Цар­ско­сель­ская ико­на «Зна­ме­ние» Бо­го­ма­те­ри сто­ит в пра­вой ча­сти неболь­шой при­двор­ной Цар­ско­сель­ской Зна­мен­ской церк­ви. Неко­то­ры­ми по­дроб­но­стя­ми пись­ма она от­ли­ча­ет­ся от дру­гих из­вест­ных икон «Зна­ме­ния». Несмот­ря на древ­ность ико­ны, в ней по­ра­жа­ет необык­но­вен­ная яс­ность очер­та­ний, жи­вость цве­тов и те­ней. Свя­той лик от­ра­жа­ет и глу­бо­кое сми­ре­ние Пре­не­по­роч­ной Де­вы, и ве­ли­чие Ца­ри­цы Небес­ной, и ми­ло­сер­дие, и стро­гость. За­ме­ча­ют, что ли­цо Бо­го­ро­ди­цы по­чти в од­но и то же вре­мя про­из­во­дит на мо­ля­щих­ся раз­ные впе­чат­ле­ния: то оно ка­жет­ся свет­лым и уми­лен­ным, то вдруг тем­не­ет и при­ни­ма­ет стро­гий вид, хо­тя бы вы сто­я­ли на том же ме­сте. Ико­на при­над­ле­жит к вы­со­ким об­раз­цам ико­но­пис­но­го ис­кус­ства и по ха­рак­те­ру жи­во­пи­си долж­на быть от­не­се­на к древ­не­ви­зан­тий­ским про­из­ве­де­ни­ям. Она окру­же­на зо­ло­тым окла­дом, по­ло­жен­ным на нее им­пе­ра­три­цей Ели­за­ве­той Пет­ров­ной, а в 1849 го­ду по­кры­та дра­го­цен­ной ри­зой со мно­же­ством кам­ней из брил­ли­ан­тов, жем­чу­га, би­рю­зы, аме­ти­стов, сап­фи­ров, изу­мру­дов и опа­лов. Из кам­ней, не уме­стив­ших­ся на ри­зе, со­ста­ви­лась дра­го­цен­ная ко­ро­на в вен­це. Го­рят ка­ме­нья и на окла­де, на ниж­ней ча­сти ко­то­ро­го вы­де­ля­ет­ся круп­ный серд­це­об­раз­ный то­паз. На реб­рах его вы­ре­за­ны над­пи­си го­дов 1831 и 1848: это го­ды из­бав­ле­ния Цар­ско­го Се­ла от хо­ле­ры. Вни­зу ико­ны на серд­це­вид­ной зо­ло­той до­щеч­ке вы­ре­за­ны сле­ду­ю­щие сло­ва: «За спа­се­ние от эпи­де­мии при­и­ми, ми­ло­сер­дая Вла­ды­чи­це, По­кро­ви­тель­ни­це гра­да Цар­ско­го Се­ла, сии пер­лы, яко сле­зы бла­го­дар­но­сти, оро­ша­ю­щие Твою пре­чи­стую ри­зу, от усерд­ных ра­бов Тво­их и впредь по­ми­луй нас». Пер­во­на­чаль­ная ис­то­рия ико­ны неиз­вест­на. При све­же­сти ли­ка Бо­го­ма­те­ри и Мла­ден­ца — в чем нель­зя не ви­деть осо­бо­го про­мыш­ле­ния Бо­жия — ча­сти ико­ны, по­кры­тые окла­дом и ши­той ри­зой, вы­цве­ли до то­го, что нель­зя разо­брать кра­сок, а в неко­то­рых ме­стах кра­сок уж и во­все нет. По су­ще­ству­ю­ще­му меж­ду цар­ско­сель­ски­ми жи­те­ля­ми пре­да­нию, Цар­ско­сель­ская ико­на пре­бы­ва­ла рань­ше в Москве. В Моск­ву же она бы­ла при­ве­зе­на од­ним из пра­во­слав­ных во­сточ­ных пат­ри­ар­хов, преж­де неред­ко по­се­щав­ших сто­ли­цу цар­ства Рос­сий­ско­го. По всей ве­ро­ят­но­сти, это был св. Афа­на­сий, пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский, до­лее дру­гих на­хо­див­ший­ся то­гда в Москве и поль­зо­вав­ший­ся осо­бен­ным вни­ма­ни­ем при цар­ском дво­ре. На об­рат­ном пу­ти в Луб­нах он скон­чал­ся и по­чи­ва­ет там нетлен­но, по обы­чаю во­сточ­ных церк­вей, в си­дя­чем по­ло­же­нии. За­тем при пе­ре­не­се­нии сто­ли­цы из Моск­вы в Пе­тер­бург вме­сте с про­чи­ми свя­ты­ня­ми Зна­мен­ская ико­на бы­ла при­ве­зе­на в но­вую сто­ли­цу, счи­та­ясь се­мей­ной свя­ты­ней Ро­ма­но­вых. Ца­рев­на Ели­за­ве­та Пет­ров­на име­ла осо­бое бла­го­го­ве­ние к этой иконе и в ночь пе­ред пе­ре­во­ро­том, воз­вед­шим ее на пре­стол, усерд­но пе­ред ней мо­ли­лась. Же­лая вы­ра­зить свое по­чте­ние к свя­тыне, свя­зан­ной с та­ким гро­мад­ным для нее со­бы­ти­ем, им­пе­ра­три­ца, за­кон­чив по­строй­ку в лю­би­мом ею Цар­ском Се­ле неболь­шой церк­ви око­ло двор­ца, за­ло­жен­ной еще рань­ше для пре­бы­ва­ния ико­ны «Зна­ме­ние», с ве­ли­ким тор­же­ством пе­ре­нес­ла в нее об­раз Бо­го­ма­те­ри. В крест­ном хо­де участ­во­вал Свя­тей­ший Си­нод и весь двор. Им­пе­ра­три­ца все вре­мя шла пеш­ком и да­же по­мо­га­ла нести ико­ну. Ико­на бы­ла по­став­ле­на в ико­но­ста­се, по­верх изо­бра­же­ния Тай­ной Ве­че­ри, над цар­ски­ми две­ря­ми. Им­пе­ра­три­ца Ели­за­ве­та Пет­ров­на так же, как и пле­мян­ни­ца ее Ека­те­ри­на II, ча­сто мо­ли­лась в Зна­мен­ской церк­ви. С 1747 до 1831 го­да ико­на «Зна­ме­ние» сто­я­ла над цар­ски­ми вра­та­ми. Толь­ко од­на­жды она бы­ла сня­та и вы­не­се­на от­ту­да, имен­но 12 мая 1812 го­да. В этот день в Зна­мен­ском двор­це был по­жар, угро­жав­ший со­сед­ним зда­ни­ям и Зна­мен­ской церк­ви. Рас­ска­зы­ва­ют, что ко­гда ико­ну вы­нес­ли из хра­ма и об­ра­ти­ли ли­ком к ме­сту по­жа­ра, им­пе­ра­тор вос­клик­нул вслух: — Ма­терь Бо­жия, спа­си мой дом! Мгно­вен­но то­гда ве­тер, на­прав­ляв­ший пла­мя на цер­ковь и на со­сед­ние зда­ния, как бы по­ви­ну­ясь неви­ди­мой си­ле, пе­ре­ме­нил свое на­прав­ле­ние и по­жар быст­ро пре­кра­тил­ся. В 1831 го­ду по­чти по всей Рос­сии рас­про­стра­ни­лась хо­ле­ра, сви­реп­ство­вав­шая и в Пе­тер­бур­ге. Жи­те­ли Цар­ско­го Се­ла со­бра­лись к иконе «Зна­ме­ние», вы­нес­ли ее на се­ре­ди­ну хра­ма, и слу­жи­ли пе­ред ней тор­же­ствен­ный мо­ле­бен. За­тем ико­ну об­нес­ли во­круг все­го го­ро­да с пе­ни­ем и мо­лит­ва­ми, при­чем весь го­род с двор­ца­ми остал­ся внут­ри коль­ца, опи­сан­но­го этим крест­ным хо­дом. Хо­ле­ра со­вер­шен­но ми­но­ва­ла Цар­ское Се­ло. В па­мять это­го бла­го­де­я­ния Бо­го­ма­те­ри жи­те­ли ис­про­си­ли Вы­со­чай­шее со­из­во­ле­ние на пе­ре­не­се­ние ико­ны из ико­но­ста­са во внутрь церк­ви, как она те­перь сто­ит, и на учре­жде­ние еже­год­но­го крест­но­го хо­да в том са­мом по­ряд­ке, в ко­то­ром он со­вер­шал­ся в пер­вый раз. В 1848 го­ду опять по всей Рос­сии про­шла хо­ле­ра, и в этот са­мый год Ца­ри­ца Небес­ная необык­но­вен­ным об­ра­зом укра­си­ла свою ико­ну див­ной ри­зой. В Цар­ском Се­ле жи­ла бла­го­че­сти­вая де­ви­ца Ма­рия Да­вы­до­ва, не раз ис­пы­тав­шая на се­бе по­мощь от чу­до­твор­ной ико­ны «Зна­ме­ние». В ночь на 28 фев­ра­ля Да­вы­до­ва ви­дит во сне, буд­то пе­ред ней сто­ит на воз­ду­хе чу­до­твор­ная ико­на «Зна­ме­ние», и она вы­ши­ва­ет на этот об­раз ве­ли­ко­леп­ную ри­зу и уже за­кан­чи­ва­ет ее. Да­вы­до­ва ре­ши­лась рас­ска­зать о сво­ем сне род­ным и зна­ко­мым, ко­то­рые все со­ве­то­ва­ли ей при­ве­сти в ис­пол­не­ние свой сон. Слух о сно­ви­де­нии до­шел до Вы­со­чай­ше­го дво­ра, и им­пе­ра­три­ца Алек­сандра Фе­о­до­ров­на при­ня­ла его за вну­ше­ние свы­ше. При­быв в Цар­ское се­ло, она по­се­ти­ла Зна­мен­скую цер­ковь для по­кло­не­ния иконе, ко­то­рую по­дроб­но осмат­ри­ва­ла. Най­дя крас­ки на по­лях вы­цвет­ши­ми и удив­ля­ясь со­хран­но­сти и све­же­сти ли­ков Ма­те­ри Бо­жи­ей и Пред­веч­но­го Мла­ден­ца, она так­же по­же­ла­ла узнать, мо­жет ли де­ви­ца Да­вы­до­ва вы­шить ри­зу и со­ста­вить для нее ри­су­нок. Да­вы­до­ва бы­ла по­чти незна­ко­ма с ри­со­ва­ни­ем; кро­ме то­го, бу­дучи де­вуш­кой бед­ной, недо­уме­ва­ла, от­ку­да ей взять сред­ства для ис­пол­не­ния свя­щен­но­го де­ла, и пла­мен­но мо­ли­ла Бо­го­ма­терь на­ста­вить ее. В ночь на 27 июня сре­ди сна Да­вы­до­ва вне­зап­но уви­де­ла пе­ред со­бой Ма­терь Бо­жию с та­ким ли­ком и в та­ком ви­де, как она изо­бра­же­на на иконе. На Бо­го­ма­те­ри бы­ла ри­за пре­крас­но­го узо­ра, на пле­чах омо­фор и на го­ло­ве убрус. Оч­нув­шись, Да­вы­до­ва тот­час за­хо­те­ла встать, чтобы за­чер­тить об­ра­зец ри­зы, но опять за­бы­лась и по­гру­зи­лась в сон. Ви­де­ние по­вто­ри­лось, толь­ко еще жи­вее и яс­нее, так что она как бы на­яву со­зер­ца­ла Бо­го­ма­терь. Про­бу­див­шись, она со сле­за­ми бла­го­да­ри­ла Вла­ды­чи­цу и на­чер­ти­ла узор для ри­зы, как ви­де­ла его в ви­де­нии и как ви­дим мы его те­перь. Ри­су­нок был пред­став­лен го­су­да­рыне и одоб­рен ею. Го­ве­ни­ем Да­вы­до­ва при­го­то­ви­лась к сво­е­му тру­ду и при­сту­пи­ла к ра­бо­те. Ста­ли по­сту­пать во мно­же­стве при­но­ше­ния зо­ло­том и ка­ме­нья­ми, при­чем нель­зя бы­ло не ви­деть яс­но Бо­жи­ей ру­ки, ка­сав­шей­ся сер­дец жерт­во­ва­те­лей. При­то­ку при­но­ше­ний нема­ло спо­соб­ство­ва­ло то, что при силь­ном раз­ви­тии хо­ле­ры в Пе­тер­бур­ге она ми­но­ва­ла со­вер­шен­но Цар­ское Се­ло, несмот­ря на непре­рыв­ные сно­ше­ния его жи­те­лей с Пе­тер­бур­гом. Ко­гда слу­ча­лось, что у Да­вы­до­вой не до­ста­ва­ло для ка­кой-ни­будь ча­сти ри­зы под­хо­дя­щих ка­ме­ньев, как раз яв­ля­лись от неожи­дан­ных жерт­во­ва­те­лей нуж­ные дра­го­цен­но­сти. В 1849 го­ду ве­ли­ко­леп­но ши­тая и сплошь уни­зан­ная ка­ме­нья­ми ри­за бы­ла окон­че­на, а в 1853 го­ду бы­ло из­да­но хро­мо­ли­то­гра­фи­че­ское изо­бра­же­ние ико­ны. В 1863 го­ду в Цар­ско­сель­ском двор­це и в его хра­ме ра­но утром вспых­нул по­жар. Не смот­ря на все при­ня­тые ме­ры, по­ток пла­ме­ни быст­ро шел впе­ред, ис­треб­ляя на пу­ти все, что мог­ло слу­жить ему пи­щей. По­па­лив часть двор­ца, огонь по­чти мгно­вен­но охва­тил ку­по­ла и кре­сты двор­цо­во­го со­бо­ра и про­ник внутрь него. То­гда го­су­дарь и им­пе­ра­три­ца по­же­ла­ли вы­не­сти из Зна­мен­ской церк­ви чу­до­твор­ную ико­ну. Ед­ва вен­це­нос­ные хо­зя­е­ва вы­шли на­встре­чу иконе и при­ло­жи­лись к ней, а ико­ну ста­ли об­но­сить во­круг го­рев­ше­го двор­ца, как по­жар по­чти мгно­вен­но пре­кра­тил­ся. Вот несколь­ко слу­ча­ев чу­дес­но ока­зан­ной лю­дям по­мо­щи через Цар­ско­сель­скую ико­ну «Зна­ме­ние» Бо­го­ма­те­ри. М. Д. Во­е­вод­ский, слу­жив­ший при рус­ском по­соль­стве в Афи­нах, пе­ред отъ­ез­дом из Пе­тер­бур­га в 1849 го­ду слу­жил пе­ред Цар­ско­сель­ской ико­ной мо­леб­ствие о бла­го­по­луч­ном пу­те­ше­ствии. Од­на­жды ве­че­ром в Афи­нах в глу­хом ме­сте на­па­ли на него раз­бой­ни­ки, тре­буя ча­сы и день­ги и угро­жая смер­тью. Не зная, как се­бя за­щи­тить, Во­е­вод­ский неожи­дан­но для са­мо­го се­бя ска­зал: — Я рус­ский. Со­вер­шен­но так­же неожи­дан­но раз­бой­ни­ки мир­но от­ве­ти­ли ему: — А, ты рус­ский! Ваш Ни­ко­лай (т. е. им­пе­ра­тор) доб­рый, иди с Бо­гом... На воз­врат­ном пу­ти из Гре­ции ко­рабль, на ко­то­ром плыл Во­е­вод­ский, под­верг­ся в Чер­ном мо­ре страш­ной бу­ре; все бы­ли уве­ре­ны в его кру­ше­нии и неиз­беж­ной сво­ей ги­бе­ли. Меж­ду тем Во­е­вод­ский мыс­лен­но об­ра­тил­ся к Цар­ско­сель­ской иконе «Зна­ме­ние» Бо­жи­ей Ма­те­ри и с ве­рой при­звал на по­мощь Вла­ды­чи­цу Небес­ную. В это са­мое вре­мя во­да уда­ри­лась в ко­рабль с необык­но­вен­но страш­ной си­лой, и он со­вер­шен­но неожи­дан­но очу­тил­ся невре­ди­мым в ти­хой и спо­кой­ной бух­те. Же­на ба­та­рей­но­го ко­ман­ди­ра Дид­рикс, по вы­хо­де в за­му­же­ство, в про­дол­же­ние 8 лет не име­ла де­тей. Су­пру­ги очень скор­бе­ли об этом и неред­ко вы­ра­жа­ли скорбь свою зна­ко­мым. Со­чув­ствуя та­кой го­ре­сти, од­на бли­жай­шая зна­ко­мая по­да­ла им доб­рый со­вет: при­об­ре­сти хро­мо­ли­то­гра­фи­че­ское изо­бра­же­ние Цар­ско­сель­ской ико­ны и, освя­тив его, мо­лить­ся пе­ред ним каж­дый день Ца­ри­це Небес­ной о раз­ре­ше­нии неплод­ства сво­е­го. Су­пру­ги по­спе­ши­ли вос­поль­зо­вать­ся та­ким со­ве­том, при­об­ре­ли св. ико­ну, по­ста­ви­ли пе­ред ней неуга­си­мую лам­па­ду и на­ча­ли с ве­рой мо­лить­ся ми­ло­серд­ной Вла­ды­чи­це об уто­ле­нии сво­ей пе­ча­ли. И что же?.. Ве­ра и мо­лит­ва их, сверх ожи­да­ния, ско­ро оправ­да­лись: через 10 ме­ся­цев Дид­рикс бла­го­по­луч­но раз­ре­ши­лась здо­ро­вым и кра­си­вым мла­ден­цем. Бед­ная вдо­ва, по фа­ми­лии Ху­дя­ко­ва, за­ни­ма­ла где-то в Цар­ском се­ле долж­ность, до­став­ляв­шую ей с до­че­рью на­сущ­ное про­пи­та­ние; но вдруг ей от­ка­за­ли от этой долж­но­сти. По­ра­жен­ная та­ким вне­зап­ным и неза­слу­жен­ным ею от­ка­зом, не имея ни­ка­ко­го при­ста­ни­ща и ни­ка­ких средств к су­ще­ство­ва­нию, она по­сла­ла дочь свою по­мо­лить­ся Ца­ри­це Небес­ной пред св. ико­ной «Зна­ме­ние». По­мо­лив­шись За­ступ­ни­це, без­утеш­ная де­ви­ца со сле­за­ми на гла­зах спе­ши­ла через при­двор­ный сад к несчаст­ной сво­ей ма­те­ри. Но вот на пу­ти встре­ча­ет­ся ей неиз­вест­ный че­ло­век (это был во­ен­ный ми­нистр, князь Чер­ны­шев); горь­кие сле­зы бед­ной де­ви­цы тро­ну­ли его; он оста­но­вил несчаст­ную, рас­спро­сил ее о при­чине та­кой го­ре­сти и тот­час же уте­шил ее обе­ща­ни­ем, что мать ее оста­нет­ся непре­мен­но при сво­ей долж­но­сти, и это обе­ща­ние во­ен­но­го ми­ни­стра дей­стви­тель­но оправ­да­лось. Про­жи­вав­шая в Пе­тер­бур­ге смо­лен­ская по­ме­щи­ца Е. И. Ду­дин­ская име­ла сы­на, флот­ско­го офи­це­ра, ко­то­ро­му по служ­бе сле­до­ва­ло от­пра­вить­ся в Чер­ное мо­ре на ко­раб­ле «Ин­гер­ман­ланд». Пе­ред от­прав­ле­ни­ем его она на­роч­но при­ез­жа­ла в Цар­ское Се­ло, чтобы от­слу­жить о его здра­вии и бла­го­по­лу­чии мо­ле­бен пе­ред ико­ной «Зна­ме­ние». По окон­ча­нии мо­леб­ствия Е. Ду­дин­ская, став пе­ред об­ра­зом на ко­ле­ни, вос­клик­ну­ла в сле­зах: — Ца­ри­ца Небес­ная! Те­бе по­ру­чаю сы­на мо­е­го и на Те­бя вся моя на­деж­да; Ты воз­вра­тишь мне его и со дна мо­ря!.. Во вре­мя пла­ва­ния упо­мя­ну­тый ко­рабль, как из­вест­но, был за­стиг­нут страш­ной бу­рей и под­верг­ся кру­ше­нию, так что весь эки­паж его был по­гло­щен вол­на­ми. В чис­ле про­чих несчаст­ных и сын Е. Ду­дин­ской был вы­бро­шен вол­на­ми за борт. Пред­чув­ствуя неиз­беж­ную смерть, он вдруг вспом­нил о Цар­ско­сель­ской св. иконе и с ве­рой при­звал на по­мощь Ма­терь Бо­жию, мыс­лен­но взы­вая к Ней: — Ца­ри­ца Небес­ная! Мать моя про­си­ла Те­бя обо мне; спа­си ме­ня для нее. Вслед за тем вол­на мор­ская так силь­но уда­ри­ла его, что он ли­шил­ся чувств и па­мя­ти. Ко­гда же при­шел в со­зна­ние, то уви­дел се­бя на бе­ре­гу и ра­дост­но бла­го­да­рил ми­ло­серд­ную Вла­ды­чи­цу за свое спа­се­ние. Как вид­но из при­ве­ден­ных слу­ча­ев, по­мощь от ико­ны «Зна­ме­ние» бы­ла чрез­вы­чай­но раз­но­об­раз­на: бы­ли и ис­це­ле­ния от бо­лез­ни, и раз­ре­ше­ние непло­дия, и устрой­ство дел жи­тей­ских, и спа­се­ние по­ги­бав­ших на су­ше и в вол­нах мор­ских. Вот по­че­му хо­ро­шо зна­ю­щие ис­то­рию этой ико­ны име­ют к ней осо­бую ве­ру. Еже­год­но 5 июля бы­ва­ет в Цар­ском Се­ле боль­шое тор­же­ство: ико­ну «Зна­ме­ние» по­сле обед­ни вы­но­сят на гро­мад­ный плац пе­ред двор­цом, где со­вер­ша­ет­ся ко­ле­но­пре­кло­нен­ное мо­леб­ствие, а за­тем ее об­но­сят во­круг все­го Цар­ско­го Се­ла.