Надо сказать, что был я человеком глубоко неверующим. Агрессивным атеистом. Подсмеивался над верующими. Высокомерно думал, что это малообразованные люди. И вот однажды, во время службы в Египте, я попал дежурить в Исмаилию с американским офицером, капитаном, который оказался капелланом (священником в армии). Общались с ним немного - не было общих интересов. Более того меня раздражало то, что он постоянно включал магнитофон с записью церковной службы на английском языке, которая была мне совершенно непонятна. И вот, наконец, я с раздражением спросил, чего он слушает, и что мне это надоедает. Капеллан не проявил обиды, а с жаром начал доказывать, что это божественное, духовное и полезное для человека.
– Слушай, какое у тебя образование?- спросил я.
– Я закончил университет. - был ответ.
К советским университетам у меня было большое, особое уважение. При слове университет передо мной вставал образ МГУ, "величавой крепости науки". В СССР были единицы университетов, в основном, институты, которые давали великолепное образование, университет - это что-то еще выше. Это сейчас, при капитализме, и у нас стали одни университеты, а вот уровень образования очень далек от советских институтов. И годы спустя, когда я стал работать переводчиком и много общаться с американскими предпринимателями, понял, что американское университетское образование такое-же как и наше нынешнее. И если бы я знал это в то время встречи с капелланом, то такой положительной реакции на слово университет у меня не было бы.
Но после его слов об университете мы перешли к спору о религии: я доказывал, что никакого Бога нет, а он почти с плачем старался доказать, что есть. После жарких препирательств, меня как будто подтолкнуло что-то изнутри. Может, я чего-то не понимаю? Может, он знает, а я нет?
Тогда я искренне, с большим желанием узнать что-то неизвестное мне, попросил рассказать о Боге так, чтобы я принял это объяснение и понял. В какой-то момент мне показалось, что я узнаю какую-то тайну. Он долго с жаром мне рассказывал о религии, я внимательно слушал, но ничего не понял и разочаровался. Но спустя какое-то время почувствовал, что в моем мозгу появилось что-то новое. Что? Не знаю.
Прошел примерно месяц после этой беседы. Меня продвинули по службе, назначив офицером по персоналу (начальником отдела кадров) в Каире. Штаб ООН на Ближнем Востоке находился в Иерусалиме, где периодически проходили конференции по персоналу. И, буквально, после моего назначения на новую должность была созвана очередная конференция. На конференцию поехал старший нашей группы советских наблюдателей и я с женой.
Надо отметить, что дипломатических отношений между СССР и Израилем не было в то время, и чтобы туда нам, гражданам СССР, попасть необходимо было получить разрешение премьер- министра Израиля. Через некоторое время разрешение было получено, и мы отправились в командировку. Прилетели в аэропорт Иерусалима, стали проходить таможенный досмотр. Долго с нами возились. Досматривали где-то в отдельной комнате утюг и переносной приемник, которые мы захватили с собой, чтобы погладиться и развлечься. Утюг нам вскоре вернули, а вот приемник задержали и отдали только при возвращении в Каир.
В моей памяти остался эпизод в этом аэропорту. Я прошел все досмотры и ожидал жену, которую все еще досматривали. Вдруг, ко мне совершенно неожиданно подошла группа людей с профессиональной камерой, один из них представился, работником телевидения Израиля и на английском языке попросил разрешения задать несколько вопросов. Я не возражал, хотя это не приветствовалось ни нашими властями, ни властями ООН. Сделал я это потому, что ходили слухи, будто советским наблюдателям запрещено давать интервью иностранным журналистам, а я хотел доказать обратное.
Он начал с того, что его группа здесь оказалась совершенно случайно. Ну конечно.... Далее последовал вопрос:
– А Вы, действительно, советский офицер?
После этого вопроса я нахохлился, так как почувствовал себя Героем Советского Союза. Советский офицер-это "звучит гордо. "Ответил утвердительно, хотя был в форме, и это было понятно. Дале последовал неожиданный вопрос, из какого рода войск я был. Это, конечно, не было секретом, но как-то не принято спрашивать иностранного офицера, где он служит. Я помолчал несколько секунд, думая, что ему сказать. Он, полагая, что я не понял вопроса, уточнил:
– Ну, Вы из ПВО, танкист?
Мне очень понравилась последовательность вопрос: ПВО, танкист. Я был офицером ПВО и знал, как советские системы ПВО (С-75 и С-125) блестяще работали во время войны Египта и Сирии против авиации Израиля, уничтожив почти все самолеты, и только экстренная помощь США помогла восстановить авиацию в кратчайшие сроки, что и помогло одержать победу в войне. Танки были тоже сожжены в большинстве своем с применением базук. Вот причина такого вопроса. Вопрос последовал вновь. У меня не было желания отвечать на вопросы, которые выглядели провокационно. Я пожал возмущенно плечами, а другой человек из группы подошел к вопрошающему и сказал что-то на иврите. Они тут-же ушли, а спустя несколько секунд возвратились вновь и старший, как я его понимал, сделал предложение:
– Мы хотим пригласить Вас на наше телевидение. Вы сможете прийти?
– Пожалуйста, - ответил я
– Но только вы должны обратиться в штаб ООН, к командующему, так как без его разрешения я не имею права давать такие интервью. Это требование устава ООН.
Группа телевидения удалилась. На этом все и остановилось.
В Иерусалиме мы, советские офицеры, как правило, останавливались в Русской духовной миссии... Дело в том, что гостиницы в Иерусалиме очень дорогие, и мы старались сэкономить. Обитатели миссии, священники, монахи и монашки, встречали нас с нескрываемой радостью -мы были посланцы из России, Родины тех, кто жил и духовно трудился в далеком Израиле. Из-за отсутствия дипотношений в те времена им было нелегко и было приятно воспользоваться случаем пообщаться с посланцами Родины. Так в разговоре с отцом Феофаном я узнал, что они постоянно находятся под контролем спецслужб Израиля. И действительно, в тот момент около миссии стоял их автомобиль, мимо которого мы проходили. Нам устраивали великолепные обеды со скромной, но очень вкусной монастырской едой, организовывали экскурсии по святым местам.
И вот, в один из дней нас повезли на экскурсию в городок Вифлеем. Я знал этот город с глубокого детства, так как моя бабушка читала мне стихи про Христа:
- Был я в Вифлееме, где Христос родился, рай отворился, ангелы запели, громко затрубили...
И рассказывала про волхвов, которые по Вифлеемской звезде шли к месту рождения Христа. И, вот, по пути к Вифлеему я вспомнил мою бабушку, её рассказ; ощутил, что еду по тому самому пути, по которому шли сказочные для меня глубоко-исторические личности. И бабушка была в этот миг со мной. Было особое настроение, ощущение одухотворенности, это чувство я осознал много лет спустя.
Мы приехали в город, подъехали к храму, вошли в низкий вход, спустились по ступенькам вниз, к месту рождения. Осмотрелись, сфотографировались у звезды, обозначающей место рождения. Вблизи этой ниши со звездой мы увидели группу людей, одетых в восточные одежды. Я спросил сопровождающего нас монаха, кто эти люди, сидящие у другой ниши. Он ответил, что это тоже христиане, насколько я помню, католики, и они тоже почитают тут Христа.
– А почему не у нашей звезды, - спросил я.
– Они считают, что Христос родился в том месте, - был ответ.
Искренне удивлённый и далее с чувством некоторого превосходства атеиста над жалкими верующими, я, обуянный гордыней, спросил.
– Так, где же он родился? Что сразу в двух местах? Ха-ха!
– Здесь! - твердо сказал наш монах, показывая на звезду. У меня вопросов больше не было.
На следующий день наш добрый и милый монах, юноша лет тридцати, повел нас в храм Гроба Господня. По невысокой лестнице мы поднялись к месту распятия Христа, на Голгофу. Встали в очередь, чтобы опустить руку в отверстие, в котором по преданию стоял крест распятия. Моя жена Таня была впереди меня и после опускания руки в отверстие резко выдернула ее, сказав взволнованно, что не может достигнуть дна. Я погрузил руку и буквально сантиметров через тридцать почувствовал дно. Далее спустились вниз, к кувуклии, а перед этим остановились у места, где после казни Христа готовили к погребению, обтирая тело благовониями. Это плоский камень, по преданию если приложить к нему ухо, то можно услышать звуки тех далеких лет, я ничего не услышал, не услышала и Таня.
Потом мы посетили место захоронения Богородицы. Сфотографировались. Пошли в Гефсиманский сад, где Иуда поцеловал Христа, тем предав его. Посетили женский Горний монастырь, где находиться камень, с которого архангел провозгласил о рождении Христа. Сфотографировали его. Побеседовал с монашкой, которая не обращала на нас никакого внимания (много иностранных туристов посещали монастырь), а после моего обращения удивилась, что мы русские (дипотношений с Израилем у СССР не было) и рассказала, что провела одиннадцать лет в итальянском монастыре, который был закрыт итальянскими властями, а потом была переведена в Иерусалим и несет духовную службу там.
Все эти события и встречи оставили в моем сердце сильное впечатление. В самолете, улетая, я поймал себя на том, что погружен в анализ всего, что со мной происходило. Вывод был один-Христос как личность был! И это был необычный человек! До этого я отрицал даже его существование. Это результат воспитания, государственного атеизма. И сейчас с грустью думаю, какой-же я был недалекий человек. Мне говорили, что мир создан природой, и даже не приходило в голову, что природа (леса, поля, деревья горы и моря) не могли создать разум человеческий, да и животный. Разум человека мог создать только более совершенный, великий разум, который мы называем сегодня Богом. Как это очевидно и просто. И эта очевидность никак не могла проникнуть в мой забитый мозг до зрелого возраста.
На самолете ООН мы прилетели в Каир. Жизнь шла своим чередом: мы несли службу наблюдателей, отдыхали в свободное время, которого, надо откровенно сказать, было очень много, а по сравнению со службой в ВС СССР просто некуда девать. Как-то, находясь на вилле, где располагался наш штаб ООН и место отдыха, я услышал классическую мелодию, которую на пианино играла женщина. Ей оказалась жена нашего офицера-наблюдателя. Слушая ее игру, я положил руку наверх книжного шкафа с книгами на английском языке и вдруг ощутил что-то под рукой.
Снял этот предмет, который оказался книгой на русском языке. Мне это показалось странным: в английской библиотеке - книга на русском языке. "Не просто плотник" написано на ней. Меня все это очень заинтересовало, и я взял её почитать. Книга оказалась об Иисусе Христе. Прочитал с большим интересом. И мне вдруг показалось, что эта книга предназначена мне свыше, и я должен её оставить себе. Что я и сделал. Привез её домой, положил в нашу библиотеку и больше не вспоминал. Книгу эту нашел и прочитал мой сын Илья, а спустя какое-то время он пошёл в церковь и покрестился. Тоже проделала и дочка Оля. Все это было сделано без малейшего вмешательства нас, родителей. И сейчас я окончательно понял, что книга была послана мне, моей семье.
Андрей Макаров
