Святитель Димитрий Ростовский Митрополит

Краткое житие святителя Димитрия Ростовского

Свя­ти­тель Ди­мит­рий, мит­ро­по­лит Ро­стов­ский (в ми­ру Да­ни­ил Сав­вич Туп­та­ло), ро­дил­ся в де­каб­ре 1651 го­да в ме­стеч­ке Ма­ка­ро­во, неда­ле­ко от Ки­е­ва, в бла­го­че­сти­вой се­мье и вы­рос глу­бо­ко ве­ру­ю­щим хри­сти­а­ни­ном. В 1662 го­ду, вско­ре по­сле пе­ре­ез­да ро­ди­те­лей в Ки­ев, Да­ни­ил был от­дан в Ки­е­во-Мо­ги­лян­скую кол­ле­гию, где впер­вые рас­кры­лись да­ро­ва­ния и неза­у­ряд­ные спо­соб­но­сти та­лант­ли­во­го юно­ши. Он успеш­но изу­чил гре­че­ский и ла­тин­ский язы­ки и ряд клас­си­че­ских на­ук. 9 июля 1668 го­да Да­ни­ил при­нял мо­на­ше­ство с име­нем Ди­мит­рий – в честь ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ди­мит­рия Со­лун­ско­го. До вес­ны 1675 го­да он про­хо­дил ино­че­ское по­слу­ша­ние в Ки­ев­ском Ки­рил­ло­вом мо­на­сты­ре, где на­ча­лась его ли­те­ра­тур­ная и про­по­вед­ни­че­ская де­я­тель­ность. Чер­ни­гов­ский ар­хи­епи­скоп Ла­зарь (Ба­ра­но­вич) ру­ко­по­ло­жил Ди­мит­рия 23 мая 1675 го­да во иеро­мо­на­ха. В те­че­ние несколь­ких лет иеро­мо­нах Ди­мит­рий под­ви­зал­ся, про­по­ве­дуя сло­во Бо­жие, в раз­лич­ных мо­на­сты­рях и хра­мах Укра­и­ны, Лит­вы и Бе­ло­рус­сии. Неко­то­рое вре­мя он был игу­ме­ном Мак­си­мов­ской оби­те­ли, а за­тем Ба­ту­рин­ско­го Ни­коль­ско­го мо­на­сты­ря, от­ку­да в 1684 го­ду был вы­зван в Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру. На­сто­я­тель Лав­ры ар­хи­манд­рит Вар­ла­ам (Ясин­ский), зная вы­со­кую ду­хов­ную на­стро­ен­ность сво­е­го быв­ше­го уче­ни­ка, его об­ра­зо­ван­ность, склон­ность к на­уч­но­му тру­ду, а так­же несо­мнен­ное ли­те­ра­тур­ное да­ро­ва­ние, по­ру­чил иеро­мо­на­ху Ди­мит­рию со­став­ле­ние Че­ти­их-Ми­ней (жи­тий свя­тых) на весь год. С то­го вре­ме­ни вся даль­ней­шая жизнь свя­ти­те­ля Ди­мит­рия бы­ла по­свя­ще­на вы­пол­не­нию это­го по­движ­ни­че­ско­го, гран­ди­оз­но­го по сво­им мас­шта­бам тру­да. Ра­бо­та тре­бо­ва­ла огром­но­го на­пря­же­ния сил, нуж­но бы­ло со­брать и про­ана­ли­зи­ро­вать мно­же­ство раз­роз­нен­ных ис­точ­ни­ков и из­ло­жить их язы­ком, до­стой­ным вы­со­ко­го пред­ме­та из­ло­же­ния и од­новре­мен­но до­ступ­ным всем ве­ру­ю­щим. Бо­же­ствен­ная по­мощь не остав­ля­ла свя­ти­те­ля на про­тя­же­нии его два­дца­ти­лет­не­го тру­да. По сви­де­тель­ству пре­по­доб­но­го, ду­ша его на­пол­ни­лась об­ра­за­ми свя­тых, ко­то­рые укреп­ля­ли его дух и те­ло, все­ля­ли ве­ру в бла­го­по­луч­ное за­вер­ше­ние его бла­го­род­но­го тру­да. Од­новре­мен­но с этим пре­по­доб­ный Ди­мит­рий был на­сто­я­те­лем несколь­ких мо­на­сты­рей (по­оче­ред­но). Тру­ды по­движ­ни­ка об­ра­ти­ли на се­бя вни­ма­ние пат­ри­ар­ха Адри­а­на. В 1701 го­ду ука­зом Пет­ра I ар­хи­манд­рит Ди­мит­рий был вы­зван в Моск­ву, где 23 мар­та в Успен­ском со­бо­ре Крем­ля был хи­ро­то­ни­сан на Си­бир­скую мит­ро­по­ли­чью ка­фед­ру в го­род То­больск. Но через неко­то­рое вре­мя из-за важ­но­сти на­уч­но­го тру­да и сла­бо­го здо­ро­вья свя­ти­тель по­лу­чил но­вое на­зна­че­ние в Ро­стов-Яро­слав­ский, ку­да при­был 1 мар­та 1702 го­да в ка­че­стве мит­ро­по­ли­та Ро­стов­ско­го.

Как и преж­де, он про­дол­жал неусып­но за­бо­тить­ся об укреп­ле­нии един­ства Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, ослаб­лен­но­го ста­ро­об­ряд­че­ским рас­ко­лом.

В его вдох­но­вен­ных тру­дах и про­по­ве­дях мно­гие по­ко­ле­ния рус­ских бо­го­сло­вов чер­па­ют ду­хов­ные си­лы для твор­че­ства и мо­лит­вы. Для всех пра­во­слав­ных хри­сти­ан он оста­ет­ся при­ме­ром свя­той, ас­ке­ти­че­ской, нес­тя­жа­тель­ной жиз­ни. По его кон­чине, по­сле­до­вав­шей 28 ок­тяб­ря 1709 го­да, у него не на­шли ни­ка­ко­го иму­ще­ства, кро­ме книг и ру­ко­пи­сей.

При­чис­ле­ние свя­ти­те­ля Ди­мит­рия, мит­ро­по­ли­та Ро­стов­ско­го, к ли­ку свя­тых со­вер­ши­лось 22 ап­ре­ля 1757 го­да. Празд­не­ство ему уста­нов­ле­но так­же 21 сен­тяб­ря, в день об­ре­те­ния мо­щей.

Свя­ти­тель Ди­мит­рий, мит­ро­по­лит Ро­стов­ский, при­быв в 1702 го­ду на Ро­стов­скую ка­фед­ру, преж­де все­го по­се­тил мо­на­стырь свя­ти­те­ля Иа­ко­ва, епи­ско­па Ро­стов­ско­го (па­мять 27 но­яб­ря и 23 мая). В со­бор­ной церк­ви в честь За­ча­тия Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы он со­вер­шил ли­тур­гию, по­сле ко­то­рой при всех при­сут­ство­вав­ших в хра­ме опре­де­лил на пра­вой сто­роне ме­сто сво­е­го бу­ду­ще­го по­гре­бе­ния со сло­ва­ми: "Се по­кой мой, зде все­лю­ся в век ве­ка". Пре­ста­вил­ся свя­ти­тель Ди­мит­рий 28 ок­тяб­ря 1709 го­да. Несмот­ря на же­ла­ние свя­ти­те­ля, вы­ра­жен­ное в за­ве­ща­нии, ду­хо­вен­ство и жи­те­ли Ро­сто­ва про­си­ли при­быв­ше­го для по­гре­бе­ния ме­сто­блю­сти­те­ля пат­ри­ар­ше­го пре­сто­ла Ря­зан­ско­го мит­ро­по­ли­та Сте­фа­на Явор­ско­го со­вер­шить по­гре­бе­ние в со­бор­ном хра­ме го­ро­да, ря­дом с пред­ше­ствен­ни­ком свя­ти­те­ля Ди­мит­рия, свя­ти­те­лем Иоаса­фом. Мит­ро­по­лит Сте­фан, со­блю­дая за­ве­ща­ние сво­е­го по­чив­ше­го дру­га, на­сто­ял на по­гре­бе­нии те­ла свя­ти­те­ля Ди­мит­рия в ука­зан­ном ме­сте. Од­на­ко до при­бы­тия мит­ро­по­ли­та Сте­фа­на ме­сто по­гре­бе­ния при­го­тов­ле­но не бы­ло, хо­тя со дня кон­чи­ны про­шло око­ло ме­ся­ца. В свя­зи с неот­лож­ным отъ­ез­дом мит­ро­по­ли­та Сте­фа­на из Ро­сто­ва в вы­ко­пан­ной мо­ги­ле был сде­лан на­ско­ро за­го­тов­лен­ный де­ре­вян­ный сруб, в ко­то­ром 25 но­яб­ря бы­ло по­гре­бе­но те­ло свя­ти­те­ля. Это об­сто­я­тель­ство, преду­смот­рен­ное Про­мыс­лом Бо­жи­им, при­ве­ло к ско­ро­му об­ре­те­нию мо­щей. В 1752 го­ду про­из­во­дил­ся ре­монт в со­бор­ной церк­ви мо­на­сты­ря, и 21 сен­тяб­ря при по­чин­ке опу­стив­ше­го­ся по­ла бы­ло об­на­ру­же­но нетлен­ное те­ло свя­ти­те­ля Ди­мит­рия. Ме­сто по­гре­бе­ния ока­за­лось сы­рым, ду­бо­вый гроб и на­хо­див­ши­е­ся в нем ру­ко­пи­си ис­тле­ли, но те­ло свя­ти­те­ля, а так­же омо­фор, сак­кос, мит­ра и шел­ко­вые чет­ки со­хра­ни­лись нетлен­ны­ми. По­сле об­ре­те­ния у свя­тых мо­щей со­вер­ша­лось мно­же­ство ис­це­ле­ний, о чем бы­ло до­не­се­но Си­но­ду, по пред­пи­са­нию ко­то­ро­го в Ро­стов при­бы­ли Суз­даль­ский мит­ро­по­лит Силь­вестр и Си­мо­нов­ский ар­хи­манд­рит Гав­ри­ил для осви­де­тель­ство­ва­ния мо­щей свя­ти­те­ля Ди­мит­рия и про­ис­шед­ших чу­дес­ных ис­це­ле­ний. По­сле­до­вал указ Си­но­да от 29 ап­ре­ля 1757 го­да о при­чис­ле­нии к ли­ку свя­тых свя­ти­те­ля Ди­мит­рия, мит­ро­по­ли­та Ро­стов­ско­го и уста­нов­ле­нии празд­но­ва­ния 28 ок­тяб­ря (день пре­став­ле­ния) и 21 сен­тяб­ря (день об­ре­те­ния мо­щей).

Пол­ное жи­тие свя­ти­те­ля Ди­мит­рия Ростовского

В пре­де­лах Ки­ев­ских, в неболь­шом ме­стеч­ке Ма­ка­ров, ро­дил­ся в де­каб­ре 1651 го­да бу­ду­щий свя­ти­тель Ди­мит­рий (в ми­ру Да­ни­ил) от не зна­ме­ни­тых, но бла­го­че­сти­вых ро­ди­те­лей: сот­ни­ка Сав­вы Гри­горь­е­ви­ча Туп­та­лы и су­пру­ги его Ма­рии. Сам он изо­бра­зил в сво­их за­пис­ках, ко­то­рые вел в те­че­ние по­чти всей жиз­ни, бла­жен­ную кон­чи­ну сво­ей ма­те­ри, и по­хва­ла та­ко­го сы­на есть луч­шее сви­де­тель­ство ее доб­ро­де­те­ли. Отец его, из про­стых ка­за­ков, до­слу­жив­шись до зва­ния сот­ни­ка у гет­ма­на До­ро­шен­ко, при смут­ных об­сто­я­тель­ствах то­го вре­ме­ни, в позд­ние го­ды бод­ро нес бре­мя во­ин­ской служ­бы и скон­чал­ся свы­ше ста лет в Ки­е­ве, ку­да пе­ре­се­лил­ся с се­мей­ством. По­след­ние дни по­свя­тил он слу­же­нию Церк­ви в долж­но­сти кти­то­ра Ки­рил­лов­ской оби­те­ли, где по­стриг­ся впо­след­ствии его сын и где сам воз­лег на веч­ный по­кой под­ле сво­ей су­пру­ги. Бо­лее о них ни­че­го неиз­вест­но; но до­воль­но и той сла­вы для бла­го­че­сти­вой че­ты сей, что она мог­ла по­сре­ди сво­е­го убо­же­ства воз­рас­тить та­ко­го све­тиль­ни­ка для Церк­ви, при­учив его, еще в до­маш­ней жиз­ни, к по­дви­гам доб­ро­де­те­ли.

На­учен­ный гра­мо­те в до­ме ро­ди­тель­ском, от­рок Да­ни­ил по­сту­пил для выс­ше­го об­ра­зо­ва­ния в Брат­ское учи­ли­ще при Бо­го­яв­лен­ской церк­ви в Ки­е­ве, что ныне об­ра­ще­на в оби­тель Ака­де­ми­че­скую, это был един­ствен­ный рас­сад­ник вос­пи­та­ния ду­хов­но­го для юно­ше­ства, на­саж­ден­ный или, луч­ше ска­зать, рас­ши­рен­ный рев­ност­ным мит­ро­по­ли­том Пет­ром Мо­ги­лою для про­ти­во­дей­ствия коз­ням ла­тин­ским: от­лич­ные спо­соб­но­сти от­ро­ка об­ра­ти­ли на него вни­ма­ние на­став­ни­ков, и он по­ка­зал быст­рые успе­хи свы­ше всех сво­их сверст­ни­ков, но еще бо­лее от­ли­чал­ся сво­им бла­го­че­сти­ем и скром­ным нра­вом, ко­то­рые уда­ля­ли его от вся­ких уве­се­ле­ний, свой­ствен­ных его воз­рас­ту. Не да­лее, од­на­ко, осьм­на­дца­ти­лет­не­го воз­рас­та мог он поль­зо­вать­ся бла­го­де­тель­ным уче­ни­ем Брат­ской оби­те­ли; по­сре­ди бед­ствен­ных об­сто­я­тельств то­го вре­ме­ни, при кро­во­про­лит­ной войне Рос­сии с зад­не­пров­ски­ми ка­за­ка­ми, Ки­ев пе­ре­хо­дил из рук в ру­ки, и са­мое учи­ли­ще бы­ло за­кры­то, ко­гда дер­жа­ва Поль­ская вре­мен­но воз­об­ла­да­ла ко­лы­бе­лью на­шей ве­ры; во­семь лет оста­ва­лось оно в та­ком за­пу­сте­нии. То­гда по­сле­до­вал юно­ша Да­ни­ил ран­не­му вле­че­нию сво­е­го серд­ца и, три го­да спу­стя по­сле вы­хо­да из учи­ли­ща, про­ник­ну­тый чте­ни­ем оте­че­ских книг, по­стриг­ся в мо­на­ше­ство в род­ствен­ной ему оби­те­ли Ки­рил­лов­ской; он при­нял имя Ди­мит­рия, ко­то­рое про­сла­вил в зем­ле Рус­ской. По­нят­но из­бра­ние им сей оби­те­ли, ибо тут был кти­то­ром ста­рец отец его, а на­сто­я­те­лем – быв­ший рек­тор Брат­ско­го учи­ли­ща, про­све­щен­ный Ме­ле­тий Дзик.

От­сю­да, хо­тя и в юные еще го­ды, на­чи­на­ет­ся уже ряд по­дви­гов Ди­мит­ри­е­вых на по­при­ще цер­ков­ном и бо­го­слов­ском, на ко­то­ром про­си­ял он, как один из древ­них учи­те­лей Церк­ви Все­лен­ской, на­пом­нив нам свет­лый лик Ва­си­ли­ев, Гри­го­ри­ев и Зла­то­устов. Несмот­ря на его мо­ло­дость, ра­ди вы­со­кой доб­ро­де­те­ли и тру­же­ни­че­ской жиз­ни, игу­мен Ме­ле­тий про­сил на­ре­чен­но­го мит­ро­по­ли­та Ки­ев­ско­го, Иоси­фа Ту­каль­ско­го (ко­то­рый, не бу­дучи до­пу­щен до сво­ей епар­хии, имел пре­бы­ва­ние в Ка­не­ве), по­свя­тить но­во­го ино­ка в иеро­ди­а­ко­на. Через шесть лет сде­лал­ся из­ве­стен Ди­мит­рий и на­сто­я­ще­му блю­сти­те­лю мит­ро­по­лии Ки­ев­ской, Ла­за­рю Ба­ра­но­ви­чу, ар­хи­епи­ско­пу Чер­ни­гов­ско­му, му­жу вы­со­кой доб­ро­де­те­ли и уче­но­сти, ко­то­рый сам был вос­пи­тан­ни­ком и рек­то­ром Ки­ев­ской ака­де­мии и по­чи­тал­ся ве­ли­ким стол­пом Церк­ви и рев­ни­те­лем пра­во­сла­вия в Ма­ло­рос­сии. Ар­хи­епи­скоп вы­звал Ди­мит­рия, до­стиг­ше­го толь­ко два­дца­ти­пя­ти­лет­не­го воз­рас­та, в Гу­стын­ский Тро­иц­кий мо­на­стырь, где сам на­хо­дил­ся по слу­чаю освя­ще­ния хра­ма, и там ру­ко­по­ло­жил его в иеро­мо­на­ха; это бы­ло в 1675 го­ду. Узнав же бли­же внут­рен­нее до­сто­ин­ство но­во­по­став­лен­но­го, взял его с со­бою в епар­хию, где имел нуж­ду в про­по­вед­ни­ках сло­ва Бо­жия и со­стя­за­те­лях с ла­ти­на­ми, ко­то­рые уси­ли­ва­лись по­да­вить пра­во­сла­вие в юж­ной Рос­сии.

Рев­ност­ный пас­тырь ста­рал­ся воз­бу­дить лю­дей про­све­щен­ных к про­ти­во­дей­ствию коз­ням рим­ским, он вы­звал для это­го из Лит­вы быв­ше­го рек­то­ра Ки­ев­ской ака­де­мии Иоан­ни­кия Го­ля­тов­ско­го и по­кро­ви­тель­ство­вал уче­но­му ино­стран­цу Ада­му Зер­ни­ка­ву, ко­то­рый, бу­дучи про­те­стан­том, об­ра­тил­ся к пра­во­сла­вию един­ствен­но си­лою ис­ти­ны; сей Зер­ни­кав на­пи­сал об­шир­ную кни­гу о ис­хож­де­нии Ду­ха Свя­то­го от еди­но­го От­ца, в ко­то­рой, во­пре­ки мне­ний ла­тин­ских, со­бра­ны бы­ли все воз­мож­ные сви­де­тель­ства древ­них учн­те­лей Церк­ви. С та­ки­ми уче­ны­ми людь­ми взо­шел в со­об­ще­ство Ди­мит­рий, до­пол­няя их по­зна­ни­я­ми недо­ста­ток соб­ствен­ных, так как об­сто­я­тель­ства вре­ме­ни не поз­во­ля­ли ему окон­чить пол­но­го кур­са бо­го­слов­ских на­ук в учи­ли­ще Брат­ском. В про­дол­же­ние двух лет за­ни­мал он долж­ность про­по­вед­ни­ка при ка­фед­ре Чер­ни­гов­ской и столь­ко же ста­рал­ся на­зи­дать крас­но­ре­чи­вым сло­вом, сколь­ко бла­гим сво­им при­ме­ром. Зна­ме­на­тель­ный сон, ви­ден­ный им око­ло се­го вре­ме­ни и за­пи­сан­ный в его днев­ни­ке, по­ка­зы­ва­ет, до ка­кой сте­пе­ни цер­ков­ныи про­по­вед­ник был строг к са­мо­му се­бе: «Од­на­жды в Ве­ли­кий пост, в 1676 го­ду, в неде­лю Кре­сто­по­клон­ную, вы­шед­ши от утрен­ни и при­го­тов­ля­ясь к слу­же­нию в со­бо­ре (ибо и сам прео­свя­щен­ный хо­тел слу­жить), я за­дре­мал несколь­ко сном тон­ким. Во сне по­ка­за­лось мне, буд­то стою в ал­та­ре пе­ред пре­сто­лом: прео­свя­щен­ный ар­хи­ерей си­дит в крес­лах, а мы все око­ло пре­сто­ла, го­то­вясь к слу­же­нию, нечто чи­та­ем. Вдруг вла­ды­ка на ме­ня про­гне­вал­ся и на­чал силь­но мне вы­го­ва­ри­вать; сло­ва его (я хо­ро­шо их пом­ню) бы­ли та­ко­вы: «Не я ли те­бя вы­брал, не я ли те­бе на­рек имя? оста­вил бра­та Пав­ла диа­ко­на и про­чих при­хо­дя­щих, а те­бя вы­брал?» Во гне­ве сво­ем он про­из­нес и дру­гие сло­ва, для ме­ня по­лез­ные, ко­то­рых, од­на­ко, не пом­ню; ни сии хо­ро­шо мне па­мят­ны. Я низ­ко кла­нял­ся прео­свя­щен­но­му и, обе­ща­ясь ис­пра­вить­ся (че­го, од­на­ко же, и по­ныне не де­лаю), про­сил про­ще­ния – и удо­сто­ил­ся оно­го. Про­стив ме­ня, он доз­во­лил мне по­це­ло­вать его ру­ку и на­чал лас­ко­во со мно­го го­во­рить, по­веле­вая мне го­то­вить­ся к слу­же­нию. То­гда опять стал я на сво­ем ме­сте, разо­гнул слу­жеб­ник, но и в нем тот­час на­шел те же са­мые сло­ва, ка­ки­ми прео­свя­щен­ный де­лал мне вы­го­вор, на­пи­сан­ные боль­ши­ми бук­ва­ми: «Не я ли те­бя из­брал?» и про­чее, как преж­де ска­за­но. С ве­ли­ким ужа­сом и удив­ле­ни­ем чи­тал я в то вре­мя сии сло­ва, и до­ныне пом­ню их твер­до. Про­бу­дясь от сна, я мно­го удив­лял­ся ви­ден­но­му и до­се­ле, при вос­по­ми­на­нии, удив­ля­юсь и ду­маю, что в оном ви­де­нии, чрез осо­бу прео­свя­щен­но­го ар­хи­епи­ско­па, ме­ня вра­зум­лял сам Со­зда­тель мой. При этом я спра­ши­вал и о Пав­ле: не бы­ло ли ко­гда та­ко­го диа­ко­на? И не мог най­ти его ни­где, ни в Чер­ни­го­ве, ни в Ки­е­ве, ни по дру­гим мо­на­сты­рям, и до­ныне не знаю: был ли или есть ли те­перь где в мо­ем оте­че­стве Па­вел диа­кон? Бог зна­ет, что зна­чит Па­вел диа­кон? О Гос­по­ди мой! устрой о мне вещь по Тво­е­му бла­го­му и пре­ми­ло­серд­но­му из­во­ле­нию на спа­се­ние ду­ши мо­ей греш­ной».

Мол­ва о но­вом ви­тии цер­ков­ном рас­про­стра­ни­лась по Ма­ло­рос­сии и Лит­ве; раз­лич­ные оби­те­ли од­на за дру­гой ста­ра­лись вос­поль­зо­вать­ся его ду­хов­ным на­зи­да­ни­ем, ко­то­рое при­вле­ка­ло к ним тол­пы на­род­ные и утвер­жда­ло ко­ле­бав­ше­е­ся в тех кра­ях пра­во­сла­вие. Дви­жи­мый бла­го­че­сти­вым усер­ди­ем, Ди­мит­рий преж­де все­го от­пра­вил­ся из Чер­ни­го­ва в Но­во­двор­ский мо­на­стырь, под­ве­дом­ствен­ный Ви­лен­ско­му Свя­то­го Ду­ха, в пре­де­лах Ли­тов­ских, для по­кло­не­ния чу­до­твор­ной иконе Бо­го­ма­те­ри, пи­сан­ной свя­ти­те­лем Пет­ром мит­ро­по­ли­том. Он был там ра­душ­но при­нят на­мест­ни­ком мит­ро­по­лии, епи­ско­пом Бе­ло­рус­ским Фе­о­до­си­ем и на­сто­я­те­лем Свя­то­ду­хов­ско­го мо­на­сты­ря Кли­мен­том Тро­иц­ким. По­след­ний при­гла­сил его на крат­кое вре­мя в свою оби­тель Ви­лен­скую, a епи­скоп Фе­о­до­сий – в Слуцк, где на­зна­чил ему ме­сто­пре­бы­ва­ни­ем свой Пре­об­ра­жен­ский мо­на­стырь; там, поль­зу­ясь осо­бен­ным рас­по­ло­же­ни­ем брат­ства и кти­то­ра мо­на­стыр­ско­го, бла­го­де­тель­но­го граж­да­ни­на Скоч­ке­ви­ча, Ди­мит­рий бо­лее го­да про­по­ве­до­вал сло­во Бо­жие, до кон­чи­ны сво­их бла­го­де­те­лей епи­ско­па и кти­то­ра; но в про­дол­же­нии се­го вре­ме­ни стран­ство­вал и по окрест­ным оби­те­лям для по­кло­не­ния свя­тыне; нам оста­лось его опи­са­ние чу­дес Ильин­ской ико­ны Бо­го­ма­те­ри, что в Чер­ни­го­ве, под име­нем «Ру­на оро­шен­но­го».

Меж­ду тем Ки­ев и Чер­ни­гов тре­бо­ва­ли к се­бе об­рат­но про­по­вед­ни­ка, удер­жи­ва­е­мо­го в Слуц­ке, ибо так ве­ли­ка бы­ла к нему об­щая лю­бовь. На­сто­я­тель Ки­рил­лов­ско­го мо­на­сты­ря Ме­ле­тий, пе­ре­ве­ден­ный в Ми­хай­лов­ский-Зла­то­вер­хий, при­гла­шал к се­бе сво­е­го уче­ни­ка и по­стри­же­ни­ка; гет­ман Ма­ло­рос­сии Са­мой­ло­вич пред­ла­гал ему у се­бя в Ба­ту­рине ме­сто про­по­вед­ни­ка.

Обет по­слу­ша­ния ино­че­ско­го по­буж­дал Ди­мит­рия ид­ти на зов стар­ца игу­ме­на, но бра­тия Слуц­кая не от­пус­ка­ла его, обе­щая при­нять на се­бя всю от­вет­ствен­ность, и Ме­ле­тий на вре­мя со­гла­сил­ся, при­слав да­же от се­бя в бла­го­сло­ве­ние про­по­вед­ни­ку ча­сти­цу мо­щей свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Вар­ва­ры. Ко­гда же, од­на­ко, по смер­ти бла­го­де­те­лей его, сде­ла­лись на­сто­я­тель­ны тре­бо­ва­ния из Ки­е­ва и Ба­ту­ри­на, Ди­мит­рий дол­жен был по­ви­но­вать­ся и пред­по­чел го­род гет­ман­ский, по­то­му что Ки­ев на­хо­дил­ся то­гда под стра­хом на­ше­ствия та­тар­ско­го: быв­ший гет­ман Юрий Хмель­ниц­кий на­кли­кал ту­рок на свою ро­ди­ну, и вся Зад­не­пров­ская Укра­и­на тре­пе­та­ла его опу­сто­ше­ний; да­же на­сто­я­тель Лав­ры Пе­чер­ской про­сил на вре­мя пе­ре­се­лить­ся с бра­ти­ей в иное, бо­лее без­опас­ное ме­сто. Ми­ло­сти­во был при­нят Ди­мит­рий гет­ма­ном Са­мой­ло­ви­чем, ко­то­рый сам, про­ис­хо­дя из зва­ния ду­хов­но­го, от­ли­чал­ся бла­го­че­сти­ем; он ука­зал ему для жи­тель­ства Ни­ко­ла­ев­ский мо­на­стырь близ Ба­ту­ри­на, где в то вре­мя был на­сто­я­те­лем уче­ный Фе­о­до­сий Гу­гу­ре­вич, за­няв­ший впо­след­ствии долж­ность рек­то­ра в Ки­ев­ской ака­де­мии.

Из Слуц­ка был при­гла­ша­ем Ди­мит­рий в раз­лич­ные оби­те­ли для про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия; из Ба­ту­ри­на же – для еди­новре­мен­но­го ими управ­ле­ния. Бра­тия Ки­рил­лов­ской оби­те­ли при­сла­ла на­роч­но­го про­сить быв­ше­го сво­е­го по­стри­жен­ни­ка к се­бе в на­сто­я­те­ли, но без­успеш­но: сам ли от­ка­зал­ся он по сми­ре­нию или не от­пу­стил его гет­ман. Успеш­нее бы­ло при­гла­ше­ние Мак­са­ков­ской оби­те­ли, что близ го­ро­да Борз­ны; Ди­мит­рий от­пра­вил­ся с пись­мом гет­ма­на в Чер­ни­гов за бла­го­сло­ве­ни­ем к ар­хи­епи­ско­пу Ла­за­рю и был при­нят весь­ма ми­ло­сти­во, как сам опи­сы­ва­ет в днев­ни­ке сво­ем. Еще не чи­тая пись­ма, ска­зал ар­хи­ерей: «Да бла­го­сло­вит вас Гос­подь Бог на игу­мен­ство; но по име­ни Ди­мит­рия же­лаю вам мит­ры, Ди­мит­рий да по­лу­чит мит­ру». В тот же день по­сле по­свя­ще­ния, бу­дучи при­гла­шен к сто­лу, услы­шал еще бо­лее зна­ме­на­тель­ные ре­чи от сво­е­го вла­ды­ки: «Се­го дня спо­до­бил вас Гос­подь Бог игу­мен­ства в мо­на­сты­ре, где храм Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня, яко Мо­и­сея на Фа­во­ре. Ска­за­вый пу­ти Своя Мо­и­сео­ви, да ска­жет и вам на сем Фа­во­ре пу­ти Свои к веч­но­му Фа­во­ру». «Сло­ва сии, – при­со­во­куп­ля­ет Ди­мит­рий, – при­нял я, греш­ный, за хо­ро­шее пред­зна­ме­но­ва­ние и за­ме­тил для се­бя; дай, Бо­же, чтобы сбы­лось про­ро­че­ство ар­хи­пас­тыр­ское! Он от­пу­стил ме­ня как отец род­но­го сы­на: по­дай ему, Гос­подь, все бла­гое по серд­цу».

Недол­го, од­на­ко, игу­мен­ство­вал свя­той Ди­мит­рий в оби­те­ли Мак­са­ков­ской; на сле­ду­ю­щий год был он, по же­ла­нию гет­ма­на, пе­ре­ве­ден в Ба­ту­рин­ский мо­на­стырь на ме­сто Фе­о­до­сия, взя­то­го в Ки­ев, но вско­ре от­ка­зал­ся от сей долж­но­сти по люб­ви сво­ей к за­ня­ти­ям уче­ным. Вспо­ми­ная по слу­чаю смер­ти од­но­го из сво­их со­бра­тий Ки­рил­лов­ских, скон­чав­ше­го­ся в Чер­ни­го­ве, о соб­ствен­ных стран­стви­ях из мо­на­сты­ря в мо­на­стырь Ди­мит­рий за­ме­тил в днев­ни­ке сво­ем: «Бог зна­ет, где и мне суж­де­но по­ло­жить свою го­ло­ву!» Мог ли он ожи­дать ко­гда-ни­будь, что из род­ной Ма­ло­рос­сии бу­дет вы­зван на свя­ти­тель­скую ка­фед­ру чуж­до­го ему Се­ве­ра? В день сво­е­го Ан­ге­ла сло­жил с се­бя бре­мя игу­мен­ское сми­рен­ный Ди­мит­рий, оста­ва­ясь, од­на­ко, в оби­те­ли, ибо не бо­ял­ся по­ко­рять­ся чу­жой во­ле по люб­ви сво­ей к по­слу­ша­нию. Меж­ду тем скон­чал­ся ар­хи­манд­рит лав­ры Пе­чер­ской Ин­но­кен­тий Ги­зель и на ме­сто его по­став­лен не ме­нее про­све­щен­ный Вар­ла­ам Ясин­ский; он пред­ло­жил быв­ше­му игу­ме­ну пе­ре­се­лить­ся в лав­ру для уче­ных за­ня­тий, и это пе­ре­се­ле­ние со­ста­ви­ло эпо­ху в его жиз­ни, ибо про­мыс­лу Бо­жию угод­но бы­ло при­звать Ди­мит­рия на де­ло два­дца­ти­лет­них тру­дов, ко­то­рым он ока­зал неза­бвен­ную услу­гу всей Церк­ви Рос­сий­ской.

Дав­но уже чув­ство­ва­ли у нас необ­хо­ди­мость со­брать для на­зи­да­ния ве­ру­ю­щих жи­тия свя­тых, про­сла­вив­ших Гос­по­да сво­и­ми по­дви­га­ми; мит­ро­по­лит Все­рос­сий­ский Ма­ка­рий пред­при­нял ду­ше­по­лез­ный труд сей, со­еди­нив в сво­их ве­ли­ких Че­тьях-Ми­не­ях все жи­тия, ка­кие мог толь­ко об­ре­сти в про­ло­гах и па­те­ри­ках на­ших, и до­пол­нил их соб­ствен­ны­ми жиз­не­опи­са­ни­я­ми. Про­све­щен­ный мит­ро­по­лит Ки­ев­ский Петр Мо­ги­ла, по­буж­ден­ный столь бла­гим при­ме­ром, возы­мел на­ме­ре­ние из­дать жи­тия на бо­лее до­ступ­ном язы­ке сла­вя­но­рус­ском и вы­пи­сал для но­во­го пе­ре­во­да с Го­ры Афон­ской гре­че­ские кни­ги Си­мео­на Ме­та­ф­ра­с­та, ко­то­рый наи­бо­лее по­тру­дил­ся над жи­ти­я­ми свя­тых в Х ве­ке; но ран­няя кон­чи­на вос­пре­пят­ство­ва­ла рев­ност­но­му пас­ты­рю ки­ев­ско­му при­ве­сти в ис­пол­не­ние бла­гое на­ме­ре­ние, и по­сле­до­вав­шее за тем тяж­кое вре­мя для Ки­е­ва на­дол­го его от­сро­чи­ло. Од­на­ко пре­ем­ник его, ар­хи­манд­рит Лав­ры Пе­чер­ской Ин­но­кен­тий Ги­зель ис­про­сил с той же це­лью у пат­ри­ар­ха Мос­ков­ско­го Иоаки­ма ве­ли­кие Че­тьи Ми­неи мит­ро­по­ли­та Ма­ка­рия и так­же скон­чал­ся, не кос­нув­шись де­ла. Вар­ла­ам Ясин­ский ре­шил­ся про­дол­жать на­ча­тое, по­ис­кал для се­бя че­ло­ве­ка уеди­нен­но­го и спо­соб­но­го ис­пол­нить мно­го­об­раз­ный труд. Ни­ко­го не мог он из­брать луч­ше игу­ме­на Ба­ту­рин­ско­го, с об­ще­го со­ве­та бра­тии Пе­чер­ской, и через несколь­ко недель по­сле сво­е­го пе­ре­се­ле­ния в Лав­ру, в июне ме­ся­це 1684 го­да, Ди­мит­рий при­сту­пил к опи­са­нию жи­тий свя­тых; с тех пор это сде­ла­лось по­сто­ян­ным де­лом всей его жиз­ни, ко­то­рое усерд­но про­дол­жал и в ке­ллии ино­че­ской, и в сане на­сто­я­тель­ском, и на ка­фед­ре свя­ти­тель­ской, ибо ду­ша его пла­мен­но воз­лю­би­ла угод­ни­ков Бо­жи­их, ко­их па­мять хо­тел про­сла­вить. Они са­ми от­кры­ва­лись ему в та­ин­ствен­ных сно­ви­де­ни­ях, сви­де­тель­ствуя там соб­ствен­ную его бли­зость к ми­ру ду­хов­но­му, так как мысль его бы­ла ис­пол­не­на об­ра­за­ми свя­тых, им опи­сы­ва­е­мых; это еще бо­лее обод­ря­ло его к про­дол­же­нию на­ча­то­го тру­да. Вот как он сам опи­сы­ва­ет в днев­ни­ке сво­ем два уте­ши­тель­ных сно­ви­де­ния, ко­их удо­сто­ил­ся в те­че­ние трех ме­ся­цев. «Ав­гу­ста де­ся­то­го 1685 г., в по­не­дель­ник услы­шал я бла­го­вест к за­ут­ре­ни, но, по обык­но­вен­но­му мо­е­му ле­ни­вству разо­спав­шись, не по­спел к на­ча­лу, а про­спал да­же до чте­ния Псал­ты­ри. В сие вре­мя ви­дел сле­ду­ю­щее ви­де­ние: ка­за­лось, буд­то по­ру­че­на бы­ла мне в смот­ре­ние неко­то­рая пе­ще­ра, в ко­ей по­чи­ва­ли свя­тые мо­щи. Осмат­ри­вая со све­чою гро­бы свя­тых, уви­дел там же яко бы но­че­вав­шую свя­тую ве­ли­ко­му­че­ни­цу Вар­ва­ру. При­сту­пив к ее гро­бу, узрел ее ле­жа­щую бо­ком и гроб ее, яв­ля­ю­щий неко­то­рую гни­лость. Же­лая оную очи­стить, вы­нул мо­щи ее из ра­ки и по­ло­жил на дру­гом ме­сте. Очи­стив ра­ку, при­сту­пил к мо­щам ее и взял оные ру­ка­ми для вло­же­ния в ра­ку, но вдруг узрел в жи­вых Вар­ва­ру свя­тую. Ве­ща­ю­ще­му мне к ней: «Свя­тая де­во Вар­ва­ро, бла­го­де­тель­ни­це моя! Умо­ли Бо­га о гре­хах мо­их!» От­вет­ство­ва­ла свя­тая, бу­ди бы имея со­мне­ние некое: «Не ве­даю, – рек­ла, – умо­лю ли, ибо мо­ли­ши­ся по-рим­ски». (Ду­маю, что сие мне ска­за­но для то­го, что я весь­ма ле­нив к мо­лит­ве и упо­до­бил­ся в сем слу­чае рим­ля­нам, у ко­их весь­ма крат­кое мо­лит­во­сло­вие, так, как у ме­ня крат­кая и ред­кая мо­лит­ва). Сло­ва сии услы­шав от свя­той, на­чал я ту­жить и яко­бы от­ча­и­вать­ся, но она, спу­стя ма­ло вре­ме­ни, воз­зри­ла на ме­ня с ве­се­лым и осклаб­лен­ным ли­цом и рек­ла: «Не бой­ся», – и иные неко­то­рые уте­ши­тель­ные про­из­нес­ла сло­ва, ко­их и не вспом­ню. По­том, вло­жив в ра­ку, об­ло­бы­зал ее ру­ки и но­ги; ка­за­лось, те­ло жи­вое и весь­ма бе­лое, но ру­ка убо­гая и об­вет­ша­лая. Со­жа­лея о том, что нечи­сты­ми и сквер­ны­ми ру­ка­ми и уста­ми дер­заю ка­сать­ся свя­тых мо­щей и что не ви­жу хо­ро­шей ра­ки, раз­мыш­лял, как бы укра­сить сей гроб? И на­чал ис­кать но­вой бо­га­тей­шей ра­ки, в ко­то­рую бы пе­ре­ло­жить свя­тые мо­щи: но в том са­мом мгно­ве­нии проснул­ся. Жа­лея о про­буж­де­нии мо­ем, по­чув­ство­ва­ло серд­це мое неко­то­рую ра­дость». За­клю­чая этот рас­сказ, свя­той Ди­мит­рий сми­рен­но за­ме­ча­ет: «Бог ве­да­ет, что сей сон зна­ме­ну­ет и ка­ко­во иное со­бы­тие вос­по­сле­ду­ет! О, ко­гда бы мо­лит­ва­ми свя­той Вар­ва­ры дал мне Бог ис­прав­ле­ние зло­го и ока­ян­но­го жи­тия мо­е­го!» А через несколь­ко лет свя­той Ди­мит­рий имел уте­ше­ние дей­стви­тель­но воз­дать честь мо­щам свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы. Бу­дучи в то вре­мя игу­ме­ном Ба­ту­рин­ским, он узнал, что часть этих мо­щей хра­нит­ся в казне гет­ман­ской меж­ду про­чи­ми со­кро­ви­ща­ми как бы под спу­дом и ма­ло ко­му из­вест­на. Она на­хо­ди­лась здесь по сле­ду­ю­щим об­сто­я­тель­ствам: еще в 1651 го­ду гет­ман ли­тов­ский Януш Рад­зи­вил по взя­тии Ки­е­ва ис­про­сил се­бе две ча­сти мо­щей ве­ли­ко­му­че­ни­цы, по­чи­ва­ю­щих в Ми­хай­лов­ском мо­на­сты­ре. Од­ну из этих ча­стей, от ре­бер свя­той Вар­ва­ры, он ото­слал в дар Ви­лен­ско­му епи­ско­пу Ге­ор­гию Тиш­ке­ви­чу, дру­гую, от пер­сей ее, по­да­рил жене сво­ей Ма­рии, по смер­ти ко­то­рой она до­ста­лась мит­ро­по­ли­ту Ки­ев­ско­му Иоси­фу Ту­каль­ско­му и по­ло­же­на им в го­ро­де Ка­не­ве, его обык­но­вен­ном ме­сто­пре­бы­ва­нии. От­сю­да по смер­ти Ту­каль­ско­го она взя­та бы­ла в Ба­ту­рин­скую ка­зен­ную па­ла­ту. Сво­и­ми усиль­ны­ми прось­ба­ми свя­той Ди­мит­рий по­лу­чил доз­во­ле­ние от гет­ма­на пе­ре­ве­сти сию свя­ты­ню в свой Ба­ту­рин­ский мо­на­стырь и с тор­же­ствен­ным хо­дом пе­ре­нес 15 ян­ва­ря 1691 го­да, во втор­ник, а в па­мять пе­ре­не­се­ния уста­но­вил в сво­ем мо­на­сты­ре каж­дый втор­ник со­вер­шать мо­леб­ное пе­ние ве­ли­ко­му­че­ни­це.

Дру­гое сно­ви­де­ние бы­ло еще по­ра­зи­тель­нее. «В 1685 го­ду, – пи­шет Ди­мит­рий, – в Филип­пов пост, в од­ну ночь окон­чив пись­мом стра­да­ния свя­то­го му­че­ни­ка Оре­ста, ко­то­ро­го па­мять 10 но­яб­ря по­чи­та­ет­ся, за час или мень­ше до за­ут­ре­ни, лег я от­дох­нуть не раз­де­ва­ясь и в сон­ном ви­де­нии узрел свя­то­го му­че­ни­ка Оре­ста, с ли­ком ве­се­лым ко мне ве­ша­ю­ще­го си­ми сло­ва­ми: «Я боль­ше пре­тер­пел за Хри­ста мук, неже­ли ты на­пи­сал». Сие рек, от­крыл мне пер­си свои и по­ка­зал в ле­вом бо­ку ве­ли­кую ра­ну, на­сквозь во внут­рен­ность про­хо­дя­щую, ска­зав: «Сие мне же­ле­зом про­жже­но». По­том от­крыл пра­вую по ло­коть ру­ку, по­ка­зав ра­ну на са­мом про­ти­ву лок­тя ме­сте, и рек: «Сие мне пе­ре­ре­за­но»; при­чем вид­ны бы­ли пе­ре­ре­зан­ные жи­лы. Так­же и ле­вую ру­ку от­крыв­ши, на та­ком же ме­сте, та­кую же ука­зав ра­ну, ска­зав: «И то мне пе­ре­ре­за­но». По­том, на­кло­нясь, от­крыл но­гу и по­ка­зал на сгиб ко­ле­на ра­ну, так­же и дру­гую но­гу, до ко­ле­на от­крыв­ши, та­кую же ра­ну на та­ком же ме­сте по­ка­зал и рек: «А сие мне ко­сою рас­се­че­но». И став пря­мо, взи­рая мне в ли­цо, рек: «Ви­дишь ли? боль­ше я за Хри­ста пре­тер­пел, неже­ли ты на­пи­сал». Я про­ти­ву се­го ни­что­же смея ска­зать, мол­чал и мыс­лил в се­бе: «Кто сей есть Орест, не из чис­ла ли пя­то­чис­лен­ных (13 де­каб­ря)?» На сию мою мысль свя­той му­че­ник от­вет­ство­вал: «Не тот я Орест, иже от пя­то­чис­лен­ных, но тот, его же ты ныне жи­тие на­пи­сал». Ви­дел и дру­го­го неко­е­го че­ло­ве­ка важ­но­го, за ним сто­яв­ше­го, и ка­за­лось мне, так­же некий му­че­ник был, но тот ни­что­же из­рек. В то са­мое вре­мя учи­нен­ный к за­ут­рене бла­го­вест про­бу­дил ме­ня, и я жа­лел, что сие весь­ма при­ят­ное ви­де­ние ско­ро окон­чи­лось. А что сие ви­де­ние, – при­бав­ля­ет свя­той Ди­мит­рий, – за­пи­сав его спу­стя бо­лее тр