Священномученик Григорий Хлебунов Пресвитер

Свя­щен­но­му­че­ник Гри­го­рий ро­дил­ся в 1873 го­ду в се­ле Шу­ва­то­во Сим­бир­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стьян Ни­ки­ты и Та­тья­ны Хле­бу­но­вых. Пер­во­на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние он по­лу­чил в сель­ской шко­ле, а осталь­ное до­пол­ни­лось са­мо­об­ра­зо­ва­ни­ем и цер­ков­ным вос­пи­та­ни­ем, по­лу­чен­ным в се­мье. По бед­но­сти се­мьи он пе­ре­ехал из се­ла ра­бо­тать в го­род Аст­ра­хань, где по­зна­ко­мил­ся со сво­ей бу­ду­щей же­ной Да­рьей Сте­па­нов­ной. Ду­ша Гри­го­рия Ни­ки­ти­ча влек­лась от свет­ских за­ня­тий к слу­же­нию Гос­по­ду, и слу­же­нию су­гу­бо цер­ков­но­му, и он устро­ил­ся пса­лом­щи­ком в храм в се­ле Ба­сы Аст­ра­хан­ской гу­бер­нии. В 1917 го­ду, ко­гда про­изо­шел Ок­тябрь­ский пе­ре­во­рот, он при­нял твер­дое ре­ше­ние по­свя­тить свою жизнь слу­же­нию Церк­ви и с это­го вре­ме­ни стал уже це­ле­устрем­лен­но го­то­вить­ся к при­ня­тию са­на.
В 1921 го­ду Гри­го­рий Ни­ки­тич был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка и два го­да про­слу­жил в хра­мах Аст­ра­ха­ни, а в 1923 го­ду был на­прав­лен слу­жить в храм в честь Руд­нен­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в се­ле На­ча­ло­во Аст­ра­хан­ской об­ла­сти, где и про­слу­жил до сво­е­го аре­ста.
При­е­хав на но­вый при­ход, отец Гри­го­рий сра­зу же стал узна­вать, кто из при­хо­жан при­дер­жи­ва­ет­ся пра­во­сла­вия, а кто го­тов пе­рей­ти к об­нов­лен­цам, с этим во­про­сом он стал об­хо­дить до­ма кре­стьян. Пред­се­да­те­лю сель­со­ве­та по­ка­за­лось по­до­зри­тель­ным, за­чем свя­щен­ник хо­дит к кре­стья­нам и что-то за­пи­сы­ва­ет. Отец Гри­го­рий не стал удо­вле­тво­рять лю­бо­пыт­ство пред­се­да­те­ля, и тот про­сил про­ку­ро­ра от­крыть про­тив свя­щен­ни­ка уго­лов­ное де­ло о «пред­на­ме­рен­ном дей­ствии в ин­те­ре­сах про­ти­во­со­вет­ско­го ла­ге­ря»[1]. Ма­те­ри­а­лов для об­ви­не­ния от­ца Гри­го­рия ока­за­лось недо­ста­точ­но, и де­ло бы­ло пре­кра­ще­но.
Отец Гри­го­рий был рев­ност­ным пас­ты­рем и му­же­ствен­ным про­по­вед­ни­ком. Со­брав мно­го ду­хов­ных книг, он да­вал чи­тать эти кни­ги при­хо­жа­нам, так что в до­ме у него об­ра­зо­ва­лось нечто вро­де биб­лио­те­ки.
В 1929 го­ду на­ча­лась кол­лек­ти­ви­за­ция, вы­ра­зив­ша­я­ся в уни­что­же­нии кре­стьян­ских хо­зяйств и сло­ме кре­стьян­ско­го бы­та, со­про­вож­дав­ших­ся бес­по­щад­ны­ми го­не­ни­я­ми на Цер­ковь, так как всем сво­им бы­том рус­ское кре­стьян­ство бо­лее все­го бы­ло свя­за­но с пра­во­сла­ви­ем. Ста­ли хо­дить устра­ша­ю­щие слу­хи о том, что ком­му­ни­сты го­то­вят впе­ре­ди нечто худ­шее, что они все обоб­ще­ствят и устро­ят «кол­лек­тив­ный рай» на зем­ле. Пе­ред ли­цом этих ис­пы­та­ний ста­ла умно­жать­ся и ве­ра, и храм в се­ле На­ча­ло­во стал на­пол­нять­ся мо­ля­щи­ми­ся, че­му спо­соб­ство­ва­ла и неустан­ная про­по­ведь от­ца Гри­го­рия за бо­го­слу­же­ни­ем. В Кре­щен­ский со­чель­ник, 18 ян­ва­ря 1930 го­да, в се­ле со­сто­я­лась со­бра­ние, на ко­то­ром был по­став­лен во­прос о том, чтобы снять ко­ло­ко­ла и от­дать их в пе­ре­плав­ку, но при­сут­ству­ю­щие вы­ра­зи­ли ка­те­го­ри­че­ское несо­гла­сие с этим. Впо­след­ствии вла­сти усмот­ре­ли в этой друж­ной под­держ­ке церк­ви ре­зуль­тат де­я­тель­но­сти свя­щен­ни­ка.
В кон­це ян­ва­ря 1930 го­да сек­ре­тарь мест­ной пар­тий­ной ячей­ки на­пра­вил за­яв­ле­ние упол­но­мо­чен­но­му ОГПУ по Аст­ра­хан­ско­му рай­о­ну, где пи­сал, что, «вы­пол­няя пар­тий­ную ра­бо­ту, а так­же ра­бо­ту, на­прав­лен­ную на про­ве­де­ние ме­ро­при­я­тий пар­тии и со­вет­ской вла­сти, в осо­бен­но­сти по во­про­су... сплош­ной кол­лек­ти­ви­за­ции», он за­ме­тил, что во­круг свя­щен­ни­ка со­бра­лась це­лая груп­па ку­ла­ков и «в ре­зуль­та­те их ра­бо­ты на всех об­ще­ствен­ных со­бра­ни­ях вы­ска­зы­ва­лись яв­ные ан­ти­кол­хоз­ные вы­ступ­ле­ния, ис­хо­дя­щие от лиц, тес­ней­шим об­ра­зом свя­зан­ных с цер­ко­вью»[2]. И он пе­ре­чис­лил ряд лиц, вклю­чая свя­щен­ни­ка, ко­то­ры­ми долж­но, по его мне­нию, за­нять­ся ОГПУ.
3 фев­ра­ля 1930 го­да отец Гри­го­рий был аре­сто­ван, вме­сте с ним бы­ли аре­сто­ва­ны и несколь­ко кре­стьян. Во вре­мя обыс­ка в до­ме свя­щен­ни­ка на­шли речь ав­стрий­ско­го ми­ни­стра ино­стран­ных дел, имев­шую ан­ти­боль­ше­вист­ский ха­рак­тер, а так­же несколь­ко пи­сем от ве­ру­ю­щих лю­дей, од­но из них бы­ло ре­ко­мен­да­тель­ным и со­об­ща­ло о неко­ем стран­ни­ке Иване Ива­но­ви­че, о ко­то­ром ар­хи­епи­скоп Аст­ра­хан­ский Фад­дей (Успен­ский) ото­звал­ся как о хо­ро­шем че­ло­ве­ке.
На во­про­сы сле­до­ва­те­ля о най­ден­ных ма­те­ри­а­лах отец Гри­го­рий от­ве­тил: «В от­но­ше­нии об­на­ру­жен­ной в на­столь­ной кни­ге жи­тий свя­тых, упо­треб­ля­е­мой мной еже­днев­но пе­ред мо­лит­вой, вы­рез­ки из га­зе­ты с ре­чью ми­ни­стра ино­стран­ных дел, по­но­ся­ще­го в ней III Ин­тер­на­цио­нал и со­вет­ское пра­ви­тель­ство... я ска­зать ни­че­го не мо­гу, так как не знаю, от­ку­да она у ме­ня, — оче­вид­но, еще со вре­мен служ­бы в Аст­ра­ха­ни или же вло­же­на кем-ли­бо из чи­та­те­лей мо­их книг… ко­то­ры­ми яв­ля­ют­ся граж­дане се­ла На­ча­ло­ва... Точ­но ска­зать, кто бе­рет у ме­ня кни­ги, я за­труд­ня­юсь, так как за­пи­си не ве­ду, а их, чи­та­те­лей, мно­го и из по­жи­лых, и из мо­ло­де­жи... Что же ка­са­ет­ся мо­их свя­зей в се­ле На­ча­ло­ве, то я их по­чти не имею, от­дав­шись служ­бе и обя­зан­но­стям по ней»[3].
По­сле до­про­са отец Гри­го­рий был за­клю­чен в тюрь­му при Аст­ра­хан­ском ОГПУ и здесь сно­ва до­про­шен. От­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, он ска­зал: «До­пол­нить мною ска­зан­ное при до­про­се в се­ле На­ча­ло­ве... я не мо­гу, но, под­твер­ждая еще раз мною дан­ные и вер­но за­пи­сан­ные в про­то­ко­ле до­про­са по­ка­за­ния, за­яв­ляю, что ав­то­ра пись­ма, в ко­то­ром ре­ко­мен­ду­ет­ся некто стран­ник Иван Ива­но­вич, он же ста­рец Иван, хо­ро­шим че­ло­ве­ком, я аб­со­лют­но не знаю... Стран­ник Иван был у ме­ня за все ра­зы не по­дол­гу, по­пьет чаю и ухо­дит... Но от­ку­да он, где жи­вет и кто он по ро­ду за­ня­тий, я не знаю... Про­из­вел на ме­ня впе­чат­ле­ние тол­ко­во­го че­ло­ве­ка, бы­вав­ше­го ши­ро­ко по све­ту, по­се­тив­ше­го Афон­скую Го­ру и дру­гие ме­ста. Раз­го­во­ры у нас с ним бы­ли толь­ко на ре­ли­ги­оз­ные те­мы, и ка­ких-ли­бо вред­ных, с точ­ки зре­ния су­ще­ству­ю­щей вла­сти, мыс­лей он, как и я, не ка­са­лись... Боль­ше по­ка­зать ни­че­го не мо­гу и не по­ка­жу ни при ка­ких усло­ви­ях, счи­тая гре­хом го­во­рить о дру­гих»[4].
Меж­ду тем, по­сколь­ку служ­ба в хра­ме в свя­зи с аре­стом свя­щен­ни­ка пре­кра­ти­лась, цер­ков­ный со­вет, за­ру­чив­шись со­гла­си­ем рай­он­но­го ис­пол­ни­тель­но­го ко­ми­те­та, при­гла­сил из Аст­ра­ха­ни свя­щен­ни­ка Пет­ра Цвет­ко­ва. Но чтобы на­чать слу­жить, на­до бы­ло стать на учет в сель­со­ве­те. Со­труд­ник адми­ни­стра­тив­но­го от­де­ла по­обе­щал за­ре­ги­стри­ро­вать свя­щен­ни­ка на сле­ду­ю­щий день, 14 фев­ра­ля, а сам тем вре­ме­нем ку­да-то уехал. По­лу­чив уст­ное со­гла­сие пред­ста­ви­те­лей вла­сти, один из чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та по­про­сил свя­щен­ни­ка от­слу­жить все­нощ­ную ве­че­ром под празд­ник Сре­те­ния без ре­ги­стра­ции. Все­нощ­ная бы­ла от­слу­же­на, в ре­зуль­та­те по­сле­до­ва­ло об­ви­не­ние в про­ве­де­нии служ­бы без ре­ги­стра­ции, и свя­щен­ник и чле­ны цер­ков­но­го со­ве­та аре­сто­ва­ны. Утром 15 фев­ра­ля со­бра­лась тол­па че­ло­век в три­ста, в ос­нов­ном жен­щи­ны, ко­то­рые ста­ли тре­бо­вать осво­бож­де­ния свя­щен­ни­ка и чле­нов цер­ков­но­го со­ве­та. Аст­ра­хан­ское ОГПУ на­шло слиш­ком ре­ши­тель­ные дей­ствия мест­ных вла­стей на этот раз небла­го­ра­зум­ны­ми, и все аре­сто­ван­ные бы­ли осво­бож­де­ны. Но это не кос­ну­лось ни от­ца Гри­го­рия, ни аре­сто­ван­ных вме­сте с ним кре­стьян. Ве­ру­ю­щие в се­ле со­чли осво­бож­де­ние сво­ей по­бе­дой и бы­ли на­стро­е­ны весь­ма ре­ши­тель­но. Мест­ные вла­сти в На­ча­ло­ве де­ла­ли, ка­за­лось, все, чтобы уни­зить и разо­злить кре­стьян; на­при­мер, за­ме­сти­тель пред­се­да­те­ля сель­со­ве­та вы­ве­сил в сель­со­ве­те та­кое объ­яв­ле­ние: «В со­ве­те всем ли­шен­цам сто­ять без де­ла стро­го вос­пре­ща­ет­ся. Ес­ли за­ме­тим — бу­дут аре­сто­ва­ны».
На 22 фев­ра­ля 1930 го­да мест­ные вла­сти на­ме­ти­ли вы­се­ле­ние из На­ча­ло­ва се­мей за­жи­точ­ных кре­стьян, ли­шен­цев, и раз­граб­ле­ние их иму­ще­ства. В свя­зи с пред­сто­я­щим вы­се­ле­ни­ем, а так­же с це­лым ря­дом пред­ше­ство­вав­ших ему аре­стов, об­ста­нов­ка в се­ле до­стиг­ла край­не­го на­пря­же­ния.
Ве­че­ром 22 фев­ра­ля, ко­гда ру­ко­вод­ство се­ла и мест­ные пар­тий­ные ру­ко­во­ди­те­ли со­бра­лись в зда­нии сель­со­ве­та, к зда­нию ста­ла под­хо­дить тол­па кре­стьян, муж­чин и жен­щин, твер­до на­ме­рен­ных не до­пу­стить из­гна­ния од­но­сель­чан. Ли­шен­цев и кре­стьян сред­не­го до­стат­ка под­дер­жа­ли и бед­ня­ки. Один кре­стья­нин ото­брал клю­чи у цер­ков­но­го сто­ро­жа и, взо­брав­шись на ко­ло­коль­ню, уда­рил в на­бат. Со все­го се­ла к сель­со­ве­ту устре­ми­лись лю­ди. Ка­кая‑то жен­щи­на, схва­тив ба­гор, обо­рва­ла про­тя­ну­тые меж­ду стол­ба­ми те­ле­фон­ные про­во­да; часть тол­пы ри­ну­лась во двор сель­со­ве­та, здесь, на дво­ре, сра­зу же бы­ли уби­ты два чле­на сель­со­ве­та. Кре­стьяне, про­ник­нув внутрь зда­ния, ста­ли бить и уби­вать всех, на­хо­див­ших­ся внут­ри, а тех, кто вы­пры­ги­вал в ок­но, до­би­ва­ли сто­яв­шие сна­ру­жи. Мя­теж про­тив со­вет­ской вла­сти и ком­му­ни­стов про­дол­жал­ся око­ло двух ча­сов, и в ре­зуль­та­те шесть че­ло­век бы­ли уби­ты, а де­сять ра­не­но, бы­ло раз­гром­ле­но зда­ние сель­со­ве­та и уни­что­же­ны все до­ку­мен­ты. Со­вет­ская власть в се­ле На­ча­ло­ве прак­ти­че­ски пре­кра­ти­ла свое су­ще­ство­ва­ние. На се­ло опу­сти­лась тре­вож­ная зим­няя ночь. Все по­ни­ма­ли, что вла­сти не за­мед­лят при­слать ка­ра­тель­ный от­ряд. Кто-то со­ве­то­вал и его встре­тить в от­кры­том сра­же­нии, кто-то стал по­ки­дать се­ло. На­ут­ро при­был от­ряд крас­но­ар­мей­цев, и на­ча­лись аре­сты и до­про­сы.
След­ствие, по ко­то­ро­му про­хо­ди­ли об­ви­ня­е­мы­ми со­рок три че­ло­ве­ка, ве­лось в сверх­экс­трен­ном по­ряд­ке и через че­ты­ре дня по­сле вос­ста­ния, 27 фев­ра­ля, бы­ло за­вер­ше­но. В чис­ло об­ви­ня­е­мых бы­ли вклю­че­ны и те, кто был аре­сто­ван ра­нее, 3 фев­ра­ля, еще до мя­те­жа, и сре­ди них отец Гри­го­рий, несмот­ря на то, что у со­труд­ни­ков ОГПУ не бы­ло ни­ка­ких до­ка­за­тельств ви­нов­но­сти свя­щен­ни­ка.
В об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии они на­пи­са­ли: «...на поч­ве вы­се­ле­ния ку­лац­ких хо­зяйств в се­ле На­ча­ло­во... про­изо­шло во­ору­жен­ное вос­ста­ние, в ре­зуль­та­те ко­то­ро­го бы­ли звер­ски уби­ты шесть че­ло­век чле­нов пар­тии ак­ти­ви­стов-ба­тра­ков и де­сять че­ло­век тя­же­ло ра­не­но. Убий­ством и ра­не­ни­ем вы­ве­де­на из строя вся ру­ко­во­дя­щая часть се­ла... Дан­ны­ми след­ствия уста­нов­ле­но, что, несмот­ря на то, что вы­ступ­ле­ние 22 фев­ра­ля про­изо­шло сти­хий­но, под­го­тов­ка к та­ко­му вы­ступ­ле­нию про­тив со­вет­ской вла­сти со сто­ро­ны ука­зан­ных лиц ве­лась дав­но, с этой це­лью ве­дя ра­бо­ту чрез­вы­чай­но за­кон­спи­ри­ро­ван­но... В де­ле под­го­тов­ки вы­ступ­ле­ния ру­ко­во­дя­щую роль иг­ра­ли по­пы и цер­ков­ни­ки...»[5]
28 фев­ра­ля трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла че­тыр­на­дцать об­ви­ня­е­мых, и сре­ди них от­ца Гри­го­рия, к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Гри­го­рий Хле­бу­нов был рас­стре­лян 6 мар­та 1930 го­да в при­го­ро­де го­ро­да Аст­ра­ха­ни и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле[6].

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 336-341

При­ме­ча­ния

[1] УФСБ Рос­сии по Аст­ра­хан­ской обл. Д. 6173-С, л. 180.

[2] Там же. Л. 2.

[3] Там же. Л. 70.

[4] Там же. Л. 85.

[5] Там же. Л. 180.

[6] Там же. Л. 53, 57.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/