Мит­ро­по­лит Ага­фан­гел (в ми­ру Алек­сандр Лав­рен­тье­вич Пре­об­ра­жен­ский) ро­дил­ся 27 сен­тяб­ря 1854 го­да в се­ле Мо­чи­лы Ве­нев­ско­го уез­да Туль­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка. Вос­пи­тан­ный ро­ди­те­ля­ми в по­слу­ша­нии ве­ре Хри­сто­вой и стро­гом ис­пол­не­нии цер­ков­ных об­ря­дов, он вы­со­ко ста­вил слу­же­ние свя­той Церк­ви в свя­щен­ном сане. Ре­бен­ком он лю­бил по­дол­гу бы­вать на клад­би­ще, гу­лять сре­ди мо­гил и кре­стов – крас­но­ре­чи­вых сви­де­тельств, что вся персть, вся пе­пел, вся сень. Здесь со сле­за­ми на гла­зах Алек­сандр про­сил Гос­по­да, чтобы Он спо­до­бил его во вре­мя бла­го­по­треб­но стать слу­жи­те­лем ал­та­ря и при­но­сить уми­ло­сти­ви­тель­ную бес­кров­ную жерт­ву за окон­чив­ших зем­ную жизнь. Это же­ла­ние бы­ло так ве­ли­ко, что ко­гда по окон­ча­нии учи­ли­ща пред­ста­ви­лась воз­мож­ность по­сту­пить в при­ви­ле­ги­ро­ван­ное сто­лич­ное учеб­ное за­ве­де­ние, он ее ре­ши­тель­но от­верг. Близ­кие со­ве­то­ва­ли не от­ка­зы­вать­ся от слу­чая по­лу­чить се­рьез­ное свет­ское об­ра­зо­ва­ние, ко­то­рое от­кро­ет ему ши­ро­кие воз­мож­но­сти в жиз­ни. Уви­дев без­дей­ствен­ность со­ве­тов, род­ные по­пы­та­лись при­ну­дить его со­гла­сить­ся с ни­ми и оста­вить мыс­ли о по­лу­че­нии ду­хов­но­го об­ра­зо­ва­ния, но все бы­ло на­прас­но. Чув­ствуя непре­одо­ли­мую тя­гу к цер­ков­но­му слу­же­нию, Алек­сандр со свой­ствен­ны­ми его ха­рак­те­ру ре­ши­мо­стью и на­стой­чи­во­стью на­сто­ял на про­дол­же­нии об­ра­зо­ва­ния в Туль­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, в ко­то­рую он и по­сту­пил в 1871 го­ду.
В те го­ды се­ми­нар­ское об­ра­зо­ва­ние в Рос­сии пре­бы­ва­ло в пла­чев­ном со­сто­я­нии, в сте­ны ду­хов­ных учеб­ных за­ве­де­ний бес­пре­пят­ствен­но про­ни­ка­ли ма­те­ри­а­ли­сти­че­ские и без­ду­хов­ные на­у­ки. Под ви­дом но­вых на­уч­ных от­кры­тий на­чи­на­ли от­кры­то утвер­ждать­ся в об­ла­сти на­уч­ных зна­ний со­ци­аль­ные и есте­ствен­но-на­уч­ные ми­фы. Иде­ал слу­же­ния на ду­хов­ном по­при­ще сре­ди об­ра­зо­ван­но­го об­ще­ства был по­чти утра­чен, и об­ще­ство при­шло в со­сто­я­ние ду­хов­но­го око­сте­не­ния. Ста­но­ви­лись мод­ны­ми и нрав­ствен­но по­хваль­ны­ми про­фес­сии, устро­я­ю­щие зем­ную жизнь – ин­же­не­ра, вра­ча и т. п. Увле­че­ние есте­ствен­ны­ми на­у­ка­ми об­ра­зо­ван­но­го юно­ше­ства не оста­ви­ло в сто­роне и Алек­сандра и, в кон­це кон­цов, пле­ни­ло его ум и серд­це. Го­ря­чее же­ла­ние слу­жить Церк­ви Хри­сто­вой в свя­щен­ном сане за вре­мя уче­ния охла­де­ло, и к кон­цу обу­че­ния он ре­шил оста­вить се­ми­на­рию и по­сту­пить в свет­ское учеб­ное за­ве­де­ние, чтобы стать вра­чом.
Он на­чал го­то­вить­ся к по­ступ­ле­нию. И вдруг тя­же­ло за­бо­лел. Бо­лезнь про­дол­жа­лась око­ло го­да, и не толь­ко не бы­ло сил го­то­вить­ся к всту­пи­тель­ным эк­за­ме­нам, но при­шлось со­всем от­ло­жить учеб­ные за­ня­тия. Опра­вив­шись от бо­лез­ни, Алек­сандр не оста­вил на­ме­ре­ния стать вра­чом, но не за­мед­ли­ло явить­ся дру­гое ис­пы­та­ние – умер отец-свя­щен­ник, на­до бы­ло за­бо­тить­ся об оси­ро­тев­шей се­мье, и Алек­сандр со­гла­сил­ся стать сель­ским пас­ты­рем на при­хо­де от­ца. Од­на­ко Про­мы­сел Бо­жий го­то­вил ему иной путь. Как луч­ший уче­ник се­ми­на­рии он по­лу­чил на­прав­ле­ние в Мос­ков­скую Ду­хов­ную ака­де­мию для про­дол­же­ния бо­го­слов­ско­го об­ра­зо­ва­ния. Здесь, в оби­те­ли пре­по­доб­но­го Сер­гия, вер­ну­лось к нему пер­вое юно­ше­ское же­ла­ние стать свя­щен­ни­ком. Но в сане ли иерея или свя­щен­но­и­но­ка – Алек­сандр не знал. И ча­сто, с бла­го­го­ве­ни­ем скло­ня­ясь пе­ред мо­ща­ми пре­по­доб­но­го Сер­гия, он мо­лил­ся и во­про­шал: не остать­ся ли на­все­гда в сте­нах оби­те­ли? И внут­рен­ний та­ин­ствен­ный го­лос ему от­ве­чал:
«Доб­ро есть здесь бы­ти, остань­ся, остань­ся здесь». Но, увы, не по­слу­шал­ся он это­го внут­рен­не­го го­ло­са. За­ман­чи­вые пред­ло­же­ния ми­ра обо­льсти­ли его, и он от­ка­зал­ся от вступ­ле­ния на мо­на­ше­ский путь.
Бле­стя­ще окон­чив в 1881 го­ду Ду­хов­ную ака­де­мию со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия, он был опре­де­лен на долж­ность пре­по­да­ва­те­ля ла­тин­ско­го язы­ка в Ра­нен­бург­ское Ду­хов­ное учи­ли­ще. 7 де­каб­ря 1882 го­да Алек­сандр Лав­рен­тье­вич был пе­ре­ве­ден на долж­ность смот­ри­те­ля Ско­пин­ско­го Ду­хов­но­го учи­ли­ща. Из­брав об­раз жиз­ни се­мей­ный, он же­нил­ся, но здесь его по­стиг­ло но­вое го­ре. По­сле один­на­дца­ти­ме­сяч­ной счаст­ли­вой жиз­ни он ра­зом по­те­рял и же­ну, и сы­на. И толь­ко то­гда, уби­тый го­рем, сне­да­е­мый чув­ством горь­ко­го си­рот­ства и бес­при­ют­но­сти, чув­ствуя се­бя как бы лиш­ним на све­те, вы­бро­шен­ным из жиз­ни, он по­нял, что жиз­нен­ный путь, из­бран­ный им, – не его путь; и он спро­сил се­бя: неуже­ли же еще нуж­но уси­ли­вать­ся пой­мать ле­ту­чие те­ни, го­нять­ся за при­зра­ка­ми об­ман­чи­вых на­сла­жде­ний? И вот блес­нул за­бы­тый в су­е­те жиз­ни, за­сло­нен­ный об­ра­за­ми ми­ра се­го, но ни­ко­гда не уга­сав­ший, бла­го­дат­ный свет Хри­стов и осве­тил его ду­мы, его чув­ства, стра­да­ние – и осве­ти­лось все: и ду­ша, и жизнь. И пре­кло­нив­шись пе­ред неис­по­ве­ди­мою во­лею Бо­жи­ей, Алек­сандр на этот раз твер­до ре­шил оста­вить мир, взять свой крест и при­нять ино­че­ство.
7 мар­та 1885 го­да он при­нял по­стриг с име­нем Ага­фан­гел, а 10 мар­та ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­мо­на­ха; в сле­ду­ю­щем го­ду он был на­зна­чен ин­спек­то­ром Том­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии с воз­ве­де­ни­ем в сан игу­ме­на, а в 1888 го­ду – рек­то­ром Ир­кут­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии с воз­ве­де­ни­ем в сан ар­хи­манд­ри­та. По при­бы­тии в Ир­кут­скую се­ми­на­рию о. Ага­фан­гел при­нял­ся за со­зи­да­ние со­от­вет­ству­ю­ще­го ду­хов­ной шко­ле доб­ро­го по­ряд­ка. Са­мо­от­вер­же­ни­ем и лю­бо­вью к де­лу он снис­кал до­ве­рие и бла­го­рас­по­ло­же­ние как сре­ди со­слу­жив­цев, так и сре­ди вос­пи­тан­ни­ков.
9 сен­тяб­ря 1889 го­да в ир­кут­ской кре­сто­вой церк­ви со­сто­я­лось на­ре­че­ние ар­хи­манд­ри­та Ага­фан­ге­ла во епи­ско­па Ки­рен­ско­го, ви­ка­рия Ир­кут­ской епар­хии; на сле­ду­ю­щий день в Ир­кут­ском Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре при огром­ном сте­че­нии на­ро­да со­сто­я­лась его хи­ро­то­ния во епи­ско­па. В 1893 го­ду епи­скоп Ага­фан­гел был пе­ре­ве­ден на са­мо­сто­я­тель­ную ка­фед­ру в То­больск. Здесь ему при­шлось тру­дить­ся не толь­ко как епар­хи­аль­но­му ар­хи­ерею, но и как мис­си­о­не­ру. Каж­дый год он пред­при­ни­мал даль­ние и дол­гие пу­те­ше­ствия по са­мым от­да­лен­ным угол­кам епар­хии, не пред­по­ла­гая то­гда, что через трид­цать лет ему сно­ва при­дет­ся прой­ти по этим ме­стам, но уже в ка­че­стве уз­ни­ка.
В 1897 го­ду он был на­зна­чен епи­ско­пом Риж­ским и Ми­тав­ским; в 1904 го­ду воз­ве­ден в сан ар­хи­епи­ско­па; в 1910 го­ду на­зна­чен ар­хи­епи­ско­пом Ви­лен­ским и Ли­тов­ским. Через два го­да за усерд­ное слу­же­ние Хри­сто­вой Церк­ви вла­ды­ка Ага­фан­гел был на­граж­ден брил­ли­ан­то­вым кре­стом для но­ше­ния на кло­бу­ке. В по­ста­нов­ле­нии о на­граж­де­нии пи­са­лось о нем как о свя­ти­те­ле, от­ли­ча­ю­щем­ся за­бот­ли­во­стью о раз­ви­тии ре­ли­ги­оз­но-про­све­ти­тель­ских об­ществ, в от­но­ше­нии к ду­хо­вен­ству и ми­ря­нам неиз­мен­ной бла­го­же­ла­тель­но­стью, со­еди­нен­ной в то же вре­мя с твер­до­стью. В этот пе­ри­од сво­е­го слу­же­ния ар­хи­епи­скоп стя­жал сла­ву ар­хи­ерея ши­ро­ких ли­бе­раль­ных взгля­дов. По­сле ре­во­лю­ции 1905 го­да, ко­гда мно­гие ее участ­ни­ки в Лат­вии бы­ли при­го­во­ре­ны к рас­стре­лу, он вы­сту­пил с энер­гич­ным хо­да­тай­ством об от­мене смерт­ных при­го­во­ров. Граж­дан­ская власть удо­вле­тво­ри­ла хо­да­тай­ство ар­хи­ерея, и та­ким об­ра­зом мно­гие бы­ли спа­се­ны от на­силь­ствен­ной смер­ти.
В 1913 го­ду ар­хи­епи­скоп Ага­фан­гел по­лу­чил на­зна­че­ние в Яро­славль, а в ап­ре­ле 1917 го­да был воз­ве­ден в сан мит­ро­по­ли­та Яро­слав­ско­го и Ро­стов­ско­го. В Си­но­де, об­ра­зо­ван­ном при Пат­ри­ар­хе Ти­хоне, мит­ро­по­лит был из­бран в его по­сто­ян­ные чле­ны.
По­сле ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции, со вре­ме­нем ши­ро­ко раз­лив­шей­ся по все­му про­стран­ству Рос­сии го­не­ни­я­ми и сму­та­ми, при­шли ис­пы­та­ния, скор­би от под­чи­нен­ных вла­ды­ке свя­щен­ни­ков. По­сле без­бож­ной ре­во­лю­ции из Церк­ви ушли блуд­ни­ки, пья­ни­цы и ли­хо­им­цы, вол­ки в ове­чьей шку­ре, чтобы об­ра­зо­вать свою об­нов­лен­че­скую и жи­во­цер­ков­ни­че­скую цер­ковь. Ухо­дя, они при­чи­ня­ли Церк­ви мно­гие до­са­ды.
В 1919 го­ду свя­щен­ник се­ла Ни­коль­ско-Тро­иц­ко­го Ту­та­ев­ско­го уез­да Неми­ров ов­до­вел и спу­стя два го­да всту­пил в граж­дан­ский брак, за что, в со­гла­сии с цер­ков­ны­ми ка­но­на­ми, был мит­ро­по­ли­том Ага­фан­ге­лом за­пре­щен в свя­щен­но­слу­же­нии. Неми­ров пре­не­брег за­пре­том, со­брал при­хо­жан и убе­дил их, что в Свя­щен­ном Пи­са­нии ни­где не ска­за­но, что вдо­вый свя­щен­ник не мо­жет же­нить­ся, и при­хо­жане по­ста­но­ви­ли – при­сту­пить Неми­ро­ву к ис­пол­не­нию обя­зан­но­стей свя­щен­но­слу­жи­те­ля. Мит­ро­по­лит по­слал бла­го­чин­но­го, чтобы тот разъ­яс­нил при­хо­жа­нам, сколь важ­ны и обя­за­тель­ны для ис­пол­не­ния цер­ков­ные ка­но­ны. Од­на­ко еди­но­мыш­лен­ни­ки Неми­ро­ва пре­не­брег­ли за­пре­том мит­ро­по­ли­та. В кон­це ян­ва­ря в Ту­та­ев при­был епи­скоп Ве­ни­а­мин (Вос­кре­сен­ский), ко­то­ро­му мит­ро­по­лит по­ру­чил де­ло Неми­ро­ва. В на­став­ле­нии ему мит­ро­по­лит Ага­фан­гел пи­сал:
«Вам... нуж­но ту­да по­ехать пре­по­дать при­хо­жа­нам уве­ща­ние, вра­зум­ле­ние, пре­ще­ния и угро­зы. В за­клю­че­ние ска­жи­те, что... быв­ший свя­щен­ник Неми­ров бу­дет от­лу­чен от Церк­ви, а вме­сте с ним и те, кто бу­дет мо­лить­ся с ним и да­же иметь ка­кое-ли­бо об­ще­ние с ним.
По от­но­ше­нию к Неми­ро­ву при­ми­те край­нюю осто­рож­ность. Он, мо­жет быть, ока­жет­ся на­столь­ко нагл, что осме­лит­ся в об­ла­че­нии и с кре­стом встре­чать Вас или учи­нит дру­гое ко­щун­ствен­ное дей­ство­ва­ние, с пер­во­го сло­ва Вы все это от­кло­ни­те и устра­ни­те его, при­ка­зав ему раз­об­ла­чить­ся и уй­ти из церк­ви, не пре­по­да­вай­те ему да­же ар­хи­пас­тыр­ское бла­го­сло­ве­ние.
Со­знаю, что мис­сия эта для Вас труд­ная, но твер­до упо­ваю, что Гос­подь по­мо­жет Вам со­вер­шить ее без тя­же­лых воз­ды­ха­ний и бла­го­сло­вит успе­хом.
При­е­хать Вам в Ни­коль­ско-Тро­иц­кое луч­ше все­го в празд­ник, пре­ду­пре­див при­хо­жан о дне и ча­се сво­е­го при­ез­да. Кста­ти, ес­ли Вы при­бу­де­те в цер­ковь в то вре­мя, ко­гда Неми­ров бу­дет со­вер­шать бо­го­слу­же­ние или тре­бу, преж­де все­го пре­кра­ти­те это ко­щун­ство»[2].
22 ян­ва­ря епи­скоп Ве­ни­а­мин со­брал об­щий сход при­хо­жан, ко­то­рый при­нял ре­ше­ние уво­лить Неми­ро­ва. Но сто­рон­ни­ки Неми­ро­ва со­бра­ли свой сход, ко­то­рый по­ста­но­вил, что сход 22 ян­ва­ря был неза­кон­ным, и ре­ши­ли со­брать­ся 5 мар­та. На схо­де 5 мар­та епи­скоп Ве­ни­а­мин сно­ва про­чи­тал на­ро­ду указ о ли­ше­нии Неми­ро­ва са­на, а так­же за неис­пол­не­ние рас­по­ря­же­ний мит­ро­по­ли­та от­лу­че­ние его от Церк­ви. Но сколь­ко ни ста­рал­ся епи­скоп убе­дить при­хо­жан со­гла­сить­ся с мне­ни­ем мит­ро­по­ли­та и пе­ре­стать под­дер­жи­вать на­ру­ши­те­ля цер­ков­ных ка­но­нов, по­ста­вив­ше­го се­бя вне Церк­ви, ему не уда­лось убе­дить шум­ное со­бра­ние. «Ес­ли вам так нра­вит­ся Неми­ров, – ска­зал вла­ды­ка, – хо­да­тай­ствуй­те за него пе­ред мит­ро­по­ли­том Ага­фан­ге­лом, а ес­ли он от­ка­жет – пе­ред Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном».
Сто­рон­ни­ки Неми­ро­ва не ста­ли об­ра­щать­ся к Пат­ри­ар­ху, а об­ра­ти­лись к Ле­ни­ну, тре­буя от вла­стей, чтобы они пре­да­ли мит­ро­по­ли­та Ага­фан­ге­ла су­ду за на­ру­ше­ние де­кре­та о граж­дан­ском бра­ке, а так­же «через под­ле­жа­щие со­вет­ской вла­сти юри­ди­че­ские ор­га­ны вы­яс­ни­ли... во­прос о пра­ве лиц вдо­вье­го ду­хо­вен­ства сво­бод­но всту­пать в граж­дан­ский брак, и впра­ве ли цер­ков­ная власть де­лать... на­си­лия... за вступ­ле­ние в граж­дан­ский брак»[3]. За­яв­ле­ние бы­ло пе­ре­сла­но в 5-й от­дел Нар­ко­мю­ста, а за­тем в сек­рет­ный от­дел ГПУ Сам­со­но­ву с ре­зо­лю­ци­ей Кра­си­ко­ва: «Дать сроч­но ука­за­ние Гу­б­от­де­лу о том, чтобы по уста­нов­ле­нии это­го фак­та по­до­бра­ли до­пол­ни­тель­ный ма­те­ри­ал на ар­хи­ерея, аре­сто­ва­ли и пре­да­ли су­ду»[4].
13 мая Яро­слав­ское ГПУ да­ло рас­по­ря­же­ние обыс­кать по­кои мит­ро­по­ли­та в Спас­ском мо­на­сты­ре на пред­мет по­ис­ка цер­ков­ных цен­но­стей, чтобы (ес­ли та­ко­вые най­дут­ся) об­ви­нить мит­ро­по­ли­та в их со­кры­тии. Со­труд­ни­ки ГПУ пе­ре­ры­ли все сун­ду­ки, но кро­ме до­маш­не­го скар­ба и ар­хи­ерей­ских об­ла­че­ний ни­че­го не на­шли. 16 мая на­чаль­ник пер­во­го сек­рет­но­го от­де­ла Яро­слав­ско­го ГПУ при­ка­зал за­ве­сти де­ло на мит­ро­по­ли­та и при­нять ме­ры к то­му, чтобы вы­яс­нить, что со­бой пред­став­ля­ют взгля­ды и убеж­де­ния яро­слав­ско­го ар­хи­ерея.
Но не прось­бы вла­стям от­лу­чен­но­го от Церк­ви свя­щен­ни­ка, не рас­по­ря­же­ния нар­ко­ма юс­ти­ции и да­же не рас­по­ря­же­ние мест­но­го ГПУ по­слу­жи­ли при­чи­ной пре­сле­до­ва­ния мит­ро­по­ли­та Ага­фан­ге­ла. На­чи­на­лось но­вое го­не­ние на Пра­во­слав­ную Цер­ковь. От­кры­ва­лись су­ды по де­лу об изъ­я­тии цер­ков­ных цен­но­стей в Ива­но­во-Воз­не­сен­ске и в Москве.
9 мая вла­сти объ­яви­ли Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну, что он при­вле­ка­ет­ся к су­деб­ной от­вет­ствен­но­сти в ка­че­стве об­ви­ня­е­мо­го по де­лу о со­про­тив­ле­нии изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей.
12 мая 1922 го­да Пат­ри­арх на­пра­вил пред­се­да­те­лю ВЦИК пись­мо: «Вви­ду край­ней за­труд­ни­тель­но­сти в цер­ков­ном управ­ле­нии, воз­ник­шей от при­вле­че­ния ме­ня к граж­дан­ско­му су­ду, по­чи­таю по­лез­ным для бла­га Церк­ви по­ста­вить вре­мен­но, до со­зы­ва Со­бо­ра, во гла­ве Цер­ков­но­го Управ­ле­ния или Яро­слав­ско­го мит­ро­по­ли­та Ага­фан­ге­ла (Пре­об­ра­жен­ско­го), или Пет­ро­град­ско­го Ве­ни­а­ми­на (Ка­зан­ско­го)».
По­сле это­го об­нов­лен­цы по­пы­та­лись уза­ко­нить свое цер­ков­ное управ­ле­ние, до­би­ва­ясь при­зна­ния его мит­ро­по­ли­та­ми Ага­фан­ге­лом и Ве­ни­а­ми­ном. С это­го вре­ме­ни даль­ней­шая участь мит­ро­по­ли­тов ока­за­лась в за­ви­си­мо­сти от их от­но­ше­ния к об­нов­лен­цам. И по­то­му, ед­ва успев взять у Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на до­ку­мент о пе­ре­да­че вла­сти мит­ро­по­ли­ту Ага­фан­ге­лу, гла­ва жи­во­цер­ков­ни­ков Вла­ди­мир Крас­ниц­кий по­спе­шил в Яро­славль к мит­ро­по­ли­ту. Вла­ды­ку Ага­фан­ге­ла он на­шел в Толг­ском мо­на­сты­ре. Крас­ниц­кий предъ­явил до­ку­мент от 3 (16) мая о пе­ре­да­че цер­ков­но­го управ­ле­ния мит­ро­по­ли­ту Ага­фан­ге­лу.
По про­чте­нии мит­ро­по­ли­том до­ку­мен­та Крас­ниц­кий при­сту­пил к из­ло­же­нию це­ли сво­е­го ви­зи­та. Он крат­ко объ­яс­нил, что управ­ле­ние Цер­ко­вью идет по непра­виль­но­му пу­ти, что это путь контр­ре­во­лю­ции. И его на­до из­ме­нить. Кое-что в этом на­прав­ле­нии уже сей­час де­ла­ет­ся. На­при­мер, в цен­траль­ных га­зе­тах опуб­ли­ко­ва­но воз­зва­ние груп­пы свя­щен­но­слу­жи­те­лей.
– Цер­ковь долж­на дер­жать­ся вне пар­тии и вне по­ли­ти­ки, – воз­ра­зил мит­ро­по­лит.
– Я с ва­ми со­вер­шен­но со­гла­сен, – под­хва­тил Крас­ниц­кий. – А не мог­ли бы вы эту свою точ­ку зре­ния из­ло­жить пись­мен­но?
Эта гру­бая ре­ти­вость Крас­ниц­ко­го непри­ят­но по­ра­зи­ла вла­ды­ку и он по­спе­шил от­кло­нить пред­ло­же­ние.
Вряд ли Крас­ниц­кий ве­рил, что смо­жет убе­дить мит­ро­по­ли­та под­дер­жать ВЦУ, ку­да боль­ше он на­де­ял­ся на то, что ГПУ аре­сту­ет мит­ро­по­ли­та за со­про­тив­ле­ние об­нов­лен­цам. Неуже­ли же ГПУ, об­ла­да­ю­щее по­чти без­гра­нич­ной вла­стью, не смо­жет ор­га­ни­зо­вать при­ход ВЦУ к управ­ле­нию Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью? И Крас­ниц­кий ре­шил не утруж­дать се­бя пе­ре­го­во­ра­ми с ди­пло­ма­тич­но-сдер­жан­ным и твер­до-непре­клон­ным мит­ро­по­ли­том. Но имея обя­за­тель­ства пе­ред ГПУ вы­яс­нить по­зи­цию мит­ро­по­ли­та, он спро­сил, не под­пи­шет ли мит­ро­по­лит воз­зва­ние «ини­ци­а­тив­ной груп­пы ду­хо­вен­ства», опуб­ли­ко­ван­ное в га­зе­тах. Мит­ро­по­лит от­ка­зал­ся.
– А поз­воль­те спро­сить, по­че­му?
– Оно мне ма­ло из­вест­но и в ши­ро­ких цер­ков­ных кру­гах не об­суж­да­лось, – от­ве­тил вла­ды­ка.
На этом бе­се­да за­кон­чи­лась. В тот же день Крас­ниц­кий от­был в Моск­ву, где по­ста­вил ру­ко­вод­ство ГПУ в из­вест­ность о со­сто­яв­шем­ся раз­го­во­ре. По­след­ствия ска­за­лись неза­мед­ли­тель­но. На сле­ду­ю­щий день на­чаль­ник сек­рет­но-опе­ра­тив­но­го управ­ле­ния ГПУ Мен­жин­ский и на­чаль­ник сек­рет­но­го от­де­ла ГПУ Сам­со­нов от­пра­ви­ли в Яро­славль шиф­ро­ван­ную те­ле­грам­му: «Под от­вет­ствен­ность на­чаль­ни­ка ГОГПУ с со­блю­де­ни­ем стро­жай­шей кон­спи­ра­ции пред­ла­га­ем про­ве­сти сле­ду­ю­щее: 1) об­сле­до­вать хо­зяй­ство мит­ро­по­ли­та Ага­фан­ге­ла, осто­рож­но на­мек­нув на то, что оно мо­жет быть рек­ви­зи­ро­ва­но; 2) немед­лен­но про­из­ве­сти у Ага­фан­ге­ла в его кан­це­ля­рии и у бли­жай­ших его по­мощ­ни­ков са­мый тща­тель­ный обыск, изъ­яв все по­до­зри­тель­ные до­ку­мен­ты; 3) взять с Ага­фан­ге­ла под­пис­ку о невы­ез­де вви­ду небла­го­на­деж­но­сти; 4) аре­сто­вать всех его при­бли­жен­ных, в част­но­сти, тех, кто при­ни­мал уча­стие в бе­се­де Ага­фан­ге­ла с мос­ков­ским по­пом Красниц­ким; 5) при­слать на Ага­фан­ге­ла весь ком­про­ме­ти­ру­ю­щий ма­те­ри­ал. На­сто­я­щее при­нять к неуклон­но­му ис­пол­не­нию и хра­не­нию в стро­жай­шем сек­ре­те»[5].
Те­ле­грам­ма бы­ла по­лу­че­на 20 мая, и в тот же день был вы­пи­сан ор­дер на обыск, а сам мит­ро­по­лит при­гла­шен в Яро­слав­ское ГПУ для до­про­са. Сле­до­ва­тель ин­те­ре­со­вал­ся, о чем мит­ро­по­лит го­во­рил с Крас­ниц­ким и ка­ко­во его от­но­ше­ние к об­нов­лен­цам. Вла­ды­ка рас­ска­зал, как бы­ло де­ло.
На сле­ду­ю­щий день в ке­льях Толг­ско­го мо­на­сты­ря был про­из­ве­ден обыск. Изъ­яли сем­на­дцать пи­сем част­ной пе­ре­пис­ки вла­ды­ки. Осмот­рев иму­ще­ство и хо­зяй­ство мит­ро­по­ли­та, уви­де­ли, что ме­бель у него до­воль­но скуд­ная, а хо­зяй­ствен­но­го иму­ще­ства и во­все нет, так что от­би­рать по су­ти де­ла нече­го.
14 июня 1922 го­да мит­ро­по­лит Ага­фан­гел был вы­зван в ГПУ для до­про­са. Пер­вый во­прос: от­но­ше­ние мит­ро­по­ли­та к со­вет­ской вла­сти.
То, что в осо­бен­но­сти от­ли­ча­ло мит­ро­по­ли­та и что бы­ло вы­ра­бо­та­но опы­том всей дол­гой жиз­ни, – это непре­мен­ная трез­вость суж­де­ний и урав­но­ве­шен­ность. Он знал, что не со­вер­шит по­ступ­ка, увле­ка­е­мый при­стра­сти­ем или слу­чай­ны­ми эмо­ци­я­ми. Опы­та юно­сти бы­ло до­воль­но, он дав­но при­вык под­чи­нять свои мыс­ли и дей­ствия во­ле Бо­жи­ей. Раз­ме­рен­но и взве­шен­но от­ве­чал мит­ро­по­лит сле­до­ва­те­лю:
– Про­тив су­ще­ству­ю­щей вла­сти ни­че­го ре­ши­тель­но не имею, все ее рас­по­ря­же­ния я ис­пол­нял и ис­пол­нять бу­ду. На­цио­на­ли­за­ции круп­ной про­мыш­лен­но­сти и круп­но­го земле­вла­де­ния я со­чув­ствую, но при­знаю же­ла­тель­ным это от­чуж­де­ние ком­пен­си­ро­вать, при­знаю необ­хо­ди­мым предо­став­ле­ние пра­ва на мел­кую соб­ствен­ность, то же и в от­но­ше­нии церк­вей и мо­на­сты­рей. Про­тив за­пре­ще­ния пре­по­да­вать За­кон Бо­жий в шко­лах ни­че­го не имею, но не со­гла­сен с за­пре­ще­ни­ем пре­по­да­ва­ния его ли­цам, не до­стиг­шим 18 лет, по­то­му что оно про­ти­во­ре­чит де­кре­ту от­де­ле­ния Церк­ви от го­су­дар­ства. Про­тив изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей, име­ю­щих вто­ро­сте­пен­ное зна­че­ние, ес­ли оно не на­ру­ша­ет су­ще­ствен­но ин­те­ре­сов ре­ли­гии, как, на­при­мер, изъ­я­тие со­су­дов, в ко­то­рых со­вер­ша­лось та­ин­ство, и сня­тие риз с осо­бо чти­мых икон, – я не про­те­стую.
Спра­ши­ва­ли о цер­ков­ной вла­сти. Вла­ды­ка от­ве­тил:
– Власть Пат­ри­ар­хом пе­ре­да­на мне. Рас­по­ря­же­ния Выс­ше­го Цер­ков­но­го Управ­ле­ния счи­таю неза­кон­ны­ми.
– С кем ве­де­те част­ную пе­ре­пис­ку? – спро­сил сле­до­ва­тель.
– С бра­том... – от­ве­тил мит­ро­по­лит.
Сле­до­ва­те­ля ин­те­ре­со­ва­ло, го­во­рил ли мит­ро­по­лит ко­му-ни­будь о го­не­нии на Цер­ковь. Го­не­ния эти бы­ли яв­ны, еще в 18-ом го­ду свя­щен­ни­ков в Яро­слав­ской епар­хии рас­стре­ли­ва­ли по од­но­му по­до­зре­нию в со­чув­ствии к участ­ни­кам про­ти­во­боль­ше­вист­ско­го вос­ста­ния.
– Что со­вет­ская власть за­ни­ма­ет­ся го­не­ни­ем на Цер­ковь, это­го я ни­ко­гда не го­во­рил, – от­ве­чал мит­ро­по­лит, – но что в пер­вое вре­мя по­сле ре­во­лю­ции бы­ли слу­чаи, ко­то­рые да­ва­ли по­вод так ду­мать, я не от­ри­цаю, но от­но­шу это не на счет вла­сти, а на счет мест­ных ис­пол­ни­те­лей со­вет­ских рас­по­ря­же­ний.
– Ка­ко­во ва­ше от­но­ше­ние к про­грес­сив­но­му ду­хо­вен­ству, при­зы­ва­ю­ще­му к под­держ­ке со­вет­ской вла­сти во всех ее на­чи­на­ни­ях, как к вла­сти тру­дя­щих­ся? – спро­сил сле­до­ва­тель.
– Я го­тов их взгля­ды вы­слу­шать, – от­ве­тил мит­ро­по­лит, – а что мне из­вест­но об их же­ла­ни­ях, то во мно­гом с ни­ми со­гла­сен.
На сле­ду­ю­щий день мит­ро­по­ли­ту Ага­фан­ге­лу бы­ло объ­яв­ле­но, что его от­ве­ты до­ста­точ­но изоб­ли­ча­ют его в ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­сти, а по­се­му, чтобы он не скрыл­ся от след­ствия и су­да, он дол­жен дать под­пис­ку о невы­ез­де с ме­ста жи­тель­ства.
Пат­ри­арх Ти­хон был под до­маш­ним аре­стом, 1 июня пет­ро­град­ские вла­сти аре­сто­ва­ли мит­ро­по­ли­та Ве­ни­а­ми­на, а 10 июня на­чал­ся над ним и ча­стью пет­ро­град­ско­го ду­хо­вен­ства су­деб­ный про­цесс. Те­перь и над мит­ро­по­ли­том Ага­фан­ге­лом на­вис­ла угро­за аре­ста, а это озна­ча­ло, что Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь мо­жет ли­шить­ся за­кон­но­го управ­ле­ния. Мол­чать бы­ло нель­зя, на­до бы­ло пре­по­дать свое пер­во­свя­ти­тель­ское сло­во. Мит­ро­по­лит счи­тал, что, став за­ме­сти­те­лем Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха, он обя­зан вы­ска­зать свой взгляд на про­ис­хо­дя­щие со­бы­тия и пред­ло­жить вы­ход из со­здав­ше­го­ся по­ло­же­ния.
5(18) июня 1922 го­да он со­ста­вил по­сла­ние к ар­хи­пас­ты­рям и всем ча­дам Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви:
«Во имя свя­то­го по­слу­ша­ния и по дол­гу мо­ей ар­хи­ерей­ской при­ся­ги я пред­по­ло­жил немед­лен­но всту­пить в от­прав­ле­ние воз­ло­жен­но­го на ме­ня слу­же­ния Церк­ви и по­спе­шить в Моск­ву. Но во­пре­ки мо­ей во­ле, по об­сто­я­тель­ствам, от ме­ня неза­ви­ся­щим, я ли­шен и до­ныне воз­мож­но­сти от­пра­вить­ся на ме­сто слу­же­ния. Меж­ду тем, как мне офи­ци­аль­но из­вест­но, яви­лись в Москве иные лю­ди и вста­ли у кор­ми­ла прав­ле­ния Цер­ко­вью рус­скою. От ко­го и ка­кие на то пол­но­мо­чия по­лу­чи­ли они, мне со­вер­шен­но неиз­вест­но. А по­то­му я счи­таю при­ня­тую ими на се­бя власть и де­я­ния их неза­ко­но­мер­ны­ми.
Воз­люб­лен­ные о Гос­по­де прео­свя­щен­ные ар­хи­пас­ты­ри! Ли­шен­ные на вре­мя выс­ше­го ру­ко­вод­ства, вы управ­ляй­те те­перь сво­и­ми епар­хи­я­ми са­мо­сто­я­тель­но, со­об­ра­зу­ясь с Пи­са­ни­ем, свя­щен­ны­ми ка­но­на­ми и обыч­ным цер­ков­ным пра­вом, по со­ве­сти и ар­хи­ерей­ской при­ся­ге, впредь до вос­ста­нов­ле­ния выс­шей цер­ков­ной вла­сти окон­ча­тель­но ре­шай­те де­ла, по ко­то­рым преж­де ис­пра­ши­ва­ли раз­ре­ше­ния Свя­тей­ше­го Си­но­да, а в со­мни­тель­ных слу­ча­ях об­ра­щай­тесь к на­ше­му сми­ре­нию»[6].
Текст по­сла­ния мит­ро­по­лит Ага­фан­гел про­дик­то­вал епи­ско­пу Ве­ни­а­ми­ну (Вос­кре­сен­ско­му) и за­тем от­дал ке­лей­ни­ку Ва­си­лию Мо­ро­ву, ко­то­рый пе­ре­пи­сал по­сла­ние в че­ты­рех эк­зем­пля­рах; они бы­ли под­пи­са­ны мит­ро­по­ли­том и от­да­ны на­чаль­ни­ку кан­це­ля­рии про­то­и­е­рею Сер­гию Ли­ле­е­ву для раз­мно­же­ния и рас­сыл­ки. В Моск­ву мит­ро­по­лит пе­ре­дал два эк­зем­пля­ра для ар­хи­епи­ско­па Аст­ра­хан­ско­го Фад­дея (Успен­ско­го) и про­то­пре­сви­те­ра Ни­ко­лая Лю­би­мо­ва.
По­сла­ние вы­зва­ло у вла­стей бес­по­кой­ство: при­няв­ший власть мит­ро­по­лит твер­до сто­ял в ре­ши­мо­сти со­блю­дать цер­ков­ные ка­но­ны и не при­зна­вать ВЦУ. 28 июня на­чаль­ник Яро­слав­ско­го ГПУ рас­по­ря­дил­ся про­ве­сти у вла­ды­ки обыск в Толг­ском мо­на­сты­ре, а са­мо­го вла­ды­ку за­клю­чить под до­маш­ний арест в Спас­ский мо­на­стырь.
Сле­до­ва­те­ли ГПУ хо­те­ли знать, с ка­кой це­лью мит­ро­по­лит на­пи­сал свое воз­зва­ние. На до­про­се он от­ве­тил: «В це­лях успо­ко­е­ния умов ве­ру­ю­щих... я на­пи­сал воз­зва­ние, в ко­то­ром при­зы­вал свя­щен­но­слу­жи­те­лей и ве­ру­ю­щих не при­зна­вать об­ра­зо­вав­ше­го­ся Выс­ше­го Цер­ков­но­го Управ­ле­ния из неиз­вест­ных лиц, не име­ю­щих ка­но­ни­че­ских обос­но­ва­ний, это я сде­лал по­то­му, что хо­тел успо­ко­ить ве­ру­ю­щих и свя­щен­но­слу­жи­те­лей в ожи­да­нии Со­бо­ра»[7].
В по­ис­ках ма­те­ри­а­ла для об­ви­не­ния мит­ро­по­ли­та в ан­ти­го­судар­ствен­ной де­я­тель­но­сти сле­до­ва­те­ли ГПУ при­зва­ли в по­мощ­ни­ки за­пре­щен­но­го в свя­щен­но­слу­же­нии Ан­дрея Неми­ро­ва. 7 июля он и во­семь его еди­но­мыш­лен­ни­ков об­ра­ти­лись в Яро­слав­ское ГПУ с прось­бой: пре­дать су­ду мит­ро­по­ли­та Ага­фан­ге­ла и епи­ско­па Ве­ни­а­ми­на за ли­ше­ние са­на Ан­дрея Неми­ро­ва и объ­яв­ле­ние еди­но­мыш­лен­ных с ним при­хо­жан сек­тан­та­ми. О епи­ско­пе Ве­ни­а­мине они пи­са­ли, что «это не ар­хи­ерей, а па­лач», так как он яв­ля­ет­ся ис­пол­ни­те­лем во­ли мит­ро­по­ли­та; что «в ре­чах сво­их яв­но и кос­вен­но да­вал по­нять всем, что со­вет­ская власть – без­бож­ная власть».
По­тя­ну­лись дни за­клю­че­ния – по­ка до­маш­не­го. К мит­ро­по­ли­ту ни­ко­го не пус­ка­ли, кро­ме ке­лей­ни­ка, ко­то­рый не имел пра­ва вхо­дить к вла­ды­ке без со­про­вож­де­ния страж­ни­ка. Стес­не­ния иной раз ста­но­ви­лись неоправ­дан­но жест­ки. Имея нуж­ду ис­по­ве­дать­ся и при­ча­стить­ся, вла­ды­ка на­пи­сал про­ше­ние в ГПУ, чтобы ему раз­ре­ши­ли в один из дней неде­ли быть к ве­черне и ли­тур­гии в Спас­ском мо­на­сты­ре, но по­лу­чил ка­те­го­ри­че­ский от­каз.
Вре­мя бы­ло тре­вож­ное. Без­бо­жие сно­ва со­став­ля­ло план физи­че­ско­го уни­что­же­ния Церк­ви. В Ива­но­ве-Воз­не­сен­ске рас­стре­ля­ли свя­щен­ни­ков Пав­ла Све­то­за­ро­ва, Иоан­на Рож­де­ствен­ско­го и пев­че­го Пет­ра Язы­ко­ва. В Москве рас­стре­ля­ли чет­ве­рых свя­щен­ни­ков и ми­ря­ни­на[8]. В Пет­ро­гра­де мит­ро­по­лит Ве­ни­а­мин, ар­хи­манд­рит Сер­гий и двое ми­рян бы­ли при­го­во­ре­ны к рас­стре­лу.
Чем даль­ше, тем силь­нее бы­ли обес­по­ко­е­ны ве­ру­ю­щие Яро­слав­ля судь­бой за­клю­чен­но­го мит­ро­по­ли­та. Мно­гие из тех, кто лю­бил вла­ды­ку, под­хо­ди­ли к страж­ни­кам и то упра­ши­ва­ли их до­пу­стить к мит­ро­по­ли­ту, то, ви­дя их непре­клон­ность, сты­ди­ли: «Вы не до­стой­ны сто­ять у две­рей вла­ды­ки-мит­ро­по­ли­та, не то что дер­жать его под стра­жей». Ко­гда мит­ро­по­лит вы­хо­дил гу­лять в ма­лень­кий внут­рен­ний са­дик, то на пло­щад­ке вто­ро­го эта­жа церк­ви со­би­рал­ся на­род, чтобы хо­тя бы из­да­ли уви­деть сво­е­го ар­хи­пас­ты­ря. Мно­гие во вре­мя этих про­гу­лок пы­та­лись про­ник­нуть в сад, но их про­го­ня­ли. Они про­си­ли раз­ре­шить хо­тя бы взять бла­го­сло­ве­ние, но стра­жа бы­ла непре­клон­на, а при по­пыт­ках на­ста­и­вать гро­зи­лась от­ве­сти в ГПУ. Угро­за бы­ла не пу­стая, и на­род ма­ло-по­ма­лу рас­хо­дил­ся. На Пре­об­ра­же­ние, по­сле празд­нич­ной служ­бы, пе­ред ке­льей мит­ро­по­ли­та со­бра­лась тол­па – че­ло­век три­ста. Жен­щи­ны про­си­ли, чтобы до­пу­сти­ли к вла­ды­ке взять бла­го­сло­ве­ние. Со­труд­ник сек­рет­но­го от­де­ла ГПУ на­чаль­ник ка­ра­у­ла Ша­ров от­ка­зал. Тол­па по­тре­бо­ва­ла, чтобы вы­зва­ли мит­ро­по­ли­та хо­тя бы к ок­ну, чтобы удо­сто­ве­рить­ся, что он жив. Ша­ров от­ве­тил:
– Ес­ли вы хо­ти­те ви­деть мит­ро­по­ли­та и по­лу­чить от него бла­го­сло­ве­ние, то иди­те за раз­ре­ше­ни­ем в го­род­ской от­дел ГПУ; ес­ли он раз­ре­шит, я вам его вы­пу­щу.
Несколь­ко че­ло­век от­пра­ви­лись в ГПУ, но там им бы­ло ка­те­го­ри­че­ски от­ка­за­но. Ве­ру­ю­щие сно­ва ста­ли про­сить, чтобы по­зва­ли мит­ро­по­ли­та к о