Преподобный Исаакий I (Антимонов), Оптинский

Краткое житие преподобного Исаакия Оптинского

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий (в ми­ру Иван Ива­но­вич Ан­ти­мо­нов) ро­дил­ся в Кур­ске 31 мая 1810 го­да в пат­ри­ар­халь­ной ку­пе­че­ской се­мье, поль­зо­вав­шей­ся неиз­мен­ным ува­же­ни­ем го­ро­жан за без­упреч­ную чест­ность и стро­гий хри­сти­ан­ский уклад жиз­ни, ми­ло­сер­дие к бед­ным и бла­го­укра­ше­ние го­род­ско­го хра­ма.

Бу­ду­щий ве­ли­кий оп­тин­ский ста­рец рос в об­ста­нов­ке люб­ви, по­слу­ша­ния ро­ди­те­лям, в твер­дом со­блю­де­нии цер­ков­но­го уста­ва и нрав­ствен­ной стро­го­сти. Маль­чик был скро­мен и добр, мол­ча­лив и сдер­жан, но не угрюм, он не был чужд шут­ке, ост­ро­умен и прост в об­ще­нии.

Мысль об ухо­де в мо­на­стырь дол­гие го­ды вы­зре­ва­ла в ду­ше бла­го­че­сти­во­го юно­ши, вы­нуж­ден­но­го по­мо­гать от­цу в тор­го­вых де­лах. К трид­ца­ти ше­сти го­дам она окон­ча­тель­но окреп­ла. Это­му спо­соб­ство­ва­ло так­же по­ступ­ле­ние в мо­на­ше­ство его стар­ше­го бра­та Ми­ха­и­ла.

И вот в 1847 го­ду, уже зре­лым че­ло­ве­ком, при­няв твер­дое ре­ше­ние, он по­ки­да­ет от­чий дом и по­сту­па­ет по­слуш­ни­ком в скит зна­ме­ни­той уже то­гда сво­и­ми стар­ца­ми Вве­ден­ской Оп­ти­ной пу­сты­ни, в укла­де ко­то­рой бы­ло при­ня­то ду­хов­ное окорм­ле­ние каж­до­го бра­та у стар­ца. И по­слуш­ник Иоанн был вве­рен оп­тин­ско­му стар­цу пре­по­доб­но­му Ма­ка­рию, имя ко­то­ро­го бы­ло из­вест­но да­ле­ко за пре­де­ла­ми оби­те­ли. Под его ду­хов­ным ру­ко­вод­ством про­шли го­ды по­слу­ша­ния: сна­ча­ла на па­се­ке, за­тем в хле­бо­пе­карне и по­ва­ром в мо­на­стыр­ской тра­пез­ной, пел на кли­ро­се, ке­лей­но – по бла­го­сло­ве­нию стар­ца Ма­ка­рия; брат Иоанн был еще и пе­ре­плет­чи­ком книг. Неукос­ни­тель­но вы­пол­нял он по­ло­жен­ное вся­ко­му по­слуш­ни­ку ке­лей­ное пра­ви­ло, при­чем впо­след­ствии, по при­ня­тии ря­со­фо­ра в 1851 го­ду и по­стри­же­нии в ман­тию в 1854 го­ду, все бо­лее и бо­лее рев­ност­но от­но­сил­ся к со­вер­шен­ство­ва­нию сво­е­го внут­рен­не­го ду­хов­но­го ми­ра, не да­вая се­бе по­бла­жек ни в чем: был строг в по­нуж­де­нии се­бя к ум­но­му де­ла­нию, по­се­ще­нию мо­на­стыр­ских бо­го­слу­же­ний и огра­ни­чи­вал се­бя в еде и от­ды­хе.

Из­бе­гая че­сто­лю­би­вых мыс­лей и осте­ре­га­ясь по­это­му вся­ко­го воз­вы­ше­ния, ис­клю­чи­тель­но за по­слу­ша­ние сво­е­му ду­хов­но­му от­цу, стар­цу Ма­ка­рию, он при­нял в 1855 го­ду ру­ко­по­ло­же­ние в иеро­ди­а­ко­на, а за­тем, в 1858 го­ду, – в иеро­мо­на­ха. И по при­ня­тии са­на пре­по­доб­ный Иса­а­кий оста­ет­ся та­ким же скром­ным, ис­крен­ним и от­кры­тым в от­но­ше­нии с бра­ти­я­ми, ка­ким был преж­де, но еще стро­же и тре­бо­ва­тель­нее к се­бе, во всем по­ла­га­ясь на ду­хов­ные на­став­ле­ния стар­ца.

Воз­мож­но, так, в ис­пол­не­нии по­слу­ша­ний, мо­на­ше­ских пра­вил, со­блю­де­нии цер­ков­но­го уста­ва, в ду­хов­ном со­вер­шен­ство­ва­нии и по­сте­пен­ном вос­хож­де­нии «от си­лы в си­лу», и про­шла бы вся его жизнь в мо­на­сты­ре. Но Бо­гу бы­ло угод­но дру­гое.

В 1860 го­ду, уже тя­же­ло боль­ной, пре­по­доб­ный ста­рец Ма­ка­рий, пред­чув­ствуя близ­кий ко­нец, за­ве­ща­ет сво­е­му ду­хов­но­му сы­ну, пре­по­доб­но­му Иса­а­кию, пе­рей­ти под ру­ко­вод­ство ве­ли­ко­го оп­тин­ско­го стар­ца Ам­вро­сия, уче­ни­ка бла­жен­но­го стар­ца Ма­ка­рия. А еще через два го­да, в 1862 го­ду, по­сле смер­ти на­сто­я­те­ля Оп­ти­ной пу­сты­ни стар­ца Мо­и­сея, пре­по­доб­ный Иса­а­кий ста­но­вит­ся его пре­ем­ни­ком.

В те­че­ние трид­ца­ти с лиш­ним лет ве­дет он мо­на­стырь, про­дол­жая на­ча­тое еще пре­по­доб­ным Мо­и­се­ем стро­и­тель­ство, по тем вре­ме­нам нема­лое. Его же ста­ра­ни­я­ми до­стра­и­ва­ет­ся храм Всех Свя­тых на но­вом клад­би­ще, со­ору­жа­ет­ся но­вый ико­но­стас в Ка­зан­ском со­бо­ре и пе­ре­стра­и­ва­ет­ся ста­рый во Вве­ден­ском, про­из­во­дит­ся но­вая рос­пись стен, стро­ит­ся мо­на­стыр­ская боль­ни­ца с ап­те­кой для бес­плат­но­го поль­зо­ва­ния, с цер­ко­вью при ней во имя свя­то­го Ила­ри­о­на Ве­ли­ко­го, книж­ная лав­ка, двух­этаж­ное зда­ние рух­ляд­ной, до­стра­и­ва­ет­ся во­до­про­вод, воз­дви­га­ет­ся зда­ние но­вой го­сти­ни­цы и мно­же­ство по­ме­ще­ний ре­ста­ври­ру­ет­ся, пе­ре­де­лы­ва­ет­ся, по­нов­ля­ет­ся и стро­ит­ся вновь.

Под его муд­рым управ­ле­ни­ем Оп­ти­на при­об­ре­та­ет лес­ные участ­ки – так ре­ша­ет­ся про­бле­ма топ­ли­ва. Им же осу­ществ­ля­ет­ся по­куп­ка лу­го­вых зе­мель на бол­хов­ской мель­ни­це, от­кры­ва­ет­ся свеч­ной за­вод, по­ощ­ря­ет­ся раз­ве­де­ние мо­на­стыр­ских са­дов и ого­ро­дов. Та­ким об­ра­зом Оп­ти­на пу­стынь во вто­рой по­ло­вине XIX ве­ка ста­но­вит­ся од­ним из про­цве­та­ю­щих мо­на­сты­рей Рос­сии.

Но не толь­ко хо­зяй­ствен­ны­ми за­бо­та­ми огра­ни­чи­ва­лась де­я­тель­ность на­сто­я­те­ля. Глав­ным для него бы­ло оте­че­ски стро­гое по­пе­че­ние об ис­пол­не­нии бра­ти­ей мо­на­ше­ских по­слу­ша­ний и уста­ва, при этом не де­ла­лось ис­клю­че­ния и для се­бя.

Уже бу­дучи игу­ме­ном, а поз­же, в 1885 го­ду, ар­хи­манд­ри­том, пре­по­доб­ный не со­вер­шал без бла­го­сло­ве­ния стар­ца ни­ка­ких мо­на­стыр­ских дел и учил это­му бра­тию. «От­цы и бра­тия! Нуж­но хо­дить к стар­цу для очи­ще­ния со­ве­сти», – ча­сто по­вто­рял он. Так, бла­го­го­вей­но, по­чти до ума­ле­ния се­бя, сто­ял он со все­ми в оче­ре­ди к сво­е­му ду­хов­ни­ку, пре­по­доб­но­му стар­цу Ам­вро­сию, и бе­се­до­вал с ним, стоя на ко­ле­нях, как про­стой по­слуш­ник.

В по­след­ние го­ды жиз­ни на­сто­я­те­ля мно­гие скор­би вы­па­ли на его до­лю. Осо­бен­но тя­же­ло пе­ре­жил он отъ­езд стар­ца Ам­вро­сия в Ша­мор­дин­скую об­щи­ну. «Два­дцать де­вять лет про­вел я на­сто­я­те­лем при стар­це и скор­бей не ви­дел, те­перь же, долж­но быть, угод­но Гос­по­ду по­се­тить ме­ня, греш­но­го, скор­бя­ми», – го­во­рил он.

Здо­ро­вье его ста­ло за­мет­но сла­беть, и он ке­лей­но при­нял по­стри­же­ние в схи­му. Вско­ре ото­шел ко Гос­по­ду ве­ли­кий ста­рец пре­по­доб­ный Ам­вро­сий, и на на­сто­я­те­ля, пре­по­доб­но­го Иса­а­кия, по­сле­до­ва­ли тай­ные до­но­сы о неспо­соб­но­сти его, по пре­клон­ным го­дам и бо­лез­ни, управ­лять оби­те­лью. И хо­тя бра­тия еди­но­душ­но вста­ла на за­щи­ту сво­е­го на­сто­я­те­ля, си­лы его уже уга­са­ли. Уми­рал он ти­хо, окру­жен­ный пла­чу­щи­ми ча­да­ми сво­и­ми, ко­то­рым дал по­след­нее на­став­ле­ние: «Лю­би­те Бо­га и ближ­них, лю­би­те Цер­ковь Бо­жию, в служ­бе цер­ков­ной, в мо­лит­ве ищи­те благ не зем­ных, а небес­ных; здесь, в этой свя­той оби­те­ли, где вы по­ло­жи­ли на­ча­ло ино­че­ской жиз­ни, и окан­чи­вай­те дни свои». Пре­по­доб­ный отец наш Иса­а­кий по­чил о Гос­по­де 22 ав­гу­ста/4 сен­тяб­ря 1894 го­да.

Это был ис­тин­ный по­сле­до­ва­тель той тра­ди­ции стар­че­ства, ко­то­рая от­ли­ча­ла уклад Оп­ти­ной пу­сты­ни от дру­гих мо­на­сты­рей Рос­сии, стро­го­го по­слу­ша­ния всей бра­тии стар­цам-ду­хов­ни­кам, неза­ви­си­мо от са­на и иерар­хи­че­ско­го зва­ния.

Вся его жизнь ста­ла до­стой­ным про­дол­же­ни­ем ду­хов­но­го по­дви­га, на­ча­то­го еще его пред­ше­ствен­ни­ком, пре­по­доб­ным Мо­и­се­ем, и дру­ги­ми ве­ли­ки­ми оп­тин­ски­ми стар­ца­ми.

Полное житие преподобного Исаакия Оптинского

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий в сон­ме оп­тин­ских стар­цев пред­став­ля­ет тип по­движ­ни­ка-стро­и­те­ля, 32 го­да он воз­глав­лял Оп­ти­ну пу­стынь, це­ли­ком по­свя­тив се­бя мо­на­сты­рю, за­бо­тясь о бра­тии, про­дол­жая со­зи­дать тот осо­бый оп­тин­ский дух, ко­то­рый на­са­ди­ли его пред­ше­ствен­ни­ки. Он при­нял управ­ле­ние оби­те­лью по­сле кон­чи­ны ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея и был на­сто­я­те­лем в пе­ри­од рас­цве­та мо­на­сты­ря – при стар­це Ам­вро­сии, его пре­ем­ни­ках по стар­че­ству от­це Ила­ри­оне и от­це Ана­то­лии (стар­шем), под его на­ча­лом воз­рас­та­ли бу­ду­щие стар­цы Иосиф, Вар­со­но­фий, Ана­то­лий (млад­ший). Ар­хи­манд­рит Мо­и­сей воз­ро­дил Оп­ти­ну пу­стынь по­сле пе­ри­о­да за­пу­сте­ния, отец Иса­а­кий про­дол­жил его де­ло, упро­чив по­ло­же­ние оби­те­ли, не жа­лея тру­дов для ее бла­го­устрой­ства. На нелег­кое по­слу­ша­ние на­сто­я­те­ля его бла­го­сло­ви­ли стар­цы Ма­ка­рий и Ам­вро­сий, ви­дя вы­со­кие ду­хов­ные ка­че­ства, мо­лит­вен­ность, про­сто­ту и сми­ре­ние от­ца Иса­а­кия, спо­соб­ность при­нять на се­бя по­пе­че­ние об устро­е­нии мо­на­сты­ря — и внеш­нем и внут­рен­нем.

Мо­жет по­ка­зать­ся, что ста­рец Иса­а­кий, нес­ший крест на­сто­я­тель­ства, пре­бы­ва­ет как бы в те­ни стар­цев, ду­хов­но окорм­ляв­ших на­сель­ни­ков и па­лом­ни­ков оби­те­ли, – Ам­вро­сия, Ила­ри­о­на, Ана­то­лия. Немно­го со­хра­ни­лось его по­уче­ний, вы­ска­зы­ва­ний, не так по­дроб­ны вос­по­ми­на­ния о нем. Но в этом и за­клю­ча­ет­ся его осо­бый по­двиг – неся тя­же­лый груз хо­зяй­ствен­ных дел оби­те­ли, он слу­жил бра­тии и па­лом­ни­кам, явив уди­ви­тель­ную вы­со­ту в сми­ре­нии. За его про­сто­той – уди­ви­тель­ная глу­би­на, цель­ность и си­ла ду­ха. Пе­ри­од его на­сто­я­тель­ства – луч­шая по­ра в жиз­ни Оп­ти­ной.

Иван Ива­но­вич Ан­ти­мо­нов (имя пре­по­доб­но­го Иса­а­кия в ми­ру) ро­дил­ся 31 мая 1810 го­да, он про­ис­хо­дил из име­ни­то­го за­жи­точ­но­го ку­пе­че­ско­го ро­да го­ро­да Кур­ска. Ан­ти­мо­но­вы име­ли зва­ние по­чет­ных граж­дан. В до­ме Ан­ти­мо­но­вых ца­рил пат­ри­ар­халь­ный дух, уклад жиз­ни стро­ил­ся стро­го в со­от­вет­ствии с цер­ков­ны­ми пра­ви­ла­ми, бы­ло при­ня­то по­чи­та­ние стар­ших и пол­ное им по­ви­но­ве­ние. Та­ким об­ра­зом, на­вы­ки бла­го­че­стия и по­слу­ша­ния, столь важ­ные для мо­на­ха, бу­ду­щий по­движ­ник по­лу­чил еще в род­ном до­ме.

Глав­ным в до­ме был дед Ива­на – Ва­си­лий Ва­си­лье­вич Ан­ти­мо­нов. Он от­ли­чал­ся осо­бой рев­но­стью к по­се­ще­нию бо­го­слу­же­ний. Его стар­ший сын Иван Ва­си­лье­вич имел от трех бра­ков три­на­дцать де­тей. Иван был по­след­ним, пя­тым ре­бен­ком от пер­во­го бра­ка с Ан­ной Пу­за­но­вой. Иван был лю­бим­цем де­да, тот ча­сто брал вну­ка с со­бой в храм. Ва­си­лий Ва­си­лье­вич в церк­ви бы­вал еже­днев­но – обя­за­тель­но хо­дил на утрен­нюю и ве­чер­нюю служ­бу.

Иван Ва­си­лье­вич уна­сле­до­вал от от­ца бла­го­че­стие, лю­бовь к хра­му, по вос­по­ми­на­ни­ям, его про­сто­та и доб­рое от­но­ше­ние к лю­дям про­из­во­ди­ли на всех бла­го­при­ят­ное впе­чат­ле­ние. Со­хра­ни­лось се­мей­ное пре­да­ние о пу­те­ше­ствии его в Ки­ев в 1809 го­ду к стар­цу, иеро­мо­на­ху Пар­фе­нию, ко­то­рый при­вет­ство­вал Ива­на Ва­си­лье­ви­ча сло­ва­ми: «Бла­жен­но чре­во, ро­див­шее мо­на­ха». В вос­пи­та­нии он при­дер­жи­вал­ся стро­гих пра­вил, но ни­ко­гда не поз­во­лял гру­бо­сти по от­но­ше­нию к де­тям, не под­ни­мал на них ру­ки – хо­тя по тем вре­ме­нам в ку­пе­че­ских се­мьях это бы­ло рас­про­стра­не­но. От­но­сясь к от­цу с по­чте­ни­ем, де­ти в то же вре­мя лю­би­ли его.

Се­мей­ство Ан­ти­мо­но­вых поль­зо­ва­лось все­об­щим ува­же­ни­ем в го­ро­де за без­уко­риз­нен­ную чест­ность, ис­тин­ное бла­го­че­стие, ши­ро­кую бла­го­тво­ри­тель­ность – они бы­ли щед­ры­ми жерт­во­ва­те­ля­ми на цер­ков­ные нуж­ды, по­мо­га­ли нуж­да­ю­щим­ся. В до­ме да­же был уста­нов­лен опре­де­лен­ный день неде­ли, в ко­то­рый ни­щим раз­да­ва­лась ми­ло­сты­ня.

Вот в та­кой об­ста­нов­ке про­хо­ди­ли дет­ские и юно­ше­ские го­ды Ива­на. По­дроб­но­стей об этом пе­ри­о­де его жиз­ни не со­хра­ни­лось, но из­вест­но, что он от­ли­чал­ся скром­но­стью, был мол­ча­лив. При этом, несмот­ря на сдер­жан­ность, Иван был на­де­лен при­род­ной ве­се­ло­стью и ост­ро­уми­ем, его при­сут­ствие все­гда ожив­ля­ло се­мей­ные со­бра­ния.

По до­сти­же­нии зре­ло­го воз­рас­та Иван Ива­но­вич стал по­мо­гать от­цу в тор­го­вых де­лах. Ему по­сто­ян­но при­хо­ди­лось иметь де­ло с людь­ми, да­вать рас­по­ря­же­ния, ве­сти финан­со­вые рас­че­ты. Он умел най­ти под­ход к че­ло­ве­ку, всех под­ку­па­ли его сер­деч­ная доб­ро­та и чув­ство спра­вед­ли­во­сти. На под­чи­нен­ных он ока­зы­вал са­мое бла­го­твор­ное вли­я­ние, от­учал от мо­шен­ни­че­ства, вся­ких по­пы­ток дей­ство­вать об­ма­ном. Без­уко­риз­нен­ная чест­ность в де­лах за­слу­жи­ла Ива­ну Ива­но­ви­чу все­об­щее ува­же­ние.

Бу­дучи стро­гим в сво­их тре­бо­ва­ни­ях, он ни­ко­гда не дер­жал обид. Из­ве­стен та­кой слу­чай: один из его ра­бо­чих, че­ло­век строп­ти­во­го ха­рак­те­ра, из-за по­сто­ян­ных взыс­ка­ний, ко­то­рым под­вер­гал его Иван Ива­но­вич за неис­прав­ность и дер­зость, ре­шил убить его. Ко­гда это от­кры­лось, Иван Ива­но­вич про­стил ра­бо­че­го и от­пу­стил его, не пре­да­вая в ру­ки пра­во­су­дия.

В жиз­ни Ива­на Ива­но­ви­ча слу­ча­лись со­бы­тия, яв­но от­кры­вав­шие ему дей­ствие Про­мыс­ла Бо­жия, неод­но­крат­но за­щи­щав­ше­го его от смер­тель­ной опас­но­сти. Со­хра­ни­лись да­же со­став­лен­ные им са­мим опи­са­ния та­ких зна­ме­на­тель­ных слу­ча­ев. Од­на­жды в празд­ник при­шлось Ива­ну Ива­но­ви­чу ра­бо­тать, он взве­ши­вал то­вар. Вне­зап­но об­ру­ши­лась пе­ре­кла­ди­на, на ко­то­рой бы­ли укреп­ле­ны ве­сы. Ива­ну Ива­но­ви­чу гро­зи­ла смерть, но тя­же­лое же­лез­ное ко­ро­мыс­ло ве­сом в 15 пу­дов да­же не за­де­ло его. С тех пор он дал обет не ра­бо­тать по празд­ни­кам. В дру­гой раз он вел на во­до­пой ло­шадь, ко­то­рая чуть не уда­ри­ла его в жи­вот, – он успел за­го­ро­дить­ся ру­кой, по­лу­чив тя­же­лую ра­ну. Один слу­чай про­изо­шел с ним еще в дет­стве. Ива­на вме­сте с при­каз­чи­ком от­пра­ви­ли со­про­вож­да­ю­щим с гур­том бы­ков, это бы­ло непро­стое по­ру­че­ние для маль­чи­ка. Вдруг два бы­ка по­нес­лись в сто­ро­ну, Иван по­пы­тал­ся вер­нуть их, по­мчал­ся за ни­ми на ло­ша­ди. Вне­зап­но ло­шадь оста­но­ви­лась на краю глу­бо­ко­го рва, он да­же неволь­но вос­клик­нул: «Ох, Гос­по­ди, что же это?» По­сле этих слов ров ис­чез так­же неожи­дан­но, как по­явил­ся, а ло­шадь при­вез­ла его к гур­ту в пол­ном из­не­мо­же­нии. Как-то на Чер­но­мо­рье, где у Ан­ти­мо­но­вых бы­ли рыб­ные лов­ли, Иван Ива­но­вич чуть не по­ка­ле­чил­ся, и опять спа­се­ние при­шло чу­дес­ным об­ра­зом. Всю жизнь он был бла­го­да­рен Бо­гу и не счи­тал из­бав­ле­ние от этих несча­стий слу­чай­но­стью. Воз­мож­но, эти со­бы­тия то­же сыг­ра­ли роль в вы­бо­ре пу­ти.

Мысль о по­ступ­ле­нии в мо­на­стырь со­зре­ва­ла в ду­ше Ива­на Ива­но­ви­ча по­сте­пен­но. Еще жи­вя в ми­ру, он доб­ро­воль­но при­нял на се­бя ис­пол­не­ние неко­то­рых по­дви­гов во имя Гос­по­да. Со­хра­ни­лось пре­да­ние, что он еже­днев­но на мо­лит­ве по­ла­гал по ты­ся­че по­кло­нов. Да­же в ско­ром­ные дни он не ел мя­са, но де­лал это неза­мет­но для чле­нов се­мьи. Лю­бовь к хра­му и бо­го­слу­же­нию, вос­пи­тан­ная в нем еще бла­го­че­сти­вым де­дом, про­бу­ди­ла ин­те­рес к цер­ков­но­му пе­нию. Иван Ива­но­вич пел на кли­ро­се, со­би­рал по празд­ни­кам пев­чих до­ма, устра­и­вал спев­ки, изу­чал но­ты, неко­то­рые впо­след­ствии взял да­же с со­бой в мо­на­стырь.

Од­ним из пре­пят­ствий для то­го, чтобы ре­шить­ся оста­вить мир, яв­ля­лось то об­сто­я­тель­ство, что имен­но Ива­на Ива­но­ви­ча отец ви­дел сво­им пре­ем­ни­ком, ему он по­сте­пен­но пе­ре­дал управ­ле­ние все­ми де­ла­ми Ан­ти­мо­но­вых. Он не со­гла­сил­ся бы от­пу­стить сы­на, на ко­то­ро­го воз­ла­гал столь­ко на­дежд. Тем вре­ме­нем один из его стар­ших сы­но­вей – Ми­ха­ил Ива­но­вич – по­сту­пил в мо­на­ше­ство в Оп­ти­ну пу­стынь. Иван Ива­но­вич ча­сто бы­вал в Оп­ти­ной, на­ве­щая бра­та. При­мер его имел боль­шое вли­я­ние на Ива­на Ива­но­ви­ча, од­на­жды он об­ра­тил­ся к бра­ту с прось­бой дать ему со­вет на­счет по­ступ­ле­ния в оби­тель. Ми­ха­ил Ива­но­вич ре­ши­тель­но от­ка­зал­ся да­вать та­кой со­вет, счи­тая, что в этом во­про­се сле­ду­ет са­мо­сто­я­тель­но опре­де­лить­ся с вы­бо­ром.

К это­му вре­ме­ни Иван Ива­но­вич уже неод­но­крат­но об­ра­щал­ся за по­мо­щью к оп­тин­ским стар­цам и убе­дил­ся в ду­хов­ной си­ле их со­ве­тов. Со­хра­ни­лось вос­по­ми­на­ние Ива­на Ива­но­ви­ча о его пер­вой встре­че со стар­цем Лео­ни­дом: «Быв­ши еще мир­ским че­ло­ве­ком, при­е­хал я в пер­вый раз в Оп­ти­ну пу­стынь и по­же­лал при­нять бла­го­сло­ве­ние от от­ца Лео­ни­да. При­шел я к стар­цу ра­но утром. На­ро­ду у него еще не бы­ло. Толь­ко ка­кая-то жен­щи­на сто­я­ла пред ним на ко­ле­нях. Ке­лей­ник до­ло­жил обо мне: "При­шел Иван Ива­но­вич Ан­ти­мо­нов". "Пусть по­до­ждет", – гром­ко ска­зал ста­рец. Я сел в пе­ред­ней на ла­воч­ку. От­пу­стив жен­щи­ну, ста­рец гром­ко по­звал: "Ва­нюш­ка!" Ни­как не ду­мая, чтобы это сло­во от­но­си­лось ко мне, я спо­кой­но си­дел. А ке­лей­ник, улыб­нув­шись, про­мол­вил: "Это ба­тюш­ка вас зо­вет". Мне, гу­берн­ско­му фран­ти­ку, по­ка­за­лось очень неожи­дан­ным та­кое пат­ри­ар­халь­ное на­зва­ние. Но я этим ни­сколь­ко не оби­дел­ся. На­про­тив, та­кое про­стое об­ра­ще­ние ве­ли­ко­го стар­ца при­шлось мне по серд­цу и по­че­му-то очень уте­ши­ло ме­ня; и я до сих пор вспо­ми­наю об этом с ду­шев­ною от­ра­дою. "Ва­нюш­ка! Иди-ко сю­да, – про­дол­жал ста­рец звать ме­ня к се­бе, – вот я те­бя!"... Я по­до­шел к стар­цу, при­нял у него бла­го­сло­ве­ние и, став на ко­ле­на, объ­яс­нил ему свои об­сто­я­тель­ства, ко­то­рые ме­ня бес­по­ко­и­ли. Ста­рец, вы­слу­шав все с оте­че­скою лю­бо­вью, очень уте­шил ме­ня сво­ею бе­се­дою и, от­пус­кая, пред­ска­зал мне, что со вре­ме­нем и я бу­ду в мо­на­ше­стве. Лет через семь пред­ска­за­ние это ис­пол­ни­лось». Ин­те­рес­но, что ста­рец об­ра­тил­ся к Ива­ну Ива­но­ви­чу так же, как его на­зы­вал ко­гда-то лю­би­мый дед. По­сле кон­чи­ны стар­ца Лео­ни­да Иван Ива­но­вич, бы­вая в Оп­ти­ной, при­бе­гал к со­ве­там стар­ца Ма­ка­рия.

В 1842 го­ду Иван Ива­но­вич ре­шил­ся уже тай­но уехать в Оп­ти­ну, но на пол­пу­ти, вслед­ствие соб­ствен­ных ко­ле­ба­ний и рас­су­див, что едет без бла­го­сло­ве­ния стар­ца Ма­ка­рия, воз­вра­тил­ся в Курск. По­лу­чен­ное им поз­же пись­мо от­ца Ма­ка­рия с бла­го­сло­ве­ни­ем по­сту­пать в Оп­ти­ну утвер­ди­ло его ре­ши­мость.

В 36 лет Иван Ива­но­вич окон­ча­тель­но опре­де­лил­ся с на­ме­ре­ни­ем уй­ти в мо­на­стырь. По­вли­я­ло на него и оче­ред­ное неудач­ное сва­тов­ство. Неод­но­крат­но отец пред­ла­гал ему всту­пить в брак, но каж­дый раз по тем или иным при­чи­нам по­пыт­ки устро­ить се­мей­ную жизнь не уда­ва­лись.

В 1847 го­ду отец по­слал Ива­на Ива­но­ви­ча по тор­го­вым де­лам на Укра­и­ну. Ис­пол­нив по­ру­че­ние, тот ре­шил осу­ще­ствить свое дав­нее на­ме­ре­ние и от­пра­вить­ся в Оп­ти­ну пу­стынь, не воз­вра­ща­ясь до­мой. На­пи­сав от­цу пись­мо, где он со­об­щал о сво­ем ре­ше­нии, Иван Ива­но­вич по­ехал в Оп­ти­ну. Как гро­мом по­ра­зи­ла Ива­на Ва­си­лье­ви­ча весть об ухо­де сы­на в мо­на­стырь. По вос­по­ми­на­ни­ям, узнав о про­ис­шед­шем, бед­ный отец вос­клик­нул: «Он, вар­вар, убил ме­ня!» Дол­го не мог прий­ти в се­бя Иван Ва­си­лье­вич, про­ли­вая сле­зы о лю­би­мом сыне. Труд­нее все­го ре­шив­ше­му оста­вить мир рас­стать­ся с род­ны­ми, вы­рвать­ся из при­выч­ной, на­ла­жен­ной жиз­ни. Ведь и ста­рец Ам­вро­сий, дол­го не ре­шав­ший­ся осу­ще­ствить свое ре­ше­ние уй­ти из ми­ра, в ито­ге уехал в мо­на­стырь тай­но, не объ­явив об этом ни близ­ким лю­дям, ни на­чаль­ству – опа­са­ясь, что, ру­ко­во­ди­мые зем­ны­ми по­мыш­ле­ни­я­ми, из са­мых луч­ших по­буж­де­ний они по­ме­ша­ют при­ве­сти за­ду­ман­ное в ис­пол­не­ние. В этих си­ту­а­ци­ях ста­но­вит­ся оче­вид­ным смысл слов Спа­си­те­ля, ко­то­рые мо­гут ка­зать­ся слиш­ком «жест­ки­ми», осо­бен­но совре­мен­ным лю­дям: «И вра­ги че­ло­ве­ку до­маш­ние его».

Да­же на пу­ти в оби­тель Ива­ну Ива­но­ви­чу при­шлось бо­роть­ся с же­ла­ни­ем по­вер­нуть на­зад, осо­бен­но силь­ным оно бы­ло на по­след­ней стан­ции, но он пре­одо­лел ис­ку­ше­ние и бла­го­по­луч­но при­был в Оп­ти­ну пу­стынь.

Иван Ива­но­вич по­сту­пил в мо­на­стырь в 1847 го­ду, при игу­мене Мо­и­сее и стар­це Ма­ка­рии. Его брат в это вре­мя уже был пе­ре­ве­ден в Ка­луж­скую Ти­хо­но­ву пу­стынь иеро­мо­на­хом с име­нем Ме­ле­тий, позд­нее пе­ре­шел в Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру. Но от­но­ше­ния бра­тья под­дер­жи­ва­ли, млад­ший неред­ко об­ра­щал­ся к стар­ше­му за со­ве­том, це­нил его ду­хов­ную муд­рость.

Иван Ива­но­вич сра­зу был опре­де­лен на жи­тель­ство в Иоан­но-Пред­те­чен­ский скит. Как обыч­но, пер­вы­ми его по­слу­ша­ни­я­ми бы­ли те, что осо­бен­но спо­соб­ству­ют вос­пи­та­нию у но­во­на­чаль­но­го сми­ре­ния и тер­пе­ния. Сна­ча­ла он тру­дил­ся на кухне – пек хлеб, поз­же стал по­ва­ром, вы­пол­нял и об­щие брат­ские по­слу­ша­ния – на по­ко­се, убор­ке кар­то­фе­ля, дру­гих тя­же­лых ра­бо­тах. Он от­ли­чал­ся креп­ким здо­ро­вьем и бо­га­тыр­ской си­лой – мог под­ни­мать тя­же­сти до 15 пу­дов. Хо­тя ро­ста был сред­не­го, но ко­ре­на­стый, с бла­го­об­раз­ны­ми чер­та­ми ли­ца, он вы­де­лял­ся сре­ди бра­тии, все­гда имел со­сре­до­то­чен­ный вид, что от­ра­жа­ло его внут­рен­нее со­сто­я­ние.

Ста­рец бла­го­во­лил к по­слуш­ни­ку, ко­то­ро­го хо­ро­шо знал еще до его по­ступ­ле­ния в оби­тель. Он про­ви­дел в нем бу­ду­ще­го по­движ­ни­ка. Осо­бен­но це­нил отец Ма­ка­рий при­су­щую Ива­ну Ива­но­ви­чу про­сто­ту – очень важ­ное для мо­на­ха ка­че­ство. Ста­рец при­учал по­слуш­ни­ка к ино­че­ской жиз­ни. В свою оче­редь Иван Ива­но­вич всей ду­шой пре­дал­ся ру­ко­вод­ству стар­ца. Воз­рас­та­ние ино­ка про­ис­хо­дит непро­сто – борь­ба со стра­стя­ми со­про­вож­да­ет­ся скор­бя­ми «до кро­ва­во­го по­та». По­движ­ник рас­ска­зы­вал, что ис­кон­ный враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го силь­но воз­му­щал его ду­шу по­мыс­ла­ми оста­вить оби­тель: «Вол­ну­е­мый та­ки­ми мыс­ля­ми, шел я од­на­жды по до­рож­ке вдоль скит­ской огра­ды. "Ай мах­нуть чрез огра­ду", – мельк­нул по­мысл. Но, об­ра­зу­мив­шись, по­ду­мал: да уж ес­ли ухо­дить, так ведь и во­ро­ты не за­тво­ре­ны. Та­кое, хо­тя неча­ян­ное, про­ти­во­ре­чие по­мыс­лу, с при­зы­ва­ни­ем по­мо­щи Бо­жи­ей, осла­би­ло брань».

Ста­рец сми­рял сво­е­го уче­ни­ка, вос­пи­ты­вая в нем глав­ную мо­на­ше­скую доб­ро­де­тель – бес­пре­ко­слов­ное по­слу­ша­ние. Как-то его ду­хов­ный сын неосто­рож­но ото­звал­ся о по­ряд­ках ски­та, отец Ма­ка­рий несколь­ко дней не при­ни­мал его. Од­на­жды он ис­по­ве­дал­ся стар­цу в тще­слав­ных по­мыс­лах о сво­ем силь­ном, кра­си­вом го­ло­се, но отец Ма­ка­рий сми­рил его, при­ве­дя в при­мер бы­ка, ко­то­рый, об­ла­дая го­раз­до бо­лее гром­ким ба­сом, не гор­дит­ся им.

По вос­по­ми­на­ни­ям, ста­рец Ма­ка­рий неод­но­крат­но пред­ска­зы­вал близ­ким лю­дям, что по­слуш­ник Иван станет на­сто­я­те­лем, с осо­бым вни­ма­ни­ем от­но­сил­ся к нему, вос­пи­ты­вая бу­ду­ще­го на­став­ни­ка ино­ков.

Иван Ива­но­вич во всем про­яв­лял рев­ность – ис­прав­но по­се­щал бо­го­слу­же­ния, при­хо­дя в храм пер­вым и ухо­дя по­след­ним, не поз­во­ляя се­бе ни­ка­ких раз­го­во­ров во вре­мя служ­бы. Так же стро­го вы­пол­нял он и ке­лей­ное пра­ви­ло. Не имея да­же школь­но­го об­ра­зо­ва­ния, недо­ста­ток ко­то­ро­го воз­ме­щал­ся при­род­ным умом, бо­га­тым жиз­нен­ным опы­том, Иван Ива­но­вич в ски­ту мно­го за­ни­мал­ся чте­ни­ем свя­то­оте­че­ских тво­ре­ний, что поз­во­ли­ло ему глу­бо­ко по­стичь на­у­ку «внут­рен­не­го де­ла­ния». Но глав­ным ру­ко­вод­ством для него бы­ли со­ве­ты стар­ца.

Так, вос­хо­дя по­сте­пен­но по лест­ни­це ду­хов­ных доб­ро­де­те­лей, Иван Ива­но­вич про­хо­дил по­сле­до­ва­тель­но и сту­пе­ни ино­че­ской жиз­ни. В 1851 го­ду он был по­стри­жен в ря­со­фор, 5 ок­тяб­ря 1854 – в ман­тию с на­ре­че­ни­ем име­ни Иса­а­кия. Через год от­ца Иса­а­кия ру­ко­по­ло­жи­ли во иеро­ди­а­ко­на, а в 1858 го­ду он был воз­ве­ден в сан иеро­мо­на­ха.

Оста­вив мир­скую жизнь без ро­ди­тель­ско­го бла­го­сло­ве­ния, Иван Ива­но­вич тя­же­ло пе­ре­жи­вал свой раз­лад с от­цом. И по­то­му, про­жив в ски­ту око­ло го­да, вме­сте со стар­цем Ма­ка­ри­ем он от­пра­вил­ся в Курск, чтобы при­ми­рить­ся с от­цом. По мо­лит­вам стар­ца и при его со­дей­ствии мир­ные от­но­ше­ния бы­ли вос­ста­нов­ле­ны. Пе­ред сво­ей кон­чи­ной 85-лет­ний Иван Ва­си­лье­вич был по­стри­жен от­цом Иса­а­ки­ем ке­лей­но в ман­тию. На­пут­ство­ван­ный Та­ин­ства­ми Свя­той Церк­ви, он мир­но по­чил о Гос­по­де.

В 1860 го­ду скон­чал­ся ста­рец Ма­ка­рий, отец Иса­а­кий стал об­ра­щать­ся за со­ве­та­ми к от­цу Ам­вро­сию, под его ру­ко­вод­ством он про­жил до са­мой кон­чи­ны стар­ца. А в 1862 го­ду умер и на­сто­я­тель Оп­ти­ной пу­сты­ни, ар­хи­манд­рит Мо­и­сей. Из­вест­но, что еще в 1860 го­ду, пред­ви­дя близ­кий ко­нец и зная о бо­лез­нен­ном со­сто­я­нии ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея, ста­рец Ма­ка­рий пред­при­нял по­езд­ку к мит­ро­по­ли­ту Мос­ков­ско­му Фила­ре­ту, все­гда осо­бо бла­го­во­лив­ше­му к Оп­ти­ной пу­сты­ни. Ра­душ­но при­ня­тый мит­ро­по­ли­том, отец Ма­ка­рий вы­ра­зил ему свое же­ла­ние, чтобы ме­сто на­сто­я­те­ля в Оп­ти­ной пу­сты­ни по кон­чине ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея за­нял скит­ский иеро­мо­нах Иса­а­кий. Вла­ды­ка вполне одоб­рил мне­ние от­ца Ма­ка­рия, с тех пор из­бра­ние от­ца Иса­а­кия в на­сто­я­те­ли бы­ло уже де­лом ре­шен­ным. Как толь­ко слух об этом до­шел до сми­рен­но­го от­ца Иса­а­кия, он тот­час от­пра­вил­ся к стар­цу, про­ся в этом де­ле его со­ве­та и ста­ра­ясь от­кло­нить со­сто­яв­ше­е­ся на­зна­че­ние. Но отец Ма­ка­рий от­ве­тил ему: «Ну что ж, что ж? Ес­ли во­ля Бо­жия бу­дет на это и бу­дут те­бя из­би­рать, то не от­ка­зы­вай­ся. Толь­ко не гор­дись! Иди!»

Но ко­гда на­стал мо­мент из­бра­ния но­во­го на­сто­я­те­ля, боль­шая часть бра­тии про­го­ло­со­ва­ла за ски­то­на­чаль­ни­ка от­ца Па­ф­ну­тия. В мень­шин­стве, по­дав­шем го­ло­са за от­ца Иса­а­кия, ока­за­лась стар­шая и наи­бо­лее по­чи­та­е­мая часть бра­тии. Вла­ды­ка Ге­ра­сим, ви­ка­рий Ка­луж­ской епар­хии, при­сут­ство­вав­ший на вы­бо­рах, был оза­да­чен та­ким ре­зуль­та­том. Он об­ра­тил­ся к от­цу Ам­вро­сию и узнал, что по­кой­ный ста­рец Ма­ка­рий про­чил в на­сто­я­те­ли от­ца Иса­а­кия, та­ко­го же мне­ния был и сам отец Ам­вро­сий. Ста­рец не участ­во­вал в вы­бо­рах, по­сколь­ку он обе­щал это от­цу Иса­а­кию, ко­то­рый не хо­тел для се­бя на­сто­я­тель­ства. То­гда уже соб­ствен­ным ре­ше­ни­ем вла­ды­ка утвер­дил на­зна­че­ние на долж­ность на­сто­я­те­ля от­ца Иса­а­кия.

Отец Иса­а­кий при­нял оби­тель под свое управ­ле­ние в 1862 го­ду, в воз­расте 52 лет, про­жив в ней к то­му вре­ме­ни 16 лет. На­ча­ло де­я­тель­но­сти но­во­го на­сто­я­те­ля бы­ло ослож­не­но тем, что из­бра­ние его про­изо­шло про­тив во­ли боль­шин­ства бра­тии. Да и сам отец Иса­а­кий не стре­мил­ся к это­му на­зна­че­нию. Ока­зав­шись вско­ре по­сле вступ­ле­ния в долж­ность на­едине с вла­ды­кой Гри­го­ри­ем, Ка­луж­ским ар­хи­ере­ем, отец Иса­а­кий вы­ска­зал ему свою скорбь от­но­си­тель­но воз­ло­жен­но­го на него, про­тив его во­ли, на­сто­я­тель­ства: «Я луч­ше бы, Ва­ше прео­свя­щен­ство, со­гла­сил­ся пой­ти в хлеб­ню, чем быть на­сто­я­те­лем». – «Ну что ж, – от­ве­тил вла­ды­ка, – по­жа­луй, пе­ки хле­бы». – «А кто же на­сто­я­те­лем-то бу­дет?». – «Да ты же и на­сто­я­те­лем бу­дешь». На эти сло­ва прео­свя­щен­но­го о. Иса­а­кий уже не на­шел­ся что ска­зать.

Управ­ле­ние мо­на­сты­рем отец Иса­а­кий осу­ществ­лял в со­от­вет­ствии с оп­тин­ским ду­хом, ко­то­рым про­ник­ся за го­ды жиз­ни в оби­те­ли под ру­ко­вод­ством стар­цев. Он ни­че­го не де­лал без со­ве­та стар­ца Ам­вро­сия, это бы­ло его глав­ным прин­ци­пом. Глу­бо­кая ду­хов­ная лю­бовь, пол­ное до­ве­рие свя­зы­ва­ли стар­ца и по­движ­ни­ка-на­сто­я­те­ля. В на­ча­ле сво­ей де­я­тель­но­сти, взяв­шись с рве­ни­ем за де­ло, отец Иса­а­кий хо­тел бы­ло уси­лить стро­гость жиз­ни бра­тии, но его оста­но­вил отец Ам­вро­сий, по­ни­мая, что стрем­ле­ние к ду­хов­ным по­дви­гам не долж­но пре­вос­хо­дить си­лы ино­ков, осо­бен­но но­во­на­чаль­ных. Отец Иса­а­кий бес­пре­ко­слов­но по­ви­но­вал­ся и не стал вно­сить из­ме­не­ния в устав.

Вся­че­ски за­бо­тил­ся отец Иса­а­кий о со­хра­не­нии меж­ду бра­ти­я­ми ми­ра, вра­зум­лял враж­ду­ю­щих­ся, скло­няя к при­ми­ре­нию. «Ах, брат­цы! По­жа­луй­ста, кон­чи­те ми­ром», – об­ра­щал­ся он к упор­ству­ю­щим, и эти про­стые сло­ва име­ли воз­дей­ствие. Во всех труд­ных слу­ча­ях он по­сы­лал ино­ков к стар­цу Ам­вро­сию, ко­то­рый под­дер­жи­вал ду­хов­ную жизнь ино­ков на той же вы­со­те, как это бы­ло при ег