Праведный Алексий Мечёв Протоиерей

Свя­той пра­вед­ный Алек­сий Ме­чёв ро­дил­ся 17 мар­та 1859 го­да в бла­го­че­сти­вой се­мье ре­ген­та ка­фед­раль­но­го Чу­дов­ско­го хо­ра.

Отец его, Алек­сей Ива­но­вич Ме­чёв, сын про­то­и­е­рея Ко­ло­мен­ско­го уез­да, в дет­стве был спа­сен от смер­ти на мо­ро­зе в хо­лод­ную зим­нюю ночь свя­ти­те­лем Фила­ре­том, мит­ро­по­ли­том Мос­ков­ским и Ко­ло­мен­ским. В чис­ле маль­чи­ков из се­мей ду­хо­вен­ства Мос­ков­ской епар­хии, ото­бран­ных по кри­те­рию до­ста­точ­ной му­зы­каль­но­сти, он был при­ве­зен позд­ним ве­че­ром в Тро­иц­кий пе­ре­улок на мит­ро­по­ли­чье по­дво­рье. Ко­гда де­ти ужи­на­ли, вла­ды­ка мит­ро­по­лит вдруг встре­во­жил­ся, быст­ро одел­ся и вы­шел осмот­реть при­быв­ший обоз. В од­них са­нях он об­на­ру­жил спя­ще­го маль­чи­ка, остав­лен­но­го там по недо­смот­ру. Уви­дев в этом Про­мысл Бо­жий, мит­ро­по­лит Фила­рет от­ме­тил осо­бым вни­ма­ни­ем и по­пе­че­ни­ем спа­сен­но­го им ре­бен­ка, по­сто­ян­но за­бо­тил­ся о нем, а в даль­ней­шем и о его се­мье.

Рож­де­ние от­ца Алек­сия про­изо­шло при зна­ме­на­тель­ных об­сто­я­тель­ствах. Мать его, Алек­сандра Дмит­ри­ев­на, при на­ступ­ле­нии ро­дов по­чув­ство­ва­ла се­бя пло­хо. Ро­ды бы­ли труд­ные, очень за­тя­ну­лись, и жизнь ма­те­ри и ре­бен­ка ока­за­лась в опас­но­сти.

В боль­шом го­ре Алек­сей Ива­но­вич по­ехал по­мо­лить­ся в Алек­се­ев­ский мо­на­стырь, где по слу­чаю пре­столь­но­го празд­ни­ка слу­жил мит­ро­по­лит Фила­рет. Прой­дя в ал­тарь, он ти­хо встал в сто­роне, но от взо­ра вла­ды­ки не укры­лось го­ре лю­би­мо­го ре­ген­та. «Ты се­го­дня та­кой пе­чаль­ный, что у те­бя?», – спро­сил он. – «Ва­ше Вы­со­ко­прео­свя­щен­ство, же­на в ро­дах уми­ра­ет». Свя­ти­тель мо­лит­вен­но осе­нил се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем. – «По­мо­лим­ся вме­сте... Бог ми­ло­стив, все бу­дет хо­ро­шо», – ска­зал он; по­том по­дал ему просфо­ру со сло­ва­ми: «Ро­дит­ся маль­чик, на­зо­ви его Алек­се­ем, в честь празд­ну­е­мо­го на­ми се­го­дня свя­то­го Алек­сия, че­ло­ве­ка Бо­жия».

Алек­сей Ива­но­вич обод­рил­ся, от­сто­ял ли­тур­гию и, окры­лен­ный на­деж­дой, по­ехал до­мой. В две­рях его встре­ти­ли ра­до­стью: ро­дил­ся маль­чик.

В двух­ком­нат­ной квар­тир­ке в Тро­иц­ком пе­ре­ул­ке в се­мье ре­ген­та Чу­дов­ско­го хо­ра ца­ри­ла жи­вая ве­ра в Бо­га, про­яв­ля­лось ра­душ­ное го­сте­при­им­ство и хле­бо­соль­ство; здесь жи­ли ра­до­стя­ми и го­ре­стя­ми каж­до­го, ко­го Бог при­вел быть в их до­ме. Все­гда бы­ло мно­го­люд­но, по­сто­ян­но оста­нав­ли­ва­лись род­ные и зна­ко­мые, ко­то­рые зна­ли, что им по­мо­гут и уте­шат.

Всю жизнь отец Алек­сий с бла­го­го­ве­ни­ем вспо­ми­нал о са­мо­от­вер­жен­ном по­ступ­ке ма­те­ри, ко­то­рая взя­ла к се­бе свою сест­ру с тре­мя детьми по­сле смер­ти ее му­жа, несмот­ря на то, что и са­мим бы­ло тес­но с тре­мя сво­и­ми детьми – сы­но­вья­ми Алек­се­ем и Ти­хо­ном и до­че­рью Вар­ва­рой. Для де­тей при­шлось со­ору­дить по­ла­ти.

Сре­ди род­ных и дво­ю­род­ных бра­тьев и се­стер Ле­ня, как зва­ли Алек­сея в се­мье, вы­де­лял­ся мяг­ко­сер­де­чи­ем, ти­хим, ми­ро­лю­би­вым ха­рак­те­ром. Он не лю­бил ссор, хо­тел, чтобы всем бы­ло хо­ро­шо; лю­бил раз­ве­се­лить, уте­шить, по­шу­тить. Все это вы­хо­ди­ло у него бла­го­че­сти­во. В го­стях, в раз­гар игр в дет­ских ком­на­тах, Ле­ня вдруг ста­но­вил­ся се­рье­зен, быст­ро уда­лял­ся и пря­тал­ся, за­мы­ка­ясь в се­бе от шум­но­го ве­се­лья. Окру­жа­ю­щие про­зва­ли его за это «бла­жен­ный Але­шень­ка».

Учил­ся Алек­сей Ме­чёв в За­и­ко­но­спас­ском учи­ли­ще, за­тем в Мос­ков­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии. Он был ста­ра­тель­ным, ис­пол­ни­тель­ным, го­то­вым на вся­кую услу­гу. Окан­чи­вая се­ми­на­рию, так и не имел сво­е­го уг­ла, столь необ­хо­ди­мо­го для за­ня­тий. Чтобы го­то­вить уро­ки, ча­сто при­хо­ди­лось вста­вать но­чью.

Вме­сте со мно­ги­ми то­ва­ри­ща­ми по клас­су Алек­сей Ме­чёв имел же­ла­ние по­сту­пить в уни­вер­си­тет и сде­лать­ся вра­чом. Но мать ре­ши­тель­но вос­про­ти­ви­лась это­му, же­лая иметь в нем мо­лит­вен­ни­ка. «Ты та­кой ма­лень­кий, где те­бе быть док­то­ром, будь луч­ше свя­щен­ни­ком», – за­яви­ла она с твер­до­стью.

Тя­же­ло бы­ло Алек­сею оста­вить свою меч­ту: де­я­тель­ность вра­ча пред­став­ля­лась ему наи­бо­лее пло­до­твор­ной в слу­же­нии лю­дям. Со сле­за­ми про­щал­ся он с дру­зья­ми, но пой­ти про­тив во­ли ма­те­ри, ко­то­рую так ува­жал и лю­бил, он не мог. Впо­след­ствии ба­тюш­ка по­нял, что об­рел свое ис­тин­ное при­зва­ние, и был очень бла­го­да­рен ма­те­ри.

По окон­ча­нии се­ми­на­рии Алек­сей Ме­чёв был 14 ок­тяб­ря 1880 го­да опре­де­лен пса­лом­щи­ком Зна­мен­ской церк­ви Пре­чи­стен­ско­го со­ро­ка на Зна­мен­ке. Здесь ему суж­де­но бы­ло прой­ти тя­же­лое ис­пы­та­ние.

На­сто­я­тель хра­ма был че­ло­век кру­то­го ха­рак­те­ра, неоправ­дан­но при­дир­чи­вый. Он тре­бо­вал от пса­лом­щи­ка вы­пол­не­ния и та­ких обя­зан­но­стей, ко­то­рые ле­жа­ли на сто­ро­же, об­хо­дил­ся гру­бо, да­же бил, слу­ча­лось, и ко­чер­гой за­ма­хи­вал­ся. Млад­ший брат Ти­хон, по­се­щая Алек­сея, неред­ко за­ста­вал его в сле­зах. За без­за­щит­но­го пса­лом­щи­ка всту­пал­ся ино­гда диа­кон, а тот все сно­сил без­ро­пот­но, не вы­ска­зы­вая жа­лоб, не про­ся о пе­ре­во­де в дру­гой храм. И впо­след­ствии бла­го­да­рил Гос­по­да, что он дал ему прой­ти та­кую шко­лу, а на­сто­я­те­ля от­ца Ге­ор­гия вспо­ми­нал как сво­е­го учи­те­ля.

Уже бу­дучи свя­щен­ни­ком, отец Алек­сий, услы­шав о смер­ти от­ца Ге­ор­гия, при­шел на от­пе­ва­ние, со сле­за­ми бла­го­дар­но­сти и люб­ви про­во­жал его до мо­ги­лы, к удив­ле­нию тех, кто знал от­но­ше­ние к нему по­чив­ше­го.

По­том отец Алек­сий го­во­рил: ко­гда лю­ди ука­зы­ва­ют на недо­стат­ки, ко­то­рые мы са­ми за со­бой не за­ме­ча­ем, они по­мо­га­ют нам бо­роть­ся со сво­им «яш­кой». Два у нас вра­га: «ока­яш­ка» и «яш­ка» – ба­тюш­ка на­зы­вал так са­мо­лю­бие, че­ло­ве­че­ское «я», тот­час за­яв­ля­ю­щее о сво­их пра­вах, ко­гда его кто во­лей или нево­лей за­де­ва­ет и ущем­ля­ет. «Та­ких лю­дей на­до лю­бить как бла­го­де­те­лей», – учил он в даль­ней­шем сво­их ду­хов­ных де­тей.

В 1884 го­ду Алек­сий Ме­чёв же­нил­ся на до­че­ри пса­лом­щи­ка во­сем­на­дца­ти­лет­ней Анне Пет­ровне Мол­ча­но­вой. В том же го­ду, 18 но­яб­ря, был ру­ко­по­ло­жен епи­ско­пом Мо­жай­ским Ми­са­и­лом во диа­ко­на.

Сде­лав­шись слу­жи­те­лем ал­та­ря, диа­кон Алек­сий ис­пы­ты­вал пла­мен­ную рев­ность о Гос­по­де, а внешне про­яв­лял ве­ли­чай­шую про­сто­ту, сми­ре­ние и кро­тость. Брак его был счаст­ли­вым. Ан­на лю­би­ла му­жа и со­чув­ство­ва­ла ему во всем. Но она стра­да­ла тя­же­лым за­боле­ва­ни­ем серд­ца, и здо­ро­вье ее ста­ло пред­ме­том его по­сто­ян­ных за­бот. В жене отец Алек­сий ви­дел дру­га и пер­во­го по­мощ­ни­ка на сво­ем пу­ти ко Хри­сту, он до­ро­жил дру­же­ски­ми за­ме­ча­ни­я­ми же­ны и слу­шал их так, как иной слу­ша­ет сво­е­го стар­ца; тот­час стре­мил­ся ис­прав­лять за­ме­чен­ные ею недо­стат­ки.

В се­мье ро­ди­лись де­ти: Алек­сандра (1888), Ан­на (1890), Алек­сей (1891), умер­ший на пер­вом го­ду жиз­ни, Сер­гей (1892) и Оль­га (1896).

19 мар­та 1893 го­да диа­кон Алек­сий Ме­чёв был ру­ко­по­ло­жен епи­ско­пом Несто­ром, управ­ля­ю­щим мос­ков­ским Но­воспас­ским мо­на­сты­рем, во свя­щен­ни­ка к церк­ви Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках Сре­тен­ско­го со­ро­ка. Хи­ро­то­ния со­сто­я­лась в За­и­ко­но­спас­ском мо­на­сты­ре. Цер­ковь Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках на Ма­ро­сей­ке бы­ла ма­лень­кой, и при­ход ее был очень мал. В непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти вы­си­лись боль­шие, хо­ро­шо по­се­ща­е­мые хра­мы.

Став на­сто­я­те­лем од­но­штат­ной церк­ви Свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, отец Алек­сий ввел в сво­ем хра­ме еже­днев­ное бо­го­слу­же­ние, в то вре­мя как обыч­но в ма­лых мос­ков­ских хра­мах оно со­вер­ша­лось лишь два-три ра­за в сед­ми­цу.

При­хо­дил ба­тюш­ка в храм по­чти с пя­ти ча­сов утра, сам и от­пи­рал его. Бла­го­го­вей­но при­ло­жив­шись к чу­до­твор­ной Фе­о­до­ров­ской иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри и дру­гим об­ра­зам, он, не до­жи­да­ясь ни­ко­го из прич­та, го­то­вил все необ­хо­ди­мое для Ев­ха­ри­стии, со­вер­шал про­ско­ми­дию. Ко­гда же под­хо­дил уста­нов­лен­ный час, на­чи­нал утре­ню, за ­ко­то­рой неред­ко сам чи­тал и пел; да­лее сле­до­ва­ла ли­тур­гия. «Во­семь лет слу­жил я ли­тур­гию каж­дый день при пу­стом хра­ме, – рас­ска­зы­вал впо­след­ствии ба­тюш­ка. – Один про­то­и­е­рей го­во­рил мне: "Как ни прой­ду ми­мо тво­е­го хра­ма, все у те­бя зво­нят. За­хо­дил в цер­ковь – пу­сто... Ни­че­го у те­бя не вый­дет, по­на­прас­ну зво­нишь"». Но отец Алек­сий этим не сму­щал­ся и про­дол­жал слу­жить. По дей­ство­вав­ше­му то­гда обы­чаю моск­ви­чи го­ве­ли раз в го­ду Ве­ли­ким по­стом. В хра­ме же «Ни­ко­лы-Клен­ни­ки» на ули­це Ма­ро­сей­ке мож­но бы­ло в лю­бой день ис­по­ве­дать­ся и при­ча­стить­ся. Со вре­ме­нем это ста­ло в Москве из­вест­но. Опи­сан слу­чай, ко­гда сто­яв­ше­му на по­сту го­ро­до­во­му по­ка­за­лось по­до­зри­тель­ным по­ве­де­ние неиз­вест­ной жен­щи­ны в очень ран­ний час на бе­ре­гу Моск­вы-ре­ки. По­дой­дя, он узнал, что жен­щи­на при­шла в от­ча­я­ние от тя­гот жиз­ни, хо­те­ла уто­пить­ся. Он убе­дил ее оста­вить это на­ме­ре­ние и пой­ти на Ма­ро­сей­ку к от­цу Алек­сию. Скор­бя­щие,обре­ме­нен­ные го­ре­стя­ми жиз­ни, опу­стив­ши­е­ся лю­ди по­тя­ну­лись в этот храм. От них по­шла мол­ва про его доб­ро­го на­сто­я­те­ля.

Жизнь ду­хо­вен­ства мно­го­чис­лен­ных ма­лых при­хо­дов то­го вре­ме­ни бы­ла ма­те­ри­аль­но тя­же­ла, пло­хи­ми ча­сто бы­ва­ли и бы­то­вые усло­вия. Ма­лень­кий де­ре­вян­ный до­мик, в ко­то­ром по­ме­ща­лась се­мья от­ца Алек­сия, был вет­хим, по­лу­сгнив­шим; сто­яв­шие вплот­ную со­сед­ние двух­этаж­ные до­ма за­те­ня­ли ок­на. В дожд­ли­вое вре­мя ру­чьи, сбе­гая вниз с По­кров­ки и Ма­ро­сей­ки, тек­ли во двор хра­ма и в под­вал до­ми­ка, в квар­ти­ре все­гда бы­ло сы­ро.

Ма­туш­ка Ан­на Пет­ров­на тя­же­ло бо­ле­ла. У нее на­ча­лась сер­деч­ная во­дян­ка с боль­ши­ми оте­ка­ми и му­чи­тель­ной одыш­кой. Скон­ча­лась Ан­на Пет­ров­на 29 ав­гу­ста 1902 го­да в день усек­но­ве­ния гла­вы Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Гос­под­ня Иоан­на.

В то вре­мя очень близ­кая от­цу Алек­сию ку­пе­че­ская се­мья (Алек­сей и Клав­дия Бе­ло­вы) при­гла­си­ла к се­бе до­мой при­е­хав­ше­го в Моск­ву пра­вед­но­го от­ца Иоан­на Крон­штадт­ско­го, с ко­то­рым на­хо­ди­лась в кон­так­те по де­лам бла­го­тво­ри­тель­но­сти. Сде­ла­но же это бы­ло для встре­чи с ним от­ца Алек­сия.

«Вы при­шли раз­де­лить со мной мое го­ре?», – спро­сил отец Алек­сий, ко­гда во­шел отец Иоанн. – «Не го­ре твое я при­шел раз­де­лить, а ра­дость, – от­ве­тил отец Иоанн. – Те­бя по­се­ща­ет Гос­подь. Оставь свою ке­лью и вый­ди к лю­дям; толь­ко от­ныне и нач­нешь ты жить. Ты ра­ду­ешь­ся на свои скор­би и ду­ма­ешь: нет на све­те го­ря боль­ше тво­е­го... А ты будь с на­ро­дом, вой­ди в чу­жое го­ре, возь­ми его на се­бя, и то­гда уви­дишь, что твое несча­стье незна­чи­тель­но в срав­не­нии с об­щим го­рем, и лег­че те­бе станет».

Бла­го­дать Бо­жия, обиль­но по­чи­ва­ю­щая на Крон­штадт­ском пас­ты­ре, по-но­во­му осве­ти­ла жиз­нен­ный путь от­ца Алек­сия. Ука­зан­ное ему он при­нял как воз­ло­жен­ное на него по­слу­ша­ние. К вос­при­я­тию бла­го­да­ти стар­че­ства он был, несо­мнен­но, под­го­тов­лен мно­ги­ми го­да­ми по­ис­ти­не по­движ­ни­че­ской жиз­ни.

Ис­кав­ших в ма­ро­сей­ском хра­ме по­мо­щи, над­лом­лен­ных тя­же­лы­ми об­сто­я­тель­ства­ми, вза­им­ной непри­яз­нью, по­гряз­ших во гре­хах, за­быв­ших о Бо­ге отец Алек­сий встре­чал с сер­деч­ной при­вет­ли­во­стью, лю­бо­вью и со­стра­да­ни­ем. В ду­шу их все­ля­лись ра­дость и мир Хри­стов, про­яв­ля­лась на­деж­да на ми­лость Бо­жию, на воз­мож­ность об­нов­ле­ния ду­ши, про­яв­ля­е­мая по от­но­ше­нию к ним лю­бовь вы­зы­ва­ла у каж­до­го ощу­ще­ние, что его боль­ше всех по­лю­би­ли, по­жа­ле­ли, уте­ши­ли.

Отец Алек­сий по­лу­чил от Бо­га бла­го­дат­ный дар про­зор­ли­во­сти. При­хо­див­шие к нему мог­ли ви­деть, что ему из­вест­на вся их жизнь, как ее внеш­ние со­бы­тия, так и их ду­шев­ные устрем­ле­ния, мыс­ли. Рас­кры­вал он се­бя лю­дям в раз­ной сте­пе­ни. По сво­е­му глу­бо­ко­му сми­ре­нию все­гда стре­мил­ся не по­ка­зы­вать пол­но­ты это­го да­ра. О ка­ких-ли­бо по­дроб­но­стях, де­та­лях еще неиз­вест­ной со­бе­сед­ни­ку си­ту­а­ции он обыч­но го­во­рил не на­пря­мик, а яко­бы рас­ска­зы­вая об имев­шем недав­но ме­сто ана­ло­гич­ном слу­чае. Ука­за­ние, как по­сту­пить в кон­крет­ном де­ле, ба­тюш­ка вы­ска­зы­вал толь­ко раз. Ес­ли при­шед­ший воз­ра­жал, на­ста­и­вал на сво­ем, то отец Алек­сий устра­нял­ся от даль­ней­ше­го раз­го­во­ра, не объ­яс­нял, к че­му при­ве­дет нера­зум­ное же­ла­ние, да­же не по­вто­рял пер­во­на­чаль­но ска­зан­но­го. Мог ино­гда дать и тре­бу­е­мое от него бла­го­сло­ве­ние. Ли­цам же, при­шед­шим с по­ка­ян­ным чув­ством и пре­ис­пол­нен­ным до­ве­рия, он ока­зы­вал мо­лит­вен­ную по­мощь, пред­ста­тель­ствуя за них пе­ред Гос­по­дом об из­бав­ле­нии от труд­но­стей и бед.

Отец Алек­сий по­лу­чил из­вест­ность как доб­рый ба­тюш­ка, к ко­то­ро­му сле­ду­ет об­ра­щать­ся в труд­ные для се­мьи мо­мен­ты. Не в пра­ви­лах его бы­ло чи­тать на­став­ле­ния, об­ли­чать, раз­би­рать чьи-ни­будь дур­ные по­ступ­ки. Он умел го­во­рить о мо­раль­ных ас­пек­тах се­мей­ных си­ту­а­ций, не за­тра­ги­вая бо­лез­нен­но­го са­мо­лю­бия на­хо­див­ших­ся в кон­флик­те сто­рон. И его при­гла­ша­ли на тре­бы в кри­ти­че­ские мо­мен­ты. При­ез­жая в го­то­вую раз­ва­лить­ся се­мью, ба­тюш­ка при­но­сил в нее мир, лю­бовь и все­про­ща­ю­щее по­ни­ма­ние всех и каж­до­го. Он не по­ри­цал ни­ко­го, не уко­рял, а ста­рал­ся, при­во­дя яр­кие слу­чаи оши­бок и за­блуж­де­ний, до­во­дить слу­ша­ю­щих до со­зна­ния сво­ей ви­ны, вы­зы­вать у них чув­ство рас­ка­я­ния. Это рас­се­и­ва­ло ту­чи зло­бы, и ви­но­ва­тые на­чи­на­ли чув­ство­вать в сво­их по­ступ­ках неправо­ту. Над­ле­жа­щее по­ни­ма­ние неред­ко на­сту­па­ло не сра­зу, но поз­же, ко­гда че­ло­век, вспо­ми­ная сло­ва от­ца Алек­сия и глуб­же за­гля­ды­вая в свою смяг­чив­шу­ю­ся ду­шу, мог на­ко­нец уви­деть, что его рас­ска­зы име­ли пря­мое к нему от­но­ше­ние, и по­нять, ка­кой но­вый путь он для него на­ме­чал.

В ниж­нем жи­лом эта­же хра­ма ба­тюш­ка от­крыл на­чаль­ную цер­ков­но-при­ход­скую шко­лу, а так­же устро­ил при­ют для си­рот и де­тей неиму­щих ро­ди­те­лей. Де­ти осва­и­ва­ли там и по­лез­ные для них ре­мес­ла. В те­че­ние 13 лет отец Алек­сий пре­по­да­вал де­тям За­кон Бо­жий в част­ной жен­ской гим­на­зии Е.В. Вин­клер.

Бла­го­сло­вив на пи­са­ние икон свою ду­хов­ную дочь Ма­рию, при­шед­шую к нему в храм де­воч­кой-под­рост­ком вско­ре по­сле смер­ти от­ца, ба­тюш­ка спо­соб­ство­вал этим воз­рож­де­нию в даль­ней­шем древ­не­рус­ской ико­но­пи­си, ко­то­рая на­хо­ди­лась в за­бве­нии несколь­ко сто­ле­тий, усту­пив ме­сто жи­во­пи­си.

Бо­го­слу­же­ния в хра­ме отец Алек­сий стал со­вер­шать в ту по­ру не толь­ко утром, но и ве­че­ром (ве­чер­ню и утре­ню).

Про­по­ве­ди ба­тюш­ки бы­ли про­сты, ис­крен­ни, они не от­ли­ча­лись крас­но­ре­чи­ем. То, что он го­во­рил, тро­га­ло серд­це глу­би­ной ве­ры, прав­ди­во­стью, по­ни­ма­ни­ем жиз­ни. Он не поль­зо­вал­ся ора­тор­ски­ми при­е­ма­ми, со­сре­до­то­чи­вал вни­ма­ние слу­ша­те­лей на еван­гель­ских со­бы­ти­ях, жи­тии свя­тых, сам оста­ва­ясь пол­но­стью в те­ни.

Мо­лит­ва от­ца Алек­сия ни­ко­гда не пре­кра­ща­лась. На сво­ем при­ме­ре ба­тюш­ка по­ка­зал, что при жи­тей­ском шу­ме и су­е­те го­ро­да мож­но быть да­ле­ким от все­го зем­но­го, иметь непре­стан­ную мо­лит­ву, чи­стое серд­це и пред­сто­ять Бо­гу еще здесь, на зем­ле.

Ко­гда его спра­ши­ва­ли, как на­ла­дить жизнь при­хо­да, он от­ве­чал: «Мо­лить­ся!» При­зы­вал сво­их ду­хов­ных чад мо­лить­ся за па­ни­хи­да­ми: «Еще раз ты вой­дешь в со­при­кос­но­ве­ние с усоп­ши­ми... Ко­гда пред­ста­нешь пе­ред Бо­гом, все они воз­двиг­нут за те­бя ру­ки, и ты спа­сешь­ся».

Чис­ло мо­ля­щих­ся в хра­ме все уве­ли­чи­ва­лось. Осо­бен­но по­сле 1917 го­да, ко­гда ото­шед­шие от Церк­ви, ис­пы­тав мно­го­чис­лен­ные бе­ды, устре­ми­лись в хра­мы в на­деж­де на по­мощь Бо­жию. По­сле за­кры­тия Крем­ля часть при­хо­жан и пев­чих Чу­до­ва мо­на­сты­ря пе­ре­шла по бла­го­сло­ве­нию вла­ды­ки Ар­се­ния (Жа­да­нов­ско­го) в храм от­ца Алек­сия. По­яви­лось нема­ло мо­ло­де­жи, сту­ден­тов, ко­то­рые уви­де­ли, что ре­во­лю­ция вме­сто обе­щан­ных благ при­нес­ла но­вые бед­ствия, и те­перь стре­ми­лись по­стичь за­ко­ны ду­хов­ной жиз­ни.

В эти го­ды на­ча­ли слу­жить на Ма­ро­сей­ке по­лу­чив­шие об­ра­зо­ва­ние рев­ност­ные мо­ло­дые свя­щен­ни­ки и диа­ко­ны, в их чис­ле сын от­ца Алек­сия отец Сер­гий Ме­чёв, ру­ко­по­ло­жен­ный во иерея в Ве­ли­кий Чет­вер­ток 1919 го­да. Они по­мо­га­ли и в про­ве­де­нии лек­ций, бе­сед, в ор­га­ни­за­ции кур­сов по изу­че­нию бо­го­слу­же­ния. Но на­груз­ка на от­ца Алек­сия все воз­рас­та­ла. Слиш­ком мно­гие же­ла­ли по­лу­чить его бла­го­сло­ве­ние на ка­кое-ли­бо де­ло, вы­слу­шать его со­вет. Ба­тюш­ке при­хо­ди­лось и рань­ше при­ни­мать часть при­хо­дя­щих в сво­ей квар­ти­ре в до­ми­ке прич­та, по­стро­ен­ном пе­ред Пер­вой ми­ро­вой вой­ной из­вест­ным из­да­те­лем И.Д. Сы­ти­ным. Те­перь же мож­но бы­ло ви­деть нескон­ча­е­мые оче­ре­ди у две­рей до­ми­ка, ле­том при­ез­жие оста­ва­лись но­че­вать во дво­ре хра­ма.

Ве­ли­ко бы­ло сми­ре­ние от­ца Алек­сия. Ни­ко­гда не оби­жал­ся он ни на ка­кие гру­бо­сти по от­но­ше­нию к се­бе. «Я что?.. Я – убо­гий...» – го­ва­ри­вал он. Од­на­жды, за­ста­вив ду­хов­ную дочь вспом­нить на ис­по­ве­ди, что она пло­хо го­во­ри­ла о сво­ей род­ствен­ни­це и не при­да­ла это­му зна­че­ния, он ска­зал ей: «Помни, Ли­дия, что ху­же нас с то­бою во всем све­те ни­ко­го нет».

Сто­ро­нил­ся ба­тюш­ка про­яв­ле­ний по от­но­ше­нию к се­бе зна­ков по­чте­ния, ува­же­ния, из­бе­гал пыш­ных служб, а ес­ли при­хо­ди­лось участ­во­вать, то ста­рал­ся встать по­за­ди всех. Тя­го­тил­ся на­гра­да­ми, они обре­ме­ня­ли его, вы­зы­вая у него глу­бо­кое, ис­крен­нее сму­ще­ние.

По хло­по­там чу­дов­ских се­стер в 1920 го­ду Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон удо­сто­ил ба­тюш­ку на­гра­ды – пра­ва но­ше­ния кре­ста с укра­ше­ни­я­ми. Свя­щен­ни­ки и при­хо­жане со­бра­лись ве­че­ром в храм, чтобы по­здра­вить его. Отец Алек­сий, обыч­но улыб­чи­вый, ра­дост­ный, вы­гля­дел встре­во­жен­ным и огор­чен­ным. По­сле крат­ко­го мо­леб­на он об­ра­тил­ся к на­ро­ду с со­кру­ше­ни­ем, го­во­ря о сво­ем недо­сто­ин­стве, и, за­ли­ва­ясь горь­ки­ми сле­за­ми, про­сил про­ще­ния и по­кло­нил­ся в зем­лю. Все уви­де­ли, что, при­ни­мая эту на­гра­ду, он дей­стви­тель­но чув­ство­вал се­бя недо­стой­ным ее.

Ис­тин­ны­ми ду­хов­ны­ми дру­зья­ми от­ца Алек­сия бы­ли совре­мен­ные ему оп­тин­ские по­движ­ни­ки – ста­рец иерос­хи­мо­нах Ана­то­лий (По­та­пов) и ски­то­на­чаль­ник игу­мен Фе­о­до­сий. Отец Ана­то­лий при­ез­жав­ших к нему моск­ви­чей на­прав­лял к от­цу Алек­сию. Ста­рец Нек­та­рий го­во­рил ко­му-то: «За­чем вы ез­ди­те к нам? У вас есть отец Алек­сий».

Отец Фе­о­до­сий, при­е­хав как-то в Моск­ву, по­се­тил ма­ро­сей­ский храм. Был за бо­го­слу­же­ни­ем, ви­дел, как идут ве­ре­ни­цы ис­по­вед­ни­ков, как ис­то­во и дол­го про­хо­дит служ­ба, по­дроб­но со­вер­ша­ет­ся по­ми­но­ве­ние, как мно­го лю­дей ожи­да­ет при­е­ма. И ска­зал от­цу Алек­сию: «На все это де­ло, ко­то­рое вы де­ла­е­те один, у нас бы в Оп­ти­ной несколь­ко че­ло­век по­на­до­би­лось. Од­но­му это сверх сил. Гос­подь вам по­мо­га­ет».

Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон, ко­то­рый все­гда счи­тал­ся с от­зы­вом ба­тюш­ки в слу­ча­ях хи­ро­то­нии, пред­ло­жил ему взять на се­бя труд по объ­еди­не­нию мос­ков­ско­го ду­хо­вен­ства. За­се­да­ния про­хо­ди­ли в хра­ме Хри­ста Спа­си­те­ля, но по усло­ви­ям то­го вре­ме­ни вско­ре бы­ли пре­кра­ще­ны. От­но­ше­ние ду­хо­вен­ства к ба­тюш­ке бы­ло весь­ма раз­лич­но. Мно­гие при­зна­ва­ли его ав­то­ри­тет, часть пас­ты­рей бы­ла его ду­хов­ны­ми детьми и по­сле­до­ва­те­ля­ми, но нема­ло бы­ло и тех, кто кри­ти­ко­вал его.

В по­след­них чис­лах мая по но­во­му сти­лю 1923 го­да отец Алек­сий по­ехал, как и в про­шлые го­ды, от­ды­хать в Ве­рею, от­да­лен­ный го­ро­док Мос­ков­ской об­ла­сти, где у него был ма­лень­кий до­мик. Пе­ред отъ­ез­дом слу­жил в ма­ро­сей­ском хра­ме свою по­след­нюю ли­тур­гию, про­щал­ся с ду­хов­ны­ми детьми, ухо­дя, про­стил­ся с хра­мом. Скон­чал­ся отец Алек­сий в пят­ни­цу 9/22 июня 1923 го­да. По­след­ний ве­чер он был ра­до­стен, лас­ков со все­ми, вспо­ми­нал от­сут­ству­ю­щих, осо­бен­но вну­ка Але­шу. Смерть на­сту­пи­ла сра­зу же, как толь­ко он лег в по­стель, и бы­ла мгно­вен­ной.

Гроб с те­лом от­ца Алек­сия был до­став­лен в храм Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках на ло­ша­ди в сре­ду 14/27 июня в де­вя­том ча­су утра. Цер­ков­ные об­щи­ны Моск­вы во гла­ве со сво­и­ми пас­ты­ря­ми при­хо­ди­ли од­на за дру­гой петь па­ни­хи­ды и про­щать­ся с по­чив­шим. Это дли­лось до са­мо­го утра сле­ду­ю­ще­го дня, чтобы дать воз­мож­ность всем при­шед­шим по­мо­лить­ся. Слу­жи­ли ве­че­ром две за­упо­кой­ные все­нощ­ные: од­ну в церк­ви и дру­гую во дво­ре. Ли­тур­гию и от­пе­ва­ние со­вер­шал во гла­ве сон­ма ду­хо­вен­ства ар­хи­епи­скоп Фе­о­дор (Поз­де­ев­ский), на­сто­я­тель Да­ни­ло­ва мо­на­сты­ря, – об этом про­сил в сво­ем пись­ме неза­дол­го до смер­ти отец Алек­сий. Вла­ды­ка Фе­о­дор на­хо­дил­ся то­гда в тюрь­ме, но 7/20 июня был осво­бож­ден и смог ис­пол­нить же­ла­ние ба­тюш­ки.

Всю до­ро­гу до клад­би­ща пе­лись пас­халь­ные пес­но­пе­ния. Про­во­дить от­ца Алек­сия в по­след­ний путь при­был на Ла­за­рев­ское клад­би­ще ис­по­вед­ник Хри­стов Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон, толь­ко что осво­бож­ден­ный из за­клю­че­ния. Он был вос­тор­жен­но встре­чен тол­па­ми на­ро­да. Ис­пол­ни­лись про­ро­че­ские сло­ва ба­тюш­ки: «Ко­гда я умру – всем бу­дет ра­дость». Ли­тию слу­жил ар­хи­манд­рит Анем­по­дист. Свя­тей­ший бла­го­сло­вил опус­ка­е­мый в мо­ги­лу гроб, пер­вый бро­сил на него горсть зем­ли.

Отец Алек­сий го­во­рил при жиз­ни сво­им ду­хов­ным ча­дам, чтобы они при­хо­ди­ли к нему на мо­гил­ку со все­ми сво­и­ми труд­но­стя­ми, бе­да­ми, нуж­да­ми. И мно­гие шли к нему на Ла­за­рев­ское клад­би­ще.

Через де­сять лет в свя­зи с за­кры­ти­ем Ла­за­рев­ско­го клад­би­ща остан­ки от­ца Алек­сия и его же­ны бы­ли пе­ре­не­се­ны 15/28 сен­тяб­ря 1933 го­да на клад­би­ще «Вве­ден­ские го­ры», име­ну­е­мое в на­ро­де Немец­ким. Те­ло от­ца Алек­сия бы­ло в ту по­ру нетлен­ным. Лишь на од­ной из ног на­ру­шил­ся го­ле­но­стоп­ный су­став и от­де­ли­лась сто­па.

Все по­сле­ду­ю­щие де­ся­ти­ле­тия мо­ги­ла от­ца Алек­сия бы­ла, по сви­де­тель­ству адми­ни­стра­ции клад­би­ща, са­мой по­се­ща­е­мой. Бла­го­да­ря рас­ска­зам о по­лу­чен­ной по­мо­щи, а позд­нее и пуб­ли­ка­ци­ям, мно­же­ство лю­дей узна­ли об от­це Алек­сии и, про­ся его за­ступ­ни­че­ства в сво­их бе­дах и труд­ных жи­тей­ских об­сто­я­тель­ствах, бы­ва­ли уте­ше­ны ба­тюш­кой.

Ре­гу­ляр­но при­хо­ди­лось до­бав­лять зем­ли в мо­гиль­ный хол­мик, так как при­бе­гав­шие к по­мо­щи от­ца Алек­сия уно­си­ли ее с со­бой...

В первую го­дов­щи­ну смер­ти от­ца Алек­сия ма­ро­сей­ская об­щи­на пред­ло­жи­ла всем, кто по­же­ла­ет, на­пи­сать о сво­их встре­чах с ба­тюш­кой, на что мно­гие от­клик­ну­лись. Вос­по­ми­на­ния эти бы­ли нерав­но­цен­ны; но в неко­то­рых из них за­сви­де­тель­ство­ва­ны слу­чаи про­зор­ли­во­сти, при­ме­ры чу­дес, зна­ме­ний и мо­лит­вен­ной по­мо­щи стар­ца.

У од­ной жен­щи­ны из Ту­лы про­пал един­ствен­ный сын. Пол­го­да не бы­ло от него ве­стей; мать бы­ла в тя­же­лом сто­я­нии. Кто-то по­со­ве­то­вал ей об­ра­тить­ся к от­цу Алек­сию. Она при­е­ха­ла в Моск­ву, при­шла пря­мо в храм Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках и в кон­це ли­тур­гии вме­сте со все­ми по­шла при­кла­ды­вать­ся ко кре­сту. Еще несколь­ко мо­ля­щих­ся от­де­ля­ло ее от ба­тюш­ки, ко­то­ро­го она в пер­вый раз ви­де­ла, ко­гда он про­тя­нул ей крест через го­ло­вы шед­ших впе­ре­ди нее и вну­ши­тель­но ска­зал: «Мо­лись как за жи­во­го». От неожи­дан­но­сти рас­те­ряв­шись, она сму­ти­лась и по­стес­ня­лась по­дой­ти вто­рич­но. Не имея сил успо­ко­ить­ся, об­ра­ти­лась к свя­щен­ни­ку, хо­ро­шо знав­ше­му ба­тюш­ку, и тот при­вел ее к нему до­мой. Ед­ва она во­шла в ком­на­ту и взя­ла бла­го­сло­ве­ние, как ба­тюш­ка, не слы­шав еще ни од­но­го ее сло­ва, а она от вол­не­ния и ду­шив­ших ее слез не мог­ла го­во­рить, взял ее за пле­чо и, с лю­бо­вью и лас­кой смот­ря ей в гла­за, про­мол­вил: «Счаст­ли­вая мать, счаст­ли­вая мать! О чем ты пла­чешь? Те­бе го­во­рю: он жив!» За­тем, по­дой­дя к пись­мен­но­му сто­ли­ку, на­чал пе­ре­би­рать ле­жав­шие на нем бу­маж­ные ико­ноч­ки, при­го­ва­ри­вая: «Вот то­же на днях бы­ла у ме­ня мать: все о сыне бес­по­ко­ит­ся, а он пре­спо­кой­но слу­жит в Со­фии на та­бач­ной фаб­ри­ке. Ну, Бог бла­го­сло­вит», – и с эти­ми сло­ва­ми бла­го­сло­вил ее ико­ноч­кой. Это бы­ло на Свет­лой неде­ле. В кон­це сен­тяб­ря она по­лу­чи­ла от сы­на из Бол­га­рии пись­мо, где он со­об­щал, что слу­жит в Со­фии на та­бач­ной фаб­ри­ке.

Оль­га Се­ра­фи­мов­на, че­ло­век из выс­ших сло­ев об­ще­ства, глу­бо­ко ве­ру­ю­щий и цер­ков­ный, бы­ла на­чаль­ни­цей при­ю­та для си­рот, со­сто­яв­ше­го под по­пе­чи­тель­ством ве­ли­кой кня­ги­ни Ели­за­ве­ты Фе­до­ров­ны. Ча­сто бы­ва­ла она в хра­ме Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках у ба­тюш­ки от­ца Алек­сия. И он бы­вал по ее при­гла­ше­нию в при­юте.

Од­на­жды вме­сте с нею со­бра­лась к обедне в этот храм од­на из ее под­чи­нен­ных слу­жа­щих, смот­ри­тель­ни­ца при­ю­та. По­сле ли­тур­гии, под­хо­дя к кре­сту, Оль­га Се­ра­фи­мов­на по­ду­ма­ла: «А что, ес­ли ба­тюш­ка ска­жет мне сей­час что-ни­будь та­кое, что уро­нит мое до­сто­ин­ство и ав­то­ри­тет в гла­зах мо­ей под­чи­нен­ной?» Опа­са­ясь это­го, она пред­ло­жи­ла сво­ей со­слу­жи­ви­це пой­ти впе­ре­ди нее, но та не за­хо­те­ла. Уви­дев Оль­гу Се­ра­фи­мов­ну, ба­тюш­ка вы­со­ко под­нял крест и, ши­ро­ким твер­дым же­стом бла­го­слов­ляя ее, гром­ко, от­ры­ви­сто про­из­нес: «Оль­га!.. Муд­рая!..» – по­том, на­гнув­шись к са­мо­му ее уху, ше­по­том лас­ко­во до­ба­вил: «Ду­ра, это я толь­ко для дру­гих ска­зал...» – и, с обыч­ной бла­гост­ной улыб­кой по­смот­рев на нее, про­дол­жал да­вать крест под­хо­див­шим.

Од­на­жды к ба­тюш­ке на при­ем при­ве­ли маль­чи­ка, при­учив­ше­го­ся красть. Ба­тюш­ка, сам от­во­рив­ший дверь и еще ни­че­го не слы­шав­ший о нем, стро­го ему ска­зал: «Ты за­чем кра­дешь? Нехо­ро­шо красть».

Од­на да­ма, по име­ни Ве­ра, при­слу­жи­вав­шая в церк­ви,по­лу­чи­ла раз­ре­ше­ние по­ви­дать ба­тюш­ку во вре­мя его бо­лез­ни. По до­ро­ге к нему она все ду­ма­ла: «Гос­по­ди! Что мне де­лать, ведь у ме­ня две сест­ры, обе нетру­до­спо­соб­ные, я их со­дер­жу, что же бу­дет с ни­ми, ко­гда я умру?..» Толь­ко она во­шла в ком­на­ту ба­тюш­ки, он встре­тил ее сло­ва­ми: «Ах ты, Ве­ра, да без ве­ры, а еще ко­сын­ку но­сишь, сест­ра цер­ков­ная. Что ты все на се­бя бе­решь, предо­ста­вить Бо­гу ни­че­го не хо­чешь? Нет, ты вот что, оставь все эти со­мне­ния за по­ро­гом и верь, что Бог луч­ше те­бя со­хра­нит тво­их се­стер».

Од­на жен­щи­на при­шла спро­сить у ба­тюш­ки, не вый­ти ли ей за­муж. Муж ее по­пал в плен к нем­цам в вой­ну 1914 го­да. С тех пор про­шло по­чти 9 лет, и нет о нем ни­ка­ких ве­стей, к ней же сва­та­ет­ся очень хо­ро­ший че­ло­век. Вме­сто от­ве­та ба­тюш­ка рас­ска­зал: «Вот, до­ро­гие, ка­кие бы­ва­ют слу­чаи: од­на жен­щи­на при­шла ко мне и го­во­рит: "Ба­тюш­ка, бла­го­сло­ви­те ме­ня за­муж вый­ти, так как мой муж мно­го лет в пле­ну и его, по-ви­ди­мо­му, нет в жи­вых. А сва­та­ет­ся за ме­ня очень хо­ро­ший че­ло­век". Я ее не бла­го­сло­вил, а она все же вы­шла за­муж. Толь­ко по­вен­ча­лась, через во­семь-де­вять дней воз­вра­ща­ет­ся ее муж из пле­на. И вот два му­жа, и с ни­ми же­на при­шли раз­ре­шить во­прос, чья же она те­перь же­на. Вот ка­кие бы­ва­ют слу­чаи...». Спра­ши­вав­шая ис­пу­га­лась и ре­ши­ла по­до­ждать, а через несколь­ко дней неожи­дан­но вер­нул­ся ее муж.

В од­ну из пят­ниц по окон­ча­нии ли­тур­гии к ба­тюш­ке по­до­шли две де­вуш­ки, оде­тые в чер­ное, с прось­бой бла­го­сло­вить их на по­ступ­ле­ние в мо­на­стырь. Од­ну из них он бла­го­сло­вил охот­но и дал боль­шую просфо­ру, а дру­гой ска­зал: «А ты вер­нись до­мой, там ты нуж­н