Священномученик Иоанн Васильев Пресвитер

Свя­щен­но­му­че­ник Иоанн (Иван Ива­но­вич Ва­си­льев) ро­дил­ся 18 июня 1876 го­да в де­ревне Ма­лая Ки­се­лен­ка Но­во­торж­ско­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в бла­го­че­сти­вой кре­стьян­ской се­мье. Не для зем­но­го кре­стьян­ско­го тру­да хо­те­лось при­го­то­вить сво­е­го сы­на Ива­ну Ва­си­лье­ву, а для небес­но­го — слу­же­ния Бо­гу и Его свя­той Церк­ви. В те вре­ме­на, ко­гда су­ще­ство­ва­ли со­слов­ные огра­ни­че­ния, не про­сто бы­ло дать кре­стьян­ским де­тям об­ра­зо­ва­ние в ду­хов­ном учеб­ном за­ве­де­нии, но отец Ива­на до­бил­ся сво­е­го, опре­де­лив сы­на в Твер­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, ко­то­рую тот окон­чил в 1898 го­ду. Через три го­да, в 1901 го­ду, Иван Ива­но­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му се­ла Оси­по­ва Но­во­торж­ско­го уез­да. За усерд­ное слу­же­ние через несколь­ко лет он был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея. Здесь, в се­ле Оси­по­во, про­шла без­вы­езд­но его жизнь до 1928 го­да, ко­гда он был пе­ре­ве­ден в це­лях укреп­ле­ния при­хо­да в храм се­ла Та­лож­ня Но­во­торж­ско­го уез­да.
До его при­ез­да ду­хов­ная жизнь в Та­ложне из-за нера­ди­во­сти свя­щен­ни­ка бы­ла в небре­же­нии. Отец Иоанн сра­зу же на­ла­дил ча­стые служ­бы не толь­ко в хра­ме, но и слу­же­ние мо­леб­нов в до­мах при­хо­жан. За каж­дой служ­бой он го­во­рил про­по­ведь, при­зы­вая пра­во­слав­ных к нрав­ствен­но­му со­вер­шен­ство­ва­нию и ду­хов­но­му воз­рож­де­нию; он объ­яс­нял сло­во Бо­жие так, чтобы оно ста­ло до­ступ­ным по­ни­ма­нию каж­до­го при­хо­жа­ни­на. Отец Иоанн при­зы­вал к частой мо­лит­ве, к вни­ма­тель­но­му от­но­ше­нию к окру­жа­ю­щей че­ло­ве­ка дей­стви­тель­но­сти, на­учая по­ни­мать, что все слу­ча­ю­ще­е­ся с на­ми есть дей­ствия Про­мыс­ла Бо­жия, и как та­ко­вые име­ют глу­бо­кое зна­че­ние в де­ле спа­се­ния на­шей ду­ши. Во вре­мя служб о. Иоан­на храм стал на­пол­нять­ся мо­ля­щи­ми­ся, в дом Бо­жий по­тя­ну­лись лю­ди, чуть бы­ло не ото­шед­шие от ве­ры, в при­хо­жа­нах ста­ла вос­кре­сать лю­бовь ко хра­му и бо­го­слу­же­нию как ору­дию их соб­ствен­но­го спа­се­ния, служ­бы ста­ли вос­при­ни­мать­ся как нечто жи­ви­тель­ное и необ­хо­ди­мое, по­доб­но воз­ду­ху, без че­го мо­жет на­сту­пить ду­хов­ная смерть. Без­бож­ные вла­сти, ви­дя ожив­ле­ние ду­хов­ной жиз­ни в при­хо­де, ста­ли при­ни­мать свои ме­ры.
В 1929 го­ду един­ствен­ный в этих ме­стах член ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии на сель­ском схо­де по­ста­вил во­прос об от­мене празд­но­ва­ния цер­ков­ных празд­ни­ков — Ильи­на дня и Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня. Про­тив та­ко­го пред­ло­же­ния вы­сту­пи­ли ста­ро­ста хра­ма Ан­то­ний Кузь­мин и кре­стьяне Бой­ков и Скач­ков. По­да­ли про­те­сту­ю­щие го­ло­са и мно­гие кре­стьяне с ме­ста, но вла­сти за­пи­са­ли ре­ше­ние со­бра­ния так, буд­то боль­шин­ство сто­ит за от­ме­ну.
На сле­ду­ю­щий день ста­ро­ста хра­ма со­брал при­хо­жан, ко­то­рые по­ста­но­ви­ли: про­дол­жать празд­но­ва­ние цер­ков­ных празд­ни­ков. Из сель­со­ве­та о. Иоан­ну бы­ло по­сла­но рас­по­ря­же­ние, чтобы он в эти празд­ни­ки от­ме­ни служ­бы, но свя­щен­ник про­игно­ри­ро­вал за­прет и про­дол­жал слу­жить по-преж­не­му.
В 1930 го­ду вла­сти сде­ла­ли по­пыт­ку за­крыть храм за нена­доб­но­стью буд­то он ма­ло по­се­ща­ем и на­се­ле­ние в нем не нуж­да­ет­ся. Но не та­ков был этот при­ход, при­хо­жане лю­би­ли храм и по­чи­та­ли сво­е­го свя­щен­ни­ка. Ту же бы­ло со­бра­но мно­же­ство под­пи­сей, и храм уда­лось от­сто­ять.
При­хо­жане за год слу­же­ния у них о. Иоан­на ис­кренне по­лю­би­ли его, взя­ли на свое по­пе­че­ние и храм, и свя­щен­ни­ка с его су­пру­гой Ели­за­ве­той (их един­ствен­ный сын был взрос­лым и жил в дру­гом го­ро­де), во­зя дро­ва для отоп­ле­ния хра­ма и до­ма свя­щен­ни­ка, своевре­мен­но вно­ся день­ги для упла­ты на­ло­гов. И ба­тюш­ка, при­хо­дя в сель­со­вет, доб­ро­душ­но го­во­рил «Спа­си­бо, что ста­рые лю­ди по­мо­га­ют, а то ина­че бы при­шлось за­крыть храм».
В де­каб­ре 1930 го­да вла­сти все же ре­ши­ли до­бить­ся за­кры­тия хра­ма. Для до­сти­же­ния этой це­ли они вы­ста­ви­ли та­кую сум­му на­ло­га за поль­зо­ва­ние цер­ков­ным зда­ни­ем, что ни свя­щен­ни­ку, ни при­хо­жа­нам вне­сти ее бы­ло невоз­мож­но, тем бо­лее что боль­шин­ство при­хо­жан о. Иоан­на бы­ли людь­ми бед­ны­ми, а в са­мой два­дцат­ке со­сто­я­ли по­чти од­ни бед­ня­ки, с ко­то­рых взять бы­ло нече­го и, со­от­вет­ствен­но, вы­слать их под тем пред­ло­гом что они ку­ла­ки, невоз­мож­но. При­чем на этот раз вла­сти за­пре­ти­ли сбор средств для упла­ты на­ло­га, а так­же и сбор под­пи­сей про­тив за­кры­тия хра­ма и уже го­то­вы бы­ли празд­но­вать свою по­бе­ду.
По­сле бо­го­слу­же­ния о. Иоанн объ­явил, что от церк­ви тре­бу­ют упла­ты на­ло­га, в про­тив­ном слу­чае храм бу­дет за­крыт. Вы­сту­пил со сво­им сло­вом пред­се­да­тель цер­ков­но­го со­ве­та Ан­то­ний Кузь­мин, ко­то­рый ска­зал, что цер­ковь и ра­да бы за­пла­тить все на­ло­ги, но в цер­ков­ной кас­се нет столь­ких де­нег. Сре­ди при­сут­ству­ю­щих сра­зу же на­чал­ся сбор де­нег. Пер­вой по­ло­жи­ла пять руб­лей са­мая бед­ная из при­хо­жа­нок Ма­рия Фе­до­ров­на из де­рев­ни Шев­ко­во, а за нею ста­ли жерт­во­вать и все осталь­ные, и в те­че­ние по­лу­ча­са при­хо­жане, пол­ные ре­ши­мо­сти от­сто­ять храм, со­бра­ли нуж­ную сум­му.
На­сту­пил 1931 год, а служ­бы в хра­ме про­дол­жа­лись, несмот­ря на все ухищ­ре­ния без­бож­ни­ков. Но это бы­ло вре­мя уже­сто­че­ния го­не­ний. Еще 14 фев­ра­ля 1929 го­да цен­траль­ная власть из­да­ла обя­за­тель­ную для ис­пол­не­ния все­ми мест­ны­ми са­тра­па­ми ди­рек­ти­ву, в ко­то­рой, в част­но­сти, бы­ло ска­за­но: «Цер­ков­но-ре­ли­ги­оз­ные ор­га­ни­за­ции ис­поль­зу­ют труд­но­сти со­ци­а­ли­сти­че­ско­го стро­и­тель­ства в це­лях мо­би­ли­за­ции ре­ак­ци­он­ных и ма­ло­со­зна­тель­ных эле­мен­тов стра­ны...
С уси­ле­ни­ем клас­со­вой борь­бы в де­ревне, как од­на из форм этой клас­со­вой борь­бы, осо­бен­но уси­ли­ва­ет­ся де­я­тель­ность ре­ли­ги­оз­ных ор­га­ни­за­ций сре­ди ре­ак­ци­он­ных и ма­ло­со­зна­тель­ных про­сло­ек кре­стьян­ства. Де­я­тель­но­стью ре­ли­ги­оз­ных ор­га­ни­за­ций при­ни­ма­ет ак­тив­ное уча­стие в ан­ти­со­вет­ской ра­бо­те ку­ла­че­ство, ча­сто ис­поль­зуя цер­ков­ные со­ве­ты как ап­па­ра­ты сво­е­го вли­я­ния пе­ре­вы­бо­ров в со­ве­ты, аги­ти­руя про­тив сда­чи хле­ба за­го­то­ви­тель­ным ор­га­нам, про­тив со­вет­ской шко­лы, кол­лек­ти­ви­за­ции, со­ци­а­ли­сти­че­ско­го пе­ре­устрой­ства сель­ско­го хо­зяй­ства, про­тив де­я­тель­но­сти пар­тии, ком­со­мо­ла, юно­ше­ско­го дви­же­ния, на­шей ра­бо­ты сре­ди жен­щин и про­тив дру­гих об­ще­ствен­ных и куль­тур­ных ме­ро­при­я­тий сов-вла­сти и пар­тии...
Нар­ко­му Вну­дел и ОГПУ. Не до­пус­кать ни­ко­им об­ра­зом на­ру­ше­ния со­вет­ско­го за­ко­но­да­тель­ства ре­ли­ги­оз­ны­ми об­ще­ства­ми, имея в ви­ду, что ре­ли­ги­оз­ные ор­га­ни­за­ции яв­ля­ют­ся един­ствен­ной ле­галь­но дей­ству­ю­щей контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ци­ей, име­ю­щей вли­я­ние на мас­сы...»2
Ни о. Иоанн, ни кре­стьяне, чле­ны цер­ков­ной два­дцат­ки, не зна­ли о при­ни­ма­е­мых на их счет ука­зах, ко­то­рые не за­мед­ли­ли осу­ще­ствить­ся прак­ти­че­ски. Ра­но утром 11 мар­та 1931 го­да свя­щен­ник се­ла Та­лож­ня о. Иоанн и пя­те­ро наи­бо­лее ак­тив­ных в цер­ков­ном от­но­ше­нии кре­стьян бы­ли аре­сто­ва­ны. Не на­де­ясь на то, что они ого­во­рят се­бя, ОГПУ не спе­ши­ло их и до­пра­ши­вать, не предъ­яв­ля­ло им и об­ви­не­ние. А тем вре­ме­нем до­пра­ши­ва­ли тех, кто сто­ял за без­ого­во­роч­ное за­кры­тие хра­ма. Их от­ве­ты неиз­беж­но об­ре­ка­ли свя­щен­ни­ков и ве­ру­ю­щих кре­стьян на арест: «Счи­таю, что даль­ней­шее пре­бы­ва­ние Кузь­ми­на (пред­се­да­тель цер­ков­но­го со­ве­та) в об­ще­стве с его по­ли­ти­че­ски­ми взгля­да­ми на со­вет­скую власть не до­пу­сти­мо». И так о каж­дом из аре­сто­ван­ных кре­стьян. Толь­ко в кон­це ап­ре­ля ОГПУ до­про­си­ло об­ви­ня­е­мых. Отец Иоанн Ва­си­льев, от­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, ска­зал:
— Сам я со­вет­скую власть при­знаю и вы­пол­няю все ее тре­бо­ва­ния. В мо­мент мо­е­го пе­ре­ез­да в се­ло Та­лож­ня пред­се­да­те­лем цер­ков­но­го со­ве­та был граж­да­нин се­ла Ку­зов­ко­ва Кузь­мин Ан­тон Его­ро­вич; с Кузь­ми­ным я встре­чал­ся толь­ко по де­лам служ­бы, за­хо­дил к нему в дом толь­ко во вре­мя ис­пол­не­ния ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов, ни­ка­ких раз­го­во­ров у ме­ня с ним по во­про­сам кол­лек­ти­ви­за­ции сель­ско­го хо­зяй­ства, хле­бо­за­го­то­вок и о по­ли­ти­ке со­вет­ской вла­сти, про­во­ди­мой в де­ревне, не бы­ло. Сам я ни­ка­ких под­пи­сей сре­ди ве­ру­ю­щих с про­те­стом про­тив за­кры­тия церк­ви не со­би­рал и не мо­гу ска­зать, со­би­рал ли их кто из чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та, так как мне об этом ни­че­го из­вест­но не бы­ло. Про­по­ве­ди я в церк­ви го­во­рил, но ка­сал­ся во­про­сов толь­ко ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го ха­рак­те­ра; за­яв­ле­ний и об­ра­ще­ний с мо­ей сто­ро­ны к ве­ру­ю­щим о том, что ком­му­ни­сты за­кры­ва­ют хра­мы, слу­жи­те­лей куль­та об­ла­га­ют непо­силь­ны­ми на­ло­га­ми, са­жа­ют в тюрь­мы, ни­ко­гда не бы­ло. Ви­ну свою в том, что яко­бы я, слу­жа в церк­ви, об­ра­щал­ся к ве­ру­ю­щим со сло­вом, что ком­му­ни­сты за­кры­ва­ют церк­ви, оби­ра­ют нас непо­силь­ны­ми на­ло­га­ми, са­жа­ют в тюрь­мы, не при­знаю и за­яв­ляю, что это­го с мо­ей сто­ро­ны до­пу­ще­но не бы­ло, и во­об­ще раз­го­во­ров ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра с при­хо­жа­на­ми я не вел.
Аре­сто­ван­ные вме­сте со свя­щен­ни­ком пред­се­да­тель цер­ков­но­го со­ве­та Ан­то­ний Кузь­мин и кре­стьяне Си­ме­он Тур­бан­ский, Ила­ри­он Яко­влев так­же не при­зна­ли се­бя ви­нов­ны­ми. 18 июля 1931 го­да Трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла о. Иоан­на и пред­се­да­те­ля цер­ков­но­го со­ве­та Ан­то­ния Кузь­ми­на к пя­ти го­дам ссыл­ки в Ка­зах­стан с от­прав­кой эта­пом, Си­мео­на Тур­бан­ско­го и Ила­ри­о­на Яко­вле­ва — к трем го­дам ссыл­ки в Ка­зах­стан с от­прав­кой эта­пом. Ан­то­нию Кузь­ми­ну бы­ло в это вре­мя шесть­де­сят пять лет, и вряд ли ему уда­лось пе­ре­жить этап и ссыл­ку.
Отец Иоанн про­был в ссыл­ке день в день и вер­нул­ся на ро­ди­ну в Твер­скую епар­хию в се­ре­дине 1936 го­да. По­сле тя­же­лых усло­вий за­клю­че­ния, из­ну­ри­тель­ной ссыл­ки, хо­ро­шо зная, за что он при­нял эти стра­да­ния, он, как мно­гие му­че­ни­ки пер­вых ве­ков хри­сти­ан­ства, пе­ре­но­сил эти стра­да­ния ра­ду­ясь. Не упря­мое упор­ство бы­ло в его же­ла­нии не со­лгать, не по­кри­вить ду­шой, а пе­ре­жи­ва­ния ра­дост­но­го со­при­ча­стия стра­да­ни­ям сон­ма увен­чан­ных Хри­стом свя­тых му­че­ни­ков, и ему, как и дру­гим, Гос­подь про­тя­нул Свою дес­ни­цу, и са­ми стра­да­ния бы­ли уже не страш­ны.!»
Вер­нув­шись на ро­ди­ну, о. Иоанн по­лу­чил бла­го­сло­ве­ние на слу­же­ние в хра­ме се­ла Яко­но­во, при­чем ис­по­вед­ни­че­ский по­двиг толь­ко укре­пил свя­щен­ни­ка в ре­ши­мо­сти с рев­но­стью по­слу­жить Бо­гу и вве­рен­ной его по­пе­че­нию пастве. Око­ло го­да про­слу­жил о. Иоанн в хра­ме Бо­жи­ем. 5 ав­гу­ста 1937 го­да пред­се­да­тель Яко­нов­ско­го сель­со­ве­та по тре­бо­ва­нию со­труд­ни­ков НКВД на­пи­сал за­яв­ле­ние, где про­сил «при­нять ме­ры воз­дей­ствия к слу­жи­те­лю ре­ли­ги­оз­но­го куль­та Яко­нов­ской церк­ви Ва­си­лье­ву Ива­ну Ива­но­ви­чу, ко­то­рый за­ни­мал­ся аги­та­ци­ей сре­ди окру­жа­ю­ще­го на­се­ле­ния...»
В тот же день свя­щен­ник был аре­сто­ван и за­клю­чен в Твер­скую тюрь­му. Про­тив него лже­сви­де­тель­ство­ва­ли лишь пред­ста­ви­те­ли мест­ных вла­стей — пред­се­да­тель сель­со­ве­та и бри­га­дир кол­хо­за. Ни­кто из кре­стьян не со­гла­сил­ся ого­во­рить свя­щен­ни­ка.
13 ав­гу­ста по­сле ис­тя­за­ний го­ло­дом и бес­сон­ни­цей сле­до­ва­тель НКВД до­про­сил свя­щен­ни­ка:
— След­стви­ем уста­нов­ле­но, что вы сре­ди кол­хоз­ни­ков Яко­нов­ско­го сель­со­ве­та си­сте­ма­ти­че­ски ве­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию. При­зна­е­те вы это?
— Не при­знаю; контр­ре­во­лю­ци­он­ной, ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я сре­ди кол­хоз­ни­ков не вел.
— В июле ме­ся­це 1937 го­да вы сре­ди кол­хоз­ни­ков де­рев­ни Ма­ли­но­во от­кры­то вы­ска­зы­ва­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ные мыс­ли про­тив под­пи­си на за­ем и ве­ли про­во­ка­ци­он­ные слу­хи о войне. При­зна­е­тесь в этом ви­нов­ным?
— Ви­нов­ным се­бя не при­знаю, по­доб­ных раз­го­во­ров у ме­ня не бы­ло, это я от­ри­цаю.
10 сен­тяб­ря след­ствие бы­ло за­кон­че­но и де­ло пе­ре­да­но на рас­смот­ре­ние Трой­ки НКВД, ко­то­рая 29 сен­тяб­ря при­го­во­ри­ла о. Иоан­на к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Иоанн Ва­си­льев был рас­стре­лян 1 ок­тяб­ря 1937 го­да.
При­чис­лен к ли­ку свя­тых Но­во­му­че­ни­ков и Ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских на Юби­лей­ном Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 го­да для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния.

Игу­мен Да­мас­кин. "Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви XX сто­ле­тия". Тверь, Из­да­тель­ство "Бу­лат", т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/