Святитель Феодосий (Ганицкий), Коломенский Епископ

Свя­щен­но­ис­по­вед­ник Фе­о­до­сий ро­дил­ся 30 июля 1860 го­да в се­ле Ру­да Ва­силь­ков­ско­го уез­да Ки­ев­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Фе­о­до­ра Га­ниц­ко­го и в кре­ще­нии был на­ре­чен Иоан­ном. По окон­ча­нии Ки­ев­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Иван Фе­до­ро­вич был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем За­ко­на Бо­жия при Ак-Шенх­ском на­род­ном учи­ли­ще в Пе­ре­коп­ском уез­де Та­ври­че­ской гу­бер­нии; он пре­по­да­вал здесь с 20 фев­ра­ля 1882 го­да по 25 ав­гу­ста 1890 го­да, ко­гда по­сту­пил бух­гал­те­ром в Ка­зен­ную па­ла­ту, где ра­бо­тал до 17 ап­ре­ля 1899 го­да.
17 ап­ре­ля 1899 го­да в кре­сто­вой церк­ви та­ври­че­ско­го ар­хи­ерей­ско­го до­ма Иван Фе­до­ро­вич был по­стри­жен в мо­на­ше­ство и на­ре­чен Фе­о­до­си­ем. 19 ап­ре­ля то­го же го­да он был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на и на сле­ду­ю­щий день – во иеро­мо­на­ха и на­зна­чен на­сто­я­те­лем церк­ви при та­ври­че­ском епар­хи­аль­ном свеч­ном за­во­де.
5 мая 1900 го­да иеро­мо­нах Фе­о­до­сий был на­зна­чен эко­но­мом та­ври­че­ско­го ар­хи­ерей­ско­го до­ма, 15 ав­гу­ста то­го же го­да – на­сто­я­те­лем Бах­чи­са­рай­ско­го Успен­ско­го ски­та; кро­ме то­го, 13 ок­тяб­ря – бла­го­чин­ным вто­ро­го бла­го­чин­ни­че­ско­го окру­га Та­ври­че­ской епар­хии и 7 но­яб­ря – вре­мен­но бла­го­чин­ным всех муж­ских и жен­ских мо­на­сты­рей Та­ври­че­ской епар­хии.
17 де­каб­ря 1900 го­да иеро­мо­нах Фе­о­до­сий был воз­ве­ден в сан игу­ме­на и 28 де­каб­ря на­зна­чен на­сто­я­те­лем Ба­ла­клав­ско­го Ге­ор­ги­ев­ско­го мо­на­сты­ря. 6 мая 1902 го­да он был на­граж­ден за усерд­ную служ­бу на­перс­ным кре­стом.
11 ав­гу­ста 1903 го­да игу­мен Фе­о­до­сий был за­чис­лен в брат­ство Мос­ков­ско­го По­кров­ско­го мис­си­о­нер­ско­го мо­на­сты­ря. 10 ап­ре­ля 1904 го­да он был от­ко­ман­ди­ро­ван в ка­че­стве на­сто­я­те­ля по­ход­ной церк­ви от­ря­да Об­щи­ны Свя­той Ев­ге­нии Крас­но­го Кре­ста на те­атр во­ен­ных дей­ствий во вре­мя Рус­ско-япон­ской вой­ны. За про­яв­лен­ное в усло­ви­ях бо­е­вых дей­ствий му­же­ство и за усерд­ную служ­бу в вой­сках игу­мен Фе­о­до­сий был на­граж­ден мно­же­ством на­град. 10 но­яб­ря 1905 го­да он воз­вра­тил­ся в Мос­ков­ский По­кров­ский мо­на­стырь.
12 июля 1906 го­да он был пе­ре­ве­ден в Мос­ков­ский Ка­фед­раль­ный Чу­дов мо­на­стырь и на­зна­чен каз­на­че­ем мо­на­сты­ря. С 25 мая 1907 го­да по 25 июля то­го же го­да во вре­мя пре­бы­ва­ния на­мест­ни­ка оби­те­ли в от­пус­ке отец Фе­о­до­сий вре­мен­но ис­пол­нял обя­зан­но­сти на­мест­ни­ка.
В на­ча­ле мар­та 1909 го­да игу­мен Фе­о­до­сий был на­зна­чен на­мест­ни­ком Мос­ков­ско­го Зла­то­устов­ско­го мо­на­сты­ря и 25 мар­та воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та. 2 июня 1912 го­да он был вклю­чен в со­став стро­и­тель­но­го ко­ми­те­та по со­ору­же­нию в Москве хра­ма во имя свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Алек­сандра Нев­ско­го в па­мять об от­мене кре­пост­но­го пра­ва. 14 де­каб­ря 1912 го­да ар­хи­манд­рит Фе­о­до­сий был на­зна­чен бла­го­чин­ным мос­ков­ских мо­на­сты­рей.
В 1914 го­ду на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на, и 13 ав­гу­ста ар­хи­манд­рит Фе­о­до­сий был на­зна­чен пред­се­да­те­лем Во­ен­но­го Бла­го­тво­ри­тель­но­го мо­на­стыр­ско­го ко­ми­те­та Мос­ков­ской епар­хии и чле­ном Мос­ков­ско­го епар­хи­аль­но­го ко­ми­те­та по­пе­че­ния о боль­ных и ра­не­ных во­и­нах. 2 ян­ва­ря 1916 го­да за осо­бо по­лез­ные тру­ды по об­лег­че­нию по­ло­же­ния боль­ных и ра­не­ных во­и­нов ар­хи­манд­рит Фе­о­до­сий был на­граж­ден зо­ло­тым на­перс­ным кре­стом с укра­ше­ни­я­ми.
18 мая 1920 го­да ар­хи­манд­рит Фе­о­до­сий был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Ко­ло­мен­ско­го и Брон­ниц­ко­го, ви­ка­рия Мос­ков­ской епар­хии. Вла­ды­ка по­се­лил­ся в Ко­ломне непо­да­ле­ку от Успен­ско­го со­бо­ра в до­ме со­бор­но­го про­то­и­е­рея Ва­си­лия Про­ба­то­ва. По­чти сра­зу же по­сле при­бы­тия епи­ско­па в го­род со­труд­ни­ки ЧК уста­но­ви­ли за ним внеш­нее на­блю­де­ние: при­сут­ство­ва­ли на всех его бо­го­слу­же­ни­ях в раз­лич­ных хра­мах го­ро­да, а так­же участ­во­ва­ли в об­ще­го­род­ских крест­ных хо­дах, слу­шая и за­пи­сы­вая, что го­во­рит на­род.
Один из су­гу­бо ко­ло­мен­ских крест­ных хо­дов был уста­нов­лен в се­ре­дине ХIХ ве­ка по пред­ло­же­нию ко­ло­мен­ско­го по­движ­ни­ка, мол­чаль­ни­ка и за­твор­ни­ка схи­мо­на­ха Иоан­ни­кия в па­мять об из­бав­ле­нии го­ро­да от эпи­де­мии хо­ле­ры. Во вре­мя этой эпи­де­мии скон­ча­лись ве­ли­кий князь Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич, мо­на­хи и мно­гие жи­те­ли го­ро­да, име­на ко­то­рых с тех пор неиз­мен­но по­ми­на­лись во вре­мя слу­же­ния па­ни­хид и во вре­мя крест­но­го хо­да. Крест­ный ход шел из Бо­го­яв­лен­ско­го Ста­ро-Го­лутви­на мо­на­сты­ря по го­ро­ду в пред­ше­ству­ю­щий Пя­ти­де­сят­ни­це чет­верг, на­зы­вав­ший­ся в на­ро­де «се­ми­ком», ко­гда мно­гие пра­во­слав­ные, сле­дуя пре­да­ни­ям и обы­ча­ям язы­че­ских вре­мен, пре­да­ва­лись нера­зум­но­му ве­се­лью и пьян­ству. Мит­ро­по­лит Фила­рет (Дроз­дов) со­ста­вил пра­ви­ла для это­го крест­но­го хо­да. Пер­вый крест­ный ход со­сто­ял­ся в 1849 го­ду. В день про­ве­де­ния крест­но­го хо­да лю­ди не пи­ли спирт­но­го, по­сти­лись, в этот день пре­кра­ща­лась тор­гов­ля и за­кры­ва­лись ка­ба­ки.
Крест­ный ход с уча­сти­ем епи­ско­па Фе­о­до­сия со­сто­ял­ся 16 июня 1921 го­да. В сво­ем от­че­те о нем со­труд­ник ЧК на­пи­сал: «В Пет­ро­пав­лов­ской церк­ви при мно­го­чис­лен­ной тол­пе мо­ля­щих­ся епи­ско­пом Фе­о­до­си­ем в при­сут­ствии ко­ло­мен­ско­го ду­хо­вен­ства бы­ла со­вер­ше­на ли­тур­гия. Во вре­мя нее епи­скоп Фе­о­до­сий про­из­нес про­по­ведь на те­му: нам пред­сто­ит веч­ность. В ней не бы­ло ни­че­го про­тив со­вет­ской вла­сти, так как он в про­по­ве­ди раз­ви­вал, что все в этой жиз­ни ни­чтож­но: сла­ва, чи­ны и бо­гат­ство в мо­мент смер­ти че­ло­ве­ка отой­дут от него и не бу­дут ему нуж­ны; в этой жиз­ни на­до по­мо­гать неиму­щим, быть ми­ло­серд­ным, сми­рять­ся и тер­петь… Про­по­ведь бы­ла с пол­ча­са и не вы­хо­ди­ла за рам­ки за­гроб­но­го ми­ра»[1]. В этом же до­не­се­нии бы­ло ска­за­но, что со­бор­ный диа­кон по­ми­нал об упо­ко­е­нии усоп­ше­го ве­ли­ко­го кня­зя Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча.
27 июня 1921 го­да со­труд­ни­ки ЧК в при­сут­ствии диа­ко­нов изъ­яли из Пет­ро­пав­лов­ско­го хра­ма лист­ки, по ко­то­рым чи­та­лось о упо­ко­е­нии «на­след­ни­ка це­са­ре­ви­ча, ве­ли­ко­го кня­зя Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча, мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та, схи­мо­на­ха Иоан­ни­кия, Мар­ти­на, Иоан­на и всех от гу­би­тель­ной бо­лез­ни скон­чав­ших­ся, зде ле­жа­щих и по­всю­ду пра­во­слав­ных хри­сти­ан»[2].
В этот же день сле­до­ва­тель до­про­сил обо­их диа­ко­нов и епи­ско­па Фе­о­до­сия.
– Из­вест­но ли вам, что дья­кон Сен­ке­вич во вре­мя за­упо­кой­ной ли­тур­гии про­воз­гла­сил за упо­кой на­след­ни­ка и кня­зя Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча? – спро­сил он епи­ско­па.
– Да что же из то­го, что он про­из­нес про­ше­ние за мерт­вых, где упо­ми­на­лось имя на­след­ни­ка и кня­зя Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча и всех иеро­мо­на­хов и всех по­гиб­ших? – с недо­уме­ни­ем спро­сил вла­ды­ка.
– Слы­ша­ли ли вы, как Сен­ке­вич про­воз­гла­шал ек­те­нию за кня­зя и на­след­ни­ка Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча?
– Да, я слы­шал, но мо­гу ука­зать, что ко­гда он до­чи­тал до этих имен, то ста­рал­ся их снять или умол­чать, как непод­хо­дя­щие в на­сто­я­щее вре­мя для по­ми­на­ния.
По­сле до­про­са с епи­ско­па бы­ла взя­та под­пис­ка о невы­ез­де из го­ро­да, и он был от­пу­щен под по­ру­чи­тель­ство про­то­и­е­рея ко­ло­мен­ско­го Успен­ско­го со­бо­ра – хо­зя­и­на до­ма, в ко­то­ром жил.
5 июля 1921 го­да епи­скоп Фе­о­до­сий вновь был до­про­шен.
– Вы дав­но на­хо­ди­тесь в го­ро­де Ко­ломне, слу­жа в ка­че­стве епи­ско­па?
– С про­шло­го го­да.
– Вы ко­гда-ли­бо слу­жи­ли в церк­ви Воз­не­се­ния в го­ро­де Ко­ломне?
– Да, я слу­жил там в при­де­ле, что по пра­вой сто­роне.
– А слу­жи­ли ли вы ко­гда в церк­ви Свя­той Тро­и­цы в го­ро­де Ко­ломне?
– Да, то­же слу­жил.
– Го­во­ри­ли ли вы в церк­ви Воз­не­се­ния про­по­ведь, в ко­то­рой ука­зы­ва­ли: «Крас­ный ан­ти­христ сво­ей диа­воль­ской си­лой за­гнал пра­во­слав­ный на­род в свои креп­кие це­пи и ду­шит без кон­ца; это по­то­му, что мы про­гне­ва­ли Бо­га; из это­го нуж­но вый­ти, про­сить Бо­га, чтобы Он нас осво­бо­дил из це­пей крас­но­го диа­во­ла», и так да­лее?
– Да, я про­по­ве­ди го­во­рил, но про­по­ве­ди с та­ки­ми вы­во­да­ми я ни­ко­гда не го­во­рил, а го­во­рил на еван­гель­ские и апо­столь­ские чте­ния; я го­во­рил, что по уче­нию Церк­ви вре­мя ан­ти­хри­ста еще не на­ста­ло. Я не мог го­во­рить то­го об ан­ти­хри­сте, о чем ме­ня спра­ши­ва­ют, и «диа­во­ла крас­но­го» ни­ко­гда не на­зы­вал.
– Го­во­ри­ли ли вы в церк­ви Воз­не­се­ния про­по­ведь, в ко­то­рой ука­зы­ва­ли: «Мы со­всем за­бы­ли Бо­га, и греш­ни­ки нам за­ту­ма­ни­ва­ют го­ло­вы, и нам по­ра про­бу­дить­ся и вос­стать про­тив греш­ни­ков на­ших, и Бог по­мо­жет нам, а то мы по­гиб­нем в этой гря­зи, – про­буж­дай­те всех несо­зна­тель­ных греш­ни­ков»?
– В том, что вы про­чли, я не на­хо­жу смыс­ла – ни­че­го по­доб­но­го я не мог ска­зать.
– Го­во­ри­ли ли вы про­по­ведь в церк­ви Свя­той Тро­и­цы сле­ду­ю­ще­го со­дер­жа­ния: «Те­перь все за­бы­ли Бо­га и от­кры­ли борь­бу брат про­тив бра­та, и до­ве­ли стра­ну до го­ло­да и хо­ло­да, и нет рас­ка­я­ния; уби­вая брат бра­та, скинь­те свой греш­ный со­блазн и ста­рай­тесь по­бе­дить вра­га, за­ту­ма­ни­ва­ю­ще­го умы ва­ши»?
– Я мо­гу толь­ко раз­ве­сти ру­ка­ми, слы­ша, как ис­ка­жа­ет­ся моя про­по­ведь с це­лью по­ка­зать, что я за­де­ваю су­ще­ству­ю­щую власть, то­гда как я ни еди­но­го ра­за ее не за­тра­ги­вал не толь­ко в про­по­ве­ди, ска­зан­ной в этом хра­ме, но и во­об­ще во всех сво­их про­по­ве­дях, ска­зан­ных в тех церк­вях, где мне при­хо­ди­лось слу­жить. По­ли­ти­че­ской аги­та­ци­ей с цер­ков­ной ка­фед­ры я не за­ни­мал­ся и не за­ни­ма­юсь, и не на­ме­рен за­ни­мать­ся, ибо счи­таю это недо­стой­ным зва­ния пас­ты­ря. О прав­ди­во­сти мо­их слов ска­жут все слу­ша­те­ли мо­е­го цер­ков­но­го сло­ва, не же­ла­ю­щие его ис­ка­жать и го­во­ря­щие то, что они дей­стви­тель­но слы­ша­ли из мо­их уст…
– Бы­ла ли ва­ми го­во­ре­на про­по­ведь в церк­ви Воз­не­се­ния: «Греш­ни­ки по­кай­тесь, но не толь­ко ис­по­ве­дью, а и де­лом; нуж­но от­ка­зать­ся от всех бес­чинств, тво­ря­щих­ся в на­сто­я­щее вре­мя»?
– Под бес­чин­ства­ми долж­ны слу­ша­те­ли бы­ли ра­зу­меть непо­вто­ре­ние ис­по­ве­дан­ных гре­хов… Я не пом­ню, о чем бы­ла моя бе­се­да в то вре­мя, но по­вто­ряю, что она не бы­ла аги­та­ци­он­но­го ха­рак­те­ра.
На этом до­прос был за­кон­чен, но вла­ды­ка счел нуж­ным к нему сде­лать свое до­бав­ле­ние: «Из всех предъ­яв­лен­ных мне вы­дер­жек, яко­бы за­им­ство­ван­ных из мо­их ре­чей, ска­зан­ных в церк­вях, усмат­ри­ваю яв­ное же­ла­ние об­ви­нить ме­ня в аги­та­ции с цер­ков­ной ка­фед­ры про­тив су­ще­ству­ю­щей вла­сти. Но по со­ве­сти ска­жу, что аги­та­ци­ей я не за­ни­мал­ся и не за­ни­ма­юсь, и не на­ме­рен за­ни­мать­ся, а учил сло­ву Бо­жию, и ви­нов­ным се­бя в воз­буж­де­нии хри­сти­ан про­тив вла­сти не при­знаю»[3].
13 июля вла­ды­ка был еще раз до­про­шен и, вы­слу­шав во­про­сы сле­до­ва­те­ля, ска­зал: «Я в сво­их про­по­ве­дях в церк­вях ни­ко­гда по­ли­ти­ки не ка­сал­ся, а про­сто про­по­ве­дую сло­во Бо­жие, а вы, мо­жет быть, под этим под­ра­зу­ме­ва­е­те аги­та­цию про­тив су­ще­ству­ю­щей вла­сти»[4].
В тот же день вла­ды­ке бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние в контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции, и он был за­клю­чен в ко­ло­мен­скую тюрь­му.
1 ав­гу­ста со­труд­ни­ки Мос­ков­ской ЧК по­ста­но­ви­ли: счи­тать пре­ступ­ле­ние до­ка­зан­ным и на­пра­вить де­ло в Ре­во­лю­ци­он­ный три­бу­нал.
11 ав­гу­ста ве­ру­ю­щие Ко­лом­ны от­пра­ви­ли в ЧК про­ше­ние, в ко­то­ром пи­са­ли: «13 июля се­го го­да аре­сто­ван и за­клю­чен в ко­ло­мен­скую тюрь­му епи­скоп Ко­ло­мен­ский Фе­о­до­сий. Хо­тя до се­го вре­ме­ни к нему ни­ка­ко­го об­ви­не­ния не предъ­яв­ле­но, но, по слу­хам, он аре­сто­ван буд­то бы за контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию. Мы, ни­же­под­пи­сав­ши­е­ся, сим сви­де­тель­ству­ем, что, по­се­щая неопу­сти­тель­но ар­хи­ерей­ские служ­бы в ко­ло­мен­ском со­бо­ре и во всех церк­вях го­ро­да Ко­лом­ны, мы ни­ко­гда не слы­ша­ли в про­по­ве­дях на­ше­го епи­ско­па Фе­о­до­сия не толь­ко ни­ка­ких рез­ких или оскор­би­тель­ных вы­ра­же­ний про­тив су­ще­ству­ю­ще­го строя и вла­стей, но да­же и про­стых на­ме­ков на совре­мен­ные по­ли­ти­че­ские от­но­ше­ния. Епи­скоп ста­ра­тель­но из­бе­гал все­го, что мог­ло бы воз­бу­дить ка­кие-ли­бо гру­бые и низ­кие стра­сти; он учил лишь ис­ти­нам свя­то­го Еван­ге­лия, ста­ра­ясь от­влечь вни­ма­ние лю­дей от мир­ских дел к во­про­сам выс­ше­го по­ряд­ка, как и по­до­ба­ет пас­ты­рю Хри­сто­вой Церк­ви. По­се­му про­сим вас сде­лать рас­по­ря­же­ние об осво­бож­де­нии на­ше­го епи­ско­па Фе­о­до­сия из-под стра­жи»[5].
19 ав­гу­ста Ре­во­лю­ци­он­ный три­бу­нал рас­по­ря­дил­ся вер­нуть де­ло сле­до­ва­те­лю для про­вер­ки след­ствен­но­го ма­те­ри­а­ла. Сле­до­ва­те­лю при­шлось то­гда на­пи­сать, что слу­чай с по­ми­на­ни­ем в церк­ви яв­ля­ет­ся недо­ра­зу­ме­ни­ем, так как по­ми­нал­ся дав­но по­чив­ший сын Алек­сандра II и брат Алек­сандра III, и по­это­му де­ло по об­ви­не­нию диа­ко­нов нуж­но пре­кра­тить; что ка­са­ет­ся епи­ско­па, то, по­сколь­ку об­ви­не­ние утвер­жда­ет, что он про­из­но­сил про­по­ве­ди контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра, «след­ствен­ный же ма­те­ри­ал по это­му во­про­су не мо­жет быть при­знан удо­вле­тво­ри­тель­ным… де­ло о нем долж­но быть на­прав­ле­но на до­сле­до­ва­ние в МЧК»[6].
Епи­скоп Фе­о­до­сий в это вре­мя на­хо­дил­ся в ко­ло­мен­ской тюрь­ме, и на ру­ках у сле­до­ва­те­лей бы­ли те же без­гра­мот­ные до­не­се­ния со­труд­ни­ка ЧК; в кон­це кон­цов, сле­до­ва­тель Мос­ков­ской ЧК на ос­но­ва­нии то­го, «что сви­де­тель­ских по­ка­за­ний, ко­то­рые мог­ли бы под­твер­дить аги­та­цию епи­ско­па Фе­о­до­сия, нет, а об­ви­не­ние бы­ло предъ­яв­ле­но на ос­но­ва­нии аген­тур­ных све­де­ний»[7], пред­ло­жил пре­кра­тить де­ло.
4 ок­тяб­ря 1921 го­да Кол­ле­гия МЧК по­ста­но­ви­ла пре­кра­тить де­ло и осво­бо­дить епи­ско­па, и вла­ды­ка вер­нул­ся к слу­же­нию в Ко­лом­ну.
Вес­ной 1922 го­да епи­скоп Фе­о­до­сий по­лу­чил воз­зва­ние Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, ка­са­ю­ще­е­ся изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей из хра­мов, и рас­по­ря­же­ние раз­дать его ду­хо­вен­ству для про­чте­ния во всех хра­мах го­ро­да. Епи­скоп Фе­о­до­сий, од­на­ко, не дал сво­е­го бла­го­сло­ве­ния на про­чте­ние воз­зва­ния в хра­мах. Ле­том 1922 го­да в квар­ти­ре епи­ско­па в при­сут­ствии пред­ста­ви­те­ля ГПУ и об­нов­лен­ца был про­из­ве­ден обыск и най­де­но это воз­зва­ние. Тем же ле­том, по­сле то­го как об­нов­лен­цы сде­ла­ли по­пыт­ку за­хва­тить цер­ков­ную власть, епи­скоп Фе­о­до­сий от­пра­вил­ся к гла­ве жи­во­цер­ков­ни­ков епи­ско­пу Ан­то­ни­ну (Гра­нов­ско­му) и за­явил ему о сво­ем непод­чи­не­нии жи­во­цер­ков­ни­кам. В сво­их про­по­ве­дях во вре­мя бо­го­слу­же­ний вла­ды­ка рез­ко и на­стой­чи­во по­ри­цал об­нов­лен­цев и, в кон­це кон­цов, в де­каб­ре 1922 го­да был вы­зван вла­стя­ми в Моск­ву и аре­сто­ван по де­лу Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на о со­про­тив­ле­нии изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей.
Вес­ной 1923 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но, и 23 ап­ре­ля 1923 го­да про­ку­рор Мос­ков­ской гу­бер­нии вы­нес по­ста­нов­ле­ние: «За­кон­че­но след­стви­ем де­ло по об­ви­не­нию епи­ско­па Ко­ло­мен­ско­го Фе­о­до­сия (он же граж­да­нин Га­ниц­кий) в рас­про­стра­не­нии воз­зва­ния Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на и в про­ти­во­дей­ствии к сда­че цер­ков­ных цен­но­стей.
Вви­ду на­ли­чия свя­зи это­го де­ла с де­лом Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, оно на­прав­ля­ет­ся в Вер­хов­ный суд для сов­мест­но­го рас­смот­ре­ния обо­их дел»[8].
Про­цесс над Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном, од­на­ко, не со­сто­ял­ся, и в 1924 го­ду вла­сти из­да­ли рас­по­ря­же­ние об ам­ни­стии всем, кто еще на­хо­дил­ся под след­стви­ем по де­лу об изъ­я­тии цер­ков­ных цен­но­стей, а для уже осуж­ден­ных был со­кра­щен срок за­клю­че­ния; вла­ды­ка Фе­о­до­сий был осво­бож­ден и вер­нул­ся слу­жить в Ко­лом­ну.
Бу­дучи сам рев­ност­ным мо­на­хом и мо­лит­вен­ни­ком, вла­ды­ка упо­тре­бил мно­го уси­лий, чтобы вос­ста­но­вить мо­на­ше­скую жизнь в ко­ло­мен­ских мо­на­сты­рях. В 1925 го­ду по бла­го­сло­ве­нию Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­та Пет­ра (По­лян­ско­го) он по­стриг ко­ло­мен­ско­го свя­щен­ни­ка Ге­ор­гия Бе­ля­е­ва[a] в мо­на­ше­ство с на­ре­че­ни­ем ему име­ни Ни­кон и, воз­ве­дя в сан ар­хи­манд­ри­та, на­зна­чил его на­мест­ни­ком Бо­го­яв­лен­ско­го Ста­ро-Го­лутви­на мо­на­сты­ря.
Вла­ды­ка об­раз жиз­ни вел су­гу­бо мо­на­ше­ский и мо­лит­вен­ный, ма­ло ин­те­ре­су­ясь со­бы­ти­я­ми по­ли­ти­че­ской жиз­ни, од­на­ко, зная, что вла­сти сле­дят за каж­дым его дей­стви­ем и сло­вом, он по­чти каж­дую свою про­по­ведь в те­че­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни за­кан­чи­вал сло­ва­ми: «Я кон­чил. На­де­юсь, что вся­кий из вас за­сви­де­тель­ству­ет, что в мо­ей про­по­ве­ди нет ни­че­го по­ли­ти­че­ско­го»[9]. Ко­гда вла­ды­ка слу­жил в со­бо­ре, то про­сил свя­щен­ни­ка, на­зна­чен­но­го про­из­но­сить про­по­ведь, при­но­сить текст про­по­ве­ди ему для пред­ва­ри­тель­но­го про­смот­ра, чтобы неосто­рож­но ска­зан­ное кем-ли­бо сло­во не по­слу­жи­ло при­чи­ной аре­ста для мно­гих.
Вла­ды­ка лю­бил бо­го­слу­же­ние, слу­жил он во всех при­хо­дах Ко­лом­ны, но боль­ше все­го лю­бил слу­жить в Ста­ро-Го­лутви­ном мо­на­сты­ре, и ко­гда слу­жил на при­хо­де, пел обыч­но мо­на­ше­ский хор.
Во вре­мя слу­же­ния епи­ско­па в Ко­ломне во всех хра­мах чи­та­лась мо­лит­ва о бла­го­устро­е­нии Пра­во­слав­ной Церк­ви в Рос­сии: «Гос­по­ди Бо­же наш, ве­ли­кий и мно­го­мило­сти­вый, во уми­ле­нии сер­дец на­ших сми­рен­но мо­лим­ся Те­бе: со­хра­ни под кро­вом Тво­ея бла­го­сти от вся­ка­го зла­го об­сто­я­ния вся пра­во­слав­ныя ар­хи­ереи, даждь им Цер­ковь Рос­сий­скую доб­ре упра­ви­ти, вер­ныя ов­цы Хри­сто­вы негиб­ле­мы со­блю­сти, злыя же вол­ки да­ле­че от­г­на­ти и коз­ни их со­кру­ши­ти. По­мя­ни, Вла­ды­ко, и весь свя­щен­ни­че­ский и мо­на­ше­ский чин, со­грей серд­ца их рев­но­стию о Бо­зе и до­стой­но зва­ния сво­е­го хо­ди­ти ко­е­го­ждо укре­пи. По­даждь, Гос­по­ди, во вла­сти су­щим ра­зум и страх Твой, воз­гла­го­ли в серд­цах их бла­гая и мир­ная о Церк­ви Тво­ей. Со­хра­ни и вся лю­ди Твоя от тле­твор­ных уче­ний, от цер­ков­ных со­блаз­нов, рас­ко­ла, ере­сей и неве­рия. Утвер­ди всех нас в ве­ре пра­вей и во усер­дии ко Пра­во­слав­ной Церк­ви. Вло­жи в серд­ца на­ша дух стра­ха Тво­е­го, дух бла­го­че­стия, дух сми­ре­ния. В на­па­стех – тер­пе­ние по­даждь нам, в бла­го­ден­ствии – воз­дер­жа­ние, к ближ­ним – лю­бовь, ко вра­гом – все­про­ще­ние, в доб­рых де­лех – пре­спе­я­ние. Из­ба­ви нас от вся­ко­го ис­ку­ше­ния, да на всяк день и час бла­го­сло­вим и про­сла­вим все­чест­ное имя Твое, От­ца и Сы­на и Свя­та­го Ду­ха. Аминь»[10].
По­сле 1927 го­да все бо­лее ста­ла раз­го­рать­ся сму­та, вы­зван­ная де­кла­ра­ци­ей за­ме­сти­те­ля Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­та Сер­гия (Стра­го­род­ско­го), а так­же неко­то­рой на­стой­чи­во­стью его в во­про­се по­ми­на­ния свет­ских вла­стей, что вы­зы­ва­ло боль­шие раз­но­мыс­лия сре­ди пра­во­слав­ных; слиш­ком бо­лез­нен­ным то­гда вос­при­ни­ма­лось по­ми­на­ние со­вет­ской вла­сти, ко­то­рая ос­нов­ным пунк­том сво­ей по­ли­ти­че­ской про­грам­мы по­ста­ви­ла борь­бу с Бо­гом, с Хри­стом и не скры­ва­ла сво­ей це­ли – уни­что­же­ния Церк­ви. Епи­скоп Фе­о­до­сий вез­де, где ему при­хо­ди­лось слу­жить, по­ми­нал толь­ко Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­та Пет­ра (По­лян­ско­го) и не по­ми­нал со­вет­ской вла­сти. Неко­то­рая часть ко­ло­мен­ско­го ду­хо­вен­ства, хо­тя и бо­я­лась сле­до­вать в этом во­про­се за вла­ды­кой из опа­се­ния ре­прес­сий, но бо­я­лась и ид­ти ему на­пе­ре­кор, так как ав­то­ри­тет епи­ско­па Фе­о­до­сия сре­ди пра­во­слав­ных был непре­ре­ка­ем и пой­ти во­пре­ки его во­ле озна­ча­ло бы сра­зу же по­те­рять до­ве­рие паст­вы.
По­ло­же­ние со­зда­ва­лось без­вы­ход­ное; вла­ды­ка по­дал про­ше­ние мит­ро­по­ли­ту Сер­гию и 25 сен­тяб­ря 1929 го­да был уво­лен на по­кой, а через два ме­ся­ца, 25 но­яб­ря, он был аре­сто­ван и за­клю­чен в ко­ло­мен­скую тюрь­му. Вме­сте с вла­ды­кой бы­ло аре­сто­ва­но во­сем­на­дцать че­ло­век – боль­шей ча­стью мо­на­хов Ста­ро-Го­лутви­на мо­на­сты­ря, близ­ких к епи­ско­пу, еди­но­мыс­лен­ных с ним свя­щен­ни­ков, а так­же близ­ких к нему ми­рян.
5 де­каб­ря 1929 го­да епи­ско­пу Фе­о­до­сию бы­ло за­чи­та­но по­ста­нов­ле­ние о предъ­яв­ле­нии об­ви­не­ния, в ко­то­ром го­во­ри­лось, что «он изоб­ли­ча­ет­ся в том, что на про­тя­же­нии сво­е­го пре­бы­ва­ния в го­ро­де Ко­ломне с 1924 го­да под при­кры­ти­ем Церк­ви и борь­бы с без­бо­жи­ем за­ни­мал­ся ор­га­ни­за­ци­ей и объ­еди­не­ни­ем ре­ак­ци­он­но-мо­нар­хи­че­ско­го эле­мен­та и лиц, ак­тив­но бо­рю­щих­ся с со­вет­ской вла­стью; вновь стал вос­ста­нав­ли­вать рас­пу­щен­ные в пе­ри­од ре­во­лю­ции мо­на­сты­ри, ко­то­рые ста­ли функ­ци­о­ни­ро­вать неле­галь­но, при­кры­ва­ясь об­щи­ной ве­ру­ю­щих, ру­ко­во­ди­те­ля­ми от­дель­ных ор­га­ни­за­ций. Мо­на­сты­ря­ми, ре­ли­ги­оз­ны­ми об­щи­на­ми под­би­ра­лись и на­зна­ча­лись ли­ца из чис­ла непри­ми­ри­мых вра­гов со­вет­ской вла­сти, уже от­бы­вав­шие за свою контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность ссыл­ку. Под об­щим его, Га­ниц­ко­го, как епи­ско­па, ру­ко­вод­ством и с его ве­де­ния из чис­ла упо­мя­ну­той груп­пы ли­ца ве­ли скры­тую и от­кры­тую контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию…»[11].
Вы­слу­шав, в чем его об­ви­ня­ют, вла­ды­ка на­пи­сал: «В об­ви­не­нии, мне объ­яв­лен­ном, ни в чем се­бя не при­знаю ви­нов­ным, ибо оно го­ло­слов­но и без­до­ка­за­тель­но»[12].
12 де­каб­ря 1929 го­да сле­до­ва­тель до­про­сил епи­ско­па, но все об­ви­не­ния его в ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти вла­ды­ка от­вел, не со­гла­сив­шись с ни­ми. 3 фев­ра­ля 1930 го­да Кол­ле­гия ОГПУ при­го­во­ри­ла вла­ды­ку к пя­ти го­дам ссыл­ки в Се­вер­ный край. 28 мая 1933 го­да Кол­ле­гия ОГПУ по­ста­но­ви­ла осво­бо­дить вла­ды­ку, раз­ре­шив ему сво­бод­ное про­жи­ва­ние. Епи­ско­пу Фе­о­до­сию бы­ло то­гда семь­де­сят три го­да, он воз­вра­тил­ся сна­ча­ла в Ко­лом­ну, а за­тем по­се­лил­ся у ве­ру­ю­щих лю­дей в се­ле Суш­ко­во Лу­хо­виц­ко­го рай­о­на, непо­да­ле­ку от хра­ма в честь Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, ку­да он хо­дил мо­лить­ся до сво­ей пра­вед­ной кон­чи­ны, по­сле­до­вав­шей 3 мая 1937 го­да.
На по­гре­бе­ние вла­ды­ки съе­ха­лось мно­же­ство ду­хо­вен­ства и ве­ру­ю­щих. При­е­хал по по­ру­че­нию Свя­щен­но­го Си­но­да ар­хи­манд­рит Ни­кон (Бе­ля­ев), при­е­ха­ли свя­щен­ник из се­ла Бор­ки Ди­мит­рий Ми­ло­ви­дов[b], свя­щен­ник из Озе­риц Иоанн Ка­ла­бу­хов[c], – все­го на по­гре­бе­нии вла­ды­ки при­сут­ство­ва­ло бо­лее ста пя­ти­де­ся­ти че­ло­век. Епи­скоп Фе­о­до­сий был по­гре­бен за ал­та­рем Ка­зан­ско­го хра­ма, ко­то­рый по­сле аре­ста по­след­не­го на­сто­я­те­ля, свя­щен­ни­ка Сер­гия Лю­бо­муд­ро­ва[d], был за­крыт, но по­чи­та­ние па­мя­ти вла­ды­ки не пре­кра­ти­лось: ве­ру­ю­щие бе­реж­но со­хра­ня­ли и бла­го­укра­ша­ли мо­ги­лу свя­ти­те­ля да­же во вре­ме­на са­мых лю­тых го­не­ний.
Мо­щи свя­щен­но­ис­по­вед­ни­ка Фе­о­до­сия бы­ли об­ре­те­ны 16 мая 2006 го­да и пе­ре­не­се­ны в Сер­ги­ев­скую цер­ковь Бо­го­яв­лен­ско­го Ста­ро-Го­лутви­на муж­ско­го мо­на­сты­ря го­ро­да Ко­лом­ны.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Ап­рель».
Тверь. 2006. С. 213-223

При­ме­ча­ния

[a] Пре­по­доб­но­му­че­ник Ни­кон (в ми­ру Ге­ор­гий Ни­ко­ла­е­вич Бе­ля­ев); ар­хи­манд­рит; па­мять празд­ну­ет­ся 27 но­яб­ря/10 де­каб­ря.

[b] Свя­щен­но­му­че­ник Ди­мит­рий (Ми­ло­ви­дов); па­мять празд­ну­ет­ся 7/20 ав­гу­ста.

[c] Свя­щен­но­му­че­ник Иоанн (Ка­ла­бу­хов); па­мять празд­ну­ет­ся 13/26 фев­ра­ля.

[d] Свя­щен­но­му­че­ник Сер­гий (Лю­бо­муд­ров); па­мять празд­ну­ет­ся 8/21 фев­ра­ля.

[1] ГАРФ. Ф. 10035, д. П-57345, л. 15.

[2] Там же. Л. 22.

[3] Там же. Л. 38 об.

[4] Там же. Л. 40.

[5] Там же. Л. 69.

[6] Там же. Л. 47.

[7] Там же. Л. 67.

[8] ЦА ФСБ Рос­сии. Д. Н-1780. Т. 3, л. 33.

[9] ГАРФ. Ф. 10035, д. 20303, л. 161.

[10] Там же. Л. 75.

[11] Там же. Л. 124.

[12] Там же.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/