Мученик Борис Козлов

Преподобномученики Евтихий (Диденко), Авенир (Синицын), Савва (Суслов), Марк (Махров) и мученик Борис Козлов

В 1937 го­ду на­сту­пил по­след­ний пе­ри­од уни­что­же­ния Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви пра­ви­тель­ством во­ин­ству­ю­щих без­бож­ни­ков, пе­ри­од обиль­ной жат­вы Гос­под­ней. Это кос­ну­лось и еще оста­вав­ших­ся то­гда на сво­бо­де мо­на­хов Оп­ти­ной Пу­сты­ни, жив­ших по­сле ее за­кры­тия в бли­жай­шем к лю­би­мой оби­те­ли го­ро­де Ко­зель­ске.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Ев­ти­хий ро­дил­ся в 1870 го­ду в се­ле Ни­ко­ла­ев­ском Ку­рьин­ской во­ло­сти Зме­и­но­гор­ско­го уез­да Том­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ива­на Ди­ден­ко и в кре­ще­нии был на­ре­чен Еме­лья­ном. Он при­хо­дил­ся дво­ю­род­ным бра­том оп­тин­ско­му иеро­мо­на­ху Лав­рен­тию (Лев­чен­ко)[a], был же­нат, но ов­до­вел и ушел в мо­на­стырь. Неко­то­рое вре­мя Еме­льян на­хо­дил­ся в Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ре, а за­тем 10 но­яб­ря 1901 го­да по­сту­пил в Иоан­но-Пред­те­чен­ский скит Оп­ти­ной Пу­сты­ни. 20 но­яб­ря 1901 го­да он был одет в под­ряс­ник, 4 июня 1905 го­да – по­стри­жен в ря­со­фор. По­слу­ша­ни­ем его ста­ли ра­бо­ты на мо­на­стыр­ской да­че. Он был неболь­шо­го ро­ста, его все лю­би­ли за про­сто­ту и доб­ро­ту.
24 июня 1911 го­да ли­тур­гия по слу­чаю скит­ско­го празд­ни­ка Рож­де­ства свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи со­вер­ша­лась со­бор­но, воз­глав­лял бо­го­слу­же­ние и мо­ле­бен ски­то­на­чаль­ник игу­мен Вар­со­но­фий (Пли­хан­ков). В этот день по­слуш­ник Еме­льян был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Ев­ти­хий[1].
На все­нощ­ной под Верб­ное вос­кре­се­нье, 14 ап­ре­ля 1917 го­да, с ним слу­чи­лось ис­ку­ше­ние, ко­то­рое мож­но по­нять и как пред­воз­ве­стие все­го то­го, что про­изо­шло впо­след­ствии. В это вре­мя отец Ев­ти­хий про­хо­дил по­слу­ша­ние на мо­на­стыр­ской да­че. На двор, ко­гда он был уже за­перт, за­бе­жал волк и про­из­вел боль­шой пе­ре­по­лох. На шум вы­шел отец Ев­ти­хий и с ви­ла­ми бро­сил­ся на ви­нов­ни­ка пе­ре­по­ло­ха, но го­лод­ный зверь не ис­пу­гал­ся, ки­нул­ся на мо­на­ха, и меж­ду ни­ми за­вя­за­лась оже­сто­чен­ная борь­ба. В кон­це кон­цов, волк бе­жал, но отец Ев­ти­хий был силь­но из­ра­нен, и его сроч­но при­шлось от­прав­лять в боль­ни­цу в Моск­ву.
По­сле за­кры­тия без­бож­ни­ка­ми в 1923 го­ду мо­на­сты­ря, отец Ев­ти­хий сна­ча­ла жил в Ко­зель­ске вме­сте с ке­лей­ни­ка­ми стар­ца Нек­та­рия Пет­ром (Швы­ре­вым) и иеро­ди­а­ко­ном Се­ва­сти­а­ном (Фо­ми­ным)[b], а в трид­ца­тых го­дах он по­се­лил­ся в од­ном до­ме с оп­тин­ски­ми мо­на­ха­ми Аве­ни­ром (Си­ни­цы­ным) и Сав­вой (Сус­ло­вым). За­ра­ба­ты­вал он тем, что по­мо­гал по хо­зяй­ству ко­му что тре­бо­ва­лось и при­слу­жи­вал в церк­ви.
Мо­нах Ев­ти­хий был аре­сто­ван 30 ок­тяб­ря 1937 го­да и за­клю­чен в тюрь­му в го­ро­де Су­хи­ни­чи.
4 но­яб­ря бы­ли до­про­ше­ны де­жур­ные сви­де­те­ли, со­сед и хо­зяй­ка до­ма, где жи­ли мо­на­хи Ев­ти­хий, Аве­нир и Сав­ва. Со­сед по­ка­зал, что до­мо­хо­зяй­ка дер­жа­ла мо­на­хов «на квар­ти­ре спе­ци­аль­но, по­то­му что они мо­ли­лись Бо­гу. За квар­ти­ру все они пла­ти­ли толь­ко 12 руб­лей, а я, как ра­бо­чий, пла­тил 18 руб­лей один. Мо­на­хи Сус­лов, Си­ни­цын, Мах­ров и Ди­ден­ко ни­чем по­лез­ным не за­ни­ма­лись, хо­ди­ли по до­мам, рас­про­стра­ня­ли цер­ков­ный дур­ман, цер­ков­ную служ­бу они по­се­ща­ли груп­пой и жи­ли груп­пой в од­ной квар­ти­ре, имея каж­дый свою обо­ру­до­ван­ную ико­на­ми ке­лью... В ок­тяб­ре со­сто­я­лось пред­вы­бор­ное со­бра­ние в зда­нии шко­лы, бы­ли при­гла­ше­ны и мо­на­хи, но все они ка­те­го­ри­че­ски от­ка­за­лись и на со­бра­ние не по­шли, чем дей­ство­ва­ли на осталь­ных граж­дан. Мо­нах Мах­ров... мо­на­ше­ство­вал, ни­чем по­лез­ным не за­ни­мал­ся, все вре­мя мо­лил­ся Бо­гу и ждал пе­ре­ме­ны... по­се­щал... мо­на­хов, про­жи­ва­ю­щих на квар­ти­рах в го­ро­де Ко­зель­ске»[2].
Хо­зяй­ка до­ма, в ко­то­ром жи­ли мо­на­хи, по­ка­за­ла: «Мо­на­хи Оп­тин­ско­го мо­на­сты­ря Сав­ва Сус­лов, Ев­ти­хий Ди­ден­ко и Аве­нир Си­ни­цын жи­ли в мо­ем до­ме, каж­дый в сво­ей ке­лье, ни­чем по­лез­ным не за­ни­ма­лись и мо­на­ше­ство­ва­ли... Ле­том 1937 го­да к мо­на­ху Ев­ти­хию Ди­ден­ко при­хо­дил мо­нах Ви­кен­тий Ни­коль­ский[c], в дан­ное вре­мя аре­сто­ван­ный, от­слу­жил цер­ков­ную служ­бу и ушел, по­сле ухо­да Ви­кен­тия Ни­коль­ско­го мо­нах Ев­ти­хий Ди­ден­ко стал по­прав­лять­ся. Мо­нах Аве­нир Си­ни­цын в мо­ем при­сут­ствии до­ка­зы­вал, „что рань­ше в мо­на­сты­ре жи­лось луч­ше, чем те­перь при со­вет­ской вла­сти...“ Мо­нах Ев­ти­хий Ди­ден­ко го­во­рил, что „те­перь всех са­жа­ют в тюрь­му, по­то­му что бу­дут вы­бо­ры со­ве­тов и уже аре­сто­ва­ны по­пы“»[3].
На до­про­се отец Ев­ти­хий под­твер­дил, что рань­ше, ко­гда был мо­на­стырь, жи­лось луч­ше, то­гда все мо­на­хи во вре­мя цер­ков­ных служб со­би­ра­лись в церк­ви. Но и до по­след­не­го вре­ме­ни все мо­на­хи со­блю­да­ют мо­на­ше­ский об­раз жиз­ни.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы тес­но свя­за­ны с быв­шим бла­го­чин­ным Гри­го­ри­ем Ни­коль­ским, в дан­ное вре­мя аре­сто­ван­ным ор­га­на­ми НКВД за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность. Тре­бу­ем от вас прав­ди­во­го по­ка­за­ния по дан­но­му во­про­су, – за­явил мо­на­ху Ев­ти­хию сле­до­ва­тель.
– Гри­го­рия Ни­коль­ско­го я хо­ро­шо знаю, бы­вал у него и встре­чал­ся с ним в церк­ви, он был хо­ро­шим че­ло­ве­ком, за­щи­щал мо­на­хов...
16 но­яб­ря сле­до­ва­тель еще раз до­про­сил мо­на­ха.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет до­ста­точ­ны­ми дан­ны­ми, что вы, не имея опре­де­лен­ных за­ня­тий, про­во­ди­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту, бу­дучи тес­но свя­за­ны с по­пом Гри­го­ри­ем Ни­коль­ским, – ска­зал сле­до­ва­тель.
– Я Гри­го­рия Ни­коль­ско­го ча­сто встре­чал в церк­ви, он там слу­жил цер­ков­ную служ­бу, но ни­ка­кой ра­бо­ты про­тив со­вет­ской вла­сти я не про­во­дил.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Аве­нир ро­дил­ся в 1879 го­ду в се­мье ме­ща­ни­на го­ро­да Бол­хо­ва Ор­лов­ской гу­бер­нии Мат­вея Си­ни­цы­на и в кре­ще­нии на­ре­чен был Ан­дре­ем. Он же­нил­ся, но ов­до­вел и по­сту­пил в 1908 го­ду в Оп­ти­ну Пу­стынь. 11 ок­тяб­ря 1911 го­да Ан­дрей был опре­де­лен в чис­ло бра­тии[4], а за­тем по­стри­жен в ман­тию с име­нем Аве­нир; в мо­на­сты­ре про­хо­дил по­слу­ша­ние зво­на­ря.
Мо­нах Аве­нир был аре­сто­ван 30 ок­тяб­ря 1937 го­да и за­клю­чен в тюрь­му в го­ро­де Су­хи­ни­чи. В тот же день он был до­про­шен.
«В Оп­тин­ский мо­на­стырь по­сту­пил в 1908 го­ду лич­но сам по доб­ро­воль­но­му же­ла­нию, – от­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, ска­зал отец Аве­нир, – и про­был в мо­на­сты­ре до 1923 го­да... Мо­нах Ма­ка­рий и я ор­га­ни­зо­ва­ли груп­пу мо­на­хов и жи­ли вме­сте: Ма­ка­рий, я и отец Ев­ти­хий, в 1936 го­ду Ма­ка­рий уехал к се­бе до­мой в Мо­гилев­скую гу­бер­нию к пле­мян­ни­кам, а к нам сно­ва при­шел на ме­сто Ма­ка­рия Сав­ва, и сно­ва про­дол­жа­ли жить вме­сте, я и мо­на­хи Ев­ти­хий и Сав­ва. Опре­де­лен­ной ра­бо­ты не име­ли, хо­ди­ли по до­мам и вы­пол­ня­ли слу­чай­ные ра­бо­ты. А по дням цер­ков­ной служ­бы со­би­ра­лись в Бла­го­ве­щен­ской церк­ви... Все мо­на­хи до на­сто­я­ще­го вре­ме­ни ве­дут мо­на­ше­ский об­раз жиз­ни»[5].
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы ча­сто тай­но по­се­ща­ли мо­наш­ку Ан­ну Са­мой­ло­ву, где устра­и­ва­ли сбо­ри­ще и про­во­ди­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность; про­сим прав­ди­во­го по­ка­за­ния по это­му во­про­су, – ска­зал сле­до­ва­тель.
– Да, дей­стви­тель­но, по­слуш­ни­цу Ша­мор­дин­ско­го мо­на­сты­ря Ан­ну Са­мой­ло­ву по­се­щал несколь­ко раз, ра­бо­тал у нее; по­след­няя ку­пи­ла дом, дер­жит ко­ро­ву и сви­ней, с ней жи­вет мо­на­хи­ня Мар­фа, по­мо­га­ет ей ра­бо­тать по хо­зяй­ству, ее дом по­се­щал ино­гда ого­ро­дом, но контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту я не вел.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Сав­ва ро­дил­ся 20 сен­тяб­ря 1873 го­да в де­ревне Ка­ме­не­вой Успен­ской во­ло­сти Ли­вен­ско­го уез­да Ор­лов­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ан­дрея Сус­ло­ва и в кре­ще­нии был на­ре­чен Сер­ги­ем. Об­ра­зо­ва­ние он по­лу­чил в сель­ской шко­ле. В 1900 го­ду Сер­гий по­сту­пил в Оп­ти­ну Пу­стынь и пер­вое вре­мя про­хо­дил по­слу­ша­ние за­крой­щи­ка в ру­холь­ной. 19 де­каб­ря 1910 го­да он был по­стри­жен в мо­на­ше­ство и по­став­лен на по­слу­ша­ние за свеч­ной ящик, за­тем был опре­де­лен по­мощ­ни­ком по­но­ма­ря, а в 1916 го­ду сно­ва пе­ре­ве­ден в ру­холь­ную[6].
По­сле за­кры­тия без­бож­ни­ка­ми Оп­ти­ной Пу­сты­ни отец Сав­ва по­се­лил­ся в Ко­зель­ске, за­ра­ба­ты­вал на жизнь ши­тьем, под­ви­зал­ся в мо­лит­ве и по­се­щал вме­сте с остав­шей­ся в Ко­зель­ске бра­ти­ей го­род­ской храм. Мо­нах Сав­ва был аре­сто­ван вме­сте с мо­на­ха­ми Оп­ти­ной Пу­сты­ни 30 ок­тяб­ря 1937 го­да и за­клю­чен в тюрь­му в го­ро­де Су­хи­ни­чи. В тот же день сле­до­ва­тель до­про­сил его.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы про­дол­жи­тель­ное вре­мя со­сто­я­ли мо­на­хом Оп­тин­ско­го мо­на­сты­ря и по­сле лик­ви­да­ции мо­на­сты­ря ни­чем по­лез­ным не за­ни­ма­лись, про­во­ди­ли по до­мам цер­ков­ную служ­бу и бра­ли от кол­хоз­ни­ков бес­плат­но про­дук­ты. Тре­бу­ем по­ка­зать прав­ду! – за­явил сле­до­ва­тель.
– В Оп­ти­ном мо­на­сты­ре я про­слу­жил мо­на­хом два­дцать семь лет. По­сле лик­ви­да­ции мо­на­сты­ря в 1923 го­ду я пе­ре­ехал на квар­ти­ру в го­род Ко­зельск, хо­дил по до­мам и за­ни­мал­ся порт­няж­ным ре­меслом, пра­ва го­ло­са был ли­шен до по­след­не­го вре­ме­ни. Мо­на­ше­ство в го­судар­ствен­ной по­ли­ти­че­ской жиз­ни не участ­во­ва­ло, по­че­му я ни­че­го и не знаю, что де­ла­ет­ся; на квар­ти­ре я жил вме­сте с мо­на­ха­ми Аве­ни­ром Си­ни­цы­ным и Ев­ти­хи­ем Ди­ден­ко. За неупла­ту го­судар­ствен­ных на­ло­гов у ме­ня бы­ло изъ­ято иму­ще­ство, но в ка­ком го­ду, я не пом­ню. В по­след­нее вре­мя я... хо­жу по до­мам и вы­пол­няю порт­няж­ную ра­бо­ту, по­се­щаю цер­ковь. Но те­перь ста­ло пло­хо, все церк­ви за­кры­ли и негде по­бы­вать.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы участ­во­ва­ли в мо­на­ше­ских сбо­ри­щах и рас­про­стра­ня­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию про­тив со­вет­ской вла­сти. Тре­бу­ем по­ка­зать прав­ду.
– Ра­бо­тая по до­мам кол­хоз­ни­ков, я го­во­рил, что «вся­кая власть от Бо­га». Мне власть вся­кая хо­ро­шая, ко­то­рая не де­ла­ет мне вре­да. Я вез­де го­во­рил, что есть Бог и нуж­но ве­ро­вать в Бо­га. Бог есть бу­ду­щая на­ша жизнь. Про­тив со­вет­ской вла­сти я не вы­сту­пал, а дер­жусь креп­ко за Бо­же­ствен­ные убеж­де­ния и при­зы­вал всех ве­ро­вать. Из мо­на­стыр­ских и скит­ских стар­цев я хо­ро­шо знал Иоси­фа, Нек­та­рия, Фе­о­до­сия и Вар­со­но­фия. Все они уже умер­ли, они слу­жи­ли при мне в мо­на­сты­ре, в Оп­тине.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы са­бо­ти­ро­ва­ли упла­ту го­судар­ствен­ных на­ло­гов. Про­сим по­ка­зать прав­ду.
– Я средств для упла­ты на­ло­гов не имел, по­это­му го­судар­ствен­ные на­ло­ги не пла­тил, я жил, не имея хле­ба.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Марк ро­дил­ся 3 ок­тяб­ря 1875 го­да в де­ревне Зай­це­во Ба­би­чев­ской во­ло­сти Ма­ло­я­ро­сла­вец­ко­го уез­да Ка­луж­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Еме­лья­на Мах­ро­ва и в кре­ще­нии на­ре­чен был Ми­ха­и­лом. В Оп­ти­ну Пу­стынь Ми­ха­ил по­сту­пил в 1899 го­ду, и про­хо­дил по­слу­ша­ние са­дов­ни­ка, а 24 июня 1911 го­да на пре­столь­ный празд­ник свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи, в тот же день, что и мо­нах Ев­ти­хий, он был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Марк[7]. Ду­хов­ни­ком его был иеро­мо­нах Нек­та­рий (Ти­хо­нов)[d].
С 1923 го­да, по­сле за­кры­тия оби­те­ли, мо­нах Марк по­се­лил­ся в Ко­зель­ске, за­ра­ба­ты­вая тем, что по­мо­гал жи­те­лям в тех или иных ра­бо­тах, осталь­ное вре­мя по­свя­щая мо­лит­ве на служ­бах в хра­ме или в ке­лье. 30 ок­тяб­ря
1937 го­да он был аре­сто­ван и за­клю­чен в тюрь­му в Су­хи­ни­чах. На до­про­сах он по­ка­зал, что мо­на­хи со­хра­ни­ли мо­на­ше­ские тра­ди­ции, участ­во­ва­ли в цер­ков­ных служ­бах, а за­ра­ба­ты­ва­ли слу­чай­ны­ми ра­бо­та­ми, что ко­неч­но рань­ше в мо­на­сты­ре жи­лось луч­ше, они бы­ли обес­пе­че­ны хле­бом и квар­ти­рой, а по­сле за­кры­тия оби­те­ли, ко­гда их от­ка­зы­ва­лись при­нять на ра­бо­ту, жизнь ухуд­ши­лась, а те­перь и со­всем ста­ло пло­хо.

Му­че­ник Бо­рис ро­дил­ся 23 июля 1886 го­да в де­ревне Слеп­цо­во Ко­зель­ско­го уез­да Ка­луж­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ан­то­на Коз­ло­ва. Как мно­гие то­гда кре­стьян­ские де­ти, он в по­ис­ках за­ра­бот­ка ушел в Санкт-Пе­тер­бург и устро­ил­ся на Пу­ти­лов­ский за­вод. Но без­бож­ная в то вре­мя ра­бо­чая сре­да бы­ла нрав­ствен­но тя­же­ла для ре­ли­ги­оз­но­го де­ре­вен­ско­го юно­ши, он ушел с за­во­да и с 1909-го по 1911 год был труд­ни­ком в од­ном из мо­на­сты­рей Санкт-Пе­тер­бур­га, за­тем слу­жил у по­ме­щи­ка в Ма­ло­я­ро­слав­це, ра­бо­тал в Ка­лу­ге, а в 1920 го­ду вер­нул­ся в род­ную де­рев­ню и стал за­ни­мать­ся кре­стьян­ством.
В 1926 го­ду Бо­рис Ан­то­но­вич был из­бран цер­ков­ным ста­ро­стой в По­кров­ский храм в се­ле По­кров­ском неда­ле­ко от Слеп­цо­ва. Ве­ро­ят­но, весь­ма рев­ност­но ис­пол­няя свои обя­зан­но­сти, он стал раз­дра­жать без­бож­ни­ков и, же­лая за­крыть и ра­зо­рить храм, они обя­за­ли его за­да­ни­ем по дро­во­за­го­тов­кам, ко­то­рое он ис­пол­нить не смог, и суд при­го­во­рил его к од­но­му го­ду при­ну­ди­тель­ных ра­бот и трем­стам руб­лям штра­фа. По­сле от­бы­тия на­ка­за­ния Бо­рис Ан­то­но­вич по­се­лил­ся в Ко­зель­ске, ра­бо­тать он устро­ил­ся ко­ню­хом в го­род­ской боль­ни­це, где и жил, а все свое сво­бод­ное вре­мя от­да­вал церк­ви, он пел на кли­ро­се в Бла­го­ве­щен­ском хра­ме. Бли­жай­ши­ми его дру­зья­ми и еди­но­мыш­лен­ни­ка­ми ста­ли жив­шие в Ко­зель­ске мо­на­хи Оп­ти­ной Пу­сты­ни. Вме­сте с ни­ми Бо­рис Ан­то­но­вич и был аре­сто­ван 28 ок­тяб­ря 1937 го­да и за­клю­чен в тюрь­му в Су­хи­ни­чах.
До­про­шен­ные сле­до­ва­те­лем сви­де­те­ли по­ка­за­ли, что Бо­рис Ан­то­но­вич, «бу­дучи враж­деб­но на­стро­ен про­тив со­вет­ской вла­сти, в ав­гу­сте 1937 го­да до­ка­зы­вал, что Бог спа­сет лю­дей от вар­ва­ров, ко­то­рые за­кры­ва­ют церк­ви. Тай­но по­се­щал цер­ковь в вы­ход­ные дни, где встре­чал­ся с мо­на­ха­ми»[8]. «Жи­вя вме­сте с Бо­ри­сом Коз­ло­вым на квар­ти­ре мне из­вест­но, что Коз­лов ча­стень­ко... по­се­щал мо­на­ше­ское сбо­ри­ще в церк­ви, но все это укры­вал от по­сто­рон­них граж­дан, до­ма чи­тал цер­ков­ные кни­ги и до­ка­зы­вал, что толь­ко Бог из­ба­вит лю­дей от му­че­ний и при­зы­вал ве­ро­вать в Бо­га»[9].
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы при боль­ни­це ор­га­ни­зо­вы­ва­ли мо­на­хов, устро­и­ли мо­на­ха Ти­хо­на сто­ро­жем, чем вы­зва­ли недо­воль­ство слу­жа­щих, и про­во­ди­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную про­па­ган­ду про­тив со­вет­ской вла­сти. Тре­бу­ем пра­виль­но­го по­ка­за­ния по это­му во­про­су! – за­явил сле­до­ва­тель.
– Сто­ро­жем боль­ни­цы в го­ро­де Ко­зель­ске был при­нят мо­нах Ти­хон, кто его ре­ко­мен­до­вал, я не знаю, при­нял его зав­хоз... про­па­ган­ду про­тив со­вет­ской вла­сти я не про­во­дил и ни­че­го по это­му во­про­су по­ка­зать не мо­гу.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы тай­но по­се­ща­ли сбо­ри­ще мо­на­хов Оп­тин­ско­го мо­на­сты­ря. Тре­бу­ем по­ка­зать прав­ду!
– Сбо­ри­ща мо­на­хов я не по­се­щал, но цер­ковь я по­се­щал и пел на кли­ро­се вме­сте с мо­на­хи­ня­ми.
21 но­яб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла мо­на­хов Ев­ти­хия (Ди­ден­ко), Аве­ни­ра (Си­ни­цы­на), Сав­ву (Сус­ло­ва), Мар­ка (Мах­ро­ва) и ми­ря­ни­на Бо­ри­са Коз­ло­ва к рас­стре­лу.
Гос­по­ду угод­но бы­ло, чтобы в са­мый день празд­ни­ка Вве­де­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, 4 де­каб­ря, они про­бы­ли в мо­лит­ве, хо­тя и в тюрь­ме, но на зем­ле. Мо­на­хи Ев­ти­хий (Ди­ден­ко), Аве­нир (Си­ни­цын), Сав­ва (Сус­лов), Марк (Мах­ров) и цер­ков­ный ста­ро­ста Бо­рис Коз­лов бы­ли рас­стре­ля­ны на сле­ду­ю­щий день, 5 де­каб­ря 1937 го­да, и по­гре­бе­ны в об­щей без­вест­ной мо­ги­ле.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Оп­ти­ной пу­сты­ни». Вве­ден­ский став­ро­пи­ги­аль­ный муж­ской мо­на­стырь Оп­ти­на пу­стынь. 2008 год. Стр. 113–126.

При­ме­ча­ния

[a] Пре­по­доб­но­му­че­ник. Па­мять 12/25 ок­тяб­ря.
[b] Пре­по­доб­но­ис­по­вед­ник. Па­мять 6/19 ап­ре­ля.
[c] Пре­по­доб­но­му­че­ник. Па­мять 28 но­яб­ря/11 де­каб­ря.
[d] Пре­по­доб­ный Нек­та­рий, ста­рец Оп­тин­ский. Па­мять 29 ап­ре­ля/12 мая.

[1] УФСБ Рос­сии по Ка­луж­ской обл. Д. П-13976, л. 143 об.; ОР РГБ. Ф. 213. К. 1. Д. 3. Л. 772 об., 790; Ф. 214. Опт. 367. Л. 81, 197 об.
[2] УФСБ Рос­сии по Ка­луж­ской обл. Д. П-12918. Л. 66 об.-67.
[3] Там же. Л. 68 об.-68.
[4] ГАКО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 339. Л. 37 об.
[5] УФСБ Рос­сии по Ка­луж­ской обл. Д. П-12918., Л. 148.
[6] ОР РГБ. Ф. 213. К. 1. Д. 3. Л. 772, 790; ГАКО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 339. Л. 28.
[7] ОР РГБ. Ф. 213. К. 1. Д. 3. Л. 771 об. ГАКО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 339. Л. 29.
[8] УФСБ Рос­сии по Ка­луж­ской обл. Д. П-12918. Л. 63.
[9] Там же. Л.65

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru