Священномученик Григорий Раевский Пресвитер

Свя­щен­но­му­че­ник Гри­го­рий ро­дил­ся 28 сен­тяб­ря 1888 го­да в се­ле За­ви­до­ве Твер­ской гу­бер­нии в се­мье диа­ко­на Гри­го­рия Ра­ев­ско­го. Вско­ре по­сле окон­ча­ния Мос­ков­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Гри­го­рий Гри­горь­е­вич же­нил­ся на Ли­дии Ва­си­льевне Бе­ля­е­вой, до­че­ри свя­щен­ни­ка се­ла За­ви­до­ва. В 1912 го­ду Гри­го­рий Ра­ев­ский был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка к Успен­ско­му хра­му это­го се­ла.
Все си­лы мо­ло­дой свя­щен­ник от­да­вал хра­му и при­хо­жа­нам, и его су­пру­га ста­ла ему по­мощ­ни­цей в за­бо­тах о хра­ме. Меж­ду ни­ми во всем бы­ло пол­ное со­гла­сие и мир. Един­ствен­ное, что несколь­ко омра­ча­ло их су­пру­же­скую жизнь, это то, что у них не бы­ло де­тей. В 1913 го­ду в се­ле по­чти од­новре­мен­но умер­ли муж и же­на, оста­лись си­ро­ты — трое де­тей, и о. Гри­го­рий и Ли­дия Ва­си­льев­на взя­ли к се­бе од­ну из де­во­чек, Ан­ну, ко­то­рой бы­ло то­гда во­семь лет. Они вос­пи­ты­ва­ли ее как свою, и впо­след­ствии, ко­гда у них в 1922 го­ду ро­ди­лась дочь Ни­на, они меж­ду детьми не де­ла­ли ни­ка­кой раз­ни­цы, и са­ми де­воч­ки от­но­си­лись друг к дру­гу как род­ные сест­ры.
В пер­вый раз о. Гри­го­рия аре­сто­ва­ли в 1927 го­ду. Он был за­клю­чён в Бу­тыр­скую тюрь­му и об­ви­нён в том, что он буд­то бы рас­про­стра­нял лож­ные слу­хи, но на след­ствии вы­яс­ни­лась пол­ная неви­нов­ность свя­щен­ни­ка, и вла­сти вы­нуж­де­ны бы­ли через два ме­ся­ца его осво­бо­дить.
В кон­це 1929 го­да, од­новре­мен­но с кол­лек­ти­ви­за­ци­ей, на­ча­лось го­не­ние на Пра­во­слав­ную Цер­ковь. В За­ви­до­во при­е­ха­ли мо­ло­дые ком­му­ни­сты, упол­но­мо­чен­ные из го­ро­да, чтобы по­мочь объ­еди­нять кре­стьян­ские хо­зяй­ства в кол­хо­зы.
В суб­бо­ту 8 фев­ра­ля на об­щем схо­де кре­стьян пред­се­да­тель За­ви­дов­ско­го сель­со­ве­та объ­явил, что на вос­кре­се­нье, 9 фев­ра­ля, на­зна­ча­ет­ся де­мон­стра­ция, при­зван­ная по­ка­зать пре­вос­ход­ство кол­лек­тив­но­го хо­зяй­ства над еди­но­лич­ным. Бы­ли со­бра­ны под­во­ды, укра­ше­ны крас­ны­ми лен­та­ми ло­ша­ди, чтобы про­ехать по со­сед­ним де­рев­ням и по­ка­зать, что за­ви­дов­ские кре­стьяне по­чти все всту­пи­ли в кол­хоз. К на­зна­чен­но­му вре­ме­ни, один­на­дца­ти ча­сам дня, око­ло из­бы-чи­таль­ни со­бра­лась незна­чи­тель­ная груп­па кре­стьян. Ор­га­ни­за­то­ры де­мон­стра­ции ре­ши­ли, что с та­ким ко­ли­че­ством на­ро­да ехать нель­зя, и жда­ли ещё два ча­са. Но и то­гда на­ро­да не на­бра­лось. Тут кто-то из при­сут­ству­ю­щих ска­зал, что это по­то­му нет на­ро­да, что все лю­ди в хра­ме, где идет тор­же­ствен­ная служ­ба.
Услы­шав об этом, сек­ре­тарь ком­со­моль­ской ячей­ки от­ря­дил пой­ти в храм двух ком­со­моль­цев, чтобы узнать, что там про­ис­хо­дит. Вой­дя, они уви­де­ли, что идёт служ­ба и храм по­лон на­ро­да. Устро­и­те­ли де­мон­стра­ции ре­ши­ли, что она не уда­лась из-за бо­го­слу­же­ния, и аги­та­ци­он­ное ме­ро­при­я­тие бы­ло от­ме­не­но.
В хра­ме в тот день со­бра­лось око­ло ше­сти­сот че­ло­век и боль­ше по­ло­ви­ны бы­ло при­част­ни­ков. Мо­ле­бен слу­жил про­то­и­е­рей Гри­го­рий Ра­ев­ский, ли­тур­гию — свя­щен­ник Ни­ко­лай Дмит­ров. По­ка о. Гри­го­рий слу­жил мо­ле­бен, о. Ни­ко­лай ис­по­ве­до­вал при­част­ни­ков, ко­гда о. Ни­ко­лай стал слу­жить ли­тур­гию, ис­по­ве­до­вать стал о. Гри­го­рий. Из-за то­го, что бы­ло столь­ко при­част­ни­ков, служ­ба за­тя­ну­лась до трёх ча­сов дня.
Од­но­го это­го фак­та бы­ло для ОГПУ до­ста­точ­но, чтобы уже на сле­ду­ю­щий день на­чать рас­сле­до­ва­ние с це­лью непре­мен­но аре­сто­вать хо­тя бы од­но­го из свя­щен­ни­ков. Преж­де все­го со­труд­ни­ки ОГПУ вы­яс­ни­ли, что наи­боль­шим ав­то­ри­те­том и лю­бо­вью у при­хо­жан и во­об­ще жи­те­лей За­ви­до­ва и окрест­ных де­ре­вень поль­зу­ет­ся о. Гри­го­рий. И на­ча­лось рас­сле­до­ва­ние его цер­ков­ной де­я­тель­но­сти. Бы­ли вы­зва­ны ком­со­моль­цы, чле­ны брига­ды по кол­лек­ти­ви­за­ции, пред­се­да­тель За­ви­дов­ско­го сель­со­ве­та и мест­ный ра­бот­ник по­лит­про­све­та (из­бач). Вот неко­то­рые из по­ка­за­ний, ко­то­рые они да­ли: «Ра­ев­ско­го хо­ро­шо знаю. По­след­ний за­ча­стую го­во­рит про­по­ве­ди в церк­ви, в осо­бен­но­сти в пре­столь­ные празд­ни­ки, в Тро­и­цу, Пет­ров день, в Успе­нье и Ми­хай­лов день. На­чи­на­ет про­по­ведь на те­му празд­ни­ка и кон­ча­ет: "Вре­мя, ве­ру­ю­щие, те­перь при­шло тя­же­лое, отец с сы­ном, брат с бра­том не ужи­ва­ют­ся вме­сте и вос­ста­ют друг на дру­га. Идет сей­час го­не­ние на ре­ли­гию". Кро­ме то­го, так­же Ра­ев­ский го­во­рил, то есть со­по­став­лял еван­гель­ское уче­ние с на­сто­я­щим мо­мен­том: "По­че­му отец с сы­ном не ужи­ва­ют­ся? Так как отец ве­рит в Бо­га, а сын нет". И при­зы­вал ве­ру­ю­щих ещё силь­нее ве­ро­вать в Бо­га и не под­да­вать­ся вра­жье­му уче­нию».
«По­пы на­ши за­ви­дов­ские очень хит­рые и ум­ные по-сво­е­му. Для то­го чтобы не ото­бра­ли у них цер­ковь, они со­би­ра­ли сре­ди кре­стьян де­ре­вень под­пи­си, де­скать, со­брав боль­шое ко­ли­че­ство под­пи­сей, мо­жем от­сто­ять от воз­мож­но­го от­бо­ра цер­ковь».
«Де­мон­стра­ция бы­ла со­рва­на бла­го­да­ря по­пов­ской и ку­лац­кой аги­та­ции. По име­ю­щим­ся све­де­ни­ям, свя­щен­ник Гри­го­рий Ра­ев­ский в церк­ви про­из­нес про­по­ведь. При­вел при­мер: "Бра­тья, ко­гда тонет ко­рабль, то ко­ман­да спа­са­ет­ся, но ка­пи­тан дол­жен по­гиб­нуть". Из слов Ра­ев­ско­го вид­но, что он до тех пор бу­дет бо­роть­ся с со­вет­ской вла­стью, по­ка не по­гибнет. А по­это­му счи­таю даль­ней­шее пре­бы­ва­ние по­пов в За­ви­до­ве без­услов­но опас­ным для стро­и­тель­ства кол­лек­ти­ви­за­ции».
В са­мый день аре­ста о. Гри­го­рия, 14 ав­гу­ста 1930 го­да, ОГПУ вы­зва­ло на до­прос пред­се­да­те­ля сель­со­ве­та, ко­то­рый вы­ска­зал свое ка­те­го­ри­че­ское суж­де­ние о необ­хо­ди­мо­сти аре­ста свя­щен­ни­ка: «В де­каб­ре 1929 го­да Ра­ев­ский при­хо­дил ко мне в сель­со­вет за раз­ре­ше­ни­ем на хож­де­ние по до­мам для со­вер­ше­ния Рож­де­ствен­ско­го слу­же­ния. То­гда я, как пред­се­да­тель, ему не раз­ре­шил, и он ска­зал, что ва­ша за­да­ча за­ду­шить ре­ли­гию... К Ра­ев­ско­му ча­сто при­ез­жа­ют неиз­вест­но от­ку­да свя­щен­ни­ки и под ви­дом служ­бы про­во­дят ка­кие-то со­ве­ща­ния. Я по­ла­гаю, что Ра­ев­ский яв­ля­ет­ся пер­вым контр­ре­во­лю­ци­о­не­ром, ко­то­рый ор­га­ни­зо­вы­ва­ет мас­су при по­мо­щи церк­ви».
Мест­ный из­бач по­ка­зал: «Свя­щен­ник се­ла За­ви­до­ва Ра­ев­ский дей­стви­тель­но яв­ля­ет­ся ор­га­ни­за­то­ром масс на срыв всех ме­ро­при­я­тий пар­тии и со­вет­ской вла­сти».
Из ве­ру­ю­щих ОГПУ вы­зва­ло ста­ро­сту хра­ма, ко­то­рый, от­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, не пред­по­ла­гал, что они за­да­ют­ся с един­ствен­ной це­лью аре­сто­вать свя­щен­ни­ка, и не стал чи­тать про­то­кол до­про­са, то, как за­пи­сал сле­до­ва­тель его по­ка­за­ния: «Я цер­ков­ным ста­ро­стой на­шей за­ви­дов­ской церк­ви был при­мер­но две­на­дцать лет... Сво­их свя­щен­ни­ков, Ра­ев­ско­го и Дмит­ро­ва, хо­ро­шо знаю. Боль­ше все­го го­во­рит про­по­ве­ди бла­го­чин­ный Гри­го­рий Гри­горь­е­вич Ра­ев­ский. Он го­во­рит про­по­ве­ди в пре­столь­ные празд­ни­ки, на Тро­и­цу, Ильин день, Успе­нье, Ми­хай­лов день. В эти дни в церк­ви бы­ва­ет очень мно­го на­ро­да. Лю­би­мые его про­по­ве­ди — о блуд­ном сыне, о стра­да­ни­ях Иису­са Хри­ста. За­кан­чи­вал при­зы­вом к ве­ру­ю­щим, чтобы они сво­их де­тей вос­пи­ты­ва­ли в ду­хе Бо­жьем, осте­ре­га­лись ан­ти­хри­ста и дья­воль­ско­го уче­ния, не ве­ри­ли ему и не под­да­ва­лись об­ма­ну, ибо рас­суж­де­ние о том, что Бо­га нет, ис­хо­дит из уст зло­го че­ло­ве­ка... Про­по­ведь свя­щен­ни­ка Гри­го­рия Ра­ев­ско­го на­столь­ко дей­ство­ва­ла, что мно­гие, вы­хо­дя из церк­ви, пла­ка­ли».
14 ав­гу­ста со­труд­ни­ки ОГПУ при­шли с обыс­ком и аре­сто­ва­ли свя­щен­ни­ка. До то­го вре­ме­ни у о. Гри­го­рия уже несколь­ко раз бы­ли обыс­ки, кон­чав­ши­е­ся кон­фис­ка­ци­ей и без то­го скуд­но­го иму­ще­ства. Ко­гда-то они с ма­туш­кой име­ли хо­зяй­ство, дер­жа­ли кур, ко­ро­ву, был сад, ого­род, в до­ме сто­я­ла фис­гар­мо­ния. К трид­ца­то­му го­ду ни­че­го не оста­лось, все бы­ло кон­фис­ко­ва­но как упла­та на­ло­га, вклю­чая фис­гар­мо­нию, ко­то­рую взял мест­ный клуб. У о. Гри­го­рия оста­лись лишь неболь­шой шкаф с по­су­дой, сун­дук и уз­кие де­ре­вен­ские по­ло­вич­ки. Со­труд­ни­ки ОГПУ в оче­ред­ной раз пе­ре­вер­ну­ли все ве­щи в по­ис­ках цен­но­стей, хо­те­ли обыс­кать по­стель до­че­ри свя­щен­ни­ка, ко­то­рая во вре­мя обыс­ка без­мя­теж­но спа­ла, но дру­гая дочь, Ан­на, не поз­во­ли­ла тре­во­жить ре­бен­ка, и те от­сту­пи­лись.
Пер­вое вре­мя по­сле аре­ста о. Гри­го­рия дер­жа­ли в За­ви­до­ве, а по­том под кон­во­ем от­пра­ви­ли в Твер­скую тюрь­му. Вы­зва­ли для до­про­са о. Ни­ко­лая Дмит­ро­ва и спро­си­ли об аре­сто­ван­ном свя­щен­ни­ке. Отец Ни­ко­лай, хо­ро­шо зная лу­кав­ство го­ни­те­лей, на­сто­ял на том, чтобы за­пи­сать от­вет соб­ствен­но­руч­но:
— Свя­щен­ник Гри­го­рий Гри­горь­е­вич Ра­ев­ский ни­че­го про­тив со­вет­ской вла­сти не про­яв­лял и недо­воль­ства мне не вы­ска­зы­вал.
— За что же и ко­гда он под­вер­гал­ся аре­сту? — спро­сил сле­до­ва­тель.
— Аре­сту он под­вер­гал­ся Клин­ски­ми ор­га­на­ми, про­си­дел он шесть­де­сят два дня; воз­вра­тив­шись, за что си­дел, не ска­зал. Боль­ше мне ни­че­го о нём не из­вест­но. Ка­кие еще сло­ва он го­во­рит в про­по­ве­дях, кро­ме хо­ро­ших, мне не из­вест­но.
Сно­ва вы­зва­ли в ОГПУ ста­ро­сту хра­ма. То, что был аре­сто­ван столь ува­жа­е­мый свя­щен­ник, по­ра­зи­ло его. Уви­дев, как ОГПУ рас­прав­ля­ет­ся с неви­нов­ны­ми и ищет лишь по­во­да, чтобы за­крыть храм, он от­ве­тил:
— Я слу­жу цер­ков­ным ста­ро­стой бо­лее де­ся­ти лет и знаю свя­щен­ни­ка Ра­ев­ско­го как че­ло­ве­ка, ко­то­рый не сто­ит ни за, ни про­тив со­вет­ской вла­сти. За­тра­ги­ва­ет ли Ра­ев­ский в про­по­ве­дях во­про­сы по­ли­ти­ки, я не знаю, так как при­хо­дит­ся все вре­мя сто­ять за свеч­ным ящи­ком. Цер­ковь на­ша боль­шая, и все, что он го­во­рит, мне не слыш­но. По при­хо­ду мне с ним хо­дить не слу­ча­лось, и как он ве­дет се­бя сре­ди кре­стьян, мне не из­вест­но.
21 ав­гу­ста вы­зва­ли на до­прос о. Гри­го­рия. На во­про­сы сле­до­ва­те­ля он от­ве­тил:
— Про­по­ве­ди в про­шлом го­ду в церк­ви го­во­рил ред­ко, ино­гда в дву­на­де­ся­тые празд­ни­ки, в те­ку­щем го­ду я про­по­ве­ди го­во­рил по­стом. Про­по­ве­ди бы­ли чи­сто ре­ли­ги­оз­но­го со­дер­жа­ния, я по­ли­ти­ки не ка­сал­ся и да­же на­мё­ков не де­лал... Про­тив кол­лек­ти­ви­за­ции ни­ко­гда не вы­сту­пал. 9 фев­ра­ля 1930 го­да уча­стия в ор­га­ни­за­ции тор­же­ствен­но­го слу­же­ния в церк­ви не при­ни­мал и не слу­жил, а при­был в цер­ковь в де­вять ча­сов утра и стал слу­жить мо­леб­ны по­сле утре­ни. В это вре­мя на­ро­ду бы­ло око­ло ше­сти­сот че­ло­век, из них ис­по­вед­ни­ков бы­ло око­ло трех­сот че­ло­век. Ме­ня удив­ля­ет по на­сто­я­щее вре­мя, чем вы­зва­но та­кое по­се­ще­ние церк­ви... В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Боль­ше по­ка­зать ни­че­го не имею и счи­таю по­ка­за­ния на ме­ня ло­жью ".
5 ян­ва­ря 1931 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла свя­щен­ни­ка к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь. От­ца Гри­го­рия от­пра­ви­ли на ка­торж­ные ра­бо­ты, на стро­и­тель­ство Бе­ло­мор­ско-Бал­тий­ско­го ка­на­ла в Во­ло­год­скую об­ласть, непо­да­ле­ку от го­ро­да Вы­че­гды. Те­перь меж­ду близ­ки­ми оста­лась толь­ко пись­мен­ная связь и ред­кие сви­да­ния; на од­но из них Ли­дия Ва­си­льев­на по­еха­ла вме­сте с до­че­рью Ни­ной, ко­то­рой бы­ло то­гда де­сять лет. Их по­се­ли­ли за пре­де­ла­ми ла­ге­ря в боль­шом се­ром ба­ра­ке; о. Гри­го­рий при­хо­дил к ним на сви­да­ния ве­че­ром по­сле ра­бо­ты и каж­дый раз при­но­сил свой па­ёк — на­ли­тую в глу­бо­кую мис­ку по­хлеб­ку.
От­ца Гри­го­рия осво­бо­ди­ли из за­клю­че­ния в на­ча­ле 1934 го­да, и он вер­нул­ся в За­ви­до­во и стал слу­жить в хра­ме. Жить бы­ло труд­но, он про­дал дом кол­хо­зу, а сам жил с се­мьёй сна­ча­ла в до­ме о. Ни­ко­лая Дмит­ро­ва, а по­том снял квар­ти­ру у од­ной доб­рой жен­щи­ны непо­да­лё­ку от хра­ма. Впо­след­ствии, ко­гда дочь Ни­на оста­лась од­на, то про­дан­ный еще при ро­ди­те­лях дом дал ей воз­мож­ность по­лу­чить об­ра­зо­ва­ние в шко­ле, так как кол­хоз в те­че­ние несколь­ких лет вы­пла­чи­вал си­ро­те неболь­ши­ми сум­ма­ми за этот дом.
12 мая 1935 го­да от ско­ро­теч­ной ча­хот­ки умер­ла су­пру­га о. Гри­го­рия. В кон­це зи­мы, при­дя в храм во вре­мя убор­ки, она по­жа­ле­ла труд уби­рав­ших, ра­зу­лась, от­то­го про­сту­ди­лась и через три ме­ся­ца скон­ча­лась. Дочь Ни­на оста­лась на по­пе­че­нии от­ца и крест­но­го, свя­щен­ни­ка Ни­ко­лая Дмит­ро­ва. Пер­вые че­ты­ре клас­са она учи­лась в За­ви­до­ве, но в пя­тый класс её не взя­ли из-за то­го, что она дочь свя­щен­ни­ка, и она сно­ва по­сту­пи­ла в чет­вер­тый, окон­чи­ла его, но её сно­ва не при­ня­ли в пя­тый, и она по­сту­пи­ла в шко­лу в со­сед­нем се­ле в Спас-За­ул­ке — это бы­ла уже Мос­ков­ская об­ласть. Пя­тый и ше­стой класс Ни­на про­учи­лась там, а седь­мой окан­чи­ва­ла сно­ва в За­ви­до­ве. Семь клас­сов она окон­чи­ла вес­ной 1937 го­да. Учи­лась она хо­ро­шо, и о. Гри­го­рий, про­смот­рев ат­те­стат, по­хва­лил ее и ска­зал: «Доч­ка, на­до учить­ся обя­за­тель­но, я не знаю, что со мной бу­дет, но ты обя­за­тель­но учись». Она ис­пол­ни­ла за­вет от­ца, окон­чи­ла по­ли­гра­фи­че­ский ин­сти­тут, за­ни­ма­ла боль­шую долж­ность, но ни­ко­гда не скры­ва­ла, что её отец свя­щен­ник. И мо­лит­ва­ми от­ца-му­че­ни­ка Гос­подь управ­лял её путь во бла­гое, она ни­ко­гда и ни в чем не чув­ство­ва­ла, что чем-то об­де­ле­на из-за то­го, что у неё отец — свя­щен­ник го­ни­мой Церк­ви.
Отец Гри­го­рий был нра­ва крот­ко­го, от­кры­то­го, ни­ко­гда ни на ко­го не по­вы­шал го­ло­са, не ис­клю­чая и дочь, да­же ко­гда она по­ка­зы­ва­ла свое непо­слу­ша­ние. За­хо­чет она пой­ти к со­сед­ской де­воч­ке, сво­ей по­друж­ке, под дву­на­де­ся­тый празд­ник или в вос­кре­се­нье, а о. Гри­го­рий ска­жет:
— Нет, ты ни­ку­да не пой­дешь се­го­дня.
— Па­па, я пой­ду, — ска­жет дочь.
— Нет, ты ни­ку­да не пой­дешь.
— А я пой­ду.
— Нет, не пой­дешь.
— Нет, пой­ду.
И он то­гда ска­жет:
— Ну, иди.
Но так ска­жет, что она уже ни­ку­да не пой­дет, а толь­ко ждёт удоб­но­го мо­мен­та, чтобы по­про­сить про­ще­ния.
Ле­том 1936 го­да пред­се­да­тель об­ласт­ной ко­мис­сии по куль­там пред­ло­жил бла­го­чин­но­му За­ви­дов­ско­го рай­о­на со­брать ду­хо­вен­ство и об­су­дить про­ект ста­лин­ской кон­сти­ту­ции. Из свя­щен­ни­ков при­шли толь­ко двое, и од­ним из них был о. Гри­го­рий. Уяс­нив, что имен­но по­зва­ли его об­суж­дать, о. Гри­го­рий от об­суж­де­ния от­ка­зал­ся, ска­зав, что по­сколь­ку он ли­шен как свя­щен­ник граж­дан­ских прав, то и об­суж­дать про­ект кон­сти­ту­ции не мо­жет. На этом со­бра­ние трёх свя­щен­ни­ков за­кон­чи­лось, и ни­кто бы о нём не по­мя­нул, ес­ли бы через год не на­хлы­ну­ли но­вые го­не­ния.
Отец Гри­го­рий был аре­сто­ван 30 июля 1937 го­да. В то вре­мя, ко­гда со­труд­ни­ки НКВД при­шли к нему в дом, он был в ле­су, ку­да ча­сто хо­дил со­би­рать гри­бы и яго­ды. Вер­нул­ся он до­мой, а здесь в оче­ред­ной раз идет обыск, но брать бы­ло нече­го, взя­ли лишь пись­мо свя­щен­ни­ка Алек­сандра Пре­об­ра­жен­ско­го, ко­то­ро­го, по­сле вы­хо­да то­го из за­клю­че­ния, при­ютил о. Гри­го­рий. Отец Алек­сандр пи­сал ему: «Вас ис­кренне и сер­деч­но, до­ро­гой ба­тюш­ка, бла­го­да­рю за Ва­шу по­мощь и при­ют; не за­бу­ду ни­ко­гда Ва­ше­го доб­ро­го, брат­ско­го от­но­ше­ния и от­зыв­чи­во­сти».
На сле­ду­ю­щий день по­сле аре­ста сле­до­ва­тель За­ви­дов­ско­го НКВД Ше­велев до­про­сил свя­щен­ни­ка.
— При­зна­е­те ли се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном вам об­ви­не­нии? — спро­сил он.
— Ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии се­бя не при­знаю, так как я ни­ка­кой аги­та­ции, на­прав­лен­ной на опош­ле­ние, как вы утвер­жда­е­те, ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти и пар­тии, сре­ди на­се­ле­ния не про­во­дил, — от­ве­тил свя­щен­ник.
— Ска­жи­те, как ча­сто в церк­ви се­ла За­ви­до­ва вы или Дмит­ров про­из­но­си­те про­по­ве­ди?
— Я лич­но го­во­рил про­по­ве­ди Ве­ли­ким по­стом с по­ло­ви­ны мар­та по 1 мая 1937 го­да.
— Рас­ска­жи­те, о чем вы го­во­ри­ли в сво­их про­по­ве­дях ве­ру­ю­щим?
— В про­по­ве­дях я го­во­рил о зна­че­нии ис­по­ве­ди, при­го­тов­ле­нии к ней и о при­ча­ще­нии.
— Ска­жи­те, ка­кие вы про­во­ди­ли сбо­ры сре­ди ве­ру­ю­щих, на ка­кие це­ли и сколь­ко со­бра­ли средств?
— Сбо­ры про­во­дят­ся цер­ков­ным ста­ро­стой пу­тем хож­де­ния с та­рел­кой; из об­щих сбо­ров цер­ков­ный со­вет или ста­ро­ста пе­ре­да­ют мне, я в свою оче­редь пе­ре­сы­лаю по на­зна­че­нию — ар­хи­ерею на со­дер­жа­ние пат­ри­ар­хии, епар­хи­аль­но­го управ­ле­ния, на при­го­тов­ле­ние ми­ра.
— Рас­ска­жи­те о со­ста­ве цер­ков­но­го со­ве­та церк­ви се­ла За­ви­до­ва.
— Чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та я не знаю, знаю толь­ко пред­се­да­те­ля цер­ков­но­го со­ве­та — цер­ков­но­го ста­ро­сту Ва­си­лия Гри­горь­е­ви­ча Го­лен­ко­ва, уро­жен­ца се­ла За­ви­до­ва.
Ос­но­ва­ния для об­ви­не­ния, как ча­сто бы­ва­ло в по­доб­ных слу­ча­ях, не на­хо­ди­лось, и то­гда ста­ли вы­зы­вать на до­прос при­хо­жан. Сре­ди дру­гих вы­зва­ли и ста­ро­сту хра­ма Ва­си­лия Го­лен­ко­ва.
— Ска­жи­те, вы зна­е­те Гри­го­рия Гри­горь­е­ви­ча Ра­ев­ско­го? — спро­сил сле­до­ва­тель.
— Гри­го­рия Гри­горь­е­ви­ча Ра­ев­ско­го, свя­щен­ни­ка церк­ви се­ла За­ви­до­ва, я знаю лет два­дцать. Встре­чал­ся с ним в церк­ви, на ули­це, ино­гда он бы­вал у ме­ня до­ма, пи­ли чай.
— Ска­жи­те, о чём вы раз­го­ва­ри­ва­ли с Ра­ев­ским при встре­чах?
— Мы с ним раз­го­ва­ри­ва­ли о жиз­ни, го­во­ри­ли о де­лах об­щи­ны ве­ру­ю­щих. По во­про­су по­се­ще­ния ве­ру­ю­щи­ми церк­ви Ра­ев­ский го­во­рил, что лю­ди ве­ру­ю­щие и же­ла­ю­щие по­се­щать цер­ковь не мо­гут прий­ти, так как свя­за­ны с ра­бо­той в кол­хо­зе, а ес­ли бы был вы­ход­ной день в вос­кре­се­нье, мо­ля­щих­ся бы­ло бы боль­ше. Кро­ме то­го, Ра­ев­ский го­во­рил мне, что нуж­но ве­ро­вать в Бо­га и на­де­ять­ся на Бо­га.
— Ска­жи­те, как ча­сто Ра­ев­ский про­из­но­сил про­по­ве­ди в церк­ви и что он го­во­рил в сво­их про­по­ве­дях?
— Про­по­ве­ди в церк­ви Ра­ев­ский го­во­рил неча­сто, в про­по­ве­дях он го­во­рил о зна­че­нии празд­ни­ка, а так­же го­во­рил, что нуж­но ве­ро­вать в Бо­га и на­де­ять­ся на Бо­га.
Ста­ли вы­зы­вать на до­про­сы со­се­дей свя­щен­ни­ка, но и они по­ка­за­ли, что хо­ро­шо зна­ют о. Гри­го­рия как че­ло­ве­ка ло­яль­но­го к го­судар­ствен­ной вла­сти. Бы­ла вы­зва­на же­на бла­го­чин­но­го о. Сер­гия Ма­зу­ро­ва, ко­то­рую сле­до­ва­тель спро­сил:
— Ска­жи­те, ка­кие вам из­вест­ны фак­ты контр­ре­во­лю­ци­он­ных вы­ска­зы­ва­ний Ра­ев­ско­го?
— Ле­том 1936 го­да мо­е­му му­жу как бла­го­чин­но­му бы­ло пред­ло­же­но об­су­дить с ду­хо­вен­ством про­ект ста­лин­ской кон­сти­ту­ции. Мой муж разо­слал по­вест­ки о яв­ке всем свя­щен­ни­кам бла­го­чи­ния. По по­вест­кам из всех яви­лись Дмит­ров и Ра­ев­ский. От об­суж­де­ния про­ек­та кон­сти­ту­ции Ра­ев­ский от­ка­зал­ся, го­во­ря, что кон­сти­ту­ция нам, свя­щен­но­слу­жи­те­лям, ни­че­го не да­ет. Все до­во­ды му­жа он не при­нял к све­де­нию, за­явив, что, ес­ли вам это нуж­но, вы и об­суж­дай­те, пи­ши­те, что вам угод­но.
При­хо­жане и мно­гие жи­те­ли За­ви­до­ва ис­кренне лю­би­ли о. Гри­го­рия, и да­же из тю­рем­щи­ков на­хо­ди­лись те, кто ему со­чув­ство­вал. Бла­го­да­ря им, он смог в те­че­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни пе­ре­да­вать близ­ким ко­ро­тень­кие за­пис­ки. 4 ав­гу­ста он пи­сал о. Ни­ко­лаю Дмит­ро­ву, его су­пру­ге Ека­те­рине, до­че­ри Нине и хо­зяй­ке квар­ти­ры Ма­рии: «До­ро­гие о. Ни­ко­лай, Ека­те­ри­на Ни­ко­ла­ев­на, Ни­на, Ма­рия Его­ров­на и про­чие и про­чие, все, кто мне до­рог и ме­ня пом­нит. Здрав­ствуй­те. Ва­ши лю­бовь и па­мять и мо­лит­вы обо мне глу­бо­ко ме­ня тро­га­ют и да­ют мне си­лы и по­кой пе­ре­но­сить ис­пы­та­ние, ко­то­рое ме­ня ожи­да­ет. Об­ви­не­ние 58—10, а в чём, по­ка еще не знаю; мне не пред­ста­ви­ли ни од­но­го фак­та — жду каж­дый день. На­де­юсь, что вы все не оста­ви­те мо­ей Ни­ны и за­ме­ни­те ей ма­му и от­ца в моё от­сут­ствие и тем са­мым сни­ми­те мою тре­во­гу о ней. Чтобы по­лу­чить сви­да­ние и сдать пе­ре­да­чу в Ка­ли­нине — нуж­но по­лу­чить раз­ре­ше­ние у сле­до­ва­те­ля Ше­веле­ва на стан­ции За­ви­до­во или у на­чаль­ни­ка НКВД Гле­бо­ва. Но это меж­ду про­чим. По­ка бу­дет ид­ти след­ствие — не раз­ре­ша­ет­ся ни­ка­кой пе­ре­пис­ки».
На сле­ду­ю­щий день сле­до­ва­тель сно­ва до­про­сил свя­щен­ни­ка.
— След­ствие рас­по­ла­га­ет ма­те­ри­а­ла­ми о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти, на­ста­и­ва­ет на ис­крен­них по­ка­за­ни­ях. Ска­жи­те, на­ме­ре­ны ли вы да­вать ис­крен­ние по­ка­за­ния о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти?
— Еще раз го­во­рю, что я ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся.
— След­ствие рас­по­ла­га­ет ма­те­ри­а­ла­ми, что вы в це­лях контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции опош­ля­ли за­ко­ны со­вет­ской рес­пуб­ли­ки по во­про­су слу­жи­те­лей ре­ли­ги­оз­но­го куль­та. Вы го­во­ри­ли, что ес­ли нас за­ду­ма­ют по­са­дить, то по­са­дят и най­дут ма­те­ри­а­лы для об­ви­не­ния, несмот­ря ни на ка­кие за­ко­ны. Под­твер­жда­е­те ли вы это?
— Смысл во­про­са мне по­ня­тен и зна­ком, я мог ска­зать это толь­ко ко­му-ли­бо из близ­ких лю­дей, но со сво­ей сто­ро­ны это вы­ска­зы­ва­ние контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ци­ей не счи­таю.
— Ска­жи­те, ка­ко­вы ва­ши взгля­ды и мне­ния по во­про­су про­ек­та ста­лин­ской кон­сти­ту­ции?
— По во­про­су об­суж­де­ния про­ек­та ста­лин­ской кон­сти­ту­ции по пред­ло­же­нию пред­ста­ви­те­лей культ­ко­мис­сии Ка­ли­нин­ско­го обл­ис­пол­ко­ма все ду­хо­вен­ство рай­о­на долж­но бы­ло со­брать­ся у бла­го­чин­но­го Ма­зу­ро­ва и об­су­дить про­ект, но яви­лись лишь я и Дмит­ров. Я го­во­рил, что, по­сколь­ку мы ли­ше­ны из­би­ра­тель­ных прав, об­суж­дать этот про­ект не мо­жем. Та­ким об­ра­зом, во­прос остал­ся от­кры­тым.
— След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы вы­ска­зы­ва­ли свои недо­воль­ства кол­хоз­ным стро­ем, го­во­ри­ли, что кол­хоз­ни­ки хо­тят хо­дить в цер­ковь, но не мо­гут, ибо не име­ют дней от­ды­ха.
— Это я от­ри­цаю.
В этот день он на­пи­сал род­ным: «До­ро­гая Ни­на, дол­го, дол­го мне не при­дет­ся те­бе пи­сать. На ка­кой срок я по­па­ду — сей­час не знаю, но при­дет­ся те­бе жить од­ной. По­ста­рай­ся быть па­инь­кой — сле­ди за со­бой, гру­бить не на­до, за сво­и­ми сло­ва­ми сле­ди. Учить­ся ста­рай­ся — это те­бе при­го­дит­ся на всю твою жизнь. Со­ве­тов как от­ца Ни­ко­лая, Ека­те­ри­ны Ни­ко­ла­ев­ны и Ма­рии Его­ров­ны слу­шай­ся — ху­до­го, пло­хо­го они ни­ко­гда те­бе не по­же­ла­ют. Будь са­ма со все­ми хо­ро­ша — и к те­бе все бу­дут от­но­сить­ся так же. Те­перь я те­бе на­пи­шу, ко­гда по­па­ду в ла­герь.
10—30 ве­че­ра. Как бы мне хо­те­лось, доч­ка род­ная, с то­бой по­го­во­рить... Вспо­ми­наю всех вас, род­ных и до­ро­гих мне: хо­тя я и го­то­вил­ся мыс­лью к раз­лу­ке с ва­ми, но она всё-та­ки тя­же­ла мне. Уте­шаю се­бя на­деж­дою, что так угод­но Бо­гу, чтобы жить мне опять вда­ли от вас. Он, бла­гий, по­сы­ла­ет ис­пы­та­ние — даст и си­лы пе­ре­не­сти его...
Так что обо мне не бес­по­кой­тесь. Я пред­ла­гаю та­кой план сви­да­ния, ко­гда узна­ет­ся день от­прав­ки — по­ез­да в 10—50 утра и 1 час—50 дня — Ни­на с кем-ни­будь пусть возь­мут би­ле­ты до Ка­ли­ни­на, пусть са­дят­ся в тот же ва­гон, и я на­де­юсь, что мы бу­дем иметь воз­мож­ность го­во­рить всю до­ро­гу, о дне от­прав­ки вам как-ни­будь со­об­щат. Ес­ли удаст­ся, бы­ло бы хо­ро­шо. От­прав­ка долж­на быть на днях, при­хо­ди­те каж­дый день к озна­чен­ным по­ез­дам — и всё бу­дет хо­ро­шо. А те­перь про­сти­те ме­ня, ко­го я чем оби­дел, про­шу ва­ших мо­литв о мне, греш­ном, чтобы Гос­подь дал си­лы вто­рич­но пе­ре­не­сти ис­пы­та­ние.
Креп­ко всех це­лую — всем мой при­вет и ду­шев­ное спо­кой­ствие».
Неза­дол­го пе­ред от­прав­кой в Твер­скую тюрь­му о. Гри­го­рий на­пи­сал до­че­ри: «7.8.37. 7—30 утра. До­ро­гая Ни­на, на сколь­ко те­перь при­дет­ся нам с то­бой рас­стать­ся, я сей­час ещё не знаю, но на­де­юсь — ко­го я про­сил, за­ме­нят те­бе от­ца и мать. Ста­рай­ся учить­ся — при­ло­жи все уси­лия, чтобы те­бе из от­лич­ниц не вы­хо­дить, слу­шай­ся, что те­бе бу­дут со­ве­то­вать, пло­хо­го со­ве­та из озна­чен­ных лиц ни­кто те­бе не даст... Ма­му помни — ме­ня не за­бы­вай... Ве­ди се­бя хо­ро­шо, ес­ли я узнаю про­тив­ное, мне бу­дет очень тя­же­ло...»
От­ца Гри­го­рия от­пра­ви­ли в Твер­скую тюрь­му, и близ­ким не уда­лось уви­деть­ся с ним, но и из тюрь­мы при­хо­ди­ли све­де­ния, что он жив, и од­на­жды со­об­щи­ли, ко­гда и как мож­но его уви­деть.
Дочь Ни­на и ма­туш­ка о. Ни­ко­лая, Ека­те­ри­на, при­е­ха­ли в Тверь, до­бра­лись в ука­зан­ное вре­мя до зда­ния, в ко­то­ром раз­ме­ща­лось управ­ле­ние НКВД; у подъ­ез­да сто­я­ла ма­ши­на для пе­ре­воз­ки за­клю­чен­ных. Они оста­но­ви­лись вда­ли, на про­ти­во­по­лож­ной сто­роне ули­цы, и ви­де­ли, как из подъ­ез­да в со­про­вож­де­нии кон­воя вы­шел о. Гри­го­рий. Он не гля­дел на дру­гую сто­ро­ну ули­цы, не огля­ды­вал­ся по сто­ро­нам и не уви­дел их. Это ста­ло по­след­ним сви­да­ни­ем.
28 сен­тяб­ря был день рож­де­ния о. Гри­го­рия, ему ис­пол­ни­лось со­рок де­вять лет. На сле­ду­ю­щий день Трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла свя­щен­ни­ка к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Гри­го­рий Ра­ев­ский был рас­стре­лян сра­зу по­сле объ­яв­ле­ния при­го­во­ра, 29 сен­тяб­ря 1937 го­да.
До сих пор сре­ди за­ви­дов­ских при­хо­жан со­хра­ня­ет­ся па­мять о свя­щен­но­му­че­ни­ке Гри­го­рии — его слу­же­нии, по­пе­че­нии о ду­шах, его ми­ло­сер­дии и му­че­ни­че­ской кон­чине. Свя­щен­но­му­че­ник был по­гре­бён в брат­ской мо­ги­ле на од­ном из клад­бищ Тве­ри; точ­ное ме­сто по­гре­бе­ния оста­ет­ся неиз­вест­ным.
При­чис­лен к ли­ку свя­тых Но­во­му­че­ни­ков и Ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских на Юби­лей­ном Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 го­да для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния.

Игу­мен Да­мас­кин. "Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви XX сто­ле­тия". Тверь, Из­да­тель­ство "Бу­лат", т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/