ав­ст­ро-Вен­грии.

Уже 7 июня 1914 го­да отец Мак­сим был вы­пу­щен из тюрь­мы и вер­нул­ся в род­ную Ждынь. Дру­гие об­ви­ня­е­мые на про­цес­се, не чув­ствуя се­бя в без­опас­но­сти в Га­ли­ции, вы­еха­ли за гра­ни­цу – в Рос­сию и Швей­ца­рию. Тем вре­ме­нем отец Мак­сим оста­но­вил­ся у сво­их род­ствен­ни­ков и, несмот­ря на по­до­рван­ное дли­тель­ным за­клю­че­ни­ем здо­ро­вье, про­дол­жил пас­тыр­скую де­я­тель­ность, со­вер­шая, в том чис­ле, бо­го­слу­же­ния в Гра­бе. Так про­дол­жа­лось толь­ко шесть недель.

1 ав­гу­ста 1914 го­да на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на. Сно­ва на­ча­лись аре­сты лю­дей, по­до­зре­ва­е­мых в про­рос­сий­ских сим­па­ти­ях, а так­же мас­со­вые ре­прес­сии про­тив пра­во­слав­ных ве­ру­ю­щих. Уже 4 ав­гу­ста отец Мак­сим был аре­сто­ван. Бы­ли кон­фис­ко­ва­ны все его бо­го­слу­жеб­ные кни­ги и кни­ги на рус­ском, укра­ин­ском и поль­ском язы­ках, и да­же пра­во­слав­ные ико­ны, при­ве­зен­ные им ко­гда-то из Жи­то­ми­ра. В окру­же­нии жан­дар­мов, из­би­то­го, его по­ве­ли в тюрь­му в Гор­ли­цы. На сле­ду­ю­щий день ав­стрий­ские жан­дар­мы аре­сто­ва­ли его близ­ких: бе­ре­мен­ную же­ну Пе­ла­гию, от­ца Ти­мо­фея, пса­лом­щи­ка, бра­та Ни­ко­лая и дру­гих чле­нов се­мьи.

Гор­лиц­кая тюрь­ма бы­ла пе­ре­пол­не­на кре­стья­на­ми со всей окру­ги. В од­ной ка­ме­ре со­дер­жа­лось по 20–25 че­ло­век. Свя­щен­ник ста­рал­ся ду­хов­но обод­рить и уте­шить всех аре­сто­ван­ных. Смерт­ные при­го­во­ры вы­но­си­лись без вся­ко­го след­ствия и су­да. На за­пад все вре­мя от­прав­ля­лись по­ез­да с уз­ни­ка­ми в кон­цен­тра­ци­он­ные ла­ге­ря Та­лер­хоф и Те­ре­зин.

Над за­клю­чен­ны­ми в гор­лиц­кой тюрь­ме на­ча­ли со­би­рать­ся гро­зо­вые ту­чи. В усло­ви­ях слож­но­го во­ен­но­го по­ло­же­ния на рус­ском фрон­те ав­стрий­ские вла­сти ре­ши­ли осту­дить ру­со­филь­ские сим­па­тии лем­ков, при­го­во­рив к смер­ти од­но­го из них. Отец Мак­сим со сво­им тю­рем­ным про­шлым пред­став­лял­ся наи­луч­шим кан­ди­да­том. Его смерть мог­ла так­же по­ло­жить ко­нец за­рож­да­ю­ще­му­ся в сре­де лем­ков на­род­но­му са­мо­со­зна­нию.

В суб­бо­ту 5 сен­тяб­ря в Гор­ли­цы из Зальц­бур­га при­был от­ряд ав­стрий­ских жан­дар­мов в ко­ли­че­стве ше­сти че­ло­век. Из Лин­ца – рот­мистр Дит­рих. Ве­ро­ят­но, имен­но он лич­но при­нял ре­ше­ние при­го­во­рить от­ца Мак­си­ма к смерт­ной каз­ни без про­ве­де­ния вся­ко­го след­ствия. Вто­рая, ме­нее прав­до­по­доб­ная вер­сия со­бы­тий го­во­рит о том, что казнь бы­ла со­вер­ше­на со­глас­но де­пе­ше из во­ен­но­го шта­ба в Кра­ко­ве, ко­то­рую по­лу­чи­ли в Гор­ли­цах в 11 ча­сов но­чи.

6 сен­тяб­ря в пять ча­сов утра в ка­ме­ру от­ца Мак­си­ма во­шел тю­рем­ный охран­ник Но­жинь­ский и ве­лел свя­щен­ни­ку со­би­рать­ся в до­ро­гу. В это же са­мое вре­мя на­хо­див­ших­ся в дру­гих ка­ме­рах же­ну и от­ца свя­щен­ни­ка пре­про­во­ди­ли в ка­ме­ру, ок­на ко­то­рой вы­хо­ди­ли на тю­рем­ный двор. А пе­ред две­рью ка­ме­ры свя­щен­ни­ка уже со­бра­лись рот­мистр Дит­рих, су­дей­ский со­вет­ник Кал­чинь­ский, че­ты­ре жан­дар­ма и два сол­да­та под ко­ман­дой вах­мист­ра. В шесть ча­сов свя­щен­ни­ка вы­ве­ли из ка­ме­ры. Со свя­зан­ны­ми за спи­ной ру­ка­ми и за­вя­зан­ны­ми гла­за­ми, ве­до­мый под ру­ки дву­мя сол­да­та­ми, свя­щен­ник встал у сте­ны тю­рем­но­го дво­ра в че­ты­рех ша­гах пе­ред дву­мя жан­дар­ма­ми из рас­стрель­ной ко­ман­ды. На одеж­де ме­лом бы­ло обо­зна­че­но ме­сто, где на­хо­дит­ся серд­це. Преж­де чем раз­дал­ся смер­тель­ный залп, отец Мак­сим успел вы­крик­нуть: «Да жи­вет свя­тое пра­во­сла­вие! Да жи­вет Свя­тая Русь!» За­тем, сра­жен­ный вы­стре­ла­ми, он упал на зем­лю. Од­на­ко ни один из них не был смер­тель­ным. По­это­му ру­ко­во­див­ший каз­нью рот­мистр Дит­рих из соб­ствен­но­го ре­воль­ве­ра вы­стре­лил от­цу Мак­си­му в го­ло­ву. Рас­пра­ва про­ис­хо­ди­ла на гла­зах его бе­ре­мен­ной же­ны, от­ца и дру­гих за­клю­чен­ных жи­те­лей Жды­ни, на­блю­дав­ших за каз­нью из окон сво­их ка­мер.

Те­ло рас­стре­лян­но­го бы­ло по­хо­ро­не­но на гор­лиц­ком клад­би­ще во рву, под за­бо­ром, где обыч­но хо­ро­ни­ли умер­ших, не за­слу­жи­ва­ю­щих хри­сти­ан­ско­го по­гре­бе­ния. Са­мым близ­ким бы­ло от­ка­за­но в при­сут­ствии на по­гре­бе­нии остан­ков. Толь­ко в 1922 го­ду по прось­бе от­ца, ко­то­рый так же, как и ма­туш­ка Пе­ла­гия, про­шел через кон­цен­тра­ци­он­ный ла­герь Та­лер­хоф, те­ло свя­щен­ни­ка бы­ло экс­гу­ми­ро­ва­но, по­ло­же­но в ме­тал­ли­че­ский гроб и по­хо­ро­не­но на клад­би­ще в Жды­ни.

Отец Мак­сим Сан­до­вич был од­ним из пер­вых пра­во­слав­ных мис­си­о­не­ров сре­ди лем­ков на тер­ри­то­рии Ав­ст­ро-Вен­гер­ской им­пе­рии. Его смерть при­ве­ла к спон­тан­но­му воз­вра­ще­нию лем­ков в пра­во­сла­вие. Вско­ре се­ла Ты­ла­ва и Трес­чан­ка ста­ли пи­о­не­ра­ми это­го дви­же­ния. Это вы­зва­ло так­же ши­ро­кий от­клик во всей Ев­ро­пе. Пра­во­слав­ные лем­ки все­гда счи­та­ли от­ца Мак­си­ма на­род­ным ге­ро­ем, бор­цом за неза­ви­си­мость на­ро­да и сво­им ду­хов­ным от­цом. В его честь со­чи­ня­ли пес­ни и сла­га­ли сти­хи. В до­мах лем­ки ста­ви­ли неболь­шие порт­ре­ты-икон­ки сво­е­го небес­но­го по­кро­ви­те­ля. По­сле Вто­рой ми­ро­вой вой­ны ико­ны му­че­ни­ка на­ча­ли по­яв­лять­ся и в пра­во­слав­ных церк­вях. В па­мять о му­че­ни­че­ской кон­чине от­ца Мак­си­ма лем­ки со­вер­ша­ли па­лом­ни­че­ства к ме­сту его упо­ко­е­ния.

В меж­во­ен­ный пе­ри­од 9 сен­тяб­ря 1934 го­да в 20-ю го­дов­щи­ну му­че­ни­че­ской смер­ти от­ца Мак­си­ма в се­ле Чар­ном на Лем­ков­щине был воз­двиг­нут па­мят­ник свя­то­му. Ини­ци­а­то­ром его уста­нов­ки стал свя­щен­ник Кон­стан­тин Гав­рил­ков, а участ­ни­ком тор­жеств стал епи­скоп Си­мон (Ива­нов), по­сла­нец мит­ро­по­ли­та Ди­о­ни­сия (Ва­ле­дин­ско­го). Год спу­стя в се­ле бы­ло об­ра­зо­ва­но цер­ков­ное брат­ство во имя Мак­си­ма Сан­до­ви­ча.

Осо­бен­но тор­же­ствен­но празд­но­ва­лось 70-ле­тие му­че­ни­че­ской кон­чи­ны от­ца Мак­си­ма в Жды­ни. По­сле Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии, ко­то­рую слу­жил епи­скоп Пе­ре­мышль­ский и Но­во­сон­дец­кий Адам (Ду­бец), все при­сут­ству­ю­щие на­пра­ви­лись крест­ным хо­дом из церк­ви к мо­ги­ле от­ца Мак­си­ма, на ко­то­рой бы­ла от­слу­же­на па­ни­хи­да.

Два го­да спу­стя ар­хи­епи­скоп Адам освя­тил за­клад­ной ка­мень на ме­сте стро­и­тель­ства в Гор­ли­цах но­во­го хра­ма Свя­той Тро­и­цы, ко­то­рый был при­зван стать па­мят­ни­ком му­че­ни­че­ства от­ца Мак­си­ма и сим­во­лом вер­но­сти лем­ков ве­ре сво­их пред­ков. Этот храм был воз­двиг­нут с по­мо­щью лем­ков из Аме­ри­ки и освя­щен в 1991 го­ду. Спу­стя три го­да на зда­нии рай­он­но­го су­да в Гор­ли­цах, где неко­гда раз­ме­ща­лась тюрь­ма, по­яви­лась скром­ная па­мят­ная дос­ка с над­пи­сью: «Здесь 06.09.1914 г. по­гиб му­че­ни­че­ской смер­тью рас­стре­лян­ный ав­стрий­ски­ми жан­дар­ма­ми о. Мак­сим Сан­до­вич, сын лем­ков­ской зем­ли. В 80-ю го­дов­щи­ну смер­ти – ве­ру­ю­щие лем­ки».

Ре­ше­ни­ем Свя­щен­но­го Си­но­да Поль­ской Ав­то­ке­фаль­ной Пра­во­слав­ной Церк­ви от 7 июля 1994 го­да му­че­ник Мак­сим Сан­до­вич был при­чис­лен к ли­ку свя­тых. Вско­ре по­сле это­го и освя­ще­ния кре­ста в Жды­ни, ме­сте его рож­де­ния, на­ча­лись тор­же­ства в честь но­во­го свя­то­го.

Тор­же­ствен­ная ка­но­ни­за­ция о. Мак­си­ма Сан­до­ви­ча про­изо­шла 9–10 сен­тяб­ря 1994 го­да в Жды­ни и Гор­ли­цах. Мо­щи свя­то­го, со­глас­но ре­ше­нию Свя­щен­но­го Си­но­да Поль­ской Церк­ви, бы­ли остав­ле­ны на ро­до­вом клад­би­ще. В Гор­ли­цах, на ме­сте каз­ни свя­то­го, бы­ла освя­ще­на па­мят­ная дос­ка. Тор­же­ства со­бра­ли ты­ся­чи че­ло­век, в том чис­ле 40 свя­щен­ни­ков и мно­го ве­ру­ю­щих из Ка­на­ды, Сло­ва­кии, Укра­и­ны, США и Поль­ши. Воз­глав­лял их Пред­сто­я­тель Поль­ской Ав­то­ке­фаль­ной Пра­во­слав­ной Церк­ви мит­ро­по­лит Ва­си­лий. Кро­ме иерар­хов из Поль­ши – ар­хи­епи­ско­па Бе­ло­сток­ско­го и Гдань­ско­го Сав­вы, епи­ско­па Пе­ре­мышль­ско­го и Но­во­сон­дец­ко­го Ада­ма и епи­ско­па Люб­лин­ско­го и Холм­ско­го Аве­ля, в ка­но­ни­за­ции так­же участ­во­ва­ли ар­хи­епи­скоп Пре­шов­ский и Сло­вац­кий Ни­ко­лай, ар­хи­епи­скоп Фила­дель­фий­ский и Во­сточ­но-Пен­силь­ван­ский Гер­ман и епи­скоп Джон­ста­у­на и Аме­ри­кан­ской Кар­па­то­рус­ской Пра­во­слав­ной Гре­ко-Ка­то­ли­че­ской епар­хии Ни­ко­лай. Это бы­ла пер­вая ка­но­ни­за­ция свя­то­го в ис­то­рии Поль­ской Ав­то­ке­фаль­ной Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Яро­слав Хар­ке­вич