Иоанн (в иночестве Игнатий) Угличский, Вологодский, Прилуцкий

Краткое житие благоверного князя Иоанна (в иночестве Игнатия) Угличского

Свя­той бла­го­вер­ный князь, в ино­че­стве Иг­на­тий. Сын бла­го­вер­но­го кня­зя Ан­дрея Ва­си­лье­ви­ча Уг­лич­ско­го. Был за­клю­чен в тем­ни­цу дя­дей сво­им, ве­ли­ким мос­ков­ским кня­зем Иоан­ном III Ва­си­лье­ви­чем, и то­мил­ся в ней без ви­ны 32 го­да, под­ви­за­ясь в мо­лит­ве и ею уте­ша­ясь в скор­бях сво­их. Чув­ствуя при­бли­же­ние кон­чи­ны, при­нял схи­му с име­нем Иг­на­тий. Скон­чал­ся 19 мая 1522 г. в воз­расте 45 лет. От те­ла пре­по­доб­но­го кня­зя изо­шло бла­го­уха­ние, на­пол­нив­шее весь го­род. Был по­гре­бен в оби­те­ли пре­по­доб­но­го Ди­мит­рия При­луц­ко­го.

Полное житие благоверного князя Иоанна (в иночестве Игнатия) Угличского

Свя­той бла­го­вер­ный князь Иоанн был сы­ном хри­сто­лю­би­во­го кня­зя Ан­дрея Ва­си­лье­ви­ча Уг­лич­ско­го – тре­тье­го сы­на ве­ли­ко­го кня­зя Ва­си­лия Тем­но­го, и бла­го­вер­ной кня­ги­ни Еле­ны. Ро­дил­ся он око­ло 1477 (1478) го­да и при­нял Свя­тое Кре­ще­ние в Ве­ли­ких Лу­ках. С са­мо­го мла­ден­че­ства сво­е­го вы­ка­зы­вал необык­но­вен­ную сдер­жан­ность, несвой­ствен­ную де­тям его воз­рас­та. «Бя­ше бо обы­ча­ем кро­ток и сми­рен серд­цем и мол­ча­лив в ра­зу­ме, а не гнев­лив от­нюдь; ни иг­ры, ни цар­ско­го по­те­ше­ния не вни­ма­ше, – го­во­рит о нем опи­са­тель его жи­тия ста­рец Логгин, – и егда при­и­де в ра­зум, по­ве­до­ша его учи­ти Бо­же­ствен­но­му Пи­са­нию, и вско­ре то­го из­вы­че». Мать его, кня­ги­ня Еле­на Ро­ма­нов­на, скон­ча­лась в 1483 го­ду. По­те­ряв­ши лю­би­мую мать в шес­ти­лет­нем воз­расте, от­рок на­хо­дил уте­ше­ние в теп­лой мо­лит­ве. Еще бо­лее пре­дал­ся юный князь Иоанн чте­нию бо­же­ствен­ных книг, непре­стан­но имел в уме сво­ем па­мять смерт­ную, днем при­сут­ство­вал при всех цер­ков­ных служ­бах, а но­чи про­во­дил в мо­лит­ве. Выс­шем на­сла­жде­ни­ем для него бы­ли бе­се­ды с людь­ми бла­го­че­сти­вы­ми, лю­би­мым за­ня­ти­ем – бла­го­тво­ре­ние и ми­ло­сты­ня. В столь юном воз­расте, окру­жен­ный тол­пой ца­ре­двор­цев, по­сре­ди шу­ма и мол­вы жи­тей­ской, он бо­лее по­хож был на ино­ка, неже­ли на на­след­ни­ка бо­га­то­го кня­же­ния. На де­ла и по­че­сти кня­же­ско­го зва­ния он не об­ра­щал ни­ка­ко­го вни­ма­ния, во­об­ще все, что не от­но­си­лось к про­све­ще­нию ра­зу­ма и спа­се­нию ду­ши, бы­ло для него со­вер­шен­но чуж­до и как бы не су­ще­ство­ва­ло. Воз­держ­ный в пи­ще и пи­тии, он и оде­вать­ся лю­бил скром­но и про­сто, на­сколь­ко доз­во­ля­ло ему эту про­сто­ту его вы­со­кое зва­ние, и бо­лее ста­рал­ся укра­шать се­бя бла­ги­ми нра­ва­ми, неже­ли бо­гат­ством и пыш­но­стью одежд.

Князь Ан­дрей Ва­си­лье­вич был вла­де­те­лем удель­но­го кня­же­ства Уг­лич­ско­го. Цар­ство­ва­ние Ва­си­лия Тем­но­го и Иоан­на III от­ли­ча­лось обостре­ни­ем меж­до­усо­биц, ко­гда удель­ные кня­зья стре­ми­лись осла­бить цен­тра­ли­зо­ван­ную власть Мос­ков­ско­го го­су­да­ря.

В это вре­мя нена­ви­дя­щий доб­ро враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го вну­шил ве­ли­ко­му мос­ков­ско­му кня­зю Иоан­ну Ва­си­лье­ви­чу нена­висть к род­но­му бра­ту его, бла­го­вер­но­му кня­зю Ан­дрею Ва­си­лье­ви­чу Уг­лич­ско­му, и его сы­но­вьям, се­му Иоан­ну и Ди­мит­рию, и он по­ве­лел схва­тить их, на­ло­жить на них тя­же­лые око­вы, све­сти в го­род Пе­ре­я­с­лавль и за­клю­чить в тем­ни­цу. Иоан­ну бы­ло то­гда 13 лет от ро­ду, а Ди­мит­рию – 12. Двух до­че­рей кня­зя Ан­дрея не тро­ну­ли и оста­ви­ли в Уг­ли­че на сво­бо­де, хо­тя удел и при­со­еди­ни­ли к ве­ли­ко­му кня­же­нию. Но так как Пе­ре­я­с­лавль на­хо­дил­ся неда­ле­ко от Моск­вы и на са­мой до­ро­ге из нее к Уг­ли­чу – ме­сту кня­же­ния Ан­дрея, а все это мог­ло на­по­ми­нать на­ро­ду об уз­ни­ках и воз­буж­дать в нем со­жа­ле­ние к ним, че­го ве­ли­кий князь, ко­неч­но, не же­лал, то де­тей кня­зя Ан­дрея ско­ро пе­ре­вез­ли на Бе­ло­озе­ро так­же в тем­ни­цу, а сам Ан­дрей скон­чал­ся в Москве 6 но­яб­ря 7002 (1493) го­да. По смер­ти ро­ди­те­лей юных кня­зей пе­ре­вез­ли в Во­лог­ду, где так­же дер­жа­ли в тяж­ких око­вах и в са­мом тес­ном за­клю­че­нии. Все их иму­ще­ство со­сто­я­ло из од­ной ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри «Всех скор­бя­щих ра­дость» – на­след­ство и бла­го­сло­ве­ние их от ро­ди­те­ля.

В столь юном воз­расте ис­торг­ну­тые из ми­ра и по­то­му не имев­шие да­же вре­ме­ни и слу­чая ис­пы­тать его ра­до­сти, при­стра­стить­ся к нему, ли­шен­ные род­ных и дру­зей и ви­дев­шие око­ло се­бя толь­ко ли­ца сво­их стра­жей, на­хо­ди­ли се­бе огра­ду и уте­ше­ние цар­ствен­ные уз­ни­ки в од­ной толь­ко мо­лит­ве к Бо­гу и к Усерд­ной За­ступ­ни­це всех несчаст­ных и страж­ду­щих – Ма­те­ри Бо­жи­ей. Толь­ко со­зна­ние сво­ей невин­но­сти, ве­ра в Бо­га и на­деж­да на Его Про­мысл, все­гда пре­муд­ро и оте­че­ски устро­я­ю­щий пу­ти че­ло­ве­ка, мог­ли под­дер­жать их, спа­сти от уны­ния и от­ча­я­ния и да­ро­вать им то ве­ли­ко­душ­ное тер­пе­ние, с ка­ким они пе­ре­но­си­ли свое дол­говре­мен­ное и тяж­кое за­клю­че­ние. Осо­бен­но бла­го­вер­ный князь Иоанн, про­во­див­ший дни и но­чи в мо­лит­ве, со­вер­шен­но от­ре­шил­ся от ми­ра и, по­сто­ян­но имея в уме сво­ем па­мять смерт­ную, до­стиг та­ко­го ду­хов­но­го со­вер­шен­ства и стя­жал сми­ре­ние и уми­ле­ние, что непре­стан­но про­ли­вал сле­зы. Ко­гда его брат Ди­мит­рий на­чи­нал из­не­мо­гать, пре­да­вать­ся пе­ча­ли и уны­нию, он ста­рал­ся уте­шать его, на­по­ми­нал ему о Бо­ге, о тер­пе­нии свя­тых, о бу­ду­щем воз­да­я­нии страж­ду­щим невин­но.

Но сам князь Иоанн, по­доб­но бра­ту сво­е­му, на­хо­дясь в узах и тем­ни­це, пе­ре­но­ся с ним оди­на­ко­вые ли­ше­ния и скор­би и сам нуж­да­ясь в уте­ше­нии, ча­сто дол­жен был за­бы­вать о са­мом се­бе, чтобы по­мочь из­не­мо­га­ю­ще­му бра­ту и спа­сти его от от­ча­я­ния. Ко­гда он успе­вал в этом, то ду­хов­но ра­до­вал­ся, и это бы­ла един­ствен­ная ра­дость в те­че­ние дол­говре­мен­ной стра­даль­че­ской его жиз­ни. Дру­гих ра­до­стей они не име­ли и не мог­ли иметь.

На­сту­пи­ла 32-я вес­на их то­ми­тель­но­го за­клю­че­ния, при­ро­да ви­ди­мо про­буж­да­лась и ожи­ва­ла, а князь Иоанн стал нездо­ров, осла­бе­вая с каж­дым днем. На­прас­но князь Ди­мит­рий ста­рал­ся уте­шить его на­деж­дой на вы­здо­ров­ле­ние; Иоанн не толь­ко не ве­рил его сло­вам, но и не же­лал вы­здо­ров­ле­ния; смерть бы­ла для него ра­до­стью, окон­ча­ни­ем всех его стра­да­ний и со­еди­не­ни­ем со Хри­стом. Од­но­го толь­ко силь­но же­лал стра­да­лец – быть по­стри­жен­ным, ви­деть се­бя при­чтен­ным к ли­ку ино­ков, по при­ме­ру мно­гих из сво­их дер­жав­ных пред­ков. По неот­ступ­ным прось­бам при­зва­ли в тем­ни­цу к бо­лез­нен­но­му од­ру его Спа­со-При­луц­ко­го игу­ме­на Ми­ха­и­ла, ко­то­рый, зная, что бла­жен­ный стра­да­лец всю жизнь свою про­вел в пост­ни­че­стве и воз­дер­жа­нии, в тер­пе­нии и зло­стра­да­нии и ви­дя его пла­мен­ное же­ла­ние, ве­ру и край­нее из­не­мо­же­ние, не толь­ко не от­ка­зал ему в по­стри­же­нии, но и об­лек его в схи­му, на­рек­ши его Иг­на­ти­ем. Но­вый схим­ник неска­зан­но об­ра­до­вал­ся сво­е­му Ан­гель­ско­му об­ра­зу, про­лил бла­годар­ствен­ные к Бо­гу сле­зы и по­сле При­ча­ще­ния Свя­тых Та­ин, осе­нив се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем со сло­ва­ми: «Гос­по­ди, в ру­це Твои пре­даю дух мой», пре­дал стра­даль­че­ский дух свой Бо­гу. Он скон­чал­ся ти­хо и мир­но 45 лет от­ро­ду, из них 32 го­да про­вел в тем­ни­це. Это бы­ло в 19-й день мая ме­ся­ца 1522 (1523) го­да.

Как не мо­жет укры­ти­ся град, стоя на вер­ху го­ры, так от жи­те­лей го­ро­да Во­лог­ды не ута­и­лась свя­тая и по­движ­ни­че­ская жизнь, ис­тин­но Ан­гель­ское тер­пе­ние и незло­бие цар­ствен­но­го уз­ни­ка, хо­тя по при­чине стро­го­го за­клю­че­ния его ни­кто по­чти не знал и не ви­дел. Кро­ме его вы­со­ко­го про­ис­хож­де­ния, уже од­но то, что он так дол­го на­хо­дил­ся в узах и тем­ни­це, не имея за со­бой ни­ка­кой ви­ны, неволь­но вну­ша­ло каж­до­му ува­же­ние и за­став­ля­ло смот­реть на него как на му­че­ни­ка. И лишь толь­ко раз­нес­лась весть о бла­жен­ной его кон­чине, все жи­те­ли го­ро­да со­бра­лись к две­рям тем­ни­цы, же­лая ви­деть, це­ло­вать те­ло стра­даль­ца и, от­да­вая по­след­ний долг, про­во­дить до мо­ги­лы. И толь­ко бра­ту усоп­ше­го кня­зю Ди­мит­рию, несмот­ря на его вопли и ры­да­ния, не поз­во­ли­ли про­во­дить бра­та да­лее по­ро­га тюрь­мы. При звоне ко­ло­ко­лов бли­жай­ших к тем­ни­це церк­вей и при необы­чай­ном мно­же­стве на­ро­да игу­мен Ми­ха­ил со всей мо­на­стыр­ской бра­ти­ей и с град­ским ду­хо­вен­ством с ве­ли­кой че­стью из­нес­ли из тюрь­мы те­ло кня­зя-схим­ни­ка и на­пра­ви­лись с ним к со­бор­ной церк­ви Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва, где долж­но бы­ло со­вер­шить­ся его от­пе­ва­ние. И как бы вза­мен то­го, что вся жизнь угод­ни­ка Бо­жия со­кры­та бы­ла во мра­ке тем­ни­цы, Гос­подь по­спе­шил про­сла­вить Сво­е­го угод­ни­ка, преж­де неже­ли со­кры­то бу­дет в зем­ле его те­ло. Еще во вре­мя мед­лен­но­го ше­ствия, ибо мно­же­ство на­ро­да же­ла­ло при­кос­нуть­ся ко гро­бу, мо­щи Иг­на­тия на­ча­ли из­ли­вать ис­це­ле­ния. Од­на рас­слаб­лен­ная жен­щи­на, по име­ни Алек­сандра, не вла­де­ла ни ру­ка­ми, ни но­га­ми, но, услы­шав о кон­чине бла­го­вер­но­го кня­зя, ста­ла при­зы­вать его в мо­лит­ве – и тот­час же по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние. Еще од­но чу­до бы­ло за­сви­де­тель­ство­ва­но, ко­гда со­би­ра­лись пре­дать те­ло бла­го­вер­но­го кня­зя зем­ле. Смер­тель­но боль­ной жи­тель При­луц­ко­го се­ла, по име­ни Ми­ха­ил, услы­шав о по­гре­бе­нии свя­то­го Иг­на­тия, про­сил под­нести его ко гро­бу, где и по­лу­чил ис­це­ле­ние, успев в по­след­ний мо­мент при­кос­нуть­ся к нему.

По со­вер­ше­нии в со­бо­ре Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии и по­сле от­пе­ва­ния игу­мен Ми­ха­ил в со­про­вож­де­нии все­го на­ро­да пе­ре­нес те­ло кня­зя-схим­ни­ка в свою Спа­со-При­луц­кую оби­тель и по­ло­жил его в но­гах пре­по­доб­но­го Ди­мит­рия При­луц­ко­го чу­до­твор­ца († 1392; па­мять 11/24 фев­ра­ля).

Жи­те­ли Во­лог­ды, глу­бо­ко чтив­шие невин­но­го стра­даль­ца при жиз­ни, и по смер­ти об­ра­ща­лись к нему, как к свя­то­му и чу­до­твор­цу. По­сле по­гре­бе­ния пре­по­доб­но­го Иг­на­тия на его мо­ги­ле по ми­ло­сти Бо­жи­ей по­лу­чи­ла чу­дес­ное ис­це­ле­ние жи­тель­ни­ца се­ла При­лу­ки Со­ло­мо­ния, глу­хая и сле­пая на один глаз. Ко­гда игу­мен Ми­ха­ил при­звал из то­го же При­луц­ко­го се­ла ка­мен­щи­ка Да­ви­да и ве­лел ему сде­лать над мо­ги­лой кня­зя ка­мен­ную гроб­ни­цу по по­до­бию гроб­ни­цы над чу­до­твор­цем Ди­мит­ри­ем, и ко­гда Да­вид по неве­же­ству сво­е­му во вре­мя ра­бо­ты сел без вся­ко­го ува­же­ния на гроб­ни­цу кня­зя, – в ту же ми­ну­ту был по­ра­жен бо­лез­нью. Три дня про­дол­жа­лись его стра­да­ния, по­ка он, со­знав­ши свою ви­ну, не при­шел ко гро­бу свя­то­го и мно­ги­ми сле­за­ми не ис­про­сил у него про­ще­ние се­бе. Он так же ско­ро по­лу­чил ис­це­ле­ние, как и за­бо­лел.

Некто Бо­рис Со­лов­цев при­вел к мо­ги­ле пре­по­доб­но­го Иг­на­тия сво­е­го боль­но­го дру­га Иро­ди­о­на, по­чти пол­но­стью утра­тив­ше­го зре­ние; по со­вер­ше­нии мо­леб­на и по­сле то­го, как Иро­ди­он со сле­за­ми на гла­зах и с глу­бо­кой ве­рой в пред­ста­тель­ство свя­то­го угод­ни­ка при­кос­нул­ся к гроб­ни­це, он тот­час про­зрел.

В 1538 го­ду к игу­ме­ну Спа­со-При­луц­ко­го мо­на­сты­ря Афа­на­сию об­ра­ти­лась жен­щи­на, по име­ни Да­рья, с су­хой от рож­де­ния ру­кой, с прось­бой от­слу­жить мо­ле­бен у гроб­ни­цы пре­по­доб­но­го Иг­на­тия. На сле­ду­ю­щую ночь по­сле мо­леб­на Да­рья уви­де­ла в тон­ком сне пре­по­доб­но­го Иг­на­тия, взяв­ше­го ее за ру­ку со сло­ва­ми: «Встань!» Проснув­шись от стра­ха и ни­ко­го не об­на­ру­жив в ком­на­те, она вдруг по­чув­ство­ва­ла се­бя со­вер­шен­но здо­ро­вой. Эти и мно­гие дру­гие чу­де­са и ис­це­ле­ния, по­лу­чен­ные людь­ми по­сле мо­лит­вен­но­го при­зы­ва­ния име­ни бла­го­вер­но­го кня­зя Иоан­на (Иг­на­тия), убе­ди­ли всех в его свя­то­сти.

Жи­тие и чу­де­са пре­по­доб­но­го Иг­на­тия на­пи­са­ны бы­ли вско­ре по­сле его кон­чи­ны, в пер­вой по­ло­вине XVI ве­ка, совре­мен­ни­ком его мо­на­хом Лон­ги­ном, ко­то­рый в за­клю­че­нии сво­е­го ска­за­ния пи­шет, что он от мно­го­го со­брал ма­лое, что от гро­ба пре­по­доб­но­го Иг­на­тия, как из неис­чер­па­е­мо­го ис­точ­ни­ка, все при­хо­дя­щие к нему с ве­рою по­лу­ча­ют ис­це­ле­ния. Служ­ба свя­то­му кня­зю, как и жи­тие, бы­ла со­став­ле­на в XVI ве­ке. В сбор­ни­ке служб XVII ве­ка, на­хо­див­шем­ся в биб­лио­те­ке Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры, бы­ла по­ме­ще­на ру­ко­пис­ная служ­ба пре­по­доб­но­му Иг­на­тию, имя ав­то­ра ко­то­рой из­вест­но из ак­ро­сти­ха тро­па­ря и: «Гос­по­ди Бо­же, по­ми­луй Илию».

«Тем и мы убо, греш­нии, вер­но убла­жа­ем тя, угод­ни­че Хри­ста Бо­га на­ше­го, на ко­нец жи­тия укра­ше­ние Ан­гель­ское, ве­ли­кий об­раз вос­при­ял еси, оты­де ко Гос­по­ду, ра­ду­я­ся. Ему­же о нас с ли­ки свя­тых мо­ли­ся, со­вер­ша­ю­щих прис­но па­мять твою».

См. так­же: "Пре­став­ле­ние бла­го­вер­но­го кня­зя Иоан­на Уг­лич­ско­го, в ино­ках Иг­на­тия, во­ло­год­ско­го чу­до­твор­ца" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.