Мученик Авксентий Калашников

Священномученики Павел Светозаров и Иоанн Рождественский, мученики Петр Языков, Николай Малков, Авксентий Калашников, Сергий Мефодиев и мученица Анастасия

2 ян­ва­ря 1922 го­да со­вет­ская власть из­да­ла де­крет об изъ­я­тии му­зей­но­го иму­ще­ства – раз­граб­ле­нии куль­тур­но­го на­сле­дия, со­бран­но­го на­ро­да­ми Рос­сии за ты­ся­чу лет. Но и это­го бы­ло боль­ше­ви­кам недо­ста­точ­но. На­сту­пив­ший в стране по­сле граж­дан­ской вой­ны го­лод поз­во­лил им про­дол­жить граж­дан­скую вой­ну с ограб­ле­ни­ем хра­мов и убий­ства­ми свя­щен­но­слу­жи­те­лей. Боль­ше­ви­ки хо­те­ли бы уни­что­жить сра­зу всю Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, но по­сколь­ку это рав­но­знач­но бы­ло бы уни­что­же­нию боль­шей ча­сти на­се­ле­ния то­гдаш­ней Рос­сии, на это они не ре­ши­лись, опа­са­ясь мас­со­вых воз­му­ще­ний кре­стьян. В 1922 го­ду на­се­ле­ние об­ла­стей, охва­чен­ных го­ло­дом, со­став­ля­ло два­дцать три мил­ли­о­на. Для боль­ше­ви­ков это зна­чи­ло, что два­дцать три мил­ли­о­на по­тен­ци­аль­ных вра­гов вы­ве­де­ны го­ло­дом из борь­бы и не смо­гут встать на за­щи­ту Церк­ви, ко­гда во­ору­жен­ные от­ря­ды по еди­но­му сиг­на­лу вый­дут гра­бить хра­мы и мо­на­сты­ри.
Еще до то­го, как со­вет­ские вла­сти ста­ли в офи­ци­аль­ной пе­ча­ти вы­ка­зы­вать бес­по­кой­ство по по­во­ду на­дви­га­ю­ще­го­ся го­ло­да, Пат­ри­арх Ти­хон в ав­гу­сте 1921 го­да об­ра­тил­ся с прось­бой о по­мо­щи к Пра­во­слав­ным Пат­ри­ар­хам, Рим­ско­му па­пе, ар­хи­епи­ско­пу Кен­тер­бе­рий­ско­му и епи­ско­пу Йорк­ско­му, а так­же к пра­во­слав­ным лю­дям Рос­сии и все­го ми­ра. Это бы­ли од­новре­мен­но и плач, и прось­ба, и вопль о по­мо­щи. Из глу­би­ны серд­ца со­стра­да­ю­ще­го, щед­ро­го и люб­ве­обиль­но­го толь­ко и мог­ла из­лить­ся по­доб­ная прось­ба. То­гда же по бла­го­сло­ве­нию Пат­ри­ар­ха был ос­но­ван Все­рос­сий­ский Цер­ков­ный Ко­ми­тет по­мо­щи го­ло­да­ю­щим. В хра­мах и сре­ди ве­ру­ю­щих на­ча­лись сбо­ры средств; в го­ди­ну ве­ли­чай­шей скор­би Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь уве­рен­но и ав­то­ри­тет­но ста­но­ви­лась во гла­ве дви­же­ния по­мо­щи го­ло­да­ю­щим. Но для со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства, на­саж­дав­ше­го в ка­че­стве го­судар­ствен­ной ре­ли­гии без­бо­жие, это бы­ло непри­ем­ле­мо, и оно по­тре­бо­ва­ло ро­спус­ка Все­рос­сий­ско­го Цер­ков­но­го Ко­ми­те­та и пе­ре­да­чи всех со­бран­ных средств го­су­дар­ству. Од­на­ко и пол­ное от­стра­не­ние Церк­ви от по­мо­щи го­ло­да­ю­щим бы­ло невы­год­но, ибо остав­ля­ло Цер­ковь за пре­де­ла­ми по­ли­ти­че­ской ин­три­ги, и в де­каб­ре 1921 го­да со­вет­ское пра­ви­тель­ство пред­ло­жи­ло Церк­ви сно­ва на­чать сбор средств в по­мощь го­ло­да­ю­щим.
19 фев­ра­ля 1922 го­да Пат­ри­арх Ти­хон об­ра­тил­ся к пра­во­слав­ной пастве с воз­зва­ни­ем. «Ле­де­ня­щие ду­шу ужа­сы мы пе­ре­жи­ва­ем при чте­нии из­ве­стий о по­ло­же­нии го­ло­да­ю­щих: “Го­лод­ные не едят уже бо­лее сур­ро­га­тов, их дав­но уже нет. Па­даль для го­лод­но­го на­се­ле­ния ста­ла ла­ком­ством, но это­го ла­ком­ства нель­зя уже бо­лее до­стать, – пи­сал он. – По до­ро­гам и овра­гам, в сне­гу на­хо­дят де­сят­ки умер­ших го­лод­ных. Ма­те­ри бро­са­ют сво­их де­тей на мо­роз. Сто­ны и вопли несут­ся со всех сто­рон. До­хо­дит до лю­до­ед­ства. Убыль на­се­ле­ния от 12 до 25%. Из три­на­дца­ти мил­ли­о­нов го­ло­да­ю­ще­го на­се­ле­ния толь­ко два мил­ли­о­на по­лу­ча­ют про­до­воль­ствен­ную по­мощь” (“Из­ве­стия ВЦИК Со­ве­тов”, №№ 5 и 22 се­го го­да).
Необ­хо­ди­мо всем, кто толь­ко мо­жет, прий­ти на по­мощь стра­да­ю­ще­му от го­ло­да на­се­ле­нию.
По­лу­чив толь­ко на днях утвер­жден­ное Цен­траль­ной Ко­мис­си­ей по­мо­щи го­ло­да­ю­щим при ВЦИКе По­ло­же­ние о воз­мож­ном уча­стии ду­хо­вен­ства и цер­ков­ных об­щин в де­ле ока­за­ния по­мо­щи го­ло­да­ю­щим, мы вто­рич­но об­ра­ща­ем­ся ко всем, ко­му близ­ки и до­ро­ги за­ве­ты Хри­ста, с го­ря­чею моль­бою об об­лег­че­нии ужас­но­го со­сто­я­ния го­ло­да­ю­щих.
Вы, пра­во­слав­ные хри­сти­ане, от­клик­ну­лись сво­и­ми по­жерт­во­ва­ни­я­ми на го­ло­да­ю­щих на пер­вый наш при­зыв.
Бед­ствие го­ло­да раз­рос­лось до край­ней сте­пе­ни. Про­тя­ни­те же ру­ки свои на по­мощь го­ло­да­ю­щим бра­тьям и сест­рам и не жа­лей­те для них ни­че­го, де­ля с ни­ми и ку­сок хле­ба и одеж­ду по за­ве­там Хри­ста. Учи­ты­вая тя­жесть жиз­ни для каж­дой от­дель­ной хри­сти­ан­ской се­мьи вслед­ствие ис­то­ще­ния средств их, мы до­пус­ка­ем воз­мож­ность ду­хо­вен­ству и при­ход­ским со­ве­там, с со­гла­сия об­щин ве­ру­ю­щих, на по­пе­че­нии ко­то­рых на­хо­дит­ся хра­мо­вое иму­ще­ство, ис­поль­зо­вать на­хо­дя­щи­е­ся во мно­гих хра­мах дра­го­цен­ные ве­щи, не име­ю­щие бо­го­слу­жеб­но­го упо­треб­ле­ния (под­вес­ки в ви­де ко­лец, це­пей, брас­ле­ты, оже­ре­лья и дру­гие пред­ме­ты, жерт­ву­е­мые для укра­ше­ния свя­тых икон, зо­ло­той и се­реб­ря­ный лом), на по­мощь го­ло­да­ю­щим.
При­зы­вая на всех бла­го­сло­ве­ние Бо­жие, мо­лю пра­во­слав­ный рус­ский на­род, чад Церк­ви Хри­сто­вой, от­клик­нуть­ся на этот наш при­зыв. У ко­го есть две одеж­ды, тот дай неиму­ще­му, и у ко­го есть пи­ща, де­лай то же (Лк.3,11). Будь­те ми­ло­серд­ны, как и Отец ваш Небес­ный ми­ло­сер­ден (Лк.6,36)»[1].
Боль­ше­ви­ки жда­ли от Пат­ри­ар­ха по­доб­но­го воз­зва­ния и де­я­тель­но­го уча­стия Церк­ви в сбо­ре де­неж­ных средств, но они ни­как не же­ла­ли, чтобы Цер­ковь вста­ла во гла­ве дви­же­ния по­мо­щи го­ло­да­ю­щим и, как бы­ва­ло в про­шлом, пуб­лич­но при­зы­ва­ла на­род к жерт­вен­но­сти, ми­ло­сер­дию и люб­ви. 26 фев­ра­ля вла­сти из­да­ли де­крет об изъ­я­тии «из цер­ков­ных иму­ществ, пе­ре­дан­ных в поль­зо­ва­ние груп­пам ве­ру­ю­щих… всех дра­го­цен­ных пред­ме­тов из зо­ло­та, се­реб­ра и кам­ней…»[2], в том чис­ле всех освя­щен­ных пред­ме­тов. Де­крет бес­по­во­рот­но уни­что­жал доб­ро­воль­ность по­жерт­во­ва­ний, а свя­щен­ство вы­нуж­ден­но ста­вил в по­ло­же­ние свя­то­тат­цев.
Раз­ре­шая недо­уме­ние паст­вы и при­ни­мая весь гнев боль­ше­ви­ков на се­бя, Пат­ри­арх Ти­хон вы­пу­стил сле­ду­ю­щее по­сла­ние. «Мы до­пу­сти­ли, вви­ду чрез­вы­чай­но тяж­ких об­сто­я­тельств, воз­мож­ность по­жерт­во­ва­ния цер­ков­ных пред­ме­тов, не освя­щен­ных и не име­ю­щих бо­го­слу­жеб­но­го упо­треб­ле­ния, – пи­сал он. – Мы при­зы­ва­ем ве­ру­ю­щих чад Церк­ви и ныне к та­ко­вым по­жерт­во­ва­ни­ям, лишь од­но­го же­лая, чтобы эти по­жерт­во­ва­ния бы­ли от­кли­ком лю­бя­ще­го серд­ца на нуж­ды ближ­не­го, лишь бы они дей­стви­тель­но ока­зы­ва­ли ре­аль­ную по­мощь страж­ду­щим бра­тьям на­шим. Но мы не мо­жем одоб­рить изъ­я­тия из хра­мов, хо­тя бы и через доб­ро­воль­ное по­жерт­во­ва­ние, свя­щен­ных пред­ме­тов, упо­треб­ле­ние ко­их не для бо­го­слу­жеб­ных це­лей вос­пре­ща­ет­ся ка­но­на­ми Все­лен­ской Церк­ви и ка­ра­ет­ся Ею как свя­то­тат­ство – ми­ряне от­лу­че­ни­ем от Нее, свя­щен­но­слу­жи­те­ли – из­вер­же­ни­ем из са­на (73 пра­ви­ло Апо­столь­ское, 10 Пра­ви­ло Двух­кратн. Все­ленск. Со­бо­ра.)»[3].
Со­вет­ское пра­ви­тель­ство, из­дав де­крет об изъ­я­тии цер­ков­ных цен­но­стей, к са­мо­му изъ­я­тию не при­сту­па­ло до тех пор, по­ка во гла­ве все­го ме­ро­при­я­тия не встал Троц­кий. В на­ча­ле мар­та он воз­гла­вил сек­рет­ную ко­мис­сию, ко­то­рая долж­на бы­ла пол­но­стью взять под кон­троль про­цесс изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей.
11 мар­та Троц­кий, тре­буя в этом де­ле еди­но­на­ча­лия, пи­сал чле­нам По­лит­бю­ро[a]: «Ра­бо­та по изъ­я­тию цен­но­стей из мос­ков­ских церк­вей чрез­вы­чай­но за­пу­та­лась вви­ду то­го, что на­ря­ду с со­здан­ны­ми ра­нее ко­мис­си­я­ми Пре­зи­ди­ум ВЦИКа со­здал свои ко­мис­сии из пред­ста­ви­те­лей Пом­го­ла пред­се­да­те­лей Гу­бис­пол­ко­мов и Губ­фин­от­де­лов. Вче­ра на за­се­да­нии мо­ей ко­мис­сии в со­ста­ве тт. Троц­ко­го, Ба­зиле­ви­ча, Гал­ки­на, Ле­бе­де­ва, Ун­ш­лих­та, Са­мой­ло­вой-Зем­ляч­ки, Кра­си­ко­ва, Крас­но­ще­ко­ва и Са­про­но­ва мы при­шли еди­но­глас­но к вы­во­ду о необ­хо­ди­мо­сти об­ра­зо­ва­ния в Москве сек­рет­ной удар­ной ко­мис­сии… Эта ко­мис­сия долж­на в сек­рет­ном по­ряд­ке под­го­то­вить од­новре­мен­но по­ли­ти­че­скую, ор­га­ни­за­ци­он­ную и тех­ни­че­скую сто­ро­ну де­ла. Фак­ти­че­ское изъ­я­тие долж­но на­чать­ся еще в мар­те ме­ся­це и за­тем за­кон­чить­ся в крат­чай­ший срок… По­вто­ряю, ко­мис­сия эта со­вер­шен­но сек­рет­ная…
Про­шу ско­рей­ше­го утвер­жде­ния это­го по­ста­нов­ле­ния, как обя­за­тель­но­го для всех, во из­бе­жа­ние ка­кой бы то ни бы­ло даль­ней­шей пу­та­ни­цы»[4].
Рас­тол­ко­вы­вая свою по­зи­цию по от­но­ше­нию к Рус­ской Церк­ви и ду­хо­вен­ству, Троц­кий пи­сал: «Вся стра­те­гия на­ша в дан­ный пе­ри­од долж­на быть рас­счи­та­на на рас­кол сре­ди ду­хо­вен­ства на кон­крет­ном во­про­се: изъ­я­тии цен­но­стей из церк­вей. Так как во­прос ост­рый, то и рас­кол на этой поч­ве мо­жет и дол­жен при­нять очень ост­рый ха­рак­тер, и той ча­сти ду­хо­вен­ства, ко­то­рая вы­ска­жет­ся за изъ­я­тие и по­мо­жет изъ­я­тию, уже воз­вра­та на­зад к кли­ке пат­ри­ар­ха Ти­хо­на не бу­дет. По­се­му по­ла­гаю, что блок с этой ча­стью по­пов мож­но вре­мен­но до­ве­сти до вве­де­ния их в Пом­гол, тем бо­лее что нуж­но устра­нить ка­кие бы то ни бы­ло по­до­зре­ния и со­мне­ния на­счет то­го, что буд­то бы изъ­ятые из церк­ви цен­но­сти рас­хо­ду­ют­ся не на нуж­ды го­ло­да­ю­щих»[5].
13 мар­та По­лит­бю­ро утвер­ди­ло мос­ков­скую ко­мис­сию Троц­ко­го и при­ня­ло ре­ше­ние «о вре­мен­ном до­пу­ще­нии “со­вет­ской” ча­сти ду­хо­вен­ства в ор­га­ны Пом­го­ла в свя­зи с изъ­я­ти­ем цен­но­стей из церк­вей»[6].
Троц­кий пред­ста­вил чле­нам По­лит­бю­ро ин­струк­цию по про­ве­де­нию изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей, и она лег­ла в ос­но­ва­ние все­го пла­на изъ­я­тия.
Од­ни­ми из пер­вых жертв этой кам­па­нии ста­ли свя­щен­ни­ки и ми­ряне го­ро­да Шуи и се­ла Па­лех Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии – про­то­и­е­рей Па­вел Све­то­за­ров, свя­щен­ник Иоанн Рож­де­ствен­ский, Петр Ива­но­вич Язы­ков, Ни­ко­лай Мал­ков, Авк­сен­тий Ка­лаш­ни­ков, Сер­гей Ме­фо­ди­ев и де­ви­ца Ана­ста­сия.
Свя­щен­но­му­че­ник Па­вел ро­дил­ся в 1867 го­ду в се­ле Карт­ма­зо­во Ма­ли­нов­ской во­ло­сти Су­до­год­ско­го уез­да Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии в се­мье диа­ко­на Ми­ха­и­ла Ива­но­ви­ча Све­то­за­ро­ва. Окон­чив в 1891 го­ду Мос­ков­скую Ду­хов­ную ака­де­мию, Па­вел Ми­хай­ло­вич был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем За­ко­на Бо­жия в муж­скую гим­на­зию в го­ро­де Шуе. Он имел на­ме­ре­ние при­нять мо­на­ше­ство, но свя­щен­ник шуй­ско­го Вос­кре­сен­ско­го со­бо­ра, про­то­и­е­рей Евлам­пий Ива­но­вич Прав­дин, став­ший с 1898 го­да на­сто­я­те­лем со­бо­ра, пред­ло­жил ему же­нить­ся на сво­ей до­че­ри Со­фии и стать свя­щен­ни­ком в со­бо­ре. Па­вел Ми­хай­ло­вич со­гла­сил­ся и 24 июня 1892 го­да со­че­тал­ся бра­ком, а 2 ав­гу­ста то­го же го­да был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка к Вос­кре­сен­ско­му со­бо­ру.
Его тесть, бла­го­да­ря сво­ей энер­гич­ной де­я­тель­но­сти, за­ни­мал в то вре­мя вид­ное по­ло­же­ние сре­ди ду­хо­вен­ства го­ро­да. Он был дей­стви­тель­ным чле­ном Пра­во­слав­но­го мис­си­о­нер­ско­го об­ще­ства и устро­и­те­лем пуб­лич­ных ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ных на­род­ных чте­ний. Он на­пи­сал ис­то­рию Шуй­ско­го ду­хов­но­го учи­ли­ща со вре­ме­ни его ос­но­ва­ния в 1816 го­ду, а так­же кни­гу «Опи­са­ние го­ро­да Шуи и шуй­ских церк­вей с при­ло­же­ни­ем ска­за­ния о чу­де­сах от чу­до­твор­ной ико­ны Шуй­ской-Смо­лен­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри» и, бу­дучи ав­то­ром мно­гих пуб­ли­ка­ций во «Вла­ди­мир­ских гу­берн­ских ве­до­мо­стях», был при­знан ро­до­на­чаль­ни­ком цер­ков­но­го кра­е­ве­де­ния в Шуе. Глав­ной свя­ты­ней Вос­кре­сен­ско­го со­бо­ра бы­ла чу­до­твор­ная ико­на Шуй­ской-Смо­лен­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, на­пи­сан­ная в 1655 го­ду шуй­ским ико­но­пис­цем Ге­ра­си­мом Икон­ни­ко­вым, ко­гда в Шуе сви­реп­ство­ва­ла мо­ро­вая яз­ва. С при­не­се­ни­ем ико­ны в храм эпи­де­мия пре­кра­ти­лась – сна­ча­ла в при­хо­де Вос­кре­сен­ско­го со­бо­ра, а за­тем и во всем го­ро­де.
У от­ца Пав­ла и Со­фии Евлам­пи­ев­ны ро­ди­лось во­семь де­тей. Со­фия Евлам­пи­ев­на скон­ча­лась в 1906 го­ду, и свя­щен­ни­ку при­шлось вос­пи­ты­вать остав­ших­ся без ма­те­ри ма­ло­лет­них де­тей.
В 1906 го­ду отец Па­вел был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом; 8 ап­ре­ля 1907 го­да воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея и на­зна­чен на­сто­я­те­лем Вос­кре­сен­ско­го со­бо­ра в свя­зи с ухо­дом его те­стя за штат. С 1907 го­да про­то­и­е­рей Па­вел стал бла­го­чин­ным и пред­се­да­те­лем Шуй­ско­го уезд­но­го от­де­ле­ния Вла­ди­мир­ско­го епар­хи­аль­но­го учи­лищ­но­го со­ве­та, с то­го же го­да он пред­став­лял ду­хо­вен­ство на зем­ских со­бра­ни­ях, а с 1908 го­да – в за­се­да­ни­ях Шуй­ской го­род­ской ду­мы. Про­то­и­е­рей Па­вел, кро­ме пре­по­да­ва­ния в муж­ской гим­на­зии, был учи­те­лем в жен­ской гим­на­зии и за­ко­но­учи­те­лем в вос­крес­ной цер­ков­но­при­ход­ской шко­ле.
По­сле при­хо­да к вла­сти без­бож­ни­ков и опуб­ли­ко­ва­ния ими за­ко­на об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства, за­пре­ща­ю­ще­го пре­по­да­вать За­кон Бо­жий в об­ще­об­ра­зо­ва­тель­ных об­ще­ствен­ных учре­жде­ни­ях, отец Па­вел пе­ре­нес эти уро­ки в Вос­кре­сен­ский со­бор.
Про­то­и­е­рей Па­вел был од­ним из са­мых из­вест­ных свя­щен­ни­ков в го­ро­де как по мас­шта­бу сво­ей де­я­тель­но­сти, так и из-за сво­их вы­да­ю­щих­ся про­по­ве­дей, и пред­ста­ви­те­ли со­вет­ской вла­сти сра­зу же об­ра­ти­ли на него вни­ма­ние и ста­ли ис­кать по­вод для его аре­ста. Для осу­ществ­ле­ния над­зо­ра за жиз­нью свя­щен­ни­ка к нему в дом все­ли­ли осве­до­ми­тель­ни­цу Шве­цо­ву.
В пер­вый раз отец Па­вел был аре­сто­ван в 1919 го­ду по об­ви­не­нию в непод­чи­не­нии рас­по­ря­же­ни­ям Сов­нар­ко­ма. В 1921 го­ду он был аре­сто­ван сно­ва и со­дер­жал­ся несколь­ко ме­ся­цев в тюрь­ме по при­ка­зу ЧК в свя­зи с Крон­штадт­ским вос­ста­ни­ем как по­ли­ти­че­ски небла­го­на­деж­ный. Несколь­ко раз его аре­сто­вы­ва­ли за про­по­ве­ди.
Вес­ной 1922 го­да в По­лит­бю­ро ото­всю­ду ста­ли по­сту­пать све­де­ния от ГПУ о хо­де изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей из хра­мов. 3 мар­та 1922 го­да бы­ла со­зда­на Шуй­ская ко­мис­сия по уче­ту и со­сре­до­то­че­нию цен­но­стей; пред­се­да­те­лем ее был на­зна­чен жи­тель се­ла Па­лех Алек­сандр Ви­цын, ко­то­ро­го боль­шин­ство жи­те­лей се­ла зна­ло как че­ло­ве­ка празд­но­го, вы­пи­ва­ю­ще­го и нрав­ствен­но нена­деж­но­го.
7 мар­та чле­ны ко­мис­сии впер­вые при­шли в Вос­кре­сен­ский со­бор. Они сра­зу же об­ра­ти­ли вни­ма­ние, что цер­ков­но­слу­жи­те­ли сни­ма­ют с об­ра­за Шуй­ской-Смо­лен­ской Бо­го­ма­те­ри буд­нич­ную се­реб­ря­ную с по­зо­ло­той ри­зу и оде­ва­ют празд­нич­ную – тка­ную, укра­шен­ную жем­чу­гом. Спро­си­ли ста­ро­сту Алек­сандра Па­ра­мо­но­ва:
– За­чем ме­ня­е­те?
– Мы все­гда в это вре­мя сни­ма­ем окла­ды для чист­ки.
Ко­мис­сия, од­на­ко, за­по­до­зри­ла, что ме­ня­ют в на­деж­де – пуб­лич­но в хра­ме дра­го­цен­ную ри­зу с ико­ны сни­мать по­бо­ят­ся.
11 мар­та на­сто­я­тель со­бо­ра про­то­и­е­рей Па­вел Све­то­за­ров по­лу­чил офи­ци­аль­ное из­ве­ще­ние от ко­мис­сии, что она при­сту­пит к ра­бо­те 13 мар­та в один­на­дцать ча­сов утра и при­гла­ша­ет пред­ста­ви­те­лей при­хо­да для уча­стия в со­став­ле­нии опи­си цер­ков­ных цен­но­стей.
В вос­кре­се­нье, 12 мар­та, сра­зу по­сле ли­тур­гии, ко­гда весь на­род был еще в хра­ме, бы­ло объ­яв­ле­но, что в семь ча­сов ве­че­ра со­сто­ит­ся со­бра­ние ве­ру­ю­щих для из­бра­ния в пра­ви­тель­ствен­ную ко­мис­сию пред­ста­ви­те­лей от при­хо­жан Вос­кре­сен­ско­го со­бо­ра. Со­бра­ние про­хо­ди­ло под над­зо­ром пред­ста­ви­те­лей со­вет­ских вла­стей – на­чаль­ни­ка уезд­ной ми­ли­ции, его по­мощ­ни­ка и ми­ли­цей­ско­го аген­та. Со­бра­ние пред­ло­жи­ло из­брать свою ко­мис­сию от при­хо­да под пред­се­да­тель­ством Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча Ряб­це­ва.
Отец Па­вел ска­зал, что он сам от­да­вать име­ю­щие бо­го­слу­жеб­ное зна­че­ние цер­ков­ные пред­ме­ты не бу­дет, так как это свя­то­тат­ство и на­ру­ше­ние цер­ков­ных ка­но­нов, но при изъ­я­тии цен­но­стей пра­ви­тель­ствен­ной ко­мис­си­ей со­про­тив­ле­ния ока­зы­вать не на­ме­рен. По­сле ухо­да ко­мис­сии храм бу­дет за­но­во освя­щен, и в нем воз­об­но­вит­ся бо­го­слу­же­ние.
При­хо­жане, осо­бен­но жен­щи­ны, ста­ли про­сить об­ме­нять цер­ков­ное иму­ще­ство на свои лич­ные ве­щи.
– Цен­но­сти цер­ков­ные, – от­ве­тил Ряб­цев, – пой­дут в Аме­ри­ку, а ва­ши пла­тья и плат­ки со­чтут там за про­стые тряп­ки.
Один из при­хо­жан, учи­тель Бо­ри­сов, пред­ло­жил хо­да­тай­ство­вать пе­ред вла­стя­ми о вы­ку­пе цер­ков­ных ве­щей. Вла­сти оста­ви­ли хо­да­тай­ство без вни­ма­ния.
По­доб­ные со­бра­ния про­шли и в дру­гих хра­мах го­ро­да. При­ход­ское со­бра­ние Тро­иц­ко­го клад­би­щен­ско­го хра­ма (на­сто­я­тель се­ми­де­ся­ти­лет­ний про­то­и­е­рей Иоанн Лав­ров) по­на­ча­лу по­ста­но­ви­ло пред­ста­ви­те­лей в ко­мис­сию по пе­ре­да­че цер­ков­ной утва­ри от при­хо­да не из­би­рать и цер­ков­но­го иму­ще­ства не от­да­вать, но ко­гда де­ло до­шло до изъ­я­тия, все бы­ло от­да­но без со­про­тив­ле­ния. В дру­гих хра­мах, на­при­мер в шуй­ском Кре­сто­воз­дви­жен­ском, при­ход­ское со­бра­ние по­ста­но­ви­ло от­дать вза­мен цер­ков­ных пред­ме­тов доб­ро­хот­ные по­жерт­во­ва­ния. Неко­то­рые хра­мы, осо­бен­но сель­ские, бы­ли на­столь­ко бед­ны, что ни­че­го не мог­ли дать – ни цер­ков­ны­ми ве­ща­ми, ни вы­ку­пом.
В по­не­дель­ник, 13 мар­та, ве­ли­ко­пост­ная служ­ба за­кон­чи­лась в один­на­дцать ча­сов утра. На­ро­ду бы­ло немно­го, но к две­на­дца­ти ча­сам лю­ди ста­ли при­бы­вать, и ко­гда яви­лась ко­мис­сия, храм был по­лон на­ро­да.
Му­че­ник Петр (Петр Ива­но­вич Язы­ков) ро­дил­ся в 1881 го­ду в го­ро­де Шуе Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии в бла­го­че­сти­вой се­мье, с дет­ства хо­дил в цер­ковь и пел на кли­ро­се. В юно­сти он обу­чил­ся про­фес­сии ли­тей­щи­ка и ра­бо­тал на шуй­ской фаб­ри­ке объ­еди­нен­ной ма­ну­фак­ту­ры сна­ча­ла ра­бо­чим, а за­тем за­ве­ду­ю­щим ли­тей­ной ма­стер­ской.
13 мар­та Петр Ива­но­вич шел на ра­бо­ту на фаб­ри­ку, и его путь про­хо­дил непо­да­ле­ку от Вос­кре­сен­ско­го со­бо­ра. Уви­дев, что у вхо­да в со­бор со­би­ра­ет­ся на­род, и узнав, что при­дут пред­ста­ви­те­ли со­вет­ской вла­сти и бу­дут пе­ре­пи­сы­вать цер­ков­ное иму­ще­ство, Петр Ива­но­вич во­шел в храм, и вско­ре по­яви­лась ко­мис­сия.
При­хо­жане, по­тес­нив­шись, да­ли чле­нам ко­мис­сии прой­ти. По­слы­ша­лись вы­кри­ки:
– За­чем при­шли?! Что вам на­до, ведь Цер­ковь от­де­ле­на от го­су­дар­ства!
Ко­гда чле­ны ко­мис­сии про­хо­ди­ли ми­мо, Петр Ива­но­вич уви­дел, что ее пред­се­да­тель Ви­цын пьян.
– Смот­ри­те, эти лю­ди во­шли в цер­ковь пья­ны­ми, – ска­зал он близ­сто­я­щим, – это оскорб­ле­ние ве­ру­ю­щих. К то­му же они во­ору­же­ны. С ору­жи­ем вхо­дить в ал­тарь нель­зя.
Ко­мис­сия, од­на­ко, про­шла в ал­тарь, где ее уже жда­ли пред­ста­ви­те­ли цер­ков­ной ко­мис­сии и на­сто­я­тель со­бо­ра про­то­и­е­рей Па­вел Све­то­за­ров.
– Про­шу очи­стить со­бор! – с раз­дра­же­ни­ем по­тре­бо­вал Ви­цын от на­сто­я­те­ля.
– Я не имею пра­ва вы­го­нять мо­ля­щих­ся из хра­ма, – от­ве­тил свя­щен­ник.
– Но ведь вам бы­ло из­вест­но, что мы при­дем, и вы бы­ли обя­за­ны за­ра­нее очи­стить храм по­сле бо­го­слу­же­ния.
– И од­на­ко, мо­ля­щих­ся мы уда­лять из хра­ма не мо­жем.
– Ну что же, – угро­жа­ю­ще про­го­во­рил Ви­цын, – ес­ли вы сей­час же не очи­сти­те храм, то мы возь­мем вас и ва­шу ко­мис­сию как за­лож­ни­ков!
Отец Па­вел вы­шел на со­лею и, об­ра­тив­шись к на­ро­ду, ска­зал:
– Пра­ви­тель­ствен­ная ко­мис­сия про­сит вас уда­лить­ся, вы ей ме­ша­е­те.
В хра­ме за­го­во­ри­ли сра­зу и ото­всю­ду:
– Мы не уй­дем, пус­кай они са­ми ухо­дят, от­ку­да при­шли.
– Ва­ше по­ве­де­ние не при­не­сет ни­ка­кой поль­зы, – спо­кой­но и с до­сто­ин­ством про­из­нес на­сто­я­тель, об­ра­ща­ясь к со­брав­шим­ся.
Вслед за от­цом Пав­лом вы­сту­пи­ли чле­ны цер­ков­ной ко­мис­сии, один из ко­то­рых, Мед­ве­дев, про­сил:
– Разой­ди­тесь, а ина­че они и нас аре­сту­ют, и от­ца Пав­ла.
Неко­то­рым ка­за­лось, что с вла­стя­ми еще мож­но до­го­во­рить­ся, на­до толь­ко по­твер­же дер­жать­ся. Ду­мал так и Петр Ива­но­вич Язы­ков.
– Ес­ли ты бо­ишь­ся, что те­бя аре­сту­ют, – ска­зал он, – то сни­ми с се­бя пол­но­мо­чия, най­дут­ся дру­гие, ко­то­рые су­ме­ют раз­го­ва­ри­вать с вла­стя­ми.
Пе­ре­го­во­ры за­тя­ги­ва­лись, при­хо­жане по­ки­дать храм не хо­те­ли, по­во­да для аре­ста на­сто­я­те­ля и чле­нов цер­ков­ной ко­мис­сии не на­хо­ди­лось, но и при­сту­пить к опи­си иму­ще­ства в хра­ме, пол­ном на­ро­да, бо­я­лись. При­гла­сив пред­ста­ви­те­лей цер­ков­ной ко­мис­сии прий­ти ве­че­ром к на­чаль­ни­ку уезд­ной ми­ли­ции, ко­мис­сия уда­ли­лась, со­об­щив, что при­дет 15 мар­та.
Отец Па­вел от­слу­жил мо­ле­бен и пред­ло­жил при­хо­жа­нам остать­ся по­мо­лить­ся вме­сте с ним до на­ча­ла ве­чер­не­го бо­го­слу­же­ния. Мно­гие, остав­шись, усерд­но мо­ли­лись до ве­че­ра. По­сле бо­го­слу­же­ния пред­ста­ви­те­ли цер­ков­ной ко­мис­сии на­пра­ви­лись к на­чаль­ни­ку уезд­ной ми­ли­ции. Здесь им объ­яви­ли, что все они несут от­вет­ствен­ность за то, что по­сле обед­ни в хра­ме остал­ся на­род; им бы­ло при­ка­за­но впредь храм по­сле бо­го­слу­же­ния за­пи­рать, а клю­чи от­да­вать на хра­не­ние ко­му-ни­будь из слу­жа­щих церк­ви; 15 мар­та, как ра­нее бы­ло на­зна­че­но, пра­ви­тель­ствен­ная ко­мис­сия не при­дет, и о при­хо­де ее за­ра­нее объ­яв­лять­ся не бу­дет.
В тот же день ве­че­ром экс­трен­но со­брал­ся пре­зи­ди­ум уезд­но­го ис­пол­ко­ма и по­ста­но­вил: «…вос­ста­но­вить чрез­вы­чай­ные ме­ры, свя­зан­ные с во­ен­ным по­ло­же­ни­ем, на ко­то­ром гу­бер­ния объ­яв­ля­ет­ся по­ста­нов­ле­ни­ем ВЦИКа от 12 мая 1920 го­да, а по­то­му:
1) Вос­пре­тить вся­кие пуб­лич­ные неза­кон­ные сбо­ри­ща как в го­ро­де, так и в уез­де.
2) Лиц, спо­соб­ству­ю­щих и под­стре­ка­ю­щих к бес­по­ряд­кам… немед­лен­но аре­сто­вы­вать и пре­да­вать су­ду Рев­три­бу­на­ла.
3) Все на­сто­я­щие де­ла долж­ны рас­смат­ри­вать­ся без про­мед­ле­ния.
4) На­чаль­ни­ку гар­ни­зо­на и на­чаль­ни­ку ми­ли­ции… к ли­цам, на­ру­ша­ю­щим уста­нов­лен­ный по­ря­док… при­ме­нять ре­ши­тель­ные ме­ры вплоть до при­ме­не­ния ору­жия»[7]. Этим рас­по­ря­же­ни­ем опре­де­ли­лись даль­ней­шие со­бы­тия.
В сре­ду 15 мар­та на со­бор­ной пло­ща­ди с утра стал со­би­рать­ся на­род, в ос­нов­ном жен­щи­ны. К де­ся­ти ча­сам в управ­ле­ние ми­ли­ции при­шел Ви­цын и со­об­щил, что ко­мис­сия идет в Вос­кре­сен­ский со­бор изы­мать цер­ков­ные цен­но­сти и ми­ли­ции на­до разо­гнать со­брав­шу­ю­ся у со­бо­ра тол­пу. На­чаль­ник ми­ли­ции от­ря­дил для этой це­ли во­семь кон­ных ми­ли­ци­о­не­ров, и те ста­ли раз­го­нять со­брав­ших­ся на­гай­ка­ми, од­на­ко лю­ди не рас­хо­ди­лись: кто-то на­чал вы­ла­мы­вать из плет­ня ко­лья, чтобы обо­ро­нять­ся, из тол­пы по­ле­те­ли в ми­ли­ци­о­не­ров по­ле­нья. На­чаль­ник ми­ли­ции по­слал за под­креп­ле­ни­ем. Бы­ли при­сла­ны че­тыр­на­дцать во­ору­жен­ных крас­но­ар­мей­цев, ко­то­рые по­пы­та­лись разо­гнать тол­пу, – но без­успеш­но. Лю­ди тре­бо­ва­ли, чтобы ми­ли­ция и крас­но­ар­мей­цы ушли от со­бо­ра.
Ми­ли­ци­о­не­ры ста­ли из­би­вать лю­дей на­гай­ка­ми, не ща­дя жен­щин и де­тей. Кто пла­кал, кто усерд­но мо­лил­ся, иные го­во­ри­ли:
– Все рав­но уми­рать – умрем за Бо­жию Ма­терь!
На­чаль­ник гар­ни­зо­на рас­по­ря­дил­ся о при­сыл­ке крас­но­ар­мей­цев 146-го пол­ка в пол­ной бо­е­вой го­тов­но­сти.
По­ка крас­но­ар­мей­цы шли к пло­ща­ди, встреч­ные уго­ва­ри­ва­ли их не хо­дить раз­го­нять на­род, но сол­да­ты, рас­сы­пав­шись це­пью, все же дви­ну­лись на тол­пу.
Ни­кто из кли­ра или при­хо­жан не по­смел под­нять­ся на ко­ло­коль­ню и за­зво­нить в ко­ло­ко­ла. Про­ник­ли на ко­ло­коль­ню под­рост­ки. Ма­те­ри под­бад­ри­ва­ли и по­мо­га­ли им. Гим­на­зи­сты по­стар­ше зво­ни­ли в боль­шие ко­ло­ко­ла, де­ти один­на­дца­ти-две­на­дца­ти лет – в ма­лень­кие, и вы­шел до­воль­но гром­кий пе­ре­звон.
Вско­ре к со­бо­ру подъ­е­ха­ли ав­то­мо­би­ли с пу­ле­ме­та­ми, и на­ча­лась стрель­ба. Стре­ля­ли сна­ча­ла по­верх го­лов, а по­том и по тол­пе.
Пер­вым был убит при­хо­жа­нин хра­ма Ни­ко­лай Мал­ков. Про­хо­дя по пло­ща­ди, он оста­но­вил­ся и крик­нул: «Пра­во­слав­ные, стой­те за ве­ру!» – и был тут же убит вы­стре­лом в ви­сок.
К упав­ше­му юно­ше под­бе­жа­ли де­ти, но бы­ли от­тес­не­ны ми­ли­ци­о­не­ра­ми. Один из них ска­зал им:
– Ес­ли вы не уй­де­те, стре­лять бу­дем.
Де­ти за­бе­жа­ли во двор бли­жай­ше­го до­ма и тем спас­лись от тес­нив­ших их ло­шадь­ми ми­ли­ци­о­не­ров.
Вто­рой бы­ла уби­та де­ви­ца Ана­ста­сия. Этим утром по пу­ти на фаб­ри­ку она оста­но­ви­лась у со­бо­ра, под­ня­лась вме­сте с дру­ги­ми на его сту­пе­ни – и там бы­ла за­стре­ле­на. Бы­ли уби­ты Авк­сен­тий Ка­лаш­ни­ков и Сер­гей Ме­фо­ди­ев.
Уви­дев па­да­ю­щих от вы­стре­лов лю­дей, на­род по­тес­нил­ся и по­бе­жал.
В это вре­мя служ­ба в хра­ме под­хо­ди­ла к кон­цу. Па­мя­туя, что вла­сти обе­ща­ли не про­из­во­дить изъ­я­тия 15 мар­та, отец Па­вел вы­шел на ам­вон и ска­зал:
– Ни­ка­кой ко­мис­сии се­го­дня не бу­дет, вы мо­же­те спо­кой­но разой­тись по до­мам.
Вы­сту­пи­ли и чле­ны цер­ков­ной ко­мис­сии, уго­ва­ри­вая всех разой­тись. Но по­сле то­го, что про­изо­шло у стен хра­ма, ни­кто не ве­рил, что изъ­я­тия не бу­дет. В хра­ме со­бра­лось боль­ше трех­сот мо­ля­щих­ся. Отец Па­вел вы­шел из хра­ма и по­шел к сво­е­му до­му, на­хо­див­ше­му­ся на той же со­бор­ной пло­ща­ди, в пол­сотне ша­гов от хра­ма.
Вой­дя в дом, свя­щен­ник услы­шал прон­зи­тель­ный крик осве­до­ми­тель­ни­цы:
– Уби­ва­ют!
Он по­спе­шил вой­ти в ее ком­на­ту. Квар­ти­рант­ка сто­я­ла у ок­на и, по­ка­зы­вая на пло­щадь, гром­ко воз­му­ща­лась пра­во­слав­ны­ми.
Все, что она го­во­ри­ла, бы­ло столь оскор­би­тель­но, что отец Па­вел не вы­дер­жал.
– Раз­ве не вы ви­но­ва­ты в этом без­об­ра­зии? – ска­зал он. – Вы са­ми при­над­ле­жи­те к пар­тии, ко­то­рая про­по­ве­ду­ет непре­рыв­ную борь­бу и зло­бу, и эта борь­ба и зло­ба вы­ли­ва­ет­ся те­перь на ва­ши го­ло­вы.
Стрель­бой, на­гай­ка­ми, ло­шадь­ми тол­пу пе­ред хра­мом разо­гна­ли. Тру­пы уби­тых по­ло­жи­ли на па­перть со­бо­ра и ни­ко­го к ним не до­пус­ка­ли. Свя­щен­ник Ни­ко­лай Ши­ро­ко­го­ров от­слу­жил по прось­бе при­хо­жан мо­леб­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, свя­ти­те­лю Ни­ко­лаю Чу­до­твор­цу и му­че­ни­ку Иоан­ну Во­и­ну, а за­тем чле­ны цер­ков­ной ко­мис­сии по­про­си­ли при­хо­жан разой­тись. Тру­пы уби­тых бы­ли уве­зе­ны, ра­не­ных до­ста­ви­ли в боль­ни­цу. Изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей в этот день не бы­ло.
Со сто­ро­ны ве­ру­ю­щих по­стра­да­ло два­дцать два че­ло­ве­ка, из них чет­ве­ро бы­ло уби­то. Из крас­но­ар­мей­цев ни один не был убит или тя­же­ло ра­нен.
В три ча­са но­чи на экс­трен­ное за­се­да­ние со­бра­лись пре­зи­ди­ум шуй­ско­го ис­пол­ко­ма и бю­ро уезд­но­го ко­ми­те­та ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии и по­ста­но­ви­ли: для лик­ви­да­ции воз­ник­ших бес­по­ряд­ков со­здать, на­де­лив чрез­вы­чай­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, ре­во­лю­ци­он­ную пя­тер­ку в со­ста­ве – пред­се­да­те­ля уезд­но­го ис­пол­ко­ма, на­чаль­ни­ка гар­ни­зо­на, на­чаль­ни­ка уезд­ной ми­ли­ции, сек­ре­та­ря уезд­но­го ко­ми­те­та ком­пар­тии и неко­е­го граж­да­ни­на без долж­но­сти. За­про­си­ли пре­зи­ди­ум гу­бис­пол­ко­ма, тот при­ка­зал пя­тер­ку лик­ви­ди­ро­вать, а вме­сто нее ор­га­ни­зо­вать след­ствен­ную ко­мис­сию.
19 мар­та 1922 го­да Ле­нин, вос­поль­зо­вав­шись про­ис­шед­ши­ми в Шуе со­бы­ти­я­ми, об­ра­тил­ся с ди­рек­тив­ным пись­мом в По­лит­бю­ро от­но­си­тель­но про­ве­де­ния кам­па­нии по изъ­я­тию цен­но­стей.
«Имен­но те­перь и толь­ко те­перь, – дик­то­вал он сек­ре­тар­ше, – ко­гда в го­лод­ных мест­но­стях едят лю­дей и на до­ро­гах ва­ля­ют­ся сот­ни, ес­ли не ты­ся­чи тру­пов, мы мо­жем (и п