Мученик Димитрий Власенков

Му­че­ник Ди­мит­рий ро­дил­ся 15 мая 1880 го­да в ме­стеч­ке Рос­сас­на Го­рец­ко­го уез­да Мо­гилев­ской гу­бер­нии[1] в се­мье кре­стья­ни­на Еме­лья­на Вла­сен­ко­ва, ис­пол­няв­ше­го в се­ле долж­ность во­лост­но­го стар­ши­ны. Окон­чив цер­ков­но­при­ход­скую шко­лу, Дмит­рий за­ни­мал­ся зем­ле­де­ли­ем, как его отец и бра­тья. В 1901 го­ду он был при­зван в ар­мию и про­слу­жил до 1905 го­да в Фин­лянд­ском лейб-гвар­дей­ском пол­ку сна­ча­ла ря­до­вым, а в кон­це служ­бы ун­тер-офи­це­ром.
В свое вре­мя он же­нил­ся на де­ви­це Да­рье, и Гос­подь да­ро­вал им боль­шую се­мью. Вос­пи­тан­ный в ве­ре и бла­го­че­стии, он был усерд­ным при­хо­жа­ни­ном церк­ви в род­ном се­ле, с дет­ства пел на кли­ро­се, был неко­то­рое вре­мя пса­лом­щи­ком, а во вре­ме­на го­не­ний в 1931 го­ду был из­бран в цер­ков­ный со­вет, в ко­то­ром со­сто­ял до 1934 го­да, ко­гда храм был за­крыт, а свя­щен­ник аре­сто­ван. Дмит­рий Еме­лья­но­вич вме­сте с при­хо­жа­на­ми ста­ли хло­по­тать о воз­вра­ще­нии хра­ма, но их хло­по­ты не увен­ча­лись успе­хом. В 1934 го­ду вла­сти аре­сто­ва­ли бра­та Дмит­рия Еме­лья­но­ви­ча и при­го­во­ри­ли к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния; из за­клю­че­ния он бе­жал, скры­вал­ся, но в 1937 го­ду сно­ва был аре­сто­ван.
С каж­дым го­дом жизнь ста­но­ви­лась все тя­же­лее, и Дмит­рий Еме­лья­но­вич до­го­во­рил­ся со сво­ей же­ной раз­де­лить­ся: Да­рья Гав­ри­лов­на по­шла ра­бо­тать в кол­хоз, а Дмит­рий Еме­лья­но­вич, чтобы про­кор­мить се­мью, за­ни­мал­ся зем­ле­де­ли­ем на сво­ем участ­ке.
Кре­стьяне, стра­дая от от­сут­ствия бо­го­слу­же­ния, ста­ли про­сить Дмит­рия Еме­лья­но­ви­ча, чтобы хо­тя бы он, как че­ло­век, на­учен­ный цер­ков­но­му и быв­ший пса­лом­щи­ком, при­хо­дил к ним в до­ма по­чи­тать Псал­тирь по по­кой­ни­ку. И он по при­гла­ше­нию при­хо­жан стал хо­дить по до­мам чи­тать Псал­тирь по усоп­шим, а на Ра­до­ни­цу вме­сте с кре­стья­на­ми хо­дил на клад­би­ще, и в это вре­мя со­би­ра­лось мо­ля­щих­ся до двух­сот че­ло­век. Бы­ли и хо­ри­сты, ко­то­рые под управ­ле­ни­ем Дмит­рия Еме­лья­но­ви­ча пе­ли па­ни­хи­ду.
Вла­сти бы­ли недо­воль­ны тем, что, несмот­ря на за­кры­тие хра­ма и арест свя­щен­ни­ка, цер­ков­ная жизнь в се­ле не пре­кра­ти­лась, и в кон­це кон­цов ре­ши­ли аре­сто­вать Дмит­рия Еме­лья­но­ви­ча. Несколь­ко сви­де­те­лей под угро­зой, что са­ми бу­дут при­вле­че­ны к уго­лов­ной от­вет­ствен­но­сти за уча­стие в па­ни­хи­дах и по­мин­ках, со­гла­си­лись под­пи­сать про­то­ко­лы со лже­сви­де­тель­ства­ми о пса­лом­щи­ке, буд­то бы во вре­мя по­ми­нок он за­ни­мал­ся ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей.
16 мая 1940 го­да со­труд­ни­ки НКВД аре­сто­ва­ли Дмит­рия Еме­лья­но­ви­ча, и он был за­клю­чен в тюрь­му в го­ро­де Ор­ше и сра­зу же до­про­шен.
– Во вре­мя обыс­ка у вас бы­ли об­на­ру­же­ны спис­ки лю­дей, со­сто­я­щих в об­щине, крест, ма­лень­кая ико­на и Биб­лии. Для че­го вы это хра­ни­ли? – спро­сил его сле­до­ва­тель.
– Спис­ки бы­ли со­став­ле­ны в 1932 го­ду для сбо­ра де­нег на пред­мет упла­ты на­ло­гов за цер­ковь… Спис­ки, крест, ико­на и Биб­лии хра­ни­лись у ме­ня, по­сколь­ку я че­ло­век ве­ру­ю­щий и чи­тал их.
– Вы аре­сто­ва­ны за про­во­ди­мую ва­ми ан­ти­со­вет­скую ра­бо­ту сре­ди на­се­ле­ния. Дай­те от­вет по су­ще­ству.
– Ан­ти­со­вет­ской ра­бо­ты сре­ди на­се­ле­ния я не про­во­дил, но при­зна­юсь, что бы­ли мо­мен­ты, ко­гда я про­во­дил ре­ли­ги­оз­ные об­ря­ды.
– Мы рас­по­ла­га­ем дан­ны­ми о том, что вы под ви­дом про­ве­де­ния ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов, про­во­ди­ли сре­ди на­се­ле­ния ан­ти­со­вет­скую ра­бо­ту, рас­про­стра­ня­ли лож­ные, про­во­ка­ци­он­ные слу­хи о па­де­нии со­вет­ской вла­сти. Рас­ска­жи­те об этом по су­ще­ству.
– Ан­ти­со­вет­ской ра­бо­ты я ни­ко­гда не про­во­дил и про­тив со­вет­ской вла­сти ни­че­го не вы­ска­зы­вал.
Бы­ли вы­зва­ны лже­сви­де­те­ли, ко­то­рые под­твер­ди­ли свои по­ка­за­ния на оч­ной став­ке; по­сле это­го сле­до­ва­тель сно­ва до­про­сил пса­лом­щи­ка.
– Вас сви­де­те­ли на оч­ных став­ках до­ста­точ­но изоб­ли­чи­ли в про­во­ди­мой ва­ми ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти. Дай­те от­вет по су­ще­ству! – по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель.
– Я ни­ка­кой ан­ти­со­вет­ской ра­бо­ты не про­во­дил, и по­ка­за­ния сви­де­те­лей о про­во­ди­мой ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я не под­твер­ждаю. При­зна­юсь, что ре­ли­ги­оз­ные об­ря­ды я дей­стви­тель­но про­во­дил у тех, кто ме­ня об этом про­сил.
– По­че­му вы не хо­ти­те по­ка­зать след­ствию о ва­шей ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти?
– Я не знаю, по­че­му имен­но обо мне так по­ка­зы­ва­ют сви­де­те­ли, но ни­ка­ких ан­ти­со­вет­ских из­мыш­ле­ний не го­во­рил.
17 июля 1940 го­да со­сто­я­лось за­се­да­ние Кол­ле­гии по уго­лов­ным де­лам Ви­теб­ско­го су­да; по­сле за­вер­ше­ния всех фор­маль­но­стей сно­ва был до­про­шен Дмит­рий Еме­лья­но­вич, ко­то­рый ска­зал: «Ви­нов­ным я се­бя не при­знаю, я ни­ка­кой ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся. При обыс­ке у ме­ня изъ­яли Псал­тирь, Еван­ге­лие, два мо­лит­вен­ни­ка, крест. Я был пев­чим в Рос­сасне с ма­лых лет, в цер­ков­ном со­ве­те я со­сто­ял до тех пор, по­ка цер­ковь не от­ня­ли. Я хо­дил и пи­сал име­на лю­дей в Рос­сасне, чтобы раз­ре­ши­ли участ­во­вать в цер­ков­ных со­бра­ни­ях. День­ги я со­би­рал для то­го, чтобы пла­тить на­лог за цер­ковь… В 1939 го­ду на клад­би­ще в Рос­сасне во вре­мя Ра­до­ни­цы справ­лял ре­ли­ги­оз­ный об­ряд, бы­ло там че­ло­век при­бли­зи­тель­но 150-200, и я ни­ка­кой ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции не про­во­дил; эти сви­де­те­ли го­во­рят про­тив ме­ня, сам не знаю по­че­му: я с ни­ми не драл­ся и не су­дил­ся… Я утвер­ждаю, что я ни­ка­ких контр­ре­во­лю­ци­он­ных ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­ров не вел»[2].
По­сле за­слу­ши­ва­ния всех по­ка­за­ний, с ко­то­ры­ми Дмит­рий Еме­лья­но­вич не со­гла­сил­ся, про­ку­рор по­да­ла хо­да­тай­ство: де­ло от­пра­вить на до­сле­до­ва­ние, по­сколь­ку все сви­де­те­ли со сто­ро­ны об­ви­не­ния яв­ля­ют­ся род­ствен­ни­ка­ми, дру­гих сви­де­те­лей до­про­ше­но не бы­ло, а кро­ме то­го, след­ствие, вы­яс­няя уча­стие об­ви­ня­е­мо­го в ис­пол­не­нии ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов, не вы­яс­ни­ло, име­ет ли это от­но­ше­ние к его контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти.
Про­ку­рор Ви­теб­ской об­ла­сти оспо­рил это ре­ше­ние и по­ста­но­вил сно­ва от­пра­вить де­ло в суд, но уже при дру­гом со­ста­ве. 19 но­яб­ря 1940 го­да со­сто­я­лось но­вое за­се­да­ние об­ласт­но­го су­да.
От­ве­чая на об­ви­не­ния в су­де, Дмит­рий Еме­лья­но­вич вновь за­явил: «В предъ­яв­лен­ном об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Мне без­раз­лич­но, ка­кая бы­ла бы власть, – я обя­зан ей под­чи­нять­ся. Ко­гда бы­ли в на­шем се­ле по­мин­ки, то я на них ни­че­го не го­во­рил пло­хо про вла­сти. И за­яв­ляю, что мне жить бы­ло хо­ро­шо на ху­то­ре, а так­же и в кол­хоз­ном цен­тре… Об­ря­да­ми я за­ни­мал­ся; ко­гда кто-ли­бо по­мрет, то­гда при­гла­ша­ли ме­ня на по­хо­ро­ны, и здесь я чи­тал по-сла­вян­ски, но ни­ка­кой аги­та­ции и здесь не про­во­дил про­тив со­вет­ской вла­сти. И де­тей я не кре­стил ни­ко­гда и ни­где, но бы­ва­ло, что нач­нут про­сить, чтобы я по­кре­стил, но я толь­ко паль­ца­ми пе­ре­кре­щу, и боль­ше ни­че­го не де­лал… Ре­ли­ги­оз­ные об­ря­ды я про­во­дил толь­ко на по­хо­ро­нах, и день­ги я не про­сил, ес­ли са­ми толь­ко да­дут… Ко­гда уже бы­ла за­кры­та цер­ковь, то бы­ло со­бра­ние, и на этом со­бра­нии мы за­пи­сы­ва­ли ве­ру­ю­щих, чтобы пой­ти в сель­со­вет, чтобы от­кры­ли об­рат­но цер­ковь»[3].
Лже­сви­де­те­ли и в но­вом су­деб­ном за­се­да­нии по­вто­ри­ли свои по­ка­за­ния, и Дмит­рий Еме­лья­но­вич сно­ва все их от­верг. Ко­гда су­деб­ные пре­ния за­кон­чи­лись, про­ку­рор по­тре­бо­вал при­го­во­рить под­су­ди­мо­го к ше­сти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре; адво­кат про­сил, учи­ты­вая смяг­ча­ю­щие об­сто­я­тель­ства, умень­шить срок на­ка­за­ния. Дмит­рий Еме­лья­но­вич, об­ра­ща­ясь к су­ду, ска­зал, что он че­ло­век боль­ной и про­сит вы­не­сти ему спра­вед­ли­вый при­го­вор. В тот же день суд вы­нес ре­ше­ние: при­го­во­рить его к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре. Дмит­рий Еме­лья­но­вич по­дал в Вер­хов­ный суд кас­са­ци­он­ную жа­ло­бу, в ко­то­рой убе­ди­тель­но до­ка­зал свою неви­нов­ность и что он осуж­ден по по­ка­за­ни­ям лже­сви­де­те­лей, а так­же про­сил вы­звать дру­гих сви­де­те­лей из жи­те­лей се­ла Рос­сас­на для да­чи до­пол­ни­тель­ных по­ка­за­ний, но суд ему в этом от­ка­зал.
Дмит­рий Еме­лья­но­вич был от­прав­лен эта­пом из тюрь­мы в го­ро­де Ор­ша в Ка­зах­стан и 11 мая 1941 го­да при­был на стан­цию Ка­ра­бас Ка­ра­ган­дин­ско­го ла­ге­ря, от­ку­да был рас­пре­де­лен в 5-е Эс­пин­ское от­де­ле­ние Кар­ла­га. Здесь он тя­же­ло за­бо­лел и 5 мая 1942 го­да был по­ме­щен в ла­гер­ную боль­ни­цу, где в тот же день и скон­чал­ся. Дмит­рий Еме­лья­но­вич Вла­сен­ков был по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле на ла­гер­ном клад­би­ще Эс­пин­ско­го от­де­ле­ния Кар­ла­га.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Ап­рель».
Тверь. 2006. С. 244-248

При­ме­ча­ния

[1] Ныне се­ло Рос­сас­но Дуб­ро­вен­ско­го рай­о­на Ви­теб­ской об­ла­сти.

[2] УКГБ РБ по Ви­теб­ской обл. Д. 23535-П, л. 67.

[3] Там же. Л. 112 об-113.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/