Свя­щен­но­му­че­ник Иоанн ро­дил­ся 20 мар­та 1873 го­да в се­ле Вы­со­ком Ми­хай­лов­ско­го уез­да Ря­зан­ской гу­бер­нии в се­мье пса­лом­щи­ка Алек­сия Смир­но­ва, все пя­те­ро сы­но­вей ко­то­ро­го ста­ли свя­щен­ни­ка­ми.
Иван Алек­се­е­вич окон­чил Ря­зан­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию и в 1904 го­ду был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка к За­рай­ско­му Ни­коль­ско­му со­бо­ру. В За­рай­ске отец Иоанн по­се­лил­ся с се­мьей в де­ре­вян­ном до­ме на тер­ри­то­рии го­род­ско­го крем­ля. В со­бо­ре в то вре­мя на­хо­ди­лась зна­ме­ни­тая чу­до­твор­ная ико­на Ни­ко­лы За­рай­ско­го. Про­слав­лен­ная мно­го­чис­лен­ны­ми чу­де­са­ми, она при­вле­ка­ла к се­бе мно­же­ство бо­го­моль­цев со всех кон­цов Рос­сии. В храм сте­ка­лись щед­рые по­жерт­во­ва­ния бла­го­дар­ных по­чи­та­те­лей ве­ли­ко­го угод­ни­ка Бо­жия. Здесь хра­ни­лись ста­рин­ные ру­ко­пис­ные и ста­ро­пе­чат­ные бо­го­слу­жеб­ные кни­ги, се­реб­ря­ная и зо­ло­тая утварь – вкла­ды ве­ли­ких кня­зей, знат­ных во­е­вод и бо­яр. В теп­лое вре­мя го­да отец Иоанн слу­жил в лет­нем Ни­коль­ском со­бо­ре, в хо­лод­ное – в зим­нем Иоан­но-Пред­те­чен­ском хра­ме. На тор­же­ствен­ные бо­го­слу­же­ния со­би­ра­лось до ты­ся­чи бо­го­моль­цев. Отец Иоанн, явив­ший се­бя рев­ност­ным пас­ты­рем, был на­зна­чен на­сто­я­те­лем Ни­коль­ско­го со­бо­ра, воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея, на­зна­чен бла­го­чин­ным церк­вей За­рай­ско­го окру­га и на­граж­ден в 1930 го­ду мит­рой.
В 1922 го­ду из церк­вей го­ро­да бы­ли изъ­яты мно­гие цен­ные ве­щи и ико­ны. Неко­то­рые из них то­гда уда­лось спа­сти от уни­что­же­ния. По пред­ло­же­нию ди­рек­то­ра кра­е­вед­че­ско­го му­зея и чле­на цер­ков­но­го со­ве­та И.П. Пер­ло­ва часть дра­го­цен­ной цер­ков­ной утва­ри и древ­ние ру­ко­пис­ные и пе­чат­ные кни­ги бы­ли пе­ре­да­ны на хра­не­ние в му­зей.
В 1928 го­ду по рас­по­ря­же­нию вла­стей бы­ли за­кры­ты Ни­коль­ский со­бор и Иоан­но-Пред­те­чен­ская цер­ковь. Про­то­и­е­рей Иоанн был на­зна­чен слу­жить в Спа­со-Пре­об­ра­жен­скую цер­ковь в том же го­ро­де и стал хло­по­тать об от­кры­тии со­бо­ра, на­чав сбор под­пи­сей ве­ру­ю­щих под хо­да­тай­ством об остав­ле­нии со­бо­ра в ка­че­стве дей­ству­ю­щей церк­ви. Вла­сти эти хло­по­ты свя­щен­ни­ка и при­хо­жан пред­ста­ви­ли в об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии та­ким об­ра­зом: «В Ко­ло­мен­ский окруж­ной от­дел ОГПУ по­сту­пи­ли све­де­ния о том, что груп­пи­ров­ка цер­ков­ни­ков, быв­ших лю­дей и тор­гов­цев рас­про­стра­ня­ла сре­ди на­се­ле­ния го­ро­да и де­рев­ни контр­ре­во­лю­ци­он­ные слу­хи о ско­рой ги­бе­ли со­вет­ской вла­сти и под­го­тов­ля­ла мас­со­вое вы­ступ­ле­ние про­тив за­кры­тия со­бо­ра. Контр­ре­во­лю­ци­он­ная де­я­тель­ность вы­ше­ука­зан­ной груп­пы бе­рет свое на­ча­ло с мо­мен­та за­кры­тия со­бо­ра в го­ро­де За­рай­ске. Во­прос за­кры­тия со­бо­ра об­суж­дал­ся на всех со­бра­ни­ях пред­при­я­тий, и бы­ло вы­не­се­но ре­ше­ние хо­да­тай­ство­вать пе­ред выс­шей вла­стью о предо­став­ле­нии со­бо­ра под клуб. Прось­ба ра­бо­чих ВЦИКом бы­ла удо­вле­тво­ре­на, и со­бор под­ле­жал изъ­я­тию. Незна­чи­тель­ная от­ста­лая часть ра­бо­чих в свя­зи с за­кры­ти­ем со­бо­ра ста­ла про­яв­лять недо­воль­ство вла­стью. Этим мо­мен­том вос­поль­зо­ва­лись цер­ков­ни­ки, по­ве­ли сре­ди ве­ру­ю­щих ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию за удер­жа­ние со­бо­ра. По ини­ци­а­ти­ве по­па Смир­но­ва несколь­ко раз со­зы­вал­ся цер­ков­ный со­вет. Еще не имея точ­ных све­де­ний о его за­кры­тии, ре­ши­ли на пер­вом со­бра­нии ве­ру­ю­щих об­щи­ны, в ко­то­рую вхо­ди­ли ис­клю­чи­тель­но быв­шие лю­ди, быв­шие и на­сто­я­щие тор­гов­цы го­ро­да За­рай­ска, жен­щи­ны и муж­чи­ны окру­жа­ю­щих де­ре­вень пре­ста­ре­лых воз­рас­тов, сде­лать ин­фор­ма­цию.
Сде­лав ин­фор­ма­цию о пред­по­ла­га­е­мом за­кры­тии со­бо­ра, вы­ше­упо­мя­ну­тая груп­па ста­ла про­во­дить за­кры­тую контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию сре­ди го­род­ско­го и де­ре­вен­ско­го на­се­ле­ния, на­при­мер: в мае 1928 го­да по ини­ци­а­ти­ве по­па Смир­но­ва и цер­ков­но­го со­ве­та в со­бо­ре бы­ла про­ве­де­на ан­ти­со­вет­ская аги­та­ция за удер­жа­ние со­бо­ра пу­тем бес­плат­ной раз­да­чи порт­ре­тов Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца, с ука­за­ни­ем, сколь­ко лет иконе и сколь­ко вре­ме­ни она на­хо­дит­ся в со­бо­ре.
Для луч­шей аги­та­ции сре­ди на­се­ле­ния в лет­ние ме­ся­цы 1928 го­да по ини­ци­а­ти­ве по­па Смир­но­ва и чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та со­бор­ная ико­на чу­до­твор­ца Ни­ко­лая но­си­лась по всем де­рев­ням быв­ше­го За­рай­ско­го уез­да с со­вер­ше­ни­ем бо­го­слу­же­ний, где поп Смир­нов го­во­рил: “Чу­до­твор­ная ико­на Ни­ко­лая свя­тая, ее нуж­но чтить, она тво­рит чу­де­са”. Об этом же он неод­но­крат­но го­во­рил в со­бо­ре во вре­мя про­по­ве­ди. Та­кая аги­та­ция сре­ди на­се­ле­ния про­во­ди­лась до 1929 го­да.
В фев­ра­ле 1929 го­да во­прос о за­кры­тии со­бо­ра ВЦИКом был ре­шен окон­ча­тель­но в поль­зу ра­бо­чих. Узнав об этом из га­зет, цер­ков­ни­ки по­ве­ли от­кры­тую контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию сре­ди на­се­ле­ния, для че­го со­зва­ли со­бра­ние чле­нов об­щи­ны (при­сут­ство­ва­ло до ста че­ло­век), на ко­то­ром объ­яви­ли ве­ру­ю­щим ре­ше­ние ВЦИКа, что со­бор под­ле­жит за­кры­тию, и об­ра­ти­лись с воз­зва­ни­ем ко всем при­сут­ству­ю­щим при­нять ак­тив­ное уча­стие в недо­пу­ще­нии за­кры­тия со­бо­ра пу­тем аги­та­ции сре­ди ра­бо­чих и кре­стьян, при­зы­вать их к за­щи­те со­бо­ра и да­че сво­их под­пи­сей, за­яв­ляя: “Чем боль­ше бу­дет под­пи­сей, тем боль­ше бу­дем иметь шан­сов на вы­иг­рыш, так как выс­шая власть с этим по­счи­та­ет­ся и оста­вит со­бор за на­ми”.
Эта аги­та­ция сре­ди несо­зна­тель­ной от­ста­лой ча­сти ра­бо­чих и кре­стьян на­шла свое от­ра­же­ние. В ре­зуль­та­те этой аги­та­ции об­щи­на, на­счи­ты­ва­ю­щая в се­бе око­ло ста пя­ти­де­ся­ти чле­нов, воз­рос­ла в несколь­ко раз».
В фев­ра­ле 1930 го­да со­труд­ни­ки ОГПУ аре­сто­ва­ли про­то­и­е­рея Иоан­на Смир­но­ва и вме­сте с ним чле­нов цер­ков­ной об­щи­ны, все­го один­на­дцать че­ло­век. Все они бы­ли за­клю­че­ны в тюрь­му в го­ро­де Ко­ломне. На до­про­се сле­до­ва­те­ли ста­ли спра­ши­вать свя­щен­ни­ка о его от­но­ше­нии к со­вет­ской вла­сти и к за­кры­тию ею со­бо­ра. При­чем во­про­сы бы­ли по­став­ле­ны так, что и по­ло­жи­тель­ны­ми от­ве­та­ми и от­ри­ца­тель­ны­ми сле­до­ва­те­ли мог­ли вос­поль­зо­вать­ся для об­ви­не­ния свя­щен­ни­ка, и по­то­му отец Иоанн ре­шил от­ве­чать как мож­но бо­лее уклон­чи­во.
 «С июня 1904 го­да я про­жи­ваю в го­ро­де За­рай­ске бес­пре­рыв­но, – ска­зал свя­щен­ник, – и вы­пол­няю обя­зан­но­сти свя­щен­но­слу­жи­те­ля Спа­со-Пре­об­ра­жен­ской церк­ви. В 1917 го­ду и по на­сто­я­щее вре­мя к пар­тий­ным те­че­ни­ям не при­мы­кал и ни­ка­ко­го уча­стия в их ра­бо­те не при­ни­мал. Про­ис­хо­жу из ду­хов­но­го зва­ния, из иму­ще­ства ни­че­го ни­ко­гда не имел, кро­ме до­маш­ней об­ста­нов­ки и одеж­ды.
В ре­ли­ги­оз­ном от­но­ше­нии я при­мы­каю к ста­ро­цер­ков­ни­кам (ти­хо­нов­цам). К изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей в 1922 го­ду от­но­шусь без­раз­лич­но – не был за то, чтобы цер­ков­ные цен­но­сти бы­ли изъ­яты, и не был за то, чтобы их остав­ля­ли. К за­кры­тию со­бо­ра в За­рай­ске я так­же от­но­сил­ся без­раз­лич­но. К со­вет­ским ме­ро­при­я­ти­ям от­но­шусь со­чув­ствен­но, так как это вы­зы­ва­ет­ся хо­дом ис­то­ри­че­ских мо­мен­тов, и про­тив та­ких ме­ро­при­я­тий я не шел и счи­таю их вполне нуж­ны­ми и необ­хо­ди­мы­ми. Про­тив ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти я ни­ко­гда не шел и контр­ре­во­лю­ци­он­ных аги­та­ций не про­во­дил. Ви­нов­ным се­бя я ни в чем не при­знаю».
30 ап­ре­ля 1930 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла про­то­и­е­рея Иоан­на к трем го­дам ссыл­ки в Се­вер­ный край.
По­сле аре­ста свя­щен­ни­ка вла­сти в Ни­коль­ском со­бо­ре сна­ча­ла раз­ме­сти­ли му­зей­ную экс­по­зи­цию, но за­тем бес­цен­ная цер­ков­ная утварь и древ­ние ру­ко­пи­си бы­ли вы­ве­зе­ны и в хра­ме раз­ме­стил­ся ар­хив НКВД. Иоан­но-Пред­те­чен­ская цер­ковь бы­ла об­ра­ще­на в ки­но­те­атр.
Же­на свя­щен­ни­ка, Зи­на­и­да Ива­нов­на, с пя­тью детьми бы­ла вы­се­ле­на из цер­ков­но­го до­ма. Пер­вое вре­мя они ски­та­лись по го­ро­ду, на­хо­дя лишь вре­мен­ное при­ста­ни­ще. Она про­си­ла ми­ло­сты­ню, а де­ти, чтобы вы­жить, вы­пол­ня­ли са­мые раз­ные ра­бо­ты. Од­на­жды утром Зи­на­и­да Ива­нов­на от­кры­ла дверь и уви­де­ла на по­ро­ге узе­лок с про­дук­та­ми, к ко­то­ро­му не бы­ло при­ло­же­но ни­ка­кой за­пис­ки. То же са­мое по­вто­ри­лось и на вто­рой день, и на тре­тий, и в по­сле­ду­ю­щие дни, до тех пор, по­ка од­ной из до­че­рей не уда­лось по­лу­чить по­сто­ян­ную ра­бо­ту, что несколь­ко об­лег­чи­ло их по­ло­же­ние. Им так и не уда­лось узнать, кто был их бла­го­де­те­лем, но Зи­на­и­да Ива­нов­на все­гда счи­та­ла, что это по­мощь угод­ни­ка Бо­жия свя­ти­те­ля Ни­ко­лая.
По воз­вра­ще­нии из ссыл­ки отец Иоанн был на­зна­чен на­сто­я­те­лем Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го хра­ма в За­рай­ске. В 1937 го­ду уси­ли­лись го­не­ния на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь. По тре­бо­ва­нию вла­стей сек­рет­ные осве­до­ми­те­ли ста­ли со­би­рать све­де­ния о воз­вра­тив­ших­ся из ссыл­ки свя­щен­ни­ках. Один из них пи­сал об от­це Иоанне, буд­то тот в раз­го­во­ре с ним го­во­рил: «Все­му то­му, что пи­шут в со­вет­ской пе­ча­ти, ве­рить нель­зя. Со­вет­ская власть толь­ко что и жи­вет за счет об­ма­на, ина­че ее дав­но бы сверг­ли. Кри­чат, что на­ро­ду ве­се­ло и хо­ро­шо жи­вет­ся, а в ма­га­зи­нах в го­ро­де са­ха­ра нет, то­гда как в ста­рое вре­мя им скот кор­ми­ли. На что толь­ко смот­рит на­род, ведь это нуж­но иметь адское тер­пе­ние, чтобы пе­ре­но­сить та­кие му­ки и тер­за­ния, неуже­ли они не об­ра­зу­мят­ся?»
«11 ав­гу­ста в Спас­ской церк­ви в За­рай­ске со­сто­я­лась так на­зы­ва­е­мая тор­же­ствен­ная служ­ба, на ко­то­рую со­бра­лось шесть по­пов, – пи­сал осве­до­ми­тель. – До на­ча­ла служ­бы Смир­нов, об­ра­ща­ясь к по­пам, ска­зал: “Со­вет­ская власть опять воз­вра­ща­ет­ся к аре­стам 1930 го­да; в го­ро­де Москве аре­сто­ва­ли ар­хи­ерея Иоан­на и мно­го свя­щен­ни­ков. Вот вам и кон­сти­ту­ция, вот вам и непри­кос­но­вен­ность лич­но­сти... мы ре­прес­сий бо­ять­ся не долж­ны, а долж­ны сто­ять твер­до на сво­ем по­сту”».
В се­ре­дине ав­гу­ста 1937 го­да сле­до­ва­тель до­про­сил лже­сви­де­те­лей, ко­то­рые под­пи­са­ли по­ка­за­ния, им со­став­лен­ные. 20 ав­гу­ста со­труд­ни­ки НКВД аре­сто­ва­ли от­ца Иоан­на, и он был за­клю­чен в од­ну из тю­рем Ко­ло­мен­ско­го рай­о­на. Его об­ви­ни­ли в том, что он «вы­ска­зы­ва­ет гнус­ную контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра кле­ве­ту на со­вет­скую власть, при­зы­ва­ет на­се­ле­ние при вы­бо­рах в со­ве­ты го­ло­со­вать про­тив ком­му­ни­стов, вы­ска­зы­ва­ет по­ра­жен­че­ские на­стро­е­ния про­тив со­вет­ской вла­сти, тер­ро­ри­сти­че­ские на­стро­е­ния про­тив ком­му­ни­стов». Во вре­мя до­про­са сле­до­ва­тель ска­зал от­цу Иоан­ну:
– След­ствию из­вест­но, что вы сре­ди на­се­ле­ния го­ро­да За­рай­ска ве­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту, до­ка­зы­ва­ли, что в Со­вет­ском Со­ю­зе жизнь тя­же­ла...
– Ве­ру­ю­щие са­ми неод­но­крат­но об­ра­ща­лись ко мне с жа­ло­ба­ми на тя­же­лую жизнь. Я ве­ру­ю­щим разъ­яс­нял, что они тер­пят все му­ки и тя­же­сти са­ми от се­бя и что Гос­подь Бог по­слал им это для ис­пы­та­ния, как пра­во­слав­ным, – от­ве­тил свя­щен­ник.
– След­ствию из­вест­но, что вы 11 ав­гу­ста 1937 го­да в по­ме­ще­нии Спас­ской церк­ви го­во­ри­ли при­сут­ству­ю­щим о ре­прес­си­ях в го­ро­де Москве про­тив ду­хо­вен­ства в свя­зи с пред­сто­я­щи­ми вы­бо­ра­ми в со­ве­ты. При­зна­е­те это?
– Дей­стви­тель­но, 11 ав­гу­ста в Спас­ской церк­ви я го­во­рил при­сут­ство­вав­ше­му ду­хо­вен­ству, что в го­ро­де Москве на­ча­лись аре­сты ду­хо­вен­ства, в част­но­сти аре­сто­ван про­то­и­е­рей Ле­бе­дев, и го­во­рил, что опять на­ча­лись аре­сты, как в 1930 го­ду. Этим са­мым я хо­тел пре­ду­пре­дить ду­хо­вен­ство, чтобы они бы­ли осто­рож­нее.
– След­ствию из­вест­но, что вы сре­ди на­се­ле­ния го­ро­да рас­про­стра­ня­ли гнус­ную контр­ре­во­лю­ци­он­ную кле­ве­ту на со­вет­скую пе­чать. При­зна­е­те вы это?
– Нет, это я от­ри­цаю. Я го­во­рил лишь о ре­прес­си­ях про­тив ду­хо­вен­ства и тя­же­лой жиз­ни на­се­ле­ния.
– Вы на­ме­ре­ны дать от­кро­вен­ные по­ка­за­ния по су­ще­ству предъ­яв­лен­но­го вам об­ви­не­ния в контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции и вы­ка­зы­ва­нии по­встан­че­ских и тер­ро­ри­сти­че­ских на­стро­е­ний?
– Нет, ви­нов­ным се­бя в этом я не при­знаю. Я лишь рас­ска­зы­вал в кру­гу за­рай­ско­го ду­хо­вен­ства об аре­сте ря­да свя­щен­ни­ков и утвер­ждал, что со­вет­ская власть и ком­му­ни­сты опять на­ча­ли го­не­ния на Цер­ковь, на нас, ее слу­жи­те­лей. На этом до­про­сы бы­ли окон­че­ны, и свя­щен­ник был пе­ре­ве­зен в Моск­ву в од­ну из тю­рем НКВД. 8 сен­тяб­ря трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Иоан­на к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Иоанн Смир­нов был рас­стре­лян на сле­ду­ю­щий день, 9 сен­тяб­ря 1937 го­да, и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.

Со­ста­ви­тель игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка Мос­ков­ской епар­хии. Июнь-Ав­густ». Тверь, 2003 год, стр. 254-261.

Биб­лио­гра­фия

ГАРФ. Ф. 10035, д. 49342, д. П561389.
Ар­хив Мос­ков­ской Пат­ри­ар­хии.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru