Преподобномученик Иоанникий (Дмитриев) Архимандрит

Пре­по­доб­но­му­че­ник Иоан­ни­кий (в ми­ру Иван Алек­се­е­вич Дмит­ри­ев) ро­дил­ся в 1875 го­ду в де­ревне За­вод­ские Ху­то­ра Туль­ской[1] гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на; в их се­мье бы­ло пя­те­ро де­тей. В те­че­ние трех лет Иван зи­мой хо­дил на дом к учи­те­лю и обу­чал­ся гра­мо­те, а ле­том пас ско­ти­ну на паст­би­ще. В две­на­дцать лет он по­шел вме­сте с де­ре­вен­ски­ми порт­ны­ми по де­рев­ням в ка­че­стве уче­ни­ка и в те­че­ние трех лет обу­чал­ся порт­няж­но­му ре­ме­с­лу. Ко­гда Ива­ну ис­пол­ни­лось сем­на­дцать лет, он от­пра­вил­ся в Моск­ву и устро­ил­ся в порт­няж­ную ма­стер­скую. Про­ра­бо­тав три го­да, он на две неде­ли при­е­хал в род­ную де­рев­ню по­ви­дать от­ца с ма­те­рью, а за­тем вер­нул­ся в Моск­ву. Вско­ре умер­ла мать, и он взял к се­бе на со­дер­жа­ние всю се­мью – от­ца и бра­тьев с сест­ра­ми. Иван рос с дет­ства бла­го­че­сти­вым, а в юно­сти по­чти еже­днев­но по­се­щал цер­ковь и чи­тал мно­го ду­хов­ных книг. Два го­да он жил с мыс­лью уй­ти в мо­на­стырь и в кон­це кон­цов оста­но­вил­ся в сво­ем вы­бо­ре на Ски­те Оп­ти­ной Пу­сты­ни.
В 1903 го­ду[2] Иван при­е­хал в Оп­ти­ну Пу­стынь; две неде­ли он про­жил в ней и бе­се­до­вал с на­сто­я­те­лем, ко­то­рый, уви­дев вы­со­кий ду­хов­ный на­строй бла­го­че­сти­во­го юно­ши, при­нял его в оби­тель по­слуш­ни­ком. По­на­ча­лу он нес по­слу­ша­ние порт­но­го в Ски­ту. Здесь 27 но­яб­ря 1911 го­да[3] прп. Вар­со­но­фий, ста­рец Оп­тин­ский, по­стриг Ива­на в мо­на­ше­ство с име­нем Иоан­ни­кий[4], а в 1914 го­ду, 16 но­яб­ря[5], скит­ской по­но­марь отец Иоан­ни­кий был ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­ди­а­ко­на. С 1917 го­да он был эко­но­мом в ар­хи­ерей­ском до­ме у епи­ско­па Ка­луж­ско­го Фе­о­фа­на (Ту­ля­ко­ва). В 1918 го­ду иеро­ди­а­кон Иоан­ни­кий был мо­би­ли­зо­ван в ты­ло­вое опол­че­ние и про­слу­жил здесь два го­да. В 1921 го­ду епи­скоп Фе­о­фан ру­ко­по­ло­жил его в сан иеро­мо­на­ха и на­пра­вил слу­жить в се­ло Су­хи­ни­чи непо­да­ле­ку от Ка­лу­ги. В 1927 го­ду епи­скоп Фе­о­фан был пе­ре­ве­ден на дру­гую ка­фед­ру; на­зна­чен­ный вме­сто него епи­скоп Сте­фан (Ви­но­гра­дов) воз­вел в 1928 го­ду иеро­мо­на­ха Иоан­ни­кия в сан игу­ме­на и опре­де­лил его на­сто­я­те­лем Ге­ор­ги­ев­ско­го мо­на­сты­ря в го­ро­де Ме­щев­ске.
На­прав­ляя от­ца Иоан­ни­кия в мо­на­стырь, Вла­ды­ка бла­го­сло­вил его по­мо­гать всем пре­ста­ре­лым мо­на­хам и мо­на­хи­ням, жив­шим то­гда при мо­на­сты­ре. В 1929 го­ду мо­на­стырь за­кры­ли, а на его ме­сте бы­ла ор­га­ни­зо­ва­на ком­му­на «Ис­кра». Отец Иоан­ни­кий по­сле за­кры­тия мо­на­сты­ря был на­зна­чен на­сто­я­те­лем ме­щев­ско­го со­бо­ра. Мо­на­хи за­кры­той оби­те­ли об­ра­зо­ва­ли во­круг со­бо­ра некое по­до­бие мо­на­стыр­ской об­щи­ны с устав­ны­ми служ­ба­ми в со­бо­ре. Они жи­ли те­перь по част­ным квар­ти­рам, но все стро­го вы­пол­ня­ли устав. Отец Иоан­ни­кий, ис­пол­няя бла­го­сло­ве­ние епи­ско­па, по­мо­гал мо­на­ше­ству­ю­щей бра­тии, и в осо­бен­но­сти тем, кто по ста­ро­сти или бо­лез­ни не мог се­бя со­дер­жать. На­ли­чие во­круг го­род­ско­го со­бо­ра неко­то­ро­го чис­ла мо­на­ше­ству­ю­щих об­ра­ти­ло на се­бя вни­ма­ние вла­стей. В это вре­мя вла­стя­ми про­во­ди­лась кол­лек­ти­ви­за­ция, к ко­то­рой они са­ми от­но­си­лись как к ме­ро­при­я­тию рис­ко­ван­но­му и от­то­го опа­са­лись кре­стьян­ских вос­ста­ний и со­про­тив­ле­ния – или пас­сив­но­го, ко­гда лю­ди не шли в кол­хо­зы, или ак­тив­но­го, ко­гда они го­то­вы бы­ли ид­ти на физи­че­ское со­про­тив­ле­ние. Свя­щен­но­слу­жи­те­лей и мо­на­хов вла­сти счи­та­ли пер­вы­ми сво­и­ми вра­га­ми, а зная, что это наи­бо­лее про­све­щен­ные лю­ди, по­чи­та­ли их вра­га­ми вдвойне.
В ок­тяб­ре 1932 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли в го­ро­де Ме­щев­ске де­вят­на­дцать че­ло­век, из них один­на­дцать – мо­на­хов и мо­на­хинь. Игу­мен Иоан­ни­кий был аре­сто­ван 31 ок­тяб­ря и за­клю­чен в тюрь­му го­ро­да Брян­ска. 16 но­яб­ря он был вы­зван на до­прос и на во­про­сы сле­до­ва­те­ля от­ве­тил: «По су­ще­ству предъ­яв­лен­но­го мне об­ви­не­ния в со­зда­нии контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пи­ров­ки из мо­на­ше­ству­ю­щих и быв­ших тор­гов­цев и про­ве­де­нии аги­та­ции про­тив ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Служ­ба в церк­ви шла про­дол­жи­тель­но, хо­тя неко­то­рые мо­лит­во­сло­вия мо­на­ше­ские и бы­ли со­кра­ще­ны. Ака­фи­сты в на­ча­ле служ­бы чи­та­лись, а по­том во вре­мя са­мой служ­бы пе­лись, но это бы­ло за­ве­де­но еще до ме­ня. Служ­бы про­хо­ди­ли в церк­ви еже­днев­но. Это я де­лал из-за за­бо­ты об ис­тин­ной хри­сти­ан­ской пра­во­слав­ной ве­ре, как и дол­жен был де­лать каж­дый свя­щен­ник. Ни­ка­ко­го под­поль­но­го мо­на­сты­ря при ме­щев­ском со­бо­ре у нас не бы­ло. Все мо­на­ше­ству­ю­щие при­зна­ва­ли ме­ня за сво­е­го ду­хов­ни­ка, но за стар­ше­го не счи­та­ли».
Сле­до­ва­те­ли, со­брав про­тив игу­ме­на Иоан­ни­кия по­ка­за­ния «сви­де­те­лей», их ему за­чи­та­ли. Вы­слу­шав, отец Иоан­ни­кий от­ве­тил: «Ука­зан­ные мне яко­бы кон­крет­ные слу­чаи мо­ей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю и за­яв­ляю, что я ни­где и ни­ко­гда не го­во­рил про­тив тех или дру­гих ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти. Со сто­ро­ны аре­сто­ван­ных со мною я так­же ни ра­зу не слы­шал что-ли­бо про­тив ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти».
15 мар­та 1933 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла игу­ме­на Иоан­ни­кия к ссыл­ке в Се­вер­ный край на пять лет. По воз­вра­ще­нии из ссыл­ки он был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та и на­прав­лен слу­жить в Ни­ко­ло-Ко­зин­ский храм в го­ро­де Ка­лу­ге. Осе­нью 1937 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли ар­хи­манд­ри­та Иоан­ни­кия вме­сте с ар­хи­епи­ско­пом Ав­гу­сти­ном и груп­пой ду­хо­вен­ства Ка­лу­ги. 28 ок­тяб­ря со­сто­ял­ся до­прос свя­щен­ни­ка.
– Вы аре­сто­ва­ны за ак­тив­ную контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность. След­ствие пред­ла­га­ет вам по это­му во­про­су дать от­кро­вен­ные по­ка­за­ния, – по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель.
– Я сре­ди ду­хо­вен­ства и ве­ру­ю­щих неод­но­крат­но вы­ска­зы­вал недо­воль­ство со­вет­ской вла­стью, об­ви­няя ее в том, что в ре­зуль­та­те ее по­ли­ти­ки по все­му Со­вет­ско­му Со­ю­зу по тре­бо­ва­нию со­вет­ской об­ще­ствен­но­сти за­кры­лись церк­ви, кро­ме это­го я го­во­рил о том, что со­вет­ская власть неспра­вед­ли­во про­во­дит ре­прес­сии в от­но­ше­нии быв­ших лю­дей... и ду­хо­вен­ства, – вы­ска­зал отец Иоан­ни­кий свое мне­ние, но от­ка­зал­ся при­зна­вать се­бя ви­нов­ным в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти и ого­ва­ри­вать дру­гих.
19 но­яб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла ар­хи­манд­ри­та Иоан­ни­кия (Дмит­ри­е­ва) к рас­стре­лу. Пре­по­доб­но­му­че­ник Иоан­ни­кий был рас­стре­лян 23 но­яб­ря 1937 го­да и по­гре­бен в об­щей без­вест­ной мо­ги­ле.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Оп­ти­ной пу­сты­ни». Вве­ден­ский став­ро­пи­ги­аль­ный муж­ской мо­на­стырь Оп­ти­на пу­стынь. 2008 год. Стр. 87-94.

При­ме­ча­ния

[1] РГБ. Ф. 213. К. 1. Ед. хр. 3. Л. 774 об.
[2] Там же.
[3] ГАКО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 339. Л. 22.
[4] РГБ. Ф. 214. № 367. Л. 203.
[5] ГАКО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 339. Л. 22.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/