Во ис­пол­не­ние при­ка­за Ста­ли­на об аре­сте ду­хо­вен­ства и ми­рян Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, ко­то­рая по су­ще­ству бы­ла опре­де­ле­на как ан­ти­со­вет­ская, а сле­до­ва­тель­но, и ан­ти­го­судар­ствен­ная ор­га­ни­за­ция и в та­ко­вом ка­че­стве под­ле­жа­ла уни­что­же­нию, в те­че­ние ав­гу­ста-сен­тяб­ря 1937 го­да бы­ло аре­сто­ва­но все ду­хо­вен­ство Но­во-Ка­рель­ско­го и со­сед­не­го Коз­лов­ско­го рай­о­нов Твер­ской об­ла­сти, мно­гие ста­ро­сты, чле­ны цер­ков­ных два­дца­ток и пра­во­слав­ные ми­ряне, неза­ви­си­мо от то­го, бы­ли ли они пред­се­да­те­ля­ми кол­хо­зов, ря­до­вы­ми кол­хоз­ни­ка­ми или оста­лись в еди­но­лич­ных хо­зяй­ствах.
В то вре­мя к под­след­ствен­ным при­ме­ня­лись бес­по­щад­ные пыт­ки, и неко­то­рые из аре­сто­ван­ных под воз­дей­стви­ем му­чи­тель­ных те­лес­ных стра­да­ний ого­ва­ри­ва­ли се­бя и дру­гих и под­пи­сы­ва­ли про­то­ко­лы, ко­то­рые бы­ли со­став­ле­ны сле­до­ва­те­ля­ми; но не все со­гла­ша­лись на это. Од­ним из та­ких му­же­ствен­ных пас­ты­рей был свя­щен­ник Алек­сей Си­бир­ский.
Свя­щен­но­му­че­ник Алек­сий ро­дил­ся 17 мар­та 1870 го­да в се­ле Коз­ло­во Твер­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Ва­си­лия Си­бир­ско­го. По окон­ча­нии Твер­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии он был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му род­но­го се­ла, где про­слу­жил всю свою жизнь до по­след­не­го аре­ста и му­че­ни­че­ской кон­чи­ны[1]. На его гла­зах в 1918 го­ду про­изо­шла бес­по­щад­ная рас­пра­ва боль­ше­ви­ков над кре­стья­на­ми, за­сту­пив­ши­ми­ся за цер­ковь Бо­жию в се­ле Ни­ко­ло-Гнез­до­во. Он пом­нил, ка­ки­ми тор­же­ствен­ны­ми бы­ли по­хо­ро­ны пер­вых твер­ских му­че­ни­ков на­ше­го ве­ка – пра­во­слав­ных ми­рян Пет­ра Жу­ко­ва и Про­хо­ра Ми­хай­ло­ва.
В 1929 го­ду о. Алек­сея аре­сто­ва­ли за то, что он не смог во­вре­мя вы­пол­нить план хле­бо­за­го­то­вок. На вы­пол­не­ние это­го пла­на вла­сти да­ва­ли все­го два­дцать че­ты­ре ча­са, и по­сколь­ку свя­щен­ник не успел за это вре­мя при­вез­ти хлеб на хле­бо­сда­точ­ный пункт, то был аре­сто­ван и при­го­во­рен к од­но­му го­ду за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь и двум го­дам ссыл­ки, а все его иму­ще­ство, вклю­чая лич­ные ве­щи, бы­ло кон­фис­ко­ва­но.
По воз­вра­ще­нии о. Алек­сея из ссыл­ки свя­той ар­хи­епи­скоп Фад­дей на­зна­чил его свя­щен­ни­ком в се­ло Коз­ло­во и опре­де­лил бла­го­чин­ным. Вла­сти ис­ка­ли по­вод, чтобы вновь аре­сто­вать свя­щен­ни­ка. Во вре­мя ве­сен­не­го се­ва в 1936 го­ду кто-то до­нес, что свя­щен­ник мо­лил­ся в хра­ме "за ста­ха­нов­скую вес­ну", что бы­ло рас­це­не­но вла­стя­ми как на­ру­ше­ние за­ко­на об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства. Отец Алек­сей немед­лен­но был вы­зван для объ­яс­не­ний по это­му по­во­ду в рай­он­ное управ­ле­ние НКВД. Свя­щен­ник ска­зал, что "за ста­ха­нов­скую вес­ну" он не мо­лил­ся, а мо­лил­ся о изоби­лии пло­дов зем­ных, и эти сло­ва бы­ли взя­ты им из слу­жеб­ни­ка. Мно­го раз вы­зы­ва­ли свя­щен­ни­ка в сель­со­вет в свя­зи с тем, что бла­го­че­сти­вое мест­ное на­се­ле­ние неод­но­крат­но по­да­ва­ло вла­стям про­ше­ние – раз­ре­шить хо­дить по до­мам с мо­леб­на­ми и ико­на­ми.
29 ав­гу­ста 1937 го­да НКВД аре­сто­вал свя­щен­ни­ка, и он был за­клю­чен в Твер­скую тюрь­му. Несмот­ря на бес­по­щад­ные до­про­сы с при­ме­не­ни­ем пы­ток, о. Алек­сей дер­жал­ся му­же­ствен­но и от­ри­цал все воз­во­ди­мые на него сле­до­ва­те­ля­ми на­прас­ли­ны. До­про­сы шли каж­дый день в те­че­ние ме­ся­ца, вре­мя от вре­ме­ни сле­до­ва­те­ли оформ­ля­ли их в ви­де про­то­ко­лов.
– Рас­ска­жи­те, об­ви­ня­е­мый Си­бир­ский, об ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­рах, имев­ших ме­сто у вас в до­ме 4 июня се­го го­да.
– 4 июня се­го го­да по но­во­му сти­лю по слу­чаю име­нин мо­ей же­ны, Оль­ги Пав­лов­ны Си­бир­ской, бы­ли при­гла­ше­ны в го­сти свя­щен­ник Ми­ха­ил Ива­но­вич Му­ра­вьев, бла­го­чин­ный Мит­ро­фан Ива­но­вич Ор­лов и свя­щен­ник Ми­ха­ил Пет­ро­вич Со­ко­лов.
– Ча­сто ли хо­дил Му­ра­вьев в се­ло Скир­ки Мак­са­ти­хин­ско­го рай­о­на и за­чем имен­но он ту­да хо­дил?
– Мне из­ве­стен один факт, ко­гда Му­ра­вьев хо­дил в се­ло Скир­ки. Это бы­ло при­мер­но в июне ме­ся­це се­го го­да, ко­гда Му­ра­вьев, при­дя из се­ла Скир­ки, го­во­рил мне, что его при­гла­ша­ют об­рат­но на при­ход в цер­ковь се­ла Скир­ки, но он от­ка­зал­ся, не ска­зав при­чи­ны от­ка­за.
– Рас­ска­жи­те об ан­ти­со­вет­ском раз­го­во­ре, имев­шем ме­сто меж­ду ва­ми и Му­ра­вье­вым по при­хо­де по­след­не­го из се­ла Скир­ки.
– Та­ких раз­го­во­ров со сто­ро­ны Му­ра­вье­ва я не при­по­ми­наю.
– А вы ча­сто бы­ва­ли в се­ле Скир­ки?
– По­сле ре­во­лю­ции я не был ни ра­зу.
– Рас­ска­жи­те, об­ви­ня­е­мый Си­бир­ский, дав­но ли вы зна­ко­мы с Нар­цис­со­вым?
– Со свя­щен­ни­ком Нар­цис­со­вым я по­зна­ко­мил­ся в июне 1936 го­да, ко­гда он при­хо­дил ко мне в Коз­ло­во как к бла­го­чин­но­му в по­ис­ках ме­ста свя­щен­ни­ка. Я Нар­цис­со­ву по­ре­ко­мен­до­вал ид­ти в се­ло Ра­ме­нье Спи­ров­ско­го рай­о­на, где име­лось сво­бод­ное ме­сто свя­щен­ни­ка. В се­ле Ра­ме­нье Нар­цис­со­ва не за­ре­ги­стри­ро­ва­ли, та­ким об­ра­зом, он ушел и ко мне боль­ше не за­хо­дил.
– Ко­гда вы встре­ча­лись с Нар­цис­со­вым за по­след­нее вре­мя?
– С 1936 го­да я с Нар­цис­со­вым боль­ше не встре­чал­ся. Ку­да он по­сту­пил свя­щен­ни­ком, я не знаю.
– Ка­кие раз­го­во­ры бы­ли со сто­ро­ны Нар­цис­со­ва при по­се­ще­нии по­след­ним вас в июне 1936 го­да?
– Нар­цис­сов мне го­во­рил, что он по­сле от­бы­тия сро­ка на­ка­за­ния в дан­ное вре­мя без ме­ста и же­ла­ет слу­жить где-ли­бо свя­щен­ни­ком.
– Ка­кие кон­крет­но контр­ре­во­лю­ци­он­ные раз­го­во­ры со­сто­я­лись меж­ду Нар­цис­со­вым и ва­ми?
– На­сколь­ко я пом­ню, контр­ре­во­лю­ци­он­ных раз­го­во­ров меж­ду на­ми не бы­ло.
– Рас­ска­жи­те, кто у вас был в до­ме 21 июля по слу­чаю цер­ков­но­го празд­ни­ка Ка­зан­ская.
– 21 июля по­ми­мо мо­ей се­мьи у ме­ня го­стил ре­гент коз­лов­ской церк­ви Иван Ва­си­лье­вич Ле­бе­дев... Я Ле­бе­де­ва знаю с ма­ло­лет­ства.
– Ка­кие вел контр­ре­во­лю­ци­он­ные раз­го­во­ры Ле­бе­дев у вас в го­стях?
– Контр­ре­во­лю­ци­он­ных раз­го­во­ров со сто­ро­ны Ле­бе­де­ва не бы­ло. Го­во­рил, что жи­вет и ра­бо­та­ет в Ле­нин­гра­де хо­ро­шо, ку­пил до­че­ри пи­а­ни­но.
– С ка­ко­го вре­ме­ни вы зна­ко­мы со свя­щен­ни­ком Ор­ло­вым?
– С Ор­ло­вым я по­зна­ко­мил­ся в 1935 го­ду, то есть то­гда, ко­гда он при­е­хал слу­жить в цер­ковь се­ла Ер­зов­ка. При­е­хал Ор­лов из го­ро­да Ка­ли­ни­на. Ко мне он то­гда явил­ся как к бла­го­чин­но­му. По­сле­ду­ю­щие встре­чи у нас бы­ли в 1936 го­ду несколь­ко раз в се­ле Коз­ло­во у ме­ня на квар­ти­ре. В том же 1936 го­ду Ор­лов был на­зна­чен бла­го­чин­ным по Но­во-Ка­рель­ско­му рай­о­ну, но, несмот­ря на это, у нас встре­чи про­дол­жа­лись: так, на­при­мер, в 1937 го­ду мы встре­ча­лись в се­ле Коз­ло­во у ме­ня ра­за три. 30 мар­та при­хо­дил на мои име­ни­ны, 4 июня – по слу­чаю име­нин мо­ей же­ны, и 7 июля.
– Рас­ска­жи­те, ка­кие контр­ре­во­лю­ци­он­ные во­про­сы ста­вил пе­ред ва­ми Ор­лов 30 мар­та?
– О контр­ре­во­лю­ци­он­ных раз­го­во­рах 30 мар­та со сто­ро­ны Ор­ло­ва я не пом­ню. К то­му же Ор­лов при­хо­дил ко мне в это вре­мя с незна­ко­мым мне пса­лом­щи­ком из Воз­дви­жен­ско­го или Пру­до­во-Ми­хай­лов­ско­го. Фа­ми­лии это­го пса­лом­щи­ка я не пом­ню. Контр­ре­во­лю­ци­он­ных раз­го­во­ров со сто­ро­ны пса­лом­щи­ка так­же не бы­ло.
– 7 июля ка­кие контр­ре­во­лю­ци­он­ные во­про­сы ста­вил Ор­лов?
– Контр­ре­во­лю­ци­он­ных раз­го­во­ров Ор­ло­ва в этот день я не пом­ню[2].
Недо­воль­ный от­ве­та­ми свя­щен­ни­ка сле­до­ва­тель устро­ил оч­ную став­ку о. Алек­сея с од­ним из тех, кто со­гла­сил­ся под­пи­сать лже­сви­де­тель­ства.
– Из­ло­жи­те след­ствию, что вам из­вест­но о при­над­леж­но­сти к контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции об­ви­ня­е­мо­го Си­бир­ско­го Алек­сея Ва­си­лье­ви­ча и о со­ста­ве этой ор­га­ни­за­ции.
Пе­ре­чис­лив мно­же­ство лю­дей и сре­ди дру­гих о. Алек­сея, сви­де­тель до­ба­вил:
– За­да­чей фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции яв­ля­лось свер­же­ние со­вет­ской вла­сти и ре­став­ра­ция ка­пи­та­лиз­ма при по­мо­щи ино­стран­ных фа­шист­ских го­су­дарств через ин­тер­вен­цию Со­вет­ско­го Со­ю­за и во­ору­жен­ное вос­ста­ние ан­ти­со­вет­ских сил из ку­лац­ких и быв­ших эле­мен­тов и кре­стьян­ства, недо­воль­но­го со­вет­ским стро­ем.
– Вы об­ли­ча­е­тесь, – об­ра­тил­ся сле­до­ва­тель к о. Алек­сею, – как участ­ник контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской груп­пи­ров­ки. Даль­ней­шее ва­ше упор­ство и от­ри­ца­ние бес­по­лез­но. При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным в уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции?
– Участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции и в ука­зан­ной груп­пи­ров­ке не был. Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю. В сбо­ри­щах контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пи­ров­ки уча­стия не при­ни­мал и на них не бы­вал.
– Об­ви­ня­е­мый Си­бир­ский Алек­сей Ва­си­лье­вич, – об­ра­тил­ся сле­до­ва­тель к сви­де­те­лю, – от­ри­ца­ет свою при­над­леж­ность к контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции и уча­стие его в сбо­ри­щах. След­ствие тре­бу­ет де­та­ли­зи­ро­вать вре­мя и ме­сто сбо­рищ, на ко­то­рых при­сут­ство­вал Си­бир­ский: в при­сут­ствии ко­го это бы­ло, яв­ля­лись ли они участ­ни­ка­ми дан­ной ор­га­ни­за­ции и ка­кие во­про­сы на этих сбо­ри­щах об­суж­да­лись.
– 21 мая 1937 го­да по ста­ро­му сти­лю сбо­ри­ще участ­ни­ков контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции про­ис­хо­ди­ло на квар­ти­ре Си­бир­ско­го Алек­сея Ва­си­лье­ви­ча в день име­нин его же­ны... – и да­лее сви­де­тель под­твер­дил все по­ка­за­ния, угод­ные след­ствию.
По­сле это­го сле­до­ва­тель сно­ва об­ра­тил­ся к о. Алек­сею:
– Ва­ши по­ка­за­ния лож­ны и на­прав­ле­ны к то­му, чтобы скрыть от след­ствия свое уча­стие и контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность в контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции. По­ка­за­ни­я­ми Му­ра­вье­ва вы пол­но­стью изоб­ли­ча­е­тесь во лжи. След­ствие на­ста­и­ва­ет на да­че ва­ми прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– Ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю свою при­над­леж­ность к контр­ре­во­лю­ци­он­ной фа­шист­ско-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции и уча­стие в сбо­ри­щах[3].
11 но­яб­ря 1937 го­да Трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла бла­го­чин­но­го хра­мов Коз­лов­ско­го бла­го­чи­ния свя­щен­ни­ка Алек­сея Си­бир­ско­го к рас­стре­лу[4]. Он был рас­стре­лян через день по­сле по­ста­нов­ле­ния Трой­ки, 13 но­яб­ря 1937 го­да[5].
Вме­сте со свя­щен­ни­ком бы­ли рас­стре­ля­ны лже­сви­де­тель­ство­вав­шие о нем, о се­бе и дру­гих, те, кто не смог вы­не­сти тя­же­сти след­ствия.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 3». Тверь. 2001. С. 342-345

При­ме­ча­ния

[1] Ар­хив УФСБ РФ по Твер­ской обл. Арх. № 20650-С. Л. 33, 169.
[2] Там же. Л. 170, 172, 174-177.
[3] Там же. Л. 250-252.
[4] Там же. Л. 277.
[5] Там же. Л. 278.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru