Крат­кое жи­тие пре­по­доб­но­го Ин­но­кен­тия Глин­ско­го

Пре­по­доб­ный Ин­но­кен­тий (Сте­па­нов)[1], в ми­ру Иа­ков (1825 – 17 сент. 1888 г.), дво­ря­нин Ста­ро­ос­коль­ско­го уез­да Кур­ской гу­бер­нии. В Глин­скую пу­стынь при­шел в 1845 г. Мно­гие го­ды тру­дил­ся на по­слу­ша­нии биб­лио­те­ка­ря, пись­мо­во­ди­те­ля и по­ве­рен­но­го. Его от­ли­ча­ла пре­крас­ная па­мять: сто­и­ло ему что-ли­бо раз про­чи­тать со вни­ма­ни­ем, и он спу­стя 10 лет мог ци­ти­ро­вать из про­чи­тан­но­го це­лые стра­ни­цы.

В 1862 г. о. Ин­но­кен­тий стал на­сто­я­те­лем пу­сты­ни. По утрам он дол­го мо­лил­ся, чтобы во всех тру­дах пред­сто­я­ще­го дня ни на миг не утра­тить ни пре­дан­но­сти во­ле Бо­жи­ей, ни за­ве­щан­ной Бо­гом люб­ви, ни по­сы­ла­е­мой от Ду­ха Свя­то­го муд­ро­сти, при­ни­мать из­ве­стия и ре­ше­ния, как по­до­ба­ет хри­сти­а­ни­ну, мо­на­ху и пас­ты­рю. «Ко­гда по­мо­лишь­ся и во­дво­рит­ся в те­бе ду­шев­ный мир, то бла­го­дать Гос­под­ня охра­ня­ет те­бя от на­ру­ше­ния это­го ми­ра. Иной, воз­му­щен­ный вра­же­ским ис­ку­ше­ни­ем, идет с же­ла­ни­ем вы­ска­зать свои неудо­воль­ствия, за­ме­ча­ния или что иное не по Бо­ге, но ви­дя те­бя с ду­хом ми­ра и кро­то­сти, пре­вра­ща­ет­ся сам из вол­ка в смир­ную ов­цу и всё, что хо­тел вы­ска­зать, вы­ска­жет в ином тоне или же со­вер­шен­но умол­чит», — на­став­лял по­движ­ник. К нему очень мно­гие шли за со­ве­том, по­мо­щью и уте­ше­ни­ем. Про­зор­ли­вый и ми­ло­серд­ный, он неустан­но вы­слу­ши­вал, под­дер­жи­вал, да­вал от­ве­ты, мо­лит­вен­но пред­сто­ял за страж­ду­щих, раз­да­вал ми­ло­сты­ню. Боль­ных сам по­ма­зы­вал мас­лом из неуга­си­мой лам­па­ды пе­ред Глин­ской ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри и поль­зо­вал ле­кар­ства­ми. Ес­ли встре­чал кре­стья­ни­на, жа­лу­ю­ще­го­ся на боль­ные но­ги, — соб­ствен­но­руч­но раз­ма­ты­вал ему ону­чи. Без те­ни брезг­ли­во­сти об­ра­ба­ты­вал страш­ные гной­ные ра­ны у тех, к ко­му был го­тов по­дой­ти не каж­дый ми­ря­нин. Один из глин­ских мо­на­хов сви­де­тель­ство­вал: «Отец Ин­но­кен­тий свои по­дви­ги скры­вал. Это был ве­ли­кий ста­рец… Хо­тя его счи­та­ли за обык­но­вен­но­го».

За ме­сяц до пре­став­ле­ния прп. Ин­но­кен­тия, ко­гда он уже пре­бы­вал на од­ре бо­лез­ни, его на­ве­сти­ла од­на бла­го­де­тель­ни­ца мо­на­сты­ря; вой­дя к на­сто­я­те­лю, она уви­де­ла во­круг го­ло­вы о. Ин­но­кен­тия си­я­ние и из­ме­ни­лась в ли­це; при про­ща­нии го­стья упо­мя­ну­ла об этом, но ста­рец с улыб­кой пе­ре­бил ее и ска­зал: «Мо­лись, и ты то же по­лу­чить мо­жешь».

Пол­ное жи­тие пре­по­доб­но­го Ин­но­кен­тия Глин­ско­го

Люб­ве­обиль­ный ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий (в ми­ру дво­ря­нин Ста­ро­ос­коль­ско­го уез­да Кур­ской гу­бер­нии Яков Фир­со­вич Сте­па­нов) по­сту­пил в Глин­скую пу­стынь в 1845 го­ду и был под ду­хов­ным ру­ко­вод­ством из­вест­ных Глин­ских стар­цев. По сво­им бле­стя­щим спо­соб­но­стям, ти­хо­му нра­ву и усер­дию ко бла­го­че­стию он об­ра­тил на се­бя вни­ма­ние мо­на­стыр­ско­го на­чаль­ства и ско­ро за­нял долж­но­сти пись­мо­во­ди­те­ля и биб­лио­те­ка­ря оби­те­ли. В долж­но­сти пись­мо­во­ди­те­ля и по­ве­рен­но­го мо­на­сты­ря, отец Ин­но­кен­тий был пра­вой ру­кой трех на­сто­я­те­лей Глин­ской пу­сты­ни: Ев­стра­тия (1855), Авк­сен­тия (1857) и Иоаса­фа (1862) и пре­крас­но озна­ко­мил­ся с мно­го­труд­ны­ми и раз­но­об­раз­ны­ми обя­зан­но­стя­ми ав­вы боль­шо­го об­ще­жи­тель­но­го мо­на­сты­ря. По­то­му ему вполне по до­сто­ин­ству в 1862 го­ду вру­чен был на­сто­я­тель­ский по­сох. В долж­но­сти на­сто­я­те­ля пер­вой и глав­ной за­бо­той о. Ин­но­кен­тия ста­ло с стро­и­тель­ство хра­мов и по­стро­ек мо­на­сты­ря, и при нем бы­ли по­стро­е­ны: со­бор­ный храм, двух­этаж­ная ка­мен­ная боль­ни­ца и мно­гие дру­гие стро­е­ния.

Бра­тия удив­ля­лась муд­ро­му управ­ле­нию о. Ин­но­кен­тия, по­сто­рон­ние сла­ви­ли его за лю­бовь, при­вет­ли­вость, ми­ло­сер­дие, про­зор­ли­вость и ис­це­ле­ния. Утром отец Ин­но­кен­тий дол­го мо­лил­ся. Мо­лит­ва со­став­ля­ла для него дей­стви­тель­ную необ­хо­ди­мость. Ско­рее за­бы­вал о пи­ще, чем о мо­лит­ве, ибо на­сколь­ко ду­ша вы­ше те­ла, на­столь­ко и пи­ща ду­ши им ста­ви­лась вы­ше те­лес­ной пи­щи. Ве­ли­ка бы­ла за­бо­та ду­хов­но­го от­ца и пас­ты­ря о ве­ли­ком се­мей­стве Глин­ско­го брат­ства, ко­то­рое на­доб­но бы­ло не толь­ко про­пи­тать, но еще дер­жать в ми­ре, люб­ви, бо­го­уго­жде­нии, по воз­мож­но­сти всех пред­ста­вить Бо­гу до­стой­ны­ми Его ми­ло­сер­дия на Страш­ном су­де. Ино­гда ба­тюш­ка утом­лял­ся при­е­мом до пол­но­го из­не­мо­же­ния, язык его уже не мог го­во­рить; то­гда он пре­кра­щал при­ем. Но ви­дя мас­су на­ро­да, жаж­ду­ще­го его бла­го­сло­ве­ния и на­став­ле­ния, через несколь­ко ми­нут опять на­чи­нал при­ни­мать. Од­на­ко удо­вле­тво­рить всех бы­ло невоз­мож­но, по­движ­ник об этом нема­ло скор­бел.

Ве­че­ром, от­пу­стив от се­бя всех по­се­ти­те­лей, о. Ин­но­кен­тий ино­гда остав­лял у се­бя ко­го-ли­бо од­но­го из бра­тии, с кем на­ме­рен был про­дол­жать бе­се­ду о мо­лит­ве и кто по внут­рен­не­му сво­е­му устро­е­нию и усер­дию мог за­нять­ся непре­стан­ным внут­рен­ним трез­ве­ни­ем от по­сто­рон­них по­мыс­лов: бла­го­дат­ная речь его ли­лась непре­рыв­но, неудер­жи­мо; вре­мя неза­мет­но пе­ре­хо­ди­ло за пол­ночь. Ко­гда о. Ин­но­кен­тий не вел ве­чер­ней бе­се­ды о мо­лит­ве, то сам мо­лил­ся и бдел за спя­щих бра­тии. Вра­тарь, при­хо­дя­щий в пол­ночь про­сить бла­го­сло­ве­ния бу­дить бу­диль­щи­ка для про­буж­де­ния бра­тии, все­гда за­ста­вал о. Ин­но­кен­тия оде­тым и бодр­ству­ю­щим. Окон­чив бде­ние за бра­тии, ко­то­рые долж­ны бы­ли сра­зу встать на утрен­нее мо­лит­вен­ное сла­во­сло­вие, ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий от­прав­лял­ся в лес и там в ноч­ной ти­шине, на лоне при­ро­ды, бдел за се­бя, под­креп­ля­ясь мо­лит­вой на днев­ной по­двиг. Ду­ша по­движ­ни­ка жаж­да­ла уеди­не­ния, но не мог­ла его ни­где най­ти, кро­ме ле­са и толь­ко в ноч­ное вре­мя.

Кро­ме сло­ва ду­хов­ной муд­ро­сти, о. Ин­но­кен­тий ши­ро­ко поль­зо­вал­ся дан­ным ему от Бо­га да­ром про­зре­ния или, как го­во­рит Свя­щен­ное Пи­са­ние, "про­яв­ле­ни­ем ду­ха на поль­зу" (1Кор.12:7). При­ве­дем здесь несколь­ко та­ких слу­ча­ев. Куп­чи­ха В. К-ова го­во­ри­ла: "Отец Ин­но­кен­тий, уви­дев ме­ня в пер­вый раз, до мель­чай­шей по­дроб­но­сти рас­ска­зал мою жизнь, — луч­ше, чем я са­ма смог­ла рас­ска­зать, и на­по­ми­нал дав­но за­бы­тое, мне при­хо­ди­лось толь­ко со­гла­шать­ся и под­твер­ждать сло­ва ба­тюш­ки".

По да­ру про­зре­ния мно­гие об­ра­ща­лись к о. Ин­но­кен­тию. Ка­жет­ся, ни один мо­ло­дой че­ло­век, же­ла­ю­щий же­нить­ся, ни од­на неве­ста, име­ю­щая же­ни­ха, не ре­ша­лись на брак без бла­го­сло­ве­ния Глин­ско­го на­сто­я­те­ля. И за­ме­ча­тель­но, что, ко­го он бла­го­слов­лял, те жи­ли счаст­ли­во, ко­го не бла­го­слов­лял, те все­гда ка­я­лись, что не по­слу­ша­ли про­зор­ли­во­го стар­ца. Так, од­ной гос­по­же о. Ин­но­кен­тий со­ве­то­вал по­го­дить го­дик до бра­ка до­че­ри, но мать не по­слу­ша­лась. Дочь ее умер­ла в страш­ных му­ках пер­вой бе­ре­мен­но­сти.

Не на­прас­но от­ца Ин­но­кен­тия на­зы­ва­ли "бла­го­у­троб­ным, ча­до­лю­би­вым, со­стра­да­тель­ным, ми­ло­серд­ным". Ка­че­ства сии в нем вы­ра­жа­лись раз­но­об­раз­но. Ми­ло­сты­ню ба­тюш­ка вы­да­вал не счи­тая, яв­но и тай­но, ни­кто не ухо­дил без по­мо­щи. Ино­гда о. Ин­но­кен­тий нуж­да­ю­щим­ся да­вал боль­шие сум­мы де­нег, но чтобы бра­тия не осу­ди­ла его в из­лиш­ней щед­ро­сти, не ве­лел ни­ко­му ска­зы­вать и толь­ко близ­кие зна­ли, и то не все­гда, ве­ли­кую щед­рость сво­е­го ав­вы. Ко­гда негде бы­ло взять, о. Ин­но­кен­тий от­да­вал нуж­да­ю­щим­ся свой под­ряс­ник, са­по­ги или ру­баш­ку.

По то­му же со­стра­да­нию к ближ­ним он по­мо­гал боль­ным. Пре­иму­ще­ствен­но ис­це­лял по­ма­за­ни­ем мас­лом из лам­па­ды от Глин­ской чу­до­твор­ной ико­ны. Это зна­ли по­чти все ино­ки Глин­ско­го брат­ства, жив­шие при от­це Ин­но­кен­тии. Ке­лей­ник ба­тюш­ки мо­нах Или­о­дор го­во­рил: "Од­на­жды к от­цу Ин­но­кен­тию при­шли две жен­щи­ны, од­на из них бы­ла с де­воч­кой на ру­ках и объ­яс­ни­ла, что дочь ее один год ви­де­ла гла­за­ми, а два го­да со­всем не от­кры­ва­ет глаз, по­сто­ян­но стонет, ки­ва­ет го­ло­вой, точ­но рас­слаб­лен­ная, и по­то­му она при­шла про­сить по­мо­лить­ся о бо­ля­щей. На это ар­хи­манд­рит ска­зал: "Я ни­че­го не по­мо­гу, а вот толь­ко по­ма­жу гла­за мас­лом от лам­пад­ки Ца­ри­цы Небес­ной, а ты иди в скит и мо­лись Бо­го­ро­ди­це, по­том при­хо­ди ко мне". Ска­зав это, отец Ин­но­кен­тий бла­го­сло­вил де­воч­ку, по­ма­зал ей гла­за кре­сто­об­раз­но мас­лом. В ту же ми­ну­ту она пе­ре­ста­ла ки­вать го­ло­вой. Ба­тюш­ка ска­зал: "Вот уже и го­ло­вой ки­вать пе­ре­ста­ла". По­сле обе­да жен­щи­ны сно­ва при­шли, де­воч­ка бы­ла со­вер­шен­но здо­ро­ва, ве­се­ло смот­ре­ла гла­за­ми и улы­ба­лась. На бла­го­дар­ность ма­те­ри ис­це­лив­шей­ся де­воч­ки о. Ин­но­кен­тий ска­зал: "Это де­ло ми­ло­сер­дия Ма­те­ри Бо­жи­ей".

У боль­ных но­га­ми о. Ин­но­кен­тий сво­и­ми ру­ка­ми раз­ма­ты­вал ону­чи (при­шед­шие бы­ли обу­ты в лап­ти), но­ги на­ти­рал ма­зью, сно­ва по­мо­гал обуть­ся и го­во­рил: "Те­перь иди с Бо­гом". Та­кая лю­бовь, та­кое вни­ма­ние ба­тюш­ки к страж­ду­щим бед­ня­кам ко­го не тро­нут?! Все бы­ли ему бла­го­дар­ны и ухо­ди­ли с мо­лит­вой на устах".

Но ис­це­ляя дру­гих, сам о. Ин­но­кен­тий не при­ни­мал ни­ка­ких ле­карств и при сла­бом те­ло­сло­же­нии по­чти все­гда был бо­лен. Но бо­лез­ни пе­ре­но­сил бла­го­душ­но, с бла­го­дар­но­стью Гос­по­ду. Ибо в бо­лез­нях те­ла ви­дел здра­вие ду­ши. Кро­ме то­го, за 8—10 лет до кон­чи­ны по­движ­ник взял на се­бя осо­бый по­двиг: ни­ко­гда не от­во­рять став­ней сво­ей спаль­ни, и днем на­хо­дил­ся там с ог­нем. 21 июля 1888 г., по­сле вы­но­са в Глу­хов Глин­ской чу­до­твор­ной ико­ны, он за­бо­лел пред­смерт­ною бо­лез­нью, страш­но стра­дал, но ни­ко­му не по­да­вал ви­да. За ме­сяц до смер­ти о. Ин­но­кен­тий при­нял к се­бе од­ну бла­го­де­тель­ни­цу М.Ф.П. Она во­шла, оста­но­ви­лась, всплес­ну­ла ру­ка­ми и ска­за­ла: "Ба­тюш­ка! Я к вам!"... Ли­цо ее как-то осо­бен­но из­ме­ни­лось. По­том гос­по­жа П. го­во­ри­ла го­стин­ни­ку при­бли­зи­тель­но сле­ду­ю­щее: "Как толь­ко я во­шла, уви­де­ла во­круг го­ло­вы ба­тюш­ки зо­ло­той ве­нец, и ли­цо его бы­ло, как у ан­ге­ла, я вся из­ме­ни­лась и тре­пе­та­ла от стра­ха. Про­ща­ясь, я хо­те­ла ска­зать о сво­ем ви­де­нии и толь­ко упо­мя­ну­ла, что я ви­де­ла, о. Ин­но­кен­тий, улы­ба­ясь, пе­ре­бил ме­ня сло­ва­ми: "Мо­лись, и ты то же по­лу­чить мо­жешь".

17 сен­тяб­ря ве­че­ром в суб­бо­ту, ко­гда на бде­нии пе­ли "Ныне от­пу­ща­е­ши ра­ба тво­е­го, Вла­ды­ка", о. Ин­но­кен­тий на 64-м го­ду сво­ей жиз­ни ти­хо, бла­жен­но скон­чал­ся, на­пут­ство­ван­ный Та­ин­ства­ми еле­освя­ще­ния, ис­по­ве­ди и при­ча­ще­ния. Те­ло его в те­че­ние че­ты­рех дней не из­ме­ня­лось, не пре­да­ва­лось тле­нию, око­че­не­ло­сти и не из­да­ва­ло ни­ка­ко­го за­па­ха. На­род сте­кал­ся к од­ру по­чив­ше­го, каж­дый спе­шил от­дать ему по­след­ний долг ува­же­ния.

Из кни­ги «Глин­ский па­те­рик» схи­ар­хим. Иоан­на (Мас­ло­ва)

Примечание

[1] Включён в месяцеслов Русской Православной Церкви решением Архиерейского Собора 2017 года.