Святитель Афанасий (Сахаров), Ковровский Епископ

Ро­дил­ся бу­ду­щий епи­скоп Афа­на­сий (Сер­гей Гри­горь­е­вич Са­ха­ров) 2 июля (ст. ст.) 1887 го­да, в празд­ник По­ло­же­ния чест­ной ри­зы Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы во Влахерне. Ро­ди­те­ли Сер­гия, Гри­го­рий и Мат­ро­на, жи­ли во Вла­ди­ми­ре. Отец, уро­же­нец Суз­да­ля, был на­двор­ным со­вет­ни­ком, мать про­ис­хо­ди­ла из кре­стьян. Их доб­ро­та и бла­го­че­стие ста­ли бла­го­дат­ной поч­вой, на ко­то­рой взрас­та­ли ду­хов­ные да­ро­ва­ния их един­ствен­но­го сы­на. На­ре­чен­ный в честь пе­чаль­ни­ка зем­ли Рус­ской пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го, бу­ду­щий вла­ды­ка глу­бо­ко вос­при­нял без­за­вет­ную лю­бовь к Церк­ви и Оте­че­ству, ко­то­рая так от­ли­ча­ла пре­по­доб­но­го.

Дет­ские и юно­ше­ские го­ды Сер­гия Са­ха­ро­ва про­шли в древ­нем и свя­том гра­де Вла­ди­ми­ре-на-Клязь­ме.

Труд­но­сти и ис­пы­та­ния в жиз­ни Сер­гия на­ча­лись с ма­ло­лет­ства, став той жиз­нен­ной сре­дой, в ко­то­рой он ду­хов­но му­жал. От­ца маль­чик ли­шил­ся в ран­нем воз­расте, но в ма­те­ри сво­ей на­шел все, что нуж­но бы­ло для до­стой­но­го вхож­де­ния в жизнь. Она же­ла­ла ви­деть его в мо­на­ше­ском чине, и за это Сер­гий был при­зна­те­лен ей всю жизнь. Сер­гий охот­но хо­дил в при­ход­скую цер­ковь, ни­ко­гда не тя­го­тил­ся про­дол­жи­тель­но­стью цер­ков­ных служб. Бо­го­слу­же­ние как выс­шая сте­пень мо­лит­вы бы­ло глав­ной лю­бо­вью бу­ду­ще­го вла­ды­ки. Он с дет­ства пред­ощу­щал се­бя слу­жи­те­лем Церк­ви и да­же сверст­ни­кам сво­им дерз­но­вен­но го­во­рил, что бу­дет ар­хи­ере­ем.

Бла­го­че­сти­вый от­рок лег­ко вы­учил­ся ру­ко­де­лию, мог шить и вы­ши­вать да­же цер­ков­ные об­ла­че­ния. Это очень при­го­ди­лось ему в даль­ней­шем, во вре­мя ссы­лок и ла­ге­рей, ко­гда он шил об­ла­че­ния и ри­зы для икон. Од­на­жды вла­ды­ка из­го­то­вил да­же спе­ци­аль­ный по­ход­ный ан­ти­минс, на ко­то­ром ли­тур­ги­сал для за­клю­чен­ных.

На­чаль­ное уче­ние да­ва­лось от­ро­ку Сер­гию нелег­ко, но он не осла­бе­вал в при­ле­жа­нии, и Гос­подь щед­ро бла­го­сло­вил Сво­е­го бу­ду­ще­го слу­жи­те­ля и ис­по­вед­ни­ка. Вла­ди­мир­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию, а за­тем и Мос­ков­скую ду­хов­ную ака­де­мию он, неожи­дан­но для всех, окон­чил весь­ма успеш­но. Впро­чем, это не из­ме­ни­ло его скром­но­го и сми­рен­но­го от­но­ше­ния к лю­дям.

Осо­бен­но се­рьез­но бу­ду­щий вла­ды­ка углу­бил­ся в во­про­сы ли­тур­ги­ки и агио­ло­гии. В бо­го­слу­же­нии на­хо­дил он для се­бя осо­бое бо­го­сло­вие, бу­дучи очень вни­ма­тель­ным к тек­сту бо­го­слу­жеб­ных книг. На по­лях лич­ных бо­го­слу­жеб­ных книг вла­ды­ки мож­но най­ти мно­же­ство при­ме­ча­ний, уточ­не­ний, разъ­яс­не­ний осо­бо труд­ных слов.

Еще в Шуй­ском ду­хов­ном учи­ли­ще Сер­гий Са­ха­ров пи­шет свой пер­вый ли­тур­ги­че­ский гимн — тропарь Божией Матери пред чтимой иконой Ее Шуйско-Смоленской. Ака­де­ми­че­ское его со­чи­не­ние «На­стро­е­ние ве­ру­ю­щей ду­ши по Три­о­ди пост­ной» уже сви­де­тель­ству­ет о боль­шой осве­дом­лен­но­сти ав­то­ра в во­про­сах цер­ков­ной гим­но­ло­гии, ко­то­рая оста­лась для него од­ним из глав­ных увле­че­ний на всю жизнь.

Пер­вым учи­те­лем и ду­хов­ным на­став­ни­ком Сер­гия был ар­хи­епи­скоп Вла­ди­мир­ский Ни­ко­лай (На­ли­мов), оста­вив­ший по се­бе бла­го­го­вей­ную па­мять. Сле­ду­ю­щим пе­да­го­гом стал из­вест­ный бо­го­слов и стро­гий ас­кет, рек­тор Мос­ков­ской ду­хов­ной ака­де­мии епи­скоп Фе­о­дор (Поз­де­ев­ский), ко­то­рый и по­стриг его в хра­ме По­кро­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри с име­нем Афа­на­сий, в честь Пат­ри­ар­ха Ца­ре­град­ско­го. От ру­ки вла­ды­ки Фе­о­до­ра мо­нах Афа­на­сий по­лу­ча­ет по­свя­ще­ние сна­ча­ла во иеро­ди­а­ко­на, а по­том и в иеро­мо­на­ха. Но имен­но мо­на­ше­ский по­стриг вла­ды­ка Афа­на­сий це­нил ка­ким-то осо­бым об­ра­зом...

Цер­ков­ные по­слу­ша­ния вла­ды­ки Афа­на­сия на­ча­лись с Пол­тав­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии, где его сра­зу за­ме­ти­ли как та­лант­ли­во­го пре­по­да­ва­те­ля. Но в пол­ную си­лу уче­но­го-бо­го­сло­ва вла­ды­ка во­шел в род­ной Вла­ди­мир­ской се­ми­на­рии, про­явив се­бя убеж­ден­ным и вдох­но­вен­ным бла­го­вест­ни­ком сло­ва Бо­жия. Его вво­дят в Епар­хи­аль­ный со­вет, воз­ла­га­ют от­вет­ствен­ность за со­сто­я­ние про­по­ве­ди на при­хо­дах епар­хии. Он же за­ве­ду­ет бе­се­да­ми и чте­ни­я­ми при Успен­ском ка­фед­раль­ном со­бо­ре, осве­щая мно­гие зло­бо­днев­ные во­про­сы то­гдаш­не­го вре­ме­ни.

Иеро­мо­на­ху Афа­на­сию бы­ло трид­цать лет, ко­гда в Рос­сии про­изо­шла ре­во­лю­ция. В это вре­мя на­ча­ли ча­сто со­би­рать­ся так на­зы­ва­е­мые «епар­хи­аль­ные съез­ды», на ко­то­рых под­ни­ма­ли го­ло­ву лю­ди, враж­деб­ные ве­ко­вым пра­во­слав­ным усто­ям рус­ской жиз­ни. Все это тре­бо­ва­ло стро­гой цер­ков­ной оцен­ки и долж­но­го от­по­ра.

В лав­ру пре­по­доб­но­го Сер­гия в 1917 го­ду съе­ха­лись пред­ста­ви­те­ли всех рос­сий­ских муж­ских мо­на­сты­рей. На этом съез­де иеро­мо­нах Афа­на­сий (Са­ха­ров) из­би­ра­ет­ся чле­ном ис­то­ри­че­ско­го По­мест­но­го Со­бо­ра Рус­ской Церк­ви 1917–18 го­дов, где ра­бо­та­ет в от­де­ле по бо­го­слу­жеб­ным во­про­сам.

В это же вре­мя он на­чи­на­ет ра­бо­ту над зна­ме­ни­той служ­бой Всем свя­тым, в зем­ле Рос­сий­ской про­си­яв­шим, став­шей за­ме­ча­тель­ным ли­тур­ги­че­ским па­мят­ни­ком его люб­ви к на­шей Свя­той Церк­ви. Иеро­мо­на­ху Афа­на­сию при­над­ле­жа­ла мысль из­брать для сти­хир на «Гос­по­ди, воз­звах» по од­ной сти­хи­ре из Об­щей Ми­неи каж­до­му ли­ку свя­тых, а в ка­ноне рас­по­ло­жить свя­тых по об­ла­стям. Каж­дая песнь ка­но­на за­вер­ша­лась, так­же по его идее, тропарем Божией Матери пред наи­бо­лее чти­мой в этой об­ла­сти иконой Ее. Рас­смат­ри­вав­ший но­вую служ­бу член Си­но­да мит­ро­по­лит Сер­гий (Стра­го­род­ский) внес в нее со­став­лен­ный им са­мим тро­парь «Яко же плод крас­ный...». Под­го­тов­лен­ный пер­вый ва­ри­ант служ­бы рас­смат­ри­вал за­тем и Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон.

Ре­во­лю­ция про­нес­лась по Рос­сии, как смерч, про­ли­ла мо­ре хри­сти­ан­ской кро­ви. Но­вая власть на­ча­ла гру­бое глум­ле­ние над мо­ща­ми свя­тых угод­ни­ков Бо­жи­их, ис­треб­ле­ние ду­хо­вен­ства и ра­зо­ре­ние пра­во­слав­ных хра­мов. Ве­ру­ю­щий на­род ви­дел в непре­кра­ща­ю­щих­ся бед­стви­ях в на­шем Оте­че­стве, го­не­ни­ях на Цер­ковь Хри­сто­ву ис­пол­не­ние гроз­ных про­ро­честв о ги­бе­ли Рус­ско­го Цар­ства, пре­вра­ще­ние его «в сброд ино­вер­цев, стре­мя­щих­ся ис­тре­бить друг дру­га» (свя­той пра­вед­ный Иоанн Крон­штадт­ский, сло­во 14 мая 1907 го­да).

В 1919 го­ду в хо­де ан­ти­ре­ли­ги­оз­ной кам­па­нии на­ча­лось глум­ле­ние над тем, что осо­бен­но до­ро­го Пра­во­сла­вию, — нетлен­ны­ми остан­ка­ми свя­тых угод­ни­ков. Во Вла­ди­ми­ре, как и в дру­гих рус­ских го­ро­дах, в аги­та­ци­он­ных це­лях про­шла так на­зы­ва­е­мая де­мон­стра­ция вскры­тых мо­щей на­ро­ду: их вы­став­ля­ли на все­об­щее обо­зре­ние в об­на­жен­ном ви­де. Чтобы пре­сечь над­ру­га­тель­ство, вла­ди­мир­ское ду­хо­вен­ство под ру­ко­вод­ством иеро­мо­на­ха Афа­на­сия, чле­на епар­хи­аль­но­го со­ве­та, уста­но­ви­ло в Успен­ском со­бо­ре де­жур­ство. В хра­ме сто­я­ли сто­лы, на ко­то­рых ле­жа­ли свя­тые мо­щи. Пер­вые де­жур­ные — иеро­мо­нах Афа­на­сий и пса­лом­щик Алек­сандр По­та­пов — ожи­да­ли на­род, тол­пив­ший­ся у две­рей хра­ма. Ко­гда от­кры­лись две­ри, иеро­мо­нах Афа­на­сий про­воз­гла­сил: «Бла­го­сло­вен Бог наш...», в от­вет ему раз­да­лось: «Аминь» — и на­чал­ся мо­ле­бен Вла­ди­мир­ским угод­ни­кам. Вхо­дя­щие лю­ди бла­го­го­вей­но кре­сти­лись, кла­ли по­кло­ны и ста­ви­ли у мо­щей све­чи. Так пред­по­ла­га­е­мое по­ру­га­ние свя­тынь пре­вра­ти­лось в тор­же­ствен­ное про­слав­ле­ние.

Вско­ре Свя­щен­но­на­ча­лие ста­вит рев­ност­но­го пас­ты­ря на от­вет­ствен­ное ме­сто: его (уже в сане ар­хи­манд­ри­та) на­зна­ча­ют на­мест­ни­ком двух древ­них мо­на­сты­рей епар­хии — Бо­го­люб­ско­го и вла­ди­мир­ско­го Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы.

Важ­ней­шим и пе­ре­лом­ным со­бы­ти­ем в жиз­ни вла­ды­ки Афа­на­сия ста­ло по­став­ле­ние его из ар­хи­манд­ри­тов во епи­ско­па Ков­ров­ско­го, ви­ка­рия Вла­ди­мир­ской епар­хии. Про­изо­шло это в Ниж­нем Нов­го­ро­де в день па­мя­ти пре­по­доб­но­го Самп­со­на Стран­но­при­им­ца, 10 июля 1921 го­да. Воз­гла­вил хи­ро­то­нию мит­ро­по­лит Вла­ди­мир­ский Сер­гий (Стра­го­род­ский), бу­ду­щий Пат­ри­арх Мос­ков­ский и всея Ру­си.

Глав­ной за­бо­той и бо­лью свя­ти­тель­ско­го по­дви­га вла­ды­ки Афа­на­сия бы­ло не про­ти­во­дей­ствие вла­стей, не раз­ру­ха и да­же не за­кры­тие хра­мов и мо­на­сты­рей, а по­яв­ле­ние внут­ри Церк­ви но­во­го рас­ко­ла, из­вест­но­го под име­нем «об­нов­лен­че­ства».

Се­ме­на об­нов­лен­че­ства как рас­коль­ни­че­ско­го те­че­ния, при­зван­но­го ре­фор­ми­ро­вать Рос­сий­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, бы­ли по­се­я­ны за­дол­го до ок­тябрь­ско­го пе­ре­во­ро­та. До ре­во­лю­ции псев­до­пра­во­слав­ные но­ва­ции про­ник­ли в сте­ны ду­хов­ных школ, ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ских об­ществ и бы­ли уде­лом неко­то­рой ча­сти ин­тел­ли­гент­ству­ю­ще­го ду­хо­вен­ства. Ре­во­лю­ци­он­ные вла­сти ис­поль­зо­ва­ли ре­фор­ма­тор­ские идеи для рас­ко­ла Церк­ви, но опи­ра­лись они не на ин­тел­ли­гент­ству­ю­щее мень­шин­ство, а на огром­ную мас­су кон­фор­ми­стов и ма­ло­ве­ров внут­ри цер­ков­ной огра­ды, усво­ив­ших в преж­ние вре­ме­на по­чи­та­ние вся­кой вла­сти ке­са­ря — и са­мо­дер­жав­ной, и боль­ше­вист­ской.

Про­ти­во­сто­я­ние свя­ти­те­ля Афа­на­сия об­нов­лен­че­ско­му рас­ко­лу — это не столь­ко борь­ба с ере­ти­че­ски­ми убеж­де­ни­я­ми, сколь­ко об­ли­че­ние иуди­на гре­ха — от­ступ­ни­че­ства от Церк­ви Хри­сто­вой, пре­да­тель­ства ее свя­ти­те­лей, пас­ты­рей и ми­рян в ру­ки па­ла­чей.

Свя­ти­тель Афа­на­сий объ­яс­нял сво­ей, пастве, что рас­коль­ни­ки, вос­став­шие про­тив ка­но­ни­че­ско­го епи­ско­па­та, воз­глав­ля­е­мо­го Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном, не име­ют пра­ва со­вер­шать Та­ин­ства, а по­то­му хра­мы, в ко­то­рых они со­вер­ша­ют бо­го­слу­же­ния, без­бла­го­дат­ны. Он за­но­во освя­щал осквер­нен­ные рас­коль­ни­ка­ми церк­ви, уве­ще­вал от­ступ­ни­ков при­но­сить по­ка­я­ние вме­сте с при­хо­дом, об­ли­чая тех, кто не рас­ка­ял­ся. За­пре­щая об­щать­ся с об­нов­лен­ца­ми, чтобы усра­мить их, он при этом про­сил не пи­тать к ним зло­бы за за­хват ими пра­во­слав­ных свя­тынь, так как свя­тые, как го­во­рил Прео­свя­щен­ный, все­гда бы­ва­ют ду­хом толь­ко с пра­во­слав­ны­ми.

Пер­вый арест свя­ти­те­ля про­изо­шел 30 мар­та 1922 го­да. Он по­ло­жил на­ча­ло мно­го­лет­ним тю­рем­ным мы­тар­ствам вла­ды­ки Афа­на­сия. Но, как это ни по­ка­жет­ся стран­ным, по­ло­же­ние за­клю­чен­но­го вла­ды­ка счи­тал бо­лее лег­ким, чем по­ло­же­ние тех, кто, оста­ва­ясь на во­ле, тер­пел бес­чис­лен­ные при­тес­не­ния от об­нов­лен­цев. Он да­же на­зы­вал тюрь­му «изо­ля­то­ром от об­нов­лен­че­ской эпи­де­мии». Путь вла­ды­ки по тюрь­мам и ссыл­кам был нескон­ча­е­мым и из­ну­ри­тель­ным: тюрь­мы: вла­ди­мир­ская, Та­ган­ская в Москве, Зы­рян­ская, ту­ру­хан­ская, ла­ге­ря: Со­ло­вец­кий, Бе­ло­мо­ро-Бал­тий­ский, Онеж­ский, Ма­ри­ин­ские в Ке­ме­ров­ской об­ла­сти, Тем­ни­ков­ские в Мор­до­вии...

9 но­яб­ря 1951 го­да окон­чил­ся по­след­ний срок ла­гер­ных мы­тарств ше­сти­де­ся­ти­че­ты­рех­лет­не­го свя­ти­те­ля. Но и по­сле это­го его дер­жа­ли в пол­ной неиз­вест­но­сти о даль­ней­шей судь­бе, а за­тем в при­ну­ди­тель­ном по­ряд­ке по­ме­сти­ли в дом ин­ва­ли­дов на стан­ции Потьма (в Мор­до­вии), где ре­жим по­чти не от­ли­чал­ся от ла­гер­но­го.

Ар­хи­пас­ты­ря мог­ли аре­сто­вать пря­мо в до­ро­ге, как слу­чи­лось од­на­жды при объ­ез­де им Юрьев-Поль­ско­го уез­да. В 1937-38 го­дах его неод­но­крат­но, аре­сто­вав, го­то­ви­ли к немед­лен­но­му рас­стре­лу.

В на­ча­ле Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны вла­ды­ку от­пра­ви­ли в Онеж­ские ла­ге­ря Ар­хан­гель­ской об­ла­сти пе­шим эта­пом, при­чем свои ве­щи за­клю­чен­ные нес­ли на се­бе. В ре­зуль­та­те тя­же­лой до­ро­ги и го­ло­да вла­ды­ка так осла­бел, что все­рьез го­то­вил­ся к смер­ти...

Онеж­ские ла­ге­ря сме­ни­лись бес­сроч­ной ссыл­кой в Ом­ской об­ла­сти. В од­ном из сов­хо­зов воз­ле го­род­ка Го­лыш­ма­но­во вла­ды­ка ра­бо­тал ноч­ным сто­ро­жем на ого­ро­дах. За­тем был пе­ре­се­лен в го­род Ишим, где жил на сред­ства, при­сы­ла­е­мые дру­зья­ми и ду­хов­ны­ми ча­да­ми.

Зи­мой 1942 го­да епи­ско­па Афа­на­сия неожи­дан­но эта­пи­ро­ва­ли в Моск­ву. След­ствие дли­лось пол­го­да. До­пра­ши­ва­ли око­ло 30 раз, обыч­но но­ча­ми. Обыч­но до­прос шел ча­са че­ты­ре, но од­на­жды про­дол­жал­ся це­лых де­вять ча­сов. Ино­гда за че­ты­ре ча­са до­про­са мог быть на­пи­сан все­го один лист про­то­ко­ла, а ино­гда — боль­ше де­ся­ти ли­стов... Ни ра­зу на до­про­сах вла­ды­ка не толь­ко ни­ко­го не вы­дал, но и не со­вер­шил са­мо­ого­во­ра.

Но вот объ­яв­лен при­го­вор: 8 лет за­клю­че­ния в Ма­ри­ин­ских ла­ге­рях Ке­ме­ров­ской об­ла­сти, про­сла­вив­ших­ся сво­ей же­сто­ко­стью. Ра­бо­ты для «идей­ных вра­гов со­ввла­сти» на­зна­ча­лись са­мые тя­же­лые и гряз­ные.

Ле­том 1946 го­да вла­ды­ка был вновь эта­пи­ро­ван в Моск­ву для но­во­го след­ствия по лож­но­му до­но­су. Но вско­ре до­нос­чик от­ка­зал­ся от сво­их по­ка­за­ний, и Прео­свя­щен­но­го от­пра­ви­ли в Тем­ни­ков­ские ла­ге­ря Мор­до­вии от­бы­вать срок до кон­ца. Физи­че­ски он был уже слаб и мог за­ни­мать­ся толь­ко пле­те­ни­ем лап­тей. Через два го­да вла­ды­ку от­пра­ви­ли в Дуб­ро­влаг (в той же Мор­до­вии), где по воз­рас­ту и со­сто­я­нию здо­ро­вья он уже не ра­бо­тал.

Од­на­ко ни при ка­ких об­сто­я­тель­ствах вла­ды­ка не те­рял ве­ры в Бо­га и чув­ства ве­ли­кой к Нему бла­го­дар­но­сти. Еле жи­вой по­сле пы­ток, сдер­жи­вая стон, свя­ти­тель ча­сто го­во­рил близ­ким лю­дям: «Да­вай­те по­мо­лим­ся, по­хва­лим Бо­га!» И пер­вым за­пе­вал: «Хва­ли­те имя Гос­подне». И пе­ние это его ожив­ля­ло. Вновь при­шед­ших уз­ни­ков вла­ды­ка обод­рял: «Не па­дай ду­хом. Гос­подь спо­до­бил те­бя, по Сво­ей ве­ли­кой ми­ло­сти, немно­го за Него по­стра­дать. Бла­го­да­ри Бо­га за это!»

Ла­гер­ные ра­бо­ты бы­ли все­гда из­ну­ри­тель­ны­ми, а ча­сто и опас­ны­ми. Од­на­жды вла­ды­ку Афа­на­сия на­зна­чи­ли ин­кас­са­то­ром, чем он очень тя­го­тил­ся. Вско­ре у него по­хи­ти­ли ты­ся­чу руб­лей, о чем при­шлось до­ло­жить на­чаль­ству как о соб­ствен­ной недо­ста­че. Не раз­би­ра­ясь в де­ле, вла­сти тут же на­ло­жи­ли на за­клю­чен­но­го тя­же­лые взыс­ка­ния...

На Со­лов­ках вла­ды­ка Афа­на­сий за­ра­зил­ся ти­фом. Ему угро­жа­ла смерть, но Гос­подь яв­но хра­нил Сво­е­го стра­даль­ца, и вла­ды­ка вы­жил бук­валь­но чу­дом.

Но при этом по­сто­ян­ном утом­ле­нии вла­ды­ка ви­дел ду­хов­ную поль­зу — воз­мож­ность про­явить си­лу сво­ей ве­ры. Он неиз­мен­но дер­жал­ся уста­ва Свя­той Церк­ви, ни­ко­гда не пре­ры­вал мо­лит­вен­но­го пра­ви­ла, мо­лясь не толь­ко ке­лей­но, но и в об­ще­стве сво­их со­ка­мер­ни­ков. Да­же в ла­ге­ре он стро­го дер­жал по­сты, на­хо­дя воз­мож­ность го­то­вить пост­ную пи­щу.

С окру­жа­ю­щи­ми вла­ды­ка дер­жал­ся про­сто и за­ду­шев­но, на­хо­дил воз­мож­ность ду­хов­но уте­шать тех, кто «с во­ли» об­ра­щал­ся к нему за под­держ­кой. Ни­ко­гда нель­зя бы­ло уви­деть его празд­ным: то он ра­бо­тал над ли­тур­ги­че­ски­ми за­мет­ка­ми, то укра­шал би­се­ром бу­маж­ные икон­ки свя­тых, то уха­жи­вал за боль­ны­ми.

7 мар­та 1955 го­да епи­ско­па Афа­на­сия осво­бо­ди­ли из Потьмин­ско­го ин­ва­лид­но­го до­ма, ко­то­рый сво­им ла­гер­ным ре­жи­мом окон­ча­тель­но по­до­рвал его здо­ро­вье. Вна­ча­ле вла­ды­ка по­се­ля­ет­ся в го­ро­де Ту­та­е­ве (Ро­ма­нов-Бо­ри­со­глебск) Яро­слав­ской об­ла­сти, но за­тем вы­би­ра­ет для ме­ста жи­тель­ства по­се­лок Пе­туш­ки Вла­ди­мир­ской об­ла­сти.

Хо­тя с это­го вре­ме­ни вла­ды­ка фор­маль­но был на сво­бо­де, вла­сти вся­че­ски ско­вы­ва­ли его дей­ствия. В Пе­туш­ках, на­при­мер, ему раз­ре­ша­ли со­вер­шать бо­го­слу­же­ния толь­ко при за­кры­тых две­рях хра­ма и без ар­хи­ерей­ских ре­га­лий.

В 1957 го­ду про­ку­ра­ту­ра Вла­ди­мир­ской об­ла­сти вновь рас­смот­ре­ла де­ло 1936 го­да, по ко­то­ро­му про­хо­дил вла­ды­ка Афа­на­сий. Вла­ды­ка был до­про­шен на до­му, при­ве­ден­ные им в свою за­щи­ту до­во­ды не бы­ли при­зна­ны убе­ди­тель­ны­ми. Ре­а­би­ли­та­ции не со­сто­я­лось...

Уте­ше­ни­ем для вла­ды­ки бы­ли бо­го­слу­же­ния в Тро­и­це-Сер­ги­е­вой лав­ре — ведь он, пом­ня свой мо­на­ше­ский по­стриг в ее сте­нах, все­гда счи­тал се­бя в чис­ле ее бра­тии. Несколь­ко раз вла­ды­ка со­слу­жил Свя­тей­ше­му Пат­ри­ар­ху Алек­сию (Си­ман­ско­му), а 12 мар­та 1959 го­да участ­во­вал в хи­ро­то­нии ар­хи­манд­ри­та Ни­ко­на (Лы­сен­ко) во епи­ско­па Уфим­ско­го.

На од­ном из бо­го­слу­же­ний вла­ды­ки Афа­на­сия мо­ля­щи­е­ся за­ме­ти­ли, что во вре­мя Ев­ха­ри­сти­че­ско­го ка­но­на он хо­дил над по­лом хра­ма, его как буд­то плав­но вы­но­си­ла из ал­та­ря ка­кая-то вол­на...

Вла­ды­ка Афа­на­сий тя­же­ло пе­ре­жи­вал но­вый этап ли­бе­раль­ных го­не­ний на Цер­ковь в пе­ри­од «от­те­пе­ли», умно­жал мо­лит­вы рус­ским свя­тым и Ма­те­ри Бо­жи­ей — По­кро­ви­тель­ни­це Ру­си. Он да­же свой уход на по­кой стал рас­смат­ри­вать как укло­не­ние от борь­бы с на­сту­па­ю­щим злом и хо­тел про­сить на­зна­че­ния ви­кар­ным епи­ско­пом, но по­до­рван­ное здо­ро­вье не поз­во­ли­ло про­дол­жить об­ще­ствен­ное слу­же­ние. Как бы тя­же­ла ни бы­ла жизнь вла­ды­ки Афа­на­сия, он ни­ко­гда не уны­вал. На­про­тив, в тюрь­мах, ла­ге­рях, ссыл­ках он пре­ис­пол­нял­ся ка­кой-то уди­ви­тель­ной энер­гии, на­хо­дя спа­си­тель­ные для ду­ши за­ня­тия. Имен­но там, в за­стен­ках, воз­ник­ла уди­ви­тель­ная в ли­тур­ги­че­ском смыс­ле служ­ба Всем рус­ским свя­тым. Она по­лу­чи­ла свою за­кон­чен­ность по­сле об­суж­де­ния с иерар­ха­ми, ко­то­рые бы­ли за­клю­че­ны вме­сте с вла­ды­кой Афа­на­си­ем.

Од­ним из иерар­хов был и ар­хи­епи­скоп Твер­ской Фад­дей, про­слав­лен­ный Цер­ко­вью как свя­щен­но­му­че­ник. И вот 10 но­яб­ря 1922 го­да в 172-й ка­ме­ре Вла­ди­мир­ской тюрь­мы впер­вые бы­ло со­вер­ше­но празд­но­ва­ние Всем рус­ским свя­тым по ис­прав­лен­ной служ­бе.

Смерть ма­те­ри по­бу­ди­ла вла­ды­ку не толь­ко к го­ря­чим сы­нов­ним мо­лит­вам о ней, но и к на­пи­са­нию фун­да­мен­таль­но­го тру­да «О по­ми­но­ве­нии усоп­ших по Уста­ву Пра­во­слав­ной Церк­ви», ко­то­рый был вы­со­ко оце­нен мит­ро­по­ли­том Ки­рил­лом (Смир­но­вым).

В ав­гу­сте 1941 го­да Прео­свя­щен­ный Афа­на­сий со­ста­вил «Мо­леб­ное пе­ние об Оте­че­стве», ис­пол­нен­ное глу­бо­ко­го по­ка­я­ния и необы­чай­ной мо­лит­вен­ной си­лы, об­ни­ма­ю­щее все сто­ро­ны жиз­ни на­ше­го Оте­че­ства. В пе­ри­о­ды за­клю­че­ний вла­ды­кой бы­ли со­став­ле­ны мо­леб­ные пе­ния «О су­щих в скор­бях и раз­лич­ных об­сто­я­ни­ях», «О вра­гах, нена­ви­дя­щих и оби­дя­щих нас», «О су­щих в тем­ни­цах и за­то­че­нии», «Бла­го­да­ре­ние о по­лу­че­нии ми­ло­сты­ни», «О пре­кра­ще­нии войн и о ми­ре все­го ми­ра»...

Свя­ти­тель Афа­на­сий по­ис­ти­не пел Бо­гу «дон­де­же есмь» (Пс.45,1), пел да­же во вра­тах смер­ти, и Гос­подь со­хра­нил Сво­е­го слу­жи­те­ля для лю­би­мых им Церк­ви и Оте­че­ства.

Го­ды ис­по­вед­ни­че­ства ве­ры Хри­сто­вой в ла­ге­рях и тюрь­мах, как бы ни бы­ли они тя­же­лы и ужас­ны, ста­ли на жиз­нен­ном пу­ти вла­ды­ки Афа­на­сия не по­те­рей, а при­об­ре­те­ни­ем. Они стя­жа­ли его сми­рен­ной ду­ше тот бла­го­дат­ный свет ду­ха, ко­то­ро­го так недо­ста­ет ми­ру. На этот внут­рен­ний свет сра­зу со всех сто­рон по­тя­ну­лись лю­ди, каж­дый со сво­и­ми на­болев­ши­ми жиз­нен­ны­ми во­про­са­ми. И лю­ди эти встре­ча­лись с че­ло­ве­ком чи­стой ду­ши, на­пол­нен­ной непре­стан­ной мо­лит­вой.

Ни­кто ни­ко­гда не слы­шал от вла­ды­ки ни сло­ва ро­по­та на тю­рем­ное про­шлое. Каж­до­го при­шед­ше­го встре­чал он незло­би­ем, доб­ро­той, уча­сти­ем и лю­бо­вью. Он де­лил­ся с каж­дым сво­им бо­га­тым жиз­нен­ным опы­том, рас­кры­вал смысл Еван­ге­лия и жи­тий свя­тых угод­ни­ков Бо­жи­их, по­мо­гал пас­ты­рям при­во­дить па­со­мых к ис­тин­но­му по­ка­я­нию.

Свя­ти­тель лю­бил в жиз­ни все пре­крас­ное, ви­дя в нем от­блеск веч­но­сти, и умел на­хо­дить это пре­крас­ное по­всю­ду. Жи­вя в Пе­туш­ках, вла­ды­ка по­лу­чал до 800 пи­сем в год, под­дер­жи­вая пе­ре­пис­ку со мно­ги­ми быв­ши­ми со­уз­ни­ка­ми, скор­би ко­то­рых пе­ре­жи­вал как свои. К Рож­де­ству и Па­схе он по­сы­лал по 30-40 по­сы­лок нуж­да­ю­щим­ся в по­мо­щи и уте­ше­нии.

Ду­хов­ные де­ти вла­ды­ки Афа­на­сия вспо­ми­на­ют, как он был прост и вни­ма­те­лен в об­ще­нии, как це­нил са­мую ма­лую услу­гу, за ко­то­рую все­гда ста­рал­ся от­бла­го­да­рить.

Жи­вя скром­но, он по­чти не об­ра­щал вни­ма­ния на внеш­ность лю­дей. Не лю­бил сла­ву и честь люд­скую, учил тво­рить доб­ро толь­ко во сла­ву Бо­жию, чтобы не ли­шить­ся бу­ду­ще­го воз­да­я­ния. На­став­лял, что та­лан­ты — это дар Бо­жий и ими нель­зя гор­дить­ся.

Од­на­жды на во­прос «Как спа­стись?» он от­ве­тил: «Са­мое глав­ное — это ве­ра. Без ве­ры ни­ка­кие са­мые луч­шие де­ла не спа­си­тель­ны, по­то­му что ве­ра — фун­да­мент все­го. А вто­рое — это по­ка­я­ние. Тре­тье — мо­лит­ва, чет­вер­тое — доб­рые Де­ла. И ху­же вся­ко­го гре­ха — от­ча­я­ние». К по­ка­я­нию вла­ды­ка учил при­бе­гать как мож­но ча­ще, сра­зу, как толь­ко осо­зна­ет­ся грех, — очи­щать ду­шу сле­за­ми по­ка­я­ния.

Мо­лит­ва за­пол­ня­ла всю жизнь свя­ти­те­ля и бы­ла та­кой жи­вой и силь­ной, что мо­ля­щи­е­ся с ним от­ре­ша­лись от все­го зем­но­го. И мно­гие по его мо­лит­ве по­лу­ча­ли ско­рую по­мощь. Вла­ды­ка ча­сто го­во­рил, что в труд­ных слу­ча­ях жиз­ни на­до мо­лит­вен­но при­бе­гать к то­му свя­то­му, чье имя ты но­сишь. Мо­лит­вен­но­му об­ра­ще­нию к на­шим за­ступ­ни­кам — свя­тым Пра­во­слав­ной Церк­ви — он во­об­ще при­да­вал осо­бое зна­че­ние. Про­зор­ли­вость свою вла­ды­ка скры­вал, об­на­ру­жи­вая ее в ис­клю­чи­тель­ных слу­ча­ях и толь­ко ра­ди поль­зы ближ­них, к нуж­дам ко­то­рых ни­ко­гда не оста­вал­ся рав­но­душ­ным и чьи немо­щи нес так тер­пе­ли­во...

Еще в ав­гу­сте 1962 го­да вла­ды­ка Афа­на­сий на­чал го­во­рить, что ему по­ра уми­рать. Ко­гда од­на­жды ему от­ве­ти­ли, что близ­кие ча­да не пе­ре­не­сут раз­лу­ки с ним, он стро­го за­ме­тил: «Раз­ве мож­но так при­вя­зы­вать­ся к че­ло­ве­ку? Этим мы на­ру­ша­ем свою лю­бовь ко Гос­по­ду. Не од­ни ведь, а с Гос­по­дом оста­е­тесь».

За несколь­ко дней до бла­жен­ной кон­чи­ны вла­ды­ки Афа­на­сия из лав­ры при­е­ха­ли на­мест­ник ар­хи­манд­рит Пи­мен, бла­го­чин­ный ар­хи­манд­рит Фе­о­до­рит и ду­хов­ник игу­мен Ки­рилл, что очень об­ра­до­ва­ло Прео­свя­щен­но­го. Это был ка­нун пя­ти­де­ся­ти­ле­тия его мо­на­ше­ско­го по­стри­га. В са­мый день, в чет­верг, вла­ды­ка был осо­бен­но бла­гост­ным, бла­го­слов­ляя всех при­сут­ству­ю­щих.

Но вот при­бли­зи­лась смерть. Вла­ды­ка уже не мог го­во­рить, по­гру­жен­ный в мо­лит­ву. Од­на­ко в пят­ни­цу ве­че­ром он ти­хо ска­зал в по­след­ний раз: «Мо­лит­ва вас всех спа­сет!» За­тем на­пи­сал ру­кой на оде­я­ле: «Спа­си, Гос­по­ди!»

В вос­кре­се­нье 28 ок­тяб­ря 1962 го­да, на па­мять свя­ти­те­ля Иоан­на Суз­даль­ско­го свя­ти­тель ти­хо пре­дал свой дух Бо­гу. Он пред­ска­зал этот день и час за­ра­нее...

Жи­тие по кни­ге: Жи­тие свя­ти­те­ля Афа­на­сия, епи­ско­па Ков­ров­ско­го, ис­по­вед­ни­ка и пес­но­пис­ца. М.: «От­чий дом», 2000. С. 3–21.